— Да-да! Ой-ёй! – сказал один чёрт, морщась от боли. – Там они, под кустом. Бери их, а нас отпусти.
Татук пошёл, взял глаза и сказал, вернувшись:
— Я нашёл их. Но как Я верну своим старикам зрение?
— А ты вставь глаза в глазницы и протри их невестиной вуалью. Они тат час же прозреют.
Татук взял вуаль у невесты.
— Да отпусти же ты нас теперь! – закричали черти.
— Я бы мог это сделать, да кто же вас, чертей, знает. Вдруг вы потом разорвёте меня на кусочки. Нечего строить иллюзии о том, что чертям можно верить. Приготовьтесь к тому, что уготовано вам судьбой, а я с чертями договоры не заключаю.
Черти застонали. Их мольбы и просьбы не действовали на Татука. Но разве можно быть таким глупцом, чтобы доверять чертям? Татук взял в руки топор и отрубил им всем головы. Так этот холм избавился от нечистой силы.
А вечером, вернувшись домой, он вставил в глазницы старикам глаза и протёр их вуалью чёртовой невесты. Старики тут же прозрели. Они поблагодарили Татука, расцеловали его. Радость их была так огромна, что они даже не знали, как им выразить это внезапно свалившееся на них счастье.
Татук воодушевился тем, что произошло. На следующий день он погнал отару на правый холм. Поднявшись на его вершину, Татук услышал страшный вой. Овцы и козы также услышали вой и, трепеща, бросились бежать назад. Татук не стал их останавливать, а сам решил посмотреть, что это за зверь такой, что так страшно воет.
Он пошёл на звук. Шёл до тех пор, пока не добрался до пещеры, в которой сидел этот странный зверь. Он был похож на льва, но это был не лев. Он был похож на тигра, но это был не тигр. Он был похож на вепря, но это был и не вепрь. Больше всего зверь походил на собаку. А размером эта собака была с десять обычных больших собак.
Пока Татук прятался за скалой, рассматривая собаку, она заметила его:
— Эй, парень, – позвала она его человеческим голосом. – Я едва терплю боль и не могу двигаться. Помоги мне, подойди, не бойся. Я не причиню тебе вреда.
Когда собака заговорила человеческим голосом, Татук обрадовался. Он подумал: «Тот, кто может говорить, как человек, может быть человечным, как человек». Только он приблизился к собаке, как она говорит:
— Если я сейчас рожу чётное количество щенков, то я проглочу тебя. А если нечётное, тогда так и быть, живи.
— Тебе лучше знать, — сказал Татук.
А сам подумал: «Чему быть, того не миновать».
Первого щенка, которого родила собака, Татук спрятал в свою пастушью сумку. Также он поступил и со вторым щенком. А когда появился на свет третий и, стало ясно, что других не будет, Татук положил его перед собакой и сказал:
— Родился всего один. И стоила тебе так стонать из-за одного щенка!
Собаке стало неудобно, что её пристыдили:
— Ладно, иди уж, — сказала она. – Дарю тебе жизнь. А если придётся тебе опять забрести в эти места, то не бойся меня больше. Ни тебе, ни твоему стаду я не причиню вреда.
А тех двух щенков, что лежали в сумке, Татук унёс с собой. Он кормил их овечьим молоком, заботился о них. И когда щенки выросли, то превратились в самых преданных собак на свете.
Татук назвал одну Занги, а другую – Зранги. Куда бы он ни шёл, он всегда брал собак с собой. А дома он сажал их на цепь, чтоб они не баловались.
Так прошло лет десять, если не больше. Решил Татук навестить родные места, повидать отца и мать. Сказал он об этом старикам. Они согласились, только попросили поскорее возвращаться. Татук налил в миску молока, поставил её на полку и говорит:
— Следите за этим молоком. Как только заметите, что оно поменяло свой цвет, покраснело или потемнело, то знайте: со мною приключилась беда. Отвяжите тогда Занги и Зранги – они придут мне на помощь.
Сказал так и пошёл в село, в котором родился. Дошел он до того места, где закопал в землю абрикосовые косточки. Смотрит: стоят три абрикосовых дерева, высоких и раскидистых. Он сделал привал, передохнул в тени деревьев, и очень скоро после этого добрался до родного села.
И что же он видит? Ни одной живой души в селе нет! Пустым – пусто.
Он направил лошадь прямо к крыльцу, слез с неё, зашёл в дом, видит: у очага сидит его сестра. И никого кругом больше нет.
Сестра встала, приветственно подняла руку и говорит:
— С возвращением, братец, свет моих очей. Где же ты был всё это время? Что же ты так долго не приходил?
С этими словами сестра вышла из дому, увидела коня, смотрит: к седлу привязан мешок, а в мешке – продукты, что привёз с собой Татук. Сестра весь мешок проглотила целиком, а потом вернулась в дом и говорит:
— Слушай, братец, ты ведь без мешка приехал?
— Да, — говорит Татук.
Он сразу сообразил, что мешок она только что проглотила.
Сестра вышла из дому опять, отгрызла у лошади одну ногу и съела. Вернулась и спрашивает:
— Братец, душа моя, разве ты приехал на трёхногой лошади?
— Да, — говорит Татук.
Сестра вышла, отгрызла у лошади вторую ногу. Съела её и в дом:
— Братец мой, душа моя, разве ты приехал на двуногом коне?
— Да, — отвечает Татук.
Сестра опять вышла. Съела у лошади третью ногу. Вернулась и говорит:
— Братец дорогой, разве ты приехал на одноногом коне?