Марк до последней минуты сидел с клиентом. Проверить никак невозможно. Доктор был в комиссариате, и это снимает с него подозрения. А что до этого борова Кларка, то он сказал, что из?за назначенного на воскресенье матча тренировка затянулась, но и тут можно верить лишь на слово.
А потом, если он и написал, что был в ресторане, это еще ничего не значит. С таким же успехом он мог стоять на углу улицы или сидеть в общественном туалете.
Дневник убийцы
На обед была говядина с морковью, которую приготовила мама, — очень вкусно, в кои?то веки как следует прожаренная, не то что у Джини — у той мясо вечно сочится кровью.
Джини скоро предъявят обвинение, об этом сказал папа, пока она открывала дверь, а мы еще стояли возле машины. Папа рассказал об этом быстро, шепотом. Все из?за анонимного письма. И что это, хотелось бы знать, за лжец наплел такого…
Дневник Джини
Я спросила у лейтенанта, получил ли он анонимный донос. Он смутился: «Следствие идет своим чередом…» — «Но что вы думаете — кто мог это написать? Прошу вас, скажите, вы даже не представляете, как это важно для меня!» (Он, бедняга, совсем покраснел: я тянула его за рукав.) — «Знаете, вы ведь действительно были очень пьяны». — «Скажите мне, кто он, скажите — и я все вам объясню».
Вошел капитан. «Я позвоню вам, — шепнул мне лейтенант, — позвоню, как только смогу, положитесь на меня».
Жду.
Когда я была маленькой, часто представляла себе, что если мне когда?нибудь придется что?то доказывать людям (полицейским, врачам, пожарникам) ради того, чтобы спасти кого?то любимого (чтобы ускорить дело, чтобы мне позволили увидеть его), то я сделаю все, что угодно: засяду в какой?нибудь конторе, отказываясь уходить, буду орать, биться до тех пор, пока до них не дойдет… а теперь нужно спасать собственную шкуру, а я ничего не делаю.
Телефон. Может быть, лейтенант. Кто?то снял трубку. Пойду посмотрю.
Дневник убийцы
Телефон. Кто?то снимает трубку. Слышно, как спускается Джини: бум, бум, бум — шествие слонов по лестнице. Внизу какой?то разговор. Может быть, нам тоже нужно спуститься? Джини идет назад. Проходит мимо моей двери. Входит к себе. Не терпится — до самого вечера еще ждать. Ладно, проверю все еще раз.
Дневник Джини
Звонил отец Шэрон. Разговаривает с доктором. У доктора смущенный вид.
Приняла решение. После ужина иду в гараж и сматываюсь вместе с их тачкой. Завтра буду уже далеко. Раз уж мне светит тюряга, стоит попытаться вывернуться. Если я буду ехать всю ночь, есть шанс на рассвете попасть в самолет и удрать куда угодно.
Но на какие шиши? Джини, для чего у тебя голова на плечах — думай, скотина!
Доктор прячет бабки в ящик комода, где лежат носки. (Обалдеть, до чего же люди любят зарывать бабки в нижнее белье.) Нужно стянуть эти денежки и — привет, друзья?приятели… А он оставляет ключи от машины в шкафу, где висят другие ключи? Кажется, да. Пойду вниз — надо проверить. Собрать сумку. Взять минимум вещей.
Главная проблема — он.
Взять минимум вещей.
Главная проблема — он. Сбить его с толку. Но он, конечно же, подозревает, что я не собираюсь ждать, как ягненок, которого намерены принести в жертву. И будет безотрывно за мной следить. Выкинуть какой?нибудь фортель. Заставить его заподозрить что?то другое?.. Нужно подумать.
Убийца
Мне скучно. День какой?то длинный. Снег идет все сильнее и сильнее. Хороший снег — скрывает все следы. Если бы ты решила сбежать, Джини, по такому снегу ты могла бы далеко уйти, прежде чем твои следы отыщутся. Но в лес тебе не сбежать, ты ведь женщина, и твой удел — поезд, автобус, самолет, машина… машина…
Неужели ты, Джини, способна подложить мне такую свинью? Ты?то, с твоим золотым сердцем, и вдруг тебе стукнет в голову эта идея — сбежать, когда на хвосте у тебя целая куча полицейских, готовых стрелять без предупреждения, и, потом, на какие деньги? И куда же ты двинешь без денег, а?
Я, правда, забыл: ты ведь воровка… Подлая воровка! Я всегда говорил — столько раз говорил — о том, что она стянет у нас все до копейки; какая неосмотрительность, доктор, оставлять деньги в ящике комода…
Тогда мы ее схватим и пристрелим… Пристрелите ее, это бешеная собака, она убила малыша, украла деньги, ее надо убить…
В конце концов я мог бы свою работу оставить им. Так было бы надежнее. Что ты об этом думаешь, жертва? Нет, мне нужно самому делать свое дело, и потом, я слишком долго ждал этого, хочу увидеть, как ты подыхаешь, ясно? И плакать над еще не остывшим трупиком, ангел мой… Надеюсь, ты хоть сменила белье, чтобы предстать перед Господом?
Дневник Джини
Опять двадцать пять. Еще одно послание. Он так тихо сует их под дверь, что я ничего не слышу.
Это — дьявол.
Как ему удается читать мои мысли? И думать одновременно со мной?
Ненавижу эти вопросы, на которые нет ответов.
Свой план я изменить не могу. И здесь остаться не могу. Завтра меня засудят: попытка к бегству, никакого тебе условного наказания, за малыша — по максимуму; я загнана в угол. Об этом ты не подумал, а? Не подумал о том, что если палку перегнуть, она сломается. Теперь мне терять уже нечего — тут ты просчитался, господин тайный осведомитель…