— А вот это действительно неплохо сказано, — заметил я, но старикан, по-видимому, не разделял моего мнения. Он побагровел и забулькал, словно закипающий чайник.
— Уйдемте отсюда, мистер Вустер, — сказал он. — Я всегда стоял и стою за свободу слова, но положительно не желаю слушать грубую брань.
И мы молча, но с достоинством, удалились, а этот тип продолжал выкрикивать нам вслед все новые оскорбительные замечания. Я чувствовал себя чертовски неуютно.
На следующий день я заглянул в клуб и в курилке встретил Бинго.
— Привет, Бинго, — сказал я и подсел к нему, преисполненный самых теплых чувств: я был искренне рад видеть этого дуралея. — Ну, как ты?
— Перебиваюсь помаленьку.
— Видел вчера твоего дядю.
Широчайшая улыбка поделила лицо Бинго на две неравные части.
— Я знаю, что ты с ним встречался, бездельник. Что ж, садись, старина, попей крови. Ну, что нового, паразит из числа господствующих классов?
— Господи! Но ведь тебя же там не было!
— А вот и был.
— Я тебя не видел.
— Видел — да не узнал, меня скрывала пышная растительность.
— Растительность?
— Борода, мой мальчик. Я за нее недешево заплатил, но она того стоит. С этой бородой я становлюсь совершенно неузнаваемым. Противно, правда, что в бороде застревают хлебные крошки и прочее, но тут уж ничего не поделаешь.
Я удивленно на него уставился.
— Ничего не понимаю!
— Это долгая история. Закажи себе мартини или стаканчик крови с содовой, и я тебе все раскажу. Но прежде скажи мне, только честно: приходилось ли тебе видеть более красивую девушку?
И жестом фокусника, достающего кролика из шляпы, он невесть откуда извлек фотографию и помахал ею у меня перед носом. Я успел разглядеть лишь старательно вытаращенные глаза и улыбку, демонстрирующую больше зубов, чем требуется человеку в повседневной жизни.
— Боже милосердный, — сказал я. — Ты что, опять влюбился?
Я заметил, что мои слова его задели.
— Что значит «опять»?
— По самым скромным подсчетам, с весны ты был влюблен не менее шести раз, а сейчас лишь июль. Сначала официантка, потом Гонория Глоссоп, потом…
— Фу! Я бы даже сказал «фи»! Что значат все эти девицы! Не более чем минутное увлечение. На этот раз речь идет о настоящем чувстве.
— Где ты с ней познакомился?
— На империале автобуса. Ее зовут Шарлотта Корде Роуботем.
— О, Господи!
— Она в этом не виновата, бедняжка! Так ее окрестил отец, он сторонник Революции, а та, настоящая Шарлотта Корде занималась, оказывается, тем, что закалывала тиранов в ванне, за что ее полагается любить и уважать. Берти, ты обязательно должен познакомиться со стариной Роуботемом. Милейший старикан. Мечтает перерезать всех буржуев, разграбить Парк-Лейн и выпустить кишки потомственной аристократии. Вполне справедливое желание, верно? Но вернемся к Шарлотте. Мы оказались вместе на империале автобуса, внезапно пошел дождь. Я предложил ей свой зонт, мы немного поболтали о том, о сем. Я влюбился в нее, узнал, где она живет, а через пару дней купил фальшивую бороду и полетел знакомиться с ее семейством.
— Но при чем тут борода?
— Еще в автобусе она рассказала мне о своем отце, и я понял, что если хочу добиться его расположения, мне нужно вступить в эту чертову «Красную зарю», и если придется произносить обличительные речи в парке, где в любой момент можно встретить кого-нибудь из знакомых, нужна маскировка. Ну, я и купил бороду. Ты не поверишь, старик, но я к ней, можно сказать, привязался. Когда я ее снимаю, чтобы, например, пойти в клуб, то чувствую себя просто голым. И в глазах Роуботема я выиграл благодаря бороде. Он думает, что я большевик и скрываюсь от полиции. Ты, Берти, и вправду должен познакомиться со стариной Роуботемом. Послушай, у тебя есть на сегодня какие-то планы?
— Вроде нет. А что?
— Отлично! Тогда мы все завалимся к тебе на чай. Я обещал отвести всю ораву в народное кафе после митинга, а теперь мне удастся сэкономить; и поверь, дружище, в моем положении сейчас не сэкономишь — не проживешь. Мой дядя сказал тебе, что он женился?
— Да. Говорит, у вас с ним прохладные отношения.
— Прохладные? Да я просто на нуле! С тех пор как дядя женился, он буквально сорит деньгами и тратит их Бог знает на что, а экономит на мне. Думаю, покупка звания пэра обошлась старому дурню в кругленькую сумму. Мне говорили, сейчас даже за баронета надо выложить прорву денег. А он еще завел скаковых лошадей. Кстати, можешь смело ставить последний шиллинг на Морского Ветерка на Гудвудских скачках. Стопроцентный верняк.
— Я так и собираюсь.
— Тут промаха быть не может. Рассчитываю выиграть достаточно денег, чтобы жениться на Шарлотте. Ты ведь поедешь в Гудвуд?
— А как же!
— Мы тоже. Собираемся провести митинг прямо на ипподроме.
— Послушай, зачем так рисковать? Твой дядя наверняка будет в Гудвуде. А вдруг он тебя узнает? Он же просто рассвирепеет, если обнаружит, что ты и есть тот наглец, который честил его в парке.
— С чего это он вдруг меня узнает? Ты пошевели мозгами: несчастный паразит, живущий за счет красных кровяных телец трудового народа. Если он вчера меня не узнал, почему он должен узнать меня в Гудвуде? Что ж, спасибо за любезное приглашение, старина. Мы его с удовольствием принимаем. Как говорится, дай, и тебе воздается… Кстати, тебя, быть может, ввело в заблуждение слово «чай». Не думай, что тебе удастся отделаться тонюсенькими ломтиками хлеба с маслом. Мы — дети революции, и отсутствием аппетита не страдаем. Нам подавай яичницу, оладьи, ветчину, джем, кексы и сардины. Мы будем у тебя ровно в пять.