Мы с Тоби встали; я неловко поклонился. Ни один мускул не дрогнул на лице человека, восседающего перед нами.
Мы с Тоби встали; я неловко поклонился. Ни один мускул не дрогнул на лице человека, восседающего перед нами. Если бы не дыхание, чуть ?колеблющее складки одежды, его можно было бы принять за каменное изваяние.
Я скосил глаза на Тоби. Он переступал с ноги на ногу и крутил головой с таким видом, словно ему давил горло несуществующий воротничок.
Приветственная речь начисто вылетела у меня из головы. К тому же я понятия не имел, на каком языке говорить. Молчание явно затягивалось, и меня начала разбирать злость. Что означает все это представление? Может быть, над нами опять хотят позабавиться?
Наконец вождь соизволил нарушить молчание.
— Гм… — сказал он.
Это «гм» могло быть произнесено на любом из тысячи пятисот языков Земли, и я снова очутился в затруднительном положении: на каком же языке отвечать?
— Гм, — повторил вождь. — Вы собираетесь молчать до вечера?
Он говорил на довольно правильном французском языке.
Я торопливо ответил по?французски.
Это оказалось нелегко — с ходу переводить приветствие на французский язык. К тому же я забыл начало и переиначил титул вождя.
Он прервал меня, махнув рукой:
— Переходите к делу!
Я принялся пространно объяснять цели нашей экспедиции, задачи бурения, сам способ бурения скважины. Подчеркнул, что «дырка» не причинит никакого вреда острову и его обитателям. Я старался говорить как можно более популярно: упрощал терминологию, по возможности заменял технические выражения словами, которые должны были быть ему понятны.
Он слушал довольно внимательно, потом спросил:
— Зачем нужна эта скважина?
Он употребил именно слово «скважина», а не «дырка в острове» — выражение, которым пользовался я в своих объяснениях.
Вопрос поставил меня в тупик. Объяснять ему строение кораллового атолла? Рассказывать о кимберлитах, которые мы предполагали обнаружить на глубине под коралловой постройкой?… Я уклончиво ответил, что хотим «заглянуть внутрь острова», убедиться, нет ли там чего?нибудь, что в дальнейшем могло бы принести пользу обитателям Муаи…
— Например? — резко перебил он. Я чувствовал себя как на экзамене. Пот ручьями струился по щекам, стекал за воротник рубашки.
— Разные вещи могут оказаться на глубине, — пробормотал я не очень уверенно.
Он чуть приподнял тяжёлые веки и принялся рассматривать меня с насмешливым любопытством. Потом сказал:
— Верно… Разные вещи могут оказаться на глубине. Например, такие, которые вам даже не снились… Допустим, вы не знаете, зачем эта скважина; допустим, ваш босс, которого тут нет, не объяснил вам этого. Но я — верховная власть на острове, — должен я знать, что, где и зачем вы хотите делать? Или вы не согласны со мной?
Судя по языку, по манере выражаться, он получил кое?какое образование и производил впечатление довольно цивилизованного человека. Поэтому я решился… Я рассказал ему об устройстве атолла, о том, что под коралловой постройкой должен находиться скальный цоколь. Этот цоколь, скорее всего, является древним вулканом. До вулкана мы и хотим добраться скважиной.
Я готов был побиться об заклад, что он обязательно заинтересуется древним вулканом и захочет узнать, не начнёт ли вулкан извергаться после бурения скважины. Но он только сказал:
— Там, где собираетесь бурить, не достигнете цоколя.
— Почему же?
— Там цоколь глубоко.
Счастье ещё, что Тоби не понимает по?французски. По?видимому, мне давно пора возмутиться… Кажется, этот коричневый монумент собирается учить меня.
Я сказал возможно более решительно и холодно:
— О том, какое место подходит для бурения, разрешите судить мне.
Слово «мне» я подчеркнул. Неожиданно он согласился:
— Разумеется… у вас могут быть свои соображения. Это ваше право.
Он помолчал и добавил:
— А я не могу разрешить вам бурить там, где вы задумали.
— Почему?
Дипломат никогда не задал бы подобного вопроса. Но я был плохим дипломатом… Он тотчас дал мне это почувствовать: он даже не счёл нужным ответить, только пожал плечами.
— Однако я должен бурить, — пробормотал я, чтобы прервать наступившее молчание. Он снова пожал плечами.
— Пожалуйста, бурите, но в другом месте. Например, там, где вы высадились.
Кажется, я начал понимать… Для него это был вопрос престижа и амбиции. Ах, коричневая мумия! Но я тоже упрям… Недаром моя бабка была ирландкой!
— Вы можете выбрать и какое?нибудь иное место, — сказал он, словно поняв мои мысли, — исключая всю западную половину острова.
«Ага, идёшь на попятную! — со злорадством подумал я. — Нет, так легко не уступлю…»
— Мы устроили лагерь как раз на западе, — заметил я вслух. — И уже успели перенести туда часть оборудования…
Тут я осёкся. Он не мог не знать, что происходило с нашим оборудованием.
Однако на этот раз он не воспользовался моим промахом. Он только сказал:
— Обдумайте условие. Если оно вас не устраивает, от бурения придётся отказаться.
Это прозвучало как ультиматум.
— Но… — начал я.
— Никаких «но». С первым вопросом покончено. Переходим ко второму.
Не скрою, я снова растерялся. Этот муаец оказался более решительным, чем можно было предполагать. Я не знал, что отвечать, и молчал.