Я сделал так, как просила Тини. Окружающее исчезло, и я ничего уже не видел, кроме наплывающих темных глаз. Они становились глубокими, строгими и задумчивыми. Вот они заволоклись тонкой сияющей пеленой, которая тотчас расступилась, как театральный занавес.
Передо мной распахнулся иной мир. Я неведомо как летел над полями и лесами, а ветер звенел в ушах, напевая всегда волнующую песенку странствий.
— Мы летим в прозрачных модулях, — услышал я звонкий голосок Тини. — Нет, нет, не думайте ни о чем. Модули? Это такие силовые сгустки единого поля планеты. Они принимают любую форму, управляются мыслью.
Мы приближались к цветущему воздушному острову. Я не сразу понял, что это парящий в поднебесье город. Сквозь заросли магнолий виднелись улицы, блеснуло на миг небольшое озеро. Над платановыми и сосновыми аллеями высились дворцы, грациозно изгибались арки. Люди летали повсюду, как пчелы. Наверно, в таких же модулях?
— А вот здесь я живу! — радостно воскликнула Тини. Мы причалили к веранде, опоясывавшей верхний этаж пирамидального здания. Когда ноги мои коснулись пола, незримое силовое облако мгновенно исчезло. Я стоял на веранде, вдыхал запах цветов, слушал шелест листвы — это была поразительная иллюзия присутствия.
Иллюзия? Даже сейчас мне кажется, что я действительно побывал в будущем. По-моему, сама Тини временами забывала, что все это ее же собственные воспоминания. Она бегала по веранде, пританцовывала, довольная, что наконец-то очутилась дома. Потом, вспомнив все, вздохнула и сказала:
— Сейчас увидите, как я упала в прошлое. Это случилось на празднике в нашем учебном городке.
Тини показала на край веранды, где голубели два маленьких круга.
— Станем на них. Это точки сгущения модулей. Опять вокруг меня заструилось обволакивающее поле. И вновь — озаренные поющие дали. Вновь стремительно проносились внизу рощи и луга с пешеходными дорожками и какими-то редкими строениями. В небе, сверкавшем океанской синевой, медлительно плыли тугие облака.
— А вот и учебный городок, — Тини показала на облако, на первый взгляд отличающееся от других лишь величиной.
Но чем ближе мы подлетали, тем отчетливей вырисовывалось своеобразное творение художника, причудливый всплеск фантазии, этакое архитектурное эссе в виде клубящегося облака. Внизу зеленели сады и парки, а поверху высились белоснежные купола и башни. Гигантские учебные лаборатории? А может, планетарий?
Люди в модулях парили над облаком — кто сидя, кто стоя. Дети, раскинув руки, имитировали полет птиц.
Мне захотелось присесть. Повинуясь желанию, модуль начал менять форму. Я почувствовал затылком мягкую спинку кресла, а руками нащупал незримые подлокотники.
«Детское восприятие мира, — подумал я — Чрезмерно праздничное.
«Детское восприятие мира, — подумал я — Чрезмерно праздничное. Если облака, то ослепительной белизны, а если небо, то уж обязательно океанской синевы. И как это Тини удается передавать зрительные образы и даже ощущения?»
Все кругом заволоклось туманом, а затем тонкой сияющей пеленой. Когда пелена разорвалась, я увидел большие разочарованные глаза Тини.
— Ну вот, — недовольно протянула она. — Я же просила ни о чем не думать. Вы нарушили передачу… Спрашиваете, как мне удается вкладывать в ваш мозг образы и даже ощущения? А мне помогает вот этот дешифратор, — универсальный ключ для контактов… Ой, да что это я!.. — вдруг испуганно воскликнула Тини и вскочила на ноги — Нельзя вступать в контакты и передавать образ будущего. Даже говорить о нем. Увлеклась… Но вы никому не расскажете? Никому? Ох, если бы только мне найти…
Я как мог успокоил девочку и спросил, что же она потеряла.
— Хроноцикл. Он где-то там, — Тини кивнула направо, а потом нерешительно показала налево. — А может, там… На такой же поляне.
— Полян здесь много. Ты заметила какой-нибудь ориентир?
— Засохшее дерево. Оно еще руку подняло вот так,
— Это же сухара! — воскликнул я. — Семафор!
Так окрестил я для себя сухой тополь, стоявший посреди одной из полян. Свою единственную зеленеющую ветку он протянул вверх, как бы показывая, что путь к озеру свободен.
— Ну, пойдем.
Еле заметной тропинкой я повел Тини к поляне. Девочка была словно наэлектризована энергией и весельем. Она забегала то вперед, то в сторону, заглядывалась на грибы и цветы. Иногда старалась шагать рядом со мной. Но это ей плохо удавалось. Поглядывала на мои сапоги с короткими голенищами — и начинала хохотать.
— Мушкетер!.. Видела такие ботфорты у мушкетеров. В свите Людовика четырнадцатого.
— Видела Людовика четырнадцатого? — недоверчиво спросил я. — Может быть, живого?
— Конечно, живого.
Посерьезнев, она стала рассказывать, как очутилась в нашей эпохе.
— Нечаянно. Я не хотела… До начала праздника оставалось много времени, и мы решили поиграть. Есть у вас такая игра, когда все прячутся, а один ищет?
— Конечно. Игра в прятки, — и я рассказал, как в детстве мы прятались: кто в кустах, кто за сараем.
— В кустах? Тут же рядом? — Тини заливалась смехом — Нег, наш Всезнайка это мы так зовем электронный универсал — мигом засечет координаты. Мы ему даем наши волновые портреты и программируем на поиск. Выигрывает тот, кому удастся перехитрить Всезнайку.