Димов перехватил взгляд Павлыша, брошенный на фотографию в нефритовой рамке.
— Вы с ней были знакомы?
— Да.
— Когда вы познакомились? Поверьте, мною движет не пустое любопытство. И если в этом нет секрета, я хотел бы знать, как и когда это было. Дело в том, что Марина — моя подчиненная…
— Никакой тайны тут нет, — объяснил Павлыш. — Полгода назад я был на Луне, в Селенопорте. Там как раз состоялся карнавал. И совершенно случайно во время этого карнавала я познакомился с Мариной.
— Ну, теперь все ясно.
— Знакомство было кратким и странным. Она исчезла…
— Не надо, я все знаю. Все знаю.
Павлыш удивился собственному тону. Он словно оправдывался перед Димовым.
— И вы знали, что она будет здесь?
— Она попросила меня ее не разыскивать.
Павлышу показалось, что он уловил насмешку в глазах Димова.
— А как вы узнали, что она на Проекте?
— Я бы все равно прилетел сюда. Спиро попросил меня перегнать грузовик, а у меня было свободное время. Когда он со мной разговаривал, из тюка с почтой выпало несколько писем. На одном конверте я увидел имя Марины Ким. И мне стало интересно… Очевидно, я должен был с самого начала спросить вас о ней, но я подумал, что она придет за почтой и тогда я ее увижу. К тому же я не считал себя вправе. Ведь я с ней почти не знаком.
— Я видел ее сегодня, — произнес Димов, кладя записку в приемник машинки. — Разговаривал. Но меня она не предупреждала.
— Она вправе не видеть меня.
— Разумеется, коллега. К тому же вы все равно не смогли бы ее сегодня увидеть, она улетела к себе.
— Это далеко?
— Не очень… Значит, она не хочет вас видеть… Да, к этому должны быть веские причины. И мы не имеем права нарушать волю женщины, чем бы это ни было вызвано. Даже если это каприз, правда?
— Я согласен с вами.
— Вот и отлично. Давайте поговорим о Станции.
Вам как биологу будет интересно с ней ознакомиться. У вас наверняка уже возникли первые вопросы.
Димов явно не хотел продолжать разговор о Марине.
— Ну что ж, раз Марина — тема запретная…
— Вы слишком категоричны, коллега.
— Я не настаиваю. Тогда я спрошу вас о Сандре. Я там не все понял. Сандра уплыла с акулами. А Иерихонский исчез.
— Ничего удивительного. Иерихонский страшно переживает за Сандру.
— Вы дрессируете местных животных?
— Вы что конкретно имеете в виду?
— Там были акулы. Сандра уплыла на одной из акул.
— Садитесь, — предложил Димов и сам уселся в кресло.
Павлыш последовал его примеру. За что Марина обижена на него? Чем он заслужил такую немилость?
— Начнем с начала. Так всегда лучше, — решил Димов. — Вы курите. Я сам не курю, но люблю, когда курят в моем присутствии. Вам знакомы работы Геворкяна?
Павлыш сразу вспомнил о портрете в большом зале… Кустистые брови над темными глубокими глазницами.
— Только в общих чертах. Я все время на кораблях…
— Ясно. Я тоже не успеваю следить за событиями в смежных науках. Ну а о биоформировании вы слышали?
— Разумеется, — слишком быстро отозвался Павлыш.
— Ясно, — сказал Димов, — в самых общих чертах. И не надо оправдываться. Например, вы сами в чем специализируетесь? Я задаю этот вопрос, почти наверняка зная, что ответ будет положительным. Иначе вы были бы убежденным бездельником, вечным пассажиром, который иногда врачует царапины и умеет включать диагност.
— В прошлом году я стажировался у Сингха по реанимации, — ответил Павлыш. — А сейчас большой отпуск провел на Короне. Они интересно работают. За этим большое будущее.
— Сингх, кажется, в Бомбее?
— В Калькутте.
— Вот видите, мир не так уже велик. Когда-то у него работала Сандра.
— Наверное, после меня.
— А о Короне у меня самое слабое представление. И не потому, что мне это неинтересно. Руки не доходят. Так что не обессудьте, если я буду рассказывать вам о наших делах несколько подробнее, чем вам покажется необходимым. Коли вы что-нибудь из моего рассказа уже знаете, то терпите. Я не выношу, когда меня перебивают.
И Димов смущенно улыбнулся, как бы прося прощения за свой невыносимый характер.
— Когда, — продолжал он, — создавался наш институт, какой-то шутник предложил назвать нашу науку ихтиандрией. А может, и не шутник. Был когда-то такой литературный персонаж — Ихтиандр, человек-рыба, снабженный жабрами. Не читали?
— Читал.
— Конечно, ихтиандрия осталась шуткой. Ученым нужны более научные слова. Это наша слабость. Нас назвали институтом биоформирования… Новые науки создают обычно на гребне волны. Сначала накапливаются какие-то факты, опыты, идеи, и, когда их количество превышает допустимый уровень, на свет является новая наука. Она дремлет в недрах соседних или даже далеких от нее наук, ее идеи витают в воздухе, о ней пишут журналисты, но у нее нет названия. Она удел отдельных энтузиастов и чудаков. То же случилось и с биоформированием. Первыми биоформами были оборотни. Сказочные оборотни, рожденные первобытной фантазией, видевшей в животных своих близких родственников.
Человек еще не вычленил себя из природы. Он видел силу в тигре, хитрость в лисе, коварство или мудрость в змее. Он своим воображением переселял в животных людские души и в сказках наделял зверей человеческими чертами. Вершиной этого рода фантазии стали волшебники, колдуны, злые оборотни. Вы слушаете меня?
Павлыш кивнул. Он помнил обещание не перебивать.