Уризен подошел к решетке, но держался осторожно, не прикасался к стальным прутьям. Вольф тихо приказал всем отступить, а сам приблизился к клетке. Остановившись в нескольких дюймах от нее, он спросил:
— Ты все еще ненавидишь нас так сильно, отец, что жаждешь нашей смерти?
Вольф поскреб прутья кончиком стрелы: по металлу тотчас пробежали блики света.
Уризен печально улыбнулся и заговорил глухим, полным боли голосом:
— Дотрагиваться до решетки только болезненно, но не смертельно. Ах! Джадавин, ты всегда был самым хитрым! Кому бы еще удалось дойти так далеко? Никому — разве только Вале, да возможно, Рыжему Орку.
— Так, значит, моей сестрице удалось пробраться сквозь все твои ловушки, да еще и поймать того, кто их расставлял! — произнес Вольф. — Да?а, она действительно выдающаяся личность.
— Где она? — спросил Уризен. — Неужели умерла? Я знаю, что она должна быть с вами, она говорила мне о своих планах.
— Вала во дворце, и ее все еще следует остерегаться, — ответил Вольф. — Она непрестанно убеждала нас, что ты по?прежнему царствуешь на троне. Она забавлялась, деля выпавшие на нашу долю невзгоды и изображая из себя союзницу. Я подозревал, что она действует в сговоре с тобой, но чтобы она… нет, такое мне в голову не приходило.
— Я обречен, — сказал Уризен. — Мне не выбраться отсюда, да ты и не сможешь открыть клетку. Не сможешь, даже если бы захотел помочь мне. Да и все равно я скоро умру. Вала ввела мне медленно действующую и болезненную культуру рака. Собственно говоря, она делала это уже трижды, и каждый раз, когда я был уже при смерти вылечивала меня, возвращая здоровье.
— Сказал бы, что мне жаль, но не хочу лгать, — заметил Вольф. — Ты получил по заслугам.
— Выслушивать нотации от тебя?! — воскликнул Уризен и глаза его вспыхнули прежним огнем. Внутри у Вольфа что?то дрогнуло — былой страх перед отцом еще не угас.
Внутри у Вольфа что?то дрогнуло — былой страх перед отцом еще не угас. — Я слышал, Джадавин, что ты сильно изменился с тех пор, как пожил на Земле, но не мог этому поверить. Теперь я вижу, что это правда.
— Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой, — оборвал Вольф излияния старика. — Да и времени для этого нет. Скажи, отец, как нам добраться до комнаты управления? Скажи если хочешь отомстить. Вала снова свободна и находится там.
— Зачем мне помогать вам? — возразил Уризен. — Пусть я умру, но по крайней мере буду знать, что ты, Ринтрах, Лувах и Теорион погибнете вместе со мной.
— Разве тебе приятна мысль о торжестве Валы? Разве ты получишь удовольствие от того, что Вала будет жить? Что она сделает из твоего тела мумию и выставит на показ среди прочих трофеев?
Уризен горько улыбнулся.
— Если я тебе сообщу те сведения, которые тебя интересуют, то тогда Вала может быть и умрет, но вы?то будете жить. Это отвратительный выбор. Как ни поверни — в проигрыше я.
— Ты можешь ненавидеть нас, но мы ведь никогда не делали тебе ничего плохого, — настаивал Вольф. — Вала же…
— Море скоро наводнит и этот этаж, тогда мы все погибнем, — вмешался Теорион. — Вот уж посмеется Вала, сидя в безопасности перед контрольной панелью. И над Хрисендой она потешится как захочет.
Чувство беспомощности овладело Вольфом. Какими угрозами заставить Уризена говорить? Он сделал все, что было в его силах — что же еще? Вольф сказал:
— Пошли, больше нельзя терять ни секунды, — и добавил, обратившись к Уризену:
— Прощай отец. Твоя смерть близка. Я знаю, твое сердце жаждет отмщения. Несколько слов и справедливая кара настигла бы Валу. Но ненависть слепит тебя. Ты сам лишаешь возможности свершить возмездие.
— Подожди! — крикнул ему вслед Уризен.
Вольф быстро вернулся к клетке. Уризен облизал пересохшие губы.
— Если я помогу тебе, выполнишь ли ты одно условие?
— Я не могу освободить тебя, отец, — ответил Вольф. — Тут надо подумать, а ты сам видишь, что у нас нет ни минуты. А если бы и смог, я все равно убил бы тебя, как только открыл бы клетку.
— Я предлагаю услугу за услугу, — произнес Уризен. — Я прошу тебя об одном — о смерти. Я бесконечно страдаю, сын мой. Гордость мешала мне сознаться. Но каждая минута такой жизни кажется мне тысячелетиями. Будь на моем месте кто?то другой, он давно бы пал на колени, умоляя положить конец его мукам. Уризен же никогда не унизится до просьб. Обмен — другое дело.
— Согласен, — сказал Вольф. — Стрела избавит тебя от мук.
Уризен склонился к решетке и прошептал несколько слов. Не успел он закончить, как в дальнем конце помещения послышался смех. Вольф резко повернулся и увидел идущую навстречу Валу. Он мигом положил стрелу на тетиву лука, хотя знал, что Вала ни за что не решилась бы войти сюда, будучи ненадежно защищенной.
Однако в следующий момент он заметил, что тело Валы просвечивает и даже сквозь нее видно противоположную стенку. Тотчас же стало понятно, что перед ними проекционное изображение. «Хоть бы она не подслушала, о чем сказал Уризен, — взмолился про себя Вольф. — Иначе все пропало».
— Отлично! Лучшего я и желать не могла, — заявило изображение. — Все в сборе — меня это полностью устраивает. Счастливое семейство снова вместе! Советую хорошенько поразвлечься, перегрызая друг другу глотки. Надеюсь, что это будет достойное зрелище! Мне к сожалению некогда: я покидаю планету и отправляюсь на охоту за еще живыми братьями и любимой сестричкой Ананой.
Правда перед отлетом я немного отдохну… с твоей Хрисендой.
— Тебе еще ни разу не удавалось и не удастся взять верх! — воскликнул в ярости Вольф. — Даже если ты убьешь нас, то недолго будешь упиваться победой. Слышала ли ты о яде эстфагво туземцев водяного мира? Он не имеет ни вкуса, ни запаха и его очень легко подмешать в еду. Яд этот проникает в кровь и долгое время остается там, никак не проявляясь. Лишь через несколько дней ужасная боль скрючивает жертву, и несчастный долгие часы бьется в предсмертных судорогах. Знаешь ли ты, что от него нет противоядия? Так вот, Вала, я подсыпал эстфагво тебе в ужин вчера вечером, подозревая тебя в предательстве. Скоро яд начнет действовать, вот тогда ты сможешь посмеяться.