— Величину суммы в накладной, you mean [82], — сказал мой сосед. — Но в чем мог себя винить Марраст, скажите на милость? Невинная шутка, маленькая встряска закоснелого образа жизни м?ра Гарольда Гарольдсона. Заметь, что Скотланд?Ярд не мог против нас ничего выдвинуть, кроме панического, иначе говоря, метафизического и ноуменального страха. Они поняли, что мы способны совершить нечто покрупнее, что то был всего лишь эксперимент, вроде как у этого типа с его электробритвой. О братья, за дверью поэта всегда будет стоять инспектор Каррузерс. Да еще эта толстуха не появляется с плотом, и мы останемся без сигарет, а скоро солнце зайдет.
— Разведем костер, — предложил Поланко, — и соорудим флаг из сорочки Калака, у которого их навалом.
— В отличие от некоторых, я чту гигиену, — сказал Калак.
— Я предпочитаю чувствовать сорочку на своем теле, — сказал Поланко, — это бодрит мою душу. Ну и история, че, все?то получилось хуже некуда. Даже мотор подвел, должен признать, что он слишком мощный для такого судна. Не поможете ли вы мне построить корабль, но потяжелее, ну что?нибудь вроде триремы? Дрожу при мысли, что толстухе в один прекрасный день вдруг захочется сесть в лодку, а на середине пруда, знаете, глубина почти полтора метра, с лихвой хватит ей, чтобы утонуть. А мне не хотелось бы терять эту работу, и с толстухой у нас все ладненько, хотя папаша — премерзкий чистоплюй.
— Что говорить, — сказал мой сосед, — вы, дон, вполне правы, дело хуже некуда, но никто не станет отрицать, что мы знатно развлекаемся.
В те сорок минут, что они провели на острове, размеры территории предоставляли им весьма скромные возможности передвижения — так, Поланко перешел на камень, где прежде сидел Калак, а этот предпочел устроиться в некоем подобии каменной воронки, послужившей первым прибежищем моему соседу, который теперь лежал на земле в этрусской позе, опершись на локоть. Как ни мало двигались все трое, они задевали друг друга туфлями, плечами и руками, и, поскольку остров высился в центре пруда подобно пьедесталу, наблюдатели на суше могли бы видеть щедрые толчки, пинки и прочие стратегические приемы, которыми каждый из потерпевших крушение старался увеличить свое жизненное пространство. Однако на берегу не было никого, кто бы мог за ними наблюдать, и Поланко, слишком хорошо зная дочь Бонифаса Пертёйля, предполагал, что она носится как угорелая по плантациям тюльпанов в поисках учеников садоводческой школы, которые взялись бы составить спасательный отряд.
— В общем, мы правильно сделали, что уехали, — заявил мой сосед. — Невообразимое нашествие женщин, и все три, как водится, вконец сумасшедшие.
— В общем, мы правильно сделали, что уехали, — заявил мой сосед. — Невообразимое нашествие женщин, и все три, как водится, вконец сумасшедшие. Какого дьявола примчалась в Лондон Телль, скажите на милость? Вывалилась из самолета Люфтганзы с миной попавшейся на крючок рыбы, даже не верится, а что сказать о Селии, эта будто из морга сбежала, не говоря уж о той, третьей, ошалевшей от экзистенциалистского угара, с ее гномами и манерой вываливать половину салата из своей тарелки мне на брюки, damn it.
— Твой английский явно усовершенствовался, — заметил Поланко, услышавший лишь конец фразы.
— А мы уже болтаем по?английски довольно бегло, — сказал Калак. — Говоришь, сумасшедшие? Однако надо признать, что наш образ жизни в Вест?Энде не даст тебе особых оснований быть спесивым, че, или горделивым, если тебе так приятней. Oh dear.
Так продолжали они беседовать на своем замечательном английском, пока Поланко, вдруг встревожась, не предложил произвести генеральную ревизию запасов сигарет и провианта. Уже несколько раз доносились до них крики с плантации садовых лютиков, где Бонифас Пертёйль в этот день обучал прививкам по?румынски, однако спасательный отряд не появлялся. Всего на троих оказалось двадцать семь сигарет, что было не так много, если учесть, что двенадцать сигарет намокли, а провианта не было вовсе. Два носовых платка, карманная расческа да перочинный нож составляли наличный инвентарь вместе с четырнадцатью коробками спичек, принадлежавшими Поланко, у которого была мания оптовых покупок. Предвидя, что спасательный отряд может замешкаться и что, возможно, вскоре изменится направление муссона, мой сосед предложил укрыть все припасы в своего рода нише, находившейся в нижней части скалистого конуса, и бросить жребий, дабы определить управляющего или главного кладовщика, чьей обязанностью будет строгое распределение припасов, необходимое в таких обстоятельствах.
— Считай, что назначен ты, — в один голос сказали Калак и Поланко, которые расположились с удобствами и не желали пошевельнуться или потрудиться ради общего блага.
— Мне это кажется в высшей степени неправильным, — сказал мой сосед, — но, коли на то пошло, я подчиняюсь воле большинства. Давайте сюда сигареты и спички. Эй ты, не забудь про перочинный нож. Что до наручных часов, пусть каждый оставит их при себе, их же надо заводить.
— Он мне напоминает капитана Кука, — сказал Калак с искренним восхищением.