Солнце цвета стали

Автор: Дмитрий Казаков

Жанр: Фэнтези

Год: 2004 год

Дмитрий Казаков. Солнце цвета стали

Солнечный цикл — 2

Глава 1

НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ

— А ну стой! — Кусты в стороне от дороги зашевелились, и на открытое место выбрались несколько хмурых, оборванных мужиков. В руках они держали нечто, подозрительно похожее на оружие.

— А я и стою… — Ивар слегка натянул поводья, останавливая впряженную в телегу лошадь, после чего с интересом принялся ждать развития событий.

Пауза заставила выходцев из леса занервничать.

— Ты это… чего молчишь? — удивленно спросил один из них, самый высокий, с выпуклыми мышцами и большими, словно у теленка, глазами.

— А что мне нужно говорить? — искренне удивился Ивар.

— Ты должен кричать от страха! — объяснил глазастый. — И отдавать нам свои деньги… Ведь мы это… разбойники!

— Ну раз так, то деньги придется отдавать, — покладисто согласился Ивар. — Сейчас, вот только достану…

Он повернулся и сунул руку в телегу, дно которой покрывал толстый слой соломы. Пальцы быстро нащупали гладкую поверхность ножен, сомкнулись на шероховатой рукояти меча.

— Вы точно хотите денег? — поинтересовался Ивар. — Может быть, уйдете так?

— Хотим, как же это без них! — воскликнул мускулистый вожак, и тут же глаза его выпучились от удивления, поймав отразившиеся в серой стали клинка солнечные лучи.

Лезвие с шорохом прорезало воздух, раздался звон и изумленный вскрик. Ивар прыгнул прямо с облучка, быстро ударил крестнакрест. Но меч разрубил только пустоту. Разбойники, получив неожиданный отпор, пустились в бегство. Они удирали что есть силы, теряя по дороге собственное оружие…

Слышны были удаляющиеся вопли.

— Деньги им, — проворчал Ивар, убирая клинок в ножны, — узнали бы сначала, с какого конца за меч браться…

Он влез на место возницы, дернул поводья. Лошадь тяжко вздохнула, нехотя сдвинулась с места, и телега, нагруженная бревнами, покатилась дальше, скрипя и подпрыгивая на ухабах.

Когда впереди показалась усадьба, Ивар невольно улыбнулся. Над частоколом ограды виднелись крыши дома и хозяйственных построек, в синеву весеннего неба поднималась тонкая струйка дыма.

Вот он — дом. Место, где тебя любят и ждут.

Даже лошадь, увидев, что ее скоро ожидает стойло и полная кормушка, чуть быстрее зашевелила ногами. Ивар пересек поле, засеянное овсом, и въехал в усадьбу.

Нос уловил знакомые запахи — теплого молока, выпеченного хлеба.

Ивар взглянул в сторону дома и тут же понял: чтото не так. Работник расседлывал незнакомых лошадей, а стоящая у порога Рагнхильд выглядела очень мрачной.

— Что случилось? — поинтересовался Ивар, слезая с телеги и вытаскивая из соломы меч. — Надеюсь, никто не умер?

— Слава богам, — кратко отозвалась Рагнхильд, и в ее синих глазах сверкнул гнев. — Просто приперлись твои приятели, которых я терпеть не могу…

Ивар нахмурился:

— Это какие?

— А те самые, с которыми ты по морям шатался! — сердито ответила Рагнхильд. — Они в гостевой горнице…

Из дома донесся детский плач. Рагнхильд резко развернулась и ушла. Ивар же ощутил, как сердце его слегка подпрыгивает в предвкушении приятной встречи, а на лицо сама собой выползает залихватская ухмылка.

— Позаботься о лошади, — приказал он работнику, — а потом вместе с Флоси разгрузите телегу.

— Хорошо, — кивнул тот, и Ивар поспешил в дом.

В очаге гостевой горницы пылало яркое пламя, от него расходились волны тугого жара. А за столом, в компании кувшина с пивом, устроились двое. Высокий мужчина, чьи кудри, рыжие, точно огонь, падали на плечи, и сухощавый старик, лысина которого блестела, словно ее обмазали маслом.

Оба они подозрительно уставились на Ивара, а затем на обветренных лицах расцвели одинаковые улыбки.

— Это же Ивар, клянусь клыками Фенрира! — рявкнул рыжий и с силой хлопнул старика по плечу.

— Без тебя вижу!… — огрызнулся тот. — Пока еще не ослеп, слава Одину…

— Как я вам рад! — проговорил Ивар, бросившись к столу. — Забери меня тролли, рад…

Он обнялся сначала с рыжим Нерейдом, затем с Арнвидом, который с момента их последней встречи, как показалось, стал еще меньше ростом и суше. Но в его выцветших глазах светился все тот же ум, более острый, чем лучшие клинки Северных Земель.

— Сколько же я вас не видел? — спросил Ивар, садясь за стол.

— Три года, — ответил Арнвид, — с самого дня твоей свадьбы. С того времени ты, я смотрю, обжился, оброс хозяйством… Стал заправским бондом! А ведь когдато был славным викингом…

— Ага, как вспомню его первый бой — смех разбирает! — влез в разговор ядовито ухмыляющийся Нерейд. — Сколько раз тогда пришлось ему портки менять?

— И вовсе даже не пришлось! — заспорил Ивар, ощущая, как в глубине души шевельнулись давно забытые воспоминания о событиях пятилетней давности. Тогда он был всего лишь батраком, а Рагнхильд — дочерью его хозяина, грозного бонда Аки Золотая Борода.

— Да, впрочем, чего мы все болтаем? — опомнился он, с трудом возвращаясь к настоящему. — Ко мне приехали боевые соратники, и пир сегодня должен быть такой, чтобы ему позавидовали все конунги от острова Ньярдей до Южного Мера!

На зов явилась жена, за ней служанки. В комнате мгновенно воцарилась суета, стол с потрясающей быстротой заполнился блюдами. Обоняние щекотали аппетитные запахи, а пива хватило бы, чтобы напоить допьяна целую деревню.

— Возгласим же тост! — сказал Арнвид, когда Рагнхильд заняла место по левую руку от мужа. Старик хитро щурился, а его глаза сверкали. — За хозяев этого дома!

Ивар улыбнулся и поднял тяжелую кружку, в которой плескалась темная, пахнущая хмелем жидкость.

Тосты следовали один за другим, и Ивар, за последние годы отвыкший от попоек, ощутил, что пьянеет. Викинги громко хохотали, откровенно скалились на служанок, глаза их блестели от выпитого, а губы от съеденного.

— Я пойду, вы тут продолжайте без меня… — шепнула Рагнхильд мужу на ухо. На протяжении всего пиршества она вела себя безупречно, и только Ивар мог догадаться, что ей неприятны сегодняшние гости. — Смотри не напивайся…

Ивар проводил взглядом стройную фигуру жены, которая за годы брака лишь немного пополнела, и повернулся к викингам.

— Ну что, — речь Нерейда звучала чуть невнятно, в глазах светилось пьяное довольство, — теперь мы выпьем за конунга Хаука и его дружину!

— Выпьем! — безмятежно отозвался Ивар и в очередной раз наполнил кружку. За конунга Хаука, ставшего тем сватом, которому Аки Золотая Борода не решился отказать, он не мог не выпить,…

— Ну и как ты тут живешь? — поинтересовался Арнвид.

— Хорошо… — ответил Ивар без особого воодушевления. — Я теперь почтенный землевладелец. Детей у меня двое, мальчишки…

— Это хорошо! — одобрил Нерейд. — Давай выпьем еще! За детей!

И вновь Ивар не посмел отказаться.

— А не скучно тебе? — полюбопытствовал рыжий викинг, когда кружки в очередной раз опустели.

— Скучно! — признался хозяин усадьбы. — Иной раз как вспомню былые времена, когда я не в постели спал, а на палубе драккара, так выть хочется!

— А мы опять в море собрались, — вкрадчиво сообщил Арнвид.

— Нуну… — только и сумел выдавить Ивар, а потом встрепенулся: — Куда? Опять в Бретланд?

— Нет! — Нерейд замотал головой, самодовольно ухмыляясь. — Конунг Хаук затеял небывалое — он хочет отправиться далеко на юг, за Валланд.

— За Валланд? — обомлел Ивар. — Куда же это?

— Говорят, — чуть понизив голос, сказал Арнвид, — что там есть города, огромные, точно острова, а уж золота в них… Поплыли с нами!

Ивар спьяну не сразу понял, что получил приглашение отправиться в поход, а когда сообразил, то лишь горько усмехнулся:

— Куда мне? Я не викинг, а бонд… Да и жена не отпустит!

— Ну это мы посмотрим! — осклабился Нерейд, носящий красноречивое прозвище Болтун. — Уломаем…

— Обязательно! — подтвердил Арнвид, оглаживая лысину, которая от выпитого слегка побагровела. — Но это завтра, а сейчас — наливай!

Ивар ухватился за кувшин, успел ощутить его тяжесть, и в тот же момент сознание покинуло хозяина, повергнув его в пахнущую пивом тьму.

Пробуждение было тяжелым. Во дворе яростно кукарекал петух, недвусмысленно намекая на то, что пора вставать и браться за хозяйственные дела, но Ивар ощущал, что сил на это попросту нет.

Он лежал в собственной кровати, и это ободряло. Значит, вчера смог дойти. Все же остальное было плохо — болела голова, в животе чтото мерзко шевелилось, а в рот словно насыпали горячего песка. Язык распух и казался колючим. Завершение вечернего застолья терялось в тумане.

— Ну что, пьяница, — прозвенел рядом голос Рагнхильд, и Ивар почувствовал нечто вроде стыда, — не послушал меня вчера?

— Ага… — отозвался Ивар, с трудом шевеля губами. После некоторых усилий он смог встать. Ежась от утреннего холодка, выбрался во двор, умылся холодной водой из бочки. Сразу полегчало, разум немного прояснился.

— Зачем они приехали? — допытывалась Рагнхильд, когда он вернулся в дом. Старший сын, трехлетний Ивар, крутился возле матери, ожидая завтрака. — Ведь я же поняла, что не просто так…

Из гостевой горницы донесся протяжный стон, который вполне бы мог принадлежать мучимому головной болью йотуну.

— Э, ну да… — глубокомысленно изрек Ивар, морщась от необходимости соображать. — Они просто в гости… Ну и, — добавил он, видя, что синие глаза супруги потемнели, как всегда бывало перед вспышкой гнева, — хотят вновь зазвать меня в дружину…

— В дружину? — недовольно покосилась Рагахильд, и в тот же момент дверь гостевой горницы с треском распахнулась. Оттуда показался Нереид, волосы которого торчали во все стороны, а покрасневшие глаза дико сверкали на помятом лице. — Это вот к ним?

— Да, к нам! — утвердительно кивнул рыжий викинг, ослепительно скалясь.

— Это вот к ним?

— Да, к нам! — утвердительно кивнул рыжий викинг, ослепительно скалясь. Эффект от улыбки несколько подпортила хлынувшая от Нерейда волна перегара, такая мощная, что даже Ивар с трудом удержался на ногах.

— Нет! — отрезала Рагнхильд. — Об этом и речи быть не может! Чтобы я отпустила мужа шляться по морям с ватагой бездельников? Туда, где его в любой момент могут прикончить? Клянусь подолом Фригг, он нужен мне тут!

— Вне всякого сомнения, почтенная хозяйка… — льстиво заявил Арнвид, явившийся из гостевой горницы вслед за собутыльником. Выглядел он свежим, точно спелое яблоко, и только в глазах плескались остатки пивной мути. — Но не потолковать ли нам на эту тему спокойно, после завтрака?

Рагнхильд фыркнула, но, к удивлению Ивара, возмущаться не стала.

За завтраком гости, как и хозяин усадьбы, ели мало, все больше пили. Ивар после кружки пива ощутил себя куда лучше, хотя тяжесть в голове никуда не делась, засела там, словно булыжник.

— Да пошлют боги благоденствие дому сему, — сказал вежливый Арнвид, отодвигая блюдо, — спасибо хозяйке!

— Ну давайте выкладывайте, что у вас на уме?! — Рагнхильд правильно расценила маневр лысого викинга и вопросительно уставилась на него.

Но первым заговорил Нерейд.

— Смотрю я на этот дом, — сказал он проникновенно, — и душа радуется, насколько тут все ладно и славно сделано. Отборное дерево пошло на его постройку, и самые лучшие земли по эту сторону реки Гауль были куплены для усадьбы. Вот только забыл я, на какие деньги…

— Частью это было мое приданое! — запальчиво взвизгнула Рагнхильд.

— …а в основном — за счет золота, которое Ивар добыл в походах викингов! — закончил Нерейд.

— Ну… — Хозяйка дома слегка смутилась. — Так оно и есть, но…

— И еще мне хотелось бы знать, как Ивар ведет хозяйство? — не давая ей опомниться, продолжал наседать рыжий викинг. — Насколько он приумножил добро за последние годы?

— Да не особенно, честно говоря… — нехотя отозвался Ивар, почесав затылок. — Както не получается…

— «Не получается»! — сердито передразнила его Рагнхильд. — Работать надо больше!

— Увы! — с нарочитой печалью согласился Нерейд и покачал головой. — Умение владеть мечом вовсе не означает ловкости в хозяйственных делах. А ведь рано или поздно может случиться неурожай или падеж скота? Что тогда? Откуда взять денег на жизнь?

— Мой отец… — не очень уверенно начала Рагнхильд.

— Аки Золотая Борода знаменит скупостью на весь Трандхейм, — влез в разговор Арнвид, — а если несчастье коснется и его усадьбы? Что тогда?

— Я догадалась! — дребезжащим от напряжения голосом сказала Рагнхильд. — Ивар должен отправиться с вами, чтобы добыть золота?

— Ваша проницательность достойна восхищения, госпожа! — сверкнул белизной зубов Нерейд. — Этот поход, не спорю, будет сложен. В Бретланде сейчас тяжело взять добычу: на севере там все разграблено, а на юге можно получить хороший отпор. Так что мы отправимся туда, куда еще не плавал никто из викингов, за земли Валланда, где лежит Миклагард, самый большой и богатый горрд на земле. В тех местах самый последний бонд богаче нашего конунга, а серебро просто выкидывают, как презренный и ненужный металл…

Рагнхильд слушала, и глаза ее мечтательно туманились.

— Чтобы доплыть туда, потребуется много дней пути!… — продолжал заливаться соловьем Нерейд. — Придется терпеть штормы и ураганы, сражаться с самыми разными чудовищами и могучими воинами южных земель, которых больше, чем звезд на небе. Только самые отважные викинги, в число которых входит и Ивар, в состоянии перенести все тяготы пути и вернуться назад с богатой добычей…

При упоминании имени мужа Рагнхильд насторожилась, в глазах ее зажегся подозрительный огонек.

— Все это, конечно, прекрасно, — сказала она, прерывая речь Болтуна, — но если мой супруг погибнет от руки тех самых воинов, о которых ты говорил? Если утонет в море или его съедят чудовища, что мне делать тогда?

— Э… — Рыжий викинг, не ожидавший такого отпора, слегка растерялся. Ивар, хорошо знающий непреклонный характер жены, тяжко вздохнул.

— Будущее открыто взору мудреца! — вмешался долго молчавший Арнвид. — Милостью Одина я владею искусством эриля, и ничто не мешает нам выяснить, что ждет твоего мужа, если он отправится с нами в поход!

— Эриля? — не сдавалась разошедшаяся Рагнхильд. — Не оченьто ты на него похож! Пиво вчера хлестал не хуже простого рыбака, а если одна из служанок вскоре понесет, я уж и не буду знать, на кого подумать, на тебя или на рыжего!

— Зря ты так! — осадил жену Ивар. — Арнвид Лысый знаменит мудростью по всем Северным Землям, а его руническое искусство не раз спасало нам жизнь!

— Да? — Рагнхильд слегка стушевалась, но тут же вновь упрямо выпятила подбородок. — Ну тогда пусть предсказывает будущее!

— Не премину. — Арнвид усмехнулся, показав сточенные, желтые зубы. — Ивар, тащи руну!

В его сморщенных ладонях возник небольшой кожаный мешочек с вышитым на боку сложным символом. Ивар, слегка робея, как всегда при соприкосновении с чемто волшебным, сунул пальцы внутрь и извлек небольшую пластинку, выточенную из кости.

— Переворачивай! — велел эриль.

Ивар повиновался и в недоумении уставился на открывшийся значок, похожий на елку, у которой с одной стороны обрубили все ветви.

— Знак Светлых Асов, — с удовлетворением пробурчал Арнвид.

— И что он показывает? — насторожилась Рагнхильд.

— Удачу, дары, успех… — скороговоркой ответил эриль. — А уж про то, чем закончится наш поход, я вопрошу сам…

Он запустил ладонь в мешок, некоторое время гремел там костяшками. Значок, вытащенный на этот раз, напоминал предыдущий, только палочкиветви на нем не опускались вниз, как у ели, а поднимались, точно у рябины.

— Имущество, — сказал Арнвид, потирая ладони, — знак приобретений и богатства. Похоже, что с дальнего юга мы вернемся с хорошей добычей!

— Ну что ты теперь скажешь, Рагнхильд? — осторожно спросил Ивар, покосившись на супругу.

— Все одно мне это не нравится, — ответила она, и голос ее вдруг стал жалобным, — ведь мне так не хочется, чтобы ты уезжал…

— Ничего, я вернусь! — бодро ответил Ивар.

— Через годикдругой! — тихо пробормотал Нерейд, но, к счастью, Рагнхильд его не услышала.

— Ладно! — сказала она, и все следы слабости тут же исчезли с ее лица. — Поезжай! Но смотри не опозорься там! Чтобы скальды складывали про тебя только висы!

— Уж об этом я позабочусь, госпожа! — заверил ее Арнвид и почтительно склонил голову.

— Ну, муж мой, — Рагнхильд в последний раз оглядела супруга с головы до ног, проверяя, все ли в порядке, — пусть удача не оставит тебя в дальних краях!

Ивар наклонился, прижал ее к себе. Уткнулся в мягкие, пахнущие липой волосы. Некоторое время постоял так, а затем отстранился и взобрался на коня. Арнвид и Нерейд уже дожидались, сидя в седлах.

— До встречи! — крикнул Ивар жене и ударил коня пятками в бока. Тот с ржанием сорвался с места.

Сидеть в седле оказалось неудобно — отвык. В последние годы Ивар мало покидал усадьбу, все по хозяйственным нуждам, и пользовался в таких случаях телегой. В сетке у седла — кольчуга, искусно сплетенная из тонких колец, на крюке тут же — шлем, не раз в прежние годы спасавший голову владельца от ударов. К поясу был подвешен меч, совсем не тот, которым пару дней назад он гонял глупых разбойников, не знавших, что с бондом по прозвищу Ловкач лучше не связываться. Тот простой клинок, выкованный человеческими руками, остался дома. А сейчас о ногу бьется заключенное в простые кожаные ножны неимоверно прочное и легкое оружие, изготовленное кузнецами таинственного народа сидхе, что живет под землей в далеком Бретланде.

Когдато Ивару посчастливилось получить его в подарок…

Едва кони достигли вершины холма, который, как знал Ивар, скроет за собой дом, он не выдержал и обернулся. Рагнхильд стояла у ворот усадьбы, ветер развевал ее длинные светлые волосы. Старший сын цеплялся за колено матери, а младшего, завернутого в пеленки, она держала на руках.

Ивар помахал семейству рукой, Рагнхильд махнула в ответ.

Дорога пошла вниз, и округлое тело холма спрятало за собой усадьбу. Некоторое время виднелся дым, поднимающийся над жилищем, затем исчез и он. Ивар вздохнул и повернулся вперед, подставляя лицо свежему ветру, дующему со стороны невидимого пока моря.

— Почему вы все же приехали за мной? — спросил Ивар у спутников. — Уж не думаю, что в Трандхейме нет воинов более сильных или умелых, чем я!

— Есть, — согласился Арнвид. — Но более удачливых нету. Твоя удача сильно пригодится нам в тех неведомых землях, в которые мы поплывем. Впрочем, как и твой опыт. Не зря ты ходил с нами целых три года!

— Все ясно. — Слышать подобное было приятно, но Ивар не сомневался, что после нескольких лет мирной жизни слегка заплыл жирком и отвык от вольной жизни викингов. — Как там конунг? Как остальные?

— Хаук Лед крепок и здоров, хвала Отцу Ратей, — отозвался Арнвид, — Кари оправился после раны, что настигла его два года назад, и столь же силен, а…

— …А Вемунд все так же храпит! — добавил с улыбкой Нереид. — А наш эриль завел себе ученика!

— Правда? — Ивар с удивлением оглянулся на ссохшегося, лысого викинга.

— Правда… — покачал головой тот. — Я стар, и надо передать свои знания комуто. Он хороший парень и, в отличие от всех этих болванов, — Арнвид кивнул в сторону Болтуна, — умный!

— Да что ты понимаешь! — возразил Нерейд. — Викингу ум вовсе и не требуется! Ему нужна только лишь удача, да еще хитрость и смелость. Помню, в том году напали ночью бритты на наш лагерь. Шум, вопли, лязг, кровь брызжет, трупы спелыми колосьями на землю валятся, а Вемунд — ну ты же знаешь, как он крепко спит, — продолжает дрыхнуть. В свалке не до него было, нас к кораблю оттеснили, пришлось сматываться, и только когда от берега отплыли, поняли, что одного забыли… Думали, все, бритты ему кишки выпустили и вокруг шеи обмотали!

— И что? — полюбопытствовал Ивар.

— А ничего, — ответил Нереид, — дождались, пока бритты убрались восвояси, и к берегу пристали, чтобы погибших похоронить как следует. Слоняемся по месту боя, горючими слезами заливаемся… — Тут Ивар не вовремя хмыкнул: в описании горя рассказчик явно перегнул палку — представить суровых викингов с заплаканными рожами было так же сложно, как волка, жующего солому. — А Вемунд на том же месте лежит и вроде как похрапывает…

Нерейд выдержал положенную паузу, а затем продолжил:

— Подошел я к нему, пнул слегка, а он глаза раскрывает, пялится на меня и спрашивает: что, мол, завтрак готов? Я сначала сам чуть не помер — от смеха, а потом едва его не прирезал!

— Как же он выжил? — поинтересовался Ивар.

— А очень просто! — улыбнулся рыжий викинг. — Он так и не проснулся во время драки, а его храп бритты приняли за предсмертные хрипы, даже добивать не стали…

— Дуракам везет! — прокомментировал рассказ Арнвид. — И уж имто ум точно ни к чему! Они и без него неплохо обходятся… А вот эрилю или конунгу он очень даже пригодится!

— Да ладно тебе! — вскинулся Нерейд. — Знаю я одного эриля, который прекрасно без разума обходится, а вот что до конунгов…

Их путь пролегал через негустые сосняки. В воздухе висел запах хвои, солнце протискивало сквозь ветви золотистые щупальца лучей. Стучали копыта, шумел бегущий неподалеку Гауль, а спутники Ивара ни на мгновение не прекращали шутливой перебранки.

Вечерело. Дорога пошла под уклон, а впереди, за холмами, поросшими лесом, открылась синяя ширь моря. Ивар ощутил, что сердце беспокойно задергалось. Лица коснулся соленый ветер, и сразу же захотелось оказаться там, посреди водного простора.

— Смотрю, волнуешься? — захихикал Арнвид.

Ивар утомленно кивнул.

Миновали Бюнес — довольно большое селение, расположенное чуть в стороне от Гауля, на самом берегу моря, и стук копыт рассыпался в мягком шорохе, с которым кони шли по серому песку. Но этот слабый звук заглушал грохот волн, неутомимо грызущих берег.

Чуть дальше лежал наполовину вытащенный на сушу корабль. Ивар знал, что это не тот самый драккар, на котором молодой викинг много лет назад впервые вышел в море, что конунг Хаук успел обзавестись новым, но по сердцу все равно прокатилась теплая волна.

Гневно взирали на берег выпученные глаза драконьей головы, украшающей нос, а доски обшивки, покрытые смолой и еще не успевшие потемнеть от долгого пребывания в воде, лоснились.

Неподалеку полыхал костер. Дым перекошенным серым столбом поднимался над берегом, чтобы тут же растаять в вышине, пламя дергалось и ревело, время от времени начиная плеваться искрами.

— Кого там йотуны несут? — грозно спросил ктото молодым, звонким голосом, и сидящие у костра люди повскакивали.

— Свой! — ответил Нерейд, осаживая скакуна.

— Неужто сам Трепло решил нас проведать? — весело полюбопытствовал тот же голос.

— Вот так… — Рыжий викинг подмигнул Ивару, который покинул седло и теперь морщился от боли в ногах. — Достойная смена растет!

И Нерейд постариковски закряхтел.

— Судя по тому, что вас трое, поездка оказалась успешной! — От услышанного голоса, холодного, точно ледники, и чуть глуховатого, Ивар невольно вздрогнул. Вдруг вспомнилось то время, когда обладатель этого голоса внушал ему жуткий страх.

— Успешной… — отозвался Ивар, улыбаясь собственным воспоминаниям.

Вдруг вспомнилось то время, когда обладатель этого голоса внушал ему жуткий страх.

— Успешной… — отозвался Ивар, улыбаясь собственным воспоминаниям. — Ты, конунг, очень хорошо умеешь выбирать посланцев! Если бы эти двое ездили в Хель просить за сына Одина, то Бальдр сейчас был бы в Асгарде, а не в царстве мертвых!

Вокруг загоготали.

— Воистину так! — согласился конунг Хаук по прозвищу Лед, подходя ближе. Он ничуть не изменился за те годы, что Ивар был с ним знаком. Почти белые волосы волной падали на плечи, глаза, светлые, точно на самом деле из замерзшей воды, глядели безо всякого выражения. В широких плечах чувствовалась немалая сила.

— Ивар, никак это ты! — Сбоку выдвинулся громадный викинг, радость плескалась в его синих глазах. Огромная ладонь с такой силой хлопнула Ивара по спине, что он с трудом удержался на ногах.

— Я тоже рад тебя видеть, Кари! — ответил он улыбаясь, несмотря на боль от ушиба.

И тут же со всех сторон набежали, счастливо восклицая, словно дети, увидевшие бродячего торговца, старые боевые друзья. Обманчиво тощий берсерк Сигфред, способный в боевом безумии голыми руками разломать бревно; спокойный Даг, могущий отыскать след даже на голом камне; толстяк Вемунд, отличающийся невероятной крепостью сна, и прочие, прочие…

И с неожиданной, удивившей его самого силой Ивар осознал, что не в усадьбе, за крепкими стенами и под надежной крышей, а именно здесь, на холодном морском ветру, среди громко гогочущих викингов, он дома.

— Нет повода не выпить! — рявкнул ктото, кажется Нерейд, и Ивара потащили к костру, от которого потек горький запах подгоревшей каши.

Но котел тут же отставили в сторону. Откуда ни возьмись появился булькающий бочонок, а Ивару сунули в руку простую деревянную кружку. В ней заплескалась пенистая жидкость.

— За конунга Хаука и его дружину! — задорно провозгласил лохматый парень, чья голова походила на воронье гнездо.

— Кто это? — опустошив кружку, поинтересовался Ивар у развалившегося рядом Нерейда.

— Та самая достойная смена, — почемуто тоскливо ответил рыжий весельчак, — Хрои Шустрый. Его язык куда быстрее меча, но и с его клинком может тягаться не каждый…

Лохматый викинг чтото брякнул, и сидящие около него затряслись в дурашливом хохоте. Молчал лишь расположившийся рядом с Арнвидом непомерно высокий детина. Темные спутанные волосы беспрестанно сваливались ему на глаза, он откидывал непослушные пряди со лба и, похоже, не знал, куда пристроить свои длинные руки.

— Это его ученик? — кивнув в сторону эриля, спросил Ивар.

— Он самый, — подтвердил Нерейд, — Ингьяльд Большая Рука. Стеснителен, что твоя девица, но толк из него, я думаю, будет…

Бочонок опустел, но на его месте объявился новый, а Ивар обнаружил, что, сколько бы он ни пил, кружка все равно оказывается полной. Пьянка шла своим чередом: ктото порывался петь, чуть в стороне горячий спор грозил перерасти в драку.

Ивар повернул голову, намереваясь еще чтото сказать Нерейду, и в этот момент ему показалось, что в глазах двоится. На бревнышке рядом, точно вороны на ветке, сидели два совершенно одинаковых викинга.

Ивар заморгал, стремясь отогнать видение, но ничего не помогало.

— Что ты на них уставился, словно кот на кусок печенки? — раздался ехидный голос Нерейда.

— На них? Так, значит, мне не кажется… — Ивар с облегчением вздохнул.

— А то думал, все, от пива в башке помутилось!

— Не кажется! — Болтун рассмеялся. — Они близнецы, Гудред и Регнвальд. Я их знаю с прошлой осени, да и то различать толком не научился… Мы их в море подобрали, у острова Фреди.

— Как так?

— А очень просто, — пожал плечами Болтун. — Шторм был, их корабль и разбился. Счастье, что мы мимо плыли, ухитрились их выловить. Сами они северяне, родом из Халогаланда…

— Много чудес на свете! — еще раз удивился Ивар, разглядывая одинаковых, словно две волны в море, парней, после чего зевнул, неожиданно ощутив, насколько сильно хочет спать. Утомительное путешествие верхом не прошло даром.

Пробудился Ивар от холода. Утренний морозец забрался под одеяло и безжалостно щипал тело, заставляя пожалеть о том, что костер прогорел и от него остались только горько пахнущие угли.

Прочие викинги еще спали, над взморьем занимался рассвет. Слышно было, как волны лижут прибрежный песок и как храпит неподалеку Вемунд, подложивший под голову любимую секиру. Вид она имела устрашающий и носила подобающее имя — Великанша Битвы. Несмотря на ее немалый вес, толстый викинг управлялся с ней легко, будто с тонким прутиком.

Понимая, что уже не заснет, Ивар поднялся и принялся разводить костер. К тому моменту, когда пламя разгорелось и от него начал распространяться приятный жар, встал и Эйрик Две Марки, самый опытный воин, правая рука конунга.

— Хорошо, что ты отправишься с нами! — проговорил он, усаживаясь на чурбачок и щурясь на огонь, который алым цветком танцевал на поленьях.

— Почему? — удивился Ивар. — Неужели без моей удачи вы бы не поплыли?

— Поплыли бы… — Седой воин потянулся, расправляемая спина захрустела. — Но еще один человек, которому можно доверить небольшой отряд, будет очень кстати.

— Мне? Отряд? — искренне изумился Ивар. — Да ты что! Я в жизни никем не командовал, даже с работниками в усадьбе жена управлялась… Я этого не умею!

— Придется учиться! — Эйрик сглотнул слюну и принялся озираться — явно в поисках уцелевшего пива. — Вдруг что случится с конунгом или со мной? Кто поведет людей? Нерейд, у которого в башке ветер? Или Кари? Ему сосчитать пальцы на собственной руке — задача невыполнимая!

— Не знаю, — почесал затылок Ивар, — найдется ктонибудь…

— Может, найдется, а может, и нет! — Прозвучавший за спиной голос Хаука заставил Ивара вздрогнуть. Конунг ухитрился подкрасться совершенно бесшумно. — Ладно, разговор этот оставим на потом, а сейчас будите всех. Ветер хороший, сегодня надо выходить в море…

— Навались!!! — проревел Хаук так, что даже шум волн на мгновение стих. — Толкайте, лентяи, а то застрянем тут до зимы!

Ивар надавил, ощущая, как ноги скользят по сырому песку. Рядом рычал Кари, на толстенных руках которого вздувались чудовищные мышцы, а драккар медленно, словно сползающий в море ледник, двигался в волны Трандхеймфьорда.

— Еще чутьчуть! — В голосе конунга звучало несгибаемое упорство. — Нажали! Раздва!

— Задница Фрейра! — выругался Нерейд, ктото отчаянно застонал, но шуршание под днищем корабля уже сменилось равномерным плеском. Ивар ощутил, как ноги его оказались в воде.

— Все, хватит! — остановил разошедшихся парней Хаук. — А то перестараетесь, он и уплывет без нас! Грузимся!

Викинги захохотали, услышав немудреную шутку, стали отряхивать ладони и направились к груде припасов, сложенной на берегу.

Цепочка воинов выстроилась на хрустящей гальке, передавая мешки и бочонки, и вскоре все оказалось на борту.

— Отваливаем! — крикнул конунг Эйрику, который, как обычно, занял место у руля. — Да поможет нам Один!

С грохотом вставали в пазы длинные весла.

Ивар устроился на скамье и с улыбкой глядел, как эриль втолковывает одному из новичков премудрости гребли. Вспоминалась точно такая же сцена пять лет назад, когда сам Ивар был учеником.

— Весла на воду! — разнесся приказ.

Длинные деревянные лопасти коснулись воды, и драккар медленно направился в открытое море. Ветер трепал викингам волосы, над головами, словно провожая путешественников, метались и истошно кричали чайки. Волны, ударяющиеся о борта, обдавали людей солеными брызгами.

Грести было приятно. Тело быстро вспомнило нужные навыки, и Ивар почти с наслаждением орудовал тяжеленным на первый взгляд веслом. Свежий морской воздух вливался в грудь подобно целительному настою. На мгновение мелькнула грустная мысль об оставленном доме, о жене и детях, но тут же пропала, словно ее выкинули за борт.

Здесь, на узкой палубе, где почти пяти десяткам людей было довольно тесно, он чувствовал себя совсем подругому, нежели дома. Скольжение драккара по волнам пьянило, Ивар вновь наполнялся ощущением свободы, неведомой тем, кто никогда не был в море.

— Весла суши! — гаркнул конунг, когда солнце, двигающееся по бесцветному изза тонкого слоя облаков небосводу, достигло зенита. — Ставим парус!

Викинги заметались, устанавливая мачту, которая до сих пор лежала между скамьями на днище корабля. Ивар трудился вместе со всеми, натягивая и закрепляя веревки.

— Поднимай! — скомандовал Хаук. — Раздва!

Повинуясь его приказу, викинги потянули за веревки. Рея дернулась, устремилась вверх, и, с треском развернувшись, на мачте повис парус, белый, с яркоалым диском солнца в середине.

— Кровавый Глаз… — шепнул Ивар Вемунду, занимающему соседнюю скамью. — Как давно я не видел его!

— Лучше поздно, чем никогда! — отозвался толстый викинг, почесывая пузо, выпирающее под одеждой, точно кочка из болота. — Ох, сейчас похмелимся…

— Доставай пиво! С почином! — Точно услышав его слова, крикнул Хаук.

Ветер налетел на парус и вцепился в него невидимыми лапами. Полотнище с Кровавым Глазом прогнулось, заскрипела мачта, а драккар, замерший было на месте, вновь резво устремился вперед, спеша к выходу из фьорда.

Качка усилилась, когото из новичков тошнило прямо за борт. Остальные не обращали на это особенного внимания. По правую руку медленно уплывал лесистый берег фьорда. На носу корабля замер Хаук. Синий плащ вился за его плечами, а лицо конунга, обычно невыразительное, точно древний валун, сейчас выглядело откровенно радостным.

Глава 2

ЮЖНЫЙ ПУТЬ

Когда солнце выползло изза восточного горизонта, красное, как перебравший пива рыбак, Ивар, стоявший на страже, принялся будить дружину. Викинги просыпались неохотно, ворчали и ругались. Третий день они шли по морю, и все это время, кроме отплытия, не было попутного ветра. Даже руны не помогали его вызвать, и приходилось двигаться с помощью весел. Мышцы от продолжительной гребли гудели, в них поселилась противная дергающая тяжесть.

— Ничего, сегодня все изменится! — загадочно изрек конунг, оглядывая мрачных воинов. — Боги получат достойную жертву…

Арнвид, который, судя по всему, был в курсе происходящего, недобро усмехнулся, лицо Эйрика стало мрачным, прочие викинги радостно загалдели.

— Боги получат достойную жертву…

Арнвид, который, судя по всему, был в курсе происходящего, недобро усмехнулся, лицо Эйрика стало мрачным, прочие викинги радостно загалдели. Ивар же, чуть не единственный, остался в полном недоумении — что значили эти слова?

Спрашивать почемуто не хотелось.

Драккар тяжело давил волны, словно в чреве его вдруг обнаружился немалый груз железа, вода под килем гудела както раздраженно.

К удивлению Ивара, конунг, вместо того чтобы вести корабль на югозапад, привычным маршрутом, свернул на восток, в глубь фьорда, по берегам которого расположились земли, входящие в фюльк Раумсдаль.

— Куда мы идемто? — спросил Ивар у Нерейда во время краткого перерыва в гребле.

— Один из местных херсиров год назад крепко обидел нашего конунга, — мрачно ответил рыжий воин, — отказал в гостеприимстве, да еще заявил, что для безродных бродяг в его усадьбе места нет. Сегодня он кровью ответит за это!

Они гребли почти до самого вечера, когда вместе с сумраком набежали облака и начал накрапывать мелкий и противный дождь. Укрыться от него не было никакой возможности, и вскоре все насквозь промокли.

Лишь когда совсем стемнело, конунг, к большому облегчению дружины, велел править к берегу. Драккар с удивительной точностью вошел в маленькую бухточку, над пологими берегами которой темной громадой нависал заросший лесом склон фьорда. — Всем вооружиться — и на берег! — приказал Хаук таким голосом, что даже у самых уставших и голодных пропала охота возмущаться.

Квар натянул кольчугу, водрузил на голову шлем, взвесил на руке меч, пользоваться которым не приходилось уже давно, и приладил его на поясе. Круглый деревянный щит с железной шишкой посередине завершал снаряжение.

Мрачные воины один за другим спрыгивали через борт, во мраке тускло блестели колпаки шлемов. Конунг отдавал распоряжения вполголоса, словно опасаясь, что их могут услышать.

— Две Марки и еще пять человек останутся тут — охранять драккар! Я сам поведу главный отряд. Ивар, с тобой шесть человек и Даг пойдете на восток, чтобы перекрыть дорогу, ведущую к усадьбе. Встречаемся у усадьбы в полночь. Все ясно?

— Кто знает дорогу? — поинтересовался Ивар, ощущая, что неожиданно свалившиеся обязанности командира повисли на плечах тяжелым грузом.

— Даг, — ответил Хаук, — он вас и поведет. Будьте осторожны, чтобы ни на кого не нарваться.

Ивар кивнул, забыв, что во мраке его жест никому не виден.

Конунг и воины его отряда, негромко позвякивая оружием, скрылись в темноте.

— Ну что, пойдем? — спросил Даг, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу.

— Ага… — невнятно отозвался Ивар, испытывая горячее желание избавиться от старшинства в отряде. Он чувствовал, что воины смотрят на него в ожидании, как на командира, и тем горше было осознание того, что он совершенно не представляет, что нужно делать. — Показывай дорогу!

Даг легко повернулся и двинулся вдоль берега. Ивар зашагал за ним. Вслед ему цепочкой двинулись остальные воины.

— Удачи! — негромко крикнул с драккара Эйрик, и тьма сомкнулась вокруг маленького отряда.

Благодаря скрывавшим небо тучам видно было лишь на несколько шагов вперед. Проводник шел совершенно бесшумно, и Ивару приходилось напрягаться, чтобы не потерять его. Позади негромко топали викинги, слышно было, как шуршит, касаясь земли и воды, дождь, как выше по склону шумит листва на деревьях.

Позади негромко топали викинги, слышно было, как шуршит, касаясь земли и воды, дождь, как выше по склону шумит листва на деревьях. Негромко плескали волны, напоминая, что море рядом, буквально в нескольких шагах.

— Тихо! — Даг неожиданно остановился, Ивар едва не налетел на него. Отряд замер, вслушиваясь и вглядываясь во тьму.

— Что там такое? — спросил Ивар шепотом.

— Померещилось, — ответил Даг и сдвинулся с места.

— Вот ведь, «померещилось»!… — ядовито прошипел ктото сзади, Ивару почудилось, что он узнает голос Хрои. — Когда кажется — богов поминать надо…

— Заткнись, молокосос! — одернул насмешника ктото из викингов постарше. — Будешь трепаться — в ухо словишь!

Хрои Шустрый умолк, а Ивар, прекрасно понимающий, что в этой ситуации вмешаться должен был в первую очередь он, почувствовал, как от стыда горят уши. «Не гожусь я в вожаки», — думал он горько, вслед за Дагом шагая по узкой тропе, которая вдруг свернула влево, норовя взобраться на откос берега.

Со всех сторон надвинулись деревья, напоенная влагой ветка ткнулась Ивару в лицо, нацеливаясь влезть точно в ноздрю. Он брезгливо отстранился.

Шум моря потихоньку стихал позади, а они все поднимались, спотыкаясь о корни, которые будто высовывались изпод земли. Один раз Ивар не удержался на ногах, врезался лбом в древесный ствол с такой силой, что услышал хруст сминаемого дерева. Из глаз брызнули искры, вокруг на мгновение стало светлее.

Он поспешно вскочил, ощущая, как гудит голова.

— Чуть весь лес не свалил! — ехидно прошипел Хрои. Ивар не ответил, занятый ощупыванием вмятины, оставшейся в лобовой части шлема. Тропинка поднималась дальше так круто, что приходилось карабкаться чуть ли не на четвереньках. Казалось, что они ползут через коридор, насыщенный влагой и запахами сырой земли и листвы.

К счастью, подъем скоро закончился. Тропинка вывела на ровное пространство и влилась в довольно торную дорогу, огибавшую берег фьорда. Дождь превратил ее колеи в грязные канавы.

— Нам на запад? — вполголоса поинтересовался Йвар, стряхивая воду со шлема.

— Точно, — кивнул Даг.

Идти бесшумно стало труднее. Под ногами то и дело попадались лужицы, Ивар неудачно ставил ступню, раздавался негромкий плеск, и он невольно морщился. Сапоги его насквозь промокли, на подошву налипла грязь, сделавшая обувь в два раза тяжелее.

— Мы уже близко! — шепнул внезапно остановившийся Даг и засвистел дроздом.

Из кустов чуть впереди раздался ответный свист. Ветки зашуршали, выпуская на дорогу темную фигуру.

— А мы уже хотели стрелять… — сдавленно просипел Нерейд. — Как дорога?

— Чисто… — ответил Даг. — Где там конунг?

— Все ждут у подножия холма, — вздохнул рыжий балагур, — идите, а мне тут велено в дозоре сидеть. Хотя это все глупость: кто в такую ночь сюда заявится?

— Ты тут стоять должен, чтобы никто по дороге не ушел… — запинаясь, негромко сказал Ивар. — Если кто вырваться сможет, куда он в первую очередь побежит?

— И впрямь, — Нерейд хмыкнул, — об этом я както не думал…

— А тебе нечем думать, — заметил Ивар, — сам же кичился, что викингу ум не нужен! Вот и стой тут, сторожи! А чтобы не скучал, я тебе еще одного человечка выделю… — Он повернулся к воинам: — Хрои, ты остаешься!

— Что?! — В голосе молодого викинга прозвучало разочарование.

— Это приказ! — жестко проговорил Ивар, радуясь возможности хоть так ответить за недавнее унижение на склоне.

Разочарованный тем, что ему не придется участвовать в бою, Хрои остался с Нерейдом, а отряд Ивара, не пройдя и полусотни шагов, наткнулся на викингов во главе с конунгом.

— Долго же вы тащились… — донесся из мрака приглушенный голос Хаука. — Как там дорога?

— Все спокойно, — отозвался Даг.

— Тогда за дело, — судя по звуку, конунг обнажил оружие, — окружаем холм и медленно поднимаемся. Без моего приказа не начинать. Арнвид, ты готов?

— Готов! — ухнул откудато из темноты эриль.

— Отлично, — грязь чавкнула под ногами Хаука, — двинулись.

Ивар обнажил меч и, изо всех сил стараясь разглядеть землю перед собой, зашагал вокруг холма, массивное тело которого смутно темнело впереди. На вершине его виднелось нечто, имеющее слишком правильные очертания для того, чтобы быть творением природы.

Дождь усилился. Капли чуть слышно стукали по шлему, стекали по щекам, холодные, щекочущие струйки забирались под кольчугу, заставляя невольно вздрагивать. Сапоги скользили по сырой траве. Черное пятно усадьбы приближалось, вскоре стало возможным разглядеть заостренные наверху бревна частокола, поднимающиеся над ним крыши.

— Стоим… — передали по цепочке приказ.

Ивар остановился, тяжело дыша, словно стельная корова. Изо рта, точно воздух из печи, вырывался горячий пар, ноги предательски подрагивали, явственно намекая, что хозяин изрядно отвык от долгих переходов.

С той стороны, где, судя по всему, располагались ворота усадьбы, раздался громкий, уверенный стук.

Ответа не последовало. Стук повторился, на этот раз, похоже, колотили ногой.

Послышался скрежет открываемой двери, отрывистый кашель.

— Кого там йотуны несут? — послышался изза частокола хриплый старческий голос, и сквозь щели меж бревен с трудом протиснулся багровый свет факела.

— Скажи хозяину, — громко и уверенно заявил предводитель викингов, — что конунг Хаук по прозвищу Лед ищет ночлега в его усадьбе!

Голос за оградой издал какоето сдавленное восклицание, факел мгновенно погас.

Некоторое время ничего не происходило. Только струи воды, падающие с неба, колотили по крышам. Ивар даже успел замерзнуть. Среди викингов, застывших во тьме, начались разговоры.

Но они тотчас прекратились, когда изза частокола прозвучал новый голос, сильный и властный.

— Что тебе нужно, наглец, величающий себя конунгом? — спросили из темноты, и презрение звенело в каждом слове.

— А ты смел, херсир Тормод, — ответил конунг спокойно. — Неужели и на этот раз ты откажешь мне в гостеприимстве?

— Мой дом не для тех, чей отец был paбoм! — отрезал хозяин усадьбы. — Вот тебе мой ответ!

Чтото стремительно взлетело над частоколом, затем раздался удар впивающегося в дерево металла.

— Нет тебе удачи! Копье твое попало мне в щит… — Голос Хаука звучал совершенно равнодушно, будто не он только что подвергался смертельной опасности. — Готовься к смерти, херсир!

— Я всегда к ней готов! — бестрепетно отозвался хозяин усадьбы. — Идите сюда, и я многих из вас отправлю в Хель!

— Все вперед! — Приказ заставил викингов сдвинуться с места.

— Идите сюда, и я многих из вас отправлю в Хель!

— Все вперед! — Приказ заставил викингов сдвинуться с места. — Арнвид, огня!

Ивар, как и его соратники, бросился к высокой ограде. Краем глаза успел заметить далеко внизу, у подножия холма, несколько огоньков. Они быстро приближались.

— Давай! — рявкнул сосед, подставляя руки, и Ивар, не колеблясь, вскочил на них. Прыжок — и он на частоколе. Рядом свистнула стрела, но времени на то, чтобы пугаться, не было.

Рыча, точно ополоумевший медведь, Ивар рухнул во двор и тут же чуть не получил удар топором от возникшего рядом человека. Спасло его лишь то, что во время приземления он потерял равновесие и невольно отшатнулся в сторону.

Топор разочарованно чавкнул, вонзившись в грязь совсем рядом.

— Проклятье! — завопил нападавший, но вскоре его крик сменился утробным бульканьем, когда клинок Ивара достал не защищенное кольчугой горло.

Над оградой, чиркая на лету, неслись факелы — один за другим, как звезды по небу в летнюю ночь. Падая на землю, они шипели рассерженными змеями, но не гасли, а продолжали гореть, освещая двор и мечущихся по нему людей. В неровном, колеблющемся свете мерцающих язычков пламени можно было разглядеть, как лезут через частокол все новые и новые викинги.

От ворот доносился треск. Видно было, как дрожат створки, сотрясаемые могучими ударами.

Смертельно раненный Иваром человек умирал, царапая пальцами землю, а он уже схватился со следующим. Этот оказался вооружен мечом и, судя по повадкам, прошел не через одну схватку.

Ивар рубил, отбивал удары, ощущая, как содрогается от них щит, слушал, как лязгают, соприкасаясь, лезвия, а в душе его оживала спавшая долгие годы, темная, кровожадная радость. После долгого перерыва он вновь был в бою, и это доставляло ему удовольствие.

Со стороны ворот раздался бешеный рев, означающий только одно — Кари впал в боевую ярость, и в тот же момент противник Ивара повалился на землю, истошно и хватаясь за страшную рану на лице.

— Пусть достойно встретит тебя Один! — промолвил Ивар, салютуя противнику мечом, по которому перекатывались яркие оранжевые блики.

— Поджигайте! — донесся откудато издалека крик конунга.

Ивар огляделся. Судя по всему, все обитатели усадьбы, рискнувшие выбраться во двор, оказались перебиты. На земле лежало около десятка тел, среди которых наверняка были и викинги. Дождь приплясывал на трупах, норовя смыть с кольчуг алую краску крови. Ревела в стойлах перепуганная скотина.

Двери в дом были плотно закрыты, там, похоже, готовились к последнему отпору. Но лезть внутрь никто не собирался. Воины с драккара шеренгой окружали дом. В руках многих пылали факелы.

— Херсир Тормод! — гулко сказал Хаук, на щеке которого багровел свежий шрам. — Теперь ты, должно быть, поймешь, что нельзя безнаказанно оскорблять того, кто получил титул от своих воинов, а не за заслуги предков!

Конунг махнул рукой.

Медленно, оставляя за собой огненные следы, факелы полетели на крышу. Пламя тут же вцепилось в дерево, необычайно быстро поползло во все стороны, покрывая строение шевелящимся оранжевым ковром. Дождь был бессилен затушить огонь, разожженный при помощи искусства эриля.

Жар пахнул в лицо, ударив, точно чужой увесистый кулак. Ивар невольно отпрянул.

Дом пылал, превратившись за несколько мгновений в огромный костер. Сквозь треск пламени изнутри несся постепенно затихающий вой понявших свою участь людей.

Испуганно блеяли овцы, мычали коровы. Животные усадьбы принимали смерть вместе с хозяевами.

Жар заставил отступить на шаг, затем еще на один. Запах гари ел ноздри. Ивар отходил, пока не уперся спиной в ограду.

— Боги! — Стоящий неподалеку конунг воздел руки к небесам. В светлых глазах его блестели алые огоньки, а холодное лицо выражало жестокую радость. — Смотрите с высоких престолов, как я свершил месть!

Викинги, прикрывая лица, пробирались к пролому на месте ворот — жар внутри ограды стал нестерпимым. Самые ловкие перелезали прямо через частокол.

— Ты совершил доброе дело, конунг, — сказал подошедший сзади Арнвид, — но нам пора уходить. Оттуда никто не выберется!

— Рано! — почти прорычал конунг. — Дождемся, пока все обвалится!

Но за ограду тем не менее отступил. Прочие викинги уже были там. Рвущийся к небесам гигантский столб пламени освещал лица, мокрые от продолжающего лить дождя, по гладкой поверхности шлемов ползли желтые блики. На гибнущую усадьбу все взирали молча.

Сквозь гул пожара прорезался мощный треск, и дом, высящийся среди огня закопченной коробкой, медленно и величаво рухнул. Вслед за ним начали падать пристройки.

— Все, уходим! — приказал Хаук, резко отворачиваясь. — Мы свое дело сделали. Нам нужно отплыть до рассвета.

Когда добрались до корабля, на востоке вовсю полыхала заря. Розовое сияние рвалось выше и выше, поглощая звезды, и немного оставалось до того момента, когда на землю упадут первые солнечные лучи.

— Ну как? — встретил прибывших Эйрик Две Марки.

— Слава Херьяну, — ответил конунг, — Тормод грызет сейчас ледяные камни в Хель, пытаясь остудить прогоревшее брюхо!

Хаук, морщась, стащил шлем.

— Все на весла! Нам нужно как можно скорее убраться из Раумсдаля!

Вемунд, который впился было зубами в копченую свиную ляжку, вздрогнул, а на широком лице его отразилось горькое разочарование.

— Вот так всегда, — буркнул он Ивару, — нет бы переждать чуток, дать червячка заморить… Эх!

— Потом заморишь, — ответил Ивар, который чувствовал, что от усталости не поднимет сейчас даже тонкий прутик, — в Вальхалле!

Загребные опустили весла в воду, послышался плеск, и драккар, неторопливо отвалив от берега, принялся разворачиваться драконьей головой к выходу из фьорда.

На этот раз обреченный на жертву конь оказался вороным, без единого светлого пятнышка. Роскошная смоляная грива блестела, а под шкурой перекатывались выпуклые мышцы.

— Красавец, — одобрительно сказал Арнвид, покупавший животное, и добавил: — Богам должен понравиться!

Конунг лишь хмыкнул, но не сказал ничего, а по выразительности его лицо могло поспорить с плитой древнего алтаря, сплошь покрытой странными, корявыми рунами.

Сверкнул клинок, ловя свет взошедшего недавно солнца, и с обманчивой нежностью коснулся лошадиной шеи. Животное дернулось, из горла его вырвалось ржание, быстро перешедшее в предсмертный хрип. Густая алая струя плеснула на жертвенный камень, заливая выбитые в нем надписи.

Арнвид заговорил, вскинув к небесам руки. Речитатив его плавно растянулся в заунывную песню, слова которой вызывали в мышцах Ивара дрожь, а в голове — неясный, путающий мысли гул.

Кровь пузырилась на жертвенном камне, точно тот вдруг нагрелся, стоящие вокруг него древние деревянные идолы, изображающие богов, скрипели и слегка раскачивались, на едва различимых лицах злобно сверкали глаза…

А затем вдруг все кончилось.

Эриль замолчал, а алтарь оказался чистым, без единого пятнышка крови.

— Боги приняли подношение! — воскликнул Арнвид, поворачивая к викингам залитое потом лицо.

— Все на корабль! — скомандовал конунг, вытерев от крови клинок и пряча его в ножны.

Смеясь и переговариваясь, викинги рассаживались по лавкам. Трех дней не прошло с той ночи, когда в собственной усадьбе был сожжен гордый херсир. Раумсдаль остался позади, погони не было.

Если кто из родичей убитого и жаждал мести, ему ничего не оставалось, как отложить ее на потом.

В отваливший от берега драккар вцепились волны, принялись колотить в борта прозрачными, массивными телами. Доски обшивки скрипели, создавая привычную для путешествия по морю негромкую музыку.

Белоснежное полотнище паруса с алым диском посредине развернулось над палубой и тут же надулось, ухватив ветер. Боги не подвели, и корабль стремительно несся на югозапад, острым носом разрезая воду. За ним оставался след из белой пены.

— Ну что, доплывем до Бретланда для начала? — спросил Ивар у вольно раскинувшегося на лавке Нерейда, который, несмотря на холодный ветер, разделся по пояс, обнажив мускулистый торс, коегде помеченный росчерками шрамов.

— Доплывем, — ответил тот, почесывая рыжую башку, — либо на драккаре, либо в брюхе рыб, которые нами полакомятся!

Оставшийся за кормой берег острова Сэла, на котором расположилось древнее святилище, постепенно уменьшался, превращаясь в темную полоску. В чистом небе висело солнце, неодобрительно поглядывая на идущий по морю корабль.

Десять дней викинги плыли, не видя ничего вокруг, кроме воды и неба. Первыми предвестниками того, что земля уже близко, стали чайки, от пронзительных воплей которых Ивар проснулся холодным и ветреным утром. К вечеру показался берег. Из серой полосы, протянувшейся вдоль западного горизонта, он вырос в пологую холмистую равнину, поросшую негустым лесом.

— Бретланд! — проговорил Вемунд с такой гордостью, словно демонстрировал соратникам собственную богатую усадьбу.

— И что здесь сейчас? — поинтересовался Ивар, жадно оглядывая берег и пытаясь вспомнить, бывал он в этих местах или нет.

— А, ничего особенного, — пожал плечами толстый викинг, — на севере все что могли ограбили, а на юге наш друг, конунг Артур, свои земли славно защищает! Вот в том году мы вместе с Рагнаром Кожаные Штаны ходили грабить окрестности Лундунаборга, так едва ноги унесли!

— Ногито унесли, — подал голос Нерейд, — а коекто едва без портков не остался!

— И кто же? — полюбопытствовал Ивар.

— Сигфред, — ответил рыжий викинг, опасливо покосившись туда, где на лавке похрапывал берсерк, — мы одну деревню грабили, ну он девицу какуюто прихватил — и давай ее пользовать… А тут откуда ни возьмись рыцари! Большой отряд! Мы — на корабль! Отчаливать собрались и смотрим — несется наш Сигфред к берегу, мечом машет — а портки натянуть не успел, и все его хозяйство болтается, что твой сук на ветру…

Дружный хохот, заглушивший даже рев прибоя, колотящегося о берег, прокатился по палубе.

— Хватит ржать, жеребцы застоялые! — донесся с носа голос конунга. — Беритесь за весла, если хотите ночевать на твердой земле!

Потревоженная вода небольшой речушки забурлила под килем, и вскоре викинги уже спрыгивали с борта на пологий травянистый берег.

— За хворостом по трое! — привычно приказал Хаук.

— За хворостом по трое! — привычно приказал Хаук. — И оружие не забудьте!

В кольчуге продираться сквозь густые заросли было неудобно, висящий на поясе меч цеплялся за сучья, но Ивар помнил, что они вовсе не в родном Трандхейме и что изза любого дерева может вылететь стрела или выскочить вооруженный воин.

Но на этот раз все обошлось.

Костер запылал, разгоняя сгущающуюся тьму, на лиловом небе зажглись первые, самые смелые звезды. Викинги расселись вокруг пламени: кто чинил одежду, кто правил оружие. Но все ждали ужина.

— Не нравится мне тут! — внезапно проговорил Арнвид, до сего момента мрачно молчавший.

— Это еще почему? — поинтересовался оказавшийся рядом конунг.

— Наблюдают за нами из леса, — ответил эриль, — и очень внимательно.

— Да, я тоже чувствую, — подал голос Ингьяльд, — словно иголкой в спину колет…

— «Колет»! — Передразнил Нерейд. — Может, тебя просто блохи заели?

Ученик эриля насупился и обиженно засопел.

— Зря ты шутишь! — одернул Хаук рыжего насмешника, и тут же голос конунга стал жестким: — Дежурить будем по трое!

На ворчание викингов Хаук внимания не обратил. Ивару пришлось сторожить первым, вместе с близнецами из Халогаланда.

— Они первый раз в походе, — сказал конунг, — так что ты за старшего. Следи не только за окрестностями, но и за ними. Если любой из них проворонит лазутчика, ты тоже будешь наказан!

Ивар недовольно засопел — с какой это стати он должен отвечать за других? Подобное положение вещей казалось несправедливым, но спорить с конунгом было все равно что рыбацкой сетью таскать зерно…

Викинги укладывались, лагерь потихоньку затихал. Костер стрелял искрами, свет его становился все слабее.

Один из близнецов — Ивар еще не научился их различать — хотел подбросить в пламя несколько поленьев, и пришлось его остановить.

— Зачем это надо? — удивился Ивар и объяснил: — Холода особого нет, а свет от костра сделает из нас прекрасные мишени. Ты… — Он замялся.

— Регнвальд, — правильно поняв неловкость собеседника, подсказал парень.

— Регнвальд, — кивнул Ивар, — ляг вон там, возле самого драккара. А ты, Гудред, — повернулся он ко второму брату, — останешься здесь, я же буду вон там, у леса. Чуть что — орите! И упаси вас Один заснуть на посту — синяками не отделаетесь!

Близнецы совершенно одинаково улыбнулись.

«Зря скалитесь! — подумал Ивар, устраиваясь за толстенным старым пнем. — Прозеваете — за вас сам конунг возьмется, а у него рука тяжелая!» С того места, где он расположился, видны были спящие соратники, сидящий спиной к угасшему костру Гудред и даже неясная тень там, где должен был быть Регнвальд. Но с другой стороны, точно так же их всех могли видеть и притаившиеся среди деревьев враги.

Ивар прислушался: шумели волны, равномерно храпел Вемунд — будто несколько пил сразу кромсали вязкую, неподатливую древесину, гдето выше по реке надрывались ночные птицы.

Лежать было неудобно, хотелось все время перевернуться на спину или прилечь на бок, но Ивар терпел, понимая, что если примет удобную позу, то тут же уснет. Зевки раздирали горло, а голова становилась все тяжелее, словно в нее очень медленно вливали расплавленный металл.

Чтото прошуршало над головой, за спиной послышался глухой удар, а за ним стон.

Зевки раздирали горло, а голова становилась все тяжелее, словно в нее очень медленно вливали расплавленный металл.

Чтото прошуршало над головой, за спиной послышался глухой удар, а за ним стон.

— Тревога! — заорал Ивар, а воздух уже наполнился шорохом летящих стрел. Счастье еще, что викинги, по обыкновению, спали в кольчугах, а темнота не позволяла лучникам хорошо прицелиться.

Ивар вскочил, выставил перед собой щит. К нему, высоко задирая ноги, мчался от корабля один из близнецов, второй, судя по всему, оказался тем, в кого попала первая стрела.

Из тени деревьев, размахивая сверкающими в слабом звездном свете клинками, высыпала толпа воинов. Ивар заученно отразил первый удар мечом, второй принял нз щит, а рядом с ним уже ктото сражался. За спиной слышался топот бегущих ног.

Ощутив поддержку, Ивар атаковал сам. Его меч, выкованный некогда на этой земле, проявил к кольчуге, изготовленной человеческими руками, не больше почтения, чем дорожная грязь к сапогам. Остро заточенное лезвие легко прорезало стальные кольца, и глубоко вонзилось в чьюто плоть.

Ивар выдернул меч из тела начавшего падать врага и тут же подставил его под обрушившийся на голову клинок. Лезвия с лязгом соприкоснулись, ночь рассекла крошечная искра.

С ревом ворвался в ряды наступающих Кари, его удар развалил одного из врагов на две половинки, в стороны плеснула кровь. Ивар почувствовал на щеке ее теплые капли.

— Отходим! — закричал ктото из нападавших испуганным голосом, и тут же, как это обычно бывает, паники охватила отряд бриттов. Все как один развернулись и бросились бежать.

Вемунд, занесший секиру в могучем замахе, промахнулся и весьма ощутимо брякнулся на брюхо.

— Уд Всеотца! — выругался он, выдирая из земли глубоко вошедшее в нее лезвие.

— Даг, проверь, не осталось ли кого рядом с лагерем! — Голос конунга был полон уверенности. — Арнвид, надо выяснить, сколько у нас раненых!

Костер радостно вспыхнул, когда в него швырнули целую охапку хвороста. Пламя принялось сначала робко, а потом все смелее и смелее облизывать древесину множеством язычков.

Один за другим к костру подходили воины, получившие раны, кто не мог двигаться — того несли друзья. Эриль и его ученик вовсю трудились, шепча заговоры и чертя руны прямо на коже пострадавших. Волшебные знаки светились болезненным бледнозеленым светом, а потом с шипением исчезали, впитываясь в израненную плоть.

Ивар, не получивший ни единой царапины, задрожал от увиденного. Спрятав меч в ножны, он тщательно вытер мокрое от пота лицо. Повернувшись, Ивар столкнулся с конунгом.

— Как новички? — Поинтересовался тот. — Не заснули?

— Вроде нет, — Ивар пожал плечами, — впрочем, я не знаю… один, помоему, ранен…

— Плохо, — Хаук чуть нахмурился, — командир должен всегда знать, как вел себя каждый из его воинов!…

Гудред и вправду пострадал: стрела вонзилась ему в мякоть ноги, пробив мышцу насквозь. Арнвид обработал рану, и молодой воин сидел рядом с братом, лицо которого тоже почемуто было сморщено от боли.

Чуть дальше, на самом краю круга света, отбрасываемого костром, лежал единственный погибший в этот вечер дружинник. На лице Хрои застыла изумленная улыбка, словно он никак не мог поверить в собственную гибель, а в русой шевелюре запеклась кровь. Молодой воин кинулся в бой без шлема — это его и погубило…

— Искренне надеюсь, что он сейчас пирует с самим Свидуром, — сказал конунг, — и кубок его полон хмельным пивом, а тарелка не пуста…

— Ох, думаю, разгневает он Отца Ратей дурацкими шутками! — проворчал подошедший Нерейд.

— И тот отправит Хрои в Хель! Там ему будет не до подначек!

— Думай, что говоришь! — одернул Болтуна Хаук и добавил: — Хрои похороним завтра, а сейчас пойдем посмотрим, с кем же мы сражались.

От огня костра был разожжен факел, и Ивар вслед за вождем отправился туда, где у опушки остались валяться тела нападавших. Часть из них оказались пикты- без доспехов, с щеками, изуродованными ритуальными шрамами; часть — бритты, в хороших кольчугах и с овальными щитами.

Но были воины, которых Ивар видел в первый раз. Обликом они походили на викингов — недлинные мечи, круглые щиты с изображенным на них белым конем, изпод конических рогатых шлемов выбивались светлые волосы.

— Это еще кто? — поинтересовался Ивар.

— Саксы, — ответил конунг, — наши дальние родственники, живущие в болотах к югу от данов.

— Так что же они тут делают?

— Наш старый приятель конунг Артур решил предоставить им северные и восточные земли Бретланда для поселения в обмен на защиту этих земель от викингов. — Хаук усмехнулся. — Вот уже два года переселенцы плывут с востока, вот только как бы бритты потом не пожалели, что пригласили таких защитников!

Из тьмы бесшумно выступил Даг.

— В лесу никого, — сообщил он, — проклятые бритты удрали, точно мыши, завидев кота!

— Тем лучше для них! — угрюмо изрек Хаук. — Ивар, оставайся на страже, пока с ранеными не разберемся, а потом тебя сменят!

Первым корабль заметил востроглазый Нерейд. Встав на лавку, он долго вглядывался в южный горизонт. То, что драккар изрядно шатало, рыжему викингу совсем не мешало.

— Корабль! — выкрикнул он наконец. — Небольшой, под парусом!

— Где? — спросил конунг.

— Вон там, прямо на юге! — Нерейд указал пальцем. — Скоро вы его тоже увидите. Он идет на северовосток, так что никуда не денется.

— А ну на весла! — велел конунг. — Хоть развлечемся немного!

По палубе прокатился радостный гул. Шесть дней прошло с того дня, как под серой каменной плитой на берегу был похоронен Хрои, и все это время драккар плыл на юг, не останавливаясь, вопреки обыкновению, для грабежа. Берег Британии остался позади, Валланд еще не показался изза горизонта. Воины скучали, и коекто уже поговаривал, что не стоит плыть так далеко, если добычи и здесь, под боком, хватает…

Так что чужой корабль встретился как нельзя кстати.

Весла вспенили морскую гладь, и драккар, подгоняемый еще и ветром, помчался на юг. Небольшой округлый кораблик выскочил изза горизонта точно деревяшка изпод воды. На мачте его болтался необычный косой парус, весел не было вообще.

— Не уйдет! — уверенно сказал Хаук, ноздри которого хищно раздувались, как у волка, учуявшего запах крови.

На корабле тоже заметили викингов. Видно было, как мечутся по палубе люди, как суденышко разворачивается, надеясь избегнуть встречи с морскими удальцами. Вздулся, ловя ветер, косой парус, но он был гораздо меньше, чем тот, что висел на мачте драккара, и расстояние между кораблями неумолимо сокращалось.

— Навались! Раздва! Раздва! — команд овал Хаук. Ивар чувствовал, что мускулы на его руках готовы лопнуть от напряжения, а спина взмокла от пота. — Первые ряды — к оружию! — крикнул конунг.

Сидящие на носовых лавках викинги бросили весла и принялись надевать кольчуги. Драккар мчался будто стрела, дальше разгонять его не имело смысла, а поддержать скорость смогут и обитатели задних скамей, где сидят не самые лучшие воины.

Ивар чувствовал, что мускулы на его руках готовы лопнуть от напряжения, а спина взмокла от пота. — Первые ряды — к оружию! — крикнул конунг.

Сидящие на носовых лавках викинги бросили весла и принялись надевать кольчуги. Драккар мчался будто стрела, дальше разгонять его не имело смысла, а поддержать скорость смогут и обитатели задних скамей, где сидят не самые лучшие воины.

Ивар просунул ладони в рукава кольчуги, нахлобучил шлем, ощущая, как свербит голова под слипшимися от пота волосами.

Корабль уже был рядом. Там, похоже, отчаялись убежать. Но вместо того, чтобы взять в руки оружие и сражаться, команда суденышка в полном составе брякнулась на колени.

— Чего это они? — недоуменно вопросил Кари, с усилием морща кожу на лбу.

— А они своему богу молятся, Христу, — охотно объяснил Арнвид, — просят, чтобы он их спас от ярости нордманнской, то есть нашей.

— Табань! — приказал Хаук.

Драккар стал борт о борт с парусным кораблем, можно было разглядеть белые от ужаса лица.

— Вперед! — И конунг первым перескочил на чужую палубу. За ним, кровожадно рыча, последовали прочие викинги. Но никто не встретил их оружием, никто не пытался защищаться, люди с корабля продолжали стоять на коленях, чтото бубня себе под нос.

Воины в растерянности остановились.

— Что делать, конунг? — спросил Сигфред, недоуменно пожимая плечами.

— Вон тех оставить в живых, — Хаук мечом указал на двоих людей, одетых куда богаче прочих, — а остальных принести в жертву богам!

— Ох, как они удачно стоят на коленях! — восхитился Вемунд, потрясая секирой. — Очень удобно будет рубить головы!

Толстый викинг, сладострастно сопя, похозяйски подошел к застывшим в растерянности пленникам.

— Так, ты отправишься к отцу нашему Одину! — Раздался глухой удар, и обезглавленное тело рухнуло на палубу, кровь плеснула на желтые доски. — А ты — к Тору, да придаст он нам силы!

— А вот этот — к Ньерду! — И Кари швырнул еще один труп за борт. — Чтобы штормов не было…

— А ты к кому хочешь? — спросил Вемунд у очередного пленника — совсем молодого парня в бедной одежде.

— Кк Ггосподу нашшему Иисусу Христу!… — дрожащим голосом ответил тот.

— Тогда отправляйся к нему! — благосклонно кивнул Вемунд и замахнулся тяжелой секирой.

Конунг тем временем допрашивал пленников.

— Кто вы такие? — полюбопытствовал он.

— Купцы… — ответил один из них, ежась под ледяным взглядом Хаука. Другой только и мог, что трястись от страха и лязгать зубами.

— И откуда же вы?

— Из Пуату, — сообщил купец.

— Из Пейтуланда, — пояснил подошедший Арнвид. — А товар куда везли?

— Королю Англии, великому Артуру! — Сообразив, что их сразу не убьют, купцы чуть осмелели и заговорили на два голоса, чуть не перебивая друг друга. — Везем товары из дальних стран востока, из Миклагарда.

— Ага! — покачал головой конунг. — Так, а далеко ли до него плыть?

Викинги обшаривали кораблик, коекто уже переносил на борт драккара бурдюки, в которых чтото булькало. Любопытный Нерейд вытащил из трюма небольшой кожаный мешочек и вспорол ему бок. Изнутри вырвалось облачко красноватой пыли, и в то же мгновение в носу у Болтуна нестерпимо зачесалось.

Изнутри вырвалось облачко красноватой пыли, и в то же мгновение в носу у Болтуна нестерпимо зачесалось.

— Апчхи!!! — Громоподобный чих, сотрясший рыжего викинга, заставил вздрогнуть даже невозмутимого Кари.

Нерейд чихал и чихал, будучи не в силах остановиться.

— Что там такое? — требовательно поинтересовался Хаук.

— Это перец! — выпалил один из купцов. — Его добавляют в пищу!

— Да? — Подоспевший эриль сунул палец внутрь мешочка, а затем облизал его. — Фу, какая гадость!

Лицо Арнвида покраснело, глаза налились кровью.

— Пива! — заголосил он. — Горло дерет! Ингьяльд ринулся за пивом, а конунг повернулся к пленникам.

— И это добавляют в пищу? — медленно спросил он. — Клянусь Гунгниром, вы врете!

— Нет, нет! — вскинулся один из купцов, но Хаук уже отходил.

— Убейте их! — бросил он через плечо все еще чихающему Нерейду. — Корабль осмотреть и поджечь.

Рыжий викинг утер слезящиеся глаза и потянулся за мечом.

Глава 3

ХОЗЯЕВА ВАЛЛАНДА

Подожженное суденышко осталось за кормой. Даже когда оно скрылось за горизонтом, еще долго виднелся поднимающийся к небу столб черного дыма. А вечером того же дня показался берег.

— Это Валланд? — поинтересовался один из близнецов, судя по перевязанной ноге — Гудред.

— Нет, — ответил Ивар, — скорее всего, это еще Флемингланд. Валланд южнее.

Берег был безлюден, волны с шумом накатывались на тянущиеся в глубь земли дюны из необычно белого, словно снег, песка. Казалось странным видеть нечто похожее на сугробы, ощущая при этом настоящее летнее тепло.

На ночь стали в небольшой бухточке. После ужина конунг велел принести бурдюки, захваченные на валландском корабле. В них оказалось вино — напиток, в Северных Землях известный очень немногим.

Ивар неутомимо глотал содержимое бурдюка, ощущая, как от терпкой, чуть сладковатой жидкости по телу распространяется легкое, приятное тепло, не несущее с собой обычной для пива тяжести.

Ингьяльд отхлебнул из поданного кемто бурдюка, и на лице его отразилось изумление.

— Сладкое, — сказал он тонким голосом, так не подходящим его громоздкой фигуре. — Что это?

— Перебродивший сок какихто ягод, — объяснил Арнвид. — Жаль только, что эти ягоды у нас не растут! Холодно им…

— Что, понравились вам южные яства? — полюбопытствовал конунг.

Кроме вина корабль оказался загружен бочками с маслом и мешками со всякими чудными вещами вроде черных и сморщенных на вид ягод, которые оказались на вкус куда как сладки, или орехов, необычно круглых, спрятанных в твердую скорлупу из двух половинок.

— Да!!! — дружно заорали викинги, распробовавшие и то и другое. На драккаре шагу нельзя было ступить, чтобы под ногами не захрустели обломки скорлупы, а от сладких ягод всего за день остались только воспоминания.

— И кто тут еще был против того, чтобы плыть на юг? — Хаук обвел дружинников грозным взглядом. Некоторые из викингов смущенно отводили глаза. — В Бретланде вы такого не попробуете!

— Твоя правда, конунг, — ухмыльнулся Нерейд, — зато рыцарских мечей можно отведать до отвала!

— А что, в Валланде нет рыцарей? — робко вставил ктото из новичков.

— Почему, есть! — ответил Хаук. Шрам на его лице поджил, от него осталась только тонкая темная полоска. — Но там не нашлось своего короля Артура, и каждый рыцарь воюет только за самого себя. Ему бы только свой замок от соседей отстоять.

— А конунги там есть? — В серых, точно облака, глазах Ингьяльда горело любопытство.

— Есть… — махнул рукой Нерейд. — Они все кичатся древностью рода, но воевать не любят и не умеют. А страна богатая…

И рыжий викинг мечтательно вздохнул, должно быть вспоминая особо примечательные эпизоды из грабительских набегов на эти земли.

— А теперь представьте себе, какие богатства накоплены в Миклагарде, чьи конунги некогда правили половиной мира? — Голос Хаука звучал непривычно вкрадчиво.

— Большие… — мечтательно вздохнул Вемунд, чьи глаза от усилий воображения выпучились, сделав хозяина похожим на рака. — Огого какие!

— Не тужься, а то родишь! — посоветовал соратнику Нерейд. — Но туда еще сколько плыть!

— Я расспросил тех купцов, которых мы сегодня утопили, — сообщил конунг, явно довольный собственной сообразительностью. — Они, правда, в самом Миклагарде не бывали, но дорогу знают!

— Это как? — Ивар вскинул брови.

— Ну, направление… — поправился Хаук, и в светлых глазах его мелькнуло нечто, похожее на смущение. — Южнее Валланда лежат земли Иберии, их нужно обогнуть, и вот там будет море, тянущееся далеко на восток. Вот на немто Миклагард и расположен, но не близко, а во многих днях пути!

— Очень точные сведения, — негромко пробурчал Нерейд, так что слышали только соседи, — плывите от этого места и до обеда, потом чуток повернете — и через два дня будете Локи знает где…

— Да, я понимаю, что мы плывем в неведомое, — промолвил Хаук, слух которого, похоже, оказался куда лучше, чем предполагал шутник. — Но разве не в том доблесть викинга, чтобы открывать новые земли? Разве вам не наскучило грабить беззащитных, словно овцы, вальцев и бриттов?

— Не наскучило! — признался честный Вемунд, но тут же осекся под суровым взглядом конунга. — Ну если подумать, то, конечно, немного набило оскомину…

— Вот и славно! — удовлетворенно кивнул Хаук. — Так что если еще кто заведет разговор, зачем мы отправились в такую даль, я его сам за борт выкину, пусть назад вплавь добирается!

Они плыли недалеко от земли четвертый день.

Тянущийся по левому борту берег был скучен, точно старое полено, рыбацкие деревушки представляли опасности меньше, чем одинокий комар для медведя, и поэтому истошный крик дозорного «Враги!…» прозвучал словно гром среди ясного неба.

Ивар вскочил на ноги, успел увидеть, что из устья небольшой реки наперерез викингам выходят два драккара, и тут же потянулся за оружием. Как только натянул кольчугу и взял щит, снова посмотрел в сторону берега.

Чужие суда приблизились, весла их яростно пенили воду, а со штевней грозно глядели драконьи головы. Видно было, как солнце взблескивает на щитах, украшающих борта.

— Даны… — сквозь зубы процедил Эйрик.

— Откуда ты знаешь? — спросил Ивар.

— Именно они строят такие округлые драккары, — покачал седой головой Две Марки. — Осадка небольшая, что удобно для их мелководья, а вот в открытое море на таком корыте не сунешься — первая же буря утопит!

— К бою! — приказал стоящий на носу конунг.

Он был уже полностью вооружен, на белокурую голову нацепил шлем, что делал не так часто.

Намерения данских викингов были понятны, но мысли о том, чтобы попытаться уклониться от боя, не возникло у самого последнего из дружинников.

Драккар развернулся носом к врагам, воины строились около бортов, готовясь отразить -нападение. Ивар занял свое место, слышно было, как за его спиной ругается, пробуя тетиву, Нереид.

До данов оставалось чуть больше полета стрелы, когда их корабли неожиданно начали замедлять ход. На носу одного из них возникла могучая фигура, и ветер донес мощный голос:

— Кто такие?…

— Хаук Лед и его воины! — гордо отозвался конунг. — А кто спрашивает?

— Меня зовут Кнут Башка!… — прилетел ответ. — Я лендерманн хозяина этих вод Хрольва Пешехода!…

— Я слышал о таком, — шепнул Арнвид, — он могучий викинг.

— Раз уж мы представились, — прокричал тем временем Хаук, — то, может быть, начнем битву? А то както надоело стоять на одном месте!

— Ты так рвешься в бой, конунг?… — В голосе Кнута звучала ирония. — Нас в два раза больше, так что это неразумно с твоей стороны. Ответь лучше: ты прибыл сюда с намерением грабить эти земли?

— Нет!… — ответил Хаук. — Мы плывем дальше на юг.

— Тогда нам ни к чему вступать в бой! От имени ярла Хрольва я приглашаю тебя к нему в гости!

— С каких это пор он стал ярлом? — Арнвид задумчиво почесал лысину. И где земли, в которых он правит?

— Спасибо за приглашение!… — Хаук знаком велел своим опустить оружие. — Но куда плыть?

— Я сам отправлюсь с вами… — Башка поднял руку, и его драккар начал медленно разворачиваться на юг. Другой, описав дугу, поплыл в сторону берега.

— Чудеса, — с некоторым разочарованием сказал Вемунд, — обошлось без драки! Сам себе не верю!

— И я! — поддержал друга Нерейд, снимая с лука тетиву. — Так мы скоро, клянусь залогом Игга, разучимся держать в руках оружие!

Ветер был попутный, и два корабля легко скользили по водной глади, слегка всхолмленной пологими волнами. Ближе к вечеру берег свернул на юговосток и появилось встречное течение. Пришлось, браться за весла.

— Мне эти места хорошо известны! — ловко, орудуя длинной деревяшкой, — заметил Нерейд. — Там, дальше, устье реки Сигна. Мы по ней поднимались два года назад, здорово пограбили! Но никто тогда тут ни о каком Хрольве не слышал!

Как и обещал рыжий викинг, вскоре в дымке по левому борту справа на горизонте замаячила темная полоса. Она приблизилась, и драккар поплыл вверх по широкой и глубокой реке.

За очередным ее поворотом обнаружилась деревянная пристань, а выше нее, на холме, могучий замок. Каменные стены украшали причудливой формы зубцы, а черные громады башен отражались в светлой речной воде.

— Ничего себе! — восхитился Нерейд. — И когда только успели построить?

Корабль Кнута подошел к пристани, с него полетели веревки, засуетились, привязывая их, викинги. Хаук предпочел причалить по старинке — прямо к берегу.

— Со мной Ивар, Арнвид с учеником, Нерейд и Кари! — распорядился он. — Остальные охраняют драккар. Эйрик, как обычно, за старшего.

— Ну вот, — проворчал ктото из викингов, — они там пировать будут, а мы тут торчи, в воду плюй…

— Как бы на том пиру нашей крови не напились! — отозвался Ивар, крепя к поясу меч.

— Ну вот, — проворчал ктото из викингов, — они там пировать будут, а мы тут торчи, в воду плюй…

— Как бы на том пиру нашей крови не напились! — отозвался Ивар, крепя к поясу меч.

На берегу их ждали. Высокий светловолосый человек без кольчуги, в отделанном беличьим мехом плаще, и несколько хмурых воинов в полном вооружении.

— Хей, конунг! — улыбнулся бездоспешный, шагнув навстречу Хауку, и стало ясно — это и есть Кнут Башка. На поясе его висел меч, на рукояти которого сверкали драгоценные камни. — Рад приветствовать тебя в столице Нордмандии!

— В столице чего? — не удержался от вопроса Нерейд. Лендерманн вновь улыбнулся, показав щербину на месте передних зубов, и объяснил:

— Земля эта, на которой правит ярл Хрольв, называется теперь Нордмандия!

— Правит? — Маска хладнокровия конунга дала заметную трещину. — Каким же образом?

— Гораздо лучше пасти стадо и стричь с него шерсть, чем убивать овец ради нее! — ответил Кнут. — Так что в прошлом году мы возвели этот замок и решили остаться тут, чтобы удобнее было добывать богатства. А этой весной испуганный конунг Валланда предложил Хрольву стать ярлом этих мест с обязательством защищать их от набегов других викингов!

— Вот зачем ты спрашивал нас, не грабить ли мы прибыли? — догадался Арнвид.

— Именно так! — согласился Башка. — С теми, кто посягает на людей, с которых мы кормимся, у нас разговор короткий! Прочих же наших сородичей ярл всегда рад видеть!

— Все ясно! — Конунг кивнул, и лицо его вновь застыло. — Веди же нас, лендерманн!

Ночь уже наступила, и у ворот замка зажглись факелы. Их свет падал на толстенные деревянные створки, окованные железными полосами, заставлял сверкать кольчуги стражников.

Внутри стен высилась могучая башня, более высокая, чем мачтовые сосны из Трандхейма. Узкие бойницы ее светились оранжевым.

— Ярл, похоже, уже пирует, — сообщил Башка.

Внутри башни пахло прогорклым жиром, за толстыми каменными стенами было прохладно. Гости вслед за провожатым поднялись по узкой лестнице и оказались в обширном зале. В огромном очаге ревело пламя, от множества факелов исходил чад. Смешиваясь с кислым винным ароматом и запахом пота, он превращал воздух в нечто густое, точно масло.

За расположенным в центре зала столом на длинных лавках сидело множество викингов, волосы их были всклокочены, а лица красны. Коекто уже лежал на полу.

— «Путь домой, путь домой, — гудели нестройные, но мощные голоса, — этот вечный путь домой! Мы помянем это море, если мы придем домой!»

Во главе стола в кресле с высокой спинкой восседал человек удивительно могучий на вид. Невольно возникало подозрение, что среди его предков затесались йотуны или даже инеистые великаны. Грудь его была широка, как пивной котел, руки толщиной могли поспорить с бревнами, копна сальных волос свисала на могучие плечи.

— Хей, Башка! — гаркнул он так, что перекрыл пение. — Кого это ты привел?

— Конунг Хаук Лед, — ответил Кнут, — из…

— Из Трандхейма! — добавил Хаук.

— А, гости! — обрадовался гигант. — А ну освободите им место!

На лавках никто и не подумал сдвинуться. Викинги смотрели на гостей пьяными глазами, в которых мелькали веселье и злость — все что угодно, кроме радушия.

— Теперь я вспомнил, за что его прозвали Пешеходом! — сказал Арнвид.

— Ни одна лошадь не в силах снести его на спине!

— Это точно, — мрачно вздохнул Кари. — А ято думал, что здоровее меня никого нет…

— Хватит стонать, иди лучше освободи нам место, — приказал ему конунг, — вон там, у самого ярлова кресла!

Сопровождаемые насмешливыми взглядами, гости проследовали к столу. Кари аккуратно присел на самый краешек скамьи, надавил на соседа плечом. Тот зло рыкнул, а на дальнем конце ктото с недовольным воплем брякнулся на пол.

На освободившееся место плюхнулся Нерейд. Кари нажал еще — и второй викингдан слетел со скамьи. Хрольв громогласно захохотал, ударил ручищей по подлокотнику так, что тот затрещал:

— Да, вы ребята не промах! Всегда знал, что в краю трендов живут достойные мужи!

— Так же как и в Йотланде! — вежливо ответил Хаук, усевшись на лавку последним.

— Вина моим гостям! — рявкнул ярл с такой силой, что Ивар невольно поморщился, а пламя факелов, освещающих помещение, колыхнулось.

Появились слуги, расторопные и быстрые, очистили от объедков стол перед конунгом и его воинами, и на освободившемся месте как по волшебству выстроились кувшины и кружки.

— Эх, выпьем! — наполняя сосуд в собственной руке, больше похожий на небольшую бочку, сказал Хрольв. — За славных викингов, прибывших сегодня к нашему двору!

— Выпьем! Выпьем! — загалдели его дружинники. Большинству из них было уже все равно, за что пить.

Вино оказалось кисловатым и неожиданно крепким. Ивар едва не закашлялся.

— Ну что, гости, куда путь держите? — вопросил ярл, одним глотком опустошив кубок. В искусстве пития хозяин замка на берегу Сигны явно мог поспорить с самим Тором.

— В Миклагард! — ответил Хаук, обгладывая предложенные в качестве закуски бараньи ребрышки.

Глаза ярла превратились в две тарелки.

— Ого! — прогудел он. — Ничего себе! Вам придется обогнуть всю Иберию, а затем еще очень долго плыть на восток…

— Ничего, мы справимся, — со сдержанным достоинством кивнул конунг, — разве не для того живет мужчина, чтобы совершать подвиги?

— Вот уж не знаю, для чего он живет! — захохотал Хрольв. — Но вы бы могли не плыть так далеко, а остаться здесь, в землях Нордмандии. Нас тут слишком мало, нам очень нужны новые поселенцы. Женщин мы бы вам подыскали, а ты бы мог получить чин лендерманна, поздешнему — барона. Мы бы завоевывали все новые земли, пока весь Валланд не оказался бы под нашей властью!

В год ты бы стал богаче, чем настоящие конунги в Северных Землях!

— Нет! — отрезал Хаук. — Морским конунгом может стать лишь тот, кто не проводит лето в доме и не пирует с дружиной у очага! Может быть, потом, когда постарею, я захочу поселиться здесь…

— Такие, как ты, не умирают от старости! — В рыке ярла послышалось откровенное разочарование. — Ну да ладно, хватит о серьезном, будем веселиться! Эй, скальд, порадуй меня висой!

Арнвид от неожиданности вздрогнул, но слова хозяина замка предназначались вовсе не ему. С противоположной стороны стола поднялся высокий осанистый мужчина. Лицо его уродовал пересекающий щеку страшный шрам.

— Если ярлу угодно, то я готов! — сообщил он мелодичным, красивым голосом.

— Рауд Рваная Щека, — сказал Арнвид, хмурясь, — известный скальд. Но я думал, что он сейчас в краю гаутов…

Повинуясь знаку ярла, викинги замолчали.

Но я думал, что он сейчас в краю гаутов…

Повинуясь знаку ярла, викинги замолчали. В просторной палате стало тихо, и только рев пламени в очаге да потрескивание факелов озвучивали льющуюся из уст Рауда вису:

И когда с драккара

Тополь спора лезвий

Шел, то враз бежали

С поля вой вальцев.

Пешцу был не нужен

В вихре соек раны

Кров домов Вальхаллы —

Отвагой побеждает.

Тут же одаренный золотым запястьем, скальд сел, весьма довольный собой, а Хрольв повернулся к гостям.

— Короче говоря, — усмехнулся он, — в схватке с войском местного конунга я сражался без щита, что врагам вряд ли помогло!

И ярл захохотал, преисполненный собственной доблестью.

— А мне виса не понравилась! — заявил Арнвид. — Кеннинги неудачные, размер слабый!

— Что? — взревел Хролъв, багровея лицом. — А ты кто такой? Ты сможешь сочинить лучше?

— Имя мое — Арнвид Лысый! — с достоинством отозвался эриль. — И моим стихам внимали многие владыки Северных Земель! И все остались довольны. Хочешь, я сложу чтонибудь для тебя?

— Попробуй! — Угрожающе рявкнул ярл, всем своим видом давая понять, что если стих не удастся, то судьба хвастливого поэта будет печальной.

Арнвид приосанился и запел:

Не в горе вязу битвы

Был в Валланде — густо

В пасть лил пиво

Волчье — звон секирный.

Скрылся — хватит сыти

Выпи Скегуль — с битвы

Вдаль от моря коней

Полк недругов Хрольва.

Декламацию Арнвид начинал под неодобрительное гудение, а заканчивал в полной тишине. Лицо Рауда побелело, глаза сверкали от ярости.

— Жаль, что такой скальд служит хозяину всего одного корабля! — проговорил Хрольв, лицо которого разительно переменилось. — Я бы попробовал переманить тебя к себе, но, зная нрав скальдов, не буду этого делать!

— Это свидетельствует о твоей мудрости, ярл! — кивнул Хаук.

— Любой, почтивший меня такой висой, достоин награды! — Пешеход поднялся, и только тут стало видно, насколько он огромен: темноволосая макушка едва не касалась закопченных досок потолка.

Под приветственные крики дружины ярл отстегнул от пояса меч, длинный и широкий, будто весло, и протянул его через стол рукоятью вперед:

— Держи, скальд! И вспоминай обо мне!

Арнвид принял подарок, пальцы его напряглись под тяжестью клинка, чью рукоять украшали драгоценные камни, а ножны — позолота. Поклонившись, эриль пристроил меч рядом с собой на лавке.

До ушей Ивара долетело его бормотание:

— Он же тяжелый, как наковальня. Как я буду его носить?

— Давай я понесу, — предложил Ингьяльд, который глядел на меч с нескрываемым восторгом.

— Забирай!… — мигнул Арнвид и поспешно приложился к кружке с вином — смочить пересохшее после исполнения стихов горло.

Пир продолжался, вместо опустевших кувшинов слуги приносили новые, данские викинги вновь собрались петь.

Нерейд поддержал их затею, и в результате из героической песни получилось откровенное издевательство.

— Позволь нам откланяться, ярл! — сказал Хаук, после того как немало выпивший Кари едва не заснул прямо на столе. — С твоего позволения мы завтра утром отправимся дальше!

— Идите! — кивнул Хрольв, на лице которого сияла довольная улыбка. — Рад был видеть вас в своих владениях. Будете проплывать мимо — заходите еще. Завтра Кнут проводит вас до границы моих земель, ну а дальше пусть хранит вас Один…

Когда воины во главе с Хауком выбрались из замка, то на востоке виднелись первые признаки рассвета. На заплетающихся после выпитого вина ногах добрались до драккара, где их встретил встревоженный Эйрик.

— Где вы так долго шлялись? — сказал он сердито. — Я уж думал, вас всех там прибили, и собирался поднимать дружину!

— Не стоит сейчас никого будить… — медленно проговорил Хаук, единственный, кто твердо держался на ногах. — Лучше подними всех утром… ближе к полудню!

Ивар брякнулся на лавку; и, несмотря на то что неподалеку храпел Вемунд — словно множество шишек перекатывались по железному, листу, сон тут же охватил его черными, теплыми крыльями.

— Правь к берегу! — донесся с носа повелительный крик, рулевое весло повернулось, и драккар начал потихоньку забирать влево, туда, где за узкой полосой побережья поднимались к небу высокие, мрачные горы.

После посещения ярла Хрольва утекло немало времени. Викинги прошли земли Нордмандии, обогнули Арморику, миновали знакомые места Тускаланда и Пейтуланда, по которым не раз хаживали во время прошлых набегов. Но два дня назад берег обзавелся частоколом из гор и резко свернул на запад.

— Чего это конунгу там понадобилось? — спросил, орудуя веслом, Вемунд. Солнце палило нещадно, толстый викинг был обнажен, и его объемистый торс обильно покрывали капельки пота.

— Вот уж не знаю, — ответил Ивар, в который раз вытирая лоб.

— Вон там, на горе, деревушка из нескольких домов, — вмешался в разговор Нерейд. — Похоже, идем к ней! Но, сдается мне, вряд ли мы захватим там хорошую добычу!

Вскоре днище заскребло по песку — и Хаук первым спрыгнул на берег. Несмотря на жару, он облачился в кольчугу и заставил сделать то же самое четверых воинов, которых взял с собой.

— Повезло вам! — буркнул Ивар остающимся. — Будете сидеть тут и загорать, а мне по скалам лазить!

— Ничего! — утешил его Нерейд. — Одолев в битве местных пастухов, ты обретешь великую славу!

Деревенька, которую Хаук Лед решил осчастливить своим появлением, примостилась довольно далеко от моря. Пришлось подниматься по узкой тропке, камни на которой так и норовили вывернуться изпод ног. Все отчетливее слышалось козье блеяние, в воздухе чувствовался запах дыма.

Невысокий чернявый человек в одежде из шкур совершенно неожиданно появился изза поворота и нос к носу столкнулся с конунгом. При виде вооруженных людей глаза на его лице выпучились, смуглая кожа посерела, а изо рта вырвался истошный вопль:

— Демоны! Демоны!

Бросившийся вперед Хаук сбил крикуна с ног и ухватил за горло, заставив замолчать, но было уже поздно. В деревеньке, судя по звукам, начался жуткий переполох.

— Ну вот, — расстроенно прохрипел Вемунд, — теперь не нападешь!

— Я и не хотел нападать! — заметил конунг, придерживая лязгающего зубами от страха пленника. — Впрочем, сходи в деревню, посмотри, чего там да как! Ивар, останешься со мной!

— Все понял.

— Впрочем, сходи в деревню, посмотри, чего там да как! Ивар, останешься со мной!

— Все понял. — И Вемунд, довольный поручением, отправился дальше в сопровождении двух викингов, а конунг обратил внимание на пленника, от которого ощутимо воняло навозом.

— Ты кто такой? — спросил он.

Пахучий обладатель щегольской накидки из козьих шкур задергался, засучил ногами, пытаясь отползти в сторону. Глаза его вращались, губы тряслись, но он упорно молчал.

Хаук обнажил меч и приставил сверкающее лезвие к горлу крестьянина.

— Если сейчас же не начнешь говорить, — пообещал он равнодушно, — то я тут же прирежу тебя, и все!

— Эстебан я, Эстебан! — взвыл пленник. — Пощадите меня, демоны, не забирайте в ад!

И крестьянин захныкал. Крупные слезы стекали по гладким щекам и терялись в зарослях черной бороды, густо покрывавшей подбородок.

— Как он нас назвал? — На бесстрастном лице конунга застыло выражение легкой озадаченности. — Димонами? Вот бы Арнвида сюда!

Но эриль был далеко, и Ивар решил принять участие в допросе.

— Почему ты считаешь нас этими… димонами? — поинтересовался он.

— Потому что не бывает людей с волосами из пакли и глазами из воды! — ответил Эстебан. — Вы демоны и явились прямо из ада за моей грешной душой! О Святая Дева Мария, помилуй меня! Да, я прелюбодействовал и напивался… иногда, но я раскаиваюсь! Обещаю пожертвовать падре Хуану круг хорошего сыра и двух, нет, трех коз!

И крестьянин принялся судорожными движениями рисовать на груди крест.

— Что ты мелешь? — Хаук поморщился. — Какая дева? Ты мне лучше ответь, как называется эта страна, кто тут правит и далеко ли до Миклагарда?

— Э… — Эстебан замер, поднеся пальцы ко рту, явно пораженный тем, что демоны способны задавать такие вопросы. — Это Астурия… Главный у нас король, да сохранит его Святой Яго…

— И тут конунг есть! — хмыкнул Ивар.

— А вот про Миклагард я никогда не слышал, — признался пленник, недоуменно хлопая ресницами.

— А что дальше на юге? — терпеливо вопросил конунг.

— Земли нечестивых сарацин, — Эстебан вновь нарисовал на себе крест, а лицо его неприятно исказилось, — которые поклоняются идолам и приносят им в жертву украденных христианских младенцев!

— Что это за сарац… серки такие? — Хаук спрятал меч в ножны.

Поняв, что убивать его не собираются, Эстебан приободрился и заговорил куда бойче:

— Они пришли из жутких пустынь, ликом черны и нрав имеют дикий! — сообщил он, перейдя из лежачего положения в сидячее. — Рать их неисчислима, и едят они мясо сырое!

— Должно быть, с ними нам еще придется сразиться… — заметил Ивар, и тут же его ушей коснулось возмущенное меканье, прерываемое мощным сопением.

Изза поворота тропы показался Вемунд, волокущий за собой двух коз. Те изо всех сил упирались копытами и идти вслед за толстым «демоном» не желали. Похоже, догадывались о ждущей их судьбе. Сопровождающие Вемунда викинги тащили мешки, в которых, судя по выпирающим округлым бокам, поместились сыры.

Эстебан с ужасом воззрился на алчных «демонов».

— В деревне пусто! — бодро доложил Вемунд, зеленые глаза которого довольно сияли.

— Все разбежались. Мы все оглядели и, чтобы зря не таскаться, коечего захватили.

— Правильно, — одобрил Хаук, — свежее мясо никогда не помешает!

И, развернувшись, первым зашагал по крутому склону вниз. За ним двинулись добытчики, завершал процессию Ивар. На горной тропе остался Эстебан, потрясенный и невероятно счастливый, что так легко отделался после встречи с «демонами». Что такое пара коз и несколько кругов сыра по сравнению с душой?

Зато будет о чем рассказать обитателям соседних деревень!

— Чтото мне это надоело! — Распластавшийся на лавке Нерейд перевернулся на живот и принялся ногтями драть себе спину. Обгоревшая под южным солнцем кожа сползала белесыми неровными лохмотьями, похожими на сброшенную змеиную шкуру.

— Что именно? — мрачно осведомился Ивар. Он сидел у борта, глядя на плывущий мимо гористый берег скучного коричневого цвета, коегде испятнанный зеленью рощ. Драккар ходко плыл на юг, свежий ветер обдавал викингов солеными брызгами, волны с гулом плясали около бортов.

— А вот такое скучное плавание! — Нерейд встряхнул рыжей гривой. — Сколько мы уже не сражались?

— Да, пожалуй, давно… — вздохнул Вемунд. — С самого Бретланда. Секира моя скоро затупится, а то и заржавеет…

— А я забуду, с какого конца за меч браться! — грустно заключил Нерейд.

— Смотри, смотри! — перебив соратника, вскочил на ноги Ивар.

Берег прорезала обширная бухта, в глубине ее виднелось устье впадающей в море реки, а рядом с ним, прилепившись между двух зеленых холмов, точно птичье гнездо среди ветвей, расположился город. Дома его, судя по всему, были сделаны из желтой глины, равно как и окружавшая их стена, которая показалась привыкшим к могучим укреплениям викингам унизительно маленькой. Город окружали сады, белые от цветущих деревьев, внутри стен высились стройные башни, увенчанные округлыми расширениями на макушках.

— Вот он, шанс подраться! — Нерейд слез с лавки. Глаза его были вытаращены, губы разошлись, обнажив хищный оскал. — Неужели мы его упустим?

— Нет, не упустим! — раздался с кормы холодный голос конунга. — Я давно хочу посмотреть, кто такие эти серки и каковы они в бою! Эйрик, правь к берегу!

Вода зашумела под килем, когда корабль с драконьей головой на носу повернул прямо на восток, в глубь бухты. На городских стенах это тоже заметили, там забегали плохо видимые с такого расстояния темные фигурки.

— Готовятся… — удовлетворенно сказал Вемунд, пробуя пальцем остроту секирного лезвия. — И правильно делают! Вихря копий им сегодня не избегнуть!

Вряд ли обитатели здешних мест знали, кто такие викинги, и поэтому небольшой отряд, составленный примерно из трех десятков всадников и такого же количества пехотинцев, встретил чужаков на берегу.

— Чего это у них на головах? — спросил Нерейд, изумленно разглядывая выстроившихся ровными рядами врагов.

— Тряпки какието… — пожал плечами Ивар.

И действительно, поверх шлемов южные воины накрутили куски белой ткани, оставив самые макушки сверкать на солнце, словно железные лысины.

— Щиты поднять! — Скомандовал конунг, и в этот же момент с берега полетели первые стрелы. Одна с басовитым гудением вонзилась в борт, другая с разочарованным скрежетанием процарапала сбоку кольчугу Нерейда.

— Вот гады! — восхитился тот.

Сидящие на задних лавках викинги гребли изо всех сил, и корабль резво мчался вперед.

Сидящие на задних лавках викинги гребли изо всех сил, и корабль резво мчался вперед. Стрелы с легкими толчками впивались в щит, который держал Ивар, прикрывая не только себя, но и орудующего веслом Ингьяльда.

Чтото противно заскрипело под днищем.

— Держаться! — крикнул конунг, и тут же драккар резко притормозил. Не успевшие последовать совету вождя полетели кувырком. Ивар вовремя вцепился в борт — и все равно чуть не въехал в него носом.

— Вперед! — Синий плащ красиво взвился, когда Хаук первым спрыгнул с корабля. Изпод его сапог полетели брызги, и тут же вода плеснула, принимая еще несколько пар ног.

Расстояние до берега викинги преодолели в считанные мгновения и, не обращая внимания на то, что еще ктото упал, сраженный стрелами, врезались в строй смуглых воинов в легких кольчугах. С лязгом столкнулись клинки — прямые и длинные у северян и короткие, странно изогнутые, точно лунный серп, у обитателей города.

Страшно прогремел неведомый в этих краях боевой клич:

— Одину слава!

Ивар оказался во второй волне атакующих. Он добрался до места схватки как раз вовремя, чтобы отразить удар, направленный в бок Кари, и ответным выпадом проткнуть истошно визжащего врага насквозь.

Копейное жало скользнуло возле самого лица, едва не искромсав щеку. Ивар отшатнулся и тут же закрутился на месте, отбивая нападение нескольких юрких копейщиков. Мелькали оскаленные лица, в нос шибал тяжелый запах пота, слышались яростные вопли и звуки ударов.

— Одину слава! — орал ктото, и Ивар рубился, тяжелыми ударами не пробивая, а скорее проламывая кольчуги, щиты и шлемы.

Южные воины, ошеломленные натиском, пятились, падали под ударами, но не бежали.

Взлетел над их рядами гортанный выкрик, и только тут они одновременно развернулись и сиганули так, что легко оторвались от викингов, чьи кольчуги были куда тяжелее.

— Ну что теперь? — прохрипел Вемунд, вытирая струящийся по лбу пот. Секира толстяка была окровавлена по самую рукоять, а шлем запачкан чемто серым.

— Теперь всадники… — отозвался стоящий рядом Даг.

— Теснее ряды!

Приказ конунга сложно было не услышать. И опытные в сражениях с бриттскими и валльскими рыцарями воины выстроили сплошную стену щитов, которую не пробьет даже прямой удар закованной в тяжелые латы и вооруженной длинными копьями конницы.

Но те, кто атаковал викингов на этот раз, вовсе не были рыцарями. Черные и серые плащи взвивались за спинами всадников, восседавших на изящных лошадях. Сверкали на солнце изогнутые мечи.

Но за считанные мгновения до того, как они должны были обрушиться на замерших в неподвижности северян, всадники остановились. Непостижимо ловко затормозили лошади, полетели изпод копыт комья земли, в воздухе засвистели какието веревки.

«Это еще что?» — успел подумать Ивар, и тут петля на конце одной из таких веревок упала на голову Кари и затянулась на его шее.

Берсерк недоуменно заворчал.

Меткий всадник выкрикнул чтото торжествующе и сорвался в галоп. И тут же свалился в пыль, поскольку Кари вовсе не собирался выпрыгивать из строя и взмывать над песком, точно пойманный лосось над водой. Викинг напряг шею и дернулся назад.

— Веревки рубить! — Конунг первым подал пример, и рассеченная его клинком ловчая петля бессильно скользнула по плечу.

— И вперед!

С глухим ревом северяне бросились в атаку.

Не ожидавшие напора всадники заметались, часть из них тут же пала под ударами, прочие что есть сил понеслись к городу. Туда же во все лопатки удирала уцелевшая во время первой сшибки пехота.

— Фу! — выдохнул Ивар, опуская меч. Руки ныли, болел бок, по которому пришелся удар, и сам он весь с ног до головы был мокрым от пота. — Эти серки дерутся хоть куда!

— Только мелкие какието… — отозвался Кари, сосредоточенно разглядывающий поверженных врагов.

И в самом деле, воины, сошедшиеся с викингами на берегу моря, оказались невысоки, а кожа их — темной, словно кожура спелых лесных орехов. С одного из погибших слетел шлем, и стало видно, что волосы его — черные как смоль и кудрявые, будто ягнячье руно.

— Не спать? — В крике конунга послышалась злость, — Ивар, бери десять человек — и в обход вокруг города!

Так, чтобы тебя даже мыши не заметили! Я отвлеку их ударом на ворота, а вы с помощью Арнвида ворветесь через стену!

— Ну почему опять я?! — огрызнулся Ивар.

— Причин много, — ободряюще улыбнулся ему подошедший эриль. — Но главная из них в том, что ты обладаешь удачей. А это для вождя самое важное!

Глава 4

ЧУЖИЕ БЕРЕГА

Чтобы обойти город и остаться незамеченными, пришлось долго продираться сквозь прибрежные заросли. Под ногами хлюпало, жужжали обрадовавшиеся новым жертвам комары, и стебли тростника резали одежду не хуже кривых серкских мечей.

Отойдя достаточно далеко, выбрались на берег. Шли через рощи, состоящие из низкорослых деревьев с кривыми ветвями, на которых висели плоды, похожие на мелкие яблоки, покрытые шершавой зеленой кожурой.

Любопытный Ингьяльд протянул длинную руку и, даже не вставая на цыпочки, сорвал один из плодов. Надкусил, и тут же лицо его сморщилось, а из горла вместе с кусками зеленой мякоти вылетел хриплый кашель.

— Что, не понравилось? — участливо спросил Арнвид, хлопая ученика по спине.

— Кхкх, горько! — ответил Ингьяльд, отшвырнув надкушенный плод. Тот с мягким чавканьем размазался по серому стволу.

— Так, может, они еще неспелые! — высказал догадку один из воинов. — Начало лета еще.

Эриль с учеником мрачно уставились на умника, но промолчали.

Стена города мелькнула среди зелени желтым, лоснящимся боком. От нее до края зарослей было, как положено, некоторое расстояние, но никакого рва, обычного на севере, тут не имелось. Был гладкий лужок, на котором зеленела трава, а над рассыпанными повсюду алыми, белыми и желтыми кляксами цветов носились деловитые пчелы.

— Красота! — сказал Сигфред. — Судя по всему, этих ребят никто никогда не осаждал.

— Это потому, что они сами привыкли всех осаждать… — буркнул Ивар, не очень представляя, что делать дальше. В сердце долбил дятел неуверенности, и от полных ожидания взглядов, которые бросали на него викинги, становилось еще хуже.

Над стеной через равные промежутки высились сторожевые башни, необычно круглые, похожие на бочонки, с гладкими, лишенными зубцов верхушками. На них, белея обмотанными вокруг голов тряпками, расхаживали стражи, переговариваясь гортанными голосами.

— Ну что, атаковал Хаук или нет? — от волнения тиская рукоять меча, вопросил сам себя Ивар.

— Похоже, что нет, — утешил новоявленного вождя Арнвид.

— Похоже, что нет, — утешил новоявленного вождя Арнвид. — Видишь, как эти черномазые спокойно себя ведут?

И в этот же миг издалека, со стороны моря, донесся ослабленный расстоянием грохот. Он тут же стих, но поведение стражей изменилось: они засуетились, в гортанных голосах зазвучала тревога.

Некоторые исчезли, и вскоре на каждой из башен осталось лишь по одному часовому.

— Пора! — мигнул Арнвид, выжидательно глядя на Ивара.

— Да… — опомнился тот. — Вперед. Одину слава!

Крик получился слабым и нерешительным, совсем не похожим на мощный боевой клич, который вырывался обычно из груди Хаука, но хватило и его.

С треском круша заросли и свирепо рыча, точно зимняя вьюга, викинги выбежали на открытое место и гурьбой устремились к стене. Тяжелые сапоги смачно бухали по сухой, глинистой земле.

Один из стражей тревожно вскрикнул, другой вскинул лук. Стрела не долетела до цели добрый десяток шагов.

Стена приблизилась, нависла.

— Щиты поднять! — уже без робости скомандовал Ивар. — Арнвид, за дело!

Эриль принялся чертить на желтой глине разрушающие руны, а прочие викинги сгрудились вокруг него, образовав над собой настоящую крышу из щитов. Время от времени в нее с мягким стуком вонзались стрелы, доносились далекие крики, но более ничем серки себя не проявляли.

Руническая надпись вспыхнула нестерпимым багровым светом.

— Падайте! — Крик Арнвида заставил воинов ничком брякнуться в траву. Загремели кольчуги, ктото, неудачно приземлившийся, грубо выругался.

У основания стены грохнуло, глаза резанула вспышка. Затылка коснулось чтото горячее.

— Встали! — Еще ничего не видя, Ивар вскочил на ноги. — Быстрее внутрь!

Сквозь мельтешащие перед глазами цветные пятна он разглядел широкую трещину, образовавшуюся в стене. Вопреки обычаю, согласно которому впереди дружины идет вождь, первым в нее втиснулся Сигфред. С другой стороны сразу же донеслись злобные выкрики и звон оружия.

Обдирая бока, Ивар пропихнул тело в трещину. Нога зацепилась за вывалившуюся из стены глыбу, и он самым позорным образом едва не брякнулся носом в землю.

Сигфред отражал натиск целого десятка врагов. Руки берсерка, который в обычном состоянии был куда слабее Ивара, обрели сейчас невероятную силу. Двое из защитников города уже валялись на земле, еще один при появлении Ивара отлетел в сторону и остался лежать, слабо постанывая.

Ивар вступил в бой, хотя в его помощи тут особенно не нуждались.

Сигфред рыкнул, отшвырнул меч, который очень удачно врезался в лицо еще одному из серков, и с голыми руками бросился на их предводителя. Тот нанес запоздалый удар, оказавшийся неточным, окровавленные ладони впились ему в шею. Раздался хруст, и голова сарацина с удивленно вытаращенными глазами полетела в сторону.

Берсерк закричал, в его вопле звучала бешеная, кровожадная радость. Только ею живет человек, одержимый священной яростью Одина, боевым неистовством, которое сильнее любого оружия… Серки попятились, а когда на поле боя появился высоченный Ингьяльд с длинным и тяжелым мечом в руках, то не выдержали и бросились бежать. Клинок молодому воину достался от наставника, которому подарок ярла Хрольва оказался слишком велик.

— Куда это они? — растерянно спросил Ингьяльд, едва успевший замахнуться.

— Столы побежали накрывать, — опуская меч, ответил Ивар, — так обрадовались, тебя увидев, что решили тут же пир устроить…

Молодой викинг неожиданно смутился и покраснел.

— Столы побежали накрывать, — опуская меч, ответил Ивар, — так обрадовались, тебя увидев, что решили тут же пир устроить…

Молодой викинг неожиданно смутился и покраснел. Через дыру в стене пролезали остальные воины отряда. Сигфред, которого боевая ярость уже покидала, стоял на четвереньках. Его неудержимо рвало.

А Ивар застыл в мучительном раздумье. Ему вновь нужно было принимать решение, что делать дальше, и промедление грозило обернуться ошибкой. Так легко было в горячке боя, когда все решалось само собой…

— Ну что, можно грабить? — насел на него один из викингов, сладострастно облизываясь. Город лежал перед ними беззащитный, словно обнаженная женщина, и Ивар ощутил, как внутри ворочается желание броситься на него.

— Да… — неуверенно начал он, а потом встрепенулся:- То есть нет! Надо к воротам, помочь конунгу…

Ответственность за поручение — ранее неведомое чувство — стягивала душу покрепче стальных обручей. Хотелось избавиться от нее, вновь стать обычным воином, который решает только за себя, но Ивар прекрасно понимал, что это невозможно.

— За мной! — Он постарался прибавить голосу твердости. — И помогите Сигфреду!

Они понеслись по совершенно пустынным улочкам, и эхо от шагов причудливо блуждало между глухих стен и высоких заборов, над которыми виднелись усыпанные белыми и розовыми цветками ветви деревьев. За закрытыми ставнями чувствовались настороженные взгляды.

Шум боя приближался. В тот же миг, когда Ивар и его воины выбежали на широкую, вымощенную камнем площадь, выходящие на нее ворота с грохотом рухнули — и в пролом ворвались яростно вопящие и размахивающие мечами викинги.

— Где вас тролли носили?! — зарычал, заметив Ивара, рассвирепевший конунг, лицо которого блестело от пота. — За это время можно было пару замков штурмом взять!…

Растерявшись, Ивар замер на месте. Рот словно сковало льдом. Вокруг метались соратники, со всех сторон слышался лязг оружия — оставшиеся в живых защитники не собирались сдаваться.

— Чего стоишь? — В светлых глазах Хаука мелькнуло удивление. — Давай вон туда! Там самый большой отряд врага, а мне нужен пленный! Не простой воин, а местный ярл или херсир!

Облегчение, которое испытал Ивар при этих словах, было сродни тому, что переживает путник, выбравшийся после долгого блуждания по чащобе на торную дорогу. Захватить пленника — что может быть проще для опытного воина?

Главное, что не придется больше никем командовать!

Ивар развернулся и, вскинув меч, ринулся в схватку. Защитники города, отступающие по узкой, извилистой улице, сбились в плотную кучу, в центре которой оказался высокий воин, выделяющийся среди прочих седой бородой и богатыми одеждами.

— Во имя Аллаха! — орал он истошно, размахивая искусно украшенным мечом. — Не дадим проклятым гяурам горсти нашей земли!

«Командир! Онто мне и нужен!» — решил Ивар и принялся потихоньку пробиваться к седобородому.

Несмотря на ободряющие крики, серки гибли один за другим. Они были отважны и умелы в бою, но викинги — гораздо сильнее и опытнее. Тяжелые прямые мечи просто отшвыривали в сторону куда более легкие клинки, правда, при этом изрядно щербились. Легкие кольчуги тоже не могли устоять против сильных ударов северян.

Защитников оттеснили к подножию здания из белого камня, украшенного причудливой резьбой. Крышу его венчала стройная башенка, одна из тех, что были видны с моря.

Крышу его венчала стройная башенка, одна из тех, что были видны с моря.

— Не пустим неверных в мечеть! — взвизгнул предводитель городских воинов и сам ринулся в бой.

Ивар увидел, как взлетела страшная секира Вемунда.

— Стой! — закричал он, но было поздно. Широкое лезвие, грязное от потеков запекшейся крови, свалилось сверху, словно камень с вершины скалы. Седобородый неловко зашатался и рухнул наземь, рядом с ним упала отрубленная кисть руки.

Увидев, что их вождь повержен, защитники города побросали оружие.

— Отойди, во имя Всеотца! — Ивар оттолкнул Вемунда, который собирался добить раненого. — Его хотел допросить конунг! Где Арнвид?

— Тут я, тут! — Эриль протолкался через строй воинов, в руках его сразу же затрепетала чистая тряпица.

— Когда он сможет говорить? — Голос возникшего рядом конунга был, как всегда, спокоен.

— Первая боль пройдет скоро, — ответил Арнвид.

— Отлично! — Хаук отвернулся от плененного врага, обежал взглядом дружину. — Нерейд, ты — на эту башню, наблюдать за окрестностями, мало ли что… А остальные- перебейте пленных, и город ваш до самого заката!

Викинги восторженно заревели. Их ждали самые сладкие мгновения, ради которых только и можно ночевать на палубе утлого суденышка, мерзнуть, страдать от сырости и голода, получать раны и увечья. Все женщины захваченного города твои, как и его сокровища…

— Вот так всегда, — разочарованно пробормотал Нереид, — баб тискать и вино лакать, на это и другие его годятся, а как работать — так Нерейд! Ну что за судьба такая!

И, бормоча чтото себе под нос, рыжий викинг пнул дверь мечети, намереваясь поискать внутри лестницу наверх, на башню. И тут же с воплем отскочил, ушибив ступню о тяжеленную створку, которая и не подумала открываться.

— Задница Ялька! — выругался Болтун, после чего принялся выламывать замок.

Очнувшийся седобородый мавр взирал на это с молчаливой яростью. Кровь из перевязанной руки больше не текла.

— Ну ты будешь говорить сам или нам придется тебя пытать? — спросил у него конунг.

К этому моменту около него остался лишь Арнвид с учеником и Ивар, которому тоже было интересно послушать, что скажет пленник. На залитой кровью каменной мостовой остывали трупы защитников города, издалека доносились кровожадные вопли и женский визг.

— Что ты хочешь узнать, белоголовый? — Мавр поднял на Хаука темные глаза. В них не было страха, только ненависть.

— Вопросов много… — Конунг пожал плечами. — Как называется этот город, кто тут правит? Что будет ждать меня, если я отправлюсь дальше на юг?

— Городок этот называется Алькассе, и все земли здесь принадлежат эмиру Кордовы Абдаррахману! — возгласил седобородый звенящим голосом. — А если ты, пришедший с моря грабитель, осмелишься направиться на юг, то тебя ждет смерть! Это обещаю тебе я, Ахмед ибнСалах! Ибо гонцы уже ускакали, и вскоре на тебя обрушится могучее войско! Твои варвары будут рассеяны, точно горсть песка пред дыханием Аллаха!

— Красиво говорит, — Арнвид уважительно покачал головой, — мог бы быть скальдом!

— А стал воином, — задумчиво добавил Хаук, и поинтересовался: — А велико ли войско твоего конунга… эмира?

— Столь велико, что сосчитать его ты, белоголовый, не сможешь! — Ответ Ахмеда был полон нескрываемого презрения.

— В нем тысячи отважных всадников и опытных лучников! Тебя захватят в плен и сожгут на медленном огне, ибо только такого и заслуживает осквернитель мечети! Ноги грязного варвара топчут минарет, откуда муэдзин призывает правоверных на молитву! О Аллах, зачем ты допускаешь такое?

— А далеко ли отсюда до Миклагарда?

Услышав эти слова, серк так удивился, что даже забыл о гневе.

— Докуда? — спросил он.

— До Миклагарда, — терпеливо повторил Хаук, — до большого города, который далеко на востоке. Им владеют люди креста.

— А, до Константинополя нечестивых греков! — Ахмед поднял руку в красноречивом жесте, потом покосился на культю, и его лицо посерело. — Ты должен пройти мимо всех земель эмирата, а потом очень долго плыть по морю… Но зачем тебе этот город?

— Не твое дело! — Меч конунга ударил с такой стремительностью, что Ивар сумел увидеть только смазанный росчерк. ИбнСалах с мягким всхлипом осел набок, из перерубленного горла хлестала кровь. — Он был достойным врагом, пусть Аллах примет его с почетом!

— Не соврал он насчет войска? — полюбопытствовал Арнвид, задумчиво теребя бороду, унизительно жидкую по сравнению с той, которую отрастил уже погибший командир крепости.

— Не думаю, — ответил Хаук, обтирая меч об одежду убитого. — Впрочем, мы скоро это узнаем, клянусь волками Гримнира!

Берег виднелся с обоих бортов. Он был изрезан мысами, увенчан полосой скал — слева и далекой темной линией — справа. Драккар двигался на восток, мачта его гудела от напряжения, удерживая туго натянутый парус.

— Что там такое? — спросил Ивар, показывая на юг. Большинство викингов, измученных многодневным переходом на веслах, спали, лишь сидящий на руле Хаук и Ивар бодрствовали.

— Эти земли, если не ошибаюсь, серки называют Африка! — пожал плечами конунг.

С того дня как под стремительным натиском пал Алькассе, прошло немало времени. Как выяснилось, седобородый Ахмед ибнСалах не обманул. Не успели воины севера насладиться грабежом, как С минарета донесся полный тревоги крик Нерейда.

— Войско! Войско! — орал рыжий викинг.

Хаук успел собрать рассеявшихся по городу дружинников и встретить наступающих серков в боевом строю. Но это ничего не дало — подошедший отряд был велик, и викингам ничего не оставалось, как отступить. Драккар уплыл в море, оставив за кормой поднимающийся к небу дым от горящих построек.

После этого викингов везде встречали оружием. Гонцы на свежих конях доносили весть о прибытии корабля северян быстрее его самого. Любая попытка пристать к берегу тут же вызывала нападение. Лишь чудом удалось набрать воды в устье одной из рек. О том, чтобы предаться любимому развлечению — грабежу, не было и речи.

Потом берег свернул на восток. Более гостеприимным он от этого не стал, но в сердцах викингов затеплилась надежда, что скоро удастся покинуть воды, хозяином которых считает себя эмир Кордовы…

— Африка? — хмыкнул Ивар и уточнил:. — Страна обугленных людей?

— Она самая… — утвердительно кивнул конунг и чуть изменил положение руля. Большая волна с грохотом ударила в нос драккара, с гулом прокатилась по бортам. Над палубой взлетели брызги, корпус слегка содрогнулся.

— Послушай, Хаук, — Ивар на мгновение замолчал, мучительно подыскивая нужные слова, — как у тебя все получается? Ну… так легко командовать другими людьми?

— Легко? — Конунг сощурился, на его лице проступило нечто, похожее на улыбку, но тут же пропало.

— Вот это как выглядит? Быть конунгом не такое веселое дело, как думают многие. Для этого мало одной удачи, ею может обладать и простой дружинник. Главное здесь — сознавать, что ты отвечаешь за всех людей, которые согласились тебе повиноваться, и что именно от тебя зависит, вернутся они домой живыми и богатыми или бесславно погибнут! Такое понимание придает сил и делает тебя решительным в действиях. Не помешает еще и опыт, поэтому морскими конунгами никогда не становятся незрелые юнцы!

— А я смогу быть конунгом? — поинтересовался Ивар с невеселой ухмылкой.

— Почему нет? — Хаук вскинул брови. — Если разбогатеешь достаточно, чтобы купить корабль и набрать дружину. Мой побратим Торкель Борода так и сделал семь лет назад.

— И что с ним стало?

— Вот емуто не хватило удачи. — Голос Хаука звучал бесстрастно, но все же в нем можно было уловить нотки печали. — Драккар его разбился у берегов Скотланда, а выживших, которые добрались до суши, перерезали пикты. Я сумел лишь отомстить!

— И то хорошо… — закивал Ивар.

— Ладно, хватит языком трепать! — Конунг зевнул. — Иди буди Эйрика, пусть он станет к рулю! Пора отдохнуть и мне!

Под ногами скрипел желтый песок, а на юг, сколько хватало глаз, тянулась бесконечная равнина, испещренная песчаными бурунами, похожими на застывшие волны. В лучах заката они казались алыми, точно на вершине каждого ктото совершил кровавое жертвоприношение. Еще дальше виднелась синяя ломаная линия гор.

Деревья осмелились приютиться только у самого берега, у впадающей в море крошечной речушки. Здесь, под защитой скалистого мыса на востоке, остановились на ночлег викинги. Судя по кострищам и следам на берегу, удобной бухтой до них пользовались много раз.

С дровами в небольшой роще оказалось плохо, и огонь разожгли с трудом. Сырые ветки едваедва тлели, распространяя больше дыма, чем тепла. Но греться никто не хотел. Все дни, пока драккар плыл на восток, стояла такая жара, что замерзнуть было сложнее, чем утонуть в земле. Ночи, наоборот, выдавались прохладные, но для привычных к морозам северян они были куда приятнее дней, когда вскипала смола, которой были пропитаны борта корабля, а знойное марево, поднимающееся над морем, заставляло голову гудеть.

— И как только здесь люди живут? — патетически вопросил Нерейд, лежащий прямо на земле. Обгоревшая кожа давно слезла с рыжеволосого насмешника, и под ней обнаружилась другая — блестящая и коричневая. Теперь он выглядел почти таким же смуглым, как серки. —

Жарко, как в кузнице, воды мало, травы мало, лесов вообще нету!

— Както живут… — отозвался Вемунд, водящий точильным камнем по лезвию секиры. — Человек везде выживет — хоть среди льда, хоть тут…

Всадники появились вдалеке столь внезапно, что стоящий на страже Ивар невольно вздрогнул. Только что горизонт, где выцветшую голубизну неба отделяли от яростной желтизны земли синие горы, был чист, точно попка новорожденного. И тут же, словно выпрыгнув из песка, возникли темные фигуры на какихто странных конях.

— Тревога! — крикнул Ивар.

Викинги повскакивали, засуетились. До сего дня обитателей здешней жаркой земли с борта драккара видели уже неоднократно, но ни разу не сталкивались с ними на суше.

— Так… — Подошедший конунг встал рядом с Иваром. Глаза его были непроницаемы. — Что у нас тут?

Всадников было около трех десятков. Не останавливаясь и не снижая хода, они приближались с юга, и под копытами их скакунов взлетали облачка песка.

Не останавливаясь и не снижая хода, они приближались с юга, и под копытами их скакунов взлетали облачка песка.

— Укуси меня Фенрир, что это такое? — ахнул за спиной Нерейд, и только в этот момент Ивар увидел, что чужаки едут вовсе не на конях. Мотая горбами, на викингов неслись громадные, покрытые рыжей шерстью звери, так же похожие на лошадей, как медведь на суслика.

— Стройся! — приказал Хаук так равнодушно, будто ничего необычного не происходило. — Быстро!

Привычные команды подействовали на викингов успокаивающе. Из аморфной толпы, пораженной удивлением от встречи с неведомым, они превратились в крепко сбитую дружину, готовую встретить любого врага, будь он хоть о трех головах и на девяти ногах. Кровожадно блеснули обнаженные клинки.

— Луки готовь! — велел конунг, и голос его звучал вполне буднично.

Явившиеся с юга всадники только в этот момент, похоже, заметили викингов. Передний из них чтото гортанно вскрикнул, и отряд остановился. Сидящие на спинах горбатых чудовищ были с ног до головы закутаны в просторные накидки, так что даже очертаний фигур рассмотреть было нельзя.

— Чего пялятся? — нервно пробормотал стоящий рядом с Иваром один из близнецов, кажется Регнвальд. Меч в его руках слегка подрагивал.

Словно услышав вопрос, головной всадник вновь крикнул чтото, вскинул руки. В них неожиданно оказался лук. Хлопнула тетива, и с жужжанием ввинтилась в воздух стрела.

— Спокойно! — процедил сквозь зубы конунг. — Не стрелять!

Выкрашенная чемто черным стрела со скрипом вонзилась в песок в трех шагах от ног Хаука, и тут же всадники развернулись на восток. Через несколько мгновений они скрылись за дюнами.

— Мазилы! — крикнул им вслед Регнвальд.

— Не думаю… — глубокомысленно изрек конунг, вытаскивая стрелу из земли и рассматривая ее. — Их предводитель сделал это нарочно. Вот только что он собирался этим сказать?

— Может быть, хотел пригласить на пир? — предположил Нерейд.

— Вряд ли! — В сильных пальцах Хаука стрела треснула, распавшись на половинки. — Сегодня спать всем в кольчугах, а на страже будет пятеро!

— К оружию!

Ивар пробудился от истошного крика. Рука привычно метнулась под бок, нащупывая меч, а из тьмы, окружающей стоянку, рвался необычный боевой клич.

— Мочи козлов! — неслось со всех сторон.

Едва Ивар успел вскочить, как из мрака соткалась гибкая фигура. С необычайной стремительностью увернулась от выпада и чтото сильно ткнула Ивару в живот. Раздался хруст, а потом звяканье. Похоже, что кольчуга оказалась крепче клинка.

Ивар что есть силы ударил рукой. Увернуться его противник не успел. Кулак викинга врезался в его висок, и тело, закутанное в черный балахон, рухнуло наземь.

Ивару от этого легче не стало. На него насели сразу двое, и счастье еще, что он успел ухватить щит.

— Одину слава! — Откудато сбоку выскочил Вемунд, взмахнул громадной секирой. К немалому удивлению Ивара, противник, плохо различимый изза черной развевающейся одежды, сумел уклониться от смертоносного удара и атаковал сам.

Но теперь они бились один на один. Лязгали клинки, высекая крошечные искры. Пот стекал по лицу Ивара, и приходилось прилагать все усилия, чтобы остаться невредимым.

Обитатели диких южных земель оказались достойными противниками.

Ктото завопил, отчаянно, надрывно, и почти сразу стало светлее.

Ктото завопил, отчаянно, надрывно, и почти сразу стало светлее. По стволам деревьев поднимался багровый отблеск от разгорающегося костра, в который швырнули, судя по всему, все оставшиеся дрова.

Свет вырвал из тьмы фигуру противника, высокого и худого, скрытого темным балахоном, точно таким же, какие были на всадниках, которых викинги видели вечером.

«Так вот что значит та стрела! — догадался Ивар, подпрыгивая, чтобы пропустить под собой пущенный низко удар, и обрушивая свой меч в ответ. — Благородное предупреждение о нападении!»

— Мочи козлов! — успел еще раз выкрикнуть противник, и тут же меч Ивара пробил его защиту и легко, точно гнилой орех, расколол голову. Шлема под капюшоном не оказалось.

Брошенное кемто копье очень удачно отвлекло соперника Вемунда, и толстый викинг красивым ударом завершил бой.

— Ничего себе! — прохрипел он, дыша, будто загнанная лошадь. — Давно я не встречал такого ловкого гада, клянусь копьем Бельверка!

Ивар нашел силы лишь на то, чтобы кивнуть.

— Осторожнее! — донесся от костра крик конунга. — Держаться вместе! Они могут скрываться еще гдето рядом!

Но посланные с факелами викинги никого вокруг стоянки не нашли. Нападавшие исчезли в пустыне, словно рыбы в глубинах вод, не оставив никаких следов, кроме нескольких трупов, своих и чужих.

У костра стонал раненый Регнвальд. Прошедший вскользь клинок снял с его щеки большой лоскут кожи. Рана оказалась неопасной, но очень болезненной. Рядом с братом скрипел зубами Гудред, лицо его было белым.

— А ты чего такой бледный? — поинтересовался Арнвид, суетившийся возле раненого. — Тебя тоже зацепило?

— Нет… — процедил сквозь зубы молодой халогаландец. — Просто каждый из нас чувствует все, что происходит с другим. Если больно одному, то больно и другому!

— Чудо! Чудо! — зашептались собравшиеся вокруг викинги.

— А что там орали эти воины? — спросил подошедший конунг, разглядывая лицо одного из погибших — темное, узкое, словно лезвие топора, даже после смерти сохраняющее выражение гордого презрения. — Мочи козлов? Что бы это значило?

— Это намек на бороду Арнвида, уж очень она похожа на ту, что носят скакуны Тора! — ввернул Нерейд.

Оставив Ингьяльда делать перевязки, эриль, не обратив на шутку внимания, приблизился к конунгу и осторожно заметил:

— Я думаю, что козлы плохо пахнут, а уж мокрые козлы — вообще невыносимо!

— И что? — Хаук посмотрел на Арнвида с явным подозрением, что тот от излишней премудрости совсем спятил.

— Трупы тоже воняют, мой конунг, — не смутившись, добавил эриль. — Так что этот клич обозначает: заставь врагов плохо пахнуть, то есть сделай их мертвыми.

— А почему бы не сказать просто? — вмешался Кари.

— Похоже, что местные жители склонны к поэзии. — Арнвид пожал плечами. — Мы ведь тоже называем небо сводом Имира, волка — конем великанши или спутником Одина, и так далее!

— Все ясно, — конунг устало кивнул, — а сейчас нам нужно эти поэтически настроенные трупы оттащить в пустыню, а наших похоронить, как положено. Все за работу!

Ворча, зевая и бурча, викинги с неохотой взялись за дело. Шумело море, а сверху, с небосвода, пронзительночерного здесь, на юге, на людей насмешливо глядели звезды.

Утром все двигались точно весенние мухи.

Несмотря на то что остаток ночи прошел спокойно, выспаться не смог никто, и даже на лице конунга можно было заметить следы усталости.

— Толкайте, дети троллей!… — командовал он без обычного своего напора. Драккар со скрежетом сползал по песку, спеша добраться до воды.

Краешек солнца показался над черными отвесными скалами мыса, когда викинги все же вышли в море. На камне, оставшемся на берегу над могилой пятерых их соратников, павших этой ночью, выделялись нанесенные рукой Арнвида руны:

«Скъельг, сын Эйстейна, лежит здесь».

«Гранмар Сутулый лежит…»

«Аудун, сын Эйрика…»

«Сигверк, сын…»

«Олав…»

Ни один из перечисленных не вернется домой. И пусть каждый из них достойно встретил смерть и в Вальхалле пирует среди эйнхериев, созерцая самого Одина, все же на сердце у многих викингов было тяжело. Даже шутник Нерейд присмирел, на лице его застыло непривычно мрачное выражение.

Драккар медленно развернулся носом на север, и тут же изза мыса, плеща веслами, вышел корабль. Он был больше самого крупного драккара, а на палубе торчали две мачты.

— Один посылает нам богатую добычу! — не растерялся конунг. — На задних лавках — грести изо всех сил! Передним — вооружаться!

Ивар поспешно втащил весло и принялся облачаться в кольчугу. Та цеплялась за рубаху, как будто ее набили репьями, рукава запутались. Колечки на них раздраженно звенели.

Драккар резво плыл вперед. С высокого судна доносились тревожные крики. Судя по всему, там намеревались пристать в этом месте, пополнить запасы воды, но уж никак не ожидали увидеть здесь викингов.

Шлем, как казалось, сдавливал голову, а вот прикосновение к шершавой рукояти меча придало сил. Ивар взмахнул клинком, разминая руку, блики пронеслись по длинному лезвию.

Щелкнула тетива Нерейда, на палубе большого корабля ктото замолотил руками и рухнул через борт.

Викинги восторженно взревели.

Драккар оказался рядом с большим кораблем, чей борт нависал над ним подобно черной скале. Видны были сидящие на веслах голые люди, прикованные цепями.

Конунг, в руках которого были мечи, ловким прыжком перескочил на ближайшее весло и, удерживая на нем равновесие, взбежал вверх. Перепрыгнул через борт и снес голову первому, кто попался под руку.

С палубы драккара полетели веревки. Закрепленные на их концах крюки со стуком впивались в дерево. Теперь большой корабль при всем желании не смог бы уйти от судна викингов. Попавшие между двумя бортами весла ломались с сухим треском, словно тонкие ветки. Во все стороны летели щепки.

Ивар дождался, когда оба судна сблизились почти вплотную, и прыгнул вверх. Ладонями ощутил теплое дерево борта и одним движением вздернул себя на него. Тут же по шлему чтото сильно стукнуло. Ивар едва не свалился, краем глаза заметив, что копье, к счастью не пробившее железный колпак, отлетело в сторону.

Он поспешно спрыгнул на палубу и загородился щитом. Голый, лишь в одной повязке на чреслах, гребец при виде викинга с воем забился под лавку. Почти все его товарищи уже попрятались. Похоже, они вовсе не горели желанием сражаться.

Конунг, судя по звону, рубился чуть ближе к носу, а в середине корабля, на открытом пространстве между лавками, толпились вооруженные широкими, кривыми клинками воины.

Один из них метнул копье, но на этот раз Ивар оказался начеку. Он пригнулся, пропуская смертоносный снаряд над собой, после чего вскочил на лавку и ринулся вперед.

Откудато сбоку донесся раздраженный рев, принадлежащий, скорее, разъяренному медведю, чем человеку. Там вступил в схватку Кари. Судя по испуганным крикам, его противникам приходилось несладко,

Ивар отразил удар, направленный в горло, еще один клинок врубился в его щит. Врагов оказалось слишком много, и первое время он мог лишь отбиваться. Потом один из обладателей кривых мечей упал, дергаясь и заливая палубу кровью, а рядом возник Даг, сосредоточенно орудующий клинком.

С другого бока объявился Ингьяльд. Под его ударами вражеские щиты затрещали. Хозяева большого корабля, несмотря на натиск, сражались отчаянно. Только внезапность нападения позволила викингам так легко забраться на палубу.

Среди врагов выделялся высокий, могучий воин, за спиной которого вился красный плащ, кольчуга золотилась, точно была из драгоценного металла, а черные кудрявые волосы перехватывала белая повязка. Тяжелый клинок в его руках порхал точно перышко.

Круговерть схватки вынесла его прямо на Ивара.

— Умри, дитя иблиса! — осклабился черноволосый, и могучий удар обрушился на щит.

Левая рука Ивара заныла. Он с трудом отразил атаку, клинки со звоном соприкоснулись. Занемела кисть. Хозяин золоченой кольчуги рассмеялся, видя замешательство противника, вскинул меч. Солнце ослепительной вспышкой отразилось в широком лезвии.

Понимая, что этот удар ему уже не отразить, Ивар прыгнул, стараясь телом сбить противника с ног. Это ему не удалось, но великан пошатнулся, его могучий удар пропал втуне, а в следующее мгновение рукоять меча, некогда выкованного под землей, врезалась ему в лицо, ломая зубы.

Крик могучего черноволосого воина сменился нечленораздельным стоном, изо рта врага хлынула кровь, и клинок легко, словно масло, прорезал его красивую кольчугу и вонзился ему в грудь. Ивар замер, не веря в свою удачу.

— Капитана убили! Убили! — полный отчаяния вопль пронесся над палубой. — Аллах отвернулся от нас!

Оставшиеся в живых враги начали бросать оружие и падать на колени…Лица их были перекошены от страха.

— Во имя Одина! — сказал подошедший конунг. — Две битвы подряд!… Арнвиду придется изрядно потрудиться, чтобы воспеть подобное!

Ивар кивнул, от усталости плохо соображая, что говорит конунг. Меч, казалось, весил больше, чем бочка с водой, а кольчуга будто потяжелела в три раза.

— Этих всех перебить! — приказал конунг, кивнув на пленников, согнанных в кучку около мачты. — А вот с этими что делать, не знаю. Они против нас не сражались…

И Хаук задумчиво посмотрел на гребцов, большинство которых все еще оставались под лавками. Они были истощены так, словно долго голодали, на коже виднелись шрамы и потеки грязи. От голых тел распространялся душный запах застарелого пота.

— Не нужно нас убивать! — Один из гребцов поднялся на ноги и сделал шаг в сторону конунга, но цепь, закрепленная на лодыжке, не дала ему отойти от лавки. — Мы все рабы этих сарацинских пиратов, которых вы, по милости Господа, перебили! Вы ведь викинги, правда?

— Верно! — подтвердил Хаук. — А откуда тебе это известно?

— Я сакс, имя мое Арнульф, — ответил гребец. Глаза его были светлоголубыми, что в этом краю чернооких воспринималось почти как чудо. — Торговал, был купцом, много странствовал по миру, бывал и в Северных Землях.

— Торговал, был купцом, много странствовал по миру, бывал и в Северных Землях.

— Как же ты попал к этим… — конунг на мгновение замялся, — серкским пиратам?

— Их галера напала на наш корабль, когда мы плыли из Франции в Рим.

— Откуда? — переспросил подошедший Нерейд.

— Из Валланда в Румаборг! — пояснил Арнульф, и симпатичная улыбка озарила его исхудалое лицо. — Тут мои товарищи по несчастью, — он повел рукой вдоль ряда лавок, — вы могли бы даровать нам свободу!

— Хорошо! — согласился конунг. — Я освобождаю вас и отдаю вам этот корабль!

— Да благословит вас Господь! — вскинул руки Арнульф. Ошеломленные, не верящие своему счастью гребцы вылезали изпод лавок, на их изможденных лицах читалось изумление. Многие плакали.

— Я верю в собственных богов… — поморщился Хаук, отворачиваясь. — Так что ты, сакс, не раздражай меня, упоминая о Христе! И учти, прежде чем освободить вас, мы обыщем корабль серков и заберем все, что посчитаем нужным взять!

И конунг отправился туда, где Вемунд и прочие викинги, пыхтя от напряжения, выволакивали из трюма на палубу здоровенные сундуки. Судя по восторженным воплям, те содержали немало ценного.

— Похоже, эти самые пираты — местные викинги, — тихо сказал Нерейд, задумчиво почесывая щетину на щеке, — и они грабят тех, кто слабее.

— Тем больше чести их одолеть, — отозвался Ивар, вкладывая меч в ножны, — и захватить эту самую галеру…

Глава 5

ГРОБНИЦА В ПЕСКАХ

С палубы галеры доносился равномерный стук металла по металлу. Бывшие рабы, получив в руки топоры и молоты, освобождали себя от цепей.

На драккаре, который оставался привязанным к большому судну, также кипела бурная деятельность. Оживленные викинги, смеясь и переговариваясь, рассовывали по сундукам добычу, доставшуюся от пиратов. Те мотались по здешним морям не зря — их корабль оказался просто набит золотыми и серебряными монетами, искусно выполненными украшениями, роскошными тканями и многими чудными вещами, которые северяне видели впервые…

Ивар с грохотом опустил крышку своего сундука, который с начала похода заполнился почти наполовину, и затолкал его под лавку. С кряхтением распрямился, ощущая, как ноет натруженная поясница.

Худощавый человек перебрался через борт галеры и медленно, неуверенными движениями, принялся спускаться по веревке. Когда он достиг драккара, Ивар узнал Арнульфа.

Сакс приоделся и ничем, кроме короткой стрижки раба, не напоминал полуголого, забитого гребца. Оглядевшись, он уверенно зашагал прямо к Хауку. Снедаемый любопытством, Ивар двинулся туда же.

— Славный конунг, позволь спросить у тебя, куда вы направляетесь? — вкрадчивым, мурлыкающим голосом поинтересовался бывший купец.

Хаук обернулся.

— Не вижу смысла это скрывать, — ответил он, — мы идем на восток. Хотим добраться до Миклагарда.

— До Константинополя? — На загорелом лице Арнульфа мелькнуло удивление, сменившееся выражением расчетливого спокойствия. — Вы туда не дойдете!

— Это еще почему? — Конунг посмотрел на сакса в упор, но тот под ледяным взглядом даже не дрогнул.

— В двух днях пути на восток отсюда лежат населенные земли Алжира, — проговорил Арнульф. — В каждом порту там по десятку таких галер, как эта.

— Спасибо за известие.

— Спасибо за известие. — На лице Хаука не дрогнул ни единый мускул. — Мы обойдем их морем.

— Возьмите меня с собой, — попросил сакс, — я на галере уже три года и хорошо знаю эти воды.

— И ты хочешь плыть с нами до Миклагарда? — Хаук Лед слегка нахмурился, явно не понимая собеседника.

— Да, — кивнул Арнульф, — но сначала я покажу вам дорогу туда, где спрятаны такие богатства, рядом с которыми то, что вы захватили сегодня, — кучка грязи.

— Интересно… — сказал подоспевший Арнвид. — И где же они находятся?

— В древней гробнице, которая расположена в пустыне к востоку отсюда, неподалеку от берега. — Бывший гребец улыбнулся, поняв, что викинги клюнули на его наживку. — Жители песков считают, что там обитают злые духи, и поэтому богатства остаются нетронутыми. Естественно, если мы доберемся до сокровищ, то я хочу получить свою долю! Одну десятую!

— В пустыне? — переспросил эриль.

— Да! — подтвердил Арнульф. — Эта вот песчаная равнина называется пустыней.

— Я понял тебя, — промолвил Хаук низким, тяжелым голосом, — но мы должны посоветоваться. Отойди на корму и побудь там.

Когда сакс удалился, конунг повернулся к Арнвиду и уперся в него мутным взглядом.

— Ну? — поинтересовался он. — Что скажешь?

— Не нравится мне эта затея, конунг… — Эриль огладил лысину. — Если эта гробница хранит в себе богатства, то местные колдуны наверняка защитили ее при помощи своего искусства. Не зря же возникли слухи о злых духах?

— Разве ты не справишься с этим колдовством?

— Могу и не справиться!… — мотнул головой Арнвид. — Тут все чужое, и колдовство, скорее всего, окажется мне непонятным.

— Ничего, мы будем на тебя надеяться, — проговорил Хаук. — Что скажут руны?

Эриль долго шуршал пальцами в мешочке, где прятались костяные пластинки с выжженными на них волшебными знаками, а когда вытащил одну из них, то лицо его вытянулось.

— Знак Тиса, — сообщил Арнвид, — тяжкие испытания ждут нас на этом пути, о конунг. Потери и задержки мы получим точно, а вот богатство — вряд ли.

— Ясно, — в светлых, как молодой лед в глазах Хаука светилось несгибаемое упорство, — но я надеюсь, моей удачи хватит, чтобы преодолеть препятствия. И кроме того, это место нам все равно по дороге!

Эриль вздохнул и сунул руну назад в мешочек. На его лице отчетливо обозначилось уныние.

— Сакс, подойди! — Конунг махнул рукой, дождался, пока Арнульф окажется рядом, и объявил: — Мы решили принять твое предложение. Занимай вон ту последнюю скамью по левому борту. И будь готов к тому, что умение грести, которое ты приобрел на пиратской галере, в ближайшие дни тебе пригодится!…

Кто под небосводом? —

В друга рад отвагу

Был всяк вселить —

Хильд метель гремела.

Дважды в песне лютой

Весел навьих ран

Добывали славу

Ньерды стрел крылатых.

Голос Арнвида, обычно дребезжащий и не особенно приятный, в те моменты, когда он исполнял висы, разительно менялся. Вот и сейчас он легко перекрывал шум волн и свист ветра.

Викинги слушали затаив дыхание.

Нет ничего выше искусства скальда. Сам Один дарит избранным умение слагать стихи, скупо отмеряя драгоценный напиток, мед поэзии, некогда похищенный у великанов.

Кормит Игга чайку —

Воителю достался

Крепок тур стремнины —

Враг перины змея.

Чрево мясом серков

Досыта наполнил

Серый скакун Меньи —

Хауку подобен.

— Ты почтил меня великой честью! — сказал Хаук после паузы. В голосе его, обычно ровном, в этот раз явственно проскальзывало восхищение. — Песня твоя стоит столь много, что я даже не знаю, чем могу отплатить за нее! Проси чего хочешь!

— Мне ничего не нужно, — улыбнулся эриль и добавил: — А отплатить ты можешь разве что своей дружбой!

Воины восхищенно заревели.

— Я не могу обещать тебе дружбы, — пожал плечами конунг, — она у тебя уже есть! Но прими в знак благодарности вот этот перстень! Его добыл мой отец во время похода на Восточный Путь!

И Хаук снял с пальца кольцо, украшенное сапфиром размером с голубиное яйцо. Камень красиво переливался всеми оттенками голубого, и тускло светилось золото, показывая, что выкован перстень достаточно давно.

Подарок был вполне достоин стихов.

Драккар резво плыл на северовосток. Следуя советам Арнульфа, от того места, где произошла битва, викинги направили корабль прочь от берега, и второй день шли вдали от него. Ветер постоянно менялся, руны Арнвида помогали слабо, и почти все время приходилось грести.

Сакс не жаловался, он привык к жизни на судне, и даже руки его украшали точно такие же мозоли, как и у северян.

— Отдохнули, и будет, — промолвил конунг. — Все на весла!

— Вот так возвышенная поэзия сменяется грубой прозой! — возвестил Нерейд, с отвращением на лице усаживаясь на лавку. — Вместо того чтобы услаждать свой слух изысканными висами, а утробу — пивом, мы должны орудовать этими гнусными деревяшками!

— Греби лучше! — посоветовал рыжему балагуру Вемунд. — А не то твой слух усладят изысканные стихи местных пиратов, а утробу — протухшая вода!

Нерейд оскорбленно вздохнул и принял обиженный вид, но деваться ему было некуда, и вскоре он вместе с другими орудовал веслом, толкая драккар по поверхности моря.

— Ну что, где то место, где нам высаживаться? — Голос конунга звучал спокойно, но все же в нем чувствовалось нетерпение. С самого утра драккар двигался вдоль берега, на котором уныло громоздились дюны, похожие друг на друга, как листья на дереве. Желтая поверхность пустыни простиралась на юг, и казалось, что в песчаных барханах ничего не шевелится. Шуршали набегающие на берег волны.

— Скоро уже. — Арнульф облизал пересохшие губы, глаза его возбужденно блестели, словно два голубых камушка. — Там должна быть красная скала, на самом берегу! Ее невозможно не заметить!

— А откуда ты вообще узнал об этой гробнице? — поинтересовался Арнвид. Спасаясь от жары, он обмотал лысину куском ткани.

— От одного соседа по скамье на галере, — охотно ответил сакс, не отрывая взгляда от берега. — Он стал рабом за какуюто провинность, а до этого был большим человеком в этих местах. Он мне и рассказал.

— А где он теперь? — не отставал любопытный эриль?.

— Умер год назад… — равнодушно сообщил Арнульф.

— Его забили плетьми.

Красная скала показалась около полудня, когда зной стал невыносим. С безоблачного неба, солнце на котором выцвело до серого цвета, лились волны жара, нагревшийся воздух упругими струями колыхался над пустыней. Над палубой витал горький запах раскаленной смолы. Викинги все были мокрые от пота и едва шевелили веслами. Впору было поверить, что Муслелльхейм, Мир Пламени, находится рядом, за горизонтом.

— Вот она! — Ликующий крик Арнульфа заставил всех вздрогнуть.

Алая, словно брусничный сок, скала высилась на самом берегу, точно застрявший в песке шлем гигантского воина, и волны с шипением лизали ее подножие.

— Там! Там! — Сакс подпрыгивал на месте, показывая, куда направить корабль. — За скалой должно быть русло высохшей реки!

Драккар уткнулся в берег, воины один за другим прыгали в волны. Ухватились за борта, рванули и вытащили полкорпуса судна на песок. Смоленое брюхо драккара жирно лоснилось.

— Сколько идти до гробницы? — спросил Хаук, отдав приказ разбивать стоянку.

— По пустыне лучше двигаться ночью, — коротко отозвался Арнульф. — Если выйдем с закатом, то к восходу будем на месте!

— Охрана там есть?

— Нет, — мотнул головой сакс, — но мы можем наткнуться на обитателей пустыни, бедуинов. Они беспощадны в бою!

— Хорошо… — Конунг кивнул, на мгновение замолк, обводя взглядом суетящихся дружинников. — Со мной пойдут…

Ивар, как и ожидал, оказался среди тех, кому предстояло отправиться в пески. Всего Хаук отобрал пятнадцать человек, самых опытных и умелых. Эйрику, как всегда, выпала участь охранять корабль.

Солнце перемещалось по небу со скоростью улитки. Тень от скалы неторопливо придвигалась все ближе к драккару, пока не наползла на него, подобно туше громадного чудовища. Она заглотила корабль целиком и тут же начала бледнеть, показывая, что на западе, за скалой, пылающий диск светила коснулся горизонта.

Ночь наступила с ошеломляющей быстротой. Свет исчез, на небо гурьбой высыпали звезды.

— Ну что, идем? — спросил Хаук, поднимаясь на ноги.

Его примеру последовали отобранные для похода дружинники. Ивар проверил, на месте ли оружие, после чего закинул за спину объемистый мешок. В нем протестующе булькнуло. Он, как и многие из викингов, был нагружен мехами с водой. Хотя бывший купец уверял, что вдали от корабля они проведут всего две ночи, запас воды мог им пригодиться.

— Смотрите не заблудитесь там! — напутствовал соратников Эйрик. — А то надоест мне ждать — уплыву домой!

— Мыто не заблудимся! — ответил Сигфред. — Это вы тут от скуки ряской зарастете!

Они шагали, под ногами поскрипывал песок, за спиной постепенно удалялась красная скала, нависавшая гдето сзади темной, неясной тенью. Устье реки оказалось неглубоким, извилистым оврагом с плоским дном и довольно крутыми стенками.

— А когда тут бывает вода? — полюбопытствовал Нерейд, без устали вертя кудрявой головой.

— Весной! — отозвался идущий впереди всех Арнульф. — В период дождей. Очень недолго, да и не каждый год.

В темноте слышалось шуршание — по песку шныряли какието животные, пару раз Ивар краем глаза видел стремительные тени. Из глубины пустыни ветер прино сил тоскливый вой, сменяющийся раздраженным тявканьем.

— Кто это? — насторожился Хаук, услышав его в первый раз.

— Шакалы! — успокоил его сакс. — Они едят только падаль, для нас не опасны.

Изза восточного горизонта высунулась луна, круглая и блестящая, как серебряное блюдо. Белый свет ее вольно растекся по песку, и стало видно, что пустыня вокруг изменилась. Русло реки сузилось, потеряло глубину, а по сторонам от него не было крупных дюн. Во все стороны тянулась ровная поберхность, покрытая мелкими песчаными горбиками. Все это походило на странное, застывшее море.

Лишь далеко впереди, на самом горизонте, чтото темнело.

— Это скалы, — пояснил Арнульф, предупреждая вопрос. — Они тянутся на юг, именно в них и расположена гробница.

Высокие, крутые горы приближались. Вскоре они уже напоминали гребень гигантского дракона, некогда погрузившегося тут в сон и со временем засыпанного песком. В свете луны они выглядели черными и лоснящимися, точно китовая кожа.

Русло реки, теперь уже просто неглубокая ложбина, свернуло на югозапад, а потом вовсе пропало.

— Так, и куда дальше? — поинтересовался конунг.

— Прямо на юг, к скалам! — с уверенностью ответил Арнульф. Самый слабый на вид, он едва не бежал впереди спутников. Казалось, неведомая сила тащит бывшего раба на веревке.

Когда добрались до подножия скал, луна клонилась к закату, а на востоке поднималось слабенькое белесое свечение — первый признак близкого утра. Ивар чувствовал, как гудят ноги. Плечи ныли под тяжестью груза. Несмотря на прохладу, хотелось пить.

Арнульф остановился лишь на несколько мгновений, а затем повел отряд в узкое ущелье между скалами. В движениях его чувствовалась уверенность, словно он ходил этой дорогой много раз.

Среди чудовищно огромных глыб камня было неуютно. Ивару чудилось, что любая из них может рухнуть на осмелившихся забраться сюда людей. Викинги шагали цепочкой, пробираясь через расщелины, преодолевая каменные завалы.

Узкая полоса неба, видимая высоко над головой, успела окраситься розовым, когда безумное нагромождение скал резко оборвалось, открыв тянущуюся до самого горизонта пустыню. У самого подножия каменных исполинов, отличаясь от них разве что формой, высилась гробница.

Больше ничем столь нелепое сооружение быть не могло.

Она была построена в форме ступенчатой квадратной пирамиды, основание которой имело в длину не менее полусотни шагов. Углы нижнего яруса занимали большие уродливые статуи из темного камня.

— Ну и красавцы! — присвистнул Нерейд, увидев их.

— Нам сюда? — спросил Хаук у Арнульфа, который, похоже, готов был пуститься в пляс от радости.

— Да! Да! — заголосил сакс. — Идемте же быстрее!

— Нет уж, — отрезал конунг, — кто знает, что ждет нас внутри? Сначала передохнем и поедим.

Викинги расселись прямо на камнях, забулькали извлеченные из мешков мехи с водой. Ивар быстро утолил голод, а затем, не сдержав любопытства, отправился рассматривать исполинское сооружение. За ним увязался Нерейд.

Песок не был здесь плотным и слежавшимся, как у моря. Нога проваливалась в него по щиколотку, а легкие, почти невесомые песчинки облачками взлетали в воздух.

— Как по болоту идешь… — пожаловался Нерейд и чихнул от попавшей в нос пыли.

Солнце поднялось, из него, будто из дыры в Муспелльхейм, лился нестерпимый жар. Но, несмотря на это, черный камень гробницы оставался холодным, словно покрытый темным налетом лед.

Но, несмотря на это, черный камень гробницы оставался холодным, словно покрытый темным налетом лед. Положенная на него ладонь вскоре начинала неметь.

С близкого расстояния статуи выглядели еще уродливее. Изображали они крылатых людей в ниспадающих одеждах, но вместо лиц виднелись безобразные звериные морды, а волосы им заменяли перья. В руке каждый из крыланов держал меч.

— Как бы они стражами не оказались, — сказал Ивар, вглядываясь в закрытые глаза ближайшей статуи. — Вроде тех, с которыми нам пришлось иметь дело в Бретланде.

— Только там ребята помельче были. — Рыжий викинг смерил взглядом каменный клинок, длиной превосходящий человеческое тело. — Если таким мечом ударить, то мокрого места не останется! Уж пусть это будут просто украшения!

Не поленившись, они обошли всю гробницу и обнаружили два совершенно одинаковых входа. Вырезанные в камне полукруглые арки расположились в противоположных сторонах нижнего яруса, и за ними лежала тьма. Солнечный свет как будто опасался проникать внутрь пирамиды.

— Хватит ли у нас факелов? — возвращаясь к своим, бормотал Нерейд. — А то я жуть как не люблю бродить в Темноте. Пауки, крысы, брр…

Услышав о двух входах, конунг остался спокоен, а вот Арнульф растерялся.

— Как же так? — помедлив, спросил он, моргая белесыми ресницами. — И куда же нам идти?

— Разделимся на два отряда… — после некоторого размышления решил Хаук, и его пронзительный взгляд уперся в Ивара.

Тот испытал острое желание провалиться сквозь землю.

Но скала не поспешила расступиться под ногами, и вскоре Ивар оказался во главе отряда из восьми человек.

— Вы берете на себя южный вход, — приказал конунг. — Если выйдете наружу первыми, ждите нас до заката — и только потом идите за нами. Даст Харбард, мы еще встретимся!

И, развернувшись, Хаук зашагал прочь. За ним, невесело перешучиваясь, поплелись воины его отряда. Ивар смотрел вслед конунгу, и в душе его ворочались нехорошие предчувствия.

— Пошли, что ли? — нетерпеливо спросил Вемунд, взмахнув секирой так, что загудел воздух.

— Пошли!… — вздохнул Ивар.

Они окунулись во тьму, точно в густую, холодную жидкость. Кожу неприятно защекотало. Даже факелы внутри гробницы горели както робко, с треском и шипением, бросая свет лишь на несколько шагов вперед.

Ивар двигался первым, держа в одной руке факел, в другой — обнаженный меч. За спиной топали соратники. В какойто момент он споткнулся о невидимый выступ, будто бы высунувшийся из пола, и тут же спереди, из неведомых недр, донесся могучий гулкий вздох. В темноте зашевелилось чтото громадное.

— Стоять! — Ивар вскинул факел повыше, крепче сжал рукоять меча. Но ничего не происходило, все вновь было тихо и спокойно.

— Где же сокровища? — заворчал ктото за спиной.

— Подожди, сейчас тебе их вынесут на блюде! — язвительно ответил Сигфред.

А спустя еще десяток шагов коридор закончился. Стены оборвались, потолок ушел вверх, свет факела утонул в кромешной мгле, разлитой впереди. Викинги оказались на пороге громадного зала.

— Ну, что делать будем? — В голосе Вемунда слышалось ожидание.

Ивар молчал, болезненно ощущая собственную нерешительность. Ничего путного в голову не приходило. Счастье еще, что не пришлось плутать по лабиринту.

— Идем вперед! — сказал он после паузы.

— Держаться всем вместе!

После первого же шага во тьме зародилось эхо, вскоре его тревожный шепоток доносился со всех сторон. Мерещилось, что отовсюду приближаются шаги. Приобретенное за годы походов чутье кричало: стой! замри! Но Ивар, сжав зубы, упорно шел вперед.

По спине холодными ручейками стекал пот.

Зал окончился так же неожиданно, как и начался. Выплыли из тьмы стены, потолок опустился сверху, подобно громадной, бесшумной птице.

— А может, стоит того, все тут осмотреть? — высказал предположение ктото из викингов. — Мы же только посередке прошлись, а сокровища могут сбоку лежать, у стен!

— Это гробница, — отозвался Ивар, — и сокровища должны быть сложены рядом с телом того, кто погребен здесь. Ты что, не знаешь, как хоронят конунгов?

Коридор вскоре повернул, и Ивар понял, что если бы они двинулись по прямой, то давно бы прошли пирамиду насквозь. Затем последовал еще поворот, и тут же проход оборвался, закончившись лестницей, поднимающейся вверх. Ступеньки были покрыты как вовром толстым слоем пыли. За долгие века тут, похоже, не ступала нога человека.

Стоило коснуться пыли, как та тут же взвилась в воздух, в горле запершило, в носу зачесалось, на глаза навернулись слезы. С трудом различая хоть чтото сквозь их пелену и из последних сил удерживаясь от чиха, Ивар выбрался на круглую площадку наверху лестницы, где, оглядевшись, успел увидеть несколько темных проемов в стенах.

Из крайнего прохода слева выступила высокая фигура. Блеснул металл.

Ивар инстинктивно отпрыгнул, хрястнулся плечом о каменную глыбу. Изза его спины выскочил Вемунд, по ушам ударил лязг соприкоснувшихся клинков.

— Стой, стой! Свои! — Голос конунга прозвучал точно гром первой весенней грозы, извещающей, что время холодов закончилось.

Ивар отклеился от стены и все же не удержался, чихнул.

— Откуда вы здесь? — спросил он, чувствуя, что голос от попавшей в горло пыли звучит хрипло.

— Оттуда же, откуда и вы! — съехидничал подоспевший Нерейд. В руках он держал факел, блики бегали по длинным рыжим волосам, и казалось, что голова викинга окружена языками пламени. — Бродили по этим коридорам, чуть сапоги себе не стоптали…

Ивар вздохнул, испытывая невероятное облегчение оттого, что больше не придется принимать решения и командовать своими же соратниками.

— Судя по всему, вы не нашли сокровищ? — Сварливый голос принадлежал Арнвиду.

— Нет, — честно ответил Ивар, — если только не считать таковыми пыль.

— Может быть, тут и нет ничего? — Эриль сурово посмотрел на Хаука. — Может; нам стоит отправиться назад?

— Как же так? — тоненько и отчаянно воскликнул Арнульф. — Нет! Надо идти дальше!

— Сакс прав… — тяжело кивнул конунг. — Ведь не зря же мы тащились сюда через пустыню? Обыщем все, и, если не найдем ничего, такова судьба. А бросать дело на полпути недостойно мужчины. Все за мной!

От лестничной площадки, кроме того прохода, из которого явился отряд Хаука, отходили еще два. Правый из них вел в комнату, лишенную пола, и если бы не осторожный Нерейд, посветивший перед собой факелом, то ктонибудь из викингов наверняка свалился бы в этот смертоносный колодец.

Оставался один путь.

Последний коридор оказался заметно шире и выше остальных, стены его выглядели гладкими, точно отполированными, и были очень холодными на ощупь.

Однако из коридора тянуло слабым теплом.

— Десница Тора! — ахнул шагавший впереди всех Нерейд. А через несколько мгновений, когда Ивар ступил в пределы исполинского зала, он сам с трудом удержался от изумленного вскрика.

Здесь был свет. Громадный каменный гроб, установленный в центре зала, источал бледнозеленое сияние. Если тут был похоронен человек, то при жизни он был настоящим великаном. Края надгробия украшали точно такие же фигуры, как и саму гробницу, только несколько меньших размеров. Волны свечения пробегали по их крыльям, растекались по клинкам, обрамляли страшные лица, оставляя впечатление, что каменные стражи шевелятся…

А за гробом, игриво моргая из полутьмы сотнями янтарных глаз, аккуратными стопками были сложены слитки золота.

Ивар ощутил, как в груди у него сперло дыхание. Столько драгоценного металла он не мог себе даже вообразить. Тут его было больше, чем в сокровищницах всех конунгов, ярлов и херсиров Северных Земель.

Судя по судорожным всхлипам; выпученным глазам и невнятно произнесенным ругательствам, прочие викинги также испытали потрясение.

— Вот оно! Вот оно! — Арнульф взвизгнул и кинулся вперед.

Прямо на его пути из пола беззвучно выдавилась светящаяся синим человекообразная фигура. Обнаженный торс и руки бугрились мускулами, на ногах красовались широкие штаны, а на голове — обычный для этих мест головной убор (от сакса удалось узнать, что он носит название «тюрбан»).

Бывший купец охнул, рванул с пояса меч. Но толстые и длинные, точно оглобли, лапищи уже ухватили его за горло, и крик захлебнулся в неразборчивом хрипе. Клинок вывалился из ослабевшей руки Арнульфа и лязгнул об пол.

— Вот тебе и злые духи… — оторопело пробормотал Нерейд. — Звали — получите!…

— Арнвид, будь готов! — бросил конунг. — Остальные — за мной!

Обмякшее тело Арнульфа мягко повалилось на пол. Даже в полутьме было видно, как посинело его лицо. Светящаяся тварь удавила человека с такой же легкостью, с какой ребенок отрывает лапки мухе.

Викинги приближались к застывшей фигуре цепью, выставив перед собой клинки. За их спинами Арнвид делал суетливые движения руками, вырисовывая в воздухе сложную, составную руну. Пот катился по лицу эриля.

Вблизи обитатель гробницы выглядел отвратительно. Безволосая кожа его лоснилась, словно у лягушки, а вместо глаз зияли провалы, в которых пылало багровое пламя. Его морда напоминала человеческое лицо и казалась поэтому особенно страшной.

— Бей! — И Хаук первым обрушил клинок, направив его в грудь светящемуся созданию.

Тварь отпрянула с ошеломляющей быстротой. Увернулась от удара, чтобы попасть под секиру Вемунда. Но тяжелое и острое лезвие Великанши Битвы прошло через грудь обитателя гробницы легко, словно через облако.

Толстый викинг на мгновение замешкался. Этой заминки явившейся изпод земли твари хватило, чтобы подкрасться незаметно. Внезапно светящиеся руки метнулись вперед и сомкнулись на толстой, будто древесный ствол, шее викинга.

Вемунд зарычал, лицо его побагровело. Он выронил секиру, попытался перехватить лапы противник. И это, к удивлению Ивара, ему удалось. Вздулись могучие мускулы, пальцы, поросшие коротким рыжим волосом, сошлись на предплечьях обитателя гробницы. Должно быть, соприкасаясь с человеком, он и сам становился несколько плотнее.

Та же мысль, судя по всему, пришла в голову и конунгу.

— Руби его! — выкрикнул он.

— Руби его! — выкрикнул он.

Несколько клинков свистнули, полоснув воздух, но никакого вреда причинить не смогли. Светящийся великан дергался, явно испытывая боль, но хватки не ослаблял. Вемунд, несмотря на всю чудовищную силу, не мог ему противостоять. Глаза его выпучились, а ноги подогнулись.

Понимая, что его друг погибает, Ивар в отчаянии ткнул жителя гробницы в бок. Лезвие меча засветилось желтым огнем, словно на него упал луч солнца, и тут же дикий рев огласил помещение.

Из тела светящегося гиганта, из того места, куда вонзился клинок, изготовленный древними мастерами сидхе и предназначенный как раз для битв с такими вот бесплотными существами, ударил сноп ослепительно белого пламени. Хранитель сокровищ дергался, но Вемунда не выпускал.

— Ты ранил его! — с нескрываемой радостью воскликнул Нерейд. — Бей еще!

Но тут в дело вступил Арнвид. Законченная им руна поплыла по воздуху, рассыпая вокруг фиолетовые искры, с мягким звоном шлепнулась прямо в морду подземной твари и разметалась на сотни осколков…

Светящегося гиганта отшвырнуло, точно его стукнули бревном. С воем он отлетел к стене и погрузился в нее. Освобожденный Вемунд повалился на землю, как куль с зерном, дернулся и затих.

— Отходим!… — прохрипел эриль. Его шатало, а худые, старческие руки тряслись. — Тут все получается с таким трудом! Я не уверен, что смогу сделать еще чтонибудь…

— Но Ивар ранил его! — воскликнул Сигфред. — Сокровища наши!

— Эта тварь вернется, — вздохнул Арнвид, — и будет куда более осторожна!

— Уходим! — Присевший рядом с поверженным толстяком конунг резко поднялся, гладкий лоб его перечеркнула мрачная складка. — Возьмите Вемунда, у него сломана шея!

— Как?! — воскликнул растерявшийся Нерейд.

— Вот так! — ответил Хаук. — Быстро, быстро. И подберите секиру. Ивар, ты и Арнвид идете последними!

Кари легко подхватил Вемунда, Сигфред — Великаншу Битвы, и викинги поспешно двинулись в обратный путь. Проходы, залы и лестницы сменяли друг друга, дыхание царапало пересохшее горло, и Ивар просто бежал, не думая ни о чем и сжимая рукоять меча. Больше всего он боялся, что светящийся обитатель гробницы явится откуданибудь из стены.

Рядом надрывно сипел Арнвид. Толку от него, случись вновь схватка с бесплотным убийцей, не было бы никакого. Лицо эриля казалось бледнее лунного света, под глазами набрякли мешки, похожие на лягушачью икру.

Замерцавший впереди дневной свет прибавил сил. Ивар выскочил изпод арки, на голову и плечи обрушилась жара, ветер швырнул в лицо горсть песка. Он закашлялся, едва не задохнувшись раскаленным, как в кузнице, воздухом, но все же это была земля, обыденный, привычный мир…

Ни за что на свете он не пошел бы вновь в недра гробницы, горделиво торчащей из песка.

Арнвид хлопотал около Вемунда, которого уложили на землю. Прочие викинги столпились вокруг.

— Мое искусство бессильно, — с горечью произнес эриль, после того как несколько рун, начертанных на лбу толстого викинга, со злым шипением исчезли с кожи, — он отправился в чертоги Гаута, и никто не вернет его в Мидгард.

— Почему?! Нет! Нет! — запротестовал Нерейд. Впервые за долгие годы совместных походов Ивар видел на лице рыжего шутника искреннее, настоящее горе. — Не может такого быть…

Недостойно мужчины горевать по другу, павшему в битве, но ни у кого в этот момент не возникло даже мысли осудить Нерейда.

Тяжко потерять соратника, с которым много лет сражался рука об руку и пировал за одним столом. Будет, может быть, встреча в Вальхалле, но когда состоится она и состоится ли вообще — знают разве что Норны…

— Не в добрый час я затеял этот поход… — промолвил Хаук. Лицо его посерело от усталости и осевшей на коже пыли. — И удача моя мне изменила!

— Не вини себя, конунг! — Арнвид с усилием поднялся, слегка хрустнули его колени. — Вемунд Боров совершил в этом мире все, что суждено, и погиб, сражаясь за нас. Пусть покоится его тело здесь, далеко от родины, среди песков.

— Хорошо, — кивнул Хаук, — Кари и Ивар, найдите камень для надгробия, а остальные — копайте могилу.

До драккара добрались только утром следующего дня. Нетерпением горели глаза тех, кто оставался на корабле, но оно тут же исчезло при виде мрачных и подавленных воинов, вернувшихся из пустыни.

— Боги отвернулись от нас, конунг? — осторожно спросил Эйрик Две Марки.

— Да… — глухо отозвался Хаук. — Достаньте пиво. Вечером мы помянем Вемунда Борова и Арнульфа Сакса.

Солнце, толстое, точно насосавшийся крови комар, коснулось отвисшим боком горизонта. С хлопком вылетело дно у бочонка, и в подставленные кружки полился коричневый, пенящийся напиток.

— Пусть Вемунду славно пируется в Вальхалле, а Арнульф попадет к престолу своего бога! — сказал Хаук и сделал солидный глоток.

Поначалу пили в молчании, но потихоньку хмель развязал языки.

— Куда мы поплывем дальше, конунг? — спросил Даг. — Сундуки наши полны добром, а силы истощаются. Скоро осень. Может быть, стоит повернуть назад? Зачем нам Миклагард, если этот поход и так покроет нас славой?

— Если мы развернем драккар на запад, то осенние шторма встретят нас в пути, и даже к йолю мы не успеем добраться до Трандхейма, — возразил Хаук. — А что до Миклагарда… Это самый большой город на свете, он полон чудес и диковин, правят там могучие конунги, которым принадлежат огромные земли! Людей там живет больше, чем в Вике, Вестфальде и Агдире, а дома все сплошь из камня. Ни один человек из Северных Земель еще не бывал там. Неужели вы не хотите оказаться первыми?

— А кто тебе все это наплел, конунг? — вмешался уже успевший набраться Нерейд. В облике его исчезла обычная веселость, темные глаза зловеще горели. — Почему ты поверил чьимто бредням?

— Думай, что говоришь, Нерейд Болтун! — Холодный голос Хаука заставил даже самых пьяных подобраться и вспомнить, кто тут вождь. — Мне поведал о Миклагарде один дан, а он разговаривал с достойным купцом из земель вендов, который сам бывал в этом великом городе!

Впрочем, если вам не нравится, куда я вас веду, то вы вправе выбрать другого конунга…

Ивар вздрогнул. Даже мысль о том, что на носу драккара будет стоять ктото другой, а не Хаук Лед, вызвала дрожь.

— Не нужен нам никто другой! Ты наш вождь! — раздались нестройные выкрики, быстро, впрочем, слившиеся в единый хор.

— Вот и слава Одину. — Хаук обвел дружинников пронзительным взглядом, в котором не было и следа хмеля. — Тогда я отправляюсь спать. Завтра с рассветом мы выходим в море!

— В море… — Нерейд заглянул в кружку, обнаружил, что она пуста, и потянулся к бочонку, который еще был наполовину полон. — Уже без Вемунда. Я всегда смеялся над ним, но он знал, что я не со зла…

Он опрокинул кружку в рот. Послышались хлюпающие звуки, на шее рыжего викинга задвигался выпирающий кадык.

Я всегда смеялся над ним, но он знал, что я не со зла…

Он опрокинул кружку в рот. Послышались хлюпающие звуки, на шее рыжего викинга задвигался выпирающий кадык.

— Ох, завтра мне будет плохо… — едва слышно пробормотал Нерейд, вытерев губы. — Ну и пусть! Раньше я считал, что мне мешает спать его храп, но теперь я думаю, что не смогу без него заснуть…

— Нам всем будет его не хватать, — заметил Арнвид. — И пусть воспоминанием о нем будет следующая виса:

Памяти достоин —

Сразил врагов немало —

Дуб непогоды князя

Пищи чайки Хрофта.

Виса получилась величественная, хоть и состояла всего из одного хельминга. Дружинники заколотили кулаками по лежащим тут же щитам, благодаря скальда за его искусство, а Нерейд всхлипнул, после чего опрокинулся на спину, словно ему в грудь вонзилась стрела. Вскоре с его стороны послышалось негромкое сипение.

— Ничего, время смягчает боль от любого горя, — сказал Арнвид, зевая, — не думаю, что Нерейд будет горевать долго. И все же Хаук поступил опрометчиво, решив отправиться за этими сокровищами. Недобрые дисы нашептали ему это решение!

— Все ошибаются, — пожал плечами Ивар.

— Конунг не имеет права на ошибку… — покачал головой эриль. — Тот вождь, который часто ошибается, уже не вождь. Люди не захотят за ним следовать!

— Что это была за тварь? — спросил Ивар. — Там, в подземелье?

Арнвид пугливо вздрогнул, взгляд его стал мрачен.

— Никогда таких не встречал… — ответил он медленно, осоловело глядя в костер. — Она, как я понял, состоит из чистого пламени. Может быть, это порождение Муспелльхейма! Местные колдуны нашли способ связать его и поставить на службу… Ну а вообще, пора спать, — проговорил эриль после паузы и добавил, обреченно вздохнув: — Завтра опять на весла…

Мягко шелестели, набегая на берег, волны, негромко переговаривались оставшиеся на страже воины, а Ивар все лежал и не мог уснуть, вновь и вновь вспоминая погибшего вчера Вемунда. Странно и горько было думать о человеке, которого ты больше никогда не сможешь увидеть, который не уехал, не пропал неизвестно где, а просто умер, оставив этот мир…

Глава 6

МИКЛАГАРД

На возникшее у горизонта темное пятнышко Ивар поначалу не обратил внимания — мало ли что пригрезится. Мазнув по нему равнодушным взглядом, он продолжил орудовать веслом. Три дня миновало после того, как драккар отошел от берега и двинулся на северовосток, по пути, описанном Арнульфом Саксом до его гибели. Все это время царило полное безветрие. Руны Арнвида не помогали, после всех усилий эриля море оставалось гладким, точно огромное зеркало, и отчегото боязно было нарушать чистоту серебристоголубой поверхности воды.

Но деваться было некуда. Викинги усердно гребли, обливаясь потом, а безжалостное светило, куда более горячее, чем на родине, обрушивало на них потоки испепеляющего жара.

— Корабль! — Негромкий возглас Нерейда заставил Ивара оторваться от размышлений.

— Где? — завертел головой конунг.

— А вон там! — И рыжий викинг уверенно указал на то самое пятнышко, на которое Ивар обратил так мало внимания. — Большой…

— Они нас видят? — поинтересовался Хаук, поднимаясь в полный рост.

— Судя по тому, что уверенно идут в нашу сторону, да, — усмехнулся Нерейд, — и похоже, нам от них не уйти.

— Судя по тому, что уверенно идут в нашу сторону, да, — усмехнулся Нерейд, — и похоже, нам от них не уйти.

— Тогда нет смысла тратить силы на греблю, — конунг повел плечами, словно скидывая невидимый груз, — так что все — к оружию!

Драккар продолжал по инерции скользить вперед, оставляя за кормой узкий шлейф из белой пены, но весла уже не втыкались в мягкое тело моря. Вытащив их, викинги поспешно надевали кольчуги.

— Хоть повеселимся, — сказал Сигфред, озабоченно разглядывая свой клинок. — Опостылела эта гребля! А тут — отправишь пару человек в Хель, и душа радуется!

— Смотри, как бы тебя самого туда не отправили! — хмыкнул Нерейд. Он несколько оправился после гибели друга, но пока еще не стал тем бесшабашным весельчаком, каким его привыкли видеть. — Вон корабль какой здоровый! Найдется там меч или копье и на твою голову!

— Ничего, — жизнерадостно ответил тощий берсерк, — если суждена мне сегодня гибель, то стоит радоваться по поводу того, что мне больше не придется выслушивать твои плоские шутки!

Нерейд лишь улыбнулся, но ничего не сказал.

Корабль приближался со скоростью летящей птицы. Стало видно, насколько он велик: воду пенили по нескольку рядов весел с каждого борта, а над палубой торчали бесполезные сейчас высокие мачты, по сравнению с которыми мачта драккара казалась жалким огрызком.

— Сейчас мы им зададим! — кровожадно проговорил Эйрик, подбрасывая и ловя меч. Лезвие сверкало на солнце, а рукоять оружия после каждого броска словно прилипала к ладони старого воина.

Неизвестное судно подплыло на расстояние полета стрелы, стали видны выстроившиеся вдоль борта воины с необычно большими луками. Искорки посверкивали на доспехах.

— Щиты поднять! — приказал Хаук, напряженно разглядывая чужаков. — Но первыми не стрелять!

— Куда уж тут стрелять, — приуныл Нерейд, — у нас луков с десяток, а у них — и не сосчитать. Вмиг нашпигуют нас стрелами, как свинину чесноком!

Корабль приблизился, борт его навис над драккаром, но стрельбы пока не было.

— Чего они тянут? — сквозь зубы спросил Ивар, которому надоело держать тяжелый щит просто так.

Будто в ответ на его слова, через борт чужого корабля перегнулся высокий человек в белом плаще поверх кольчуги и в сверкающем золотом шлеме. Поднеся ладони ко рту, он гулко пророкотал:

— Именем цезаря императора я приказываю вам остановиться и сдаться!

— Именем кого? — недоуменно выпучил глаза Нерейд.

Но конунг не растерялся. Бесстрашно выйдя изпод защиты щитов, он крикнул в ответ:

— А мы и так никуда не двигаемся! Но оружие не сложим! Что вам от нас нужно?

Человек в золоченом шлеме на мгновение, похоже, растерялся от подобной наглости. Привык, наверно, что при его появлении все сразу вскидывают лапки.

— Прежде всего я должен узнать, кто вы такие! — обретя дар речи, громко возвестил он. — Мой долг, как стратига империи, уничтожать пиратов!

— Мы не пираты, — ответил Хаук, — я конунг — Хаук Лед из Северных Земель.

— Кто? — Даже с такого расстояния было видно, как исказилось от удивления лицо стратига. — Никогда не слышал ни о каких Северных Землях…

— Но это не значит, что их не существует! — отозвался Хаук.

— Хорошо! — после некоторого размышления сказал стратиг.

— Конунг Хаук, я, Михаил Врана, приглашаю тебя на свой дромон. Мы сможем обсудить сложившуюся ситуацию и прийти к решению.

— Красиво говорит! — сказал Арнвид почти завистливо. — Что думаешь делать?

— Пойду к ним, — ответил конунг спокойно, — тебя с собой возьму, Кари да еще Ивара. А что делать? Если вздумаем биться, то, Нерейд прав, они просто перестреляют нас сверху.

Высоченный борт надвинулся вплотную, весла втянулись в отверстия, точно змеи в норы. Сверху с легким шорохом упала веревочная лестница.

— Поднимайтесь! — прозвучал зычный голос стратига.

Хаук, ловко перебирая руками, полез вверх. Ивар ожидал своей очереди, а за его спиной эриль наставлял ученика.

— Если с нами чтото случится, тут голос Арнвида предательски дрогнул, — то попробуй поджечь их корабль. Слово огня ты помнишь?

— Помню! — ответил Ингьяльд, и такая уверенность звучала в его голосе, что легко было поверить, что громадный дромон будет превращен в головешку только с помощью одной руны.

На палубе чужого судна их встретили нацеленные прямо в лица наконечники стрел. Лучники стояли полукругом, и в острых взглядах чувствовалась привычка убивать.

Ивар ощутил, как все внутри напружинилось. Кари угрюмо косился на чужаков, размышляя, должно быть, скольких он успеет прикончить, прежде чем его истыкают стрелами.

С кряхтеньем перевалившись через борт, на палубу ступил Арнвид. Подъем по шатающейся лестнице дался ему нелегко, но гордый эриль скорее бы помер, чем попросил о помощи.

— Пойдемте! — сказал появившийся изза спин воинов стратиг. — Поговорим в палатке, там не так печет!

На корме, прямо на палубе, оказался разбит небольшой круглый шатер. У входа в него замерли двое высоченных воинов в странных кольчугах, собранных не из колец, а из пластин. Под круглыми шлемами блестели настороженные глаза, а пальцы, лежащие на эфесах мечей, были напряжены.

— Заходите! — Нырнув под сень шатра, стратиг первым делом стащил шлем. Под ним оказались короткие черные волосы. — Садитесь вон туда.

Рука Михаила указала на широкую скамейку. Внутри палатки тоже властвовала жара, но солнце не жгло голову, и это уже было приятно. В воздухе витал незнакомый сладкий аромат.

— Ну что?… — Врана взял со стола высокий серебряный кувшин с узким горлом, плеснул в стакан багровой жидкости. Ивар невольно сглотнул. — Еще раз кто вы такие и что делаете здесь, в водах империи?

— Мое имя Хаук Лед, — с достоинством ответил конунг, — и мы вместе с моей дружиной плывем в Миклагард.

— Куда? — Стратиг едва не поперхнулся.

— В Константинополь! — вовремя подсказал Арнвид, запомнивший услышанное от сакса название.

— Вот как? — Михаил широко улыбнулся, показав криво торчащие зубы, похожие на доски в старом заборе. На лице его можно было прочитать сомнение. — Я не вижу оснований не верить вашим словам, и все же вы совсем не похожи на мусульманских пиратов…

Викинги хранили молчание, а Врана широкими шагами расхаживал по палатке, размышляя вслух:

— Что вы не сарацины — точно, среди них таких белобрысых и нет, — он остановился и задумчиво почесал нос, — и это хорошо, значит, вы не враги. Но ни про каких конунгов и Северные Земли я никогда не слышал! И что же мне с вами делать, во имя цезаря императора?…

— Что он все время поминает какогото кейсара? — вполголоса поинтересовался Кари, на лбу которого от умственных усилий образовалась пара складок.

— Наверно, так называют того конунга, которому принадлежит этот корабль… — шепнул Ивар.

— …Но препятствовать варварам, приплывшим неведомо откуда, чтобы посмотреть град Константина, — нехорошо для благородного ромея… — Стратиг, похоже, пришел к решению. — Я сделаю вид, что вы купеческий корабль из Далмации, дам вам подорожную до самой столицы, а вы мне за это заплатите пошлину десять марок золотом!

— Заплатим что? — подозрительно уставившись на Врану, полюбопытствовал Хаук. — И зачем?

— Пошлину! — охотно пояснил Михаил. — Подать за право торговать внутри империи.

— Мы не собираемся торговать! — запальчиво возразил эриль.

— А те, кто плывут к нам не торговать, плывут грабить! — с хитрой улыбкой добавил Врана. — Выбирайте — либо пошлина, либо бой!

— Мы заплатим… — после некоторого размышления сказал конунг. — Ивар, живей на драккар! Золото возьмешь в моем сундуке.

Когда Ивар вернулся, нагруженный драгоценным металлом, точно богатый купец, то помимо стратига и викингов в палатке обнаружился бледноватый юноша в длинном темном одеянии. Высунув от усердия язык, он старательно водил пером по листу пергамента, украшенному снизу огромной аляповатой печатью.

— Эту штуку вы предъявите любому, кто осмелится чинить вам препятствия! — рыкнул Михаил, когда подорожная была посыпана песком для просушки. На золото он даже не взглянул, небрежным жестом велев сгрузить его в углу палатки. Понимал, что викинги не пойдут на обман. — Она удостоверяет, что вы добрые гости империи и цезаря, а не злостные разбойники. Но не вздумайте грабить на землях империи, — тут Врана грозно нахмурил брови, — везде стоят войска, а по морю плавают боевые корабли!

— Я понял тебя, стратиг! — отозвался Хаук, бережно принимая из рук писца подорожную. — А в какую сторону нам плыть, чтобы быстрее добраться до Миклагарда?

Михаил вздохнул — что взять с варваров, которые даже стольный город не могут назвать правильно, — но ответил:

— В двух днях на север лежит остров Крит. Обогните его с востока и плывите строго на север. Не промахнетесь!

Улыбаясь как любимым родственникам, Врана проводил их до борта, пожелал счастливого пути, а потом еще долго махал вслед. Ясно было, что стало причиной его хорошего настроения, — десять марок золота, обретших сегодня нового хозяина.

Ветер напомнил о себе утром следующего дня. Примчался с юга, будто принес горячее дыхание невидимого великана, вздыбил море горбиками волн, заставил драккар закачаться и заскрипеть.

Викинги спешно кинулись ставить парус. Поднятое полотнище круто выгнулось, натянулись удерживающие его веревки, и корабль довольно резво двинулся на север.

— Вот и славно, — вытирая пот со лба, сказал Нерейд, — хоть от гребли отдохнем…

— Да уж… — устало кивнул Ивар, и тут его взгляд упал на парус. Алый диск солнца, гордо именующийся Кровавым Глазом, под жарким небом юга выцвел и едва выделялся на белом полотнище. — Посмотри, что с рисунком сделалось!

— Он не красный, а серый, — задумчиво нахмурившись, сказал рыжий викинг, на губах которого играла слабая улыбка, — теперь не Кровавый Глаз, а Каменный!

— Плохое название… — буркнул подошедший Арнвид, который, похоже, слышал весь разговор. — Солнце на нашем парусе цвета благородной стали! Уж тогда Стальной Глаз!

Викинги дружно загоготали.

— Солнце на нашем парусе цвета благородной стали! Уж тогда Стальной Глаз!

Викинги дружно загоготали.

Попутный ветер держался до самого вечера. Ночью парус сняли, памятуя о том, что земля близко, утром укрепили снова, а к полудню впереди показалась темная полоса берега.

— Вот он, остров, про который говорил тот ромей! — обрадовался Арнвид. — Надо бы причалить!

— Надо! — невозмутимо отозвался конунг. — Воды у нас маловато, да и запасы провизии пополнить не помешает.

Берег приближался. Видна была узкая полоса золотого песка, за ней уходили в глубь острова поросшие деревьями зеленые холмы, а надо всем нависали угрюмые вершины гор. Меж садов, одним боком упираясь в небольшую речушку, расположилось крупное селение. Среди Одинаковых домиков виднелось нечто высокое и белое с крестом наверху. У пристаней покачивались небольшие одномачтовые суденышки.

— Вот туда правь, — велел конунг рулевому, — чуть в сторону от селения!

При виде драккара на узких улочках закипела не совсем понятная суета, забегали люди. К тому моменту, когда украшенный драконьей головой нос уткнулся в песок, от селения к кораблю двинулась изрядная толпа.

— Чего это они сюда прутся? — почесывая затылок, спросил Эйрик, и ладонь его сама легла на рукоять меча.

— Да уж вряд ли для радушной встречи! — ответил конунг, напряженно всматриваясь в приближающихся людей. — Всем надеть кольчуги!

Упрашивать викингов не пришлось.

— Что, покрошим их в фарш? — предложил Нерейд, кровожадно сверкая глазами, когда стало ясно, что обитатели острова собрались напасть на драккар. — А потом ворвемся в это селение и хорошенько там пограбим!

— Этого не будет! — холодно осадил Хаук зарвавшегося дружинника. — Все на берег, в боевой порядок!

Орущие и размахивающие оружием крестьяне невольно замедлили шаг, когда перед ними выросла стена круглых щитов. Серебристые блики бегали по длинным кольчугам и округлым шлемам, а в странно светлых глазах пришедших с моря воинов легко читалась готовность к бою.

Толпа остановилась. Из нее выступил дородный, краснолицый человек, в руках которого большой изогнутый меч смотрелся словно седло на спине собаки.

— Мы не допустим грабежа! — запальчиво крикнул толстяк. — Убирайтесь на свое судно и плывите отсюда!

— Может, их всех убить?… — подумал вслух Кари таким голосом, что толпа шарахнулась назад и даже краснолицый предводитель слегка побледнел.

— Мы пришли сюда не грабить! — зычно объявил конунг, не обратив внимания на предложение берсерка. — Мы вам не враги!

— Да?! А зачем тогда вы на берег с оружием слезли? — взъерепенился толстяк.

— Вы нас вынудили к этому, — Хаук чуть пожал плечами, — ринудшись навстречу, да еще не с пустыми, руками!

Толпа недовольно загудела. На лице вожака появилось недоуменное выражение.

— Ну так… тогда чего вы хотите?

— Мы хотели бы купить у вас еды… воды… вина, — пояснил конунг, — надеюсь, вы знаете, что такое серебро и золото?

— О, разумеется! — Толстяк облизнулся и стал удивительно похож на здоровенного кота с красной мордой. Меч из его рук кудато исчез. — Торговать мы готовы!

— Вот так всегда… — с наигранной обидой пробормотал Нерейд. — Так и не подеремся!

— Отправляйтеська все на корабль! — приказал нахмурившийся Хаук.

— Так и не подеремся!

— Отправляйтеська все на корабль! — приказал нахмурившийся Хаук. — А то еще испортите весь торг! Со мной останутся…

Для торговозакупочных операций были выбраны Арнвид с учеником, Ивар и Даг. Последние двое — явно для солидности. Все то время, что краснолицый торговался с конунгом и эрилем, они откровенно проскучали. Да и Ингьяльд подал голос лишь в тот момент, когда берег опустел, а закупленные припасы принялись грузить на драккар.

— Эх, учитель, — сказал он с сомнением, — тебе не кажется, что по марке серебра за мех с вином и по марке золота за тушу копченой козлятины — это дороговато?

— Не знаю, — без особой уверенности отозвался Арнвид, поглаживая лысину, — зато воду они дали бесплатно, да и вон те штучки, называемые оливки, — тоже…

— Надо их хоть попробовать. — Ивар потянулся к большой корзине, которую до краев наполняли маленькие зеленые плоды, ухватил целую горсть.

Рот наполнился горечью, зубы заскрежетали по прячущимся внутри мякоти косточкам. Ивар поспешно сплюнул:

— Ну и кхаадость! Кхакха!

— Вот гады, незрелые подсунули! — возмутился Арнвид. — Порази их Тор!

— Может, их все же догнать и убить? — оживился молчаливый Даг, откровенно скучавший.

— И ты туда же! — вскинул руку Хаук. — Забудь об этом! Корзину оставьте. Похоже, нас слегка надули… Ну что ж, впредь будем умнее!

Берег, вдоль которого плыл драккар, оказался на удивление густо заселен. Деревушки встречались так часто, что по ним можно было отмечать пройденное расстояние. Жители обращали на корабль викингов столько же внимания, сколько спящий кот — на ползущего по потолку таракана. Встречные суда тоже не спешили укрыться, завидев над водной гладью нос с драконьей башкой.

— Чего это они? — спросил както раз Нерейд, уязвленный таким обстоятельством. — Может быть, сожжем пару деревень? А то даже неловко както! Викинги мы или нет?

— Ага, сожжем!… — огрызнулся Ивар. — И дальше куда? Впереди — Миклагард, позади — узкий пролив, через который незаметно не уйти. И что?

Рыжий викинг недовольно вздохнул и улегся на лавку — вздремнуть, пока ветер позволяет не грести. Мрачное выражение на его лице явственно говорило — глаза бы мои на это не смотрели…

До того как войти в узкий пролив, ведущий к Миклагарду, драккар много дней двигался на север, перемещаясь от острова к острову. Все они были разными — маленькими и большими, скалистыми и низменными. На крошечных кусках суши паслись стада коз, которые охраняли суровые пастухи. Около других островов, покрытых зеленью рощ, толклись рыбачьи суденышки, при виде корабля викингов бросающиеся в стороны, точно мальки от хищной рыбины. Пару раз встречались военные корабли — огромные дромоны, переполненные лучниками.

Северяне скрипели зубами от желания сразиться, но конунг позволял хозяевам здешних вод чуть ли не брать на абордаж свое судно. Пергаментный лист, выданный стратигом, действовал на воинов Миклагарда куда лучше, чем мечи или копья, заставляя их терять интерес к драккару…

Последняя такая встреча состоялась не далее как вчера. Круглолицый стратиг подробно описал Хауку дальнейший путь к имперской столице, до которой, по его словам, осталось совсем ничего.

Драккар скользил на восток. Навстречу ему по небу перемещалось солнце. В этих местах жар его оказался куда слабее, чем на юге, в стране смуглых серков. Или просто дело было в том, что по всем подсчетам наступила осень.

— Смотрите!… — раздался с носа сдавленный вскрик. В нем звучал ужас, смешанный с восхищением.

Ивар поспешно обернулся. Над берегом серой горой вздымалась чудовищных размеров крепостная стена. Она возносилась на такую высоту, что ограды бриттских замков выглядели бы рядом с ней убогими заборчиками, а составляющие ее блоки сдвинули бы с места разве что йотуны. Фигурки стражей на вершине башни, боком упирающейся прямо в море, казались крошечными.

Ивар ощутил, как по спине пробежала дрожь. Рассудок отказывался поверить в то, что подобное может быть сотворено руками людей.

— Миклагард… — изрек конунг севшим голосом.

Стена тянулась в глубь земли, теряясь гдето за горизонтом. Вдоль моря она была гораздо ниже, но и здесь производила внушительное впечатление. Зеленоватые волны с глухим шорохом плескались у подножия вырастающих из воды бастионов. Решимости пойти на приступ у викингов не чувствовалось…

Около стены драккар оказался среди множества плывущих в разные стороны кораблей. Некоторые были такими странными, что даже Эйрик, повидавший в жизни немало, взирал на них с удивлением. Драккару приходилось лавировать, идти зигзагом, чтобы уступить дорогу более быстрым или обогнать тихоходов.

Очередная башня стала последней. На середине ее высоты из отверстия высовывалась стальная цепь такой толщины, что даже волку Фенриру стоило бы немалого труда порвать ее. Каждое звено размером превышало телегу. Напоминавшая исполинского червяка, цепь уходила под воду, чтобы вновь выползти у другой башни, едва различимой на противоположном берегу глубоко вдающегося в сушу залива, изза обилия судов похожего на бурлящий котел. Запахи, принесенные ветром, вызывали мысли о гигантской помойке.

— И нам сюда? — с ужасом вопросил Ивар, изумленно уставившись на сплошное мельтешение лодок, кораблей, больших и маленьких, гребных и парусных. Порядка тут было не больше, чем в пьяной драке.

— Судя по всему, да! — бесстрастно ответил конунг. — Правь вон туда, к свободному причалу.

С других судов с любопытством пялились на низкий и стройный силуэт драккара, на венчающую его штевень драконью голову, на висящие у бортов округлые щиты. Впрочем, несмотря на то что видели здесь подобное судно впервые, уступать дорогу никто не спешил.

Весла месили нечто маслянистое и дурно пахнущее, меньше всего похожее на морскую воду. В заменяющей ее жидкости плавали обрывки ткани, какието очистки, всякий хлам. Один раз мимо проплыл страшно оскаленный труп с перерезанным горлом.

Судя по тому, что никому до него не было дела, такое здесь считалось в порядке вещей.

— Да, лихой народ тут живет… — задумчиво заметил Арнвид, провожая взглядом покачивающегося на волнах мертвеца.

Несмотря на обилие кораблей, свободных причалов вполне хватало. Пристать к берегу так, как это привыкли делать викинги — вытащив драккар на сушу, — оказалось невозможно, и пришлось привязывать судно веревками к деревянным столбам, установленным на дощатом помосте.

Не успели дружинники закончить это дело, как рядом с драккаром объявился наряженный во чтото вроде женского платья тип с крысиной мордочкой и темными, бегающими глазками. Сопровождали его, судя по куда более скромной одежде, несколько слуг.

— Именем цесаревны императрицы сообщите свои имена, откуда прибыли и с какой целью… — монотонно пробубнил родственник крысы.

— А ты кто такой? — поинтересовался Нерейд, высовываясь изза борта.

При виде его наглой рыжей морды расфуфыренный пришелец отступил на шаг, но тона не сбавил.

— Я чиновник портового управления Стратилат! — с напором заявил он.

— Все ясно, — коротко произнес конунг, развернул перед чиновником свиток, полученный от Михаила Враны.

Но пергаментный лист не произвел никакого эффекта, надменное выражение на мордочке говорящего грызуна не изменилось.

— Ну и что? — окрысился Стратилат. — Вы не враги империи, ну это и так ясно, иначе наш доблестный флот давно бы утопил вас гденибудь в Дарданеллах! Еще раз: ваши имена, откуда прибыли и с какой целью?

— Конунг Хаук Лед с дружиной! — отчеканил предводитель викингов, а выражение его лица свидетельствовало о том, что он сейчас борется с желанием зарубить надоедливого чиновника на месте. Но в этом случае пришлось бы прирезать еще и сопровождающих, а потом объясняться с кичливыми стражниками, которые прогуливались неподалеку…

Прибывшие со Стратилатом слуги все как один извлекли изпод одежд письменные принадлежности и зашуршали перьями.

— Что такое «конунг»? — спросил чиновник.

— Князь! — ответил Хаук.

Глаза на крысиной мордочке суетливо дернулись, словно грызун осознал, что позарился на слишком большой кусок, который сложно будет проглотить.

— Откуда прибыли? — В голосе чиновника тем не менее ничего не изменилось.

— Из Северных Земель, — сказал конунг, — из фюлька Трандхейм.

— А почему они пишут все одновременно? — влез в разговор любопытный эриль. Судя по блестящим глазам, он бы дорого дал, чтобы заглянуть в записи.

— Одна копия пойдет в канцелярию начальника порта, другая — в торговое управление, а третья — главному шпиону гавани… — без особой охоты отозвался Стратилат. — Что имеете для продажи?

— Ничего, — покачал головой Хаук.

— Как так? — изумился чиновник и недоуменно уставился на вождя викингов. — Не может быть! Я обязан осмотреть ваш корабль!

— Ты что, не веришь мне? — Голос конунга звучал подчеркнуто спокойно, но при взгляде на его безмятежное лицо у Стратилата пропало желание ступать на палубу драккара.

— Вверю, — чуть отодвигаясь и оглядываясь на стражу, промолвил он, — но только если вас поймают на торговле неразрешенным товаром, то штраф будет очень большой!

— Ничего, не бойся! — утешил чиновника конунг. — Мы не торговцы.

— Ладно… — Тот утомленно кивнул, но в глазах его сквозило ошеломление. — Вам остается только заплатить подать за право пребывания на земле империи…

— Сколько?

— По золотой монете с человека и двадцать — со всего корабля, — Стратилат вытащил откудато изпод одежды небольшие, искусно выполненные весы с чашечками, — и монеты должны быть полновесными!

Местных денег на драккаре не нашлось, и сторговались на том, что общая сумма подати составит две марки золотом.

— Имейте в виду, что ходить с оружием на территории города не возбраняется… — предупредил чиновник, когда подать была отсчитана, а писцы спрятали свои принадлежности. — Но любой, обнаживший его, будет сурово наказан! Вы, скорее всего, язычники, так что обряды свои можете справлять на корабле, но никак не на земле!…

— Велика сила христианского бога, — пробормотал Хаук, глядя в спину удаляющемуся Стратилату, — если он сумел покорить такой большой город!

Порт окружали длинные угрюмые здания, скорее всего — склады.

За ними возвышались крыши домов, таких высоких, каких викинги никогда не видели. Между ними торчали кресты, венчающие капища бога Христа. По воздуху разносился мягкий колокольный звон.

— Ну что, нужно сходить, посмотреть что да как в городе! — Конунг повернулся к дружинникам. На него уставились четыре десятка полных надежды глаз. Каждый хотел сойти на землю. — Сегодня проведем разведку, так что пойдут только несколько человек!

Викинги недовольно загудели, изображая рой рассерженных пчел. Конунг не обратил на это внимания.

На доски причала, ступили пятеро: сам Хаук, Ивар, Нерейд, Кари и Ингьяльд. Хотели взять Арнвида, но эриль отказался, отправив вместо себя ученика. Конунг заставил всех снять кольчуги.

— Не в бой идем!… — изрек он выразительно.

Они шагали по причалам, где сновали полуголые, пахнущие потом грузчики. В их мускулистых руках были мешки, бочонки, рулоны и еще много всякого, что нужно перенести с кораблей на сушу и обратно.

Потом шли по довольно широкой улице, где сплошным потоком катились десятки телег. Встречались и пустые, но большинство были нагружены самым разнообразным товаром.

От понуканий возчиков и рева тягловых животных пухла голова; взбитая колесами и копытами пыль лезла в нос и в глаза; запахи казались такими густыми, что их почти можно было видеть.

В сутолоке викинги несколько растерялись. Ивар ошалело крутил головой, Нерейд оглядывался с таким видом, словно выискивал, в кого всадить стрелу, Кари ворчал, точно обиженный медведь, и только конунг оставался невозмутимым.

Но в первый же проулок, открывшийся по левую руку, свернуть не замедлил. Тут было блаженно тихо и запахи витали какието сладкие. Над дверями похожих, будто травинки на лугу, домов висели алые флажки, а вдоль стен выстроились женщины.

Ивар сначала решил, что ему померещилось, моргнул и затряс головой, отгоняя видение. Но оно никуда не пропало. Остальные, судя по реакции, видели то же самое. Рядом судорожно вздохнул Нерейд, приглушенно ахнул за спиной Ингьяльд.

Стоящие двумя шеренгами женщины были очень скудно одеты. Нет, какаято одежда на них имелась, но она совершенно не привлекала внимания. Взгляд прилипал к обнаженным частям стройных тел. Лоснилась кожа, явно чемто натертая, белая, словно снег, смуглая или даже черная, всех возможных оттенков, вызывающе торчали груди и ягодицы. Пышные волосы самых разных цветов — от темных, как перья вороны, до золотых, цвета благородного металла, — падали на голые плечи кудряшками или прямыми прядями.

— Что уставился, красавчик? — хриплым голосом спросила ближайшая к викингам женщина, пышнотелая брюнетка. — Или никогда такого не видел?

— Ыыыы… — только и сумел выдавить Ивар. Ноги словно приросли к земле, отказываясь нести хозяина дальше.

Нерейд медленно, точно наевшийся мухоморов колдун, сделал несколько шагов, и рука его, трясущаяся, как в лихорадке, потянулась к обнаженной груди очередной красавицы, белокожей и голубоглазой блондинки, которая статью бы поспорила с самой Фрейей.

— Смотреть можешь сколько хочешь, — сказала та, со смехом отодвигаясь в сторону, — но за то, чтобы потрогать, ты должен заплатить!

Рыжий викинг с усилием сглотнул слюну, его затуманенный взгляд слегка прояснился.

— Пойдем отсюда! — жарко прошептал Ингьяльд. — Еще немного — и я поведу себя недостойным для будущего эриля образом!

— Уходим! — резко сказал Хаук и, ухватив за шкирку Нерейда, который, похоже, решил, что неплохо бы тут остаться, поволок его за собой.

— Пойдем отсюда! — жарко прошептал Ингьяльд. — Еще немного — и я поведу себя недостойным для будущего эриля образом!

— Уходим! — резко сказал Хаук и, ухватив за шкирку Нерейда, который, похоже, решил, что неплохо бы тут остаться, поволок его за собой.

Ивар захлопнул непристойно раскрывшийся рот и принялся помогать конунгу. Нерейд ругался и шипел, будто змея, которой наступили на хвост, но не сопротивлялся.

— Эй, вы уже нас покидаете? — огорчилась брюнетка. — Вы на вид такие жеребцы, мы могли бы изрядно позабавиться…

И она облизала губы длинным розовым языком. От этого зрелища оглянувшегося Ивара пробрала дрожь.

— Такие крепкие мальчики, а испугались! — завизжала еще одна женщина, и ее соседки разразились хохотом.

— Или ваши концы от долгого пребывания в море совсем обвисли?… — Это было последнее, что слышали викинги.

Вонючий и пыльный воздух шумной улицы подействовал в этот момент словно неприятное на вкус, но нужное лекарство.

— Что это было? — дребезжащим от удивления голосом вопросил Нерейд, проявляя некоторые признаки разумности. — Или это мне померещилось?

— Нет! — ответил честный Ингьяльд, грустно вздыхая и разводя ручищами. — Скорее всего, мы попали к женщинам, которые продают любовь за деньги.

— Мы туда сходим — обязательно!… — ободрил соратников конунг, которому всегдашняя невозмутимость в этот раз далась нелегко. — Каждый из дружины. Но потом! А сейчас мы должны посмотреть город!

Припортовый район вскоре кончился, и потянулись высокие дома, нижний этаж в которых занимали лавки. Нашлись среди них и оружейные. В их полумраке мягко серебрились лезвия тонких и изящных клинков, подобных которым никто не видел в Северных Землях. В других кипами лежали ткани, тонкие, словно паутина, и такие яркие, что болели глаза. Ковры были толсты и мохнаты, точно невиданные плоские гусеницы, а искусство их создателей заставило бы побледнеть от зависти ремесленников Валланда и Бретланда.

Многоголосо орали продавцы, зазывая покупателей к прилавкам:

— Подходи, лучшие копья во всей Европе! Сами тычут куда надо, сами кольчуги пробивают!

— Секретные снадобья от мужской слабости. У старцев на смертном одре поднимает… Последние продаю!

— Ткани из самой Серики, из чрева червей!

Про червей продавец, похоже, врал, но ткани и на самом деле оказались чудные, полупрозрачные и блестящие. Ивар представил себе Рагнхильд в одежде из такого полотна, и сердце его тоскливо дернулось.

— Пряности: перец, мускат, гвоздика, кардамон! Зажигают в утробе огонь, с ними съешь даже дохлую кошку… Что значит — дорого? Убирайся вон, противный!

— Украшения, достойные самого правителя Багдада. Порадуйте ваших жен…

Глаза разбегались, большого труда стоило удержать их вместе. Викингов постоянно толкали, дергали за рукава, кудато порывались тащить. Под ногами путались оборванные дети, канючили подаяние нищие. Тут же вертелись предсказатели и пророки, готовые за серебряную монету открыть все тайны будущего.

Ивар ощущал себя куском мяса в кипящем супе. Голова раздувалась, грозя лопнуть; чудилось, что весь огромный город, в сотни раз больший любого селения, виданного до сих пор, представляет собой бесконечный рынок.

Поэтому, когда толчея неожиданно кончилась, а шум и вопли остались за спиной, он испытал немалое облегчение.

— Уф! — выдохнул Кари. — Они же все чокнутые!

— Похоже, — согласился конунг. — Пойдем дальше?

В этом районе дома были куда ниже, но выглядели богаче. Ко многим из них примыкали огороженные сплошными заборами сады, через стены свисали ветви деревьев, ветер шелестел в листве.

Людей тут было мало. Навстречу протопал, окинув викингов мрачными взглядами, отряд стражников. Четверо чернокожих, тела которых едва прикрывали набедренные повязки, пронесли чтото вроде носилок. В них развалился толстый, надменный человек в богатой одежде.

А потом улица свернула и оборвалась, упершись в ворота, проделанные в высокой каменной стене. Она тянулась в обе стороны, насколько хватало глаз, огораживая несколько обширных холмов. На них раскинулось нечто, могущее быть только дворцом. По сравнению с ним обиталище конунга Бретланда Артура смотрелось жалкой лачугой. Изящные белые здания, связанные друг с другом галереями, тонули в зелени садов, а надо всеми постройками высилась грозная крепость, зубцы которой темнели на фоне синевы неба.

— Ого, — сказал Ивар, чувствуя, что более не в силах удивляться, — богато живет здешний конунг. Который кейсар…

— И император, — добавил Нерейд. Голос его звучал жалобно. — Я уже все, свалюсь сейчас от изумления! Мне нужно выпить!

— Выпьем, — заверил его конунг, похлопав по кожаному кошелю, висящему на поясе. — Вот только золото на местные деньги поменяем…

Для этого пришлось возвращаться в торговый район. Меняла, проведший обмен, судя по его хитрой роже, изрядно на нем нажился, но викингам было не до мелочей. Им всем, до дрожи в коленках и до колотья в боку, хотелось промочить горло.

Подходящее место вскоре сыскалось. Заглянув в дверь, над которой болталась вывеска с изображением большой кружки, северяне окунулись в упоительный хмельной аромат.

— Хозяин, пива! — рявкнул Нерейд, усаживаясь за длинный, похожий на лавку, стол. В полутемном помещении таверны было не людно, лишь дальние от входа столы занимали какието мрачные личности неопределенной внешности.

— А деньги у вас есть? — поинтересовался подошедший трактирщик. — А то знаю я вас, варваров. Вы всегда тумаками расплачиваетесь…

Хаук молча кинул на столешницу золотую монету. Та зазвенела, и глаза трактирщика вылезли на лоб, как у страдающей запором совы. Он в мгновение исчез, а вернулся с целой охапкой кружек, по стенкам которых сползала переливавшаяся через край пена.

Ивар проглотил свою порцию в один миг и только потом ощутил, что у пива какойто странный вкус. После второй кружки в голове зашумело, хотя обычно для этого требовалось куда больше хмельного напитка.

— Хорошо… — глуповато улыбаясь, промямлил Нерейд, и тут же за его спиной возникла темная фигура. Ивар успел краем глаза заметить кивок хозяина; и на голову рыжему викингу обрушилась суковатая дубина.

Она с треском переломилась, а Ивар, затылком ощутив приближение опасности, дернулся в сторону. Ему удар пришелся по плечу. Оно тут же заныло. Гневно взревел Кари.

Ивар вскочил, ощущая, как дрожат ноги, махнул рукой назад, попал во чтото мягкое. Только потом увидел, как сбитый кулаком тип, из тех, что ранее сидели в углу, катится по полу.

Остальные плотной цепью окружали викингов. В руках сверкали ножи.

— Эй, что тут происходит? — вялым, не своим голосом спросил Хаук. И его одурманило странное пиво.

— Ограбление! — глумливо ухмыльнулся хозяин, с лица которого исчезли последние остатки дружелюбия.

И его одурманило странное пиво.

— Ограбление! — глумливо ухмыльнулся хозяин, с лица которого исчезли последние остатки дружелюбия. — Вы, грязные варвары, прибываете в Константинополь только затем, чтобы потратить деньги. Так что не все ли равно, где вы их оставите? И не вздумайте обнажать мечи, тут же позову стражу! Кто докажет, что не вы первыми начали?

Ивар, взявшийся было за оружие, тут же отдернул пальцы.

— Ну что, отдадите золото похорошему? — спросил трактирщик.

— Нет! — В голосе конунга прозвучала холодная ярость. — Бей! Одину слава!

Удар Кари был такой силы, что попавший под него разбойник с глухим воплем улетел к стене, где и затих. Ивар ринулся вперед, ощущая, как путаются мысли — то ли от дурмана, то ли от бешенства…

Руку ошпарила боль, но ему было все равно, и он всадил кулак в горло одного из бандитов. Тот упал, а Ивар, не раздумывая, прыгнул на второго, повалил его и принялся остервенело колотить по лицу.

Когда поднялся, то все было кончено. Неудачливые грабители в живописных позах возлежали на полу и столах, а Кари доламывал о голову хозяина остатки лавки, которой, судя по всему, дрался. Ингьяльд обсасывал покрытые кровью костяшки пальцев, а Нерейд с перекошенной рожей ощупывал макушку, о которую так удачно сломалась дубина с руку толщиной.

— Запомни, тварь, — сказал конунг на прощанье, — что северяне слишком крепки для твоего пойла!

Про боль в предплечье Ивар вспомнил лишь тогда, когда они подходили к кораблю. Осмотрев руку, он обнаружил на локте небольшой, но глубокий порез.

Глава 7

ИМПЕРАТРИЦА

Утро началось с тупой головной боли. Пораненная рука тоже давала о себе знать, но по сравнению с раскаленным слитком, засунутым внутрь черепа, болезненные ощущения в ней напоминали легкую, приятную щекотку.

— Чем нас вчера опоили? — простонал Ивар, усаживаясь на лавке. — Не может же после двух кружек пива так башка трещать!

— А я думал, она у меня одного разламывается на куски, — хмуро отозвался Нерейд, который, судя по всему, не спал уже давно, — от доброго удара березовым поленом…

— Ну вот, — деланно огорчился подошедший Арнвид, — а мне казалось, что твоя голова и вправду каменная. Все надеялся, что ты редкая, переходная форма жизни между людьми и йотунами.

— Иди ты к Сурту! — лениво выругался Нерейд, отмахнувшись, и тут же сморщился. — Охохо!

— Вчера ведь едва до корабля добрели… — Ивар потер виски, боль слегка отступила. — Плетемся в порт, у Нерейда башка разбита, у меня рука кровит, у Ингьяльда на роже пара синяков, все опухшие и еле на ногах держимся. Навстречу эти типы с мечами: откуда, мол, такие веселые? Хорошо, конунг нашелся — с прогулки, сказал, возвращаемся…

— А стража чего? — Эриль захихикал.

— А ничего!. — Ивар затряс головой, вспоминая. — Зенки выпучили, привязались: а чего все в крови? Конунг помялся и брякнул: упали! Старший стражник: что, сразу все? Да! — отвечает ему Хаук. И по восемь раз подряд! На той улице, где мы гуляли, очень темно было, а земля неровная!…

— И что, пропустили вас? — поинтересовался Сигфред.

— А куда им было деваться? — Ивар пожал плечами. — Клинки наши проверили, ну так те чистые, без крови…

Со стороны причала донесся равномерный топот, словно там маршировал целый отряд местной стражи.

Повернув голову, Ивар обнаружил, что почти так оно и есть. Отряд действительно маршировал, вот только состоял не из ленивых и неряшливых портовых вояк, годных только на то, чтобы пугать пьяниц.

К драккару решительным шагом направлялось не меньше пяти десятков отборных воинов в золоченых пластинчатых доспехах и алых плащах. Впереди всех, блестя обнаженными торсами, четверо чернокожих тащили в носилках худого, длинноносого человека. Одежда на нем была заткана золотом.

— Ого!… — только и сумел произнести Арнвид. А потом добавил: — Это, похоже, к нам. Не пора ли взяться за мечи?

— Не пора! — ответил проснувшийся как никогда вовремя конунг. — Ты посмотри на этих вояк, они даже без щитов. Почетная стража.

И в самом деле, нападать на викингов никто не собирался. Носилки плавно доехали до конца причала, где были опущены на землю. Длинноносый щеголь выбрался из них с видом птенца, вынужденного покидать родное яйцо.

Во взгляде его, обращенном на викингов, трудно было не заметить презрение.

— Радуйтесь, варвары!!! — возопил он голосом таким пронзительным, что Ивар ощутил новый укол головной боли, а Нерейд просто застонал. — Ибо ее величество цесаревна императрица в своей неизреченной милости послала меня к вам!…

— Ээ! — невнятно пророкотал конунг. Прочие викинги, ошеломленные странным зрелищем, безмолвствовали.

Длинноносый, видимо, остался доволен тем впечатлением, которое он произвел. Оглядев дружинников, он вновь раскрыл рот. Нерейд заранее сморщился.

— Радуйтесь, варвары! — Щеголь в золоченой одежде оправдал надежды рыжего викинга, его голос проникал в голову, точно шило в кожу. — Кто из вас есть конунг Трандхейма, что в Северных Землях?

Повисла тишина. Сознаваться не спешил никто.

— Они перепутали, — очень тихо объяснил Арнвид, пододвигаясь прямо за спину Хауку, — решили, что ты правитель той земли, откуда прибыл. Им невдомек, что такое морской конунг.

— Ну я за него… — без особого энтузиазма отозвался Хаук. — А ты кто такой и чего тебе надо?

— Я, — длинноносый гордо приосанился, — Второй Заместитель Главного Помощника Советника Императрицы По Общению С Иноземными Правителями Василис!

Ивар ощутил, как у него отваливается челюсть, и вынужден был придержать ее рукой.

— И что? — На конунга длина титула не оказала должного эффекта.

— А то, — обиделся Василис, — что ее величество цесаревна императрица в своей неизреченной милости приглашает тебя, вождь варваров, на аудиенцию, имеющую место быть сегодня после полудня! Упади на колени и вознеси хвалу, ибо это великая честь!

— И не подумаю! — отрезал Хаук. — Вот еще!… А что, у вас правит женщина? Что же тот стратиг, который нас в море встретил, все императора поминал?

— Цезарь император Алексей, — тут Второй Заместитель Главного Помощника Советника перекрестился и напустил на лицо мрачность, — покинул нас месяц назад, и горестная весть об этом еще не успела достигнуть всех уголков огромной империи. Правит же сейчас его дочь, Зоя. И зря ты, вождь варваров, не ликуешь. Правитель одного из соседних царств ожидал аудиенции два года. Его за это время успели даже свергнуть на родине…

— Меня не свергнут! — уверенно пообещал Хаук, а потом поинтересовался: — Сколько человек я могу взять с собой?

— Не больше пяти! — ответил Василис, и уголок его рта брезгливо дернулся.

— До полудня еще есть время, но мне велено отвести вас в баню и переодеть в чистое, дабы никакие дурные запахи не потревожили императрицу во время аудиенции! Так что собирайтесь!

— Только учти, что я такие тряпки, которые ты нацепил на себя, не надену! — грозно предупредил Хаук.

— Мы знаем, что нравится варварам… — снисходительно улыбнулся Второй Заместитель Главного Помощника Советника. — Да, вы имеете право на ношение оружия. Так что можете захватить мечи.

— Отлично! — Конунг кивнул и повернулся к дружине: — Арнвид, Ивар, Кари и Эйрик — со мной. Нереид, ты остаешься за старшего.

— Почему я? — оскорбленно взвыл рыжий викинг.

— А потому что я так решил, — спокойно ответил Хаук и обернулся к Василису: — Мы готовы!

Тот, кряхтя, забрался в носилки, чернокожие рабы вздернули их на плечи.

Викинги шли за Вторым Заместителем Главного Помощника Советника, вслед за ними, чеканя шаг так, что подрагивала земля, топали воины почетной стражи. Все они были высоки, для мелких обитателей юга — просто великаны. Некоторые были ростом почти с Ивара.

— Где это видано, — ворчал тем временем Эйрик, — чтобы баба правила? Как такое может быть?

— Как видишь, может, — заметил конунг. — Вон у бриттов, как я слышал, такое тоже бывает. Правда, редко и недолго.

— Хорошо, что у нас такого еще не случалось! — сварливо огрызнулся седой викинг. — Слава богам!

Баня оказалась обширным каменным зданием, украшенным так, что впору было принять его за дворец. Внутри властвовала жара, в клубах пара передвигались полуголые фигуры банщиков. Слух ласкали успокаивающий плеск и негромкое журчание.

Викингов сразу взяли в оборот. Заставили раздеться и оставить в предбаннике оружие. Эйрик было заартачился, заявив, что он с мечом даже в нужник ходит, и сдался лишь под суровым взглядом конунга.

Посидеть в громадной емкости с горячей водой было приятно, а вот все прочее Ивару не понравилось. Он с трудом дождался того момента, когда их выпустили в предбанник — одеваться. Здесь северян ждал сюрприз. Вся старая одежда оказалась заменена новой, из добротной, приятно пахнущей ткани. Вопреки опасениям Эйрика, все оружие оказалось на месте.

— Эх, теперь хоть жениться! — грустно усмехнулся Арнвид, застегивая у горла алый плащ, спадающий до середины голени. В нем эриль, несмотря на козлиную бороду и воинственно блистающую лысину, выглядел почти величественно.

— И этот туда же! — ухмыльнулся Ивар, с усилием натягивая новенькие сапоги. Те лезли со скрипом. — Придется тебя на ту улицу сводить, где мы вчера побывали… Сразу жениться расхочешь!

— Что за улица? — заинтересовался Арнвид, но ответить никто не успел.

— Пойдем! — приказал конунг. — Нас ждут. Василис уже приплясывал от нетерпения. При виде викингов на его лице появилось выражение величайшего облегчения.

— Идемте быстрее! — промолвил он, с тревогой поглядывая на солнце, которое солидно висело меж толстых белых облаков. — Времени осталось не так много!

И Второй Заместитель Главного Помощника Советника спешно залез в носилки. Несущие его чернокожие, повинуясь хозяину, задали такой темп, что викинги с трудом поспевали за ними. Позади лязгали доспехами ромейские воины.

— Если мы будем так нестись, — воскликнул Ивар, когда впереди замаячила увиденная вчера стена, — то я снова пропотею, и без осквернения дурными запахами не обойтись…

— Ничего, платочками помашут… — отозвался надсадно сипящий Арнвид.

Перед Василисой ворота распахнулись как по волшебству. Сам он выпорхнул из носилок и дальше засеменил пешком, точно бодрый, хотя и слегка недокормленный козлик.

Сад, лежащий за стеной, прорезали дорожки, выложенные плитками цветного камня — розового, синего, черного и белого. Ступать на них грязными подошвами казалось святотатством.

Все растения тут были странные и викингам вовсе не знакомые. Стволы некоторых покрывало чтото вроде чешуи, другие вовсе не имели веток, зато с верхушки свешивались длинные листья, широкие, как полосы ткани. Коегде в зелени виднелись диковинные плоды, распространяли дурманящий аромат кусты, чьи ветви сплошь были усеяны мелкими розовыми цветами.

Со всех сторон доносилось многоголосое щебетание. Птицы здесь, похоже, ничуть не боялись людей. В какойто момент взору викингов предстала крупная птаха, некогда, судя по всему, искупавшаяся в радуге. Ее грудь, крылья и спину украшали перья всех возможных цветов, такие яркие, что чудилось — птица светится.

— Скорее, скорее! — торопил Василис. Ему приходилось чуть ли не волоком тащить викингов, которые то и дело останавливались, желая разглядеть ту или иную диковину.

— Раньше надо было приходить! — наконец рассердился Арнвид. — Что нам твоя императрица, баб мы не видели, что ли? А вот на это интересно посмотреть…

Чиновник Управления По Общению С Иноземными Правителями поперхнулся от такой наглости, лицо его позеленело, и он поспешно огляделся по сторонам.

— Не говорите больше так! — прошипел Василис, точно застенчивая змея. — Не упоминайте ее священную особу!

Вид у него был испуганный, но больше он спутников не подгонял.

Миновали громадную каменную чашу, наполненную водой. В центре ее на задних лапах стоял толстый бронзовый лев с разинутой пастью. Из нее тоненькой струйкой бил фонтан. В самой чаше сновали рыбки, похожие на ожившие слитки золота.

— Красота, — с умным видом сказал Эйрик, — надо бы такую штуку у себя на хуторе поставить!

Василис покосился на наглого варвара с откровенным ужасом.

Вскоре после фонтана дорожка уперлась в высокие ворота, ведущие внутрь той самой крепости, которую Ивар и соратники разглядывали вчера издалека. Створки покрывала искусная резьба, а в башнях, держащих на себе махину ворот, виднелись узкие бойницы.

Пока викинги озирались, сопровождающий их чиновник договаривался со стражей внутри крепости. Потом одна из створок со скрипом отъехала в сторону, и Хаук вслед за Василисом ступил в открывшуюся за ней полутьму.

Вопреки ожиданиям, Ивар не увидел никакого прохода через стену, а за ней — двора, привычного по бретландским и валльским крепостям. Они оказались в громадном зале, скупо освещенном факелами. Высокий потолок терялся во тьме.

За спиной загрохотал засов, отрезая оставшийся снаружи конвой.

Тут он, судя по всему, не был нужен. Алые и оранжевые блики бродили по коническим шлемам и длинным кольчугам воинов, встретивших чужаков. Если те, что сопровождали викингов снаружи, выглядели красиво, то эти — опасно. В каждом чувствовались повадки бывалого бойца.

— Ну что, идем? — рокочущим голосом спросил самый широкоплечий, с густой черной бородищей, нежно поглаживая эфес висящего на поясе клинка.

Ивар напряг зрение и беззвучно охнул от удивления: этот меч был куда длиннее иного копья.

— Идем… — покорно согласился Василис.

Ивар напряг зрение и беззвучно охнул от удивления: этот меч был куда длиннее иного копья.

— Идем… — покорно согласился Василис. Чернобородый вразвалочку зашагал впереди. Второй

Заместитель Главного Помощника Советника смотрелся рядом с ним тощим недорослем. Прочие воины, статью почти не уступающие старшему, окружили гостей со всех сторон.

То, что викинги приняли за крепость, на самом деле оказалось громадным дворцом, снабженным по окружности башнями. Никакого внутреннего двора тут, естественно, не было. Дорогу по беспорядочному сплетению комнат, лестниц и коридоров запомнил бы разве только тот, кто здесь родился или прожил много лет.

Пол здесь был каменный, а вот стены обшиты деревянными панелями; в держателях, отлитых в виде львиных и волчьих пастей, потрескивали факелы. В многочисленных нишах стояли статуи, белизна которых казалась особенно яркой в полумраке. Большинство из них изображали воинов в странных доспехах, иные — вовсе голых мужчин, а некоторые заставили Ивара покраснеть, напомнив о вчерашней встрече с развратными девицами.

Пахло смолой и застарелой пылью. Навстречу попадались люди: слуги и служанки, несущие чтолибо в руках, богато разодетые вельможи, бряцающие оружием воины патрулей. Все хмуро косились на чужаков, словно подозревая их в дурных помыслах.

— И тут стражи, — сказал Ивар идущему рядом Арнвиду, — а ведь еще и на стене, и на городской тоже! Кого они так опасаются?

— Империя никого не боится! — напыщенно ответил обернувшийся Василис. — Просто у нее много врагов, которым всегда нужно показывать, насколько мы сильны!

Коридор, по которому приходилось двигаться, петлял, точно путающий следы заяц, и после очередного поворота Ивар не сразу сообразил, что он закончился. Впереди виднелась широкая и длинная лестница, на самом верху которой можно было разглядеть сверкающие золотом двери.

— Вам туда, наверх! — громко сказал Второй Заместитель Главного Помощника Советника, показывая рукой для верности, чтобы тупые варвары все четко поняли.

— А ты? — недоуменно спросил Ивар.

— Мне нельзя… — грустно вздохнул Василис. — Недостоин еще лицезреть лик порфирородной цесаревны. Там вас встретит сам Советник Императрицы По Общению С Иноземными Правителями. Он и проводит вас к ее величеству.

— А эти пойдут с нами? — Арнвид кивнул в сторону улыбающегося бородача.

— Нет, это наемники, — мотнул головой Василис. — Они охраняют только сам дворец. Священную особу государыни берегут воины из знатнейших фамилий империи! Идите же, ради бога! Времени почти не осталось!

Хаук первым шагнул на лестницу, ступени которой были сделаны из незнакомого зеленоватого камня, покрытого белыми разводами. Викингам чудилось, что они взбираются по застывшим морским волнам.

Двери приближались. Издалека казалось, что они целиком золотые, но с более близкого расстояния становилось ясно, что драгоценный металл нанесен лишь легким слоем и образует на поверхности из красного дерева тонкий узор.

— Вот бы все это ободрать! — мечтательно оскалился Эйрик, глаза которого горели алчностью. — Тогда бы нас тут надолго запомнили!

— Это уж наверняка, — кивнул Хаук, — и сделали бы все, чтобы мы никогда не покинули этого гостеприимного города. Точнее, его земли…

Вход в помещения императрицы охраняли двое совсем еще молодых воинов. На их юношеских лицах застыло выражение бесконечного презрения, а роскошно выглядящие доспехи, напичканные украшениями, вряд ли выдержали бы удар ножом для резки мяса.

Между стражами мялся невысокий толстячок в просторном фиолетовом балахоне. Редкие белесые волосенки не скрывали встревоженную плешь. Скорее всего, это и был Советник Императрицы По Общению С Иноземными Правителями.

— Где вас черти носят? — напустился он на викингов, подтверждая догадку. — Живее за мной!

От легкого толчка тяжеленные на вид двери открылись безо всякого скрипа. За ними простирался широкий зал с расположенной по его центру колоннадой. Шагая между толстенными колоннами, выточенными из какогото розового камня, неприятно напоминающего человеческую плоть, Ивар осматривался. Рассеянные солнечные лучи, струившиеся сквозь узкие окна, освещали стены, выложенные плитками из кости, серебра и золота. На отделку здесь ушло больше драгоценного металла, чем добыли все викинги Северных Земель за полвека походов.

Следующий зал оказался украшен еще богаче. Пол, составленный из плит горного хрусталя, был так прозрачен, что Ивару уже мерещилось, будто он идет прямо по воздуху. Каждую колонну обвивали спирали, выложенные из рубинов и изумрудов.

— Следующий зал — тронный! — известил своих спутников Советник, остановившись. — Дойдете до края колоннады, и ни шагу дальше! Не забудьте поклониться, а говорить будете, только когда императрица спросит! Ясно?

— А ты что, не отправишься с нами? — поинтересовался Хаук.

— Нет, сегодня аудиенция не у меня… — вздохнул толстячок. — Ступайте же!

Даже пол в громадном тронном зале был из золота; тяжелой желтизной светились колонны, толстые, как стволы старых дубов. Потолок был черный, словно ночное небо, и на нем звездами посверкивали драгоценные камни — алмазы, топазы, еще какието незнакомые. Приглядевшись, можно было рассмотреть очертания созвездий.

У дальней стены рукотворной горой возвышался трон. Человек на нем казался крошечным, а застывшие по сторонам фигуры стражей — вырезанными из дерева и раскрашенными игрушками. Реально выглядели только статуи разинувших пасти львов, на спинах которых и стояло императорское кресло.

Каждый шаг отдавался тяжелым звоном, и в углах зашуршало противное эхо. Трон приближался медленно. Все в этом зале было рассчитано на то, чтобы вошедший почувствовал собственное ничтожество и преисполнился соответствующих чувств…

Колоннада закончилась, когда до сидящей на троне девушки оставалось еще более трех десятков шагов. Можно было разглядеть лишь общие очертания фигуры, закутанной в тяжелые, ниспадающие одежды, лучащуюся искрами диадему на голове и золотой шар в одной из ладоней императрицы. В другой цесаревна держала какуюто палку.

Викинги замерли, на полшага заступив за линию колонн. Хаук чуть заметно склонил голову, его примеру последовали дружинники.

— Вы что, не знаете, что мне положено кланяться в пояс? — Молодой, звонкий голос прозвучал неожиданно громко и сильно, будто императрица стояла совсем рядом. Ивар даже подумал о колдовстве, но, покосившись на спокойное лицо Арнвида, отогнал эту мысль.

— Знаем, — ответил конунг спокойно, — но в наших землях нет такого обычая! Поклонившись таким образом, я унижу себя перед своими людьми! После этого они вправе отказаться следовать за мной…

— Клянусь виселицей Игга, — прошептал эриль, подозрительно оглядываясь, — тут чтото не так с формой зала. Говоришь, и все на много шагов слышно, как в пещере!

— Странные у вас обычаи, — в голосе правительницы смешались насмешка и удивление, — разве твои люди не пойдут за тобой лишь потому, что ты вождь?

— Вождем может стать только удачливый, — пожал плечами Хаук, — а мои дружинники — свободные люди.

Если им не нравится служить у меня, если они видят, что удача моя истощилась, то они могут перейти к другому конунгу! Даже тот, чьи предки много поколений правили фюльком, может стать лишь ярлом, а то и херсиром.

— Увы, подобное бывает и у нас. — Цесаревна едва заметно покачала головой. — Зачем вы прибыли в мой город, люди с севера? Что заставило вас презреть опасности дальнего пути?

— Слава! — Голос Хаука вдруг слегка надломился, — Только ради нее мы и живем, готовы даже умереть, лишь бы помнили о нас!

— Чудно устроил этот мир Господь! — произнесла императрица, и в этот миг в правой части зала, за колоннами, чтото грохнуло, раздался истошный вопль и мгновенно оборвался.

Викинги одновременно схватились за оружие. Двое из четверки воинов, охраняющих трон, двинулись в сторону шума, двое других обнажили клинки.

— Чтото тут не так… — озадаченно промолвил Арнвид и предостерегающе вскрикнул, вскидывая руку.

Из небольшой двери слева от трона один за другим выходили воины. Лица скрывали тяжелые шлемы, но мечи и щиты в руках не оставляли сомнений в их намерениях.

— Похоже, комуто нынешняя императрица не очень нравится! — изрек Хаук, задумчиво глядя на то, как двое стражей телами закрывают правительницу, испуганно сжавшуюся в углу громадного тронного кресла. Против почти двух десятков нападавших у них не было ни единого шанса. — Что, поможем?

— Почему бы и нет, — кивнул Ивар, извлекая из ножен клинок, тут же засиявший теплым желтым светом, — нехорошо, если мы останемся в стороне от спора лезвий!

— Вот и я думаю, — кивнул конунг, делая шаг вперед, — неловко както, когда на твоих глазах собираются зарезать хозяина дома, куда ты пришел в гости! Одину слава!

Вопящие и размахивающие оружием викинги вовсе не входили в планы нападавших, но растерянности те не выказали. Пятеро воинов развернулись в сторону северян и медленно пошли на них, выставив щиты. Должно быть, сочли бездоспешных легкой добычей.

И просчитались.

Хаук небрежно отмахнулся, отшвырнув в сторону клинок врага, и собственным ударом разрубил пополам его щит. Вместе с куском руки тот брякнулся на пол, а тронный зал огласил отчаянный визг.

Удар Кари просто смел его противника с дороги. С протестующим воплем тот отлетел в сторону и загрохотал кольчугой, ударившись о стену. Постоял несколько мгновений, покачиваясь, точно пьяный, а затем тяжко рухнул вперед, широко разбросав руки.

Прочие воины, увидев подобное, отступили. Широкий размах Арнвида пропал втуне. Ивар в последний момент поймал эриля за ворот рубахи, удержав от бесславного падения.

Двое стражей на ступенях трона, завидев неожиданную поддержку, рубились яростно, хотя их белые одежды сплошь покрывала кровь. Похоже, что царственную особу и вправду охраняли самые лучшие.

— Что делать, стратиг? — выкрикнул один из бойцов, уцелевших в первой сшибке с викингами. — Это дикие варвары, они сильнее слонов!

Кто такие слоны, Ивар не знал, но по страху в голосе говорившего догадался, что существа это весьма могучие.

— Павел, возьми их на себя! — рявкнул тот, кого назвали стратегом. — Действуйте смелее! Против стены щитов никакие варвары не устоят!

Повинуясь мановению его руки, еще несколько воинов отвернулись от трона. Они готовились выстроиться плотной кучей и двинуться на варваров, но все планы им спутал Кари.

Берсерк, глаза которого заалели, вдруг взревел, перекрыв грохот боя, и со стремительностью, которую трудно было ожидать от такой туши, бросился вперед.

Они готовились выстроиться плотной кучей и двинуться на варваров, но все планы им спутал Кари.

Берсерк, глаза которого заалели, вдруг взревел, перекрыв грохот боя, и со стремительностью, которую трудно было ожидать от такой туши, бросился вперед.

Он проломил не успевший еще обрести достаточную плотность строй, словно тяжелый топор — тонкую доску. Отлетели в стороны воины, ударившийся о голову Кари клинок с треском разломился, не оставив даже царапины. Чейто щит рассыпался в щепки после удара могучим кулаком.

Пытавшийся подняться заговорщик получил удар от Хаука и остался лежать, другому Кари оторвал голову одним небрежным движением. Кровь хлынула фонтаном.

— Оставьте ее! Потом добьем! — Стратег правильно оценил обстановку. Оба защитника императрицы были уже мертвы, и чтобы лишить ее жизни, оставалось преодолеть лишь заваленные телами ступени трона. Варвары же явственно продемонстрировали, насколько они опасны.

Ивар ударил сверху вниз, с наслаждением ощутил, как лезвие прорубило шлем и завязло в кости. В лицо брызнуло соленым и теплым, но он уже отпрыгнул в сторону, уклоняясь от удара, крутанулся на месте, уворачиваясь еще от одного. Сделал выпад, пробивший кольчугу на животе противника. Тот отступил и опустил взгляд, не веря, что это из его распоротого чрева вываливаются сизые внутренности…

Хаук сквозь круговерть схватки рвался к стратигу. Тот выделялся не только командным голосом, но и могучей статью. Меч в его руке был длинным и больше напоминал оружие викинга, нежели клинок воина империи.

Конунг отбивал удары, подпрыгивал над лезвиями, просто отталкивал излишне ретивых бойцов, пока не сошелся вплотную с тем, кого сам выбрал себе в противники.

Лязгнули, схлестнувшись, клинки.

Стратиг выглядел гораздо тяжелее, кроме того, его сковывали кольчуга и щит, но зато он был куда лучше защищен. Любой скользящий удар был для него не опаснее, чем плевок, в то время как каждое касание чужого лезвия нанесло бы Хауку рану.

Пользуясь преимуществом в подвижности, конунг кружил вокруг противника, словно пес вокруг медведя. Избегал сильных ударов, более слабые отражал. Но стратиг тоже был опытным воином. После того как ему не удалось сразить вожака варваров сразу, он перестал попусту тратить силы на могучие удары и бился расчетливо, выжидая выгодного момента.

А вокруг схватки вождей затихала битва. Арнвид ухитрился разбить о голову последнего оставшегося на ногах врага его же собственный щит и с довольной миной наблюдал за делом рук своих.

— Это вам не висы складывать! — сказал он удовлетворенно. — И не руны рисовать! Чувствуешь себя куда как моложе!

— Это точно! — согласился Ивар, оглядываясь в поисках чеголибо, обо что можно обтереть клинок, по самую рукоять залитый липкой кровью.

Не нашел ничего, и теперь как зачарованный созерцал продолжающуюся схватку вождей.

— Ставлю тот браслет, который в Иберии захватил, — сказал подошедший Эйрик, чье лицо, перемазанное алым, делало его больше похожим на волка, чем на человека, — что этот хмырь в железе свалится до того, как я сапоги сниму!

— Ищи дураков с тобой спорить! — огрызнулся Ивар. — И не вздумай сапоги стягивать, а то мы все тут от вони передохнем!

Конунг прекрасно слышал этот разговор и, видно, решил, что пора заканчивать затянувшийся бой. Ловким финтом обманув противника, он прыгнул прямо к нему, точно намереваясь заключить в объятия. Тяжелый набалдашник на рукояти меча с грохотом въехал в лицевую часть шлема.

Тяжелый набалдашник на рукояти меча с грохотом въехал в лицевую часть шлема. Стратиг покачнулся, но устоял.

Потребовался еще один удар, чтобы он бесформенным кулем рухнул на некогда золоченый пол.

Сейчас же пространство вокруг того места, где произошло маленькое сражение, было сплошь багровым от покрывающей его крови. В изобилии валялись неподвижные и слабо шевелящиеся тела, отсеченные руки, ноги и даже головы. Коегде белело крошево зубов. Тускло блестели выроненные бойцами клинки. Кровью оказались забрызганы даже стены, а трон выглядел так, словно на его ступенях резали свиней. Отлитые из золота львы довольно скалились.

— Гм… — хмыкнул Хаук многозначительно. А потом сказал: — Мы славно повеселились!

Ивар ощутил, как у него в голове чтото щелкнуло. Губы его раздвинулись, и он неожиданно даже для себя произнес:

Гусь потоков меда

Раны — громок был

Спор стали — чует мертвечину

Без пищи не пребудет.

— Да ты скальд! — удивленно уставившись на него, проговорил Эйрик.

— Какой он скальд?! — усмехнулся Арнвид, взиравший на Ивара с таким интересом, будто ему показали заговорившего быка. — Аллитерация слабенькая, да и размер нарушен… Но кеннинги для новичка ничего!

— Хватит болтать! — оборвал дружинников конунг. — Спрячьте оружие, и хоть посмотрим, кого мы спасли!

Викинги сгрудились вокруг трона. Императрица полулежала на нем, бледная, словно сама Хель, и глаза ее были плотно закрыты. Выглядела она в этот момент вовсе не властительницей империи, а обыкновенной испуганной девчонкой. Впрочем, она и была очень молода — не старше двадцати.

— Э, ваше величество… — Конунг после некоторых усилий вспомнил титул. — Вы как, в порядке? Все кончилось, можете открывать глаза!

— Мы всех убили, — добавил скромный Арнвид, — ну почти всех, а кого не убили, того покалечили!

Веки правительницы медленно поднялись. Прятавшиеся за ними глаза оказались яркого синего цвета. В сочетании с темнорусыми волосами и белой кожей это смотрелось очень необычно, и Ивар помимо желания залюбовался цесаревной.

— Что… что, вы их всех? — не поверив, спросила она.

— Да! — кивнул конунг, а Эйрик пробормотал:

— А чего? Мы так всегда, впятером и без кольчуг на тридцать человек! Только вот слегка напачкали, но это, уж извините, чисто случайно получилось.

Глаза императрицы обежали всех викингов и остановились на Иваре. В них светилась такая горячая благодарность, что он на мгновение почувствовал себя неловко.

— Благослови вас Бог! — с чувством сказала Зоя, и тут же за спинами викингов раздался частый топот.

— Варвары покушаются убить цесаревну! — крикнул ктото злым, испуганным голосом. — Рази их!

— Что, опять сражаться? — Ивар резко развернулся, выхватывая меч. На викингов надвигался отряд воинов во главе с тем самым угрюмым бородачом, что провожал их по дворцу. А кричал, судя по всему, богато разодетый юноша в кольчуге и с мечом, который, однако, в схватку лезть не спешил.

— Похоже! — ответил со вздохом Эйрик.

— А ну стоять! — Императрица, судя по всему, оправилась от пережитого испуга, ее голос властно звенел. — Мечко, опусти оружие! А ты, Эраст, как смеешь командовать в моем присутствии?

Угрюмый бородач засопел так, что испугал бы живого льва, случись тот поблизости, и с явной неохотой опустил меч.

Юноша в кольчуге побледнел и принялся лопотать нечто невразумительное о желании защитить государыню…

— Молчи лучше! — оборвала его императрица. — А то как бы тебе не пришлось объяснять палачу, почему ты явился так поздно! Эти славные варвары спасли мне жизнь, расправившись с заговорщикми! Мечко, объясни, как они сумели проникнуть сюда?

Бородач, с удивлением обозревавший заваленный трупами зал, зарокотал.

— Это все воины твоей личной стражи, государыня, — пробасил он таким гулким голосом, словно говорил из дупла, — знатные ромеи, а вон и стратиг Фока, командир ихний, валяется. Мы их не пропустить сюда не могли, ведь они несут охрану этих покоев! Не пожалели, сволочи, своих, лишь бы дело сделать!

— Как?… Стража?! — Цесаревна побледнела, как испуганный ребенок. — Они же должны меня защищать от врагов?!

— Мало ли чего они должны… — Угрюмый Мечко, судя по всему, с трудом удерживался от того, чтобы не плюнуть на ближайший труп. — Ктото смог их купить, или, что вероятнее всего, убедить, что при другом правителе им будет лучше! Знал, негодяй, что мы, русичи, клятву верности никогда не нарушаем!

— Зоя, ты жива! Слава богу! — Дрожащий голос послышался от той самой задней двери, через которую вошли нападавшие. Он принадлежал невысокому, узкоплечему мужчине, лицо которого украшала короткая бородка. — Не иначе как святые архангелы спасли тебя от смерти своими огненными мечами!

— Это как он нас обозвал? — встрепенулся Арнвид. — Архангелами?

— Нет, дядя, не архангелы, — ответила императрица, голос ее был полон иронии, — а вот эти варвары. Если бы они не находились в этом зале, то я была бы уже мертва!

— Ах, как грустно… — пробормотал дядя и принялся пятиться к двери, в которую вошел.

— Мечко, — позабыв про родственника, обратилась к бородачу императрица, — с сегодняшнего дня я хочу, чтобы ты и твои люди охраняли меня!

— Сочту за честь, государыня! — Могучий воин хлопнул себя кулаком в грудь, отчего его кольчуга возмущенно звякнула. — К вечеру все посты внутри твоих покоев займут русичи! Мышь не проскочит!

— Что толку в той мыши?… — махнула рукой цесаревна. — Ты, Эраст, проследи, чтобы все здесь убрали…

Викинги смущенно потупились.

— Прошу меня простить, — вмешался в разговор Хаук, — но, для того чтобы обезопасить вас, нужно выяснить, кто устроил это покушение, и наказать преступника. Ведь это явно человек непростой, раз за ним пошли даже воины личной охраны императрицы!

— Ктото из нобилей? — нахмурился Эраст. — Но это глупо! Вздумай любой из них высказать претензии на трон, другие его тут же со свету сживут. Слишком во многих течет императорская кровь!

— А кто сейчас является наследником? — поинтересовался конунг.

— Мой дядя, Роман, — ответила цесаревна слегка недоуменно, — вот же он стоит…

Но у двери, на которую указала тонкая белая ручка, уже никого не было.

— Удрал… — прогудел Мечко тяжелым, как наковальня, голосом. — А ведь это его слуга прибежал к нам с известием, что на императрицу напали и надо поспешить на помощь!

— И что? — пожал плечами Эраст. — Он ведь брат предыдущего правителя, большая часть нобилей поддержала бы его в случае смерти государыни! Да и стратигу Фоке он приходится крестным отцом, тот за него и в огонь и в воду…

— Дядя не мог покушаться на мою жизнь! — Голос Зои звучал твердо, но за этой твердостью чувствовался надрыв.

— Тем не менее ему была бы очень выгодна ваша смерть, — мягко объяснил Хаук. — Наверняка ваш дядя пообещал знатным ромеям, которые служили в страже, высокие посты и много золота. Если бы все пошло по плану, то Фока и его воины убили бы вас, а Мечко с его русичами перерезали бы их.

— Ох, посекли бы нечисть! — кровожадно подтвердил бородач. — Мокрого места не оставили бы, клянусь Перуном!

— И все бы выглядело как заурядный бунт дворцовой охраны и предательство ее командира… — сощурился конунг. — Ваш дядя скорбит, а потом садится на трон.

— Я не могу в это поверить!… — уже без прежней убежденности пробормотала цесаревна.

— Тогда допросите стратега, когда он очнется, — усмехнулся предводитель викингов, — я ведь его не убил!

— Мы допросим его, — кивнула императрица. — Мечко, пусть твои воины срочно отыщут моего дядю! Если среди этих, — она обвела рукой зал, — ктото еще жив — их в железо, и приведите к ним лекаря. Они должны выжить и все рассказать!

— Все понял, государыня! — С грацией стельной коровы бородатый воин услужливо изогнулся.

— А вам, славные варвары, — взгляд правительницы обратился на викингов, — я выражаю признательность за спасение своей жизни. Награда не заставит себя ждать, сейчас же идите.

Глаза ее, обращенные на Ивара, на мгновение мягко вспыхнули и тут же погасли. Перед северянами вновь восседала императрица, гордая и прекрасная, словно богиня.

Поклонившись чуть ниже, чем в начале аудиенции, викинги двинулись к выходу из зала.

Глава 8

КАПРИЗЫ СУДЬБЫ

— Что мылись, что не мылись… — пробурчал недовольно Арнвид, когда викинги выбрались из дворца в окружающий его чудесный сад. Среди зелени, цветов и порхающих птиц залитые кровью воины смотрелись так же, как моржи в пустыне.

— Аккуратнее надо было мечом махать! — язвительно посоветовал Эйрик.

— Тебя не спросил! — огрызнулся эриль и повернулся к Ивару. — А та девица на тебя запала… — сказал он, ехидно ухмыляясь.

— Это какая? — Ивар решил прикинуться простачком.

— А та самая, которая на троне сидела, — не отставал Арнвид, — красивая — закачаешься! Или ты не заметил?

— Заметил… — уныло вздохнул Ивар, со стыдом ощущая, что краснеет. — Ну почему именно я? Ведь у меня жена есть…

— Из нежданных спасителей ты выглядел наиболее привлекательно, — объяснил эриль. — Я уже слишком стар, Кари больше на йотуна похож, чем на человека, Эйрик тоже слегка потасканный, — седой викинг сердито заворчал, но Арнвид не обратил на это никакого внимания, — а конунг наш, конечно, красавец хоть куда, но уж больно суров — это сразу видно. И что ей оставалось?

— Ох, помилуй меня Фрейя! — вздохнул Ивар.

— Мы не должны ждать милостей от богини, забрать их у нее — наша задача. — Эриль задумался, почесал лысину. — А если честно, то будь готов ко всему. Мало ли чего ей в голову от дури молодой взбредет. Она же девчонка совсем…

Ворота впереди распахнулись. За ними шумел громадный город, в котором никто еще не знал о сегодняшнем покушении.

Приближенный императрицы Эраст появился на причале в тот момент, когда Хаук решил очень сложный вопрос — кто именно из викингов сегодня отправится знакомиться с городом. Счастливчики, с трудом сохраняя невозмутимость, удалились, и почти сразу прозвучал знакомый голос:

— Привет вам, варвары.

За ними шумел громадный город, в котором никто еще не знал о сегодняшнем покушении.

Приближенный императрицы Эраст появился на причале в тот момент, когда Хаук решил очень сложный вопрос — кто именно из викингов сегодня отправится знакомиться с городом. Счастливчики, с трудом сохраняя невозмутимость, удалились, и почти сразу прозвучал знакомый голос:

— Привет вам, варвары.

— Привет и тебе! — ответил конунг, поворачиваясь к борту.

Сегодня Эраст оказался без кольчуги и оружия, в обычной одежде знатного ромея, пышной, нелепой и, с точки зрения северян, донельзя неудобной. Сопровождали его несколько воинов, судя по торчащим бородам и дико сверкающим глазам — из русичей.

— Ее величество цесаревна императрица выражает вам благодарность и передает свое благоволение! — объявил Эраст с такой кислой миной, будто передавал весть о смерти любимой бабушки. В его внешности привлекали внимание седые виски, выделяющиеся на фоне темных волос.

— Все ясно, к нам явился Пятый Помощник Дополнительного Заместителя Советника Императрицы По Передаче Посланий! — буркнул Нерейд, который сердился изза того, что пропустил вчерашнюю схватку.

— Моя должность несколько выше, — неожиданно улыбнулся Эраст, — Главный Советник Императрицы По Особым Поручениям.

Конунг сурово поглядел на Нерейда. Тот, собиравшийся сказать какуюто пакость, со стуком захлопнул рот и сразу сморщился. Должно быть, прикусил слишком длинный язык.

— Мы рады знать, что ее величество помнит о нас, — бесстрастно проговорил Хаук. — Как продвигается поиск злоумышленников?

— Никак… — Молодой вельможа покраснел и разочарованно скривился. — Стратиг рассказал все, едва пришел в себя. К счастью, его челюсть оказалась сломана всего в двух местах и он смог говорить, — в глазах конунга мелькнуло нечто, похожее на смущение, — но дядя императрицы, который, как вы и заподозрили, организовал покушение, успел сбежать. За ним послали погоню, но она, боюсь, уже не поможет!

— Эх, надо было прямо там из мерзавца кишки выпустить! — кровожадно осклабился Эйрик. — Жаль, не углядели!

— Но ее величество прислало меня не только для того, чтобы поделиться новостями! — Эраст с торжествующей усмешкой оглядел драккар. — Вам нет более нужды ютиться на этом утлом суденышке! Цесаревна императрица в своей неизреченной милости соизволила подарить конунгу Хауку дом!

— Дом? — опешил Ивар, и даже на лице Хаука обнаружились признаки удивления.

— Да, — подтвердил Советник По Особым Поручениям, — в самом богатом районе города, большой и удобный. Вы сможете разместиться в нем всей… эээ…

— Дружиной, — подсказал Арнвид.

— Вот именно, — кивнул Эраст, — дружиной!

— А кто будет охранять корабль? — подозрительно косясь на Главного Советника, поинтересовался Нерейд. — Пусть тут не так удобно, но нам все же еще возвращаться домой, и хочется, чтобы все тут осталось в сохранности!

— Если конунг примет подарок императрицы, — доброжелательно улыбнулся Эраст, — а он его примет, поскольку в противном случае конунга отдадут палачам, то ваш корабль будет взят под охрану императорской гвардией.

— Никто нам не помешает держать здесь собственный караул, — пожал плечами Хаук. — А где этот твой дом, его можно посмотреть?

— Конечно, — молодой ромей вновь улыбнулся, — я как раз хотел вам предложить прогуляться до него.

— Хорошо, — конунг, как всегда, принял решение быстро, — со мной пойдут те же, кто и вчера, только вместо Эйрика Нерейд.

— Хорошо, — конунг, как всегда, принял решение быстро, — со мной пойдут те же, кто и вчера, только вместо Эйрика Нерейд.

— Отлично! — Лицо рыжего викинга просияло. Должно быть, он надеялся, что в подаренном доме найдется с кем скрестить клинки.

Вскоре они шагали по улицам Миклагарда. При виде богатого вельможи, разгуливающего пешком (Ивар сразу сообразил, что здесь так не принято), на лицах горожан появлялось изумление, а вот дикие и свирепые варвары вызывали страх. К русичам тут, похоже, давно привыкли.

Идти пришлось долго. Миновали громадное овальное строение, похожее снаружи на крепость без башен.

— Цирк, — пояснил Эраст.

Наконец вышли на площадь, сплошь уставленную статуями.

— Что это? — полюбопытствовал Арнвид.

— Изображения прежних императоров… — сообщил проводник… — Скоро здесь появится памятник и последнему нашему правителю, да упокоит Господь его душу.

Императоров оказалось столько, что ими можно было заселить не одну деревню, и все они походили друг на друга: надменные, твердые черты бронзовых лиц, легкие панцири на широких плечах. У каждой статуи была вскинута одна рука, в ней либо свиток, либо меч, у некоторых ладонь оставалась свободной.

После площади с изображениями усопших правителей Эраст и викинги еще некоторое время петляли меж высоких, богатых домов, пока не остановились у одного из них.

— Нам сюда, — сказал Эраст.

На толстой и широкой двери, окованной металлическими полосами, виднелись какието царапины, а по обе стороны от крыльца застыли русичи в полном вооружении.

— Кто тут жил раньше? — спросил Хаук, вслед за вельможей заходя в дом.

— Вам не стоит об этом беспокоиться… — ответил тот, небрежно махнув рукой.

Внутри пахло благовониями. Явился слуга с подсвечником в руках. Огоньки свечей слегка подрагивали, с на лице прислужника был написан страх, словно он ожидал, что его немедленно вздернут на дыбу.

На полу виднелись какието темные пятна, похожие на небрежно оттертую кровь.

— Пойдемте! — любезно пригласил Эраст.

Дом был велик, целых три этажа — в нем легко могли уместиться несколько усадеб. Судя по всем признакам, тут жили, причем совсем недавно. Хаук разглядывал глу- бокие борозды и дыры, пробитые коегде в мебели, и все больше хмурился. Все отверстия выглядели совсем свежими.

— Сдается мне, что тут не далее как сегодня орудовали мечами и копьями! — заметил он Главному Советнику По Особым Поручениям.

— Так и было… — безмятежно кивнул Эраст.

— И что это значит? — поинтересовался конунг.

— Дом, который императрица велела подарить, нужно было гдето взять, — объяснил ромей, — а сын здешнего хозяина оказался замешан во вчерашнем заговоре. Так что с рассветом его выселили отсюда русичи. Он, правда, сопротивлялся, но это не помогло…

— Так что, любой ваш правитель может кого угодно дома лишить? — спросил Арнвид, глаза которого округлились и сделались похожими на два блюдца.

— Да, — кивнул Эраст, — император властен над жизнью и имуществом подданных. Целиком и полностью. Разве у вас не так?

— Нет, — эриль замотал головой так рьяно, что Йвар даже испугался, что она отвалится, — конунг может приказать убить человека, но если это сделано несправедливо, то все бонды поднимутся против такого правителя! А уж наследственную землю и дом, на ней стоящий, не в силах отобрать у человека никто, даже сами асы!

При упоминании языческих божеств молодой вельможа слегка поморщился и произнес загадочную фразу:

— В чужой монастырь со своим уставом не ходят! — А потом вкрадчиво поинтересовался: — Ну так что, по душе подарок? Что мне сказать императрице?

— По душе, — спокойно ответил Хаук, — передай, что я безмерно благодарен.

— Очень хорошо! — Ромей просиял, довольный успешным исходом дела. — Слуги вас запомнили, так что можете сюда переселяться. Места, я думаю, всем хватит…

— Хватит! — фыркнул Нерейд. — Да если бы мы всей дружиной привезли сюда жен, детей и прочих родственников, и то тесно не было бы!

— …Но если честно, то вряд ли, — несколько растерянно заметил Эраст и продолжил: — кстати, все, что в пределах дома — драгоценности, мебель, и прочее, — тоже принадлежит вам. С управляющим я поговорил, ему уже известно, что в случае пропажи чеголибо его ждет мучительная и медленная смерть.

Так разговаривая, викинги и их провожатый вернулись ко входу, и тут Главный Советник По Особым Поручениям поманил к себе Ивара:

— Позвольте сказать пару слов наедине.

Ивар удивленно оглянулся на соратников. Конунг смотрел равнодушно, в понимающем взгляде Арнвида крылась усмешка, остальные глазели с откровенным любопытством.

— Идииди… — завистливо проворчал Нерейд, ехидно оскаливаясь. — Если он начнет тебя убивать, то мы придем на помощь… Вслед за вельможей Ивар отошел в дальний угол огромных сеней, называющихся здесь прихожей.

— Ее величество императрица, — тихим голосом пробубнил Эраст, — желает видеть вас сегодня после захода солнца для приватной беседы.

— Для чего? — растерялся Ивар.

— Поговорить с тобой хочет. Уразумел, варвар? — доходчиво пояснил ромей, перейдя от витиеватой речи к нормальной.

— Именно со мной?

— Да, — судя по тону, Эраст не одобрял этого приглашения, но не в силах был ничего изменить, — она велела пригласить того из варваров, который молодой и светловолосый. Другого такого в тронном зале не было.

После тех взглядов, какими его вчера одаривала правительница, Ивар был готов к чемулибо подобному. Но все же он не ожидал, что юная цесаревна будет действовать столь откровенно и решительно.

— Э… — чувствуя себя несколько растерянно, выдавил он и, запинаясь, проговорил: — Как я понимаю, отказаться от этого приглашения нельзя?

— Можно, — кивнул Главный Советник По Особым Поручениям, — но тогда ты и твои друзья должны шустро мчаться в порт и удирать со всей возможной скоростью. Я думаю, что вы этого не хотите. Поэтому сегодня после захода солнца будь у входа в этот дом. Я приду за тобой. Все понял?

— Да… — только и оставалось ответить Ивару.

К вечеру зарядил дождь, стало прохладно. Выглянув на улицу, Ивар увидел сплошную стену из льющихся с неба водяных струй. Ощущение было такое, словно с крыши дома напротив низвергался водопад.

Эраст ждал его, сидя в просторных носилках, тащить которые были приставлены целых четыре пары чернокожих рабов. От дождя вельможу защищала крыша, опирающаяся на точеные столбики. Рабам было намного хуже: холодные капли сползали по их агатовой коже, одежда насквозь промокла.

— Залезай сюда, быстрее! — Главный Советник По Особым Поручениям сделал приглашающий жест.

Ивар вздохнул, неловко придерживая меч, взобрался на узкое сиденьие. Рабы, закряхтев, подняли носилки на плечи и неспешным шагом сдвинулись с места. Сандалии их смачно хлюпали по лужам, внизу по мостовой текли целые потоки воды.

Сидеть оказалось довольно удобно, носилки мягко покачивались, создавая странное ощущение, будто плывешь на крошечном корабле.

— Ты, я вижу, не оченьто рад встрече с цесаревной? — спросил Эраст.

— Залезай сюда, быстрее! — Главный Советник По Особым Поручениям сделал приглашающий жест.

Ивар вздохнул, неловко придерживая меч, взобрался на узкое сиденьие. Рабы, закряхтев, подняли носилки на плечи и неспешным шагом сдвинулись с места. Сандалии их смачно хлюпали по лужам, внизу по мостовой текли целые потоки воды.

Сидеть оказалось довольно удобно, носилки мягко покачивались, создавая странное ощущение, будто плывешь на крошечном корабле.

— Ты, я вижу, не оченьто рад встрече с цесаревной? — спросил Эраст. Глубоко посаженные темные глаза его были непроницаемы, угадать, что прячется за ними — презрение, насмешка или просто любопытство, — Ивар не смог.

— Не знаю… — ответил он, с тоской думая о пире, который затеяли викинги в подаренном доме и который сейчас был в самом разгаре. Там льется вино, смеются боевые соратники, Арнвид поет сказание о древних героях… Вот это настоящее веселье для мужчины, а вовсе не беседы с женщинами, пусть они даже правят такими королевствами, которые не снились ни одному конунгу Северных Земель.

— Любой ромей на твоем месте прыгал бы от радости, — слегка раздраженно сказал Главный Советник Но Особым Поручениям, и Ивару в его словах послышалась тщательно скрываемая зависть, — положение фаворита несет огромную выгоду…

— И вовсе я не хочу быть никаким фаворитом, клянусь глазом Балейга! — буркнул Ивар.

— Хочешь, не хочешь, а придется… — вздохнул Эраст. — Но будь осторожен. Для императрицы ты всего лишь игрушка, которую она может себе позволить, пока не замужем.

— А когда замуж?

— Как только нобили между собой договорятся, кто будет ее мужем, — пожал плечами молодой вельможа, — а случится это скоро, ибо невместно незамужней девице править империей. Вот ее дядя и спешил убрать племянницу, пока рядом с ней никто другой на трон не сел!

Ивар ощутил, как у него голова идет кругом. В Северных Землях покушение на жизнь родственника, человека одной с тобой крови, считалось страшным преступлением, здесь же осуждалось не более чем любое другое убийство.

Сквозь пелену дождя смутно проступали силуэты домов, похожих на черные скалы. Сумрак сгущался, но все же Ивар смог разглядеть, что несут их вовсе не к тем воротам, через которые они входили вчера.

— Куда мы направляемся? — спросил он у Эраста.

— Хотел въехать через главные ворота? — ответил вопросом тот. — Увы, те открывают только для императора. А те, через которые вы проследовали вчера, — для важных гостей. Сегодня воспользуемся тайным ходом, который предназначен в основном для шпионов.

— Шпионов?

— Ну да, так у нас называются соглядатаи, — объяснил ромей, — те, кто доносят обо всем, что творится в городе и империи.

Дома по сторонам исчезли, а слева появилась стена, окружающая территорию императорского дворца. Струи дождя сбегали по ней с глухим шорохом. Из бойниц верхних ярусов башен пробивался багровый свет — там дежурила стража.

Стена повернула, и по мерному рокоту, донесшемуся спереди, Ивар понял, что там море. Ноздрей коснулся знакомый соленый запах.

— Дальше придется пешком, — с явным неудовольствием сказал Эраст и чтото крикнул рабам. Те остановились.

Главный Советник По Особым Поручениям ловко выбрался из носилок еще до того, как они коснулись земли. Ивару пришлось долго возиться.

— Скорее, скорее! — торопил его проводник, а когда викинг выскочил под ливень, повелительно махнул рабам.

— Скорее, скорее! — торопил его проводник, а когда викинг выскочил под ливень, повелительно махнул рабам.

Те подняли носилки и, шлепая ногами по грязи, исчезли во мраке.

— Иди за мной, — сказал Эраст, — не отставай. Дождь безжалостно лупил сверху, словно норовя смыть с лица земли Миклагард, а Ивар едва поспевал за провожатым вдоль стены, время от времени для верности протягивая к ней руку. Прикосновение к холодному, шершавому камню успокаивало.

— Так… — Эраст выругался, чтото щелкнуло, а затем заскрежетало, точно камень терся о камень. В стене обозначился проем. — Нам сюда.

Они ступили под своды узкого прохода. Ивару пришлось нагнуться, чтобы не зацепиться макушкой за потолок. Тут было сухо, шаги глухо отдавались в темноте, пахло пылью.

Дверь за ними со скрежетом закрылась. Теперь Ивар не видел дальше собственного носа. Невольно остановился, опасаясь споткнуться или врезаться во чтонибудь.

Эраст долго возился впереди, шуршал чемто, потом чтото глухо стукнуло, и в его руках разгорелся факел. Алое, дергающееся пламя вырвало из мрака серые гладкие стены, ровный пол, уходящий дальше во тьму.

— Следуй за мной! — повелительно изрек ромей.

— Зачем такие сложности? — с неудовольствием спросил Ивар, следуя за проводником. — Не проще ли было пройти обычным путем?

— Никто не должен знать, что ты посещал императрицу, — ответил Эраст, — эфиопы — они все безъязыкие, ничего не расскажут, я не в счет. А если комуто станет известно, что цесаревна завела фаворита, да еще и варвара, то не только ее дядя, все нобили восстанут!

Ивар заморгал, чувствуя, что все глубже увязает в невидимой, но очень липкой паутине. Неужели всем правителям приходится думать о таких вот мелочах, пускаться на хитрости, лишь бы остаться у власти?

Коридор вел вниз, потом свернул. Его перегородила толстая железная решетка, снабженная замком размером с голову собаки. Эраст повертел в нем ключом, и тот беззвучно открылся, словно распахнул пасть.

— Теперь я должен завязать тебе глаза, — сообщил Ивару Главный Советник По Особым Поручениям, — не хмурься, таковы правила…

Лоскут плотной ткани лег на лоб, слегка передавил нос, и если бы Ивар вздумал сейчас заговорить, то слова произносились бы гнусаво, будто при насморке. Передвигался он теперь, уцепившись за горячую и сухую ладонь проводника, а ориентироваться мог лишь по слуху и обонянию.

Они долго шли, поворачивая в разные стороны, потом поднялись по узкой винтовой лестнице, которая металлически громыхала под ногами. Чтото зашуршало, и носа Ивара коснулся сильный цветочный аромат, от которого хотелось чихать.

— Снимешь повязку, когда зазвенит колокольчик, — сказал Эраст, осторожно усаживая викинга в мягкое кресло. — Не раньше!

— А… — Ивар хотел задать вопрос, но не успел. Вокруг уже было тихо. Главный Советник По Особым Поручениям словно испарился.

Мягкий звон прозвучал едва слышно. Ивар одним движением сорвал повязку, подставляя свежему воздуху вспотевшее под плотной тканью лицо.

Он сидел в кресле посреди небольшой комнаты, все стены в которой закрывали толстые ковры, окрашенные в багровые и фиолетовые тона. Напротив имелось еще одно кресло, покрытое пятнистой шкурой, на столе был водружен высокий подсвечник, свечи в котором горели ровно, без копоти. В широкой вазе горкой лежали фрукты, узкогорлому кувшину из золота составляли компанию два кубка.

Все пространство позади стола занимала широкая, застеленная множеством одеял, кровать.

Звонкий смех заставил его обернуться. Откинув рукой цветастый полог (за ним, судя по всему, скрывался проход, через который привели сюда Ивара), глазами цвета летнего неба на викинга смотрела императрица. Диадемы на ее голове не было, и волосы тяжелыми волнами падали на узкие плечи.

Ивар встрепенулся, намереваясь вскочить.

— Сиди, — небрежным движением изящной руки остановила его императрица и улыбнулась, показав мелкие белые зубки, — ты сегодня не на аудиенции, а просто в гостях. Лучше налей мне вина.

Она прошла и села в кресло напротив. В длинном, до пят, платье цесаревна выглядела необыкновенно грациозно. Ивар поднял кувшин, из него с журчанием полилась струйка темной жидкости. Запах от нее исходил сладкий и густой, точно от старого меда, но в то же время совсем другой.

— Ты странный, — сказала она, принимая кубок тонкими белыми пальцами, — как и твои друзья. Совсем не похож на других варваров.

— Это почему? — Ивар отхлебнул из своего кубка и едва удержался от желания выпить все одним глотком.

— Ты не боишься меня. — Зоя вновь улыбнулась. — Я наблюдала многих правителей, могучих вождей и воинов, и всякий из них содрогался при виде императора, ощущая в нем страшную силу империи. Ваш же конунг, правитель диких земель с окраины мира, разговаривал со мной как с равной.

— Откуда ты это знаешь?

— Правитель должен уметь читать в душах людей, — она пожала плечами, — понимать, что они чувствуют, чего хотят, иначе он быстро лишится власти. В случае с вами это было нелегко, но я справилась. Я увидела в вас доблесть и гордость, силу и жестокость.

На красивое личико набежала тень.

— Только русичи похожи на вас, да и то не во всем.

— А кто они такие? — спросил Ивар.

— Наемники из славянских племен, живущих в лесах севера, — ответила цесаревна, — язычники, но зато самые лучшие воины.

— Это мы еще посмотрим, кто лучшие! — Ивар почувствовал себя оскорбленным.

— У вас еще будет возможность показать себя… — загадочно улыбнулась Зоя. — Поведай мне лучше о своей стране, о том, какие люди там живут. Мы никогда не слышали ни о каких Северных Землях, так что мне будет интересно.

Несмотря на мягкость тона, это прозвучало как приказ.

Ивар заговорил — сначала медленно, запинаясь. Потом нужные слова уже сами наворачивались на язык, и ему стало все равно, кому он рассказывает — императрице или простой служанке. Он просто вспоминал о родине, по которой тосковал всем сердцем. О ее прекрасных фьордах, похожих на громадные челюсти, впивающиеся в синее тело моря, о зеленых лесах, подобных которым не встретишь нигде, о прозрачных реках, по которым поднимается лосось…

Он вспоминал и о людях, о бондах и херсирах, которые живут на скудной, но такой любимой земле, о воинах, которые наводят страх от Бретланда до Бьярмии, о женщинах, высоких и золотоволосых, прекраснее которых нет на свете…

— Хотела бы я там побывать, — сказала императрица, небольшим ножиком срезая кожуру с округлого оранжевого плода, похожего на маленькое солнышко. Та стелилась на стол длинной спиралью.

— Нет ничего невозможного, — ответил Ивар. После рассказа он чувствовал себя пустым, будто созревший и надувшийся грибдождевик, на который наступили сапогом.

— Есть, — девушка покачала головой, — даже для правителей. Увы, император должен большей частью делать не то, что хочет, а то, что от него ждут.

Ивару эта мысль показалась удивительной.

Негромко, но совершенно безжалостно прозвенел колокольчик. На личике цесаревны отразилось неудовольствие.

— Увы, тебе пора, — со вздохом сказала она, — завязывай глаза.

Ивар не решился ослушаться. Полоса плотной ткани опять легла на лицо, скрыв окружающий мир. Чтото легонько коснулось руки, затем прошуршали шаги, легкие, почти неслышные.

Он остался один.

Вскоре шаги зазвучали опять, но они были уже другие, гораздо тяжелее.

— Пойдем, — проскрипел над самым ухом голос Эраста, — и побыстрее, пока сюда не явились служанки…

Пиво в кружке было темное и густое, точно вода с торфяного болота, с толстой шапкой белой пены сверху. На нее можно было положить мелкую монетку, и та некоторое время осталась бы лежать, не проваливаясь.

По вкусу же напиток оказался лучшим из всего, что викинги пробовали в Миклагарде.

Отыскал эту таверну неугомонный Нерейд, успевший в первый же день обойти чуть ли не все питейные заведения в окрестностях подаренного конунгу дома. Появился он утром, еле держась на ногах, с парой свежих синяков на лице. Спал до вечера, но зато потом выдал исчерпывающую характеристику всем тавернам, которые посетил во время гулянки: там хозяин сволочь, зато вино ничего, в другом месте служанки — шлюшки, но вино разбавляют, а вот там, — рыжий викинг мечтательно закатил глаза и прищелкнул языком, — отличное пиво…

Сначала ему не поверили, и, как оказалось, зря. И теперь каждое утро дружинники, ночевавшие в доме (а не меньше двух десятков их всегда оставалось на драккаре), ходили сюда опрокинуть кружечку.

В это утро Ивару пить не хотелось. Деревянная кружка с толстыми стенками, лоснящимися от долгого употребления, стояла перед ним почти полная, и даже пена на поверхности оставалась нетронутой.

— Что ты такой мрачный? — спросил конунг, отирая с верхней губы белые пивные усы.

— Не нравится мне благосклонность императрицы, — Ивар растерянно посмотрел в ледянистоголубые глаза Хаука, — еще немного, и она меня в постель завалит…

С момента первого визита он побывал во дворце еще дважды, и каждый раз разговоры становились все откровеннее, а намерения цесаревны — прозрачней.

— И что такого? — Конунг осклабился. — Любойдругой мужчина на твоем месте был бы счастлив.

— Да, но не я, — отрезал Ивар, — я не собираюсь становиться игрушкой в чьихто руках, пусть даже это ручки императрицы. Ведь мы, варвары, для них даже не люди, а так, умные скоты, которых можно использовать для разных нужд. В том числе и для удовлетворения похоти.

— Я понимаю тебя, — очень медленно ответил конунг, — но, по большому счету, все женщины считают мужчин разновидностью умного скота, к чему мы даем много оснований…

— А еще, кстати, она сказала, — Ивар задумался, вспоминая, — что правитель должен большей частью делать не то, что хочет, а то, что от него ждут. Я все хотел у тебя спросить, так ли это?

— Врать не буду — да, — ответил конунг, — я должен вести корабль, обеспечивать победу в бою, делить добычу — этого вы все ждете. И если я вздумаю превратить вас в торговцев или стану скуп, что тогда случится? Правильно — смена конунга.

Но, — тут Хаук выдержал паузу, — чем больше правитель, тем обширнее ожидания, с ним связанные, так что у меня свободы больше, чем у родового конунга какогонибудь Агдира, и тем более больше, чем у императора. Понял?

— Понял… — закивал Ивар.

— Чтото вы все о ерунде какойто болтаете! — встрял в разговор Нерейд. — Я вот, например, вчера на рынок ходил, и там новую байку про нас травили!

Слухи о случившейся в тронном зале бойне уже на следующий день неведомым образом просочились сквозь стены дворца и поползли по городу, обрастая самыми невероятными лодробностями.

— Что на этот раз? — полюбопытствовал Ивар, который уже слышал про то, как на помощь императрице подоспели явившиеся из стены рогатые великаны, и о том, что с неба спустились ангелы с огненными мечами.

— Очень занимательно! — Нерейд оскалился, напомнив огромного, довольного жизнью лиса. — Нас было трое, а воинов, противостоящих нам, — пять десятков. И мы их покрошили без единой раны. Каждого разрубали пополам. Лавочник, который рассказывал это, клялся, что его сестра, служанка во дворце, сама все видела.

— Скорее всего, она отмывала от крови пол… — фыркнул Ивар. — Чтото, когда мы дрались, я никаких служанок рядом не видел…

— Это не значит, будто их там не было поблизости! — глубокомысленно возразил молчавший до сих пор эриль.

Дверь таверны хлопнула, впуская высокую, закутанную в плащ фигуру.

— А, вот вы где!… — заговорила она голосом Эраста. — Тот хмурый здоровила так и сказал: пошли пиво пить.

Кари сегодня выпало остаться в доме, и он как мог принимал гостей.

— Хмурый здоровила?! — рассвирепел Нерейд. — Это ж надо так оскорбить нашего маленького, славного берсерка!

Эраст недоуменно захлопал глазами. Рыжий викинг недолюбливал Главного Советника По Особым Поручениям и все время над ним подшучивал.

— Присаживайся, — радушно пригласил конунг, — отведай с нами пива!

— Я эту ослиную мочу пить не буду, — скривился Эраст, — лучше вина закажу!

Ивар краем глаза заметил, как окаменело лицо Арнвида, Нерейд судорожно кашлянул, лишь Хаук остался невозмутим. Похоже, ромей просто не понимал, что любой из них может запросто убить его за подобное оскорбление.

— Тогда выкладывай, зачем пришел, и убирайся! — проговорил конунг неспешно, делая еще глоток из кружки.

— Приближаются Игры! — усевшись за стол, сказал Эраст таким тоном, как будто эти слова все объясняли.

— И что? — спросил Нерейд, недоуменно нахмурившись.

— Это состязания, — ромей слегка поморщился, — на которых лучшие из воинов Константинополя сражаются между собой, чтобы выявить победителя!

— А… — обрадовался Арнвид. — Ты хочешь принять участие, но не умеешь владеть оружием?! Ничего, Эйрик тебе покажет, с какого конца за меч браться и куда его совать!

— Нет, — покачал головой Главный Советник По Особым Поручениям, — я знаю свои скромные возможности в военном деле, и еще мне известно, как деретесь вы! Я не видел этого, но мог оценить результат. Впятером и без доспехов перерезать почти два десятка воинов охраны императрицы! Боюсь, что и для русичей это стало бы сложной задачей!

— То есть ты нам предлагаешь сражаться для развлечения? — уточнил Хаук, а Ивар тотчас вспомнил турниры при дворе короля Артура, увиденные им когдато в Бретланде — красивое, но бессмысленное и глупое зрелище.

— Ради славы и ради денег! — ответил Эраст. — И не всем из вас, а только одному. Самому лучшему, чтобы уж вам не пришлось скрещивать клинки друг с другом. Победитель прославляется на всю империю и получает хорошую награду! Двадцать сотен золотых монет!

— Слава — хорошая вещь, — усмехнулся Арнвид, — и золото тоже. Но оно не нужно мертвому.

— На Играх сражаются не до смерти, — сказал ромей, — лишь до того момента, когда один из противников не сможет биться. Конечно, несчастные случаи бывают. Но нечасто. И знайте, — тут голос его стал вкрадчивым, — что последние пятнадцать лет Игры непременно выигрывал ктонибудь из русичей. Неужели вы не хотите доказать, что вы лучше?

Нерейд засопел, лицо Арнвида побагровело.

— Мы лучше, и это даже доказывать не надо! — отрезал Хаук.

— Тогда чего же вам бояться? — Эраст хитро улыбнулся. — Кроме того, есть еще возможность заработать в тотализаторе такие громадные деньги, что рядом с ними сам приз покажется крошечным!

— Где заработать? — переспросил Ивар.

Главный Советник По Особым Поручениям вздохнул. По всему было видно, что беспросветная тупость собеседников его изрядно утомила. Но что взять с варваров?

— На каждого из бойцов, заявленных для участия в Играх, принимаются ставки… — устало объяснил он. — Если ты ставишь на фаворита, ну на того, у кого много шансов выиграть, то ставка невелика. И, вложив одну золотую монету, ты в случае его победы получишь всего две. Но когда боец никому не известен, то ставка может быть один к тридцати или даже один к сорока. Так что…

— Все ясно, — прервал суетливого собеседника конунг, — ты хочешь на нас нажиться.

— Да! — честно признался Эраст. — Лишние деньги мне не помешают. Но никто не запрещает и вам поставить на себя.

— Вот именно, никто, — сжал кулаки Нерейд, — и мы ведь должны показать этим грязным русичам, кто тут лучший!

— Хорошо… — после небольшой паузы проговорил Хаук и спросил: — Как там положено биться?

— Пешим, с одним или двумя клинками любого вида. Допускается щит, запрещено метательное и древковое оружие, — сообщил ромей. — Назовите мне только имя вашего поединщика. Я сам все устрою и даже внесу залог.

— Что за залог? — полюбопытствовал Арнвид.

— Он вносится за любого бойца и поступает в казну, если тот оказался недостаточно умел. Без него любой дурак поспешил бы вылезти на арену, размахивая мечом.

— Мы выставим бойца, — сказал конунг, — и им должен стать ты, Ивар.

Ивар ощутил, как сердце на мгновение замерло, а потом запрыгало, словно взбесившийся скакун. В горле пересохло, а мысли спутались.

— Я? — спросил он. — Почему? Я же не самый лучший!

— Один из лучших, — поправил его Хаук и, помедлив, добавил: — Мне в Играх участвовать нельзя, я все же правитель. Берсерков я туда не пущу, из них никто не способен отличить настоящую схватку от потешной. Войдет Сигфред в раж и загрызет врага зубами, так что, его победителем объявят? Сильно сомневаюсь.

Эраст кивнул, показывая, что согласен с конунгом.

— Кто еще? — продолжал рассуждать тот. — Эйрик уже стар, а там придется провести несколько боев за день. Нерейд хорош, но уж слишком склонен к подлостям и уловкам, которые годятся в настоящей схватке, но тут не пройдут. Остаешься ты. Кроме всего прочего, мы все знаем про твою удачу.

Остаешься ты. Кроме всего прочего, мы все знаем про твою удачу.

— Все верно… — проворчал Ивар. Ему совершенно не хотелось ввязываться в это дело, но повода достойно отказаться не находилось. — Ладно, я согласен… Когда хоть Игрыто?

— Через две недели… — Эраст потер ладони, будто торговец на рынке. — Ну я побежал вносить залог!

— Беги!… — мрачно изрек ему вслед Нерейд, когда за Главным Советником По Особым Поручениям захлопнулась дверь таверны. — Прирезать тебя при следующей встрече, что ли?

— Успокойся, ради Тунда! — сердито оборвал его Арнвид. — А ты, Ивар, больше не пей пива! Придется две недели без него обходиться!

— Это еще почему?!

— Тебе предстоит бой, в котором ты будешь отстаивать честь всей нашей дружины, да что там, — эриль махнул рукой, — всех Северных Земель! И я не допущу, чтобы какаянибудь мелочь вроде трясущихся рук или сбитого дыхания тебе помешала! Будешь пить только воду и упражняться с оружием от рассвета до заката!

— Хорошая мысль, — согласился конунг, и в его словах самый искушенный слушатель не уловил бы и тени насмешки. — Так что это приказ!

Ивар тяжело вздохнул.

— Какое счастье, что для Игр выбрали не меня! — Нерейд ехидно ухмыльнулся и принялся пить пиво, нарочито громко причмокивая.

Глава 9

БЕГСТВО ПОБЕДИТЕЛЯ

— …То есть как не пойдешь? — На узком лице Эраста появилось такое изумление, точно изо рта его собеседника вдруг полезли яркозеленые жабы. — Не понял.

— Не пойду! — ответил Ивар, тщательно скрывая беспокойство. Они беседовали во внутреннем дворике дома, подаренного Хауку. Это замкнутое пространство викинги превратили в площадку для упражнений с оружием. Ивар держал в руке меч, по его обнаженному телу струился пот. Только что закончилась схватка, во время которой Эйрик — чуть ли не вдвое его старше — гонял молодого соратника словно ас черепаху. — Передай ее величеству императрице, что наши боги не велят мужчине даже разговаривать с женщиной раньше, чем за десять дней до боя!

Неподалеку ухмылялся Арнвид, подсказавший столь хитроумный способ хоть на время избавиться от настойчивого внимания цесаревны.

— Что за дурацкий обычай! — Ромей даже не пытался скрыть досаду. — Ты понимаешь, чем это тебе грозит?

— Понимаю… — ответил Ивар, ощущая, как свежий ветер холодит кожу. — Но установления богов святы. Вот ты, например, стал бы нарушать заповеди своего Христа?

— Ну не знаю… — буркнул Главный Советник По Особым Поручениям, явно смутившись. — Ты пойми, я даже сообщать такое ей побоюсь. Как бы за это моей шее не пришлось познакомиться с топором палача.

— Ничего, — утешил Эраста подошедший Нерейд, — если твоя судьба в том, чтобы умереть под топором, прими ее достойно. Падешь от оружия какникак. Глядишь, Триди и сыщет тебе место в Вальхалле… Не самое лучшее, конечно, но все же!

— Не собираюсь я в ваш языческий рай! — Ромей поспешно перекрестился. — Уж лучше наш христианский ад! Те же демоны, только на своем месте, клянусь Святой Троицей!

Бормоча чтото под нос о строптивых варварах, Главный Советник По Особым Поручениям удалился. Нерейд с нехорошей улыбкой посмотрел ему вслед, а потом повернулся к Ивару.

— Ладно, — сказал он сурово, — хватит тебе прохлаждаться! Теперь сразишься со мной!

— Может, не надо? — уныло отнекивался Ивар.

— Я же сегодня и с Кари, и с Эйриком бился…

— Надо! — Нерейд обнажил клинок. — Если ты на этих самых Играх проиграешь комунибудь, опозоришь нас, то мы тебя сами в жертву Тору принесем! Как там говорил конунг Хрольв Жердинка: тяжело в бою, легко в Асгарде! Давай становись!

Ивар вздохнул и поднял меч. О том, чтобы Игры наступили поскорее, он готов был молить всех богов сразу.

Желтый песок арены слепил глаза. Овальное пространство между склонами трибун, на которых расположились многие тысячи зрителей, походило на маленький кусочек пустыни.

Тучи, скрывавшие небо над Миклагардом много дней, сегодня словно специально для Игр разошлись, и над громадной чашей цирка в чистой лазури купалось нежаркое осеннее солнце.

— Дай нам сил, Владыка Ратей! — сказал Ивар, невольно ежась, хотя вовсе не было холодно. В компании Хаука и Арнвида он стоял в узком проходе, ведущем на арену, и ждал своего часа.

Открывались Игры бегами конных упряжек. Мимо викингов проводили попарно запряженных коней. Животные волокли за собой изящные повозки, совсем непохожие на привычные для северян телеги. Легкие и ажурные, они казались такими хрупкими, что даже ветер мог их развалить.

Кони были вычищены, под блестящими шкурами, белыми, вороными, переливались тугие мускулы, вились тщательно заплетенные гривы и хвосты, в которых красовались ленты, колокольчики и даже драгоценности.

По арене бродил жрец Христа в красивой блестящей одежде и странной шапке, похожей на огромную почку. Он размахивал небольшой жаровней на цепочке, из которой источался приятно пахнущий дым, поливал песок водой из баклажки и бормотал чтото неразборчивое.

— Чего это он делает? — спросил Ивар у Арнвида.

— Призывает благословение богов, — ответил эриль тоном знатока, — точнее, бога. Все время забываю, что он у них один!

— А у нас — Один! — откликнулся Хаук, и викинги дружно рассмеялись.

После того как вода в баклажке иссякла, жрец Христа торжественно удалился. Упряжки, которых оказалось почти два десятка, выстроились в линию: от одного из двух столбов, делящих арену по ширине пополам, и до самого нижнего яруса трибун.

На них сегодня собрался весь Миклагард: нищие с рыночных улиц, шлюхи из портовых заведений, ремесленники, купцы и даже богатейшие нобили империи. Только страсть к зрелищам могла собрать горожан в одном месте.

Чтото крикнул императорский глашатай, наряженный в одежды цвета спелой вишни, хлопнули разом два десятка бичей, и более чем полторы сотни копыт начали месить желтый песок арены. Почти сразу поднялась пыль. Чтобы прибить ее, воды из баклажки жреца Христа оказалось маловато.

Ссохшееся крошево взвилось в воздух и скрыло от викингов все зрелище. Из желтосерого марева слышались скрип, ржание, истошные вопли, мимо пролетали темные силуэты повозок. Их отчаянно заносило на поворотах.

Время от времени раздавался треск, когда та или иная повозка врезалась в стену. Толпа на трибунах ревела все громче, и вскоре громоподобный вой перекрыл все остальные звуки.

Ивар ощутил, как болит голова.

Чтото грохнуло рядом, из чада арены в проход вкатилось колесо с тонкими, изящными ступицами. Сделав несколько поворотов, оно с легким стуком упало под ноги Хауку. На светлокоричневом ободе виднелись бурые пятна.

— Да, комуто не повезло… — сказал конунг отстраненно.

Зрители страшно взревели — с противоположного конца арены сквозь их крики донесся исполненный ликования рык.

Зрители страшно взревели — с противоположного конца арены сквозь их крики донесся исполненный ликования рык.

— Похоже, победитель выявлен, — предположил Арнвид.

Подтверждая его догадку, из оседающего облака пыли стали по одной появляться повозки. Возницы все до одного были грязны, крупы и ноги коней сплошь покрывали бурые разводы.

Последним проехал победитель — невысокий чернявый человечек с совершенно обезумевшим взглядом и криво сидящим на голове лавровым венком. В упряжке его шли два гнедых иноходца, настолько красивых, что даже Слейпнир ощутил бы себя рядом с ними уродом.

— Теперь наша очередь, — поговорил Хаук негромко, и Ивар внезапно ощутил, насколько тяжела его кольчуга. По мышцам прокатилась мгновенная судорога.

Но пришлось еще ждать, пока с арены утащат обломки разбившихся повозок, лошадиные и человеческие тела. Некоторые из неудачников остались живы, один, когда его проносили мимо викингов, надрывно стонал.

— Надо же, — промолвил Арнвид удивленно, — на что только люди не идут ради славы…

— Не забудь, что у тебя первая схватка! — напомнил Хаук.

Ивар кивнул: Он прекрасно усвоил все, что объяснил ему вчера вечером Эраст. Три схватки нужно выиграть, чтобы оказаться одним из тех двоих, кто будет сражаться за главный приз. Хитрый чиновник подстроил все так, что только в последней схватке Ивар имел шанс сойтись с лучшим из бойцов русичей, непобедимым Бузиславом.

Ивар надел шлем, Арнвид протянул ему щит.

— Пусть пребудет с тобой сила Тюра! — сказал он и стремительным движением нарисовал в воздухе руну, посвященную богу воинов.

Зрители на трибунах смолкли, и эта внезапная тишина ударила по ушам сильнее, чем любой грохот.

В центр арены, где желтый песок должен был вскоре обагриться кровью бойцов, выбрался императорский глашатай. Голос его звучал так сильно, что легко достигал даже верхних ярусов.

— С левой стороны арены, — возопил глашатай, — воин из неведомого Трандхейма, Ивар по прозвищу Ловкач!!!

— Давай! — сказал Хаук и хлопнул Ивара по плечу. Арнвид просто улыбнулся…

Ивар шагал к центру арены, под ногами скрипел песок, а трибуны сейчас казались ему медленно вращающейся серой воронкой, все лица на них слились в одно — белое и расплывчатое.

Идти почемуто было очень тяжело, тысячи взглядов будто пригибали к земле.

— С правой стороны арены, — подал голос глашатай, в словах его отчетливо проскальзывали интонации рыночного зазывалы, расхваливающего товар, — непобедимый воин из далекой Африки, прозванный Львиная Пятка!!!

Ивар нашел силы слегка удивиться странному имени.

Зрители зашумели. Из солнечной желтизны, льющейся сверху, возникла темная высокая фигура. Она все приближалась, и вскоре Ивар смог разглядеть противника: могучие плечи, странный панцирь из костяных пластин, совершенно черное, словно вымазанное дегтем, лицо под плоским шлемом, украшенным длинными белыми перьями.

Щит у Львиной Пятки оказался вытянутый, точно лист ивы, а меч — очень широкий и длинный, но без гарды. Глаза цвета дубовой коры решительно блестели.

Остановившимся взглядом Ивар наблюдал, как темнокожий воин чтото вскрикнул и мягко шагнул к нему, поднимая клинок. И только после этого викинга кольнула полная ледяного озноба мысль, что схватка уже началась.

Нестерпимо сверкающий на солнце меч рушился сверху.

Нестерпимо сверкающий на солнце меч рушился сверху.

К счастью, тренированное тело начало действовать само, безо всякого приказа со стороны хозяина. Оно вздернуло левую руку со щитом, принимая на него удар, а затем рванулось вперед, выбрасывая клинок.

Щит затрещал, рука слегка занемела под сильным ударом. Острое лезвие, по которому ползали теплые оранжевые блики, неправдоподобно легко вонзилось в ничем не прикрытое темное горло.

Ивар выдернул клинок и отступил на шаг.

Кровь ударила яркоалой веселой струей. Непобедимый воин зашатался, глаза его погасли. Тяжелое тело почти беззвучно повалилось на песок. Громыхнули доспехи, не сумевшие защитить владельца.

Ивар облизал пересохшие губы и только в этот момент сообразил, что вокруг вновь стало тихо. Зрители, потрясенные стремительной и кровавой развязкой поединка, онемели. На многих лицах застыло удивление, кое у кого зародилась мысль о том, что их обманули…

Слишком уж быстро и легко все закончилось.

— Схватку выиграл Ивар Ловкач!!! — вскричал глашатай. В голосе его чувствовалась растерянность.

Ивар вложил меч в ножны и зашагал назад, к проходу между трибун. Все время, пока он шел, зрители молчали, и, лишь когда арена опустела, до викингов донеслась волна криков, хлопков и свиста.

— Здорово ты его, — сказал Хаук невозмутимо. — Но слишком долго возился!

Ивар вытаращился на конунга.

— Надо было не давать ему бить, — пояснил тот, — а сразу атаковать.

— Ладно, пойдем, — проговорил Арнвид, — тебе нужно отдохнуть. Как я понимаю, до следующей схватки еще полно времени.

— Да я не устал… — заупрямился Ивар, стаскивая с головы шлем. — Лучше посмотрю на будущих противников!

Мимо как раз прошагал воин, направлявшийся к арене. На викингов глянул с ненавистью, как на заклятых врагов.

— За тебя это сделаю я, — отрезал Хаук. — А ты иди. Чего тут околачиваться?

Когда Ивар вновь очутился на арене, то солнце значительно переместилось и щедро поливало прозрачным, расплавленным золотом восточную половину цирка. Часть трибун на западе оказалась в тени.

— Ну кто сейчас? — спросил он вполголоса, глядя, как по проходу уносят потерпевшего поражение поединщика. Шлем на голове смуглокожего воина был расплющен ударом неимоверной силы, изпод железного конуса сочилась кровь. С носилок безвольно свешивалась рука, на которой слабо пошевеливались пальцы, свидетельствуя о том, что бедолага жив.

— Какойто тип из дворцовой стражи, — тихо ответил Хаук, — он бился сразу после тебя. Силы в нем много, а вот ума совсем нет. Помни об этом!

— А этого кто отдубасил? — Эриль кивнул в ту сторону, куда утащили носилки.

— Тот самый Бузислав, — вздохнул конунг, — и сделал он это очень умело. Впрочем, думать о нем еще рано.

Глашатай, слегка охрипший от беспрерывных воплей, объявил выход Ивара. Имени противника викинг не расслышал. Оно потонуло в восторженном реве зрителей, которые не забыли первую схватку.

Песок на арене не сверкал, как утром, он был истоптан и изрыт, будто здесь веселились нализавшиеся пива свиньи; коегде виднелись неопрятные бурые пятна. Ивар даже разглядел белеющие в одном из них кусочки выбитых зубов.

Трибун в этот раз он вообще словно не замечал и поэтому смог оценить противника издали.

Тот оказался исключительно мясист — такому гостю обрадовались бы в тех землях, где едят человечину. Кольчуга готова была лопнуть на могучих ручищах, похожих на окорока, а голова выглядела до смешного маленькой на толстой, точно бочка, шее.

Двигался его противник с ленивой грацией огромного хищника, а мечом, небрежно зажатым в широкой, будто доска, ладони, вполне мог глушить драконов. Да, конунг не соврал — воин городской стражи был силен, да вот только в бою все решает не только сила.

Первый удар, который свалил бы крепостную башню, попадись она на пути, Ивар пропустил, пригнувшись. Потревоженный огромным лезвием воздух слегка шевельнул волосы на затылке.

Но собственный торопливый выпад пропал втуне. Здоровяк ловко подставил под него щит, похожий на обтянутую кожей, выкрашенную в синий цвет дверь. Меч обиженно скрипнул, завязнув в толстых досках.

Об атаках Ивару тут же пришлось забыть. Противник обрушил на него град ударов — сколь сильных, столь и стремительных. Викинг уходил, уворачивался, отводил клинок врага собственным. Один раз подставил щит и тут же пожалел об этом — боль стегнула до самого плеча.

Силы в воине городской стражи оказалось на пятерых, а что такое усталость, он, похоже, вообще не знал.

С трибун свистели и улюлюкали, поддерживая своего бойца. Наверняка чужакусеверянину кричали чтонибудь обидное, но Ивар не слышал криков. Ему было не до того.

Он терпел боль и ждал своего шанса.

И тот вскоре представился. После могучего замаха ромей в очередной раз промахнулся. Тяжелый клинок слегка развернул его, и Ивар со всей стремительностью атакующей змеи ударил, целясь в открывшийся бок.

Меч, некогда выкованный под землей мастерами сидхе, не подвел хозяина. Толстые стальные кольца слабо хрустнули, будучи не в силах остановить острый металл, и он вонзился в мягкую человеческую плоть.

Ивар пригнулся, уклонившись от удара в голову, и тут же отскочил, разрывая дистанцию. Его противник слегка пошатнулся, лицо его побледнело. Рана не была смертельной, но причиняла боль, и медленно с вытекающей кровью из могучего тела уходили силы.

— Прекрати, — сказал Ивар, отмечая учащенное дыхание соперника, пот, стекающий по коже, — сдавайся. А то скоро начнешь слабеть, и тогда я наверняка тебя убью. Ты ведь слышал о побоище во дворце и теперь догадываешься, что у тебя нет шансов.

Трибуны неистовствовали. Зрители, не понимающие, что происходит, орали и улюлюкали.

Огромный воин зарычал, точно дикий зверь, зло и отчаянно. В глазах его светился гнев, но гнев бессильный. Широкий меч с шорохом упал на песок, туда же брякнулся и щит.

— Хорошо!… — кивнул Ивари, сгорбившись, побрел назад, к своим. От раздавшегося со всех сторон крика он чуть не оглох.

Когда до трибун оставалось меньше десятка шагов, чтото мягко тюкнуло его по шлему. Ивар поднял голову и получил огрызком яблока прямо в глаз. От неожиданности он вздрогнул и невольно прикрылся щитом.

Как оказалось, не зря. Зрители, которым не понравился исход поединка, швыряли вниз все, что попадалось под руку. О щит колотились обглоданные кости, огрызки и даже тухлые яйца, явно не случайно принесенные на Игры.

— Они что, свихнулись, во имя Одина? — спросил Ивар, укрываясь за надежными стенами прохода.

— Иначе и не скажешь! — ответил Арнвид, подавая ему кувшин с водой. — Больно уж ловко ты уломал этого типа сдаться. Все выглядело так, как будто было подстроено заранее.

— Больно уж ловко ты уломал этого типа сдаться. Все выглядело так, как будто было подстроено заранее. Вот они и решили, что их облапошили.

— А что ты ему шептал? — поинтересовался конунг, дождавшись, пока его дружинник утолит жажду.

— Я его ранил, — ответил Ивар, вытирая повисшие на подбородке холодные капли, — и пообещал, что если он не сдастся, то убью!

— Добрый ты, — вздохнул эриль, — прямо как я! Гляжу на тебя, и сердце радуется!

— Ладно вам болтать, — оборвал обоих Хаук, — иди, Ивар, отдыхай, а я на следующую схватку погляжу.

И снова Ивар оказался на арене, которая стала почти столь же привычной, как палуба драккара. Давала знать о себе усталость. Кольчуга потяжелела, а меч, в обычное время легкий и послушный, стал и вовсе неподъемным.

Вместе с усталостью его охватило странное опустошение: мысли исчезли, оставив гулкое безмолвие, и он дрался в этой пустоте, не думая ни о чем, не испытывая никаких чувств. Ему было даже все равно, выиграет он или проиграет. Хотелось одного — быстрее все закончить.

Соперником на этот раз был богатый ромей, на чьем панцире красовалось больше золота и драгоценных камней, чем в сокровищнице иного херсира. Необычно светлые для этих мест глаза смотрели сквозь прорези шлема, похожего на рыцарский, надменно и презрительно.

Но это выражение испарилось из них после первой же сшибки. Ромей оказался умелым бойцом. Он был силен и проворен, но вряд ли ему когдалибо доводилось понастоящему биться за собственную жизнь. Именно эта разница определила результат.

Ивар закончил схватку жестоким ударом, разрубив противнику голень. Пока ромея уносили с арены, викинг думал о том, что не скоро воин в щегольском панцире сможет ходить, и уж тем более — сражаться.

После этого боя победителю уже не позволили уйти под трибуны. Арнвид лишь обтер ему лицо влажной тряпкой и дал напиться.

— Сейчас решится, с кем ты сойдешься в последней схватке. — сказал Хаук. — Вон тот здоровяк, который шагает с другого конца арены, это и есть Бузислав.

Ивар присмотрелся к противнику. Знаменитый русич был не так могуч, как побежденный викингом стражник, но любого опытного бойца его вид заставил бы насторожиться. Каждое его движение было грациозным, будто у танцора, а ступал он по песку так мягко, словно весил не больше, чем кошка.

— Опасайся ударов с любого направления, — наставлял конунг, глядя за тем, как Бузислав легко, точно играючи, ускользает от ударов соперника, — он использует множество обманных финтов. Не забывай следить за ногами… Оп, вот и все!

Выбитый ловким выпадом клинок сверкнул, будто вобрав в себя свет нависшего над краем трибун солнца, и вонзился в песок, войдя в него почти на треть. Невысокий, широкоплечий воин с падающей на плечи гривой черных волос, который только что неистово метался по арене, замер, растерянно разведя руки…

Похоже, он так и не понял, как лишился оружия.

Трибуны сотрясал ликующий вой.

— Вот так! — прокомментировал Арнвид. — Зазевался, и все!

Черноволосый покидал арену, низко опустив голову. Он проиграл, хотя и не получил ни единой царапины. Но от этого ему, должно быть, было еще горше.

— Они любят этого парня, — приговаривал Хаук, помогая Ивару надеть шлем, — никто не ждет, чтобы победил ты. Никто этого не хочет, разве только те сумасшедшие, что поставили на тебя!

— Помни о том, что среди них и мы! — серьезно сказал Арнвид.

— И сражаешься ты не только за себя, но и за всех нас, за дружину!

А на арене уже надрывался глашатай. Горло ему, похоже, подлечили, и из голоса пропала хрипотца.

— В решающей схватке Игр, — вещал он так истошно, что, наверно, по всему городу вороны каркали от страха, — сойдутся… Ивар Ловкач из Трандхейма!!!

Викинг вступил на песок, который выглядел уже не желтым, а серым, под оглушительный свист. Хаук оказался прав. Его здесь очень даже не любили.

Гдето в сердце родилась холодная, чистая ярость.

— …И… — глашатай сделал паузу, — победитель игр последних пяти лет, русич Бузислав!!!

Свист сменился восторженным ревом.

Ивар уставился на противника: русая борода, серые глаза под коническим шлемом, спокойное лицо — и не находил никаких причин для неприязни. Но ярость швырнула викинга в первую, отчаянную атаку…

Которая с треском провалилась. Изпод нацеленного в шею удара Ивар выскользнул только чудом. Лезвие русича чуть чиркнуло по коже, оставив на ней тоненький порез.

Раздраженного гудения трибун соперники не заметили. Они были слишком заняты.

Ивару никогда не приходилось сражаться в таком темпе. Удары русича были столь же быстры и сильны, как оплеухи, раздаваемые медвежьей лапой. Лязг стоял почти беспрерывный, щит трещал, грозя развалиться.

Весь бой словно распался на ряд не связанных друг с другом ощущений: блестящий клинок падает сверху, острая боль в выворачиваемом запястье, нога оскальзывается на песке, собственный меч со скрежетом едет по доскам щита Бузислава…

Хаук наблюдал за боем со странной, почти отцовской гордостью. Пять лет назад, когда он, повинуясь мимолетному капризу, спас от смерти молодого батрака по имени Ивар, тот не умел ездить на лошади и не представлял, как браться за оружие.

Прозвище Ловкач было дано новоявленному викингу больше в насмешку.

А теперь он, уже опытный воин и довольно зажиточный бонд из Гаулардаля, дерется за честь дружины и всех Северных Земель не гденибудь, а в самом Миклагарде, городе почти сказочном!

Ивар не отдавал себе отчета в том, сколько они сражаются. Он бил и отражал удары, снова кромсал воздух лезвием, пытался обмануть соперника. Иссеченный щит он давно отбросил, как и Бузислав, и рубился, держа меч двумя руками. Кольчуга, как казалось, начала ржаветь от пропитавшего ее пота, ноги дрожали…

И противника почемуто было видно очень плохо.

— Стойте!!! Стойте, во имя Господа!!! — вторгся в сознание чейто сильный голос. Ивар отразил очередной удар и замер, гадая, не послышалось ли ему.

Напротив застыл Бузислав, настороженный, будто лесной зверь. Лицо его было изнуренным, в глазах блестело удивление.

— Стойте!!! — Сквозь гул крови в ушах вновь пробился голос, и теперь Ивар уже не сомневался, что принадлежит он императорскому глашатаю. — Приказ цесаревны императрицы!!!

Ивар сделал шаг назад — и едва не упал, зацепившись за небольшую кочку. Напряженные мышцы по всему телу гудели, точно тетива на натянутом луке, и готовы были лопнуть.

— Прекратить поединок!… — Глашатай появился рядом, отчаянно размахивая руками.

Ивар видел только очертания его фигуры, но никак не мог разглядеть лица. Сморгнул и только после этого понял, что виной всему не только усталость. Солнце давно закатилось за одну из трибун, и на арене сгущался сумрак.

Солнце давно закатилось за одну из трибун, и на арене сгущался сумрак. Небо из голубого стало темнолиловым.

— То есть как — прекратить? — прохрипел Бузислав и сплюнул на песок.

— А вот так… — сказал глашатай негромко, и до Ивара донеслось недовольное ворчание трибун. Обитатели Миклагарда жаждали досмотреть бой до конца. — Объявить ничью и приз поделить пополам. Великое счастье наблюдать столь выдающийся поединок, но лишаться одного из искусных бойцов, равно дорогих сердцу императрицы, было бы неразумно. Да и темнеет уже, скоро ничего не будет видно.

И, повернувшись к толпе, глашатай принялся объявлять волю правительницы трибунам. Те в ответ раздраженно загудели — словно обозленные пчелы вырвались из многих сотен ульев.

— А ты оказался крепок, — русич улыбнулся одними губами, — я запомню этот бой…

Ивар молча отсалютовал противнику мечом. Сил чтото ответить не было. Развернувшись, он побрел к узкому проходу между трибунами. Земля под ногами пошатывалась, как палуба во время шторма, и все вокруг плыло, подергиваясь белесым, полупрозрачным туманом…

— Эк его укачалото!… — донесся откудато издалека знакомый, полный тревоги голос. Сильные руки подхватили Ивара за плечи, он смутно ощущал, как с него сняли шлем, вытащили из закаменевших пальцев меч.

Еще недавно стремительно двигавшийся по арене, Ивар сейчас оказался не в состоянии пошевелить и пальцем. Лишь когда ему плеснули в лицо холодной водой, он слегка очнулся.

— Что… — с трудом разлепив рот, выдавил он, тыльной стороной ладони утирая мокрые губы, — дальше?

— А дальше мы пойдем отсюда, — отозвался тот же голос, и теперь Ивар его узнал — это был Арнвид.

Перед глазами полыхнула белым нарисованная прямо в воздухе руна, по телу, от макушки до пяток, пробежала легкая щекотка, и в тот же момент Ивар ощутил неожиданный прилив сил.

Мир вокруг обрел устойчивость, зрение прояснилось.

— Вот такто лучше… — И эриль довольно потер руки.

— Пошли, — приказал конунг, отдавая Ивару меч.

За пределами цирка уже наступила ночь. Сотнями светящихся глазокон смотрел на викингов чудовищно огромный зверь — город. Прохладный ветер нес запах отбросов и гниющей рыбы. Бодрил он не хуже Арнвидовых рун.

В руках эриля трещал зажженный факел, От цирка до подаренного императрицей дома было недалеко, и викинги уже вышли на улицу, ведущую к нему, когда из тьмы позади вдруг вынырнули с десяток горожан, пышущих злобой, винным перегаром и размахивающих кулаками.

— Вот они, эти северные ублюдки, изза которых мы сегодня лишились выигрыша! — гаркнул один из них.

— Бей варваров! — Полный злобы крик заметался в узком ущелье улицы, отражаясь от рукотворных скал домов.

Ромеи яростно бросились вперед. Горластый заводила упал, наткнувшись на кулак Хаука, и закипела драка, самая обычная, какие случались в Миклагарде каждый день.

Ивару было бы на нее глубоко наплевать, если бы не били его самого.

Он и конунг прикрыли Арнвида собственными спинами, прижав к стене, и тот громогласно ругался, призывая на головы обитателей города самые жуткие проклятия,

— Да сожрут черви ваше мужское достоинство! — вопил он в то время, когда Хаук свалил наземь еще одного из нападавших, но и сам ощутимо получил в зубы. Ивар, все еще слабый, точно новорожденный котенок, лишь отбивался.

— Да изменят вам жены с самыми грязными из рабов!

Хаук изловчился и пнул когото в живот. Тот согнулся с утробным воем.

Чейто твердый кулак, вылетевший сбоку, с глухим стуком врезался в скулу Ивара. Повторный удар он ухитрился отбить, и в этот самый момент с дальнего конца улицы донеслось негромкое позвякивание.

— Стража! — заорал ктотр. — Бежим!

И доблестные горожане так же дружно, как недавно восстали на битву с варварами, покинули поле боя. Лишь простучал и стих дробный топот.

— Да поразит ваших овец мор! — прокричал не успевший вовремя остановиться Арнвид уже в пустоту.

— Что тут происходит? — Вместе со светом от факелов в уличной темноте возникли стражники. На их толстых лицах читалось желание не пущать, хватать и рубить все подряд.

— Ничего… — откликнулся Хаук, стирая с рассеченных губ кровь. — Маленькое недоразумение.

— Нуну! — К счастью викингов, эти стражники, похоже, еще не знали о позорном поражении своего собрата на сегодняшних Играх.

— Чтото мне перестал нравиться этот город, — сказал Ивар после того, как городские воины удалились. На скуле у него, судя по ощущениям, назревал большой и красивый синяк. — По роже тут бьют так же, как и у нас в Трандхейме. Не стоило отправляться так далеко.

— Скажи спасибо, что бьют не хуже, — без улыбки ответил конунг.

После драки слабость вернулась, и последние два десятка шагов Ивар прошел словно в тумане. А затем едва не упал от удивления — рядом с закрытой дверью нерешительно мялся Эраст.

— Ты что тут делаешь? — поинтересовался Хаук.

— Да этот рыжий ваш меня внутрь не пускает, — с обидой в голосе сообщил Главный Советник По Особым Поручениям, — говорит, что никого дома нет. Я ему: а кто тогда отвечает? А он мне: тебе, мол, это все мерещится с перепою.

— Сейчас разберемся, — утешил его Арнвид и заколотил кулаком в дверь. Та отозвалась глухим гулом.

— Опять ты, ромейская морда? — раздался после паузы голос Нерейда. — Сказал же, никого нет!

— А вот за морду сейчас схлопочешь! — сурово пообещал Арнвид. — Открывай быстрее!

Загрохотал засов, дверь со скрипом сдвинулась, обнажая высокую фигуру рыжего викинга. Насмешливо блеснули его глаза.

— Ну что? — спросил он, глядя на Ивара. — Всем наподдали под зад?

— Увы, нет! — ответил за ослабевшего молодого бонда Хаук. — Коекто оказался нам не по зубам…

Внутри дома стоял неистребимый запах пыли и горелого мяса. Слуги разбежались еще в первый день после вселения викингов, не выдержав буйного нрава новых владельцев, и северяне управлялись со всем сами. Как умели.

— Ну говори, зачем явился? — мрачно поинтересовался конунг, заходя в помещение, некогда бывшее парадным залом. Роскошный ковер покрывали пятна жира, на длинном столе громоздились блюда, бутылки и кувшины. У огромного камина, в котором мягко потрескивали дрова, ктото беззаботно спал.

— Вам нужно уплывать, немедленно! — сказал Эраст, с отвращением взирая на окружающее его непотребство.

— Чего? — вытаращил глаза Нерейд, и даже Ивар неожиданно обнаружил, что удивлен.

— Объясни почему! — потребовал конунг, выражение лица которого не изменилось, лишь глаза заледенели, став почти белыми.

— Слишком многие возмущены результатом сегодняшних Игр, — ответил чиновник, внимательно вглядываясь в лица собеседников, — и я вижу, что коекто уже высказал вам недовольство… Но это были те, кто потерял в своей ставке десяток или два золотых монет! Те же, кто разорился не на одну тысячу и не получил ничего, могут попытаться попросту убить вас! Не своими руками, разумеется, но негодяев, которые охотно возьмутся за это дело, здесь хватит…

— Пусть попробуют!… — процедил Хаук сквозь зубы.

— Слишком многие возмущены результатом сегодняшних Игр, — ответил чиновник, внимательно вглядываясь в лица собеседников, — и я вижу, что коекто уже высказал вам недовольство… Но это были те, кто потерял в своей ставке десяток или два золотых монет! Те же, кто разорился не на одну тысячу и не получил ничего, могут попытаться попросту убить вас! Не своими руками, разумеется, но негодяев, которые охотно возьмутся за это дело, здесь хватит…

— Пусть попробуют!… — процедил Хаук сквозь зубы.

— И попробуют! — уверенно кивнул Эраст. — И не только оружием, но и ядом, и огнем. Как тебе смерть в дыму и пламени пожара, доблестный вождь?

— Бежать перед лицом опасности недостойно мужчины! — твердо и раздельно проговорил Хаук. — Мы останемся здесь и примем свою судьбу, как подобает.

— Что же! — Лицо Эраста исказилось, в черных глазах полыхнул гнев. — И не говорите потом, что я вас не предупреждал!

Резко развернувшись, он выскочил из зала. С треском хлопнула входная дверь.

— Зря все же я не отрубил ему голову… — с сожалением проворчал Нерейд.

— А я бы уехал… — вполголоса произнес Ивар, ощупывая синяк на скуле. Тот уверенно разбухал. — А то боюсь, что цесаревна опять меня будет в гости звать для бесед. А это страшнее любого пожара или битвы!

— Нашел чего пугаться, — улыбнулся Арнвид, — девицы!

— Иные девицы бывают страшнее драконов! — глубокомысленно изрек Нерейд.

— Тише вы, — сказал конунг, который, судя по всему, к чемуто прислушивался, — в дверь, похоже, стучат!

Викинги затихли, и теперь уже до слуха всех долетел ровный, размеренный стук.

— Ну если вернулась ромейская морда, то я за себя не отвечаю! — Нерейд нарочито выпучил глаза и расправил плечи. — Держите меня семеро… нет, девятеро!

— Арнвид, открой ты! — велел конунг, хмыкнув. — И не убивай сразу того, кто придет.

Эриль удалился, но вскоре вернулся. За ним в комнату проскользнул невысокий, худощавый человек, на лице которого настороженно блестели серые глаза.

— Привет вам, доблестные воины, — сказал он негромко, — во имя всех богов, в которых вы верите!

— Привет и тебе, — вежливо ответил конунг, — кто ты и чего хочешь?

— Меня зовут Мануил, — представился поздний гость. — Я купец и много лет веду торговлю со странами сарацин. Приказом ее величества цесаревны императрицы с прошлой недели я возглавил посольство к халифу Багдадскому, самому могучему из владык Востока.

— А мыто тут при чем? — нетерпеливо спросил Нерейд.

— А при том, — спокойно ответил Мануил, — что дороги там небезопасны, а подарки, которые я повезу от ее величества цесаревны императрицы к халифу, требуют хорошей и умелой охраны.

— Вот в чем дело, — догадался конунг, — ты хочешь нас нанять?

— Истинно так, благородный воин. — Мануил поклонился.

— И пришел сам? — недоверчиво.покосился Арнвид. — Ведь ты же теперь этот, как его, посол. Вряд ли тебе к лицу лично набирать охранников!

— Я два десятка лет хожу с караванами… — Купец улыбнулся, отчего лицо его покрылось сеточкой мелких морщин. — И мне хорошо известно, покупку какого товара можно доверить приказчикам, а где нужно действовать самому. Я уже набрал всех нужных мне воинов, но тот товар, который я видел сегодня на арене, показался мне стоящим.

— А ведь это, пожалуй, выход, — помедлив, сказал Хаук. — Если ты, Ивар, покинешь Миклагард, то все остальные будут в безопасности. Ведь это ты сегодня подложил всему городу такую здоровенную свинью…

— Целого свинячьего дракона! — съязвил Нерейд.

— Сколько человек тебе нужно? — спросил конунг, повернувшись к Мануилу. — Когда отъезд и сколько продлится эта поездка?

— Месяца два, не меньше, — ответил купец. — Отъезд завтра утром, а взять с собой я хотел бы не менее пяти человек.

— Почему бы нам всем тогда не отправиться? — вмешался разгорячившийся Нерейд. — Оставим нескольких человек охранять драккар…

— Не выйдет! — отозвался конунг. — Я гость императрицы и отбыть без позволения ее величества не могу. Пять человек — значит, пять человек: Ивар, Нерейд, Кари, Гудред и…

— …и Ингьяльд! — подсказал Арнвид. — Молодому скальду полезно узнать разные земли.

— Хорошо, — согласился Хаук и посмотрел на купца. — Каждому ты будешь платить по золотой монете в день!

— Даже русичи получают меньше! — На хитром лице Мануила нарисовалось величайшее возмущение. — А их умение всем известно!… Один золотой в пять дней!

— Ты сам пришел к нам! — отпарировал конунг. — Могу сбавить цену разве что из уважения к тебе. Один золотой в два дня!…

Торговались долго и сошлись на двух золотых в семь дней.

— Было искренним счастьем торговаться с тобой, конунг!… — сказал утомленный Мануил, вытирая со лба пот. — Пусть твои воины будут завтра с рассветом у церкви Святого Николая, что в районе порта.

После этого купец удалился.

— А твоя подружка цесаревна не разгневается? — поинтересовался у Ивара Нерейд, ухмыляясь ехидно, точно сам Локи. — Ведь уедешь, даже не попрощавшись…

— Разгневается, конечно, — весело ответил Ивар. — Вот только мне никто уезжать не запрещал. Да и когда она узнает, что я уехал, мы будем далеко.

Глава 10

ДОРОГИ АЗИИ

Небо над городом было перламутровым, будто внутренняя поверхность огромной раковины, и по нему неторопливо ползли розовые блики занимающегося рассвета. Для осени утро выдалось непривычно красивым и необычно теплым.

Улицы были пустынны, и шум шагов разносился далеко. Ивар шел во главе маленького отряда и невольно вспоминал недавний разговор…

— Ивар, ты будешь старшим, — сказал Хаук, когда викинги, отправляющиеся на восток, полностью снарядились в дорогу.

— Почему я? — растерялся Ивар.

— А кто еще? — пожал плечами конунг. — Для Гудреда и Ингьяльда это первый поход, Кари и Нерейд на двоих не умнее, чем пятилетний ребенок. Придется тебе.

— Главное — не давай им слишком часто напиваться, — посоветовал Арнвид. — И да сохранят вас в пути светлые асы!

— Да пребудет с вами удача! — кивнул Хаук, улыбаясь уголками губ.

Выходя из дома, Ивар оглянулся, и холодное предчувствие, похожее на ледяной шип, пронзило ему сердце. На мгновение ему почудилось, что всех, остающихся в Миклагарде, он больше никогда не увидит.

С трудом удалось превозмочь глупое желание повернуть назад.

У церкви Святого Николая их ждал Мануил, восседающий на невзрачной, серой лошади.

У церкви Святого Николая их ждал Мануил, восседающий на невзрачной, серой лошади. Его сопровождали несколько конных воинов, судя по бородам и коническим шлемам — русичи. На викингов они смотрели недружелюбно. Но после вчерашней схватки на арене это было неудивительно.

— Прыгайте в седла, — Мануил дал знак слуге, который держал под уздцы пятерых лошадей, — и едем быстрее. На переправе нас уже ждут.

Ивар забрался на коня и с холодным спокойствием наблюдал, как это пытается сделать Гудред. Судя по неловким движениям, молодому викингу предстояло ехать верхом в первый раз.

— Не спеши, — посоветовал Ивар. — И не дергайся. Не на крепостную стену лезешь, никто тебя копьем не ткнет…

Русичи загоготали, лицо Гудреда залил румянец гнева. Упрямо сжав челюсти и не глядя по сторонам, он одним движением вскочил в седло.

— Ничего себе! — воскликнул Мануил, который наблюдал за всей сценой с нескрываемым интересом. — Надеюсь, что этот воин владеет мечом лучше, чем ездит на коне?

— В этом можно не сомневаться, — ответил Ивар твердо, — он доказал это во множестве схваток. А что до езды верхом, то каждому приходится сталкиваться с этим впервые.

— Нуну… — недовольно буркнул купец, по велению императрицы ставший послом. — Посмотрим. Если он отобьет себе задницу, то я не остановлю караван. Пусть хоть пешком бежит!

Копыта негромко цокали по улочкам, мощенным булыжником. Многие из них Ивар уже хорошо знал. Миновали проулок с веселыми девицами, сейчас тихий, словно глубины моря, окунулись в густой, смрадный аромат гавани, слегка разбавленный утренним ветерком. У пристани их ждал необычно широкий и низкий корабль без мачт. С его борта на берег были перекинуты мостки.

— Как на этом можно плыть? — возмутился Ивар. — Это корыто затонет во время первой же бури!

— Это паром, — успокоил его Мануил. — Он доставит нас вон туда, — пухлая рука купца поднялась, указывая на лежащий за проливом берег, — и все!

Обширная палуба оказалась запружена лошадьми, людьми и завалена грузами. Едва викинги взошли на борт, мостки с грохотом убрали, и неповоротливый корабль начал медленно отползать от берега. Зашлепали по воде короткие весла.

Ивар только спрыгнул с коня и взял его за узду, чтобы тот, не допусти Фрейр, не взбрыкнул, когда изза спины раздался хорошо знакомый голос.

— Вот это встреча, клянусь Перуном! — Произнес ктото, с кем викингу уже довелось встречаться.

Не веря собственным ушам, Ивар обернулся. И с трудом сдержал рвущееся с языка проклятие: в двух шагах, рассматривая викинга с благожелательным интересом, стоял не кто иной, как Бузислав. Он был без кольчуги и шлема, широкую грудь охватывала белая рубаха с вышитым узорчатым воротом, а на русых, чуть кудрявящихся волосах, свободно падающих на плечи, сидел серебряный обруч.

— Кто это тебя так разукрасил? — спросил русич, чьи острые глаза сразу углядели синяк.

— Поклонники воинского таланта, — огрызнулся Ивар. — Подстерегли ночью, и давай поклоняться…

— Бывает! — понимающе мигнул Бузислав. — Тыто что тут делаешь?

— Мануил нас нанял, — Ивар кивнул в сторону соратников, — в охрану.

— Так, — на лице русича появилось недоуменное выражение, — почему же он не сказал об этом мне? Ведь именно я в этом походе командую стражей!

— Мы тебя чемто не устраиваем? — Ивар выпятил подбородок и ощетинился, точно еж, решивший, что его колючей шкуре грозит опасность.

— Да нет, устраиваете, — пожал широкими плечами Бузислав и добродушно улыбнулся. — Только уж больно все это неожиданно. А я все гадал, кого мы еще возьмем… Кстати, сколько вас?

— Пятеро, — ответил Ивар, — один из нас знает руны и врачевание.

— О, волхв! Это хорошо! — довольно воскликнул русич. — И нас пятнадцать, из них пятеро лучников. Какнибудь справимся…

— А что, дорога будет опасной? — поинтересовался Ивар.

— Об этом разве что отец наш Сварог знает, — бесстрастно отозвался Бузислав. — Ладно, о том, что да как, мы на первой ночевке потолкуем. Пока же будете караван сзади прикрывать. Все равно пути не знаете. И, коротко кивнув, русич отошел.

Дорога вилась среди голых каменистых холмов и напоминала небрежно брошенную веревку. Бледножелтый кружок солнца, пришпиленный к куполу небосвода, оказывался то спереди, то справа, а то и вовсе сзади. То и дело приходилось преодолевать подъемы, спускаться по откосам столь крутым, что лошадей надо было вести в поводу. Переправлялись вброд через неглубокие, быстрые потоки. Вода в них была ледяной.

Изпод копыт поднималась мелкая, едкая пыль. Ехавшие последними викинги глотали ее в немалых количествах, Нерейд почти беспрерывно чихал, заставляя вздрагивать лошадей.

— Что за земля… — хмурился Ивар, когда по правую сторону от тропы открылась глубокая пропасть, на дне которой гостеприимно белели острые камни, похожие на зубы великана. — Как тут можно жить? Не иначе боги забыли про нее!

— Наверняка так оно и есть, — серьезно ответил Ингьяльд. — Когдато очень давно наши боги жили тут…

— Да ну? — Ивар удивленно вытаращился на ученика эриля так, словно тот сказал, что небо оранжевое.

— Эта земля называется Азия, — пояснил Ингьяльд, слегка покраснев от смущения, — то есть обиталище асов. Некогда они жили тут вместе с нашими предками.

— А теперь эту землю забыли? — спросил Гудред.

— Да, — отозвался Ингьяльд. — Боги видят наш мир глазами людей, им поклоняющихся. А здесь никто не приносит жертв Тору и не посвящает новорожденных Фригг, так что для асов этих гор как бы и вовсе нет. Точнее, не было до этого момента. Ведь теперь тут появились мы.

Караван вывернул на довольно большую ровную площадку, ограниченную с одной стороны пропастью, а с другой — отвесной стеной, и от того места, где ехал Мануил, донеслось громкое:

— Стой!

— Неужели тут остановимся? — прокряхтел Гудред, слезая с коня. Ходить молодой викинг, судя по всему, мог только враскоряку. — Ни травы, ни дров… Даже воды нет.

— Все это мы возим с собой, — ответил оказавшийся поблизости ромей, один из помощников Мануила, — такие уж здесь места.

С удивительной быстротой слуги натянули большой шатер из плотной красной ткани — негоже послу могущественной империи ночевать под открытым небом. У входа в шатер стали двое русичей в полном вооружении, включающем злые и хмурые физиономии. Остальные воины принялись устраиваться вокруг шатра.

Нерейд отыскал небольшую ложбинку у самой скалы и уже собирался расстелить там одеяло, когда откудато явился русич с рыжей бородой, которая походила на плохо приклеенный к подбородку лисий хвост.

— Это место занято, — нагло заявил он, — так что, северянин, убирайся отсюда подобрупоздорову.

— Оно занято мной, — ответил не собиравшийся уступать Нерейд, — так что сам проваливай…

— Что?! — Рыжебородый изобразил на круглом лице удивление.

— Оно занято мной, — ответил не собиравшийся уступать Нерейд, — так что сам проваливай…

— Что?! — Рыжебородый изобразил на круглом лице удивление. — Ты на грубость нарываешься, никак обидеть норовишь?

Он картинно принялся засучивать рукава. Сзади к нему подоспели еще двое могучих, широкоплечих русичей.

— Проблемы? — спросил один из них мощным, рокочущим голосом.

— Сейчас будут! — ответил Нерейд, зло оскаливая зубы.

К нему придвинулся Кари, вид у него пока был спокойный, но любой из викингов знал, насколько быстро огромный берсерк впадал в бешенство.

Ивар наблюдал за столкновением, по привычке ожидая, когда явится Хаук и во всем разберется. Не сразу до него дошло, что конунг остался в Миклагарде и что разрешать создавшуюся ситуацию придется ему самому. Или Бузиславу.

Ивар огляделся. Старший из русичей кудато запропастился.

Рыжебородый воин уже засучил рукава и ждал, когда то же самое сделает Нерейд. Рядом с соратником гневно сопел Кари. Драка могла начаться в любое мгновение.

— А ну стойте! — сказал Ивар, набравшись решимости. Получилось вовсе не так громко и уверенно, как он хотел, но все же его услышали. Две пары глаз повернулись в его сторону: темные у Нерейда и зеленые, как молодая трави, — у его противника.

— А ты кто такой? — спросил рыжебородый, презрительно кривясь.

— Это наш старший, — мрачно сообщил Кари, — и если ты его обидишь, то я тебя по камням размажу.

Угрозы в голосе огромного берсерка не прозвучало, была только спокойная уверенность в собственных силах. И буян это почувствовал, он спешно захлопнул раскрывшийся было рот, хотя смотрел попрежнему с вызовом.

— Негоже выяснять отношения между собой кулаками тем, кто завтра будет драться плечом к плечу! — промолвил Ивар. — Ты, — он глянул в сторону русича — обладателя рокочущего голоса, — найди мне Бузислава, и мы вместе решим, как поступить. Всем, кто в сваре не замешан, разойтись.

Кари, недовольно ворча, отступил к лошадям. К удивлению Ивара, послушался и второй из тех русичей, что явились поддержать рыжебородого. Без единого слова он быстро отошел.

Явился Бузислав.

— А, два рыжих сцепились, — сказал он, выслушав рассказ о случившемся, — ну прямо петухи! Витко, ты опять чужаков задираешь? Знаю я — тебя хлебом не корми, дай с кемнибудь поцапаться!

Нерейд хмыкнул, уловив в описании рыжебородого нечто знакомое.

— Да ладно тебе, воевода, — примирительно сказал воин, названный Витко, — уж и пошутить нельзя… Ничего тут занято не было. Я уже ухожу…

— Вот такто лучше! — внушительно сказал Бузислав, глядя вслед уходящему воину, затем повернулся к Ивару: — Да и стоило ли вмешиваться? Ну и помахали бы кулаками чутьчуть.

— Боюсь, «чутьчуть» бы не получилось, — вздохнул Ивар, — потешных драк у нас не признают. Полезли бы все своего защищать, а Кари в священной ярости с пяток ваших убил бы запросто голыми руками.

— Да? — Бузислав бросил быстрый взгляд на громадного викинга. — Тогда ладно. Но скажи своим, пусть ждут подначек и будут к ним готовы. У нас принято новичков подзадоривать.

— Хорошо, — кивнул Ивар, — я скажу.

Пустились в путь рано, с первыми лучами солнца. Викинги, которым довелось половину ночи простоять в дозоре, дремали в седлах.

Кари зевал так, что пугалось даже горное эхо. Ивар время от времени начинал клевать носом.

Поэтому момент, когда на караван напали, он проворонил. Чтото свистнуло над ухом, тонко вскрикнула лошадь едущего впереди толстого писца из посольской свиты. В ее крупе вдруг обнаружилась длинная стрела с белыми перьями на конце.

— К оружию! — только успел крикнуть Ивар, прежде чем вторая стрела тюкнула его в голову чуть повыше виска и отскочила, наткнувшись на шлем.

Визг и улюлюканье скатились сверху подобно лавине. По двум крутым склонам, меж которыми проезжал караван, сбегали, размахивая оружием, оборванные, тощие люди.

Ивар вытащил меч и обрушил его на шею самого быстрого оборванца. Тот ловко увернулся, но потерял равновесие и брякнулся на камни. Успевший покинуть седло Гудред пригвоздил его к земле.

Ивар спрыгнул с лошади. Твердая, каменистая земля ударила в подошвы с неожиданной силой, перед самыми глазами блеснула полоса чужого клинка. Инстинктивно уклонившись, Ивар заработал мечом. На него насели сразу трое. На худых лицах блестели черные голодные глаза. Одеты разбойники были в невообразимые лохмотья, истлевшие еще несколько лет назад, но вот клинки у них оказались добрые, и владеть ими они умели.

Ивару приходилось нелегко. Гдето рядом, судя по гневному реву, сражался Кари, изредка хлопала тетива лука, принадлежащего Нерейду. От головы каравана чтото кричал Мануил, испуганно ржали лошади.

Наконец один из нападавших на него разбойников повалился плашмя на землю, хватаясь за горло, в котором застряла стрела. Воспользовавшись замешательством второго, Ивар ударил его мечом в пах. «Детей у тебя уже не будет», — подумал он, глядя, как раненый катается по земле, воя и прижимая ладони к промежности. Только в этот момент Ивар ощутил исходящую от грабителей вонь немытых тел.

Третьего сразил подскочивший Гудред.

Ивар огляделся. На земле в вольных позах распростерлись несколько особенно неудачливых разбойников. Кари, размахивая мечом, теснил остальных. За его спиной Нерейд, хладнокровно улыбаясь, накладывал на лук очередную стрелу. Ингьяльда видно не было.

— За мной! — приказал Ивар замершему над трупом врага Гудреду.

И они побежали к голове каравана, где русичам, прикрывавшим посла, приходилось туго. Первым им встретился рыжебородый Витко, вчера сцепившийся с Нерейдом. Сегодня ему не повезло — стрела воткнулась в незащищенную кисть правой руки, и сражаться воин мог только левой.

Шипя и ругаясь, он вертелся в седле, отбивая атаку двоих оборванцев, выглядящих точьвточь как нищие с базара в Миклагарде.

Ивар на бегу воткнул меч в затылок одному из наседающих на русича разбойников. Второй закрутился на месте, пытаясь сообразить, что же делать, и клинок Гудреда располосовал ему грудь. Рана раскрылась, словно жадный длинный рот. Алой рвотой из нее хлынула кровь.

— Спасибо… — прохрипел Витко, оседая в седле. — Давай вперед… там посол…

Вокруг Мануила, восседающего на лошади с невозмутимостью статуи императора, кипела яростная схватка. Создавалось впечатление, что дикие и грязные разбойники вовсе не интересовались богатствами, которые мог везти караван, а целенаправленно стремились убить посла.

Меч Бузислава вертелся с такой скоростью, что его не было видно. Просто мелькали его руки и чтото, кажущееся их продолжением, взблескивало на солнце, чтобы тут же возникнуть в другом месте.

Клинки разбойников отлетали, словно наткнувшись на невидимую стену,

Ивар с изумлением увидел, как предводитель русичей перерубил в воздухе стрелу.

Лучник, застывший в десятке шагов выше по склону, прицелился и спустил тетиву. Чтото треснуло, и на землю упали две одинаковые по длине палочки.

В бой вступили стрелки русичей. Соратники сумели прикрыть их, стать стеной на пути волны нападающих, а стрелки взялись за длинные, на диво тугие луки. Их тетивы не хлопали, а гудели, точно струны.

Никто из викингов и подумать не мог, что в воздухе можно держать одновременно несколько стрел. Русич одним плавным движением вытягивал стрелу из колчана, клал ее на тетиву, стрелял и, до того как посланный его рукой убийственный снаряд вонзался в чьюто плоть, успевал выпустить еще две или три стрелы.

Похоже было, что тут справились бы и без помощи викингов. Но оставаться в стороне от схватки Ивар не захотел. Яростно вскрикнув, он обрушил меч на голову ближайшего из разбойников. Нечто изображающее шлем, небрежно склепанный из металлических пластин, со скрежетом прогнулось, и под лезвием смачно хрустнула кость.

— Рази их, братья! — донесся крик Бузислава.

С яростным ревом его дружинники бросились вперед. Гудред успел зацепить еще одного оборванца, оставив ему на память длинную царапину на лопатке, и сражаться оказалось не с кем.

Разбойники, истошно вопя, удирали со всех ног. Карабкались по скалам со скоростью белки, взлетающей по стволу дерева. Но оружие, несмотря на охвативший их страх, не бросали.

— Хватит! — выдохнул Бузислав, опуская клинок, с которого капала кровь. — Вам же стрелы собирать.

Один из лучников, не удержавшись, спустил тетиву, и разбойник, почти взобравшийся на вершину крутого гребня, с визгом покатился вниз по склону.

— Это все? — поинтересовался Мануил, державшийся так спокойно, будто он находился не на поле брани, а гденибудь на рынке.

— Слава Перуну, да, — ответил старший из русичей. — Только разбойники эти какието странные, им нужен был ты, а не наше добро…

— Что гадать, — пожал плечами посол, — врагов у империи много. Ктото мог заплатить разбойникам, чтобы сорвать посольство.

Бузислав обвел взглядом воинов, и глаза его, серые, точно облачное небо, остановились на Иваре.

— Где там ваш волхв? — спросил он. — У нас есть раненые.

Ингьяльд обнаружился у лошадей, где он невозмутимо разглядывал труп разбойника с засевшей в горле стрелой.

— Ты где был? — напустился на него Ивар. — Там есть раненые!

— «Где был, где был»… — ощерился ученик эриля, с явной неохотой отрываясь от своего занятия. — Пиво пил. Ты посмотри лучше, какой интересный череп у этого оборванца. Лоб скошен, а затылочная часть выпучена…

— Я тебе дам затылочную часть! — сурово сказал Ивар. — Иди ранеными займись, дохляков потом будешь щупать!

Большая Рука горестно вздохнул, но спорить не посмел.

На ночевку встали у неглубокой и узкой речушки, с водой настолько прозрачной, что можно было пересчитать камушки на дне. Удивительно тихая для горного потока, она неторопливо текла на северовосток, а на берегу прилепилась небольшая рощица низкорослых деревьев с изогнутыми серыми стволами. Среди них и расположился караван.

Дозорные растворились меж теней, спрятавшись так, что даже свои с трудом могли их отыскать, прочие воины расселись вокруг костра. По рукам пошел большой бурдюк. Ивар принял его от сидящего рядом русича, и внутри чтото завлекательно булькнуло.

— Что там? — подозрительно поинтересовался Ивар, принюхиваясь к сладкому, медвяному аромату.

По рукам пошел большой бурдюк. Ивар принял его от сидящего рядом русича, и внутри чтото завлекательно булькнуло.

— Что там? — подозрительно поинтересовался Ивар, принюхиваясь к сладкому, медвяному аромату.

— Брага, — объяснил русич, лицо которого выглядело донельзя довольным. — По обычаю, заведенному еще дедами дедов наших дедов, любую победу надо обмыть!

— Совершенно верно! — поддержал своего дружинника Бузислав. — Вы, северяне, сражались сегодня вместе с нами и бились достойно! Не откажитесь разделить с нами застольную чашу!

Ивар поднес мохнатую «чашу» к губам. В горло хлынуло нечто сладкое, прохладное и очень крепкое. Гортань обожгло, но еще один глоток смыл неприятные ощущения, оставив только привкус меда.

Когда Ивар оторвал бурдюк ото рта, из внутренностей, откудато из живота, поднималось приятное, мягкое тепло. Оно заставляло забыть об усталости, о полученных в бою ушибах и ссадинах.

— Хорошо? — полюбопытствовал сидящий рядом русич. Его улыбающееся лицо в этот момент показалось Ивару исключительно симпатичным.

Он утвердительно кивнул и передал бурдюк дальше. После доброго глотка глаза Нерейда заблестели.

— Да, — сказал он, — хорошая вещь. Надо будет потом узнать рецептик…

Русичи загоготали.

— Даже не спрашивай! — отсмеявшись, сказал Бузислав. — Приготовление сего напитка тайна зело велика есьмь. Никто ее тебе не раскроет!

После знакомства с брагой неожиданно повел себя Ингьяльд. Отправив изрядно опустевший «сосуд» дальше по кругу, он встал.

— Позволь, о вождь, сказать вису о сегодняшнем сражении! — проговорил ученик эриля, обращаясь к Бузиславу. По щекам его плыли алые пятна смущения, но взгляд светлых глаз был тверд.

— А что такое виса? — поинтересовался старший из русичей.

— Хвалебные стихи, — пояснил Ивар, — а это уже деды дедов наших дедов придумали, чтобы после каждой схватки скальды возносили хвалу сражавшимся!

— Хороший обычай, — одобрил Бузислав, — пусть говорит.

Ингьяльд выступил вперед, слегка распрямился. Сутулая и нескладная фигура его выглядела в этот момент просто величественно.

Тополь бури стали —

Ран кукушка рьяно

Рвет тела — огнистый

Шип ран в бою кровавил.

Плату взял с презренных

Даритель света моря,

Утвердил ты силу

Среди скал азийских.

Повисла напряженная тишина. Русичи посматривали друг на друга, во взглядах их сквозило недоумение.

— Ээ, — после паузы сказал Бузислав, — все это, конечно, очень красиво… только я почти ничего не понял!

Ингьяльд беспомощно улыбнулся. Ему и в голову не могло прийти, что существуют на свете люди, не знакомые с основами скальдического стихосложения.

— Я поясню, — пришел на помощь растерявшемуся юноше Ивар. — Первое четверостишие, здесь хельминг составлен из двух переплетенных предложений: тополь бури стали огнистый шип ран в бою кровавил и ран кукушка рьяно рвет тела. Во втором хельминге предложение одно, тут все ясно.

— Ага, а что значит тополь бури стали? — спросил сидящий рядом русич. — Дерево, на которое ветром зашвырнуло железяку?

— Это кеннинг, — ответил Ивар.

— Дерево, на которое ветром зашвырнуло железяку?

— Это кеннинг, — ответил Ивар. — Иносказание. Буря стали — битва, тополь битвы — воин. Другие кеннинги тоже легко понять: кукушка ран — это ворон, огнистый шип ран — сверкающий меч. Слово «рана» дважды в одном хельминге употреблено — это плохо, но наш скальд еще молодой и не особенно умелый…

Ингьяльд зарделся точно красна девица.

— А даритель света моря кто? — полюбопытствовал Бузислав.

— Свет моря — это золото, — растолковал Ивар, — а тот, кто его дарит, — вождь, то есть ты.

— Да, на трезвую голову тут не разберешься, — махнул рукой старший из русичей, — эй, Витко, сходика еще за бурдюком. Там должен быть.

Рыжебородый воин, чья пострадавшая во время схватки рука была перемотана чистой тряпицей, вскоре вернулся, потрясая над головой булькающей добычей.

— Ух, напьемся сегодня! — промолвил Нерейд, сладострастно облизываясь.

Бурдюк, встреченный радостным гулом, закочевал по кругу. Ивар сделал совсем небольшой глоток.

— Ты чего это? — удивился сидящий рядом русич. — Не понравилось?

— Понравилось, — не покривив душой, ответил Ивар, — вот только я старший среди своих, и если они напьются, то должен быть хоть ктото трезвый, чтобы за порядком следить…

И он тяжко вздохнул, вспоминая счастливые времена, когда был простым дружинником и мог пить сколько угодно, не особенно заботясь о последствиях.

— Ага, — понимающе кивнул воин, — у нас Бузислав тоже обычно не пьет много. Все вы, воеводы, одним миром мазаны…

Бурдюк перемещался по кругу, будто солнце вокруг земли, а разговоры у костра становились все бессвязнее. Русичи затянули заунывную и ужасно длинную песню о битве некоего Таргитая с могучим Ящером. Ревели так, что содрогались скалы, а откудато издалека прилегало испуганное эхо.

— Ну вот, — проговорил Ивар, — если кто в окрестностях еще не проведал, что мы тут, то теперь уже точно знает.

— Да лладно ттебе, — заплетающимся языком ответил Нерейд, глаза которого хитрым образом смотрели в разные стороны, — от судьбы не уйдешь!

Спорить с этим было трудно. Ивар сидел у костра, глядя на мерцающие угли, время от времени прихлебывал браги. Спать хотелось все сильнее, но уйти он не мог, пока не утихомирятся четверо его (да, именно его!) дружинников.

Зевота раздирала рот, а неугомонный Нерейд вздумал мириться с Витко. Обняв рыжебородого русича за плечи, он спрашивал его с предельной обстоятельностью:

— Ты меня уважаешь? А?

— А то! — не менее серьезно отвечал тот.

— И праправильно! — мотал вихрастой башкой Нерейд. — Ведь деды дедов наших дедов… они тоже… не дураки были выпить! И наверняка друг друга уважали!

Витко соглашался. Ивар вздыхал, поражаясь глубокомыслию гуляк, а в небе, куда выше горных вершин, весело перемигивались созерцавшие землю звезды.

— Ух ты, красотищато какая! — не удержавшись, воскликнул Гудред, когда викинги, ехавшие в этот день передовым дозором, взобрались на гребень невысокой гряды, которая протянулась поперек пути.

Спорить с молодым воином стал бы разве что слепец.

Дорога дальше шла прямо вниз. Надоевшие горы раздвинулись в стороны, превратившись в трибуны цирка, годного для Игр богов, а впереди, до самого горизонта, лежала долина, напоминавшая огромный, золотой с зеленью ковер.

Виднелись озера, похожие на осколки некогда разбитого тут исполинского зеркала.

— Интересно, что там внизу? — спросил Нерейд.

— Обжитые земли, — ответил подъехавший Бузислав. — Сегодня можно будет остановиться на постоялом дворе. Больше не придется ночевать у костра.

— А вон там что такое? — И Гудред показал на едва различимые серые струйки далеко на востоке.

— Похоже на дым… — Старший из русичей почесал затылок, во взгляде его мелькнуло недоумение. — Только вот откуда он там? Может, жгут чего?

К вечеру караван достиг первого селения. Изза невысокого плетня к чужакам вылетели, радостно скаля зубы и сердито гавкая, лохматые, толстые псы. Развлечься, облаивая проезжающих всадников, им, судя по всему, удавалось нечасто.

— Нам тут рады, — заметил Ингьяльд.

— Еще как! — отозвался Бузислав. — Сейчас осень, все торговые караваны прошли, а любой путник для местных — возможность заработать…

На единственную улицу селения, встречая чужаков, высыпали дети. Их галдеж тут же перекрыл собачий лай. Сверкали любопытством черные, как кусочки угля, глаза. Изза заборов, окружающих дома, на караван смотрели взрослые. Все они казались для викингов на одно лицо — смуглые, широкоскулые, приземистые.

Постоялый двор представлял собой длинное строение с притулившейся сбоку конюшней.

— Да благословит вас Аллах, путники! — Выскочивший навстречу тощий старик в длинном цветастом халате был, скорее всего, хозяином. — Ты ли это, Мануил Торговец? И где же твой товар? Или ты везешь на продажу этих вот молодцов, обвешанных оружием, точно деревья — листьями?

Ивару захотелось дать старику в зубы. Чтобы не болтал попусту.

— Я это, Али, кто же еще! — ответил Мануил, слезая с коня. — Но не купец я теперь, а посол самой цесаревны императрицы!

Тощий старик в притворном ужасе всплеснул руками:

— Вай! Для такого гостя мой скромный постоялый двор покажется слишком бедным!

— Может, и покажется, — спокойно заметил Мануил, — но другого все равно нет. Так что вели готовить плов! Да не жалей баранины!

Что такое плов, Ивар узнал тем же вечером. И едва не отгрыз себе пальцы, которыми полагалось есть это замечательное блюдо.

— Куда держите путь, во имя Аллаха? — спросил хозяин, когда гости насытились до такой степени, что едва могли двигаться. — В Конью, к султану?

— Бери выше, Али! — отозвался Мануил с легкой улыбкой. — В Багдад, к самому халифу!

— О… — Лицо старика сморщилось, став похожим на усохший диковинный плод. — Плохое время выбрал ты для путешествия, Мануил Торговец! Далее на востоке бесчинствует, как рассказывают, безбожное племя турок! Они пришли откудато изза пустынь, и несть числа им — как саранче! Коекто поговаривает, что это те самые Джудж и Маджудж, предвещающие конец мира!

— Вот откуда дымы, которые мы видели с гор… — задумчиво проговорил Бузислав. — Ктото жжет там селения…

— Джудж и Маджудж — это вряд ли… — Мануил помрачнел. — А что султан?

— Говорят, что войска его разбиты, а сам он осажден в Конье, — ответил Али. — Вот только вести это непроверенные, ненадежные…

— И к тому же очень плохие! — добавил посол. А потом медленно произнес: — Как бы ни была велика моя охрана, против целого племени ей не выстоять.

А потом медленно произнес: — Как бы ни была велика моя охрана, против целого племени ей не выстоять.

— А объехать этих самых турок никак нельзя? — спросил Ивар.

— Сложно… — покачал головой бывший купец. — Есть одна дорога, которую они наверняка не перекрыли, но на нее я сверну только в крайнем случае.

— Ты имеешь в виду тропу дэвов? — На лице Али отразился суеверный ужас.

— Да! — кивнул Мануил. — Бывало так, что люди, ступившие на нее, возвращались живыми.

— Но нечасто, — добавил хозяин, — так что упаси тебя Аллах от этого пути!

— Попробуем пройти напрямую, — принял решение глава посольства. — Если будет на то Божья воля, прорвемся! Если же не получится, то путь на тропу дэвов всегда открыт.

— Что за тропа дэвов? — поинтересовался Ивар у Бузислава, когда купец отправился спать, а стражники остались допивать бурдюк медовухи.

— А Ящер ее знает… — откликнулся русич, на лбу которого, обычно гладком, залегло в этот вечер несколько морщин. — Я о ней слышал немало, но все разное. Вроде какаято дикая тропа через горы, на которой водятся всякие чудовища…

— Если я все правильно понял, у нас скоро будет шанс узнать, что это такое! — заявил Нерейд, вытряхивая в кружку остатки хмельного напитка.

— Я бы предпочел оставаться в неведении! — резко ответил Бузислав. — Ивар, не забудь, первая стража сегодня ваша!

Ивар кивнул и принялся выбираться изза стола. Не важно, что вокруг не дикие горы, а дома, — охранникам платят не за то, чтобы они просиживали задницы на лавках.

Вслед за старшим неохотно начали подниматься прочие викинги.

Целый день они ехали на восток. Дым, который вчера вдалеке виделся тонкими струйками, вырос в громадные серые столбы, угрюмо поднимающиеся к небесам, а потом слился в сплошную стену, словно сотканную из волчьей шерсти. На нее даже глядеть было жутко.

Ветер нес ощутимый аромат гари.

Дорога была пустынна, будто бочонок пива после попойки, поэтому показавшиеся с востока повозки вызвали среди дружинников оживление. Но по мере их приближения более мрачным становилось лицо Нерейда, самого зоркого в караване.

— Это не торговцы! — предупредил рыжий викинг, когда до повозок осталось около двух сотен шагов. — Там женщины, дети…

Первую из телег тащила ободранная гнедая лошадь, такая тощая, что напоминала конский скелет с наброшенной на него шкурой. Среди барахла, грудой сваленного между бортов, копошились дети числом около пяти. На козлах сидела женщина. При виде воинов она втянула голову в плечи, точно ожидая удара, а на довольно красивом лице появилось испуганное выражение. Дети зарыдали одновременно, как по команде.

— Да, здорово им досталось… — пробормотал Бузислав, но даже у него не хватило духу спрашивать о чемлибо женщину, которая, казалось, была готова упасть в обморок от любого слова.

Следующей телегой правил старикан с окладистой седой бородой, а за его колымагой семенили копытцами две тощие козы на веревках. Свалявшаяся клоками шерсть не могла скрыть выпирающих ребер.

— Откуда путь держишь, отец? — осторожно поинтересовался Бузислав.

— Оттуда, — ответил старик, дергая за поводья и останавливая повозку. — Или не видишь?

— Вижу… — Старший из русичей подъехал к телеге поближе и затряс головой. Ивар его понимал.

Ивар его понимал. Он сам остановился: козлиный запах шибал в нос. — Что там такое?

— Ужас… — едва слышно проскрипел старик. Темные глаза его переполняла страшная усталость, избавить от которой может разве что смерть. — Аллах покарал нас за грехи тяжкие… Они несутся толпами, и никто не в силах остановить их!

— Ты имеешь в виду турок?

— Именно их, — подтвердил старик. — Они ворвались в наше селение семь дней назад на рассвете. Выжили только я и дочь моей троюродной сестры с детьми. — Он кивнул в сторону удаляющейся повозки с испуганной женщиной. — Все остальные стали трупами, а место, где стояли наши дома и росли сады, стало обугленным пепелищем… Только воронье, радующееся поживе, поет там свои песни…

— Серьезные ребята, — шепнул Нерейд на ухо Ивару, — почти как мы!

— Вы надеетесь укрыться на западе? — спросил Бузислав.

— Да! — Старик дернул поводья, его лошаденка обреченно махнула головой и тронулась с места. — Вдруг они не пойдут в горы?…

— Сдается мне, что пойдут… — вздохнул русич.

Караван двинулся дальше — по направлению к встающим над горизонтом пожарищам. Теперь виднелся не только дым, но и огонь, серые облака были подсвечены снизу оранжевым, словно под ними всходило яростное светило.

Навстречу одна за другой тянулись повозки с беженцами. Сидящие в них люди были полны страха, ужас сквозил в каждом их движении, и на приближавшихся вооруженных всадников они бросали опасливые взгляды.

— Есть у тебя руны? — Чуть придержав коня, Ивар поравнялся с Ингьяльдом.

— А?… Чего?… — Ученик эриля, как обычно, пребывал мыслями гдето далеко и не сразу понял вопрос. — Есть, да…

— Спроси, что ждет нас впереди! — велел Ивар. — А то сдается мне, что зря мы туда едем…

Ингьяльд порылся в привешенном к поясу холщовом мешочке и вытащил костяную пластинку с выжженным на ней угловатым значком.

— Руна Града, — проговорил он напряженно. — Ничего хорошего она предвещать не может.

— А плохого?

— Полный набор… — Ингьяльд вздохнул и спрятал пластинку в мешочек. — Препятствия, разрушения, уничтожение. Судьба готовит нам нелегкие времена.

— Ну что же, — сказал Ивар, стараясь не обращать внимания на то, что сердце тревожно сжимается, — постараемся встретить их так, как подобает мужчинам!

Он надеялся, что голос его звучит достаточно смело.

Глава 11

ТРОПА ДЭВОВ

На ночь решили не останавливаться. Вокруг сгустилась тревожащая темнота, прорезанная багровыми всполохами. Запах гари стал настолько силен, что воздух казался горьким, словно перекисшее пиво.

Ехали в полной тишине, даже ветер стих, только стучали копыта да откудато издалека доносился раздраженный рев, будто громадному зверю наступили на хвост.

Первые лучи рассвета застали караван на развалинах большого селения. От него осталось ровное поле, посыпанное еще теплым пеплом, из которого торчали закопченные остовы зданий, похожие на обгрызенные и брошенные куски громадной обгорелой краюхи.

— Не нравится мне здесь! — сказал Ингьяльд, зябко поведя плечами. — Слишком много смерти, и она тянет к нам жадные лапы…

— Что ты там лопочешь, волхв? — подъехал не расслышавший всего Бузислав.

После того как ученик эриля продемонстрировал несомненный лекарский талант, старший из русичей проникся к нему изрядным уважением.

— Нужно уходить отсюда, — пояснил Ивар, которого тоже чтото тревожило, но что именно, он никак не мог уловить.

— Уходить, — на лице Бузислава мелькнуло изумление, — но…

Дальнейшие его слова перекрыл тонкий, пронзительный визг.

Изза холмов, окаймляющих селение с севера, нестройной толпой выскочили около полусотни всадников. Видно было, как вздымается пыль изпод копыт маленьких поджарых скакунов, как крохотными искрами посверкивают воздетые над головами изогнутые клинки, называемые, как уже знал Ивар, саблями.

— Строй! — оглушив находящихся рядом, крикнул Бузислав, но его воины уже сами становились в боевой порядок.

Запели, загудели громадные луки, и в рядах атакующих одна за другой стали появляться бреши. Точно невидимые руки хватали всадников и сдергивали с седел, заставляя с силой ударяться о землю.

Сквозь яростный вой прорезались крики боли и испуганное ржание.

— Ивар, — сказал Бузислав серьезно, — в конной сшибке от вас толку мало, так что прикрывайте посла. Отвечаешь за него собственной задницей! Понял?

— Понял, — кивнул Ивар.

Викинги, повинуясь его приказу, сгрудились вокруг не потерявшего хладнокровия Мануила. Тот заранее надел кольчугу, а сейчас еще и вытащил короткий меч.

— Ишь, драться вздумал! — успел восхититься Нерейд, прежде чем пустил очередную стрелу. Турок в черной лохматой шапке, почти достигший рядов русичей, свалился с седла прямо под копыта.

— Дайка и я коечего попробую… — изменившимся голосом выдавил Ингьяльд. — Зря, что ли, меня Арнвид учил?

И прежде чем Ивар успел хоть чтото сказать, руки молодого эриля (теперь уже точно — не ученика) замелькали в воздухе, рисуя сложный, составной символ. Изломанная руна, испуская свет, режущий глаза, взвилась к небесам и лопнула с тихим звоном. И тут же из блеклого утреннего небосвода метнулась ослепительножелтая многозубчатая молния.

Ее удар был не очень прицельным и пришелся в склон холма, оставив в земле дымящиеся, обугленные ямы. Атакующих турок она зацепила только краем, но этого хватило, чтобы превратить с десяток воинов в пылающие факелы. Остальных это, впрочем, не остановило. Завывая, как потерявшие разум волки, они обрушились на дружинников Бузислава.

Зазвенела сталь.

Ингьяльд, дрожа, начал вываливаться из седла. Глаза его были закрыты, из носа текла кровь, казавшаяся очень яркой на фоне неестественно белой кожи.

— Вот придурок, возомнил себя Тором! — воскликнул Ивар сердито. — Теперь еще и за ним следи! Гудред, уложи его куданибудь…

Молодой викинг успел подхватить падающего соратника у самой земли. Взял под мышки и потащил в сторону, где его не затопчут копытами и не проткнут случайной стрелой.

Вылетевший из схватки турок выбрал именно этот момент, чтобы с истошным визгом броситься в сторону викингов.

Стремительно взлетел и рухнул длинный меч Кари. Подставленная под него сабля переломилась с жалобным звоном, и тяжелое, заточенное до невероятной остроты лезвие прорезало турка от головы до ягодиц, остановившись лишь на уровне седла.

Удивленно моргнули и погасли два черных глаза. Одинаковые куски окровавленного мяса вперемежку с костями шлепнулись в пыль. Испуганный конь с ржанием кинулся в сторону.

Испуганный конь с ржанием кинулся в сторону.

— Может, подсобить им? — спросил Нереид, кровожадно скалясь и глядя туда, где рубились русичи. Он больше не стрелял, опасаясь задеть своих.

— Оставайся на месте, — сурово проговорил Ивар, — сказано было — прикрывать посла!

— Ух какой ты грозный!… — ухмыльнулся рыжий викинг. — Прямо настоящий конунг!

Ответить у Ивара времени не нашлось. Еще несколько всадников в черных мохнатых шапках и легких кожаных доспехах прорвали строй русичей. Пришлось браться за дело.

Он отразил удар легкой сабли, но вторая тут же проехалась по ребрам, пересчитав звенья кольчуги. Широкий удар, который должен был снести врагу голову, пропал зря. Ивар так удивился, что чуть не прозевал атаку.

— Берегись! — крикнул ктото сзади, и он инстинктивно дернулся. Острое лезвие едва не оцарапало шею.

Турки значительно уступали викингам в росте и силе, зато превосходили их в ловкости и умении сражаться верхом. Они вертелись в седлах, не боясь склоняться чуть ли не под животы коней, и зацепить любого из них было нелегким делом.

После первой неудачи Ивар сражался осторожно, стараясь не попасться на какуюлибо хитрость. Рядом азартно вскрикивал Гудред, ревел чтото Кари, воздух гудел под его могучими ударами.

Он успел выбить из седла одного, другого сразил Нерейд, когда глухой, тоскливый крик прогудел над полем боя. Услышав его, турки одновременно развернулись и, нахлестывая коней, понеслись туда, откуда явились. Словно стая воронья, которую спугнули с трупа поверженного животного, они взлетели вверх по склону холма, один за другим скрываясь за его вершиной.

— Чего это они? — прохрипел Ивар, вытирая залитое потом лицо.

— Отступают! Поняли, что победы им не видать… — ответил Мануил, который, судя по тяжелому дыханию и царапине на скуле, тоже поучаствовал в бою. — Не ожидали, видимо, такого отпора. Но они вернутся, обязательно. Чтобы отомстить.

Подъехал Бузислав. Лицо у него было встревоженное:

— Что будем делать, посол? — спросил он. — Мы положили их три, десятка, но сами потеряли троих… Они могут менять двадцать за одного, но и тогда мы не устоим!

— Надо поворачивать на юг, — вздохнул Мануил, — в горы, к тропе дэвов. Турки туда не пойдут.

— Откуда это известно? — подозрительно покосившись, осведомился Ивар.

— Да уж известно, — ответил Мануил. — Я бывал в их землях с торговым караваном — давно, десять лет назад. Тогда хорошо узнал их обычаи. Они очень суеверны и не сунутся ни в какое место, которое их шаман посчитает священным, а про тропу дэвов слышали и у них…

— Хорошо, — кивнул старший из русичей, — тогда сейчас похороним наших — и выступаем… — Тут его взгляд упал на Ингьяльда. — Эй, что стряслось с вашим волхвом?

— Отдыхает, — пояснил Нерейд, — притомился малость. Такую красивую молнию соорудить — это же постараться надо!

— Надорвался, — добавил Ивар, испытывая острое желание стукнуть рыжему шутнику по башке, — сейчас оклемается.

— Нуну… — буркнул Бузислав и направил лошадь туда, где его люди суетились вокруг погибших.

Копыта цокали по камням, похожим на сброшенные панцири громадных черных жуков. Те скрежетали и качались под ногами, но спускающийся с гор язык каменной осыпи оказался единственным местом, где можно было подняться. Справа и слева вздымались недружелюбные скалы, такие отвесные, что взобраться на них не рискнул бы даже таракан.

Справа и слева вздымались недружелюбные скалы, такие отвесные, что взобраться на них не рискнул бы даже таракан.

— Нам точно сюда? — спросил Бузислав, когда его конь — могучий гнедой жеребец — неуверенно ступил на камни и всадник вынужден был спешиться.

— Наверное, есть другие пути, чтобы залезть наверх, — пожал плечами Мануил, который в последние дни вел караван, — но, для того чтобы их отыскать, нам придется возвращаться.

Русич хмуро промолчал и повел коня в поводу. Возвращаться и лишний раз встречаться с турками он не хотел. Трое лучших воинов остались в могилах на месте стычки, а четвертый, рыжебородый Витко, умер через день, когда рана на щеке, нанесенная саблей, с необычайной стремительностью загнила и принялась расползаться в стороны.

Искусство Ингьяльда оказалось бессильно.

Осыпь тянулась, и чудилось, что в любой момент она может поползти назад. Ивар шел, с трудом преодолевая страх. Ничто не спасет их, если огромная груда камней вдруг решит, что пора чуток переместиться. Под чудовищной тяжестью захрустят хрупкие человеческие кости, и ледяные просторы Хель распахнутся перед воинами, не сумевшими погибнуть в бою…

Когда ноги ощутили твердую поверхность, он вздохнул с облегчением.

Здесь действительно была тропа. Неширокая, она змейкой петляла среди нагромождения скал, уходя кудато на юговосток, туда, где виднелись белые шапки, красиво сидящие на могучих конусообразных пиках.

— Ох, замерзнем мы там, помяни мое слово… — разглядывая горы, без энтузиазма сказал Нерейд. — Помню я, как в Каледонии несладко пришлось!

— А что там было? — спросил любопытный Гудред.

— Много чего! — необычно коротко для себя ответил рыжий викинг, и молодой воин не стал выпытывать подробности.

Ивар невольно поежился. Воспоминания о давних приключениях в холодных горах Каледонии, где викингам пришлось облазить множество пещер в поисках однойединственной волшебной иглы, не были приятными.

Тропа оказалась узкой, и двигаться по ней можно было только цепочкой. Вокруг царило полное безмолвие, иногда нарушаемое воем ветра, возомнившего себя певцом. Деревья и кусты произрастали в долинах, и в отсутствие зелени глазам представлялись разные оттенки только одного цвета — серого.

Посольство и сопровождавшие его дружинники поднимались довольно быстро, и вскоре даже облака остались внизу. Заснеженные вершины приблизились, в свете негреющего солнца их склоны грозно блистали, слепя глаза. Ветер сделался холодным, точно вода в проруби, он легко проникал через одежду и добирался до тела.

Ночевали без костра. В спешке никто не удосужился захватить дров, здесь же их собирать было негде. Люди сбились в тесную кучу внутри посольского шатра, который всю ночь шатался и трясся под порывами злобно свистящего урагана. Несмотря на то что намотали на себя все что можно, включая конские попоны, к утру многие так замерзли, что с трудом шевелили руками и ногами.

— Да ты прпрямо прророк!… — заметил Ивар Нерейду, чувствуя, как зубы отплясывают веселый танец. — Удачно предсказал, что мы тут померзнем. Может, еще чего напророчишь?

— Нет, — ответил, ежась, рыжий викинг, — не рискну. Я слышал, что в этих местах с пророками обходятся худо, забрасывают камнями. А ихто вокруг полно! Здоровье дороже…

— Какое уж тут здоровье… — пробурчал Гудред, садясь на коня, и вдруг оглушительно чихнул.

Лошадь дернулась, молодой воин едва не вылетел из седла, викинги дружно загоготали.

Русичи взирали на них с явным недоумением — как, эти еще способны смеяться?

В этот день к серому цвету добавился белый. Под копытами хрустел снежок, а коегде по сторонам от тропы изпод искрящегося на солнце покрова бесстыдно выглядывали гладкие и темные коленки ледников.

Удивляло то, что тропа, пробирающаяся сквозь хаотическое нагромождение скал, снега и льда, оставалась такой ровной, словно ее прокладывали специальна Но в то же время никаких следов того, что тут проходили люди — мусора, кострищ, лошадиного навоза, — видно не было.

Караван вился змеей, то ныряя в ложбины между скалами, то переползая через гребни, по обе стороны от которых лежали крутые и длинные склоны, — на них и смотреть было страшно.

А потом тропа оборвалась. Перегораживая ее, выросла сплошная скала, темносиняя, точно застывшая кровь морских великанов. По сторонам ее венчали два острых пика, похожих на башни.

Викинги замыкали колонну, и поэтому им было плохо видно, что происходит впереди.

— Ну и куда нам дальше? — поинтересовался Ивар у ехавшего перед ним русича.

— Прямо… — отозвался тот, выслушав переданный по цепочке приказ. — Говорят, что это морок…

— Нуну, — буркнул Нерейд, — вразуми меня Яльфад, но это мне не нравится!

Передний всадник, судя по мышиной масти лошади — Мануил, бестрепетно двинулся прямо к синему монолиту. Соприкоснулся с ним, по камню прокатилась мягкая волна, все вокруг странно исказилось, а когда Ивар изумленно сморгнул, то посла у скалы уже не было и к ней подъезжал Бузислав.

Один за другим русичиохранники и ромеи из посольской свиты исчезали, будто ныряя в камень. Мир вокруг трясся как в лихорадке, горные пики корежила судорога, и, несмотря на то что происходило это беснгумно, Ивар вдруг ощутил тошноту.

Вот настала и его очередь. Глубоко вдохнул, слегка пришпорил заартачившуюся лошадь. И тут же ощутил, что его затягивает в невероятно сильный водоворот.

Голову обожгло, но испугаться он не успел. И вновь осознал себя сидящим в седле. Впереди виднелась тропа, по сторонам те же горы. Однако чтото было не так.

— Дай место следующему!… — крикнул расположившийся ниже по тропе Бузислав, сбив Ивара с мысли.

Ивар отъехал в сторону, и тут догадка озарила не хуже молнии — солнце! На блеклосизом небе вместо привычного желтого кругляша болталось нечто огромное, нездорового серого оттенка.

— Сдается мне, что гдето я такое видел… — произнес за спиной Нерейд, и голос его звучал совсем не весело.

— Это где же? — полюбопытствовал старший из русичей.

— В Фэйрилэнде!… — вздохнул рыжий викинг, и тут Ивар осознал, что именно с ними сейчас случилось. — В Стране Чар.

Двигаясь по тропе дэвов, они покинули мир людей.

— Гдегде? — переспросил Бузислав.

— Долго рассказывать! — перебил уже готового к болтовне соратника осторожный Ивар. — Но я бы посоветовал быть готовым к любым неожиданностям.

Бузислав кивнул, но на лице его отразилось подозрение, что викинги от долгого путешествия по горам слегка повредились на голову.

Вопреки мрачным предчувствиям Ивара, ничего неожиданного поначалу не происходило. Тропа, столь же удобная, как и ранее, без торопливости шла под уклон, медленно перемещалось по небу странного вида светило, плыли облака, казавшиеся обрывками тончайшей кисеи.

— Где же эти дэвы? — спросил наконец Кари, растерянно хлопая белесыми ресницами.

— Скажи спасибо, что их нет! — осадил его Ивар. — А то появятся, и ты тут же запросишь, чтобы их не было!

— Ну это вряд ли, — уверенно сказал берсерк, — уж очень охота на них поглазеть!

— А они как, интересно, выглядят? — подал голос Гудред.

— Это надо у Мануила спрашивать, — нахмурился Ивар, — он нас сюда завел, так что должен знать.

Слева от тропы с грохотом обрушилась скала. На людей просыпался водопад осколков, а из облака каменной пыли, поднявшейся в воздух, высунулась огромная морда, которая могла бы принадлежать крысе размером с лошадь.

— Грр!… — прорычала морда, выжидательно поглядывая на людей и выразительно водя длинным розовым языком по зубам, больше похожим на моржовые клыки.

— О, вот и дэв! — обрадовался Кари.

Крысоподобная тварь, издав низкий горловой рык, неторопливо потрусила вниз по склону, направляясь к людям. Тело ее было покрыто черной чешуей, о которую бессильно сломались выпущенные лучниками стрелы.

— Руби ее! — воскликнул Бузислав, выхватывая из ножен клинок и норовя развернуть лошадь. Сделать это на узкой тропе оказалось не так просто, и поэтому русича опередил Кари. Обычно медлительный, в этот раз он действовал с удивительным проворством.

Тварь зашипела, оскаливаясь, но могучий удар пришелся ей прямо в середину лба. Затрещала кость, необычно темная кровь хлынула потоком. Глаза, похожие на два светящихся рубина, медленно потухли, и тяжелое тело с шумом бухнулось наземь, едва не свалив Кари с ног.

— Ура! — пробасил тот, гордо вскидывая руки. — Одним ударом я сразил дэва!

— Не хотелось бы тебя огорчать, — проговорил Мануил, — но это, скорее всего, не дэв, а просто какоенибудь животное. С дэвом ты бы так легко не совладал.

— Да? — На лице Кари отразилось разочарование. — Точно не дэв?

— Если верить описаниям, то дэвы схожи с огромными лохматыми людьми, — сообщил посол, — эта же тварь так же походит на человека, как дятел на черепаху.

— Но ты все равно молодец! — вмешался Ивар, чувствуя, что громадному воину сейчас как никогда нужна поддержка. — Завалил такую громадину…

— Ладно, поехали… — Голос Бузислава звучал слегка раздраженно. — Время идет. Если будем хвастаться тем, кто больше муравьев задавил, то до Багдада и к лету не доберемся!

С этим спорить было сложно. Кари с недовольным видом отошел от поверженного чудища, кровь из раны которого стекала к тропе тягучим, быстро застывающим ручейком.

А за следующим поворотом путников ждала башня. Неправдоподобно высокая, она возносилась к небесам фиолетовочерным древесным стволом, лишенным ветвей, и недобрыми глазами казались маленькие окошки. На остроконечной вершине вспыхивало нечто блестящее, словно там вертелось зеркало. Странно было, что путники не заметили колоссальное сооружение издалека.

— Кто же может тут жить? — Рыжие брови Нерейда в недоумении поднялись к волосам. — Кругом только скалы…

— А если это застава какая? Или крепость? — предположил Гудред.

— И чего она тут прикрывает? — парировал Ивар.

— Это обиталище колдуна, — положил конец спору Ингьяльд — Я ощущаю за толстыми каменными стенами силу. Враждебную нам!

Подтверждая слова эриля, тропа впереди внезапно вспучилась, из раскрывшихся провалов, похожих на черные безгубые рты, вырвалось яростное желтое пламя.

Враждебную нам!

Подтверждая слова эриля, тропа впереди внезапно вспучилась, из раскрывшихся провалов, похожих на черные безгубые рты, вырвалось яростное желтое пламя. Мануил едва удержал лошадь, которую обдало волной жара.

— Сейчас я ему покажу! — Ингьяльд вскинул руки и быстро начертал знак.

Налитый синевой, тяжелый на вид, тот поплыл вперед. Нависнув над полосой пламени, он лопнул, и огонь зашипел, испуганно прячась под землю, словно из тающей в воздухе руны хлестала вода.

— Вперед! — Зычная команда Бузислава разнеслась над караваном. Старший из русичей разумно решил, что нужно покинуть окрестности башни как можно скорее.

Но уйти им не позволили. Одно из узких на вид окон на вершине башни распахнулось, и оттуда вылетело нечто, что Ивар поначалу принял за большую птицу. Но «птица» оказалась человеком в длинной светлой мантии, стоящим на широком цветастом ковре. Потряхивая бахромой, тот величественно плыл по воздуху; развевалась по ветру длинная седая борода колдуна.

Человек на ковре чтото вскрикнул, поднял руку. Уродливая, бесформенная скала, напоминавшая кусок закаменевшего гигантского хлеба, тяжело поднялась в воздух и, пролетев несколько сотен шагов, с оглушительным грохотом плюхнулась на тропу, намертво перегородив ее.

Однако Ингьяльд вновь не сплоховал. Его руна, маленькая и светящаяся, как шаровая молния, размазалась по поверхности скалы сетью огненных линий. Огромная каменная глыба зарокотала и лопнула, будто перезрелый плод. Дымящиеся обломки разбросало далеко в стороны.

— Он же не стремится нас убить, — осторожно сказал Ивар, — только остановить. Может быть, хочет сказать чтонибудь доброе или подарок сделать…

— Вряд ли… — пробормотал Ингьяльд. По его лицу тек пот, а в глазах обозначилась сеть красных прожилок.

Подтверждая его слова, бородач на ковре чтото завопил. Воздух впереди каравана завибрировал, задрожал и потемнел, свиваясь в нечто вроде сплетенных из тумана жгутов.

— Ой, — очень тихо и растерянно сказал Ингьяльд, — а вот с этим я, пожалуй, не справлюсь.

Жгуты извивались и двигались, точно громадные черви. Сбившись вместе, они повисли поперек тропы пологом из серых колышущихся струй. Даже на расстоянии чувствовалось, какая мощь сокрыта в них. Казалось, что освободиться она может в любое мгновение, И тогда во все стороны вырвется ураган, который сметет скалы с такой же легкостью, как и людей.

Караван остановился. Тропа здесь была довольно широка, и Ивар вместе с эрилем проехали вперед, к Мануилу с Бузиславом.

— Сделать чтонибудь можешь? — спросил посол, мрачно глядя на Ингьяльда

— Пока нет, — смущенно ответил тот, — но я постараюсь.

Ковер спланировал сверху и завис прямо над колдовским препятствием. Стоящий на нем человек огладил бороду и заговорил.

— И вы, ничтожные твари, осмелились состязаться со мной в искусстве управления стихиями? — загремел мощный голос. — Со мной, великим магом Золотуштрой?

— Ээ, великий маг, — осторожно ответил Мануил, — а позволь узнать, что ты от нас хочешь? Мы мирные путники, проезжаем через твои владения…

— «Мирные путники»! — прервал его Золотуштра. Глаза его гневно засверкали, а черный колпак на голове, до этого слегка свисавший набок, гневно выпрямился. — Клянусь четырьмя великими стихиями, я живу в этих горах девятьсот лет, но ни разу не видел такого злодейства, какое совершили только что вы, мерзкие слуги Аримана!

— Чьи слуги? — негромко спросил Бузислав.

— Что там эта Золотуха плетет?

— Тихо ты!… — цыкнул Мануил и, повернувшись к парящему в воздухе ковру, спросил: — Какое же злодейство мы совершили, о могучий?

— Вы убили Барсика! — Золотуштра многозначительно поднял палец.

— Кого? — не сдержал удивления Ивар.

— Барсика. Моего бедного домашнего звереныша! — пояснил расстроенный маг. — Он увидел людей и решил поиграть, но вместо ласки получил удар мечом!

— Это та тварь, которую зарубил Кари!… — выпалил Бузислав. — Ничего себе Барсик!

— Есть! — вдруг звонким, чистым голосом воскликнул Ингьяльд. Молодой эриль чтото выкрикнул, скрестил пальцы в сложном жесте, после чего колышущиеся в воздухе вихри одновременно лопнули, а заключенный в них ветер ударил прямо вверх, где парил ковер мага.

Того должно было зашвырнуть выше неба, к Асгарду, но Золотуштра, несмотря на дурацкое имя, обладал, похоже, немалой колдовской силой. Летучая тряпка затряслась, точно в припадке, но осталась на месте; ветер сдернул колпак с головы мага, его мантия вздыбилась, обнажив довольно грязные подштанники и рубаху, которые не стирали как раз лет девятьсот. Видно было, как треплется в урагане борода и как маг изо всех сил машет руками, пытаясь удержаться на месте.

— Уходим, не ждем! — скомандовал Бузислав, срываясь с места.

Но не успели они проехать и сотни шагов, как ковер вновь появился над ними. Словно маленькое, но очень настырное облачко, он плыл против ветра. Маг, сидящий на нем (стоять, похоже, сил у него уже не было), едва не кипел от ярости.

— Ах так?… — завизжал он, пыхтя, и от его лысины, которой позавидовал бы Арнвид, отразился солнечный луч. — Ну тогда держитесь…

Из широко открытого рта Золотуштры вырвался истошный, переливчатый вопль. Он прокатился над миром, заставив людей и лошадей вздрогнуть. Горы слегка содрогнулись, услышав его, а в недрах земли родился и неохотно угас раздраженный рокот.

— А дальше что? — хвастливо спросил Нерейд. — Нас криками не запугаешь…

И тут же его глаза полезли на лоб. Ивар проследил за направлением взгляда рыжего викинга, и сам едва удержался от ругательств. Горы вокруг больше не были безжизненными.

Великаны шагали со всех сторон. Огромные, волосатые, уродливые. Очень похожие на йотунов, только у тех не бывает заостренных мохнатых ушей, в которых болтаются серьги размером с кулак, и страшных лиц, перекошенных, точно у видений из кошмара.

К ним приближались дэвы. Именно такие, как описал их Мануил, и в количестве достаточном, чтобы составить команду не только для Нагльфара, но и еще для парочки драккаров. Ивар с тоской вспомнил, скольких усилий потребовало умерщвление всего одного йотуна, и вытащил из ножен меч.

Скорее всего, этот бой станет для него последним.

Но дэвы пока не нападали. Они кольцом могучих волосатых тел окружили сбившихся в кучу людей. Можно было почувствовать их запах, резкий и неприятный.

— Ты звал, хозяин? — голосом, напоминавшим горный обвал, пророкотало одно из страшилищ, совсем уж непотребное. Туловище его покрывали отвратительно белесые волосы, на месте носа торчала какаято трубка, изгибающаяся в разные стороны, а уши вполне сгодились бы на небольшие паруса.

— Ой, держите меня, — пролепетал Ингьяльд, — меня сейчас вырвет…

— Звал! — ответил Золотуштра, оправившись после приступа кашля. — Постойте тут, последите, чтобы эти людишки не разбежались.

— Ой, держите меня, — пролепетал Ингьяльд, — меня сейчас вырвет…

— Звал! — ответил Золотуштра, оправившись после приступа кашля. — Постойте тут, последите, чтобы эти людишки не разбежались.

Несколько десятковогромных, пылающих злобой глаз уставились на людей, и Ивар ощутил, как под этими взглядами любые мысли о сопротивлении испаряются, будто лужа на солнцепеке. Если йотуны были просто тупыми полуживотными, то дэвы оказались опасно умны.

— Вот хорошо!… — прошипел маг, явно довольный эффектом. — Теперьто уж вы меня выслушаете! Я еще раз повторяю, что вы, исчадия Аримана, убили бедного Барсика и должны за это заплатить!

— Ты убьешь нас? — поинтересовался Бузислав.

— Нет! — Золотуштра высокомерно поморщился. — Как вы могли такое подумать? Я, служитель светлых стихий АхураМазды, не оскверню рук убийством живого существа! Кто из вас совершил преступление?

Кари беспокойно завозился, рот его медленно открылся, челюсть отпала. Но прежде чем берсерк успел чтолибо сказать, в беседу вмешался Ивар.

— Убийство твоего животного совершил мой человек, — с неожиданной для себя смелостью сказал он, — и за его проступок я предлагаю тебе виру. Но она не должна быть слишком большой, ибо виновный действовал в неведении, посчитав домашнего зверя диким и опасным.

— Вира? Что это такое? — На круглом лице мага нарисовалось изумление.

— Золото, — пояснил Ивар. — В наших землях за убийство лошади полагается…

— Как смеешь ты предлагать презренный металл мне? — прервал его Золотуштра. — Ты думаешь, я променяю его на память о своем любимце? Нет, виновный должен будет остаться здесь, в башне, и добыть мне новое животное! После этого я его отпущу!

— Мы должны посовещаться! — громко ответил Бузислав.

Они съехались в кружок. Ивар, старший из русичей, и Мануил, выглядящий лишь слегка встревоженным.

— Похоже, Кари придется пожертвовать, — вкрадчиво сказал посол. — Что значит один воин по сравнению со всеми остальными?

— Нет, — возразил Ивар жестко, — я своего человека не оставлю!

— Что же ты предлагаешь? — спросил Бузислав. — Сражаться с этими уродами? Они нас издали скалами закидают…

— Нет, — ответил Ивар. — Мы останемся. Все вместе, впятером. Так мы быстрее поймаем ему новую зверюгу, а потом вас догоним. А один Кари тут наверняка сгинет.

— Ладно… — Мануил, должно быть, прочел в глазах викинга неодолимое упорство и решил не спорить. — Попробуем так!

— Что вам оставить из оружия и снаряжения? — поинтересовался Бузислав,

— Бурдюк с брагой, — отозвался Ивар. — Ведь она осталась?

Лицо русича удивленно вытянулось, но после паузы он кивнул.

Узнав о том, что вместо одного человека ему достанется пятеро, Золотуштра нахмурился.

— Это еще зачем? — спросил он. — Хотя, впрочем, дело ваше. Сбежать все равно не удастся!

Дэвы получили приказ: пропустить караван, когда будет подан сигнал. Викинги, провожаемые сочувственными взглядами, развернули лошадей в сторону башни. Маг на ковре летел впереди, указывая дорогу.

— Ну и втравил ты нас в историю, Кари… — сварливо бурчал Нерейд. — Чуть увидел зверушку — сразу рубить… Нет бы за ухом почесать!

Берсерк угрюмо отмалчивался.

Вблизи башня оказалась пугающе огромной. Чтобы посмотреть на ее верхушку, требовалось задирать голову до боли в шее. Чернофиолетовые стены покрывало чтото, напоминающее белесый мох, там и сям виднелись трещины, достаточно глубокие, чтобы служить пристанищем для разных тварей.

У подножия каменного исполина, закрывающего собой солнце, было холодно.

Золотуштра небрежно махнул рукой, и прямоугольный кусок стены словно провалился внутрь, обнажив темное чрево башни.

— Заходите, не бойтесь! — жестом пригласил маг. — Если бы я хотел вас убить, то мог всего лишь повелеть дэвам…

Ивар первым ступил под темные своды. Он увидел, как Золотуштра щелкнул пальцами, над его толовой вспыхнул и затрещал, расшвыривая алые и золотые искры, огненный шар размером с голову ребенка. Свет упал на гладкие, точно полированные стены, усыпанный пометом и кусками чешуи пол. В нос ударил резкий запах мускуса.

— Вот тут Барсик и жил, — с тоской пробормотал мат. — Такой добрый был, ласковый… Коней своих привяжите вон там.

Костлявый палец указал на ряд торчащих из стены металлических скоб.

— А разве они нам не понадобятся? — спросил Ивар.

— Нет, — замотал плешивой головой Золотуштра. — Барсик из рода подземных чешуйчатых крысокабанов. Чтобы добыть детеныша из его породы, вам придется спуститься в пещеры.

Викинги привязали лошадей и остановились в нерешительности.

— Не беспокойтесь, я позабочусь, чтобы ваши кони не страдали от темноты и голода! — пообещал маг.

С улыбкой он поднял руку и пробормотал чтото. В тот же миг все звуки, издаваемые животными, исчезли. Ивар в панике оглянулся. Его лошадь застыла с поднятой передней ногой. Ее ноздри не двигались, дыхания не было слышно.

— Ты их заморозил? — ужаснулся Ингьяльд.

— Нет, остановил для них время, — самодовольно осклабился хозяин башни. — Чтобы вернуть все назад, вам потом достаточно будет притронуться к ним. А теперь вставайте вон туда.

И Золотуштра показал на массивную квадратную плиту, высеченную из гранита. Она сиротливо лежала на полу, а над ней в потолке чернело соответствующего размера отверстие.

— Это еще что? — подозрительно поинтересовался Нерейд.

— Узнаете… — ехидно усмехаясь, ответил маг.

Викинги сгрудились на плите, Золотуштра пробормотал чтото. Ивар ощутил, как камень под ним дернулся испуганным зверем, и тут же в ноги чтото сильно ударило.

По сторонам замелькали стены, чтото испуганно орал Гудред.

Судя по всему, их со страшной скоростью несло вверх.

Когда плита остановилась, Ивар с некоторым удивлением услышал частую дробь и не сразу сообразил, что это постукивают его собственные зубы.

— Да, здорово! — зарокотал за спиной Нерейд, голос которого был необычно хриплым. — Представьте, сколько сюда пришлось бы добираться по лестнице?

Викинги очутились в обширном помещении, стены которого занимали полки, заваленные свитками, связками какихто листов, глиняными табличками и еще всякой ерундой. В центре стоял широкий стол с придвинутыми к нему креслами, а в снопах желтого света, врывающегося через широкие окна, величественно танцевали сонмы пылинок.

Пылью тут и пахло.

— Ага, вы уже тут!… — сказал хозяин, влетая на ковре через окно.

— Как вам этот способ передвижения?

— Великолепно! — похвалил Ивар.

— Ага! Ага! — Маг, похоже, иронии в словах викинга не уловил и раздулся от гордости, точно петух перед курами. — Я сам его придумал! Я вообще очень умный! Книга моих изречений пользуется большой популярностью среди мудрецов. «Так говорил Золотуштра», — может, слышали?

— Э… нет… — ответил Ивар, который смутно представлял, что же такое книга.

— Да? Жаль… — Хозяин башни печально вздохнул. — Ну вы располагайтесь тут, но ничего не трогайте. До утра можете отдыхать, а с рассветом отправитесь на охоту.

Повинуясь мановению ладони мага, между полок со свитками образовалась дверь, в которую и улетел ковер с Золотуштрой.

— Он что, пешком ходить не умеет? — оскалился Гудред.

— А бороду мог и подлиннее отрастить, — злорадно пробурчал Нерейд, — за девятьсотто лет! Проживи я столько, ух бы и борода у меня была!

Ингьяльд бродил вдоль полок, во все глаза пялясь на разложенные там диковины: разноцветные драгоценные камни, светящиеся изнутри, причудливой формы деревяшки и нечто непонятное в прозрачных сосудах.

— А здесь у него ничего… — пробормотал Ивар, выглядывая в окно. Свежий ветер, пахнущий снегом и простором, ударил в лицо. В стороны, насколько хватало глаз, простирались горы — мешанина заснеженных пиков и ледников; лишь на востоке, на самом горизонте, виднелось нечто желтое. Черной змеей тянулся караван. С умопомрачительной высоты, на которой находился викинг, лошади казались не крупнее муравьев. Дэвы все кудато подевались.

Пропасть внизу манила, приглашала шагнуть в нее. Ивар ощутил, как закружилась голова. Он крепче вцепился в подоконник.

— Ну что, пожалуй, надо выпить! — раздался позади голос Нерейда, -а потом взбулькивание, которое разом прогнало все дурные ощущения.

— Надо! — твердо сказал Ивар, отворачиваясь от окна.

Они успели опрокинуть по кружке, когда в стене беззвучно образовался дверной проем и сквозь него в комнату проскользнул Золотуштра, с любопытством шмыгающий носом. На этот раз колдун передвигался при помощи собственных ног, а на лысину натянул новый колпак, зеленый, расшитый золотыми звездами.

— Что это вы тут делаете? — поинтересовался маг.

— Слегка выпиваем, — осторожно объяснил Ивар. — Не желаете присоединиться?

— А что там? — Палец, похожий на заостренный засохший корень, указал на бурдюк.

— Брага, — честно сообщил Нерейд.

— Вы хотите меня отравить? — Золотуштра нахмурился и вскинул ладонь правой руки в сторону бурдюка. Затем на лице его появилось недоуменное выражение. — Там нет яда…

— Тогда выпейте с нами! — Нерейд уже отыскал в мешке запасную кружку и щедро плеснул в нее браги. — Это полагается пить залпом! Любой, кто не способен это сделать, в наших землях не считается мужчиной!

— Ты сомневаешься в моих способностях? — горделиво вопросил хозяин башни, принимая кружку. — Да я могу сотрясать горы и сводить с ума звезды!

И он лихо опрокинул брагу в себя. Спустя мгновение глаза его выпучились, будто у раздувшейся жабы, а лицо покраснело. Кадык на тощей шее судорожно дергался.

— О!… — только и смог сказать маг, отняв кружку ото рта. Вгляд его осоловел. — Это… это… о!

— Еще по одной! — И Нерейд, смекнувший, что Золотуштра в своем уединении и думать забыл, что такое выпивка, наполнил его кружку.

Вгляд его осоловел. — Это… это… о!

— Еще по одной! — И Нерейд, смекнувший, что Золотуштра в своем уединении и думать забыл, что такое выпивка, наполнил его кружку.

— Я не могу! Мне хватит! — принялся отнекиваться маг.

— За Барсика! — привязался рыжий викинг. — Надо его помянуть! Пьем до дна!

Эту кружку Золотуштра прикончил чуть медленнее, чем предыдущую, но за третьей потянулся уже сам.

— Эх, Барсик, — сказал он, всхлипывая, — такой был зверек…

Викинги как зачарованные наблюдали, как Золотуштра уничтожает третью кружку. Мутная брага стекала по подбородку, терялась в бороде. Колпак со звездами залихватски съехал на одно ухо.

— Эх, где же ты, моя Сулико! — протянул маг тягучим голосом, едва закончив пить. Потом он порывался танцевать, подпрыгивал, выпил еще половину кружки и с деревянным стуком рухнул на пол.

— Все, готов! — звенящим от недоверия голосом сказал Гудред.

Глава 12

МИР ПЕСКА

Викинги безмолвно взирали на лежащего на полу человека, еще недавно бывшего могучим колдуном, а ныне неотличимого от любого выпивохи.

— Может, придуряется!? — засомневался Нерейд.

— Не похоже, — ответил Ивар. — Давайка свяжем его так, чтобы он и пальцем не смог пошевелить…

— А может, убьем? — предложил Гудред, и голос его чуть дрогнул.

— Нет! — отрезал Ивар. — Он нас убить не пытался, хотя мог, и вел себя почестному! Так что связываем!

Вскоре Золотуштра был упакован с величайшей тщательностью. Руки и ноги ему прикрутили к ножкам стола, оставив мага лежать враскоряку. К пальцам примотали по толстой палочке, чтобы двигать ими было неудобно, а в рот воткнули кляп, надежно закрепленный тряпкой. Во время обработки маг чтото слабо мычал, но глаз так и не открыл. Вскоре он уже тихо сопел под столом.

— Уф, — выдохнул Нерейд, вытирая со лба честный трудовой пот, — теперь осталось только отсюда выбраться…

— Можно через окно, — подал мысль Гудред. — Сплести из веревок канат и по нему…

— Не получится… — тихо, одними губами, заговорил Ингьяльд. — Тут слишком высоко. Я слышал его заклинание, которым он поднял нас на этом камне, — тут молодой эриль повел подбородком в сторону темневшей в углу плиты, — и могу попробовать опустить нас на нем.

— Ох, как бы не получились из нас такие симпатичные лепешечки из мяса! — проворчал Нерейд, но на гранитную плиту полез первым.

— Давай! — скомандовал Ивар, когда викинги устроились на ней все. На всякий случай — сидя.

Ингьяльд пробормотал чтото неразборчивое. Плита дернулась и… осталась на месте.

— Не получилось? — растерянно пробормотал ученик Арнвида. — А вот так?…

И вдруг опора под ними словно провалилась. Они падали в черный колодец, вокруг свистел воздух, не позволяя изумленному воплю вырваться из распахнутой глотки. Ивар про себя молил всех богов, чтобы все поскорее кончилось…

Когда плита коснулась земли, седалище ушиблось с такой силой, что, будь помощнее удар, позвоночник сложился бы сам в себя… Челюсти со смачным треском хрястнулись друг об друга.

— Вот мы и на месте… — произнес ктото слабым голосом за спиной.

Сквозь прямоугольное отверстие в стене, которое Золотуштра, к счастью, забыл закрыть, падал дневной свет. У Стены замерли лошади — все в тех же позах, в которых были оставлены.

Ивар с трудом поднялся, ощущая, как ноет копчик. Проковылял к своему скакуну, и едва похлопал его по теплой холке, как тот ожил и задвигался. Пошевелил мягкими ноздрями, обнюхивая хозяина.

— Как думаете, скоро ли маг очнется? — спросил Ингьяльд, когда викинги вновь оказались на тропе, а могучая башня, похожая на вырубленный из темного льда памятник погибшему божеству, стала потихоньку удаляться. — А то мне кажется, он пошлет за нами погоню…

— Очухается не раньше завтрашнего утра, — авторитетно заявил Нерейд, — с больной башкой, ноющим брюхом и всем прочим, что бывает при качественном похмелье. Пока развяжется, еще сутки пройдут, а уж нормально колдовать сумеет только дня через три! Это же брага была, а не пиво! Русичи ее на совесть делают!

— Надеюсь, что через три дня мы будем достаточно далеко! — промолвил Ивар и слегка пришпорил коня.

Им еще предстояло догонять караван.

За спиной стеной громоздились горы — ряд угрюмых пиков, похожих на толпу великанов. Их серые лица покрывали прыщи скал, а на головах самых высоких красовались белые шапки. Башня Золотущтры исчезла гдето вдали, и Ивар успокаивал себя: здесь колдун их достать не сможет.

А впереди, насколько хватало глаз, простиралась пустыня. Ряды одинаковых холмов уходили за горизонт. Составляющий их оранжевый песок казался настолько ярким, что глядеть на него было больно. Чудилось, что земля охвачена беспощадным пламенем. Впечатление усиливалось оттого, что из пустыни веяло сухим жаром, как от кузнечного горна.

Между одинаково безжизненными владениями камня и песка пристроился крохотный пятачок зелени. Шумели огромными листьями странные деревья, шелестела под ногами шелковистая трава, мелодично журчал выбивающийся изпод скалы крохотный ручеек.

— Ну что, готов ужин? — в очередной раз проканючил Нерейд, нетерпеливо поглядывая туда, где над потрескивающим костром булькало варево в закопченном котле.

— Потерпи! — спокойно ответил толстый русич, бывший кашеваром для охраны. Послу готовили отдельно. Это было неудобно, но положение обязывало. — Все одно выступим не раньше полуночи, успеешь еще поесть.

— Успетьто успею, — жалостно вздохнул Нерейд, — да только вот брюхо сейчас просит…

Ивар сидел, прислонившись к толстому древесному стволу, и предавался безделью. Нерейд, орудуя толстой иглой, зашивал сапог, прочие викинги спали. Отдыхать в тени было приятно, и даже сама мысль о том, что придется отправиться дальше, туда, где, кроме песка, ничего нет, вызывала тревогу.

Из шатра вышел Мануил, перекинулся парой слов с Бузиславом, после чего направился к Ивару. Серые глаза посла казались непроницаемыми, а сочувствия в голосе звучало столько же, сколько в шипении гадюки.

— Ну что, вы отдохнули? — любезно поинтересовался он. Викинги догнали караван только сегодня утром, проскакав всю ночь без остановки.

— К полуночи будем готовы, — ответил Ивар и неожиданно для себя самого спросил: — А куда мы дальше направимся? Где находится Багдад?

— Гдето там, — бывший купец указал кудато на юговосток, — но точно сказать не могу.

— Как же так? — вмещался в разговор Нерейд, оторвавшийся от своего увлекательного занятия. — А если мы там заблудимся?

— Придется рисковать! — вздохнул Мануил.

— Обратный путь для нас закрыт, как я понял из вашего рассказа.

— Но ведь мы на тропе дэвов, а не в мире людей! — воскликнул Ивар.

— И что? Если мы будем сидеть на месте, то назад не вернемся. — В голосе посла звучала полная уверенность в своих силах. — Уж если я умудрился завести вас сюда, то какнибудь выведу обратно!

— В этомто я как раз не особенно уверен… — пробормотал Нерейд, недобро глядя в спину удалявшемуся Мануилу.

Раскаленное светило медленно перемещалось по небу, норовя спрятаться за высящимися на западе горами. Те на фоне солнца стали черными, будто их обсыпали углем, а пески пустыни потемнели, засветились алым, точно окропленные сияющей солнечной кровью.

— И нам туда идти… — спросонья проворчал Гудред, уставившись на восток. — Мы же от жажды помрем!

— Пока, ты дрыхнул, — тоном опытного воина, поучающего новичков, проговорил Нерейд, — мы наполнили все бурдюки из источника. И кроме того, в пустыне должны встречаться эти, как их… оазисы! Это мне Бузислав сказал.

— Нуну… — Молодой воин только вздохнул. Солнце свалилось за горизонт, словно созревший плод — в корзину, и в то же мгновение наступила полная тьма. Сумерек, привычных для обитателей севера, тут просто не было.

Далеко в небесах загорелись пугающие незнакомые созвездия, яркие, как будто их составили из приляпанных к небосводу огромных кусков льда.

— Снимаемся! — пронесся над стоянкой зычный голос Бузислава.

Когда двинулись с места, то мягкий стук под копытами почти сразу сменился чуть слышным поскрипыванием. Кони погружали ноги в песок, еще не успевший остыть после дневного жара, недовольно дергали хвостами.

Прижавшиеся к подножию скал деревья скоро исчезли из виду, горы вырисовывались черным монолитом на горизонте. Держать направление удавалось лишь приблизительно, привычных ориентиров на небе не было, а на земле во все стороны тянулись ряды песчаных холмов, которые были совершенно одинаковыми, как рыбешки в стае макрели.

Ехали до самого рассвета. И только когда горизонт на востоке, сменив белый, желтый и оранжевый цвета, заалел, Бузислав скомандовал привал.

— Не нравится мне тут… — пробормотал Нерейд, обозревая выбранное для остановки место — ложбину между двумя высокими песчаными гребнями.

— Да ладно привередничать! — огрызнулся Ивар, с трудом сползая с коня. Мышцы не слушались от усталости и от странного в таком жарком месте утреннего холодка.

— Тени мало, — продолжал бурчать рыжий викинг, — воды нет. Мы тут от зноя загнемся к полудню…

— Смотрите! — Сидевший спокойно Гудред вдруг подскочил, отчего кусок ткани, прикрывавший его голову от солнечных лучей, свалился. — Вон там, там!

Ивар на мгновение подумал, что его воин спятил, но все же посмотрел в указанном направлении. И невольно решил, что сам лишился рассудка. Там, где совсем недавно виднелись только желтые горы барханов, над которыми дрожало марево раскаленного воздуха, текла широкая, полноводная река. Синие волны можно было обозреть с потрясающей отчетливостью, берега густо заросли зеленым кустарником с широкими и длинными листьями.

— Вода… — прошептал расположившийся рядом Ингьяльд. — Вода! Быстрее туда!…

Предсказание Нерейда сбылось полностью. Ложбина оказалась никудышным убежищем. Солнце проникло в нее вскоре после восхода и принялось поливать людей и животных волнами жара.

Песок быстро нагрелся, и чувство было такое, словно сидишь на раскаленной сковородке, а сверху нависает еще одна, не менее горячая. Выпитая вода тут же выступала на коже в виде пота и высыхала, так что пить было бесполезно.

Люди спасались под накидками, которые все же защищали от жалящих лучей светила, прятались в посольском шатре, где не пекло голову. Лошадям приходилось намного хуже. В их ржании слышалась жалоба, но хозяева почти ничего не могли для них сделать.

Оставалось лишь молиться всем богам, чтобы те уберегли животных…

— Стой! — Ивар едва успел схватить за руку начавшего подниматься Ингьяльда. Текущая через пустыню река заколебалась, как изображение на куске ткани, заколыхавшееся под ветром, и исчезла. На ее месте появился город,.словно висящий над землей. Гордо вздымались к небу стройные шпили башен, сложенных из золота и серебра, поражали соразмерностью громадные синие и зеленые купола, венчающие крупные здания.

— Что же это, — со страхом пробормотал Нерейд, — мы все на солнце перегрелись?

— Нет, — спокойно ответил подошедший Мануил, — это называется мираж. Это иллюзия, картинка того, что, может быть, и есть, но гдето далеко отсюда. Пустыня иногда так шутит, над людьми.

Будто подтверждая его слова, город вдруг растворился, поблек, сметенный водопадом солнечных лучей. На его месте возник, чудесный сад, ветви которого усеивали плоды, а раскидистые кроны деревьев манили отдохнуть в тени…

— Нет, не могу я на это смотреть! — прогудел Кари тяжелым голосом. — И так пить хочется, а тут еще и это!

Надежда, вспыхнувшая было во взгляде Ингьяльда, сменилась черным, точно недра пещеры, отчаянием.

— Терпите, что я еще могу сказать! — вздохнул посол и отправился к расположившимся неподалеку русичам.

— Будьте мужчинами! — презрительно изрек Ивар, хотя больше всего ему хотелось сейчас зарыться поглубже в песок, туда, где прохладно и влажно. — Не дайте жаре одолеть вас! Стыдно проявлять слабость! Мы прошли через моря и горы, одолели многих врагов! Неужто мы сдадимся здесь?

Ночи ждали словно спасения. И она наступила. Небо почернело, лавина льющегося сверху зноя иссякла. Осталось только тепло, исходящее от нагревшегося песка, но по сравнению с дневным пеклом оно было почти неощутимым.

— Мы живы…- медленно, точно пробуя слова на вкус, сказал Ивар. — И нам надо ехать?…

— А спать когда? — с грустью в голосе поинтересовался Нерейд.

— Потом! — ответил Ивар. Спать днем изза жары было невозможно, и он сам чувствовал себя настолько уставшим, будто дней десять перед этим только и делал, что таскал бревна. Но выказать слабость для старшего — немыслимое дело, и Ивар в очередной раз пожалел о том, что взвалил на себя обязанности вожака. — Седлайте коней! — приказал он. — И если кто заснет на ходу и свалится с седла, то, клянусь дланью Отца Богов, ради него караван останавливать не будем!

Едва выехали, как горизонт на востоке осветила яркая розовая зарница, потом еще одна.

— Что там такое? — удивленно воскликнул Гудред.

— Я чувствую, что там сошлись в поединке великие силы, — очень тихо промолвил Ингьяльд.

— Как бы эти великие силы нам по шее не надавали, — забеспокоился Нерейд, — от излишней великой сильности…

— Не надают… — Лицо молодого эриля в полутьме казалось старым, а темные волосы, посеребренные звездным светом, — седыми. — Они слишком далеко!

По небу с запада на восток промчалось нечто огромное, оставляющее за собой хвост тающего золотистого свечения.

— Они слишком далеко!

По небу с запада на восток промчалось нечто огромное, оставляющее за собой хвост тающего золотистого свечения. Оттуда, где оно скрылось за барханами, послышался глухой удар, к небу взвился столб светящегося желтого дыма.

Он странно раздвинулся сверху и снизу, превратившись в подпирающего небеса великана в чалме и шароварах. Могучий торс его был обнажен, а на лице двумя злыми звездами светились янтарные глаза. Полупрозрачное тело слегка колыхалось, но в нем чувствовалась исполинская мощь.

Ветер принес запах гари, и рядом с первым гигантом возник второй. Он оказался темносиним, как грозовая туча, а глаза его походили на свернувшиеся в клубок молнии.

Взлетел могучий кулак, размерами превосходящий дом, и вместе с ударом над миром прокатился громовый раскат. Земля содрогнулась, зарница осветила пустыню. В ее свете стала видна гигантская серая ящерица, застывшая на склоне ближайшего бархана. Глаза размером с тарелку без всякого выражения смотрели на людей.

— Дракон! — возопил Нерейд, хватаясь за меч.

— Это варан! — остановил его Бузислав. — Он безопасен!

— Судя по его челюстям, этого не скажешь!

Дымотелые богатыри продолжали драку. Земля покачивалась, багровые и золотые вспышки грозили разорвать небо. Гром грохотал, встречный ветер нес острый запах, который бывает во время грозы.

— И чего они не поделили? — спросил вполголоса Гудред.

— Вот уж не знаю, — ответил Ивар, которому исполины напомнили смертоносное бестелесное существо, встреченное в старой гробнице. То самое, которое убило Вемунда.

При мысли о старом соратнике настроение неожиданно испортилось. На поединок в небесах Ивар не обращал больше внимания. Спутники вскоре тоже привыкли и к зарницам, и к отдаленному реву сражающихся.

Огромные фигуры за всю ночь не стали ближе. С первыми лучами рассвета они побледнели. Вновь взвились столбы дыма, грязносерого на фоне восхода, прогремел последний раз гром, и все исчезло.

— О, как удачно! — воскликнул Нерейд, показывая на темное пятнышко, замаячившее на горизонте. — Там зелень!

— Может, еще один мираж? — предположил Гудред.

— Не похоже, — отозвался Ивар, приставив ладонь ко лбу. Теперь и он видел пятачок зелени, который не дрожал и не переливался, подобно иллюзиям пустыни.

— А это еще что?! — крикнул ктото из русичей.

На бархан стремительно взлетело и замерло на песчаном гребне самое странное существо, которое Ивару только доводилось видеть. Козлиная голова с тремя рогами сидела на вполне человеческом теле. Отвисшие груди не оставляли сомнений, что это женщина, но вместо двух ног, которые положено иметь человеку, тут их было восемь!

Четыре правых и четыре левых. Они причудливо вырастали из уродливо раздутого таза, вокруг которого была обернута грязная шкура.

Тренькнул лук Нерейда, и стрела вонзилась в песок, не долетев до страшилища добрый десяток шагов. Козлоголовое существо возмущенно мекнуло и сорвалось с места. Ноги его двигались с такой скоростью, что их не было видно, песок взлетал изпод них фонтанчиками.

— Ой! — выдохнул Гудред, когда изза бархана, следуя за первым чудищем, выскочили еще несколько, куда меньших.

— Коза и семеро козлят… — пошутил один из русичей.

— Такую козу и на лошади не догонишь, — заметил Бузислав.

Восемь силуэтов мчались по пустыне с такой скоростью, что их не настигла бы и стрела, и даже молнии пришлось бы изрядно поплавиться.

Восемь силуэтов мчались по пустыне с такой скоростью, что их не настигла бы и стрела, и даже молнии пришлось бы изрядно поплавиться. Мелькнув последний раз, они исчезли на юге, оставив на желтой шкуре пустыни широкую, перепаханную полосу.

— Уж если тут козы такие, — пробурчал Нерейд, когда караван уже подъезжал к оазису, — то представляю, какие могут быть козлы!

Запах свежей зелени был слаще аромата самых дорогих благовоний, а вид чистой воды, играющей в заботливо выложенной камнями чаше родника, казался настоящим чудом. Только в этот миг Ивар ощутил, как он хочет пить, сколько соков высосала из него пустыня всего за полтора дня.

Нежное журчание источника ласкало слух.

Спрыгнув с коня, Ивар услышал, как под подошвой чтото мягко хрустнуло, словно туда попал крупный жук. Подняв ногу, он обнаружил под ней довольно крупное, в половину ладони, черное существо с длинным сегментированным телом. Оно было наполовину расплющено, но, несмотря на это, шевелило похожими на рачьи клешнями и пыталось поднять хвост, на конце которого виднелась длинная и острая игла.

— Это еще что? — воскликнул Нерейд, который подошел поглазеть на странное создание.

— Скорпион! — ответил подоспевший Бузислав. — Тебе повезло. Если бы его жало пробило сапог, то нога вскоре бы опухла, и ее пришлось бы отрезать! А если этого не сделать, то можно умереть!

— Ничего себе — такой маленький и такой опасный! — восхитился Ингьяльд, присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть скорпиона.

— Тут даже жуки смертоносны, клянусь подолом Фрейи! — выругался Нерейд. — Среди этих песков чувствуешь себя так, словно попал в набитый чудищами подвал, в котором нет воды и очень жарко!

Ивар, хоть и боялся в этом признаться, ощущал примерно то же самое.

Солнце перемещалось к горизонту с удручающей неторопливостью. Тени потихоньку росли, становились плотнее, видно, были уверены, что после заката им станет принадлежать все вокруг.

Караван просыпался, ворочаясь, точно огромное уставшее животное. Ивар ходил вокруг оазиса, проверяя посты. Его людям выпало нести стражу во второй половине дня.

Ингьяльд, вопреки опасениям, на посту не спал. Он с хмурым выражением лица разглядывал море песка, окружающее пятачок зелени. Песок тут был очень светлым, почти белым. Отражающееся от него солнце слепило глаза.

— Ну что, живой? — спросил Ивар, подойдя к молодому эрилю. — Скро… скорпионы не покусали?

— Нет, — ответил Ингьяльд, осторожно стряхивая с рукава маленькую черную бестию. — С ними всегда можно договориться, не то что с людьми… Мне другое не нравится.

— Что именно?

— А вон те холмики, кольцом окружающие оазис! — Ингьяльд вскинул ручищу, похожую на весло. — Больно они одинаковые…

Ивар прищурился. Горки песка, крошечные по сравнению с лежащими дальше холмами, обладали пугающей одинаковостью, словно их насыпал некто, страдающий болезненной страстью к точности.

— И что ты думаешь?

— Ничего не думаю, — честно признался молодой эриль, — просто они мне не нравятся…

— Ну и ладно… — Ивар развернулся, собираясь уходить. — Но если что почувствуешь — поднимай тревогу!

Солнце почти наполовину скрылось за горизонтом, и тени тянулись длинные и черные. Лагерь уже свернули, и путники неторопливо вьючили коней.

Лагерь уже свернули, и путники неторопливо вьючили коней. Ивар как раз закончил седлать своего жеребца, когда изза деревьев, носящих, как выяснилось сегодня, смешное название «пальмы», вылетел Ингьяльд.

— Они шевелятся! — выкрикнул он.

— Кто? — спросил Ивар, заподозрив, что от жары юный эриль все же слегка тронулся.

— Песчаные холмики! — ответил Ингьяльд, и в тот же момент испуганный вопль послышался с другой стороны оазиса, оттуда, где сторожил Гудред.

— К оружию! — Бузислав не стал ждать, пока ситуация прояснится, и принялся Отдавать приказы, готовясь к самому худшему. — И в круг… Лошадей в середину!

Ивар ощутил, как на затылке у него зашевелились волосы. Из песчаной кучи, будто мышь из норы, медленно выбралась приземистая, длиннорукая фигура. Горящий над горизонтом последний кусочек солнца позволил рассмотреть круглую, точно у кошки, голову с большими глазами и торчащими из пасти клыками, с которых капала слюна. Шерсть чудовища была серой и свалявшейся, спина — изогнутой, а ноги — короткими, словно у карлика. Лапы украшали длинные, загнутые когти.

— Ого! — сказал ктото из русичей. — Ну и красавцы! Солнце зашло. Одна за другой из песка вылезали зубастокогтистые твари. Порыв ветра принес сильный запах, похожий на вонь сырой собачьей шерсти, только куда неприятнее. Почуяв его, заржали и задергались лошади.

— Гули, вот черт… — прошептал Мануил, стоявший рядом с Иваром. — Надо же, как не повезло…

Но размышлять об удаче и неудаче времени не было. Твари, двигавшиеся при свете точно больные улитки, в сумерках обрели подвижность бешеных тараканов. Ночь наполнилась мяукающим кровожадным воем. Гули окружили оазис со всех сторон и теперь собирались идти на приступ.

— Я уже видел таких, — сказал Ивар, стараясь не обращать внимания на ползущий вдоль спины холодок.

— И где же? — полюбопытствовал Гудред.

— В одном месте в Бретланде, которое называется Черный Замок. — Отозвался Ивар. — Там… бей!

Высунувшаяся из темноты когтистая лапа была отрублена, но на ее месте появилось еще несколько, и к ним добавились зубастые, ощеренные морды. Чтото проскрежетало по щиту. Ивар ударил, целясь в точку между светящихся бледным светом глаз. К собственному удивлению, не попал, зато меч Гудреда нашел цель — круглая голова слетела с плеч и, клацая челюстями покатилась в сторону. Обезглавленное тело некоторое время постояло, шевеля конечностями, а потом медленно убрело назад, во тьму. Похоже было, что новая башка отрастет у него к следующей ночи.

— Строй держать! — рявкнул Ивар, и очень вовремя. Зарвавшийся Нерейд уже собрался броситься в погоню за одним из страшилищ.

Благодаря плотности строя они пока сдерживали натиск пустынных чудовищ, которых было куда больше. Но долго это продолжаться не могло. В кругу людей бесились лошади, испуганное ржание катилось над песками.

Ивар рубил, чувствуя, что сил хватит в лучшем случае до полуночи, а затем котоголовые твари с радостью закусят его жилистым мясом. Отсеченные конечности чудовищ и даже изрубленные тела неприятно подергивались, красноречиво сообщая о том, что жизнь в них (если это можно назвать жизнью!) еще теплится.

— Луки готовь! — прозвучал за спиной уверенный голос Бузйслава. «Неужели он надеется спастись?» — мелькнула постыдная мысль, которую Ивар тут же отогнал.

Загудели тетивы, чтото с жужжанием огромного шмеля пролетело мимо, и гуль, уже изготовившийся к прыжку, отлетел назад, перекувырнулся и остался лежать.

В глазнице, пробив череп, торчала длинная и толстая стрела. Выпустить такую мог только громадный лук русича.

Чудища падали одно за другим. На мордах тех, которые оставались на ногах, проступало явное недоумение. Взмахи когтистых лап стали менее стремительными, и даже пылающие глаза чуть потухли.

— Все на коней! Прорываемся на восток! — Приказ Бузислава был слышен, наверное, и в башне Золотуштры.

Ивар бросился к коню. Тот посмотрел на хозяина дико, едва не лягнул. Оказавшись в седле, Ивар махнул мечом не глядя, целясь в то место, где только что стоял. Мягкий хруст и раздраженный визг подтвердили, что сделано это было не зря.

Самый молодой из русичей, чьего имени Ивар так и не узнал, вставил ногу в стремя, и тут же ему на спину рухнула мохнатая, когтистая туша. Гуль упал со стрелой Нерейда в шее, но на раненого дружинника набросились сразу несколько тварей. Вой и визг сменились тошнотворным урчанием и кровожадным чавканьем.

Ивар ощутил тошноту, даже в ночной тьме было видно, как позеленел Гудред.

— Уходим! — еще раз крикнул Бузислав, перепуганные кони, которых не надо было понукать, сорвались в галоп.

Выпрыгнувшая из тьмы тварь целилась в Ивара и промахнулась совсем немного. С недовольным рычанием тяжелое тело пронеслось мимо, перекувырнулось, чтобы попасть под меч Кари. Его удар расщепил бы и скалу, а кость гуля раскололась под ним точно гнилое дерево.

Оазис остался позади. Коротконогие гули не могли соревноваться в скорости с лошадями. Лишившись полноценного ужина, они завыли, жалуясь на судьбу, и долго еще вслед всадникам летел вой, полный голодной тоски.

— Брр… — пробормотал Нерейд, снимая с лука износившуюся тетиву. — Уж лучше в море утонуть, чем найти конец в лапах таких тварей!

— Смерть есть смерть, — ответил ему Ивар, — и от судьбы не уйдешь.

Взошел месяц, похожий на изогнутый кусок серебряной проволоки. Белесые отблески побежали по песку. Словно разбуженный ими, один из барханов зашевелился, его склон лопнул, выпуская в ночь пышущее алым сиянием облако.

Путники успели разглядеть оскаленную, клыкастую пасть, выпученные глаза, и существо, состоящее из светящегося тумана, огненным росчерком взвилось к небесам, где и пропало среди звезд.

С северного горизонта зарокотал гром, но теперь он оказался гораздо слабее, а там, где сражались гиганты, вспыхивали только разноцветные зарницы, время от времени разрезавшие небосвод.

Широкая темная полоса замаячила впереди, когда на востоке чуть посветлело.

Через несколько сот шагов стало возможным различить ее цвет — зеленый. Над зеленью высилось нечто прямоугольное, слишком правильное, чтобы быть просто скалой.

— Мираж? — сам себя спросил Ивар. — Не похоже…

— Это оазис, — пояснил зоркий Нерейд, — я, правда, не думал, что они бывают таких размеров. А вот эта штука, что торчит из деревьев, — должно быть, здание… Но какое же оно огромное!

На фоне вылезшего изза горизонта оранжевого диска солнца оазис стал черным силуэтом. На нем можно было разглядеть стройные башенки, вырастающие из того, что Нерейд назвал зданием.

Пылающее светило поднялось, и картина обрела цвет. Изумрудным сиянием налились раскидистые кроны, золотом засверкал громадный купол, венчающий крышу, возносящуюся над вершинами самых больших деревьев.

— Кто же тут живет? — подумал вслух Ивар, и ладонь его невольно опустилась на рукоять меча.

— Уж точно не люди! — подал голос Ингьяльд. — Я чувствую, что в этом здании сокрыта могучая сила, какой не может обладать ни один потомок Аска и Эмблы.

— Посмотрим… — отозвался Ивар. — Но шлемы всем лучше надеть!

Бузислав, похоже, мыслил в сходном направлении. Получившие приказ русичи сгрудились у головы каравана, ощетинились клинками, солнце заиграло на вытянутых щитах.

Здание было уже близко. Оно оказалось настолько велико, что дворец императоров в Миклагарде выглядел рядом с ним как собачья конура. Темные стены и золотой верх создавали ощущение, что громадная туча, освещенная солнцем, прилегла на землю. Белоснежные башенки, окаймляющие строение по периметру, могли бы быть молниями, не будь они прямыми.

— Ничего себе… — прошептал Гудред, на лице которого отразилось искреннее восхищение. — Красотато какая…

Деревья на краю оазиса стояли шелестящей стеной, напоминая строй воинов, готовых встретить любой натиск. Грозно торчали усеянные листьями и шипами ветви, похожие на копья.

— Да, думаю, гули сюда не сунутся! — с нескрываемым уважением проговорил Нерейд.

Когда до деревьев оставалось не более десятка шагов, зеленая стена без звука расступилась, хотя Ивар не заметил, чтобы хоть одно дерево сдвинулось с места. Обнажился довольно широкий проход, устланный высокой шелковистой травой.

Посольская свита возбужденно загалдела.

— Похоже, нас приглашают, — задумчиво сказал Ивар.

— Невежливо будет отказываться от такого приглашения! — усмехнулся Нерейд. — Хозяин может обидеться. А он, судя по всему, весьма могуч!

Бузислав первым проехал между двумя толстенными дубами (среди песков!), чьи могучие стволы создавали нечто вроде врат, ведущих в глубь оазиса. Воздух впереди заколыхался и прямо из него возникли три существа, при виде которых Ивар вздрогнул — настолько они напоминали тварь из гробницы, убившую Вемунда. Те же отливающие синевой тела, шаровары и тюрбаны, вот только глаза не пылали алым, а мягко светились зеленью.

Двое крайних держали длинные клинки, по виду — парадные, а не боевые, а на тюрбане среднего переливался всеми цветами радуги крупный алмаз.

Бузислав придержал коня, ожидая развития событий. Караван остановился.

— О путники! — возвестило безоружное существо зычным, но несколько гнусавым голосом. — Благодарите небеса за ниспосланное вам счастье! Ибо повелитель джиннов, ифритов и маридов, могущественнейший и сиятельнейший Сулейман ибнДауд пожелал видеть вас своими гостями! Падите ниц и целуйте землю, благодаря его за эту милость!

— А это обязательно? — с толикой сомнения в голосе спросил Бузислав. — А то с лошади слезать, потом опять забираться. Да и порты испачкаешь…

— Вообщето нет, — ответило существо с алмазом, выполняющее, похоже, обязанности глашатая, — просто я, как визирь, принимающий гостей, должен сказать именно эти слова.

— А, тогда понятно, — старший из русичей кивнул, — продолжай. Извини, что прервал.

Визирь, принимающий гостей, прокашлялся, после чего его голос обрел прежнюю звучность.

— Следуйте за мной, доблестные вожди и отважные воины! — объявил он. — Но ни в коем случае не сходите с отведенного вам пути, иначе ваша жизнь будет стоить не дороже пригоршни золота!

— Ну и ценности у них тут… — завистливо пробормотал Нерейд. — Вот я знаю таких сволочей, что их жизнь что там золота, даже меди не стоит…

— Прости, — вновь прервал визиря Бузислав, — но разве ты не хочешь хотя бы узнать наши имена?

— Зачем? — Чиновник изобразил на синем лице удивление.

— Вот я знаю таких сволочей, что их жизнь что там золота, даже меди не стоит…

— Прости, — вновь прервал визиря Бузислав, — но разве ты не хочешь хотя бы узнать наши имена?

— Зачем? — Чиновник изобразил на синем лице удивление. — Мудрость Сулеймана ибнДауда выше неба и обширнее земли. Если он решил принять вас, то мне остается только исполнять его повеления. Уж онто ваши имена точно знает. От всевидящего ока властителя не укроются и ифрит в подземном пламени, и помыслы марида, танцующего на краю пустыни, не то что люди, путешествующие рядом с его дворцом!

— А, ну ладно… — без особого воодушевления сказал Бузислав.

Визирь величаво развернулся и поплыл впереди людей, не шевеля ногами. Сопровождающие его стражи даже со спины ухитрялись выглядеть грозно. По их лопаткам и плечам перекатывались волны мышц, которые, хоть и состояли из дыма, были, и в этом Ивар не сомневался, крепче стали.

По сторонам от тропы простирался настоящий лес, такой густой, что взор проникал не больше чем на десяток шагов. Далее все терялось в мешанине стволов, ветвей и листьев. В невообразимом соседстве тут росли самые разные деревья: южные пальмы торчали рядом с соснами, привычными для Северных Земель, осина сплеталась ветвями с буком, а какието странные плети, похожие на зеленых змей, обвивали стволы.

Но это древесное царство выглядело безжизненным. Не порхали птицы, не видно было животных, даже насекомые, которые обитают везде и в таких местах, где жить вроде бы нельзя, отсутствовали. Только шелестел, запутавшись в ветвях, ветер.

Горький аромат листвы свободно разливался вокруг, никакие цветы ему не препятствовали.

Лес прервался неожиданно, открыв по правую руку широкую поляну. Из груди Нерейда вырвался сдавленный вскрик:

— Единороги!

Повернув голову, Ивар обнаружил, что рыжий викинг ошибся. Громадные и невероятно грациозные животные действительно напоминали единорогов, увиденных некогда в Фэйрилэнде. Но только напоминали, размерами же превосходили раза в два.

Любой из жеребцов, которые лениво пощипывали траву, поднял бы на витой рог быка, особенно не напрягаясь при этом. Под шкурами насыщенного красного цвета трепетали мускулы. Искорки играли в гривах и хвостах, похожих на языки пламени, ниспадающие к земле.

— Что? — Визирь, услышавший возглас Нерейда, повернулся. — Это алькаркадани, самые чудные из зверей, созданных Аллахом!

Ивар понятия не имел о том, кто такой Аллах, но признал, что в данном случае этот бог постарался на славу.

Алькаркадани подняли лиловые глаза лишь на мгновение, чтобы посмотреть на посла и сопровождавших его дружинников. В огромных зрачках светился разум — куда более сильный, чем у некоторых людей.

Дорожка, ведущая через лес, слегка петляла, и когда изза очередного поворота показался дворец, то он вырос неожиданно близко. Темные стены нависали подобно скале, создавая впечатление неодолимой мощи. Высоковысоко сверкал самый край золотой крыши.

На вымощенной белоснежным мрамором площади, расположившейся перед дворцом, бил струями фонтан. В его чаше легко уместился бы драккар, а вода извергалась из трех пастей дракона, задравшего головы к небесам. На золотистой шкуре мелькали блики, и чудилось, что рептилия следит за людьми всеми шестью глазами.

— Он как живой! — потрясенно проговорил Гудред.

— А он и есть живой! — охотно пояснил визирь. — Трехголовый змей ХабаХаба. Наказан всемилостивейшим повелителем за пьянство и разврат! Работать фонтаном ему осталось пятьсот тридцать два года, шесть месяцев и три дня.

— Трехголовый змей ХабаХаба. Наказан всемилостивейшим повелителем за пьянство и разврат! Работать фонтаном ему осталось пятьсот тридцать два года, шесть месяцев и три дня.

— Если бы везде так наказывали, то я тоже давно гденибудь стоял, воду из ушей выплескивая! — с чувством сказал Нерейд.

За фонтаном возвышались ворота. Каждой створкой можно было накрыть небольшое селение, а золото, навешанное на них, не унесли бы даже самые жадные викинги.

По сторонам от ворот застыли два стражника устрашающего размера. Виденные недавно дэвы показались бы рядом с ними жалкими недорослями. Уши у стражей были как лопухи, кожа отливала зеленью, а носы формой напоминали капустные кочаны. Но вряд ли нашелся бы желающий посмеяться над существами, у которых четыре руки и в каждой зажат тяжеленный молот, которому позавидовал бы Тор.

— Лошадей можете оставить здесь, — вежливо сказал визирь перед самыми воротами. — Как и слуг. О них позаботятся.

Бузислав нахмурился. Слезая с седла, грозно приказал: — Варга, Шкодняк, останетесь и проследите!

Выбранные русичи заворчали, но деваться им было некуда. Дождавшись, когда все спешатся, визирь махнул платком четырехруким стражам. Те взялись за огромные кольца, украшающие створки.

С чудовищно громким скрипом ворота распахнулись.

Глава 13

ПОВЕЛИТЕЛЬ ДЖИННОВ

Их долго вели широким светлым коридором, в котором пахло почемуто уксусом, а за первой же дверью открылся тронный зал. Он не был особенно велик, но потолок находился на такой высоте, что можно было поставить несколько драккаров друг на друга, и мачта верхнего все равно не достала бы до него. Изза этого помещение напоминало громадный колодец.

Стены, которые там и сям прорезали широкие окна, были отделаны песком, неведомым образом закрепленным на гладком камне. Он лежал вертикальными полосами, создавая мягкие цветовые переливы: белый — бежевый — желтый — оранжевый — алый, вновь белый…

Смотреть на это было приятно.

Пол оказался выложен чернокрасным камнем, похожим на гематит. Ничего кричащего, никаких излишеств, все соразмерно и красиво, чтобы подчеркнуть величие трона, стоящего в самом центре помещения.

Это было не просто кресло, пусть даже и богато украшенное, как у цезарей Миклагарда, а целйе сооружение, символ власти. Взгляд терялся среди ступеней, перилец, декоративных башенок, нагромождений необработанных каменных глыб, меж которых с трудом можно было отыскать невысокого пухлощекого человека в белых одеждах.

Судя по всему, это и был Сулейман ибнДауд.

И в настоящий момент он оказался сильно занят.

Двое джиннов, красных, словно киноварь, и пышущих жаром, держали за руки третьего, голова которого униженно клонилась к полу, а согбенная спина белого, почти человеческого цвета выражала покорность.

— Ты, Омар ибнХаттаб! — гремел Сулейман, и голос его разносился по помещению, создавая впечатление, что говорит великан. — О наглейший среди нечестивых! Как посмел ты покуситься на чужое добро?

— Подождем, — шепнул людям приведший их визирь, — правосудие должно вершиться без помех.

— О ничтожнейший среди рожденных в пламени! — продолжал распинаться ибнДауд. — Ты повел себя как тварь из плоти и крови, и даже хуже! За это ты будешь наказан многовековым заточением! Принесите кувшин!

— Нет, только не это! — истошно возопил провинившийся джинн и задергался, пытаясь вырваться.

— Я готов лизать прах пред стопами твоими, повелитель! Все что угодно…

— Я так решил! — громадным гонгом ударил голос ибнДауда, и преступник обвис мокрой тряпкой, поняв, что кричать бесполезно.

Прямо из воздуха возник большой узкогорлый кувшин, покрытый причудливым узором. Легко покачиваясь, он вплыл в руки правителю джиннов. Омар ибнХаттаб с жалобным воем превратился в столб дыма и вполз в узкое горлышко.

— Своей печатью заклинаю тебя! — сурово проговорил Сулейман. От мощи его голоса вздрагивали стены. — Свободу ты обретешь не ранее чем люди забудут о нас и беззаконие выйдет из крепостей своих!

Непонятно откуда взявшейся пробкой он заткнул горлышко, которое тут же оказалось залито сургучом. Кувшин на мгновение окутался алым сиянием, а потом потух.

— Отнесите его в северные пределы земли! — велел ибнДауд красным джиннам и небрежным движением ладони отправил узкогорлую посудину в полет.

Пышущие жаром существа ухватили ее и мгновенно исчезли, словно их тут и не было. После этого хозяин дворца соизволил обратить внимание на людей.

— Ага, ты привел их!… — обрадованно пророкотал он. — Можешь быть свободен.

Визирь поклонился и медленно растаял.

— Идите сюда, ближе. — Сулейман ибнДауд приглашающе помахал узкой белой ладонью. — Вам нечего опасаться…

Первым к трону направился Мануил. За ним тесной группой двигались остальные. Не дойдя до подножия нескольких шагов, посол остановился и, поклонившись, сказал:

— Привет тебе, повелитель джиннов, ифритов и маридов, могущественнейший и сиятельнейший Сулейман ибнДауд. Безмерно счастливы оказаться в твоем дворце.

— Складно говоришь! — улыбнулся в ответ пухлощекий правитель, слишком похожий на человека, чтобы им быть. — Но словами меня удивить трудно, гораздо проще — поступками, что вам уже удалось. Люди — нечастые гости у меня, а вот таких, — взгляд его скользнул по русичам и викингам, — со светлыми волосами и глазами, я вижу впервые! Поведай мне, седовласый, кто вы такие и куда следуете?

Мануил прокашлялся и начал обстоятельный рассказ.

— Посмотри на пол… — прошептал на ухо Ингьяльд. Ивар опустил глаза: черный камень вокруг трона оказался весь изрезан неглубокими канавками, которые складывались в сложный рисунок, покрытый странными значками. — Тут не обошлось без колдовства…

— Вы опять удивили меня!… — прервал ибнДауд неторопливую речь Мануила. Его пылающие черные глаза смотрели прямо на викингов, и Ивар кожей ощутил горячее дуновение. — Мало кто в состоянии заметить печать, начертанную вокруг моего трона.

— Только тот, кто видит и чувствует больше других, может стать эрилем! — гордо заявил Ингьяльд.

Повелитель джиннов улыбнулся.

— Что же, — сказал он, — тогда, может быть, ты, сероглазый юноша, назвавший себя эрилем, сможешь понять, для чего она нужна?

— Понять — нет, — отрицательно мотнул головой Ингьяльд. — А вот почувствовать — попробую.

На мгновение он замолчал, застыл, будто вовсе перестал дышать, только на шее медленно билась синяя жилка.

— Для поддержания жизни… — вздохнув после паузы, объяснил Ингьяльд. — Вне этой печати ты будешь мертв. Ведь ты всего лишь человек, такой же, как и мы. Или был таким когдато.

Лицо ибнДауда на мгновение перекосилось, щеки затряслись, из горла вырвались сипящие звуки, которых постыдилась бы даже простуженная змея.

Или был таким когдато.

Лицо ибнДауда на мгновение перекосилось, щеки затряслись, из горла вырвались сипящие звуки, которых постыдилась бы даже простуженная змея.

— Каккак?… — бормотал он, пытаясь справиться с собой. — Невероятно…

Дернув рукой, он взял из воздуха белую крошечную чашку и некоторое время жадно и шумно пил. Струйки черной жидкости сползали по подбородку, пачкали белые одежды.

Чашка исчезла, так же как и появилась, а вместе с ней пропали и темные уродливые потеки. Повелитель джиннов вновь выглядел спокойным, лишь левое веко его подергивалось.

— Вы уже трижды поразили меня! — промолвил он. — А я дал себе зарок, что люди, вызвавшие мое изумление пять раз, уйдут отсюда живыми.

— И что, попадались такие? — очень спокойно спросил Бузислав, выразительно кладя руку на меч.

— Несколько раз, — ответил Сулейман ибнДауд. — А ты, доблестный воин, не хватайся за оружие! Мне достаточно только моргнуть, как ты будешь убит! Пусть вне этой печати я труп, но, пока я внутри, мое могущество почти беспредельно!

— Несчетные годы сидеть на одном месте? Не хотел бы я себе такой судьбы! — оскалился Нерейд.

— Тебе ее никто не предлагает, — усмехнулся повелитель джиннов. — Чтобы удивить меня еще два раза, у вас есть время до полудня.

С хрустальным звоном на полу возникли огромные песочные часы. Ивар видел такие в Миклагарде, только те были гораздо меньше. Зеленоватый песок медленно сыпался через узкое отверстие, и в верхней части его оставалось не так много.

Русичи начали перешептываться, во взгляде Мануила промелькнула тревога, Бузислав, судя по всему, раздумывал, не попытать ли все же счастья с мечом.

— Встретивший нас визирь много раз упоминал о твоей мудрости, — сказал Ингьяльд. — Соответствуют ли его слова истине?

— Меня считали мудрейшим среди всех царей земных, когда я еще жил в мире людей. — Сулейман самодовольно напыжился. — За века, что я правлю джиннами, мои знания возросли неимоверно!

— Хорошо. — Молодой эриль кивнул, а Ивар все пытался догадаться, что же он задумал. — Тогда слушай!

Ингьяльд отступил на шаг и заговорил:

Внимайте мне все

Священные роды

великие с малыми

Хеймдалля дети!

Один, ты хочешь,

чтоб я рассказала

о прошлом всех сущих,

о древнем, что помню.

Слова знакомого с детства «Прорицания вельвы» вызвали в Иваре странную раздробленность. С одной стороны, он все так же стоял перед троном, а с другой — словно видел те же картины, о которых некогда поведала Отцу Богов пророчица, поднятая им из могилы.

В начале времен,

когда жил Имир,

не было в мире

ни песка, ни моря,

земли еще не было

и небосвода

бездна зияла,

трава не росла.

Судя по ошарашенным лицам, чувство, схожее с тем, какое испытывал Ивар, ощущали сейчас не только викинги, но и русичи, которые слышали эту песнь впервые в жизни. Неподвижно, точно суслик перед норой, замер на троне ибнДауд, и аллитерированные, полные мрачной мощи строки падали в полной тишине:

Сурт едет с юга с губящим ветви,

солнце блестит

на мечах богов;

рушатся горы,

мрут великанши;

в Хель идут люди,

расколото небо.

Рагнарек, Час Судьбы, бушевал вокруг огненными потоками, льющимися с меча Сурта, трещал льдом под шагами вырвавшегося из заточения Локи, плыл по воздуху гнилостным зловонием, вырывающимся из пастей чудовищных его детей!

Солнце померкло,

земля тонет в море,

срываются с неба

светлые звезды,

пламя бушует

питателя жизни,

жар нестерпимый

до неба доходит!

И на этом месте Ингьяльд почемуто остановился, хотя дальше, как знал Ивар, должны были последовать другие строки.

— Довольно ль вам этого? — вопросил эриль и умолк. Он тяжело дышал, пот стекал по его раскрасневшемуся лицу.

— Довольно… — тихо ответил Сулейман ибнДауд. — Такого мне на самом деле слышать не приходилось. Считайте, что четвертый шаг к освобождению вы сделали. Но не надейтесь, что пятым будет еще одно сказание! Все удивительно, что в первый раз!

— Да уж… — мрачно пробормотал Нерейд, почесывая подбородок.

Стоящие тесной группой воины начали лихорадочно переглядываться. Казалось, всех занимала одна тревожная мысль: чем можно удивить человека (и в то же время не совсем человека), прожившего под солнцем многие сотни лет?

— Почему бы тебе не убить нас сразу? — спросил Бузислав. — Так было бы честнее…

— Но зато менее интересно, — пожал плечами Сулейман. — Моя жизнь так скучна!

Он махнул рукой, из ниоткуда полилась заунывная музыка, а перед троном объявились и задвигались в танце три стройные черноволосые девицы. Одеты они были весьма скупо, ничто не скрывало плоских животов, длинных, стройных ног. Тяжелые смуглые груди колыхались в такт движениям, и призывно сверкали темные глаза.

Ивар ощутил, как кровь стремительно заструилась по его телу. Рядом зашевелился Гудред, ктото из русичей судорожно сглотнул слюну. Для воинов, последний раз видевших женщин в Мйклагарде, зрелище оказалось завораживающим.

— Вот видите, — скорбно промолвил ибнДауд, ленивым жестом уничтожая танцовщиц, — все это мне давно надоело! Изысканные кушанья, драгоценности и чудеса пресны мне, как старая лепешка. А от людей, сумевших добраться сюда, всегда есть шанс разузнать нечто новое, что возвеселит меня!

— Пожалуй, стоит снять штаны и нагадить прямо перед троном, — вполголоса сказал Нерейд. — Вот уж будет удивление!

Мысль была оригинальная, но Ивар поспешно проговорил:

— Как бы он от сильного изумления не заставил тебя слизывать дерьмо языком!

— Ха! — Рыжий викинг не смутился. — Зато потом бы отпустил нас отсюда!

Песка в часах, оставалось совсем немного.

Но тут неожиданно для всех вперед выступил Кари. Распихав воинов, он очутился перед троном и сурово засопел, точно подражая разгневанному кабану.

— Слушай меня, правитель этих… джипов и маринадов, — сказал берсерк, — а также ипритов. Я тебя сейчас удивлю. Давай сюда любого из твоих воинов, и я начищу ему рыло в один миг!

— Ты желаешь сразиться с джинном? — Сулейман высоко вскинул тонкие черные брови. — Ты сошел с ума!

— Тут этот мудрец дал промашку, — заметил Ивар, — чтобы сойти с ума, надо его иметь.

— Ты что, струсил? — Кари упрямо наклонил темноволосую голову.

Я тебя сейчас удивлю. Давай сюда любого из твоих воинов, и я начищу ему рыло в один миг!

— Ты желаешь сразиться с джинном? — Сулейман высоко вскинул тонкие черные брови. — Ты сошел с ума!

— Тут этот мудрец дал промашку, — заметил Ивар, — чтобы сойти с ума, надо его иметь.

— Ты что, струсил? — Кари упрямо наклонил темноволосую голову. Было видно, что сейчас его не остановит даже вставшая на пути гора.

— Ну как хочешь! — Повелитель джиннов слегка откинулся на своем сиденье и хлопнул в ладоши.

Из пустоты сгустился знакомый воинам визирь.

— А позвать сюда марида абуЯххью! — приказал Сулейман.

Визирь поклонился и исчез, чтобы тут же вновь появиться на том же месте. А рядом с ним, пылая, точно лужа расплавленного золота, образовалась бугрящаяся мускулами фигура.

— Ты звал, о повелитель? — спросила она скрипучим, как ржавые дверные петли, голосом.

Марид впечатлял. На его широкой груди уместился бы небольшой стол, а руки толщиной превосходили человеческие ноги. Но во взгляде Кари, брошенном на противника, не было заметно ни малейшего страха. Голубизну зрачков берсерка потихоньку затенял багрянец боевой ярости.

— Да… — устало кивнул Сулейман ибнДауд. — Ты будешь бороться вон с тем человеком! Условие одно — огнем не жечь! Поединок прекращается только по моему Знаку! Упавший на спину считается проигравшим!

Марид зарычал, расправил чудовищные плечи. По его рукам передвинулись глыбы мускулов, похожих на валуны.

Кари снял с себя пояс с мечом, рубаху, а затем повернулся к соратникам.

— Ударьте меня по лицу… — попросил он.

— Чего? — не сразу понял Ивар.

— А ничего! — вмешался Нерейд и треснул берсерка кулаком по скуле. Тот не дрогнул, но глаза его стали полностью багровыми. Смотреть в них было страшнее, чем в пылающие очи марида.

Кари заревел и вышел на пустое пространство перед троном. Люди предусмотрительно отхлынули назад и в стороны.

— Готова ли ты, смертная тварь? — поинтересовался марид, делая шаг вперед.

— Я посвящу твою гибель Хлорриди, покровителю сильных! — прогудел Кари.

Ивару почудилось, что за стенами дворца, гдето в вышине едва ощутимо пророкотал гром. Встрепенулся Ингьяльд, услышавший, по всей видимости, то же самое, тревога отразилась на лице повелителя джиннов.

Чудовищные лапищи сомкнулись на плечах Кари, похожие на колбаски из золота пальцы вмялись в человеческую плоть. По залу стал распространяться тошнотворный запах горелого мяса. Похоже было, что марид не собирался выполнять приказ Сулеймана или просто не мог смирить составляющее его тело пламя.

Но берсерк даже не пошатнулся. Его кулак врезался в мутный подбородок абуЯххьи и, вместо того чтобы пройти насквозь, впечатался в него с мягким, чавкающим звуком. Голова марида дернулась, а глаза закатились.

Воспользовавшись тем, что захват противника ослаб, Кари сделал шаг и уже сам ухватил марида за пояс. На покрытых потом руках викинга натянулись жилы.

Громоподобный рев взлетел к потолку, отразился от него и отозвался эхом, заставив зрителей на мгновение оглохнуть. Сверкающее желтизной существо билось в руках человека, громадные кулаки колотили Кари по спине, оставляя на коже пузыри ожогов.

Берсерк стоял неколебимо, только негромко рычал.

Берсерк стоял неколебимо, только негромко рычал. Он давил и давил, и наконец чтото хрустнуло в теле марида. Тот обмяк.

— Не думал я, что у этой твари есть позвоночник, — почесывая затылок, сказал Ингьяльд.

— Хватит! Все! — закричал повелитель джиннов.

Но оказалось поздно. Кари расцепил руки, марид грудой золотистого пламени рухнул на пол. Его тело плыло, теряя очертания, от него отскакивали и с шипением гасли янтарные искры.

— Я убил его? — спросил огромный викинг недоуменно, словно не веря себе.

— Похоже… — проговорил Бузислав спокойно, делая шаг вперед. — Ну что, теперь ты, повелитель джиннов, маридов и ифритов, достаточно удивлен? Или нам нужно еще когонибудь прикончить?

Ответный взгляд Сулеймана ибнДауда был страшен.

Между ушами коня виднелись простирающиеся вдаль песчаные холмы — привычный пейзаж последнего времени. Барханы освещал месяц, который с прошлой ночи нескольвд потолстел, напоминая сегодня объевшегося светлячков червяка, разлегшегося в черной плоти неба.

Назад Ивару, который со своими воинами возглавлял караван, смотреть не хотелось. Там, за спиной, еще виднелась черная полоса огромного оазиса, над которым высоко возносилась крыша дворца, принадлежащего тому, кто некогда был человеком…

Сулейман ибнДауд не посмел нарушить данного им самому себе обета, и, когда истекающая желтым дымом туша марида исчезла из тронного зала, он заскрипел зубами и процедил:

— Все, можете отправляться на все четыре стороны!

— Нам не нужно на все четыре стороны, — бестрепетно покачал головой Бузислав. — Нам нужно в Багдад. Я думаю, тебе известно, как туда добраться кратчайшим путем…

— Пять ночей на восток… — проговорил повелитель джиннов, который, похоже, готов был многое отдать, лишь бы эти люди убрались из его дворца. — Там начнутся горы. В них проложена тропа — точьвточь такая же, как та, по которой вы прибыли сюда. По ней вы выйдете в мир людей в десяти днях к северу от Багдада…

Дворец они покидали с гордо поднятыми головами победителей. Кари, плечи и спина которого были сильно обожжены, слегка ежился, но терпел. Целебные руны Ингьяльду пришлось рисовать прямо на ходу.

Бархан впереди вдруг лопнул, отвлекая Ивара от воспоминаний. Из развороченного песка, оставив довольно крупную яму, вылетело нечто круглое и светящееся. Словно огромный слепень, оно стремительно облетело караван и замерло прямо перед конем Ивара. Жеребец от неожиданности всхрапнул и попытался встать на дыбы.

Пока Ивар успокаивал животное, сияние успело оформиться в небольшого джинна, который висел в воздухе головой вниз, скрестив ноги и сложив руки на животе.

— О доблестные воины, красотой подобные алмазам! — заблеяло огненное существо, выглядящее не столь грозно, как его более крупные сородичи. Впрочем, внешний вид тут мог быть обманчив. — Возьмите меня с собой!

— Что ты городишь? — изумился Ивар, нащупывая рукоять меча. — Взять тебя? Куда? Зачем?

— Я скромный Малик ибнИсмаил, самый ничтожный из нашего рода! — Выронив из глаза светящуюся голубым слезу, которая с шорохом упала на песок и загорелась там крошечным костерком, джинн почти почеловечески всхлипнул. — Жизнь моя в этой пустыне хуже, чем даже в аду, где мучаются души неверных! Нет моих сил больше терпеть издевательства родни! Отвезите Меня в мир людей!

— Вот уж точно — плачет горючими слезами! — усмехнулся Нерейд.

— Хотя чего просит этот плакальщик, я так и не понял…

Ивар слегка опешил.

Выручил его подъехавший к голове каравана Мануил.

— Это еще кто? — полюбопытствовал он.

— Джинн, — честно сообщил Ивар, — Малик ибн… эээ… Исмаил! Просит взять с собой в мир людей!

— А что, разве ты сам не способен туда добраться? — поинтересовался посол, без особого воодушевления взирая на светящееся существо. — Вы же, джинны, вроде как исключительно могучи?

— Ты прав, о муж, исполненный многих достоинств! — витиевато согласился ибнИсмаил. — Но стены нашего мира непроницаемы для нас, если нет на то особенного соизволения нашего повелителя! Нас могут вывести отсюда только люди!

— Ясно… — слегка смутившись, хмыкнул «муж, исполненный многих достоинств». — А твой повелитель, он ведь нас по головке не погладит, если мы тебя с собой возьмем.

— Только когда об этом узнает! — Джинн в волнении полетал тудасюда, оставляя за собой след из белого пламени. — А если меня хорошенько спрятать, то он ничего не заподозрит! Главное, чтобы наши не заложили! А я вам в пути пригожусь — мало ли что!

— Да, карманный джинн нам не помешает, — сказал подоспевший Бузислав.

— И куда тебя можно спрятать? — все еще сомневаясь, спросил Мануил.

— Если у вас нет кувшина или бутылки, то сойдет и лампа! — радостно воскликнул ибнИсмаил.

— Лампа? — переспросил Ивар.

— Ну да, такая штука, в которую наливают масло для освещения! — подсказал джинн.

— О, у меня есть факел! — встрял в беседу Нерейд.

Джинн поглядел на него как на идиота. К удивлению Ивара, рыжий викинг смутился.

— Как я понимаю, тебе нужно любое место, где ты будешь скрыт со всех сторон? — помедлив, уточнил Бузислав. — И тогда ни Сулейман ибнДауд, ни прочие джинны тебя не увидят?

— Воистину так, о воин, чье сердце тверже гранита! — В славословиях ибнИсмаил, похоже, знал толк.

— Эй, Лычко, — повернулся старший из русичей к своим дружинникам, — кажется, у нас там оставался пустой мех…

— Был гдето… — отозвался молодой голос. Во дворце Сулеймана ибнДауда людям позволили набрать воды, но одну емкость воины Бузислава забыли заполнить. — Сейчас поищем!

Под свет месяца был явлен бурдюк, смахивавший на огромное мохнатое сердце. Когда его открыли, то в нос шибанул крепкий хмельной запах. Но джинн, похоже, ничего не заметил. С радостным воплем он втянулся в отверстие, и изнутри послышался его тонкий, странно исказившийся голос:

— Ой, что это тут у вас было?

— Брага, — ответил Бузислав. — Тебе что, не нравится?

— Почему? — удивился ибнИсмаил и тут же запел тонко и противно: — Это каракаракара, это каракаракум! Пустыня, жгучее солнце, каракум!

— Чего это он? — спросил Гудред.

— Уже надрался! — вздохнул Ивар. — Иным и бочонка пива мало, — добавил он, с презрением проигнорировав укоряющий взгляд Нерейда, — а этому, видать, и запаха оказалось достаточно.

— Дайтека бурдюк сюда, — попросил Бузислав, — я сам повезу этого юного пропойцу!

— И вовсе я не юный! — обиделся джинн, удобно устроившийся в бурдюке. — Мне две тысячи триста семьдесят пять лет!

Новая его песня оказалась не лучше старой.

— Мне две тысячи триста семьдесят пять лет!

Новая его песня оказалась не лучше старой.

— Учкудук, три колодца! — заголосил ибнИсмаил так, что лошади вздрогнули. — Защити, защити, защити нас от солнца! Ты пустыни спасительный круг, Учкудук!

Бузислав поспешно заткнул пробку, пение стало чуть тише, но полностью заглушить его не удалось. Зрелище было дикое; висящий около седла мех дергался и издавал вполне осмысленные звуки.

Песни, заунывные и однообразные, звучали почти до самого рассвета. Затем джинн, похоже, устал.

— Чемто не нравится мне это место, — во второй уже раз сказал Бузислав, беспокойно поглаживая рукоять меча.

Закат окрасил лежащие впереди пески в желтый цвет, и черные тени, падающие от всадников, бежали далекодалеко, прежде чем раствориться в наступающем с запада мраке. На песке виднелись странные следы, словно ктото ездил на телеге, колеса в которой толщиной были под стать столетнему дубу.

— И чем же?… — спросил Ивар, настороженно вглядываясь вперед. За песками маячила черная линия гор, в которых, если верить ибнДауду, лежал путь домой. Среди них выделялся высокий черный пик, имеющий правильную конусовидную форму. Срезанная его вершина время от времени озарялась алым. Земля при этом ощутимо вздрагивала.

— Не знаю, просто одолевают дурные предчувствия… — пожал плечами русич. — Если бы была такая возможность, то я направился бы по другой дороге.

— Но ее нет! — жестко заключил Ивар. — Придется ехать этой.

— Придется, — вздохнул Бузислав и слегка пришпорил коня.

Караван двинулся вслед за ним. Ивар стоял на месте, пока с ним не поравнялись собственные воины, замыкавшие колонну.

— Ну что, конунг, скоро дома будем? — весело поинтересовался Гудред. — Пива напьемся, девиц потискаем?

— Как ты меня назвал? — удивился Ивар. — И что за дом ты имеешь в виду? Если Трандхейм, то нам до него как до луны!

— Ну дом для меня — мир людей! — Халогаландец улыбнулся, обнажив крепкие, молодые зубы. — И разве ты у нас не конунг?

— Нет! — отрезал Ивар. — Конунг у нас один — Хаук Лед!

— Это точно, — кивнул Нерейд, — но… Договорить он не успел. Дующий навстречу каравану ветер принес странный звук — будто тысячи зерен хрустели под огромным прессом. Изза вершины ближайшего бархана поднялась в воздух огромная туча пыли. В ней угадывалось какоето движение.

— Это еще что? — изумился Ивар, и будто в ответ на его слова из рваных клубов высунулась пасть таких размеров, что в ней запросто уместился бы бык. В пасти имелся полагающийся комплект зубов, а сверху к ней были приставлены пара вывороченных ноздрей и глаза, похожие на светящиеся плошки. Выражение в них было очень нехорошее.

— Вперед! — Ивар, выхватив меч, помчался к голове каравана, где готовились к бою русичи. За спиной колотили по песку копыта — викинги не хотели отставать от вожака.

Ветер в последнем усилии унес пыль прочь, и взглядам людей предстало черное змеиное тело, толщиной превосходящее замковую башню. Рядом с первой пастью обнаружились еще две. Они выглядели голодными и, уставившись на людей, сладострастно пускали слюни.

В караване послышались испуганные крики.

— Ну и змейство! — ухмыльнулся Нерейд. — И как только такое выросло на пустынных харчах?

— Эй, джинн, вылезай! — Бузислав откупорил бурдюк и принялся трясти его горлышком вниз.

— Настало время отрабатывать!

Светящаяся белым капля размером с ведро выдавилась из меха и превратилась в Малика ибнИсмаила.

— Ой, Трехголовый Извивающийся Черный Мангас… — пролепетал он, обозрев окрестности.

Словно услышав собственное имя, чудовище издало громогласное шипение. Ивару показалось, что кожа слезает с его тела, начиная от макушки.

— И что это значит? — чуть поморщившись, спросил Бузислав.

— А то, что дело непростое… — Джинн грустно вздохнул. — Но я попробую!

Мангас величаво перевалил через бархан. Вслед за тремя головами двигались бесчисленные извивы змеиного тела. Лунный свет играл на черных чешуйках величиной в ладонь.

— Сдавайся, чудовище! — внезапно гулким и раскатистым голосом проревел джинн, после чего скачком увеличился в размерах и бросился навстречу исполинской твари.

Мангас недоуменно моргнул тремя парами глаз, разглядывая напавшего на него светящегося воина, а затем неожиданно чихнул.

Волной воздуха джинна сдуло, точно листок во время урагана, и он с воплем врезался в склон бархана, а на песок с чавканьем посыпались капли желтой слизи, которой хватило бы, чтобы заполнить небольшое озеро. Воняла она хуже, чем труп, неделю пролежавший на солнце.

— Да он больной какойто! — возмущенно воскликнул Нерейд, прикрываясь щитом от летящих с неба соплей. — И что, меня слопает змея, страдающая насморком? Какой позор!

— Не привередничай! — огрызнулся Ивар, пытаясь совладать с конем, который, повидимому, решил, что ему тут явно не место и пора уносить копыта.

Мангас с шумом втянул воздух и возобновил движение.

Свистнула стрела, но лишь бессильно отскочила от чешуи, которая, судя по всему, была прочнее стали.

— Мда… — Гудред извлек из ножен меч. Лицо его выражало решительность. — Жалко, что так и не побываем в Багдаде!

— Зато увидишь Вальхаллу! — расхохотался Нерейд, вскидывая клинок и готовясь ринуться в самоубийственную атаку…

Ноздри уловили аромат цветущего луга. Это оказалось так неожиданно, что Ивар на мгновение потерял ориентацию и завертел головой, пытаясь понять, где находится.

Увы, он стоял все там же. Чудовищный змей в полусотне шагов разевал сразу три пасти, готовясь сытно поужинать. А чуть в стороне от каравана, непринужденно повиснув в воздухе, расположилась стройная черноволосая женщина. Она была облачена в нечто странное и пестрое, но на одежде взгляд не задержался, намертво прилипнув к удлиненному миловидному личику со жгучими темными глазами.

— Тактак… — сказала женщина низким грудным голосом, от которого по телу Ивара прокатилась сладостная дрожь. — И что это у нас тут творится?

Даже Мангас, казались, удивился ее появлению. Правая голова вытаращила буркалы, левая с громким стуком захлопнула пасть, а средняя сердито зашипела.

— Ой, пери! — пискнул выбравшийся из бархана Малик ибнИсмаил. Он был весь покрыт зеленой слизью и менее всего напоминал сейчас джинна.

— Заткнись! — Черные глаза женщины на мгновение вспыхнули, а за спиной ее колыхнулся плащ, напоминавший крылья летучей мыши. — Кто вы, посмевшие забрести в эти места?

— Путешественники! — нашелся Ивар. Прочие застыли с раскрытыми ртами, откровенно пялясь на незнакомку. А посмотреть было на что: из разрезов в длинных и широких рукавах высовывались изящные ручки, полупрозрачные шаровары вовсе не скрывали длинных ног, а под вышитым золотом одеянием угадывалась высокая грудь.

А посмотреть было на что: из разрезов в длинных и широких рукавах высовывались изящные ручки, полупрозрачные шаровары вовсе не скрывали длинных ног, а под вышитым золотом одеянием угадывалась высокая грудь. Стан женщины казался так тонок, что его можно было обхватить ладонями. — Но сейчас не время для бесед! Вон тот змей вотвот нас сожрет!

— Пока я тут — не осмелится! — с чувством собственного достоинства произнесла красавица. — А вот когда я уйду — точно съест…

— Э, может, не стоит уходить? — сказал Ингьяльд. — Ты, как я вижу, могущественная колдунья и не откажешься нас выручить?

— Я пери, а не колдунья. — Женщина покачала головой, одарив юного эриля такой улыбкой, от которой он едва не свалился с коня. — Помочь я готова, но только… в ответ на небольшую услугу.

— Это на какую? — подозрительно спросил Мануил.

— Вы отдадите мне одного из вас, по моему выбору. — Пери вновь улыбнулась, золотая диадема на смоляных волосах рассыпала вокруг горсть ярких бликов. — Не бойтесь, у меня ему не будет плохо…

— Но… — попробовал было возразить посол, однако Мангас прервал все его попытки начать торговлю. Громадный гад, похоже, от голода совсем потерял терпение. Он зашипел, как тысяча гадюк сразу, и решительно пополз к людям.

— Мы согласны! — завопил Мануил, растерявший все аргументы, едва он взглянул на круто изогнутые клыки.

— Хорошо, — кивнула пери, — я так и думала.

Она легко развернулась на месте. Притопнув высокими каблуками изящных сапожек, пропела какуюто фразу и резко, вскинула вперед руку. Из тонкой ладошки вырвался луч желтого, слепящего света.

Ударив в Мангаса, он окутал того сетью молний. Змей задергался, пытаясь вырваться, бешено замолотил хвостом. Чудовищное тело металось, как разрезанный надвое дождевой червь, песок тучами летел в стороны.

Но все было напрасно. Тогда пери шевельнула ладонью, чтото вспыхнуло — и исполинского гада не стало. На том месте, где он только что лежал, дымилась неровная яма с оползающими краями.

— Вот и все! — проговорила красавица, поворачиваясь к людям. — Убить Мангаса не под силу даже мне, но вот обезвредить его на довольно долгое время — это пожалуйста! Теперь я выберу того, кто уйдет со мной!

Русичи засмущались под ее плотоядным взглядом, Ивар ощутил мгновенный укол страха гдето у пупка. Только Мануил выглядел спокойно — знал, наверное, что на него юная красотка не позарится.

— Выбери меня! Выбери меня! — завопил вдруг Нерейд, выдвигаясь в первые ряды. Его загорелая рожа сияла как медный таз, улыбка была мужественно красивой. Рыжий викинг расправил плечи и напряг мышцы на руках. Конечно, до Кари ему было далеко, но все же…

— Хорошо, — пери призывно улыбнулась Нерейду, — ты мне нравишься… Езжай за мной!

Красавица грациозно изогнулась всем телом, словно обернулась вокруг себя, и растворилась в воздухе. А на том месте, где только что она была, появилось прямоугольное, достигающее земли отверстие. Оно источало неяркий молочный свет и смахивало на дверь.

— Ну все, я пошел! — довольно осклабившись, объявил Нерейд. — Не поминайте лихом!

— Счастливо! — проговорил Ивар, глядя, как рыжий викинг проходит в светящуюся дверь и та исчезает вместе с ним. Почемуто сильно зачесались глаза.

— Уф, легко отделались… — сказал Мануил. — А то эта тварюка могла нас всех сожрать.

Ивар покосился на него так, что посол осекся на полуслове.

— Нерейд сам вызвался! — забормотал он. — Его никто не заставлял!

Викинг ничего не ответил, просто пришпорил коня.

— Послушай, Малик, а кто такие пери? — Этот вопрос Ивар задал через два дня после того, как случилась встреча с Мангасом. Караван пересек пустыню и очутился в предгорьях. Тут были растения, была вода, и путники устроили привал на берегу самого настоящего озера.

— А?… Что? — Джинн прекратил барахтанье в воде и посмотрел на человека. Сопли трехголового гада оказались на редкость липкими и стойкими, и все дни Малик ибнИсмаил только тем и занимался, что пытался оттереться песком. Труд его был вознагражден, и уродливые зеленые пятна оставались только в некоторых местах. Последний и решительный бой с ними джинн собрался провести в озере.

— Пери кто такие? — повторил вопрос Ивар.

— А, ты все боишься за друга… — усмехнулся ибнИсмаил. — И зря! Пери — могущественные духи женского рода, чаще всего опасные для людей.

— А ты говоришь — не бойся!

— Пери может напакостить, но она взяла твоего приятеля себе в мужья и вряд ли будет вредить ему! — пояснил Малик. — Он проживет долгую и счастливую жизнь без болезней и тревог! Ни в чем не будет знать недостатка! Видишь, как ему повезло?

— Ничего себе — повезло! — ухмыльнулся Ивар. — Он же от скуки там свихнется!

— Странные вы — люди… — вздохнул джинн. — Идет счастье вам в руки, а вы его изо всех сил отпихиваете: скучное оно, мол. А потом плачете: ой, плохо живем…

— Не тебе нас судить!

— Это точно! — Малик ибнИсмаил бултыхнулся в воду, подняв облако брызг. — Хоть я и сотворен из огня, а вы — из глины, Аллах заставил джиннов поклоняться человеку, а не наоборот!

Глава 14

БОГИ ВАВИЛОНА

— Ну что? Здесь заночуем? — Бузислав, ехавший во главе каравана, обернулся.

— Пожалуй… — ответил Ивар, оглядывая окрестности. — Ты у джинна спроси, может, он чего дельное посоветует…

Тропа здесь оказалась точно такая же, как и далеко на западе, в тех горах, в которых пришлось искать спасение от турок. Удобная торная дорожка, неспешно перебирающаяся из одной ложбины в другую, карабкающаяся на хребты и отважно извивающаяся между завалами каменных глыб.

Только горы были другие. Не такие высокие, они удивляли диким видом. Чудилось, что земля только что вытолкнула их из своего чрева. Ветер не сгладил еще остроту пиков, а стены пропастей не успели оплыть. Торчали там и сям причудливой формы оранжевые, алые и белые скалы.

Между ними скромно пристроился небольшой участок ровной земли — приятная неожиданность в краю склонов и откосов…

— Скорее ворона посоловьиному запоет! — усмехнулся русич, но пробку из висящего у седла меха вытащил. Синяя, светящаяся голова джинна, носящего звучное имя Малик ибнИсмаил, тут же высунулась наружу.

— Чего изволите? — спросил джинн гнусавым голосом, подумал и добавил: — О воины, исполненные безумной отваги!

С тех пор как ибнИсмаил добился того, чтобы его взяли с собой, красноречия в его болтовне слегка поубавилось.

— Глянь своим джиннским оком, — сказал Бузислав, — нет ли тут вокруг какой пакости? А то мы на ночлег собрались становиться…

Малик ибнИсмаил некоторое время озирался, потом губы его задвигались:

— Все нормально.

— И джинн выбрался из меха целиком.

В этот же момент черная конусовидная гора, которая еще хорошо просматривалась из пустыни и сейчас маячила гдето южнее, вздрогнула и выпустила из вершины сноп алого пламени, поднявшегося до самых небес. Донесся раздраженный рокот, земля задрожала.

— Разгружайся! — махнул Бузислав спутникам и тут же вновь повернулся к джинну: — Давно хотел тебя спросить: что это за гора?

— Это не просто гора! — Джинн сделал важное лицо. — Это тюрьма, в которой заключен величайший из драконов — АжиДахака, прародитель всех мангасов и прочей мерзости… О трехголовый, о шестиглазый, страх внушающий видом своим, — тут Малик ибнИсмаил завыл, подражая сказителю, — пасти твои — словно пещеры гор, клыки подобны смерти, а сам ты, как самум, падающий на землю. Ты источаешь пламя и яд, и ужас бежит перед тобой, будто жалкий слуга!

Точно отозвавшись на слова, конусовидная темница вновь вздрогнула, и небо располосовал пламенный язык, на мгновение принявший форму трехголовой змеи. С невероятной злобой впились в людей ее глаза, и тут же видение исчезло.

— Тише ты, а то разозлишь зверюшку! — осадил джинна Ивар.

— А… — ИбнИсмаил презрительно скорчился. — Он там висит, прикованный железными цепями, так что ему не вырваться, сколько бы он ни дергался.

Гора вновь зарокотала, но огня на этот разне было.

После ужина Ивар подошел к лошади, чтобы проверить, как она устроена на ночь. Поглаживая животное по холке, вдруг ощутил знакомый уже цветочный аромат. «Пери вернулась! — мелькнула паническая мысль. — Одного мужика ей показалось мало!»

— А, как я рад вас всех видеть, клянусь Хрофтатюром! — прохрипел за спиной знакомый голос.

Ивар обернулся.

Нерейд, живой и радостно ухмыляющийся, восседал на своем коне, неведомо как очутившись в самой середине лагеря.

— Ничего себе! — воскликнул подскочивший Гудред. — Неужели ты сбежал от той колдовской бабы?

— От такой сбежишь! — И Нерейд, закряхтев, принялся слезать с седла. Выглядел он подозрительно чистым. На одежде не было пятен, а волосы, вечно висевшие засаленными прядями, оказались тщательно вымыты и причесаны. Они даже слегка посветлели. — Выгнала!

— Что, слабоват оказался? — хитро ухмыльнулся Ингьяльд. — В постелито…

— Нет. У нас эта, как ее… — Нерейд на несколько мгновений задумался. — Личностная несовместимость. Ну в смысле мордами друг другу не подошли…

— Это как? — опешил Гудред. — Изза того что ты рыжий, а она черная?

— Сейчас я вам все расскажу по порядку… — Нерейд нарочито неторопливо расседлал лошадь. К этому моменту поглазеть на вернувшегося от пери викинга сбежались чуть ли не все русичи. Когда он принялся привязывать скакуна рядом с остальными, ктото из потенциальных слушателей не выдержал:

— Ну давай, не томи! Интересно же!

— Ша! — Нерейд наставительно поднял руку. — Хороший рассказ торопливости не терпит! А начнете приставать — вообще буду молчать!

— В это я не поверю, — усмехнулся Ивар, — скорее море загорится!

— Ну да… — Закончив возиться с лошадью, Нерейд уселся около костра. — Дело было так… Въехал я в ту светящуюся дверь, — голос Болтуна изменился, стал чуть звонче и гибче, в нем появились переливы и подвывания, способные даже повествование о походе за дровами превратить в увлекательную сагу, — и оказался в саду! Деревья растут — высоченные, ну как эти горы! Цветочки цветут, птички порхают, а некоторые по земле ходят.

Здоровые такие, с длинными яркими хвостами! И голоса у них еще — брр! — Тут Нерейд аж вздрогнул, вспомнив пение неведомых птах.

— Павлины! — высказал догадку ктото.

— Ага, мавлины, — кивнул рассказчик, — так они и назывались. Ну слез я с коня, и повела меня та красотка в дом, большой, весь в колоннах! Внутри лепота, пол мраморный, чисто! Ну я и решил сразу показать, кто теперь тут хозяин! Мало ли что она колдунья, зато я мужик! Грохнул кулаком по стене и завопил: «А подать сюда пива!»

— А она тебя после этого в мышь не превратила? — улыбаясь до ушей, спросил Гудред.

— Меня — в мышь? — Нерейд горделиво расправил плечи. — Да я достоин только облика могучего льва! Ну не в мышь, а в лягушку, и ненадолго… — закончил он совсем тихо. — С этогото личностная несовместимость и началась! Кому понравится квакать и мух есть?

— Ох заливает! — сказал Ивар сидящему рядом Ингьяльду.

— Точно! — отозвался тот. — То ли еще будет! Нерейд тем временем совсем разошелся.

— Эти мухи такая гадость! — заявил он. — Когда я вновь человеком стал, то, естественно, слегка поутих. Позволил даже себя вымыть и причесать, — тут на лице викинга промелькнуло отвращение — куда большее, чем при упоминании о мухах, но совместная жизнь у нас все равно не получилась…

— Что, жабой тебе быть не понравилось? — поинтересовался, Кари, недоуменно хлопая ресницами.

— Нет, — Нерейд вздохнул, — ей не понравилось, что я кладу ноги на стол во время обеда, что пью слишком много пива, не умею петь любовные песни, не уважаю ее маманю, не разбираюсь в разведении гладиолусов, ну и еще сотни две всяких вещей! Так что мы решили расстаться по взаимному согласию!

— Тебе повезло, что это расставание не завершилось для тебя в яме со скорпионами! — изрек джинн, висевший над задними рядами слушателей. — Пери славятся своей мстительностью!

— Зато я не злопамятный! — усмехнулся Нерейд. — Сделаю зло — и забуду!

Викинги и русичи дружно расхохотались.

— Ладно, — прервал веселье Бузислар, — время позднее, а завтра с рассветом в путь. Отправляйтеська спать. А тебе, Нерейд, как отдыхавшему в последние дни, придется сегодня сторожить…

Самодовольство на лице Болтуна тут же сменилось величайшим ужасом, словно викингу предложили вновь питаться мухами, причем исключительно дохлыми.

Проход в другой мир вновь вел сквозь скалу, только цвет ее был не темносиний, а алый, оттенка запекшейся крови. Приблизившись вплотную к каменной глыбе, Ивар почувствовал, что мир вокруг поплыл. Опалило голову, но неприятное ощущение тут же исчезло.

Он сидел все на той же лошади, но горы вокруг были совсем иные — обычные, сглаженные, а в небе висел привычный золотой кругляш солнца.

Они вернулись в человеческий мир.

— Что там сипел этот ибнДауд? — осведомился Мануил, когда все люди каравана перешли из одного мира в другой. — До Багдада десять дней на юг?

— Истинно так! — гаркнул высунувшийся из меха джинн. Лицо его сияло довольством, будто морда лисы, пробравшейся в курятник. — Правитель никогда не ошибается!

— А ты еще здесь? — спросил Бузислав. — А я так надеялся, что ты застрянешь в скале!

— Не дождетесь! — сурово рыкнул джинн, вращаясь в воздухе, точно листок, подхваченный вихрем. — Спасибо вам, о доблестные воины, чьи судьбы отмечены самим Аллахом! Вы выполнили мое желание, и я не останусь в долгу.

— А я так надеялся, что ты застрянешь в скале!

— Не дождетесь! — сурово рыкнул джинн, вращаясь в воздухе, точно листок, подхваченный вихрем. — Спасибо вам, о доблестные воины, чьи судьбы отмечены самим Аллахом! Вы выполнили мое желание, и я не останусь в долгу. Если вы попадете в смертельную опасность, то вам стоит только потереть тот бурдюк, который долгое время служил мне убежищем, и я тут же явлюсь, пусть даже с другого конца света! Клянусь престолом Сулеймана ибнДауда!

— Не клянись, идучи на рать, а клянись, идучи с рати! — изрек загадочную фразу Бузислав. — Не сомневайся, какнибудь мы проверим твою клятву!

— Да будет благосклонна к вам судьба! — И джинн, описав красивый пируэт, стремительно взвился в вышину.

Некоторое время сверкающая точка мелькала меж облаками, но затем пропала и она.

— Ну и змеюка! — В возгласе Гудреда сквозило неподдельное изумление, и Ивар невольно посмотрел в ту сторону, куда указывал молодой воин.

Свернувшись на камне, за людьми невозмутимо наблюдала толстенная змея, покрытая зелеными и желтыми пятнами. До Мангаса ей было далеко, но все же размеры ее впечатляли.

— Хватит по сторонам пялиться! — заметил Нерейд, который за последние дни перепачкался и обрел прежний залихватский вид. — А то брякнешься опять в болото, доставай тебя потом…

Слова рыжего викинга не были лишены смысла. Тропа, по которой двигался караван, вывела его вовсе не в пустыню, как ожидал Ивар, а в бескрайние, тянущиеся на юг топи. В первый же день путешествия по ним Гудред загляделся на чтото, а лошадь его поскользнулась. Молодой викинг вылетел из седла и с плеском погрузился в яму с зеленой, вонючей водой.

Вытащить его стоило большого труда.

— Ага… — Гудред поспешно кивнул и с серьезным выражением на лице уставился было вперед, но тут же не выдержал и зевнул. Давала о себе знать бессонная ночь.

Спать мешали комары. Орды кровопийц досаждали и днем, но особенно лютовали, когда солнце заходило. Со сладострастным жужжанием они надвигались со всех сторон, проникали под одежду, суетливо толклись около лица, норовя добраться до кожи.

Ивар весь чесался, лицо Ингьядьда опухло, став похожим на плохо пропеченный блин. Юный эриль терпел два дня, но на третий не выдержал и составил руническую надпись против комаров.

— Сейчас я закончу ее! — горделиво известил он спутников. — И на сотни шагов от нас не будет ни одного комара!

Начертанные на полуистлевшей деревяшке руны некоторое время пылали зеленым огнем, а потом вдруг вспыхнули алым, да так жарко, что сгорели вместе с ней.

В общем, то ли знаки, некогда добытые самим Одином, не годились для столь низменных целей, то ли летучие паразиты обладали против них своим колдовством, то ли Ингьяльд просто чтото напутал, но эффекта не последовало. Комары так и продолжали устраивать ночные пиры на телах путешественников.

Днем было ненамного лучше. Двигаться приходилось среди островков, заросших шелестящим тростником, мелких озер с топким дном и настоящих трясин, которые с виду напоминали веселые зеленые лужайки. Солнце вставало в сырой дымке, а к полудню, когда все вокруг разогревалось, ощущение складывалось такое, словно едешь через жарко натопленную баню.

Счастье еще, что Мануил ухитрялся находить дорогу.

— И когда же это кончится? — уныло спросил Нерейд, стряхивая со штанины целеустремленно ползущую по ней пиявку. — А то я начинаю подумывать, что в пустыне было не так уж и плохо…

— Из тех десяти дней, что нам обещал Сулейман, пять уже прошли, — утешил его Ивар.

— А то я начинаю подумывать, что в пустыне было не так уж и плохо…

— Из тех десяти дней, что нам обещал Сулейман, пять уже прошли, — утешил его Ивар. — Но смотри, как бы, ты потом об этих местах не пожалел!

Ближе к вечеру из белесого, жаркого марева выплыл распавшийся на отдельные холмы земляной вал. На его вершине можно еще было заметить очертания толстенных стен, сложенных из кусков обожженной глины. Рухнувшие башни лежали неопрятными грудами.

Проехав между двумя из них, путники оказались на сравнительно сухом месте. Под ногами с треском крошились куски глины, а во все стороны простирались пологие холмы, покрытые тем, что некогда могло быть только зданиями.

— Это еще что такое?! — воскликнул Гудред с почти суеверным ужасом. Среди развалин царила гнетущая тишина, даже вездесущие болотные птицы тут не гнездились. Их визгливые голоса остались гдетто позади. Люди невольно сбились теснее.

— Некогда тут стоял город, — ответил услышавший вопрос Мануил, — самый старый из всех, что были воздвигнуты на земле. Даже Рим по сравнению с ним — юноша. Его называли Вавилоном!

— И что же с ним случилось? — полюбопытствовал Ивар. Сгущался сумрак, и мерещилось, что в развалинах древних зданий движутся тени, а из темных провалов, некогда бывших окнами, доносятся тихие, скорбные голоса.

— Всякий завоеватель был рад захватить и разрушить Вавилон. Тот раз за разом поднимался из руин, пока наконец жителей в нем не осталось слишком мало, — голос посла был грустен, точно он рассказывал о гибели собственного дома, — они решили не строиться заново, а ушли…

В полумраке замаячил высоченный холм. Он смахивал на погребальный курган, в котором конунга хоронят вместе с драккаром. В этом холме вполне можно было зарыть самого Нагльфара. Округлую вершину венчала почти не разрушенная семиступенчатая пирамида. Некогда ее ярусы, похоже, окрасили в разные цвета, но краска большей частью осыпалась, и все строение стало неопрятнорыжим.

Едва слышное журчание говорило о том, что у подножия холма бьет ключ.

— Здесь и заночуем, — сказал Мануил, — но от костра лучше далеко не отходить. Мало ли что…

— И ни в коем случае не забирайтесь наверх! — неожиданно добавил Ингьяльд. — Эта пирамида — капище древних богов. А старые божества ревнивы и кровожадны, они не любят, когда ктото тревожит их покой.

— Защити нас Господь от демонов! — Посол поспешно перекрестился, что вслед за ним сделали все ромеи.

Викингам выпало сторожить первыми. Как всегда, нападение крошечных крылатых разбойников не заставило себя ждать. Они накинулись на людей из тьмы, радостно и противно зудя. Дым от костров помогал мало. То и дело слышались сочные шлепки и приглушенные ругательства:

— У, задница Вингниса!

— Ах, укуси меня Фенрир!

Звезды отважно пытались пробиться сквозь окутывающий болота туман, но получалось это у них не особенно хорошо. Даже луна выглядела размытой и дрожащей, будто в небеса явился ее призрак. Тем сильнее удивился Ивар, когда заметил, что на место стоянки лег неяркий синеватый отсвет.

Меч словно сам прыгнул в руку.

— Что еще тут тролли принесли? — Изумленный возглас донесся с той стороны, где расположился Ингьяльд. Свечение придало его лицу мертвенный, белесый оттенок.

Оно источалось со стороны древнего капища. Две статуи, при свете дня казавшиеся бесформенными глыбами камня у подножия пирамиды, сейчас пылали, точно невообразимо огромные светляки.

Теперь их можно было разглядеть во всех подробностях: львиные тела, прижатые к земле, вырастающие из могучих плеч орлиные крылья и человеческие головы в высоких шапках и с кудрявыми длинными бородами.

— Этто еще что? — чуть лязгнув зубами, спросил Гудред.

Всезнайка Ингьяльд на этот раз промолчал. Пришлось отвечать Ивару.

— Думается мне, что это стражи, охраняющие вход в капище, — спокойно объяснил он, всем видом показывая, что бояться нечего. — Тот, кто рискнет сунуться внутрь, получит серьезные проблемы!

— Именно так! — поддержал старшего Нерейд. — Помню, как нам довелось драться с подобными тварями в Бретланде! Тяжко пришлось, но тогда деваться было некуда. А сейчас лучше и не связываться!

Костер слегка потрескивал, комары лютовали, за кругом древних стен, судя по истошным воплям, ктото когото пожирал. Наползающий с болот туман нес запах гниющих растений. Ночь громадным колесом неспешно крутилась вокруг стоянки, перемалывая песчинки времени. Статуи у входа в капище продолжали светиться, но более ничего не происходило.

Далеко за полночь Ивар разбудил сменщиков во главе с дородным русичем по имени Варга. Завернулся с головой в одеяло, надеясь хоть так защититься от комаров, и тут же уснул…

— Откуда же я мог знать?! — возопил ктото над самым ухом, и дремота удрала как испуганная лань.

— Чего вы орете? — спросил Ивар, выпутывая из одеяла голову. Наступила зловещая тишина.

Над разрушенным городом занималась заря. Было достаточно светло, чтобы разглядеть застывших в напряженных позах русичей. Лицо Варги покраснело от ярости, а воин, который, судя по всему, и кричал, выглядел бледнее погребального полотна.

— Ээ… как бы тебе объяснить… — промямлил Варга смущенно. — Даже не знаю, чего сказать… Твой волхв, ну Ингьяльд, ушел…

— Как — ушел? — опешил Ивар. Остатки сна канули точно в огненную бездну Муспелльхейма. — Куда?

— Откуда же я знал?! — принялся вновь оправдываться зазевавшийся дружинник. — Он сказал — мне отлить! Что я его, держать буду? А он отошел и как сиганет туда!

— Туда? — Ивар похолодел, поняв, что русич показывает прямо на пирамиду, чернеющую на фоне рассветного неба. — И он проскочил между стражами?

— Ага, — кивнул воин, — они плюнули в него чемто вроде фиолетовой молнии, но он ее отбил и вошел внутрь!

— Чтоб Фенрир сожрал его кишки, а Гарм подавился печенкой! — Ивар чуть не зарычал от ярости. — Что будем делать?

— Вопервых, не орать так громко. — Как оказалось, Бузислав тоже проснулся. — Вовторых, немного подождем. Если он сумел туда войти, то, вполне вероятно, сумеет и выйти! Он же всетаки волхв!

— Да какой он волхв! Мальчишка совсем! — вспылил Ивар. — Надо идти за ним!

— Подождем хотя бы до рассвета! — сказал старший из русичей, и Ивар сдался, поняв, что этот спор ему не выиграть.

Время тянулось невыносимо медленно. Небосклон светлел, звезды гасли одна за другой, словно свечи, задуваемые неощутимым ветром. Ивар изо всех сил пытался успокоиться, убеждал самого себя, что Ингьяльд вотвот выйдет из пирамиды, что все будет нормально…

Но ничего не происходило, и к тому моменту, когда изза горизонта высунулся пылающий оранжевым краешек солнечного диска, даже Бузислав помрачнел. Разбуженный Мануил долго ругался, поминая богов и духов со странными именами: Черта, Сатону и даже какогото Люципера.

Разбуженный Мануил долго ругался, поминая богов и духов со странными именами: Черта, Сатону и даже какогото Люципера.

Проклятия и надрывание глотки помогли мало. Успокоившись, посол вытер со лба пот и сказал:

— Надо идти. Бузислав, ты решил, кто пойдет?

— Ивар пойдет, — неуверенно начал старший из русичей, — я…

— Ты останешься, — отрицательно мотнул головой Мануил, — я не могу рисковать обоими старшими сразу!

— Со мной отправится Нерейд! — прибавил Ивар.

— Возьми еще Лычко! — посоветовал Бузислав. — Он родился в сорочке, так что на него не действует никакое колдовство! Даже местные боги, как я думаю, обломают об него зубы!

— А что, я с радостью! — проговорил стройный, поджарый русич, неуловимо похожий на волка. Его желтые глаза хищно блеснули.

— Да поможет нам Один! — Ивар встал в полный рост. — Ждите нас до полудня. Если не вернемся — уходите!

Подняться по склону древнего холма оказалось неожиданно трудно. Ноги оскальзывались на крошащихся кусках обожженной глины. Капище приближалось, и с каждым шагом охраняющие его крылатые существа увеличивались в размерах.

— А что, если попотчевать этих тварей стрелой? — предложил Нерейд. — А то кажется мне, что они смотрят…

— Не стоит! — ответил Ивар, хотя его тоже раздражало ощущение чужого настороженного взгляда. — Вред ты камню не причинишь, а вот разозлить их можешь…

Он извлек из ножен меч, и лезвие струисто засветилось, точно его облили расплавленным золотом.

— Это что, клинокто волшебный? — с восхищением в голосе спросил Лычко. — И что он может?

— Волшебно рубить головы врагов! — мрачно отозвался Нерейд. — Ну и еще так, по мелочи…

Когда до статуйстражей оставалось около двух десятков шагов, глаза их засияли. Васильковое свечение все усиливалось, и Ивар понял, что еще немного — и с каменных глазниц сорвется фиолетовая молния, вроде той, что видели русичи.

И тогда он поднял перед собой меч.

— Вы смотрите на этот клинок, — сказал Ивар, поворачивая лезвие так, чтобы его хорошо было видно с обеих сторон, — я думаю, создатели вложили в вас достаточно ума, чтобы вы могли догадаться, что это такое! Если вы попробуете не пропустить нас внутрь, то я просто порублю вас на куски!

— Он что, свихнулся? — Шепот Лычко прозвучал неожиданно громко. — С каменюками разговаривает!

— С ума спятил, а как же без этого! — успокоил русича Нерейд. — Это еще что, скоро в пляс пустится!

Крылатые человекольвы были неподвижны, ни один не шелохнулся, но Ивар готов был поклясться, что они переговариваются. Он чувствовал, как на лице выступают крупные капли пота и одна за другой сползают вниз, оставляя маслянистые дорожки. Лезвие.светилось ярче утреннего солнца, и полные горящей синевы глаза стражей не отрывались от него.

После паузы, которая показалась Ивару чуть ли не годом, а на самом деле длилась не больше десяти ударов сердца, злое свечение начало гаснуть. В недрах земли родился короткий, раздраженный рык, и статуи замерли, превратившись в груды мертвого камня.

— Все, можем идти, — проговорил Ивар с облегчением, — но только внутри ничего не брать. В этом случае нас могут просто не выпустить!

— А ты правда мог их разрушить? — спросил Лычко, когда они проскользнули между стражами.

— Мог! — кивнул Ивар. — Этот меч способен уничтожить даже то, что в принципе убить нельзя.

С близкого расстояния хорошо было видно, насколько стара пирамида. В стенах первого яруса, который некогда был синим, облупилась краска, там и сям зияли дыры и выбоины. Лишь над дверью виднелся ряд причудливых значков, похожих на следы от птичьих лап.

— Написано чтото… — проворчал Нерейд. — Интересно — что?

— Вряд ли тут сообщение о том, что внутри варят качественное пиво, — съязвил Ивар. — Держитесь за мной, что бы ни происходило. Факелы зажечь!

Захваченные загодя смолистые деревяшки занялись жарким пламенем. Черный дым уплывал вверх, оседая копотью на потолке узкого, прямоугольного коридора, ведущего в глубь капища.

Но через десяток шагов стены разошлись, образуя просторный зал, занимающий, судя по пропорциям, весь первый ярус. Напротив входа раскинулась громада широкой лестницы, ведущей, скорее всего, на второй ярус.

— Расходимся! Встречаемся у лестницы! — приказал Ивар и двинулся вдоль стены, подняв факел повыше. Никакой опасности пока не чувствовалось, но и следов Ингьяльда видно не было.

Здесь рисунки на стенах сохранились лучше. Они изображали деяния некоего бородатого божества, связанного, если принять во внимание стекающие с волос потоки, с водой. Обитал бог гдето под землей, охотно общался с людьми и победил огромное количество всяческих страшилищ — скорпионов размером с быка, какихто тварей вроде коршунов, но с рыбьими хвостами, и сонмы всякой пакости поменьше.

— Нет тут ничего, — сказал Нерейд, когда они встретились у лестницы, — даже пыли!

И вправду, пол оказался чист; и следов, до которым можно было попробовать отыскать блудного эриля, Ингьяльд не оставил.

— Идем дальше. — Ивар сделал шаг и замер. Ему вдруг померещилось, что он слышит странный шум: волны с шорохом набегают на берег, журчит река, поет ручеек…

Но звуки пропали так же внезапно, как и появились.

Лестница вывела их в другой зал, чуть поменьше первого. Стены тут были выкрашены красным, а в центре помещения стоял алтарь — кубический камень, из которого торчал вонзенный по самую рукоятку меч.

— Ничего не трогайте! — еще раз приказал Ивар, заметив, что Нерейд с любопытством поглядывает на добротный клинок.

Хозяин этого зала вряд ли был добр к людям. Картины на стенах показывали его, когда он сокрушал жилища огненным мечом, выпускал из широких рукавов стаи черных летучих тварей, которые терзали людей. Все время, что они находились здесь, уши Ивара щекотал далекий рев бушующего пламени.

— Поднимаемся вверх…

Лестница, ведущая на третий ярус, оказалась более узкой, но и по ней легко въехала бы телега.

В следующем зале кучами громоздились глиняные таблички размером с ладонь. Все они были покрыты надписями из тех же знаков, что и над входом в капище.

— Ничего себе! — удивился Лычко. — Они что, чертили на глине?

— Наверно…- буркнул Ивар, заглядывая в выходящий из зала коридор. Но там была крошечная комната, пустая, точно разграбленная могила.

На четвертом ярусе стены мягко серебрились, и луна на них была изображена во всех видах, начиная от черного диска и заканчивая ослепительно белым кругом полнолуния.

— Клянусь перьями Рода, пол тут из серебра! — воскликнул Лычко. Ивар посмотрел вниз, и увидел, что русич прав: ноги воинов ступали по драгоценному металлу, который холодил даже сквозь сапоги.

Ивар посмотрел вниз, и увидел, что русич прав: ноги воинов ступали по драгоценному металлу, который холодил даже сквозь сапоги.

— Вот бы отколупнуть кусочек! — опять завелся Нерейд.

По помещению будто промчался порыв ледяного ветра, глазами гигантов мигнули лунные диски на стенах. Ивар ощутил, как некто бесконечно далекий и невероятно могучий посмотрел на них.

— Я пошутил! Пошутил! — поспешно забормотал рыжий викинг, в глазах его плясал смех.

Ощущение чужого присутствия исчезло, остался только пустой зал и лестница, ведущая выше.

— Больше так не делай! — недовольно прошипел Ивар, прислушиваясь к сердцу, которое колотилось в груди как молот взбесившегося кузнеца,

— Уж и пошутить нельзя! — притворно обиделся Нерейд. Пятый зал был хоть и меньше нижних, но казался куда обширнее за счет проделанных в стенах ниш. В них привольно разместились статуи. Некоторые из них изображали мускулистого человека с бычьей головой, другие — рогатый головной убор, третьи — чтото вроде коронованной горы. Когда нога Ивара ступила на выкрашенный в небесный цвет пол, уши его наполнились свистом ветра, яростного воздушного потока, мчащегося над просторами земли и моря…

Пришлось потрясти головой, чтобы отогнать видение.

— А что это там такое? — спросил вдруг Нерейд, подняв факел повыше. На полу у одной из ниш, которая была пуста, распласталось нечто вытянутое, похожее на человеческое тело.

— Это Ингьяльд! — Мысли в голове Ивара понеслись с одуряющей скоростью. — Сейчас проверим, жив ли…

Юный эриль лежал без движения, рядом с ним, выпав из ладони, валялся погасший факел. Дыхание слышалось, но едваедва. Никаких повреждений не, было видно, но похлопывание по щекам и растирание ушей не произвели нужного эффекта.

— Придется тащить вниз, — сказал Ивар. — Поднимайте!

— Интересно, что его сразило? — подумал вслух Нерейд, озираясь. Полутьма в углах зала неожиданно показалась опасной.

Когда Ингьяльда взяли на руки, в ушах Ивара вновь засвистела буря, и здание содрогнулось от неведомо откуда возникшего звука. Затрепетали факелы, задергались края одежды, словно в замкнутом помещении зародился самый настоящий ураган.

— Быстрее к лестнице! — скомандовал Ивар. Впрочем, никого подгонять не понадобилось.

Из пола медленно поднялась бычья голова размером с сарай. Острые рога покрывала позолота, а налитые кровью глаза смотрели почти с человеческой разумностью.

— Это призрак! — крикнул Ивар, сам почти не слышавший себя в завывании бури, и ударил мечом.

Лезвие, к его удивлению, за чтото зацепилось. Из подраненного носа чудища, которое выглядело слегка ошеломленным, заструилась голубоватая дымка. Воспользовавшись заминкой, люди проскочили мимо бычьей морды и помчались вниз по лестнице.

Вслед им рушился гневный рев.

— И чего он вдруг взбесился? — переводя дыхание, спросил Нерейд.

— А я знаю? — прохрипел Ивар.

В лунном зале их ожидал не самый добрый прием. Серебряный пол пророс змеями и напоминал теперь чудовищное поле. Рептилии покачивались, стоя на хвостах, как колосья под ветром, а от их злобного шипения холодела кровь.

— Идите за мной! — Ивар, подражая косарю, широко взмахнул перед собой. Срубленные змеиные головы со стуком посыпались на пол.

Шаг вперед, и еще один удар.

Шаг вперед, и еще один удар. Тела уже мертвых тварей переплетались в конвульсиях, а живые бешено шипели и пытались дотянуться до людей. Но расчет оказался верен — дальше длины своих тел змеи достать не могли.

Медленно, шаг за шагом, Ивар прорубал в страшных зарослях проход, достаточно широкий, чтобы по нему можно было пройти без опаски. Ядовитые создания гибли одно за другим, бессильное шипение сотрясало воздух, и в помещении стоял горький запах капающего с зубов яда.

— Вот такто лучше! — воскликнул Ивар, выскочив на лестницу. Шедший последним Нерейд охнул от удивления: все змеи исчезли в одно мгновение. Пол вновь сиял чистотой.

Ярус с табличками они миновали без препятствий. Все здесь оставалось точно так же, как и ранее. На следующей лестнице их встретило палящее пламя. Ревущая стена огненных языков встала от пола до потолка, перегородив путь.

— А водыто мы с собой не захватили… — пробормотал Нерейд. — Выходит, что зря!

— Так… — вынужден был согласиться Ивар. Пламенные струи заплясали, взвихрились, и из них выдвинулось громадное лицо. Оно ужасало. Огонь служил ему кожей, и пекло обитало в глазницах. Нос с горбинкой и выдающиеся скулы могли принадлежать человеку.

Пылающие губы очень медленно раздвинулись.

— Оставьте то, что взяли, и уходите! Иначе смерть найдет вас!!! — В этом голосе звучали рев пожара и треск земли, обугливающейся под лучами солнца, стоны умирающих от жажды и вопли сражающихся. Заключенная в нем мощь заставляла содрогаться все тело.

— Так это мы что, должны Ингьяльда здесь бросить? — возмутился Лычко.

Ивар же не стал ничего говорить, он просто шагнул вперед и ударил. Прямо по огромному лицу.

Светящийся желтым меч прорезал в огненной коже широкую прореху. Полный боли и неистового бешенства рев потряс стены.

— Скорее, пока он не очухался! — Ивар, наклонив голову, ринулся прямо в пламя. За спиной топали сапогами соратники, несущие молодого эриля.

До последней лестницы они добрались живыми. Только одежда обгорела да волосы коегде обуглились от нестерпимого жара.

— Ничего себе! — Нерейд закашлялся, выхаркивая сажу. — Вот уж не думал, что нас ждет тут столь теплый прием! Прямо горячий!

— То ли еще будет… — мрачно отозвался Ивар.

Но вопреки его предсказанию нижний ярус капища был пуст, тих и мертв. Как и раньше, едва слышно плескали волны, и Ивару вдруг подумалось, что так мог бы звучать океан, будь он пресным…

Мир за пределами пирамиды встретил их жарой и гнилостным воздухом болот, который в этот момент показался приятнее хвойного аромата. Едва сделали первый шаг под лучами солнца, как Ингьяльд зашевелился. Из груди его вырвался стон.

— Положите его! — велел Ивар, присаживаясь на корточки около молодого эриля. Тот медленно поднял веки, открыв глаза, полные искреннего недоумения.

— Где я? — прошептали бледные губы. — Снаружи? Но как? И что вы тут делаете?

— Орехи собираем! — со свойственной ему прямотой огрызнулся Нерейд. — Изза тебя, красавца!

— Ты ради каких троллей туда полез? — грозно вопросил Ивар, жестом останавливая рыжего викинга. — А?

Лычко молчал — пусть северяне сами меж собой разбираются.

— Ну, это… — Ингьяльд смутился. — Захотелось отличиться. Я же чувствовал, что за сила спрятана внутри этого капища.

Такая, какую наш мир тысячи лет не видел! Разве не долг эриля — добывать новое?

— Ну и что ты добыл? — поинтересовался Ивар.

— Вот… — Молодой эриль потянулся к своему кожаному мешочку и извлек оттуда маленькую копию той самой высокой рогатой шапки, которую воины видели на пятом ярусе древнего храма. Она с необычайным искусством была вырезана из темного матового камня и вполне умещалась на широкой и мозолистой ладони юного викинга.

— И что эта штука может? — спросил Ивар. — Для чего она нужна?

— Я до конца не понял, — смутился Ингьяльд, — надо будет разобраться…

— Теперь ясно, изза чего все тамошние обитатели на нас взъелись! — влез в разговор Нерейд. — Не хотели, чтобы мы это унесли!

— Да, пожалуй… — хмыкнул русич, почесывая затылок. — Если бы мы оставили эту штуку на месте, то вышли бы так же легко, как и вошли!

— Надеюсь, что эта вещица стоит нашего беспокойства, — сказал Ивар. — Но все равно, Ингьяльд, ты повел себя, как мальчишка. Ты чуть не погиб сам и едва не погубил нас! Просто так я это оставить не могу!

— Давай набьем ему морду! — воодушевился Нерейд. — Эрилю ни к чему быть красивым, так что синяки ему не повредят…

— Нет… — Ивар нахмурился, глядя, как Ингьяльд покаянно склонил голову. — Пусть решает Арнвид, когда вернемся в Миклагард. Уж он для неразумного ученика придумает чтонибудь особенное!

— Обязательно… — безрадостно вздохнул Ингьяльд и спрятал добычу назад в мешочек.

Глава 15

ГОРОД ТЫСЯЧИ МЕЧЕТЕЙ

— Это еще что такое? — воскликнул Бузислав, заслоняя глаза ладонью. — Уж не всадники ли?

Горячий ветер с юга нес мелкий песок, секущий кожу и затрудняющий обзор, а белые барханы впереди ярко сверкали под неистовым солнцем. Разглядеть чтолибо среди них было достаточно сложно.

— Похоже… — отозвался Ивар, сощурившись. Черные пятнышки, стремительно перемещающиеся у самого горизонта, не могли быть ничем иным. Разве что обманом зрения.

— Клянусь Перуном, нас ждет сеча! — И старший из русичей поднял руку, приказывая каравану остановиться. — Всем надеть кольчуги и шлемы! — Жарко же… — проворчал Варга. Он ухитрялся потеть даже в прохладные ночи в горах. Сейчас же его лицо и вовсе напоминало сковородку, на которой расплавился большой кусок сала.

— Ничего, потерпишь! — ответил Бузислав.

В кольчуге тело сразу взопрело, а шлем мгновенно нагрелся. Подражая русичам, которым уже доводилось путешествовать в этих местах, Ивар намотал поверх шлема кусок белой ткани.

Стало легче, но ненамного.

— Я тут растаю, как снеговик… — пыхтел Нерейд, с завистью поглядывая на Кари, который, как берсерк, ни в какой кольчуге не нуждался.

Пятнышки тем временем приблизились, и стало видно, что это действительно всадники и число их приближается к нескольким десяткам. Большинство передвигались на лошадях, но были и такие, кто сидел на горбатых рыжих зверюгах, которые, как Ивар теперь уже знал, называются верблюдами.

— Приготовиться! — скомандовал Бузислав, извлекая из ножен клинок. Заскучавшее там за последнее время лезвие радостно сверкнуло, поймав свет солнца.

Явившиеся из пустыни всадники, постепенно замедляли ход. Впереди всех, на великолепном, тонконогом скакуне, белом, точно морская пена, скакал бедно одетый, низкорослый человек без всякого оружия.

Впереди всех, на великолепном, тонконогом скакуне, белом, точно морская пена, скакал бедно одетый, низкорослый человек без всякого оружия.

— Кто вы, во имя Аллаха? — прокричал он, остановившись в десятке шагов от Бузислава,

— Путники! — лаконично изрек старший из русичей, пристально вглядываясь в тех, с кем выпала судьба встретиться. Все, кроме предводителя, оказались вооружены, а хмурые, бородатые лица вовсе не светились добротой.

— И куда вы направляетесь? — спросил безоружный, по виду — обычный крестьянин из захудалого селения, всю жизнь посвятивший козам и овощам.

— А тебе какое до этого дело? — не очень вежливо сказал Бузислав. — Лучше бы отошел в сторону, а то нам нужно проехать. Можем и затоптать…

— Меня зовут АлиБаба, — сообщил безоружный таким тоном, словно это имя должны знать все. — А со мной — сорок разбойников! Никто не проедет через эти земли без нашего ведома!

— А, так вы разбойники? — почти с облегчением проговорил Бузислав и вскинул руку. Загудели натягиваемые луки русичей. — Тогда мы сейчас вас убьем и отправимся дальше!

— Нет! — АлиБаба даже приподнялся в стременах, но первая стрела уже сорвалась с тетивы. Раздался тупой стук, и один из самых зверообразных разбойников вылетел из седла, пронесся по воздуху несколько шагов, как большая и очень нескладная птица, вдруг разучившаяся летать, и с шумом рухнул в песок.

Судя по вытянувшимся лицам, остальных это впечатлило.

— Ну что, АлиБаба и тридцать девять разбойников, может быть, вы все же уберетесь с нашего пути? — по, интересовался Бузислав.

— Тридцать восемь… — просипел Нерейд, который устал держать лук натянутым. Еще одного разбойника сдуло с седла.

— Уходим! — отчаянно выкрикнул АлиБаба, и доблестные грабители пустыни принялись спешно разворачивать коней. С шумом и топотом они умчались за горизонт, оставив на белом песке два тела.

— Ну и разбойники тут… — задумчиво изрек Гудред, убирая в ножны меч. — Чуть что — сразу в бега…

— Это да, они слегка зажрались, — согласился Бузислав. — Привыкли жирных купцов щипать, которые, как обнаженный клинок завидят, тут же начинают трясти мошной…

— А вообще я про этого АлиБабу слышал, — вступил в разговор Шкодняк, русич с очень светлыми, почти белыми, волосами и шрамом, тянущимся через все лицо. — Болтают, что он в какойто пещере огромные сокровища прячет. Может, пройдем по следу? Ограбим, так сказать, грабителей?

— Не стоит! — осадил разошедшихся воинов Мануил. — Думаю, что защищать свое добро разбойники будут с куда большим пылом, чем сегодня посягали на чужое! Но даже если у нас все получится, то что ты будешь делать с сокровищами? В Багдаде тебя тут же упекут в зиндан за владение краденым! Знаю я их порядки…

Шкодняк погрустнел.

— А что такое зиндан? — поинтересовался любопытный Нерейд.

— Это такая тюрьма, — охотно пояснил посол, — темная и глубокая яма с пауками и крысами. Ты что, хотел бы там побывать? Могу устроить…

— Нет, просто, спросил! — поспешно ответил рыжий викинг, оскаливая зубы в невинной улыбке.

— Вот и славно, — кивнул Мануил, — ну что, помоему, мы можем ехать.

— Вне всякого сомнения, — отозвался Бузислав и повернулся к воинам. — Шлемы и кольчуги можно снять!

По каравану прокатилась волна восклицаний, выражающих разную степень облегчения.

Когда тронулись с места, то к убитым разбойникам уже пикировали, расправив черные крылья, два огромных грифа. Еще несколько темных точек виднелись в раскаленной вышине.

Багдад поднимался из песка подобно громадному кораблю, который некогда затонул, а теперь вдруг решил всплыть. Первыми на фоне вечернего, темносинего неба заблестели верхушки многочисленных минаретов. В лучах падающего к горизонту солнца они горели золотом.

Затем высунулась похожая на вершину округлого шлема белоснежная крыша какогото здания, украшенного по углам четырьмя башенками.

— Дворец халифа, — пояснил Мануил. — Я был внутри всего один раз и очень рад, что смогу побывать еще…

Величаво выплыли мечети, столь многочисленные, что можно было подумать, что город состоит только из них. Наконец показались городские стены, высокие и коричневые, как старое дерево; словно аккуратно опиленные пни, торчали кургузые, мощные башни.

Вокруг Багдада простирались поля, слева нес свои желтоватые воды Тигр.

— А городто немаленький! — заметил Ингьяльд и присвистнул от удивления.

— Не меньше Константинополя, — кивнул Мануил. — Халиф Гарун альРашид, обитающий здесь, претендует на власть над землями, тянущимися на сотни дневных переходов на запад и на восток. Даже империя не может тягаться с ним в мощи.

В последней фразе прозвучала изрядная доля сожаления.

Дорога, ведущая к широко распахнутым городским воротам, несмотря на вечернее время, была плотно забита. Ревели стада скота, гонимого на убой, скрипели телеги, ругались люди. Солнце, клонившееся к закату, застилала пелена пыли, а висящая в воздухе смесь запахов навоза, потных тел, старой кожи заставила бы упасть в обморок даже опарышей.

Поток людей, животных и телег перемещался к городским воротам со скоростью улитки.

— Так мы сегодня в город не попадем… — задумчиво проговорил Мануил. — А ночевать тут, у ворот, не хотелось бы… Както недостойно это посла цесаревны императрицы! Плети готовь!

Ивар недоуменно нахмурился, пытаясь догадаться, какое сейчас последует распоряжение. Но русичи, похоже, прекрасно знали, что делать. В их руках возникли плетеные ремни на коротких рукоятках, которыми они принялись стегать всех без разбора направо и налево, расчищая путь.

Над дорогой поднялась волна возмущенных криков. Какойто осел, получив плетью по толстой серой заднице, заревел так, что посрамил бы дракона, и ловким движением сбросил хозяина со спины. Свалившись в придорожную канаву, тот разразился громогласными проклятиями, в которых поминался Аллах, все его родственники, а также родственники тех вислоухих, слабоумных шайтанов, которые бесчинствуют на дорогах хуже разбойников.

— Шайтаны — это мы? — вопросил Нерейд, с блаженным выражением на лице слушавший хулительную речь.

— Кто же еще? — ухмыльнулся Ингьяльд. — Ты вон и вислоух, и умом не вышел…

— А ну цыц! — грозно нахмурился рыжий викинг, но глаза его смеялись.

Выбранный Мануилом способ передвижения оказался, несмотря на некоторые неприятные последствия, весьма эффективным. Караван быстро продвигался по дороге. Неожиданным препятствием стало разве что большое коровье стадо: на удары плетьми неповоротливые животные отреагировали грозным мычанием и мотанием головами, на которых красовались острые рога.

Стадо сочли благоразумным объехать.

В клубах пыли и вони нарисовались распахнутые ворота.

В клубах пыли и вони нарисовались распахнутые ворота.

— Куда прешь? — выскочила сбоку толстая фигура в сверкающем шлеме и при длинной сабле. — Все в очередь, сукины дети, в очередь!

— Перед тобой, дурья башка, сам посол цесаревны императрицы из Константинополя! — грозно рыкнул Бузислав, а Мануил расправил плечи и напустил на лицо надменность. — Что он, будет вместе со всякими пастухами и горшечниками ждать, когда его пустят в город?

Смуглое лицо стражника чуть побледнело, а черные глаза шустро пробежали по одежде Мануила, скользнули по снаряжению светловолосых воинов — явно наемников с севера, оценили количество слуг и вьючных лошадей.

— Ээ… — промямлил страж, безуспешно пытаясь втянуть объемистый живот и придать себе горделивую осанку, а потом сказал: — Проедемте к воротам! Там сотник разберется!

Расположившиеся у самых ворот стражи, которых тут было больше чем пчел на цветущем лугу, занимались важным делом: досматривали товары и вещи всех въезжающих в город.

— Не везешь ли ядов, дабы злоумыслить против халифа, да благословит его Аллах и приветствует? — допытывался длинный, как глист, стражник, у пожилого крестьянина, морщинистого, точно ссохшееся яблоко.

— Помилуйте, господин! — В голосе старика звучал испуг. — Я приехал продавать финики!

— А это что у тебя? — вопрошал другой воин, жадным взглядом окидывая купеческие повозки, груженные тюками ткани.

— Это? — с притворным изумлением отвечал их хозяин, дородный купец в оранжевожелтом халате. — Драный ситец для продажи старьевщикам!

— А мне сдается, что это первоклассный шелк! Пошлина — по динару за тюк! — осклабился стражник.

— Нет, вам почудилось! — В руках купца на мгновение мелькнуло нечто маленькое, туго набитое, приятно звенящее. И тут же исчезло с непостижимой скоростью, словно перехваченное непонятно откуда явившимся джинном. — Это именно ситец, пошлина — по медяку за тюк…

— Ах, как же я мог ошибиться! — всплеснул руками страж. — Должно быть, ииблис отвел мои глаза! Вайвай!

Подобных разговоров вокруг происходило множество. Гомон стоял как в улье, а от мельтешения людей можно было заработать пожизненное головокружение.

— Сейчас, обождите!… — И пузатый страж, поклонившись, исчез в толчее. Вернулся он спустя мгновение, ведя за собой, повидимому, сотника. Тот был важен, усат и широкоплеч.

— Рад приветствовать дорогих гостей в славном городе Багдаде! — сказал сотник, несколько вымученно улыбаясь. — Хотелось бы взглянуть на верительные грамоты уважаемого…

Мануил небрежно дернул бровью, и один из его помощников извлек из поклажи небольшой ларец, инкрустированный золотом. Скрежетнул ключик в замке, и на солнечный свет явились верительные грамоты, большие, украшенные алыми сургучными печатями.

В руки сотнику их, естественно, никто не дал.

— Ага, — путаясь и запинаясь, зачастил тот, — немедленно будет отправлен гонец во дворец, дабы известить… сообщить… донести весть… эээ…

Тут язык усача, привыкшего собирать пошлины и следить за воротами, а вовсе не общаться с посланниками иных государей, окончательно отказался повиноваться. Лицо сотника покраснело.

— Вы правильно решили! — пришел ему на помощь Мануил. — Сообщи, что мы остановимся в каравансарае у Толстого Мухаммеда.

— Да, мой господин.

— Сотник подобострастно склонился.

— Это еще в каком сарае мы остановимся? — пробурчал Нерейд. — Что, больше негде, что ли?

— Каравансараями здесь называют постоялые дворы… — прыснул Лычко.

Повинуясь приказам сотника, стражники заработали древками копий и лужеными глотками. Крестьян, купцов и нескольких недовольных этим верблюдов оттеснили в сторону, освобождая проход для посольства. Мануил, величественный, точно сам император, въехал в ворота первым.

Внутри было так же людно, пыльно и грязно. Улицы заполнял народ, шустрый и горластый. Шныряли нищие, наряженные в такие невообразимые лохмотья, что казалось, будто эти тряпки держатся на телах их незадачливых владельцев только на честном слове. Все чтото покупали, продавали, обменивали или просто крали. Всадники плыли над целым морем из человеческих голов в тюбетейках, чалмах и тюрбанах разных видов и форм.

— За вещами смотрите! — распорядился Мануил. — А то тут и подковы с копыт коня украдут!

Предупреждение оказалось своевременным. Гудред, который пялился по сторонам, очень вовремя опустил взгляд, и дошлый паренек, уже пристроившийся снять с седельного крюка щит, получил пинок в грудь и с обиженным воем исчез в толпе.

К счастью, столпотворение вскоре закончилось, караван выехал на чистую и широкую улицу. Дома тут стояли большие и добротные, не было видно нищих и бродячих собак.

— Вон и каравансарай, — с заметным облегчением проговорил Мануил.

Его серый и невзрачный конь первым ступил в раскрытые ворота, ведущие на широкий двор. Выкрикнул чтото гортаннорадостное темный, почти черный слуга. Дверь с треском распахнулась, и навстречу путникам явился тот, кого наверняка звали Толстым Мухаммедом.

Из хозяина постоялого двора можно было вполне сотворить троих обычных людей. Он оказался настолько тучен, что все встреченные до сих пор в Багдаде толстяки выглядели рядом с ним изможденными доходягами.

— Вах! — всплеснул ручищами (каждая из которых была мощнее бычьей ляжки) Мухаммед. — Воистину сегодня прекрасный день. Аллах послал мне встречу со старым другом! Как идет торговля, Мануилака?

— Я более не купец, дружище, — ответил Мануил, слезая с седла. — Я теперь на императорской службе!

— Велик Аллах над нами! — Глаза хозяина постоялого двора выпучились, сделав его похожим на рака. Очень большого рака. — И кто же ты теперь?

— Посол! — улыбнулся Мануил. — Но это не важно, в твоем каравансарае не постыдно остановиться и самой правительнице Константинополя. Разместишь нас?

Мухаммед быстро оглядел караван, мгновенно прикинул, сколько комнат, стойл, продуктов и лошадиного корма понадобится, затем вычислил выгоду и только после этого обидчиво замахал руками, чуть не зашибив стоявшую рядом лошадь.

— Вах, обижаешь! — сказал он. — Всем место найду! Сам на улицу выселюсь, жен, детей выгоню, но вас размещу! Всех баранов зарежу, только чтобы плов вкусный получился! Заходите, гости дорогие!

Щедро поливаемые потоком из слов, воины слезали с коней, а вокруг уже суетились расторопные слуги.

Гдето на заднем дворе жалобно заблеяли, предчувствуя собственную незавидную участь, овцы.

Проснулся Ивар от мелодичного, призывного крика, упавшего будто с небес. Сквозь узкие оконца с трудом протискивались золотистые солнечные лучи, утробу все еще тяжелил вчерашний плов, а горло горело — так остер он оказался. Запивать сытное и жирное блюдо пришлось сладким напитком, именуемым шербет.

Запивать сытное и жирное блюдо пришлось сладким напитком, именуемым шербет. Вино и пиво в этих местах, как объяснил Мануил, были запрещены. Даже для чужеземцев.

— Что они так орут? — сонно пробормотал Нерейд, заворочавшийся на соседней лавке. Поместили охранников в большой комнате второго этажа. На стенах тут висели цветастые ковры, источающие неистребимый запах пыли. — Поспать не дают честным людям…

— Это тыто честный? — хмыкнул Бузислав и мощно зевнул. — Это муэдзин поет, созывает мусульман на утреннюю молитву.

— Хорошо, что я не мусульманин!… — Нерейд перевернулся на другой бок. — Наши боги дают спать спокойно!

Но вскоре стало ясно, что никакие асы выспаться не помогут. Вскоре, приветствуя восход солнца, запел второй муэдзин, за ним третий. Стонущие, мелодичные звуки неслись со всех сторон.

— Разрази меня Веор, сколько же их тут? — натягивая на голову одеяло, пробурчал Гудред.

— Много, — ответил Бузислав, который, судя по разговорчивости, спать уже не хотел. — У меня был приятель, который служил в гвардии здешнего халифа. Так он говорил, что в Багдаде больше тысячи мечетей и все время строят новые. Гарун альРашид почитает Аллаха!

Заснуть больше так и не удалось. После того как муэдзины замолкли, внизу, на первом этаже каравансарая, началась суета. Богатые купцы, в основном и населявшие это почтенное заведение, торопились начать день. Слышался топот, возбужденные голоса и позвякивание посуды.

Потом сквозь этот негромкий, но назойливый шум прорезался цокот копыт — ктото въехал во двор.

— Как бы это не по нашу душу… — Бузислав зевнул и уселся на лавке, отбросив в сторону одеяло.

Он оказался чуть ли не провидцем. В коридоре раздались гулкие шаги, затем дверь с грохотом отворилась, явив лик одного из двух русичей, оставленных в утренней страже.

— Воевода, просыпайся! — трагическим шепотом возвестил он. — Там прискакал гонец от халифа…

— Сейчас буду! — Бузислав уже стоял на ногах.

— Похоже, нам тоже пора подниматься… — мрачно сказал Нерейд, когда Бузислав выбрался в коридор. — И чего только этому халифу не спится?

— Тебе же сказали, что халиф почитает Аллаха, — рассудительно сообщил Ингьяльд, — а значит, встает вместе со всеми к первой молитве!

— Какой это ужас — оказаться в землях благочестивого правителя! — В голосе рыжего викинга проскальзывало отвращение. — Эй, Кари, не спать!

И, выпростав изпод одеяла ногу, он пнул продолжающего сладко посапывать берсерка по филейной части. Кари зашевелился, зачмокал во сне губами, но просыпаться не пожелал.

— Вставайте! — прогремел Бузислав, входя в комнату. — Нас приглашают во дворец халифа, посол уже проснулся.

Гонец так и ждал их во дворе, сидя на лошади, — стройный, смуглый мужчина в простом фиолетовом халате. Голову его венчала белая чалма, а у пояса висела изящная сабля в серебряных ножнах.

Когда посол и его свита — шестеро воинов и столько же слуг, сопровождающих положенные в таких случаях подарки, — забрались в седла, гонец двинул своего скакуна с места.

Городские улицы, несмотря на ранний час, оказались полны народа.

— Днем для дел будет слишком жарко, — пояснил провожатый, видя изумленные взгляды посольской свиты, — и тогда город замрет до вечера, когда вновь станет чуть прохладнее.

Дворец халифа приближался — его белый купол, похожий на заснеженную гору, словно парил над Багдадом, башенки по углам казались застывшими ледяными шпилями.

Само здание дворца окружало широкое пространство, мощенное аккуратно обтесанным булыжником, а стены его покрывала искусная резьба, придающая тяжелому в общемто камню впечатление легкости и изящества. Громоздкое строение казалось сотканным из перьев и готовым взлететь в любой момент.

— Красиво!… — прогудел Кари, медленно поворачивая голову. Его, а также Нерейда и Ингьяльда Ивар взял с собой. Остальные четверо воинов были русичи.

— Зато не так прочно! — пожав плечами, возразил Бузислав. — Такую стену легче пробить тараном!

— Нет врага, которому было бы по силам добраться сюда! — напыщенно изрек сопровождающий.

— Никто не сомневается в могуществе халифа! — поспешно вмешался Мануил, погрозив попутно воинам кулаком: мол, поболтайте мне еще!

Огромные ворота из бронзы распахнулись без скрипа. За ними открылся полутемный зев арки, ведущей внутрь здания.

— Коней придется оставить здесь, — промолвил гонец. — Не беспокойтесь, за ними проследят…

Из полумрака, повинуясь его знаку, явились рабы, тела которых едва прикрывали набедренные повязки. Босые ноги гулко шлепали по камню, обритые головы казались неестественно белыми.

Спешившись, Ивар подтянул пояс с мечом и повел плечами. Без кольчуги, хоть и в чистой парадной одежде, он чувствовал себя неуютно. Стражи не было видно, но Ивар понимал, что откуданибудь за гостями следят.

— Следуйте за мной! — И провожатый первым двинулся по широкому полутемному проходу.

Коридор закончился дверью, за которой был самый настоящий сад. Раскачивались на ветру усеянные сочной листвой ветви, бродили толстые цветастые птицы с длинными яркими хвостами.

— О, павлины! — воскликнул Нерейд, увидев их. — Главное, чтобы не запели!

К счастью, в этот день у птах пропал голос.

Сад оказался велик, со всех сторон его окружали дворцовые стены, а меж древесных стволов пролегали посыпанные мелким желтым песком дорожки.

Проследовав по одной из них, посольская свита прошла через дверь и вновь очутилась в помещении. Судя по всему, они попали в покои халифа. Стены просторных комнат устилали пластины из слоновой кости, а пол составляли шестиугольные плитки, сложенные из стольких разновидностей камня, сколько Ивар не видел за всю жизнь. Любой цверг, которому посчастливилось бы созерцать подобное зрелище, удавился бы от зависти.

Роскошь халифского дворца не бросалась в глаза, как в помпезном обиталище императоров в Миклагарде, не чувствовалось в ней и нечеловеческой расточительности, как в чертоге Сулеймана ибнДауда. Золото, серебро и драгоценные камни тут находились на своих местах, и казалось, что без них в широких светлых коридорах и залах с куполообразными потолками будет не то что бедно, а както неуютно.

Они прошагали рядом с рукотворным водоемом, выложенным мрамором, в котором меж зеленых лент водорослей неторопливо плавали красные и синие рыбы, а по дну были небрежно рассыпаны рубины. Потом миновали зал, стены которого были сплошь увешаны оружием. Внимание воинов приковали не изящно отделанные рукояти, а сталь клинков. Она была светлой, с темными вьющимися узорами.

— Дамасские сабли, — завистливо сказал Бузислав, — каждая стоит каравана с товарами…

— Воистину так! — важно кивнул провожатый, и глаза его сверкнули гордостью.

Двустворчатые двери, у которых закончился путь по недрам громадного дворца, охраняли двое чернокожих воинов, напомнивших Ивару стражей Фэйрилэнда, стороживших покой Оберона.

Двустворчатые двери, у которых закончился путь по недрам громадного дворца, охраняли двое чернокожих воинов, напомнивших Ивару стражей Фэйрилэнда, стороживших покой Оберона. Не хватало только шерсти на свирепых зверообразных лицах и могучих телах.

— Будьте осторожны с халифом, да сохранит его Аллах и приветствует… — предупредил гонец. — Нрав его весьма раздражителен!

— Благодарю… — кивнул Мануил, одергивая церемониальную ромейскую одежду, на взгляд Ивара — неудобную и нелепую.

Двери распахнулись с легким скрипом.

Приемный зал, вопреки ожиданиям Ивара, оказался невелик. Легкие, полупрозрачные занавеси скрывали узкие, стрельчатые окна, стены сияли белизной. Ни единого украшения на них не было.

На гладком мраморном полу стояло низкое широкое ложе. Среди наваленных на него ковров и подушек лениво раскинулся крошечный человечек в шитом золотом халате и непропорционально большом тюрбане, изза которого голова халифа выглядела точно гриб с чересчур крупной белой шляпкой.

Впереди и по сторонам от ложа, заменяющего трон, расположились воины в длинных, блестящих, словно рыбья чешуя, кольчугах. Взгляды изпод легких, причудливой формы шлемов светились настороженностью. Позади владыки Багдада замер чернокожий раб с огромным опахалом. Размахивал он им с заметной ленцой.

— Рад приветствовать могучего халифа, меч ислама, радетеля закона и защитника правоверных, осененного милостью Аллаха, в полном здравии! — сказал Мануил, отвесив изящный поклон.

— Чтото охраны маловато… — шепнул Ивар Бузиславу. Свита остановилась тесной группкой позади посла, и переговариваться, не привлекая внимания, оказалось весьма удобно.

— Так это только те, что на виду, — отозвался старший из русичей, не поворачивая головы, — остальные спрятаны — вон там, за занавесом. Есть наверняка и ниши в стенах…

Расшитый занавес, отгораживающий заднюю часть помещения, висел явно не только для красоты, да и стены, как верно подметил глаз опытного воеводы, были странной формы.

— Ято в добром, — ответил Гарун альРашид голосом тонким и капризным, каким обычно жалуется избалованный ребенок, — а вот как поживает ваш император?

— Его величество оставил нас, — твердо проговорил Мануил, — попечению дочери, цесаревны императрицы. Она же в честь своей дружбы шлет могучему халифу богатые подарки.

— Это я люблю. — Гарун альРашид оживился, глаза на морщинистом личике заблестели. — Можешь преподносить!

Ромейские слуги, повинуясь жесту Мануила, шагнули вперед. Каждый из них по очереди открывал ларец, который до этого держал в руках, и ставил его перед ложем, заменявшим трон. Халиф вытягивал шею, пытаясь лучше рассмотреть подношения.

— Редкие камни с северных морей, именуемые янтарем, — в голосе посла слышались нотки торговца, расхваливающего товар, — собольи и куньи меха из далеких лесов, где. живут неведомые народы…

— Как это — неведомые? — втихомолку обиделся Лычко. — Мы там живем!

Ивар недовольно хмыкнул: оскорбившийся русич помешал ему дослушать перечень до конца.

— А здесь те грамоты, что шлет цесаревна императрица могучему халифу, заверяя мои полномочия! — Последнюю шкатулку, куда меньшую, чем те, что содержали дары, Мануил поставил на пол сам.

— А, ладно, во имя Аллаха… — махнул рукой Гарун альРашид. Судя по его довольному взгляду, подарки ему понравились.

Судя по его довольному взгляду, подарки ему понравились. — Воистину не думаю, что ты самозванец.

Посол молча поклонился.

— Твои грамоты мы, как и положено, прочитаем, — халиф зевнул, должно быть, беседа ему уже наскучила, — и, дабы обсудить дела, призовем тебя снова. Можете идти…

Мануил поклонился еще раз и принялся медленно, по шажку, отступать к двери. Свите тоже пришлось пятиться, и так, точно стадо раков, они и выбрались в коридор.

— Уф, — сказал Ингьяльд, — этот халиф показался мне куда опаснее, чем гадюка…

— Тише ты! — одернул его Бузислав. — Тут и у стен могут быть уши!

Кари в изумлении оглянулся, выискивая торчащие из стен уши. И, к его разочарованию, ничего не обнаружил.

В молчании прошагали всю обратную дорогу по дворцу, забрались в седла и выехали на улицы Багдада. Тут было жарко, зной разливался волнами, заставляя жаться к стенам домов, в тень. Лишь когда от дворца халифа осталась видна только крыша, молчание было нарушено.

— Ты прав… — промолвил Мануил, бросив острый взгляд на Ингьяльда. — Он опаснее, чем гадюка, тарантул и лев, вместе взятые, потому что те убивают по злобе или от голода, а этот — просто из прихоти! Кажется мне, что от посольства этого не будет толку.

И бывший купец нахмурился, в глазах его промелькнула тревога.

— Почему? — поинтересовался Бузислав.

— Женщину здесь не считают за правителя, — невесело усмехнулся Мануил, — даже за человека не считают. Императрица для них никто, пустое место. Она же не сможет вести войска. Так что этот переход власти — удобный момент для халифа, чтобы напасть на империю. Если это случится, море крови прольется и торговля надолго зачахнет… А тут еще эти турки! Конийский султан с ними не справится, а вот халиф мог бы, но он предпочтет натравить их на империю.

— Что же делать? — спросил Ингьяльд слегка растерянно.

— Нам — исполнять свой долг! — отчеканил Ивар. — А дальше — пусть будет то, что спрядут Норны! Их пряжу не распутают сами боги!

Ночь была густой и черной, словно кофе — горький напиток, который пьют в Багдаде все, от нищих до самого халифа. Громадный город спал под одеялом из ночного неба, затканного звездами. Из окна каравансарая виднелось только оно, да еще пятачок земли у ворот, освещаемый факелами. Дома успешно прятались во мраке.

Бросив последний взгляд в темноту, Ивар отвернулся от окна. Если ему сегодня и придется спать, то очень немного. На страже стоят его воины, и кому их проверять, как не старшему?

Под мерное сопение русичей он пересек комнату и вышел в коридор. Краем глаза уловил какоето смазанное движение, но когда повернул голову, то не увидел ничего.

«Померещилось!» — решил Ивар и неторопливо зашагал к лестнице.

Охраняющие вход в каравансарай викинги уютно устроились на своем посту. Только толку от них как от сторожей не было никакого. Гудред откровенно спал, уронив голову на стол, а Кари сонно лупал глазами, точно большая сова, внезапно застигнутая дневным светом.

— Это еще что такое? — негромко, но очень внятно проговорил Ивар. В этот момент он старался подражать интонациям Хаука, гнева которого боялись тем больше, чем спокойнее звучал его голос.

— А? — Кари вытаращился на Ивара так, словно увидел перед собой светлого альва. — Бдим!

— Вижу! — Ивар с трудом удержал желание повысить голос.

— Может быть, пора вас из воинов в слуги перевести? Тем по ночам бодрствовать не надо!

Гудред, пробудившийся после легкого шлепка по затылку, которым его наградил Кари, смотрел преданными и очень виноватыми глазами. Чувствовалось, как он изо всех сил борется с желающими опуститься веками.

— Клянусь Фенгом, — сказал Ивар сердито, — еще раз такое увижу — не помилую!

Кари засопел, Гудред опустил вихрастую голову.

Поднимаясь обратно по лестнице, Ивар был уверен, что теперь его воины будут бодрствовать до рассвета. У самого выхода в коридор он услышал какойто шорох, — с той стороны, где располагались комнаты посольства. На мгновение замер, а затем, повинуясь неясному желанию, присел на корточки и застыл, прижавшись к стене.

Сначала не происходило ничего, потом шорох повторился — и изза угла высунулось нечто маленькое, блестящее.

«Зеркало!» — чуть похолодев, догадался Ивар. Если бы старший из викингов стоял сейчас в полный рост, то неизвестный, который с помощью полированной металлической пластинки тайно следил за ним изза угла, сразу бы заметил его.

Зеркало некоторое время подвигалось, а потом изза угла шагнул человек.

Ивар прыгнул, обрушившись на незнакомца как рысь. Тот потерял равновесие.

Они с грохотом покатились по полу. Хозяин зеркала оказался верток, словно кот. Он ловко выскользнул из пальцев Ивара и норовил уже пуститься наутек, когда получил удар по ногам. В этот раз падение было менее удачным: любитель ночных прогулок по каравансараю с треском врезался в стену и неподвижно распростерся на полу.

— Ты чего? — В коридор вывалился Лычко в одной рубахе, но с мечом в руке.

— Вот поймал… — ответил Ивар, сидя на полу и ощупывая ссадину на коленке. — То ли вор, то ли лазутчик…

— Тащи его сюда, — за спиной молодого русича возник Бузислав, — сейчас разберемся!

Внесенный в комнату незнакомец был подвергнут тщательному осмотру. Одежду его составляли простой темный халат — великолепная маскировка в темноте, и мягкие сапоги, в которых можно ходить совершенно бесшумно. Внутри халата обнаружилось множество карманов.

— Ого! — сказал Бузислав, вытаскивая из одного связку хитро изогнутых железок. — Это еще зачем?

— Чтобы замки открывать… — зевнув, пояснил Ингьяльд.

Дальнейшие находки оказались не менее интересны: тонкая, но прочная веревка с петлей на конце, перчатки из прекрасно выделанной ягнячьей кожи, зеркало на ручке, несколько метательных ножей.

— Ага, вот и оно! — Последним был извлечен перстень с увесистым изумрудом, который Ивар не раз видел на пальце Мануила. — Всетаки это вор!

— И что тут такого? — Пойманный, оказывается, очнулся и смотрел на воинов безо всякого страха. У него было удивительно неприметное лицо — только отведи глаза, тут же забудешь, как оно выглядит. — Всем надо както жить! Вы вот людей убиваете, а я ворую… Посол без перстня не умрет ведь?

— Не умрет, — согласился Бузислав, — но расстроится! А это нехорошо. Варга, иди разбуди Мануила.

— А ты ловок! — ухмыльнулся Нерейд, когда толстый русич удалился. — Прокрался мимо стражи, да и в закрытую комнату проник. И перстень прямо с пальца стянул. Так ведь?

— Мимо таких стражей только полный идиот не проберется! — фыркнул вор, глаза его гордо блеснули. — А любой замок мне что для рыбы вода…

— Судя по всему, — проговорил вошедший в комнату Мануил, — вы поймали самого Багдадского Вора!

— Кого? — спросил Лычко.

— А любой замок мне что для рыбы вода…

— Судя по всему, — проговорил вошедший в комнату Мануил, — вы поймали самого Багдадского Вора!

— Кого? — спросил Лычко.

— Самого известного преступника халифата, — ответил посол, — который проникает в сокровищницу Гаруна альРашида так же легко, как тот — в свой гарем. Чтобы тебя прозвали Вором в городе, где воруют все, нужно изрядно отличиться.

— Я и в гареме бывал! — обидевшись, заметил пойманный. — Только там ничего интересного — бабы одни! А что я их, не видел?

— Значит, это всетаки ты… — усмехнулся Мануил, принимая от Бузислава перстень.

— Я этого не говорил, — отозвался спохватившийся Вор, — я же не сообщил, чей гарем я посетил?

— Ладно, я не стражник, — махнул рукой посол, — обиды на тебя не держу. Судьбу твою пусть решает тот, кто тебя поймал. Да, Бузислав, с этой ночи пусть еще двое стоят у моей двери.

Старший из русичей кивнул, а Вор посмотрел на Ивара.

— Не повезло мне, — сказал он, — что я встретил тебя. С вами, варварами, трудно иметь дело. Любого горожанина я запросто обвел бы вокруг пальца!

— Что с ним делать будешь? — спросил Ингьяльд.

— У нас ворам отрубают руку… — задумчиво сообщил Бузислав.

— А у нас — распарывают брюхо и набивают его камнями! — сладострастно добавил Нерейд. — Чтобы умирал долго и мучительно. Поэтому и воруют очень редко.

— У нас — привязывают к дереву и отдают на съедение волкам, — улыбнулся Лычко.

— А вы разве не из одного племени? — удивился Ингьяльд, посмотрев на русичей.

— Нет! — замотал головой Бузислав. — Это здесь мы все — русичи, а на родине я буду тиверцем, Лычко — невром, а Шкодняк вон — и вовсе кривичем. Наши племена родственные, но постоянно грызутся между собой…

— Ух ты! — Глаза молодого эриля загорелись от любопытства.

— Мы его отпустим! — объявил Ивар, прервав интересный, но не относящийся к делу разговор.

На него изумленно уставились со всех сторон. Даже Вор зашевелился на лавке, на которой до сего момента лежал неподвижно.

— Это как? — спросил Бузислав. — Ты не сошел с ума?

— Нет! — твердо ответил Ивар. — Пусть идет. Ты свободен. И забери свои вещи.

Вор был так потрясен, что на мгновение даже перестал дышать.

— Спасибо… — выдавил он наконец. — Я этого не забуду.

И, сграбастав со стола воровские принадлежности, стремительно исчез за дверью. Никто не стал его останавливать.

— Не спрашивайте, почему я так поступил, — сказал Ивар. — Просто иначе нельзя было.

— Это твое решение, и ты не должен его объяснять, — пожал плечами Бузислав. — Но я хочу сказать: если будет на то воля судьбы, ты можешь стать великим вождем. У тебя есть одно очень нужное для этого качество — великодушие!

Небо за окнами медленно и неуверенно светлело.

Глава 16

БОЙ БЕЗ ПРАВИЛ

На огромном серебряном блюде лежала косуля. Она выглядела как живая, и только торчащая изо рта веточка какойто зелени давала понять, что животное мертво. Следов того, что оно еще и запечено с черносливом, видно не было.

На блюдах поменьше были наложены лакомства не менее завлекательные — седло барашка, чтото из утятины, фазаны, фаршированные финиками, и сладости: халва, шербет, нуга, орехи, жженый сахар…

При виде всего этого рот наполнялся слюной, а в животе начинало урчать.

— Могучий и милостивый Гарун альРашид, меч ислама, радетель закона и защитник правоверных, да благословит его Аллах и приветствует, передает вам благоволение и просит отведать блюд со своего стола! — густым голосом провозгласил бородач, явившийся во главе слуг, доставивших эти кушанья прямо с халифской кухни. Его чрево, обтянутое алой парчой халата, было такого объема, что в нем легко уместился бы целый кабан, а то и два.

— Мы благодарим могучего халифа за милость… — начал ответную речь Мануил, а Ивар тем временем разглядывал бородача. Тот держался солидно, но иногда в его поведении мелькало чтото суетливое, словно зудел в сердце вельможи какойто мелкий страх.

Впрочем, посланец халифа мог просто не любить чужаков. Речи были окончены, и бородач, непрерывно кланяясь, исчез в дверях.

— Ох и попируем сегодня! — Нерейд облизнулся. Язык у него был длинный и розовый, как у лисы. — Пива бы еще…

— Странно это, — покачал головой посол, — иногда халиф жалует блюдами со своего стола, но чтобы сразу так много.

— Ему небось известно, что северных варваров трудно прокормить! — Лычко скорчил страшную рожу и щелкнул зубами.

— А мне этот дар не нравится… — мрачно изрек Ингьяльд. — Если посол позволит, то я проверю, нет ли здесь яду…

— Опять ваши языческие штучки! — Мануил вздохнул и перекрестился. — Ладно, Господь милостив. Проверяй…

Эриль отцепил от пояса короткий нож с деревянной рукояткой и двумя уверенными движениями начертал на краю блюда с косулей руну Нужды. На мгновение значок — короткая перечеркнутая палочка — засветился синим, а затем потух.

Ничего не произошло.

— И что… — начал было посол, но тут же замолк. Мертвое животное дрогнуло. Кожа косули с треском лопалась, обнажая прожаренное, коричневое мясо. Но сейчас на него польстился бы только очень голодный шакал. Из мелких синих язвочек сочился белесый гной. По помещению поплыл мерзкий запах разлагающегося трупа.

— Это точно отравлено! — подытожил Ингьяльд, наблюдая, как мясо оплывает, из черного, вязкого месива проступают кости. — Остальное я пробовать тоже не советовал бы…

— Вот и попировали… — с глубокой печалью в голосе промолвил Нерейд. — Кошмар!

— Никто, кроме халифа, не отважится на попытку отравления посла, — негромко, но так, что услышали все, проговорил Мануил. — А это значит, что он хотел нашей смерти!

— Вот изза чего дрожал тот толстяк, что принес блюда, — сказал Ивар. — А ято думал, чего он дергается…

— Теперь уже не важно, кто там чего боялся! — оборвал его Бузислав. — Надо решить, что нам делать.

— Не знаю, — посол выглядел растерянным, — меня до сих пор ни разу не пытались отравить.

— Мы должны уходить из города! — предложил старший из русичей. — И как можно быстрее! Если халиф попробовал однажды, что помешает ему предпринять вторую попытку?

— Ничего… — согласился Мануил. — Также ничто не помешает ему послать за нами погоню и уничтожить всех. Посол, покинувший город без разрешения того, к кому его отправили, теряет неприкосновенность… Так что мы не будем спешить.

Пока останемся. Вдруг это была только проверка!

— Бежать постыдно, — поддержал Ивар. — Если удача отвернулась от нас, то бегство не поможет, а если не отвернулась, то никакой халиф нам не страшен!

Гонец с приглашением к правителю Багдада прискакал на следующий день. Ранг его, судя по тому, что в свите посланца оказалось почти полтора десятка воинов, был выше, чем у предыдущего.

— Наденьте кольчуги и шлемы! — приказал Бузислав, когда Мануил объявил, что возьмет с собой десятерых.

— Зачем? — возмутился посол.

— Если нас начнут убивать, — русич усмехнулся в ответ весело и зло, — то я хочу, чтобы мы смогли хотя бы сопротивляться!

Мануид замолчал и сам спрятал под церемониальными одеждами легкую кольчугу.

Пока ехали по городу, Нерейд рассказывал Ингьяльду и Гудреду, которые еще не успели как следует посмотреть Багдад, про вчерашнее посещение базара.

— Представляешь, — говорил рыжий викинг, делая большие глаза, — ряд, в котором продают мечи, тянется на три полета стрелы!

Молодые викинги слушали и завистливо вздыхали.

— А ряд, где торгуют рабами, — еще длиннее! — продолжал расписывать Нерейд. — Я уж приценился одну рабыню купить. Кожа темная, но фигура такая, что глаза из орбит выпрыгивают, когда видишь! Богиня!

— Чего же не купил? — спросил Гудред.

— Ивар запретил, — сморщился Болтун, — куда ее девать в пути? Да и кормить надо. Хлопотное это дело — рабы…

Он на мгновение умолк, обдумывая, должно быть, достоинства и недостатки рабовладения. А когда вновь заговорил, то голос его звучал подчеркнуто таинственно.

— А потом мы посетили предсказателя!

— Да ну? — встрепенулся Ингьяльд.

— Именно так!… — подтвердил Нерейд, тряся рыжими патлами, торчащими изпод шлема. — Старый такой дед, черный и сморщенный, как головешка. Его еще называют… эээ… дилвиш…

— Дервиш!… — невозмутимо подсказал Бузислав.

— Ну да! — обрадовался Болтун. — Так вот местный бог, которого Аллахом зовут, ему все тайны открывает!

— Так что он предсказал? — В голосе эриля слышалось нетерпение.

— Кровь, — негромко сообщил Ивар, вмешиваясь в разговор. — Этот дервиш не пользуется рунами, а смотрит руку. И мне и Нерейду он предсказал в скором будущем то, чтб мы прольем много крови.

— Это я напророчу любому воину, и не ошибусь! — расхохотался слушавший беседу Лычко. — А что еще?

— Мне — смерть ото льда… — покачал головой Нереид. — Вот уж не знаю, что это значит! Замерзну насмерть, что ли?

— А мне — множество детей, славу, а потом забвение, — добавил Ивар. — Мы бы его и дальше спрашивали, да народ напирал. Надо будет еще сходить…

— Да ладно! — усмехнулся Нерейд. — Чем, к примеру, я хуже пророка с рынка? — И, изменив голос, он утробно завыл: — О, я великий вельвун, я вижу будущее! Внимайте мне все, великие, малые! Священные роды, Хеймдалля дети!

— Кончай придуриваться, — одернул шутника Ивар, — прибыли уже…

Халифский дворец навис над головами, будто громадная гробница. От впечатления легкости и изящества, которое сложилось у них в прошлый раз, не осталось и следа. Здание казалось тяжелым, готовым рухнуть и похоронить под собой неосторожных людей.

Здание казалось тяжелым, готовым рухнуть и похоронить под собой неосторожных людей.

Внутри неприятные ощущения только усилились. Весь путь до приемного зала Ивар спиной чувствовал напряженное внимание. Чудилось, что вотвот полетят стрелы. Ладонь словно закаменела на мече, не желая отпускать шершавую рукоять.

У дверей зала расположились те же громадные чернокожие воины, но на темных, точно ночное небо, лицах играли загадочные ухмылки.

Внутри все было так же — крошечная фигурка Гаруна альРашида на ложе, замершие по сторонам от него воины, раб с опахалом. В этот раз он не выглядел безмятежным, скорее встревоженным.

— Рад приветствовать могучего халифа, меч ислама, радетеля закона и защитника правоверных, осененного милостью Аллаха, в полном здравии, — проговорил Мануил напряженно.

— И мы рады, — ответил Гарун альРашид тонким голоском, его голова, обмотанная огромным тюрбаном, качнулась, — видеть тебя в добром здравии. Вот только боюсь, что оно тебе не пригодится…

— Как это понимать? — спросил оторопевший посол. Меч Бузислава медленно полез из ножен, издавая чуть слышный, леденящий шорох.

— Время игр прошло! — без улыбки ответил халиф. — Настал час развлечений!

— В круг! — рявкнул старший из русичей еще до того, как Гарун альРашид окончил фразу.

Ивар выдернул меч и развернулся к двери, краем глаза ловя движения соратников.

Изза занавеса за спиной халифа, из неприметных ниш в стенах и через дверь, сквозь которую прошествовали посол со свитой, с топотом ринулись воины в длинных перепоясанных кольчугах. Блики метались на легких шлемах, изогнутые клинки грозили смертью.

Лязгнули, соприкоснувшись, мечи.

— Убейте их! — прорезался через грохот свалки вопль Гаруна альРашида. — Я хочу узнать, какого цвета у них кишки!

— Ах ты вонючка мелкая! — прошипел Ивар сквозь зубы, обрушивая удар на подвернувшегося под руку халифского воина. Тяжелое лезвие смяло шлем точно пергамент и разрубило кости до переносицы.

Их давили и теснили со всех сторон. Если бы нападение оказалось неожиданным, то викинги и русичи полегли бы сразу. Теперь же они сражались, отчаянно защищаясь.

Ивар, ухитрившись подобрать выпавший из руки врага щит, остервенело махал мечом. Его клинок ликующе звенел, погружаясь в горячую плоть, по лезвию радостной дрожью проносились желтые отблески.

Через дверь в зал вбегали все новые воины. Они занимали место павших. Для викингов и русичей победа была недостижима, слава — тоже: никто не узнает, как храбро бились погибшие во дворце дружинники… Оставалось сражаться только ради чести.

Ивар сам не замечал, что яростно рычит, не мог видеть, что лицо его потемнело, а глаза покраснели. Ноги скользили по крови, пот заливал лицо. Рядом ревел и ворочался, будто зимний шторм, Кари. Враги отлетали от него как брызги от шкуры мокрого медведя, который решил отряхнуться. Нападавшие валились на землю с проломленными черепами, сломанными ребрами, руками и ногами.

Ивар не знал, сколько прошло времени, да и не хотел об этом думать. Его даже не интересовало, много ли врагов он сразил. В голове звучал слышанный некогда на землях Бретланда дикий и страшный напев — песня валькирий. А потом Ивар вдруг понял, что перед ним никого нет. С некоторым усилием двигая затекшей шеей, он огляделся.

Мраморный пол, некогда бывший белым, оказался сплошь завален телами. Стонали те, кому не повезло умереть сразу.

Стонали те, кому не повезло умереть сразу. Стены покрывали потеки крови.

Уцелевшие воины посольской свиты изумленно переглядывались. Их осталось девятеро. Чьято сабля сразила одного из русичей, а рядом с ним, невидящими глазами уставившись в потолок, лежал посол. Рваная рана рассекала его шею, а в руках бывший купец сжимал окровавленный меч.

— Он погиб с оружием, — пробормотал Гудред, — и Гаут возьмет его в Вальхаллу.

— У него свой бог… — через силу выдавил Ивар и подивился хриплому карканью, вырвавшемуся из горла. — А где этотто, Гарун?

— Удрал! — ответил Бузислав, обтирая заляпанный кровью меч об одежду одного из сраженных. — Как только жареным запахло, его за занавеску увели.

— Неужто мы всех кончили? — Нерейд с таким изумлением посмотрел на свой клинок, точно держал в руке ядовитую змею.

— Не бойся, — утешил его Лычко, — сейчас еще пришлют.

— Они просто не верили, что мы сумеем стольких завалить… — сказал Ивар, вслушиваясь в испуганные крики, доносящиеся изза двери.

— Может быть, попробуем прорваться? — предложил Гудред.

— А смысл? — скривился Бузислав. — Какая разница, где погибнуть — тут или на улицах Багдада?

Ингьяльд открыл рот, и слова «Речей Хамдира» гордо зазвучали во дворце багдадского халифа:

Мы стойко бились, —

на трупах врагов

мы — как орлы

на сучьях древесных!

Со славой умрем

сегодня иль завтра —

никто не избегнет

норн приговора!

Даже раненые стихли под мерно звучащие строки, словно пытались понять их смысл.

— Покажем им, как умирают настоящие мужчины! — потрясая мечом, гордо сказал Бузислав. — Стольких сегодня отправим к их богу, что у него не хватит места в палатах!

— Хорошая речь, — одобрил Ивар, — слова истинного конунга!

Русич лишь горько усмехнулся в ответ.

— Давайте расчистим место для схватки! — предложил он. — А то тут уже ноги некуда поставить!

Ложе, служившее троном халифу, изрубили на куски. Лычко сорвал занавес, отделяющий заднюю часть зала. За ним не было ничего интересного — голые стены и дверь, точно такая же, как и в противоположной стене.

Потом принялись оттаскивать в стороны окровавленные тела.

— А где же еще враги? — заявил Нерейд, когда работа была окончена. — А то я уже заскучал!

— Варвары! — раздался в этот самый момент писклявый голос изза передней двери. — Могучий халиф, да благословит его Аллах и приветствует, предлагает вам сдаться! Тот, кому вы служили, мертв, а вы сами не ромеи, к вам у нас вражды нет. Халиф обещает сохранить вам жизнь!

— Остатки которой мы проведем в зиндане! — громко ответил Бузислав. — Чем болтать, пришлите лучше новых воинов, а то эти чтото утомились. Валяются, будто пьяные! Им Аллах и вправду запретил пить вино?

Викинги и русичи дружно загоготали.

— Вы еще пожалеете об этом! — злобно пропищал невидимый обладатель голоса и замолк. Вновь стало тихо.

— Поесть бы, — застенчиво прогудел Кари, — а то както в брюхе пусто…

— Попроси вон у эриля, — посоветовал Нерейд, — пусть он чегонибудь соорудит с помощью рун.

Дверь скрипнула, чуть приоткрылась. В образовавшуюся щель влетело нечто круглое, покатилось по полу. Остановилось, пялясь в небо выпученными, остекленевшими глазами.

— Это же Варга, — едва слышно произнес Лычко, — его голова…

Одна за другой влетали в зал головы тех, кто остался в каравансарае — уродливые, страшные, словно плоды деревьев, растущих в самом Хель. На лицах ромейских слуг застыл ужас, бороды русичей были перемазаны кровью.

— Пусть участь друзей научит вас покорности! — возвестил изза двери тот же писклявый голос. — Может быть, теперь вы сдадитесь?

— Зайди сюда, тварь, и я вырежу ответ на твоем трусливом сердце! — звенящим от ярости голосом проговорил Бузислав.

— Пеняйте на себя, и пусть помилует вас Аллах! Обе двери в зал распахнулись, впуская халифских воинов.

— Одину слава! — крикнул Ивар, вскидывая лучащийся желтым клинок.

— Перун с нами! — вторил ему боевой клич русичей.

Все хладнокровие, с которым обычно сражаются опытные воины, было отброшено в сторону. Ивара с головой захлестнула горячая волна бешенства, рот от жажды мести полнился кислой слюной.

Швырнув щит так, чтобы сбить с ног одного из врагов, он бросился на остальных, ухватив меч двумя руками. О защите он не думал, как не думал больше ни о чем. Мир заслонило багровое облако, в котором время от времени мелькали чьито оскаленные, искаженные от страха лица. Они возникали, чтобы тут же исчезнуть.

Тело наполнила пьянящая легкость, а в сердце плясала радость. Он рубил, не видя, куда бьет, ориентируясь даже не на звук, а скорее на запах ужаса, сильный, чуть горьковатый.

Чувствовал какоето сопротивление, когда меч натыкался на чужие клинки, щиты или кольчуги, но оно было слишком слабым, чтобы внушать беспокойство. Чтото горячее и соленое — то ли пот, то ли кровь текло по лицу, но утереться возможности не было.

Он должен был сражаться, сражаться, сражаться…

Левую руку повыше локтя ощутимо кольнуло. Боли Ивар не почувствовал, лишь странное жжение. Орудовать клинком оно не мешало, и он мгновенно забыл про него.

— Стой! — прокричал прямо в ухо чейто искаженный голос. — Хватит!

Ивар попытался остановиться, но тело жило само, и вела его жажда убийства. Меч двигался, направляясь к очередной, только ему ведомой цели:

Но на этот раз не вышло. Нечто похожее на кузнечные клещи сдавило руки, а потом Ивар ощутил удары по щекам. Багровый туман перед глазами расплывался, неторопливо редел.

За руки Ивара держал Кари, лицо его выглядело тревожным. Рядом с ним замер Нерейд с занесенной для очередного удара ладонью.

— Ага, вроде очухался… — сказал он. — Что, не будешь больше на нас кидаться?

Ивар открыл рот, пытаясь чтото сказать, но язык и губы ему не повиновались. Все тело словно онемело.

— Нет… — Это было единственное, что он сумел вымолвить.

— Не знал, что ты тоже берсерк… — с уважением пробормотал Кари, ослабляя захват.

— Как ты их крошил, как крошил! Точно хозяйка капусту! — в восхищении закатил глаза Нерейд. — А как все закончились, решил зарубить меня…

— Да? — спросил Ивар, заново привыкая к ощущениям тела. Мышцы ныли от усталости, рукав кольчуги оказался пробит, и там, где ранее ощущалось жжение, сейчас была боль от раны.

Мышцы ныли от усталости, рукав кольчуги оказался пробит, и там, где ранее ощущалось жжение, сейчас была боль от раны. — Как остальные?

— Еще одного русича свалили, — Нерейд помрачнел, — и Бузислав ранен. Тяжело. А наши все живы.

Ивар огляделся. Старший из русичей лежал на полу, вокруг него хлопотал Ингьяльд. Рядом замерли двое уцелевших русичей, лица у обоих были растерянные и напоминали морды медвежат, лишившихся матери.

— Но мы отбились… — проговорил Ивар, проведя рукой по лицу. Когда посмотрел на ладонь, та была полностью красной. Кровь на лбу и щеках начинала подсыхать, кожу стягивало.

— Это верно, — кивнул Нерейд, — если они опять соберутся на нас напасть, то им придется лезть через горы трупов!

Болтун в этот раз не привирал. Место, освобожденное для боя, было завалено телами сраженных воинов. На лицах многих навеки застыло удивление, а на кольчугах и шлемах остались следы страшных проламывающих ударов.

— Что делать будем? — подал голос Лычко. — Ты теперь старший, Ивар, тебе решать…

— Эх, жаль, что мех джинна с собой не взяли! — вздохнул Нерейд. — Вот бы синий приятель нам сейчас пригодился!

— Да, скорее всего, так… — заметил Ивар, пытаясь вложить меч в ножны. Сил не было даже на то, чтобы поднять руку. — Так что нам остается только ждать. Как там Бузислав?

Ингьяльд поднял лицо, на котором решительно светились серые глаза.

— Жить будет! — сказал он, и, точно в подтверждение его слов, воевода застонал. — Но сражаться сегодня не сможет.

— Да, грустно… — нахмурился Шкодняк, второй из оставшихся на ногах русичей. — Неудачен был этот поход…

— Хватит жаловаться! — Молодой эриль бодро вскочил с пола. — Халиф забыл, что каждый скальд имеет еще одно оружие, от которого не оградят щиты и толстые стены.

— Ты хочешь сложить нид? — удивленно спросил Ивар. — Ты сможешь?

— Я попробую! — В голосе Ингьяльд а звучало только упрямство.

Он застыл, широко расставив ноги и закрыв глаза.

— Что такое нид? — сдавленным голосом поинтересовался Лычко.

— Хулительная песня… — ответил Ивар.

Стало тихо. Все молчали, и даже раненые прекратили стонать. Слышно было, как гдето в недрах дворца знакомый уже писклявый голос отдает приказания.

Ингьяльд шевельнулся, и в открывшихся глазах его стоял мрак:

Ты попрал бесчестно

Ворог кленов тинга

Честь законов стали

Танцу Хель в угоду.

Сам ты женовиден,

Брат ночных ты

Всадниц, жеребца подруга,

Драная подстилка.

Каждое слово отдавалось тяжелым, металлическим звоном; чудилось, что стены вздрагивают, не в силах вынести бьющуюся в речах Ингьяльда мощь. Вечерний свет, проникавший сквозь окна, стремительно слабел.

Тварь тумана яро

Рвет опору шлема,

Враг древес отважный

Пляшет на палатах.

Раздерутся разом

Всей земли покровы,

От росы секирной

Станет алым берег.

Смотреть на Ингьяльда было страшно. Волосы его вздыбились, от них отскакивали синие искорки, глаза полностью почернели, а изо рта вместе со словами вылетали клубы дыма.

Пусть изгонят гада

Из державы асы,

Падкого на злобу

Объедков подъедалу!

Ярость неба рухнет

Здесь на святотатца.

Путь кровавой длани

Будет тут проложен!

Молодой эриль поднял ладонь, которая светилась тревожным алым огнем, и медленно нарисовал в воздухе знак — известную всем в Северных Землях руну Разрушения. С оглушительным грохотом тот растаял.

В недрах дворца чтото затрещало, донеслись испуганные крики.

— Ага, подействовало! — обрадовавшись, выпалил Нерейд. — Как бы тут все не развалилось!

— Не должно… — Голос Ингьяльда звучал почти обычно, а глаза медленно светлели. — Хотя кто его знает… Это же мой первый нид, может, чего в нем и не так!

— Ну удружил! — Рыжий викинг изобразил на лице величайшее возмущение. — Я согласен пасть в бою, но уж никак не под обвалившимся дворцом! Меня тогда в Вальхаллу не возьмут!

— А зачем погибать, если можно выжить? — Прозвучавший голое показался Ивару смутно знакомым, но не принадлежал никому из викингов или русичей.

В одной из стен, которая недавно была монолитной, теперь зиял непонятно откуда взявшийся проем. Рядом стоял не кто иной, как Багдадский Вор. В темном халате он казался тенью, явившейся из мира мертвых.

— А ты чего тут вынюхиваешь? — осведомился Ивар. — И как сюда попал?

— Этот дворец изрыт тайными ходами, точно гнилое яблоко червями, — ответил вор, оглядываясь с величайшим ужасом. — А пришел я потому, что узнал о неких варварах, которые отправились во дворец еще утром и не вернулись. Мне стало интересно, я решил поглядеть, что тут происходит. И теперь понимаю, что сделал это не зря. Такую бойню я вижу первый раз в жизни…

— Да, мы молодцы! — хвастливо оскалился Нерейд, вздергивая подбородок.

— Ты можешь нас вывести за пределы дворца? — спросил Ивар, глядя прямо в темные, хитрые глаза Вора.

— Да, и я сделаю это, — кивнул тот, — в счет одного долга. Идите быстрее, а то там собираются в очередной раз нападать.

— Бузислава на руки! — скомандовал Ивар Кари. — Гудред, ты первый!

— Ээ… — неожиданно заартачился молодой викинг. — Мы что, драпаем?

— Нет, отступаем, дурья твоя башка! — рявкнул на него Нерейд. — Ты что, хочешь тут сдохнуть, зная, что был шанс выжить?

Гудред недоуменно нахмурился, но поднесенный к его носу кулак оказался куда более веским аргументом, чем любые слова. Молодой викинг, переступая через тела, зашагал к тайной двери. За ним двинулся Кари, легко, точно ребенка, несущий все еще бывшего без сознания Бузислава.

Багдадский Вор шагнул во тьму, оттуда донесся стук огнива, и алым светляком во мраке запылал факел. Пламя его осветило серые каменные стены, ровный пол. И никаких следов прохода. Они очутились в крошечном закутке, Похожем на склеп.

— А что дальше? — полюбопытствовал Ивар. — Сквозь стены мы еще ходить не научились!

— Нажми вон ту штуку. — Вор ткнул пальцем на торчащий из стены камень, похожий на собачий нос.

— Вор ткнул пальцем на торчащий из стены камень, похожий на собачий нос.

Холодная, шершавая поверхность легко подалась. В недрах стены чтото заскрежетало, и за спиной Ивара, стоящего ближе всех к выходу, с гулом принялась опускаться каменная плита. Еще мгновение — и они оказались закупорены, точно сельди в бочке.

Ответный скрежет раздался из противоположной стены. Кусок камня, подогнанный к другим так плотно, что до сего момента щелей не было заметно, поднимался медленно, рывками, и замер, не достигнув и половины человеческого роста.

— Прошу! — промолвил Багдадский Вор, нагибаясь и освещая уходящую вниз винтовую лестницу. — Факел у нас только один, так что старайтесь не отставать!

По одному пролезли под заевшей плитой, которая опустилась, когда Багдадский Вор дернул торчащую из стены железяку. После этого беглецы были надежно отрезаны от преследователей.

Ступени лестницы громыхали под ногами, в темноте слышалось тяжелое дыхание. Ивар, шедший последним, вслушивался во тьму за спиной, но там было тихо.

Через каждые два десятка ступеней лестница прерывалась площадкой, от которой уходили во тьму узкие коридоры. Некоторые были перегорожены каменными заслонками, иные — открыты. Но Багдадский Вор упорно шагал вниз.

Спуск закончился в небольшой круглой комнате. Из стен тут выступали какието скобы, а снизу, изпод лежащего на полу люка, доносились плеск и журчание.

— Там водовод, — пояснил Багдадский Вор, — отведенный под дворец от реки. Но мы туда не пойдем. Все равно выход из него перекрыт решеткой, которую отмычкой не вскрыть. Мы пойдем другим путем!

И с этими словами он потянул за одну из скоб. Раздался уже знакомый скрип, в стене появилось круглое, будто совиный глаз, отверстие.

— Тут, естественно, грязно и сыро, — сказал Вор, — но, уж извините, парадный выход из дворца сегодня почемуто перекрыт.

В круглом, как выдолбленный ствол, коридоре воздух оказался тяжелым и смрадным. Под ногами чтото хлюпало, а воняло так, словно все старые козлы города Багдада сползались околевать именно сюда.

— Зачем, вообще, сделан этот проход? — спросил Лычко.

— Кто ж его знает… — ответил Вор, не поворачивая головы. — Наверно, чтобы халифу было куда бежать, если вдруг возникнет такая надобность.

Шли долго. Начала сказываться усталость после боя. Нерейд то и дело спотыкался, чуть слышно ругался Гудред, у Ивара болело все тело, ноги одеревенели. В голове засела неприятная, ноющая пустота, мысли гасли, не успев вспыхнуть.

— Отлично!… — Донесшийся спереди голос проводника был полон довольства. — Вот и пришли…

Чтото загрохотало, и Ивар затряс головой, пытаясь вернуть себе способность соображать. Багдадский Вор уже проскользнул в круглую железную дверцу, которую только что с шумом открыл. За ним по одному потянулись викинги и русичи.

А за дверцей оказался обычный, только пустой погреб. Стены его коегде осыпались, но в основном держались прочно, от запаха сырой земли засвербело в носу. Наверх вела деревянная лестница с перекладинами.

— Где мы? — спросил Ивар, когда Вор, взобравшись по ней, с кряхтением откинул тяжелый люк.

— За пределами города, — услышал он в ответ. — Это заброшенный склад у южных ворот. Им давно никто не пользуется. Вылезайте.

Беглецы по одному поднялись наверх, Бузислава вытащили на руках. Они очутились в просторном сарае, заваленном обрывками полуистлевших мешков, досками, развалившимися бочками и прочим хламом.

Они очутились в просторном сарае, заваленном обрывками полуистлевших мешков, досками, развалившимися бочками и прочим хламом. Сквозь щели в стенах пробивался серебристый свет звезд. Пока плутали по подземельям, вечер успел уступить место ночи.

— Располагайтесь, — сказал Вор, добродушно улыбаясь. — Вам придется пробыть тут до следующего заката. Тогда я приведу лошадей.

— А где ты их возьмешь? — полюбопытствовал Гудред.

— А ты как думаешь? — И Багдадский Вор, лукаво подмигнув, исчез в подземелье. Люк с деревянным стуком захлопнулся за ним.

Жажда была нестерпимой. Голод грыз ребра, но на него еще можно было не обращать внимания, а вот от пересохшего горла и растрескавшихся губ, которые одолевала дергающая боль, отвлечься не удавалось.

Солнце непостижимо медленно перемещалось гдето над крышей заброшенного склада, его лучи, проникавшие через прорехи, висели в воздухе дымными, золотыми столбами. По полу ползли желтые неровные пятна.

К полудню, когда стало понастоящему жарко, очнулся Бузислав. Взгляд его был мутен, но сесть он смог самостоятельно.

— Где мы? — пробормотал старший из русичей, глядя на склонившихся к нему соратников. — И дайте попить…

— Так ведь нет ничего, — печально сообщил Нерейд. — Сами без воды сидим.

Ивар в нескольких словах рассказал про то, что случилось.

— Вот как? — Бледные губы Бузислава тронула слабая улыбка. — Тот самый Вор? Не зря ты его пощадил… Значит, удача еще с нами…

Неожиданно побледнев, воевода вновь откинулся на спину. Дыхание его стало хриплым и прерывистым.

— Выживет? — спросил Ивар, поворачиваясь к Ингьяльду.

— Должен! — уверенно сказал тот.

— Вот ведь ворюга, клянусь задницей Сидграни! — выругался Нерейд. — Завел нас сюда, а сам удрал! Кто его знает, вернется он или нет?

— Вово! — поддержал Шкодняк. — Чего ему с нами связываться?

— Одинто раз он уже связался, — вмешался Ивар. — Но даже если Вор не придет, то все равно нужно ждать ночи и только потом действовать! Ладно вам ругаться, точно сварливые бабы!

— Да скучно! — улыбнулся Нерейд. — Заняться нечем, вот и приходится развлекать себя всякой ерундой!

— Кто у нас тут эриль? — громко спросил Ивар, поворачиваясь к Ингьяльду. — Рассказал бы чего!

Ингьяльд чуть смутился, провел рукой по торчащим темным волосам.

— Это можно… — промолвил он, и лицо его слегка порозовело. — Но только сначала я хотел произнести вису.

— Можно, — кивнул Ивар, — только кому ты хочешь ее посвятить?

— Тебе, — молодой эриль смутился еще сильнее, — ведь ты у нас старший…

— Но я же не конунг! — Ивар на мгновение ощутил неловкость, словно присвоил себе чужую вещь.

— И что? — поддержал Ингьяльда Нерейд. — Ты, как бы это выразиться, исполняющий обязанности конунга! Пусть рассказывает!

— Хорошо. — Ивар сдался. — Говори. Но учти, мне даже одарить тебя, как положено по обычаю, нечем.

— Ничего, — улыбнулся молодой эриль. — Твоя удача, Ивар Ловкач, будет лучшим даром.

Он поднялся, отряхнул одежду от пыли, а когда заговорил, то голос его стал совсем другим — звучным, вибрирующим.

Презренный на князя

Серков вождь — в крике Хильд

Немало поразил

Асов стрел — потщился.

Страх неведом — пляска

Длилась стали, птицы

Ран летали, пили

Жала ножен — князю.

Ингьяльд умолк и выжидательно покосился на Ивара.

— Помоему, сложено хорошо… — пробурчал тот, все еще ощущая себя не в своей тарелке.

— Да, вполне достойно! — подтвердил Лычко, скривившись от умственных усилий. Уже по тому, как исказилось его лицо, стало ясно, что он ничего в висе не понял.

Гудред рассмеялся.

— А теперь сагу! — потребовал он. — Как обещал!

— Хорошо… — отозвался Ингьяльд. Сообразив, что отпираться бесполезно, юный эриль завел речь: — Расскажу я вам историю, что случилась в давние времена. Эгир, который иначе назывался Гюмир, наварил асам пива, когда получил огромный котел. На этот пир…

Мерно журчала сага, и под нее даже меньше хотелось пить.

Вор пришел, когда сумерки превратились в настоящую ночь. Стоявший на страже Кари вдруг вскинул руку, призывая остальных к молчанию, и прошептал:

— Ктото идет!

Все замерли, Ивар медленно потащил из ножен меч. Слышался мягкий стук, который становился все гром че. Судя по нему, приближались несколько всадников.

— Это я! — раздался знакомый голос. Ивар облегченно вздохнул.

— Ну вот, а я что говорил! Он же пришел! — воскликнул Нерейд с таким видом, словно только он один и верил в честность Багдадского Вора.

Широкая дверь сарая распахнулась, и в проеме показался юркий, заурядный с виду человек. В руках он держал несколько мешков.

— Ешьте и пейте! — сказал Вор, передавая их Кари. — Все, что вам пригодится в дороге, включая деньги, я уже навьючил на лошадей!

Обычная вода, льющаяся из старого, в заплатах, меха, казалась в этот момент вкуснее самого лучшего пива, а круглые пресные лепешки — слаще изысканных яств с императорского стола. Их раздирали на части и пожирали огромными кусками. Чавканье стояло такое, что случайный прохожий, окажись он рядом с заброшенным складом, решил бы, что тут пируют людоеды.

Вор зажег свечу. Слабое, мерцающее пламя осветило довольно большой кусок выделанной кожи, который багдадец держал в руках. На коже виднелась какаято мешанина линий и точек, снабженная надписями.

— Это карта, — пояснил Вор, глядя на Ивара. — Рисунок земель. Надеюсь, что ты умеешь им пользоваться?

— Нет, — честно признался Ивар.

— Я умею, — подал голос Бузислав, — покажи мне… Вор присел на корточки и принялся тыкать пальцем в рисунок.

— Крестики — это колодцы… — пояснял он. — Вот Багдад. За сегодняшнюю ночь вам нужно уйти как можно дальше к западу, а уже там двинетесь на север. Понятно?

— Да!… — кивнул старший из русичей. Карта перекочевала ему в руки. — Только ведь погоня будет.

— Наверняка, — согласился Вор. — Только по городу ходят слухи, что халиф со вчерашнего дня слег. А без него искать вас будут не так рьяно.

— Слег? — улыбнулся Гудред и хлопнул Ингьяльда по плечу. — Никак твой нид подействовал!

— Похоже на то! — обрадовался юный эриль.

— А вот оставил бы нас этот Гарун в покое, глядишь- сам уцелел бы! — сказал Гудред, глаза его весело сверкнули.

— А вот оставил бы нас этот Гарун в покое, глядишь- сам уцелел бы! — сказал Гудред, глаза его весело сверкнули. — У нас в Халогаланде про такое говорят — не трогай медведя за хвост.

— Так у медведя нет хвоста! — недоуменно заметил Кари.

— Вот именно! — Гудред рассмеялся. — Все равно толку не выйдет, а если ты начнешь шевелить руками около медвежьей задницы, то косолапому это вряд ли понравится!

Все расхохотались.

— Хватит байки травить! — проговорил Ивар, поднимаясь. — Пора ехать. Пока темно, мы должны убраться подальше. Бузислав, на лошади усидишь или тебя привязать?

— Лучше привязать… — сквозь зубы процедил воевода, и чувствовалось, чего стоили гордому русичу эти слова.

— Кари, Нерейд, займитесь! — приказал Ивар, а потом повернулся к багдадцу, который задул свечу и вновь стал черным силуэтом.

— Удачной вам дороги! — Во тьме сверкнули белые зубы.

— А тебе спасибо, — ответил Ивар, — без тебя мы были бы трупами. Пусть твой боги вознаградят тебя.

— Я себе награду и без богов добуду! — ответил, посуровев, Вор.

Они вышли из склада. Пахнущий корицей ветер пустыни овеял лицо Ивара. Все успели забраться на коней, одна лошадь оставалась свободной.

— Прощай! — тихо произнес Ивар, берясь за уздечку.

— Прощай… — отозвался Багдадский Вор и бесшумно исчез во мраке.

Глава 17

ВОЗВРАЩЕНИЕ В МИКЛАГАРД

Постоялый двор, или, как говорят в этих краях, каравансарай, выглядел маленьким и неказистым. Над плоской крышей вился дымок, у коновязи было пусто, точно в амбаре в голодный год.

— Ну что, заедем? — с надеждой спросил Нерейд.

— Надо бы… — устало выдавил Ивар.

Они двигались на север десятый день и, пожалуй, забрались достаточно далеко, чтобы длинная рука мстительного халифа могла их настигнуть. Сколоченное на краю горной дороги приземистое деревянное строение — каравансарай — попалось им как нельзя кстати: припасы иссякали. За последние дни русичи и викинги отощали и одичали. Одежда у многих порвалась, а времени на то, чтобы ее починить, попросту не было.

— Поехали, — сказал Ивар, еще раз окинув взглядом простенький домишко и не найдя в нем ничего подозрительного. — Сегодня ночуем под крышей!

Вблизи каравансарай смотрелся гораздо привлекательнее. Уютно блеяли в загоне овцы, радушно помахивая хвостом, брехала на гостей собака, В воздухе ощущался запах жареного мяса.

— Это мы вовремя! — пошевелив носом, воскликнул Нерейд и сладострастно облизнулся.

На шум в дверь выглянул дородный, краснолицый человек — должно быть, хозяин.

— О, гости дорогие! — осклабился он, ничуть не смутившись, что к нему на двор заявились несколько вооруженных всадников. — Аллах вам в помощь! Проходите, проходите — очень рады!

Он чтото крикнул в глубь дома. Оттуда тут же явились два чернявых и смуглых парня лет семнадцати, похожих друг на друга и на хозяина слишком явно, чтобы ктото взялся отрицать их родство.

Бузислав, скрипя зубами, слез с коня. На протянутую руку Лычко он словно не обратил внимания. Старший из русичей потихоньку поправлялся, и в седле последние дни сидел уверенно. Но слишком серьезной оказалась полученная в Багдаде рана, и залечить ее в дороге было невозможно.

Но слишком серьезной оказалась полученная в Багдаде рана, и залечить ее в дороге было невозможно.

— Ахмед, Мехмед, шустрее, лентяи! — распекал сыновей хозяин. — Покусай вас шайтан за пятки!

Но парни и так работали споро и умело. Приняв от путников лошадей, они повели их к коновязи. Захрустел высыпаемый в ясли овес. Краем глаза проследив, как Ахмед (или Мехмед) орудует скребницей, Ивар понял, что их коняги попали в хорошие руки.

— Проходите, проходите, гости дорогие! — Хозяин улыбался без излишней угодливости, в голосе его слышалось искреннее радушие.

Легко было догадаться, в чем заключалась причина его хорошего настроения. Постоялый двор был пуст.

Викинги усаживались вокруг длинного стола, с грохотом отодвигали лавки. Тут, на караванном пути из Миклагарда в Багдад, привыкли к тому, что обитателям северных и западных земель неудобно сидеть на полу. Но вторую половину помещения отвели для гостей с востока — толстые ковры, циновки.

— Что желаете? — Безошибочно распознав в Иваре старшего, хозяин крутился вокруг него, точно пчела около цветка.

— Чем это у тебя так пахнет? — поинтересовался Ивар, чувствуя, что готов съесть быка. Или даже двух.

— Бараний бок! — улыбнулся хозяин. — Сейчас принесем. И вина?

— Неужто оно у тебя есть, о лучший среди каравансарайщиков? — возопил Нерейд.

— Аллах не позволяет пить вино, но не запрещает продавать его неверным! — хитро оскалился хозяин. — Сейчас все будет!

Он спешно удалился в сторону кухни.

Во дворе заржала лошадь, за ней вторая, послышался топот и гомон.

— Кого еще принесло? — спросил Лычко, темнея лицом и хватаясь за оружие.

— Сиди!… — осадил его Ивар. — Если за нами, то дергаться поздно!

Дверь отворилась. В помещение шагнул рослый старец в толстом лиловом халате. Его белая борода свешивалась на грудь, а голову охватывал большой тюрбан.

— Мир вам, путники! — промолвил он, глядя на викингов с легким удивлением.

— Мир и тебе, почтенный! — ответил Ивар, ощущая, как напряжение исчезает из мышц. — Легок ли был твой путь?

— Благодаря Аллаху, нетяжел, — отозвался старик, проходя внутрь. За ним явились несколько воинов — явно охранников.

— Купец… — шепнул Ингьяльд. — Всего лишь купец. Хозяин, принесший баранину на огромном блюде и кувшин с вином, изменился в лице, увидев новых гостей.

— О, Омарака! — воскликнул он радостно. — Воистину сегодня удачный день!

Не обращая внимания на купца и его свиту, викинги и русичи принялись за еду. Приготовленное со специями мясо молодого барашка таяло во рту, вино оказалось хоть и не слишком изысканным, но все же вкусным. Усталые и сердитые лица постепенно менялись, на них замелькали улыбки.

Насытившись, Ивар вытащил из кошеля золотую монету. Рядом, словно джинн из воздуха, объявился хозяин.

— Мы останемся ночевать, — сообщил Ивар, и, увидев кусочек золота, владелец постоялого двора преобразился.

— Комната наверху уже готова, — с поклоном ответил хозяин. — Можете располагаться. Вон туда, по лестнице, и первая дверь налево.

— Тогда я пойду полежу… — Бузислав привстал.

— Нерейд и Лычко, поможете! — приказал Ивар.

— Пойду и я, — поднялся Ингьяльд.

— Пойду и я, — поднялся Ингьяльд. — Надо посмотреть его рану.

Стол опустел. Ивар вылил остатки вина в кружку и собрался было отхлебнуть. Но его отвлек вкрадчивый голос, внезапно раздавшийся рядом.

— Позвольте посидеть с вами, уважаемый! — сказал седобородый купец, который до сего момента, развалившись на коврах, набивал брюхо пловом, а сейчас стоял возле викинга.

— Прошу… — Ивар приглашающе махнул рукой.

— Благодарю, во славу Аллаха. — Купец опустился на лавку. Та затрещала под его немалым весом. — Хотелось бы, по обычаю путешествующих, обменяться новостями. Хотя вы, да не будет это обидой, больше похожи на разбойников, чем на путешественников.

— Разве разбойники ночуют в каравансараях? — криво улыбнувшись, ответил Ивар. — Мы наемники, возвращаемся домой, на север.

— Из Дамаска, — подсказал придвинувшийся Шкодняк, — служили у тамошнего эмира.

— Вон как… — Глаза купца с сомнением скользнули по истрепанной одежде «наемников», по изможденным лицам. — И какие там новости?

— Да никаких! — пожал плечами белобрысый русич. Его синие глаза выражали кристальную честность. — Новый визирь железной рукой навел порядок в горах, даже ассасины присмирели. Здоровье эмира, скупость которого не умерилась, в порядке… А откуда едет почтенный?

— Путь мой лежит из Багдада, — покачал головой купец. Упоминание о скупости эмира, похоже, его успокоило. — И в столице халифата новости ходят дурные и черные, как вороньи перья!

— И что же случилось? — спросил Ивар, ощущая неподдельный интерес.

— Я покинул Багдад семь дней назад, — сказал купец, — и в этот день город был объят ужасом! Говорили, что на дворец Гаруна альРашида, да сохранит его Аллах и приветствует, напали иблисы в обличье премерзком!

Гудред хмыкнул. Ивар пнул его под столом.

— Не может быть! — изумился он самым невинным голосом. — И что они натворили?

— Многих воинов убили, кровью залили все палаты! — сообщил купец, тряся бородой. — Не было от них спасения никому. Всякий, кто попадал под их сверкающие черным светом клинки, тут же расставался с жизнью!

— Черный свет — это как? — полюбопытствовал Кари.

— А я почем знаю? — Купец с великолепной небрежностью пожал плечами. — Люди так говорят, которые сами во дворце были и все видели! Ужас там царил и кошмар неописуемый! Только молитвы святых имамов помогли изгнать исчадий ада! Сгинули они без следа в облаке серном!

— Да, страшная история… — невнятно пробормотал Ивар, из последних сил сдерживая улыбку.

— И самое плохое, — тут старик сделал значительное лицо, — что сам Гарун альРашид, да сохранит его Аллах и приветствует, тяжко захворал с того дня! Все правоверные в мечетях от Магриба до Хиндустана молятся за его здоровье, но пока Аллах не явил нам своей милости.

— Ты прав, почтенный, новости и впрямь невеселые! — согласился Ивар, еще раз пиная Гудреда, который едва не давился от распиравшего его смеха. — А что слышно о турках, что не так давно бесчинствовали на севере?

— Мой путь лежит в Конью, — заявил купец, — и я думаю, что никакие турки не помешают мне прибыть в город султана!

— Я слышал о турках, — вмешался в разговор подошедший хозяин, — три дня назад у меня останавливался небольшой караван, шедший из Трабзона. Турки ограбили все, что хотели, и ушли назад на восток, в степи.

Турки ограбили все, что хотели, и ушли назад на восток, в степи.

— Это новость хорошая. — Ивар встал, поклонился купцу. — Приятно было побеседовать, но нам пора отдыхать. Путь был утомителен.

Седобородый торговец в ответ почтительно склонил голову.

Вслед за предводителем изза стола вылезли и остальные. Гудред сдерживался до самой лестницы и только там не утерпел, расхохотался.

— Ой, не могу! — хихикал он. — Иблисы, мечи, сверкающие черным светом! Неужели это все про нас?

— Подожди, лет через пять про нас будут молоть такую чушь!… — улыбнулся Шкодняк. — Что нас были тысячи, что халиф лично рубился с нами и заставил с позором бежать!

— Это запросто… — согласился Ивар. — И все же мне интересно, кто такие иблисы?

— Должно быть, какиенибудь гадкие типы, — ухмыльнувшись, предположил Шкодняк. — Вряд ли после того, что мы сотворили во дворце, нас обозвали бы похорошему!

— Какая разница! — махнул рукой Ивар. — Пусть хоть сетью назовут, только бы в море не кидали! Главное — халиф заболел! Именно поэтому никакой погони не было! А за это нужно благодарить Ингьяльда!

Впереди простиралось поле. Дорога, упираясь в него, терялась в чемто сером. В первые мгновения Ивар не сумел сообразить, в чем тут дело, и, только когда ветер принес горький запах, все стало ясно.

Пространство перед ними покрывал толстый слой пепла. Даже прошедшие дожди не смогли смыть его. Серая, неровная поверхность коегде бугрилась и выглядела так, словно тут со времен Имира не появлялись живые существа.

— Любопытно, что тут было? — спросил Гудред, чуть морщась.

— Теперь мы уже не узнаем… — ответил Ивар, показывая на белеющие в траве человеческие кости. — Спросить не у кого. Может, город, может, селение. Но горело тут долго и со вкусом.

— Не обошлось без колдовства, — вставил Ингьяльд, лицо его выражало величайшее отвращение. — Тут все им просто пропитано!

— Да, славно порезвились те ребята, которые турки! — уважительно произнес Нерейд. — Ну что, поехали?

— Поехали… — кивнул Ивар.

Кони идти по пеплу не хотели. Фыркали, мотали головами, недовольно прядали ушами. Только настойчивые тычки пятками заставили их сдвинуться с места.

Запах горелого был так силен, что хотелось заткнуть нос. Копыта глухо стучали по корке пепла, ставшей тверже камня. Как такое возможно, Ивар не представлял. Догадка Ингьяльда о колдовстве, скорее всего, оказалась верной.

К счастью, горелое поле тянулось недолго. За ним начинались покрытые травой холмы, негромко журча, бежала между ними речушка. На самом берегу густо разросся ивняк.

— Здесь и остановимся! — проговорил Ивар, поглядывая на небо, которое уже темнело.

Гудред спешился первым и тут же со стоном рухнул на землю.

— Что такое? — с притворным участием поинтересовался Нерейд. — Ножку подвернул?

Но молодой викинг не ответил. Ухватившись за голень, он тяжело стонал. Лицо его было перекошено от страдания. На лбу, несмотря на то что вечер выдался прохладным, выступили крупные капли пота.

— Ингьяльд, что с ним? — Вопрос Ивара хлестнул молодого эриля сильнее, чем кнут.

— Не знаю!… — испуганно дернувшись, ответил тот. — Колдовства тут никакого нет… Я бы заметил…

Гудред прохрипел чтото сквозь сжатые зубы, но тут же вновь покатился по траве, ухватившись на этот раз за бок.

Ивар наклонился к нему, потряс за плечо:

— Что с тобой такое?

— Регнвальд, — на этот раз слова удалось разобрать, — его… его ранили… хррр…

— Задери меня тролли! — выругался Ивар, распрямившись. — Чтото случилось с его братом. — И, видя недоуменные взгляды русичей, пояснил: — Они близнецы!

— Один чувствует боль другого? — Светлые глаза Бузислава чуть расширились. — Интересно…

— Чего уставились? — прикрикнул Ивар на столпившихся вокруг викингов. — Мало ли чего происходит? А костер разводить кто будет?

Вскоре Гудред смог сесть. На лодыжке, которую он обнажил, закатав штанину, обнаружилась багровая полоса, словно след от туго затянутой веревки. На боку багровел огромный кровоподтек.

— Две раны, две, — судорожно прихлебывая воду из принесенной кружки, бормотал молодой викинг, — чтото с ним случилось… я чувствую… да…

— Ты хочешь сказать, что Регнвальд ранен? — уточнил Ивар.

— Да, — кивнул Гудред, — я в этом полностью уверен. Ему помогли перебраться поближе к костру. Завернувшись в одеяло, молодой воин затих.

А Ивар подсел к Бузиславу.

— Что там такое могло случиться? — спросил он, стараясь, чтобы его не слышали остальные.

— Что угодно! — пожал плечами русич. — Его могли ранить в обычной пьяной драке, он мог столкнуться с грабителями.

— Не враги?

— Вряд ли… — На лице Бузислава отразилось сомнение. — На Константинополь тридцать лет назад не осмелились напасть даже войска халифа, хотя они были готовы к штурму. Слишком уж велик город.

— Хотелось бы в это верить… — проговорил Ивар, глядя в кострище, где с треском догорали угли. — Но все равно меня мучает подозрение, что дело тут вовсе не в пьяной драке…

— Засунь его в… подальше, — улыбнулся русич, — и отправляйся спать. Как говорят в наших землях — утро вечера мудренее!

— Босфор! — воскликнул Бузислав, созерцая катящиеся на северовосток серые волны.

— Что?… — переспросил Ивар. Приятно было ощущать на лице дуновение ветра, напитанного запахом морской соли.

— Так ромеи называют этот пролив, — пояснил старший из русичей.

За полосой воды лежал город. Виднелись башни крепостной стены, золотились под солнцем маковки церквей. Несмотря на то что по календарю время стояло зимнее, в окрестностях Миклагарда было тепло. Оставалось только порадоваться за жителей империи, избавленных от морозов и метелей Северных Земель.

— А вон и паром!…

Широкий, низкобортный корабль полз через пролив солидно, точно громадный жук, обследующий поверхность навозной кучи. Неторопливо шевелились лапкивесла.

— Скоро мы будем дома. — В голосе Бузислава звучала радость.

— Миклагард — дом для тебя? — удивился Ивар.

— Я тут почти десять лет, — сказал русич с тоской, — и привык называть его так. Хотя настоящий дом куда севернее, в лесах…

Днище парома со скрипом поехало по прибрежному песку, с шумом откатывались потревоженные волны.

Заведя коня на широкую, почти как улица, палубу, Ивар повернулся к Гудреду.

— Болит? — поинтересовался он.

Заведя коня на широкую, почти как улица, палубу, Ивар повернулся к Гудреду.

— Болит? — поинтересовался он.

— Да, — коротко ответил молодой викинг. Болезненные отметины на его теле сохранялись и причиняли немалую боль, красноречивее всяких слов говоря о том, что Регнвальду тоже приходится несладко.

— Ничего, сегодня мы узнаем, что стряслось с твоим братом! — ободряюще мигнул Ивар.

Паром отошел от берега, медленно и неуклюже развернулся. Тупой нос с шумом продавливал волны, людям, стоящим на палубе, ветер швырял в лица полные пригоршни соленых брызг. Город приближался. Разлегшийся на берегу, он напоминал сейчас громадное чудовище, разинувшее пасть — залив гавани.

В сердце зародилась и начала расти тревога. Ивар не мог понять ее причин, хотя осознавал, что вызвана она чемто увиденным. И только когда мимо поплыли причалы, а за бортом заплескалась вонючая жидкость, заменяющая в порту Миклагарда воду, он сообразил: драккара не было на месте!

Пристань, где судно викингов стояло с самого дня прибытия, выглядела сиротливой и покинутой.

— Нашего корабля нет… — растерянно пробасил подошедший Нерейд.

— Вижу, — кивнул Ивар, — пытаюсь понять, что бы это значило. Может, они перебрались кудато в другое место?

— И зачем? — буркнул рыжий викинг.

Осмотр гавани ничего не дал. Вокруг теснились у причалов самые разные суда: длинные галеры, высокобортные дромоны, округлые торговые корабли из италийских земель, даже ладьи русичей. Но ничего похожего на стремительный силуэт драккара не было видно.

Нос парома с треском соприкоснулся с причалом. Засуетилась команда, привязывая тяжелое судно к торчащим из воды столбам. Загрохотал выдвижной настил.

Ивар первым сошел на пристань, ведя коня в поводу, и тут же дурные предчувствия нахлынули с новой силой.

— Что нам делатьто? — спросил он Бузислава. — Вернулись без посла…

— Это не твоя забота! — отрезал русич. — После Мануила я был старшим, мне за все и отвечать! А вы отправляйтесь туда, где расквартированы, и ждите новостей!

Но выполнить этот во всех отношениях разумный совет викинги не успели. Спереди, с улочки, ведущей за пределы порта, послышался размеренный лязг и топот, и навстречу бывшим охранникам посольства выдвинулась густая масса воинов. Они приближались к причалу, выстроив стену щитов. За спинами мечников виднелись многочисленные лучники.

— Это еще что? — удивился Бузислав. — Императорская гвардия? Чего они тут делают?

— Грибы собирают! — съязвил Нерейд, с кровожадной улыбкой извлекая из ножен меч. Болтун всегда был готов подраться. С кем — ему было не так важно. В этом вопросе он достиг полнейшей беспристрастности.

Хмуро заворчал Кари.

Но ромейские воины остановились, не дойдя до викингов с десяток шагов. Клинки были обнажены, стрелы лежали на тетивах.

— Похоже, что нас убивать пришли, — с ледяным спокойствием проговорил Ивар, — вот только никак не пойму за что?

— Эх, говорила мне мама: не пей много пива, сынок… — с фальшивым раскаянием в голосе пробормотал Нерейд. — Вот и настал час расплаты…

— Сейчас ты все поймешь, варвар!… — Стена щитов расступилась, выпуская высокого воина в богато отделанной кольчуге и алом плаще. С некоторым удивлением Ивар узнал в нем Эраста, Главного Советника Императрицы По Особым Поручениям.

С некоторым удивлением Ивар узнал в нем Эраста, Главного Советника Императрицы По Особым Поручениям.

— Ну и в чем же мы провинились?! — обозлившись, крикнул Бузислав. — Неужто в том, что не погибли вместе с остальными в халифском дворце?

— Вы — ни в чем, — равнодушно ответил Эраст. Его узкое лицо ничего не выражало. — К русичам у цезаря императора нет претензий. Ему глубоко не интересно то посольство, что было отправлено узурпаторшей.

— Императора? — тихо спросил Ивар. — Узурпаторшей?

— Похоже, тут коечто поменялось, пока мы отсутствовали… — заметил Ингьяльд.

Эраст тем временем продолжал витийствовать.

— Люди же злокозненные, называющие себя викингами, да будут представлены пред светлые очи цезаря императора добровольно или силой, живыми или мертвыми! — сказал он напыщенно.

— Это что? — громовым голосом спросил Кари. — Нас берут в плен?

— Похоже на то… — пробормотал Ивар, которому сложившаяся ситуация совсем не нравилась. — А если мы будем сопротивляться?

— Попробуйте. — Эраст широко улыбнулся, темные глаза его блеснули. — Мы вас просто перестреляем! Даже мечи не понадобятся!

Ромей не преувеличивал. На узком причале от стрел смог бы укрыться разве что комар.

— Что думаешь делать? — поинтересовался Бузислав. — Может, все же рискнем?

— Не стоит… — ответил Ивар. — Я думаю сдаться, а вы поезжайте. Будучи на свободе, сумеете помочь.

— Хорошо. — Воевода бросил своим: — Поехали!… Лычко поднял руку в прощальном жесте.

— Мы еще встретимся! — крикнул он, а затем кивнул в сторону Эраста: — Или я этому щеголю пузо продырявлю!

Шкодняк, уходя, напоследок просто кивнул. Лицо его было красное, злое.

Имперские гвардейцы расступились, пропуская русичей, а когда те проехали, то строй снова сомкнулся, точно вода после удара.

— Ну что вы решили? — спросил Эраст. — Мы не будем стоять тут до ночи! Если не сдадитесь, полетят стрелы!

— Мы сдаемся! — объявил Ивар.

— Ты что, струсил? — горячо зашептал Нерейд. — Давай нападем на них! Пусть погибнем, зато со славой. Десятокдругой с собой утащим!

— Иногда смелость состоит в том, чтобы уклониться от боя… — возразил ему Ивар. — Поверь мне, у нас еще будет шанс сразиться с этими ребятами и доказать свою доблесть.

— Отдавайте мечи! — заорал Эраст, лицо его исказилось от хищной радости. — И по одному.

Ивар потрепал по морде коня, с которым предстояло расстаться, первым шагнул вперед. Воины императорской гвардии смотрели на него с откровенной неприязнью, лучники следили за каждым движением.

Приблизившись к строю вплотную, Ивар снял с пояса клинок. При этом он испытывал такое чувство, словно отрывал у себя руку или ногу.

Эраст жадно ухватился за рукоять, вытянул лезвие наполовину. По мечу пробежала волна оранжевого свечения, и тут же Главный Советник По Особым Поручениям отдернул пальцы.

— Ай, жжется! — воскликнул он. Холеная белая ладонь покраснела, коегде на коже вздулись волдыри от ожогов.

— Смотри не порежься, — промолвил Ивар со всем презрением, на которое был способен, — ведь это же меч. Он острый.

Эраст зло взглянул в ответ, подал знак воинам.

С Ивара сняли нож, кольчугу, руки крепко связали за спиной.

— Что, легко было предавать императрицу? — спросил Нерейд, когда тоже лишился оружия. — Онато тебе верила, а ты оказался изменником!

— Это называется не предательством, — ответил Эраст, улыбаясь, — а своевременной сменой политической ориентации! Раньше я был кто? Советник По Особым Поручениям — фактически мальчик на побегушках. А вовремя сориентировавшись, я стал Первым Советником Императора По Внутренним Делам! Впрочем, вам, варварам, этого не понять!

— Вот уж точно, — пробурчал Гудред, мрачно сплевывая, — мы както и без внутренних дел обходимся…

Разоруженных викингов повели в направлении императорского дворца. Со всех сторон их окружала тройная цепь стражи, но от любопытных взглядов горожан она спрятать не могла.

Впереди гордо шествовал Эраст. За процессией следовали зеваки, мальчишки свистели и улюлюкали, бросая в связанных камушки. О спину Ивара плюхнулось и расползлось гадким месивом гнилое яблоко.

Он шел, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Можно было дать сигнал своим, попытаться сбежать. Кари легко разорвет любые путы, и даже безоружный он стоит в драке десятка ромеев. Да и Ингьяльд не разучился бросать руны.

Они бы прорвались и даже смогли бы затеряться в паутине улочек Миклагарда.

Но только смысла в этом не было никакого. Драккар неизвестно где. Что случилось с конунгом и дружиной — неясно. Прежде чем бежать, нужно хотя бы решить — куда.

Во дворце прибавилось стражи. По дорожкам чудного сада расхаживали мрачные дозорные. Грязные сапоги топтали розовый и синий мрамор. Птичье пение звучало както приглушенно, точно обитающие в саду пернатые были напуганы.

А вот русичи во главе с чернобородым Мечко из дворца пропали. Их место заняли те же ромеи с гладко выбритыми подбородками и в золоченых шлемах, годящихся разве что для того, чтобы прятать под ними лысину. В тронном зале светились желтизной толстые колонны, пол был словно залит расплавленным янтарем. На громадном троне в окружении почти двух десятков могучих воинов восседал не кто иной как дядюшка императрицы. Алые, шитые золотом одежды не сделали его облик величественнее, а диадема с брильянтами на голове криво сползала набок.

— Да это же тот самый тип, которого мы не так давно гоняли! — изумленно заявил Нерейд. — Вот так всегда: стоит уехать, тут же всякая нечисть из дыр вылезает!

— Поосторожнее со словами, варвар! — Разъяренный Роман брызгал слюной. Бородка его тряслась. — Ты запомнил меня, я вижу! Но и я не забыл тебя! Теперь не те времена, когда ты мог грозить мне мечом! А вот кол для тебя уже установлен, и придержи язык, если не хочешь принять мучительную гибель!

Ивар пригляделся. В глазах цезаря императора, скрываясь за искаженным от ярости лицом, прятался страх. Роман боялся викингов до одури, до дрожи в коленках, и объяснить это можно было только тем, что он видел бойню, которую устроили северяне в этом самом зале.

— Что ты хочешь сделать с нами? — спросил Ивар. — Казнить?

— Зачем? — Император рассмеялся дробным, кашляющим смехом, рукавом вытер подбородок. — Смерть — слишком легкое для вас наказание! Для начала вы погниете в тюрьме, ослабнете телом и духом, сломаетесь! И когда замолите о пощаде, тогда я, может быть, вас убью! А может, и нет!

— Где Зоя? — Этот вопрос заставил Романа дернуться. — Ты умертвил ее?

— Правду говорят, что у варваров так много смелости потому, что мало мозгов!… — проскрипел император.

— Находясь на грани смерти, ты еще осмеливаешься задавать мне вопросы!

Ивар молчал, бестрепетно глядя в слезящиеся глазки Романа.

— Она жива! — прошипел тот. — Я слишком люблю племянницу, чтобы убивать ее! Но она не скоро выйдет за пределы комнат, что отведены ей во дворце! А если и выйдет, то лишь для того, чтобы отправиться в монастырь.

— Куда? — негромко поинтересовался Ингьяльд.

— Должно быть, это чтото вроде тюрьмы, — подсказал ему Нерейд. — Только хуже.

— Вы не хотите молить меня о милости? — спросил император, но, видя, что викинги молчат, вскинул дрожащую руку. — Что же, еще рано! Посмотрим, как вы запоете через годдругой! Уведите их!

— К остальным? — угодливо уточнил Эраст. — Или отдельно?

— Отправь к остальным, — после некоторого раздумья проговорил Роман. — Пусть сидят вместе!

— И куда нас теперь поведут? — полюбопытствовал Гудред, когда викингов тычками вытолкали из тронного зала.

— В баню! — огрызнулся Нерейд. — А потом — к девицам!

Увы, предположение рыжего шутника оказалось неверным. Их долго вели какимто коридором, который закончился небольшой комнатой. В каменном полу зияла круглая дыра, забранная толстой решеткой. Около нее, вольготно развалившись на лавке, дремали два стражника.

При виде Эраста они вскочили.

— Что, и этих вниз? — спросил один из них, снимая с пояса связку ключей. — К остальным?

— Да! — коротко ответил тот. — Открывай и факелы не забудь!

Проржавевший насквозь замок противно заскрежетал, и решетка поднялась, будто челюсть невиданного чудовища. Снизу тянуло холодом, сыростью и еще чемто непонятным, но таким гнусным, что дрожь пробежала по коже Ивара, едва он ощутил этот запах.

Затрещали, задымили факелы. Стала видна уходящая вниз лестница, состоящая из двух грубо оструганных шестов и перекладин между ними.

— Давай туда! — приказал Эраст, после того как двое из пришедших с ним воинов спустились вниз.

— Как по ней лезть со связанными за спиной руками? — возмутился Нерейд.

— Как хочешь! — ухмыльнулся ромей. — Можешь просто вниз прыгнуть. Если поломаешь ноги, никто особенно не расстроится!

— И нас, викингов, еще называют жестокими! — ругался Болтун, исчезая в дыре. — Мы ведь просто убиваем людей, иногда вырезаем орла! Но все это детские забавы по сравнению с местными развлечениями…

Внизу чтото шлепнуло, послышался глухой удар.

— Ну вот, как всегда, — донесся приглушенный голос Нерейда, — чуть что — по башке! А она у меня не каменная!

Ивар невольно улыбнулся. Ступеньки лестницы хрустели и прогибались под ним, и двигаться приходилось с крайней осторожностью. Спустившись, он очутился в низком округлом тоннеле с неровными стенами. Под ногами чавкала грязь, с потолка капала вода.

Гудред и Ингьяльд двигались вслед за ним. При виде Кари у тюремных стражников возникли некоторые сомнений.

— И как такого слона спускать? — спросил один из них грустно. — Он же нам всю лестницу переломает! А это порча казенного имущества!

— Пусть лезет! — распорядился Эраст, который тоже был уже внизу. — У вас наверняка есть запасная!

— Ну есть… — горестно согласился страж. Вопреки опасениям, хлипкие ступеньки выдержали могучую тушу берсерка.

Вопреки опасениям, хлипкие ступеньки выдержали могучую тушу берсерка. Пленников выстроили цепочкой и повели. Впереди шагал один из тюремных стражей, второй остался у лестницы.

В стенах одно за другим открывались темные отверстия, перекрытые мощными решетками. Во мраке там ктото возился, слышались голоса. Вонь нечистот и немытых тел была так сильна, что почти можно было рассмотреть висящее в воздухе смрадное облако.

Викингов довели до самого конца коридора, после чего опять пришлось спускаться по узкой, вьющейся спиралью лестнице. Ступеньки здесь покрывала какаято слизь, ноги все время скользили.

Ивар насчитал пять ярусов темных коридоров, отходящих от лестницы. Все они остались позади. Шестой оказался последним, дальше спускаться было некуда.

— Вот и прибыли! — с явным облегчением сказал Эраст. — Посадим птичек в клетку, и все!

— Я тебе не птичка, я орел! — гордо объявил Нерейд.

— А что такой маленький? — со смехом спросил ромей.

— Ну… болел! В детстве! — не растерялся Болтун. Коридор тут был намного короче, чем верхний. Когда проходили мимо одного из забранных решеткой отверстий, из тьмы выдвинулись тощие черные руки, ухватились за железные прутья. За ними возникло лицо — темнее смолы, с бешено блестящими, выпученными глазами.

— Кровь… мясо… — забормотал узник, пуская слюни и пожирая пленников голодным взглядом.

— Это Ганнибал, — сообщил Эраст, — африканский людоед, из окрестностей Карфагена. Весь город в страхе три года держал, пока его не поймали! Вот такой у вас будет сосед!

— Да! — только и смог сказать Ивар.

У следующей решетки, которая была чуть больше остальных, стражники остановились. Тот, что был с ключами, принялся копаться в замке. Давно не смазывавшийся механизм стонал и грохотал, не желая поддаваться.

Но силы оказались неравны, и решетка вскоре поползла в сторону.

— Вперед!… — приказал Эраст, и Ивар ощутил укол в седалище. — Руки потом сами себе развяжете!

Ивар шагнул в густую темноту. Смрадная и сырая, она обволокла его целиком, осела на лице волглой, противной нленкой, которую невыносимо хотелось стереть.

Решетка за спиной захлопнулась, проскрежетал замок.

— Уж попали так попали… — пробормотал Ингьяльд. — Темното как!

Впереди во мраке ктото застонал, зашевелился. Знакомый голос спросил:

— Кого тут тролли принесли?

— Сигфред? — не веря своим ушам, отозвался Ивар. — Это ты?

— Клянусь Фьелниром! — выругался берсерк. — Ивар?

— И не только он, — буркнул Нерейд. — Тут еще мы!

— Брат?… — Слабый стон донесся откудато снизу, с грязного пола. — Ты тоже здесь?

— Конечно, — ответил Гудред дрожащим голосом. — Как твои раны?

— Могло быть и лучше… — прохрипел Регнвальд, и поперхнулся от боли.

— Развяжите мне руки, быстрее, и я займусь им! — заторопил спутников Ингьяльд.

Тощая фигура Сигфреда возникла из мрака. Некоторое время он возился с веревками на запястьях молодого эриля, затем те с легким шорохом упали на пол. Ингьяльд шагнул вперед, а Сигфред занялся путами Ивара.

Те вскоре поддались, и Ивар с наслаждением пошевелил кистями, ощущая, как с легким покалыванием возвращается в них кровь.

— Так, тут больно?… — Судя по вопросам, Ингьяльд ухитрялся изучать раны в темноте. Хотя временами мелькало слабое свечение, исходящее, скорее всего, от ладоней эриля. Тот даже чертил какието руны на теле Регнвальда, но слишком стремительно, чтобы можно было увидеть какие.

— Ну что, выкладывай теперь, что тут случилось, — сказал Ивар, когда все были освобождены. Нос потихоньку привыкал к вони, и та уже не казалась такой сильной, а вот сырой холодок пробирал до костей.

— Ничего хорошего… — грустно изрек Сигфред. — Сядьте лучше. Вон там, у стенки, посуше.

Ивар примостился на указанном месте, упершись спиной в бугристую, твердую поверхность камня. От нее ощутимо тянуло холодом. За стеной чувствовался какойто равномерный, вибрирующий гул.

— Ну как он? — спросил Гудред у Ингьяльда, когда тот закончил возиться с раненым.

— Нормально… — ответил юный эриль, зевнув. Лечение, похоже, отняло у него немало сил. — Я погрузил его в сон, наложил руны.

По коридору прокатился, заметавшись по закоулкам, истошный вопль. Потом затих, сменившись невнятным бормотанием, которое перемежалось скулением и судорожным плачем.

— Это сосед наш, — объяснил Сигфред, — каннибал…

— Ганнибал, — поправил дотошный Ингьяльд.

— Какая разница… — махнул рукой Сигфред.

— Да уж в самом деле, — не стал спорить Ивар. — Ты лучше расскажи, что тут стряслось! Как этот козел пролез на трон?

— А я откуда знаю? — зло огрызнулся Сигфред. — Я во дворце этом ни разу не был. Предали императрицу, говорят. Вся гвардия на сторону дядюшки перешла.

— А русичи что? — поинтересовался Гудред. — Они же императрицу охраняли?

— Тех, кто были во дворце, отравили, — буркнул нахмурившийся берсерк. — А другие и сделать ничего не смогли, потому как дворец в полдня захватили. Мы и то ничего не знали, пока они на дареный дом не напали!

— Отбились? — ожившей глыбой зашевелился во мраке Кари.

— Почти, — неохотно проговорил Сигфред, — но Хаук погиб.

Глава 18

МСТИТЕЛИ

В первое мгновение Ивар решил, что ослышался. Чтото мягкое и рыхлое набилось в уши, заглушив сопение товарищей, шорох стекающей по стенам воды и равномерный шум изза каменной глыбы.

— Что ты сказал? — переспросил он.

— Конунг Хаук по прозвищу Лед пал в битве на пристани… — Сигфред с трудом выдавил из себя эти слова, которые даже на слух были горькими.

Ивару почудилось, что на него обрушился потолок. Чтото гулко ударило по ушам, темнота обволокла глаза, лицо заледенело, точно под порывом прилетевшего с севера ветра.

Конунг мертв.

Такого просто не могло быть. Хаук, безупречный воин и лучший вождь из всех, что когдалибо водили викингов в бой, не мог пасть в обычной схватке здесь, в этом далеком, чужом городе, от руки южан, которые едва умеют держать оружие…

Ивар просто не мог поверить в это. Но в то же время он прекрасно понимал, что Сигфред не стал бы шутить таким образом.

Прошло немало времени, прежде чем он вновь смог вернуться к реальности. Потолок опять был на месте, густыми, вонючими облаками плавал мрак. Все молчали, лишь с той стороны, где расположился Гудред, слышалось чтото, подозрительно похожее на всхлипы.

Все молчали, лишь с той стороны, где расположился Гудред, слышалось чтото, подозрительно похожее на всхлипы.

«А ведь Хаук спас близнецам жизнь, — вспомнил Ивар, — выловил их из моря, вырвал из жадной пасти Эгира…»

— Как… — Язык не повиновался ему, будто окостенел, и двигать им было больно. — Как это произошло?

— Нас было пятеро в этом доме, когда напали ромеи, — заговорил Сигфред негромко, — двое погибли еще там. А когда я, Регнвальд и конунг прибежали к причалу, там уже сражались остальные. Мы сумели продраться, почти достигли корабля, когда ктото достал его копьем в горло, — тут голос рассказчика пресекся, — и он… он сразил еще троих, после чего крикнул Эйрику: «Уплывайте! Встретимся за пивом у Хникара!» И упал…

— А ты, ты почему выжил? — Ивара вдруг охватила бешеная, жгучая ярость. Хотелось выть, бросаться на стены, колотить их руками. Чтобы пошла кровь, чтобы внешняя боль заглушила эту, внутреннюю…

— Он нес меня на себе… — подал голос Регнвальд, пробудившийся, несмотря на все руны Ингьяльда. — Я уже не мог идти, и Сигфред тащил меня, отбиваясь от ромеев. А потом просто свалился от усталости! Даже у берсерка есть предел сил!

— Священная ярость покинула меня, — глухо добавил Сигфред, — и сил осталось не больше, чем у младенца. Что я мог сделать? Так они и взяли нас в плен.

— А что драккар? — Ивар ощущал, как колотится в груди сердце, стремясь вырваться из клетки ребер.

— Судя по всему, Эйрик успел его увести, — вновь заговорил Регнвальд. — Наверняка за ним отправили погоню, но поймайка викинга в море!

— Ну что же, — сказал Ивар, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — теперь я хоть знаю, для чего мы должны отсюда сбежать.

— Для мести! — глухо рокотнул из тьмы Кари, проявив неприсущую ему обычно сообразительность.

— Для нее, родимой, — почти простонал Нерейд, — ох, как бы я хотел вонзить меч в брюхо той свинье, что сидит на императорском троне!

— Только трус мстит сразу, а раб — никогда, — возразил Ивар, вовремя вспомнив пословицу. — Надо чуть потерпеть!

— Можно сколько угодно алкать мести, — уныло пробормотал Сигфред, — только отсюда нам не выбраться. Выход всего один, да и тот ведет прямо во дворец. Даже если мы и сломаем решетки, то потом придется биться со всей императорской стражей.

— Зачем портить решетки? — удивился Ингьяльд. — Тут, за этой стеной, — он саданул кулаком по камню, который отозвался глухим стуком, — не так далеко море. Я даже чувствую его запах, слышу, как плещутся волны…

— Так вот что это за шум! — догадался Ивар. — Но, судя по тому как долго нас вели вниз, мы на изрядной глубине…

— И если проломить стену, то мы утонем, — хмыкнул Нерейд, — это, конечно, лучше, чем подыхать тут, в грязи и сырости, но все же…

— Почему утонем? — Ингьяльд говорил горячо и убежденно, без обычной робости. — Вода хлынет сюда, но разве ктото из нас не умеет плавать? Выплывем!

— А Регнвальд? — спросил Гудред.

— Вытащим какнибудь… — уже без прежней решимости добавил молодой эриль. — Ну не сидеть же здесь и не ждать, когда нас выпустят…

— Этого бы я вам не советовал, — в голосе Сигфреда зазвучало отвращение, — холодно, темно, кормят отвратительно и редко. За те три дня, что мы тут, я изрядно соскучился по нормальной жизни. Можно попробовать сломать решетку и прорваться наверх.

Можно попробовать сломать решетку и прорваться наверх. Погибнем, так хоть в бою! Все лучше, чем давиться этой дрянью и ворочаться в дерьме!

— В общем, тебе решать, Ивар! — Нерейд завозился, устраиваясь поудобнее.

— Это еще почему? — опешил тот.

— А кому ж еще? — Удивился Болтун. — Ты был у нас старшим во время путешествия в Багдад. Привык, так сказать, принимать решения… Вот и давай, принимай!

Ивар поморщился. В походе все было ясно — ты старший, тебе за все и отвечать. Но, возвращаясь в Миклагард, он рассчитывал сложить с себя ношу власти, чтобы вновь стать простым воином в дружине конунга Хаука…

Не получилось.

— Мне больше нравится вариант со стеной, — сказал Ивар после некоторого размышления, — шансов тут больше.

— Отлично. — Даже в темноте было видно, как кивнул Ингьяльд. — Мне нужно немного отдохнуть, да и ломать камень лучше всего под утро, когда у стражи бдительность ослабнет…

— Как ты здесь утро увидишь? — проворчал Нерейд. — Мы ж под землей! Тут всегда темно, как у медведя в заднице!

— Всето тебе известно, вездето ты побывал… — беззлобно отшутился юный эриль. — Я время сердцем чувствую! Зря, что ли, меня Арнвид два года натаскивал?

— Вот и узнаем, зря или нет! — заключил Ивар. — А сейчас не мешайте ему отдыхать!

Вязаная руна, похожая на уродливый куст без листьев, мерцала неприятным, режущим глаза светом. Ингьяльд присоединял к ней все новые линии, и свечение становилось ярче. По бугристым стенам поползли блики, стал виден грязный пол, черная дыра в углу.

Если молодой эриль не ошибся, то наверху сейчас стояло самое предрассветное время, когда веки тяжелеют даже у самых выносливых. Судя по тому, как сильно хотелось спать, так оно и было.

— Ну что, готовы? — спросил Ингьяльд, повернувшись к остальным.

— Да! — прорычал Кари. К его спине остатками пут был привязан Регнвальд.

Остальные ограничились кивками.

— Давай! — махнул рукой Ивар, ощущая, как по спине ползет предательский холодок.

Ингьяльд кивнул, повернулся к стене. К руне добавилась еще одна линия, шепот искусного викинга неожиданно громко отразился от стен.

В глубине шершавой глыбы чтото зарокотало, раздался треск, под ногами дрогнуло. Огромные куски камня на глазах крошились, распадаясь в песок и пыль. Руна, лишившись опоры, осталась висеть в пустоте, освещая пролом, который продолжал расширяться.

А потом сквозь дыру пенящимся темным потоком хлынула вода. Руна зашипела и погасла.

— Держаться! — только и успел выкрикнуть Ивар. Его завертело, потащило назад, к решетке.

Ингьяльд пробормотал чтото неразборчивое, выставил перед собой скрещенные руки. Беснующийся поток успокоился. Вода продолжала прибывать, но намного медленнее.

— Вперед! Быстрее! — Голос молодого эриля был хриплым от напряжения. — Я забыл про прилив! Уровень воды гораздо выше нашей темницы! Нужно выбраться в море, пока я держу поток! Иначе не выплывем!

Ивар оттолкнулся от решетки и поплыл туда, где должна быть дыра, ведущая к свободе. Наткнулся рукой на чтото мягкое.

— Осторожнее! — выругалось оно голосом Нерейда. — Ты мне чуть глаз не выдавил!

Отверстие уже все было занято водой. Пришлось нырять.

Пришлось нырять.

Под водой оказалось куда холоднее. Ивар продвигался широкими гребками, изо всех сил вглядываясь в окружающий мрак. Встречное течение было ощутимо, но особенно не мешало, руки то и дело цеплялись за края пробитого Ингьяльдом тоннеля.

Потом касания прекратились, а далеко вверху забрезжил слабый свет. Грудь горела, страшно хотелось вдохнуть.

Чувствуя, как темнеет в глазах, Ивар рванул вверх. Никакой встречный поток плыть не мешал, зато вода казалась плотной, точно смола. Руки и ноги сводило, мышцы потихоньку цепенели.

Очутившись на поверхности, он жадно втянул сырой воздух. Грудь едва не лопнула от напора, а накатившая волна заставила хлебнуть соленого месива. Ивар закашлялся, замолотил руками, пытаясь удержаться на плаву.

Смешно было бы утонуть, выбравшись перед этим с такой глубины.

Отплевавшись, он смог оглядеться. Солнце еще не взошло, но было уже светло. Над морем клубился утренний туман. Из него выступала серая, лоснящаяся туша утеса, в недрах которого, похоже, и размещалась темница. Императорский дворец с воды виден не был.

Волна неподалеку лопнула, будто яйцо, и оттуда, как встрепанный рыжеволосый птенец, вылупился Нерейд. Лицо его было перекошено, а рот распахнут в безмолвной жажде жизни.

Почти сразу всплыл Гудред, чуть позже величественно, как кит, явился на поверхность Кари. Привязанный к его спине Регнвальд чуть заметно шевелил руками, а значит — был жив.

Сигфред вынырнул с задержкой.

— Где Ингьяльд? — выпалил Ивар, подгребая к нему.

— Не знаю… — просипел берсерк, жадно и часто дыша. Его русые волосы, потемневшие от влаги, свисали слипшимися прядями, а на осунувшемся лице нос казался особенно длинным. — Он шел за мной…

Ивар не успел ничего сказать, как с громким плеском море выплюнуло из себя голову молодого эриля.

— Мы смогли! Смогли! — ликующе вскрикнул он, не успев отдышаться.

— Береги дыхание!… — посоветовал ему Ивар и проорал, стараясь, чтобы его было слышно сквозь свист ветра и гул волн: — Все за мной!

Ивар выбрал северовосточное направление. Там, насколько он помнил, до границы города было ближе. А вылезать на берег в пределах Миклагарда было бы безумием. Словно волосатые морские лягушки, они медленно проталкивались сквозь воду. Слева проплывал высокий, утесистый берег. Ударяясь в него, волны откатывались с рокочущим гулом. Удивленно орали, проносясь над головами людей, чайки.

Неправдоподобно огромная городская стена осталась позади, когда солнце уже взошло. Его желтые лучи растеклись по небосклону, точно растопленное масло по сковородке, но пока еще вязли в тумане.

Ивар искренне надеялся, что стража на стене беглецов не заметила.

Нужно было выбираться на берег, но подходящее место пока не попадалось. Блестящие от влаги острые камни и вздымающиеся из волн отвесные стены мало годились Для того, чтобы измученные люди наконец могли выйти из воды.

Короткая полоска серого песка показалась настоящим даром богов.

Ивар свернул туда и вскоре с облегчением почувствовал под ногами твердое. Преодолевая сопротивление волн, которые не хотели отпускать так неожиданно забредших к ним гостей, он выбрался на сушу.

Руки и ноги дрожали, прохладный ветер пробирал до костей. Пустой живот будто прилип к спине, а в голове поселилась мерзкая, болезненная тяжесть.

Хотелось лечь и помереть прямо тут.

Не обращая внимания на это желание, Ивар повернулся. Люди, доверившиеся ему, могли нуждаться в помощи. Что значила по сравнению с этим собственная слабость?

Ингьяльда, потерявшего много сил еще в темнице, пришлось вытаскивать на руках.

— Ничего… — хрипел Нерейд, укладывая молодого эриля на песок. — Главное — выбрались… Остальное ерунда!

— Это верно! — поддакнул Сигфред, шумно отдуваясь. — Жрать нечего, оружия нет, вокруг одни враги — это все ерунда!

— По сравнению с пчелами, — глубокомысленно заметил Гудред.

— С какими пчелами? — нахмурился Кари.

— Которые жужжат, — доступно пояснил Нерейд, — в полосочку такие, желтые. А если подумать, то и пчелы тоже ерунда!

Ивар сидел на мокром и холодном песке и думал, что викинги все как один спятили. Но в этом, учитывая события последних дней, не было ничего удивительного. Он и сам чувствовал себя несколько странно, радость спасения мешалась в душе с горечью от смерти Хаука.

— Ладно, — сказал Ивар, — нечего рассиживаться. Идти надо.

— Куда?… — спросил Ингьяльд. Лицо искусного викинга, все еще лежащего на песке, было зеленым, как молодая листва, а голос звучал едва слышно.

— Подальше отсюда! — твердо ответил Ивар, поднимаясь на ноги. Его слегка пошатывало, но это не имело значения. — Для начала уйдем от города! А потом начнем искать своих!

— А вдруг Эйрик повел драккар домой? — предположил Гудред.

— Не мог он так поступить! — неожиданно вместо Ивара отозвался Кари. — Он же знает, что мы должны вернуться…

— Будем надеяться на то, что ему не отшибло память… — пробормотал Ивар. — А теперь пошли, пошли! Кари, бери Регнвальда. Ингьяльд, сможешь идти сам?…

Лес оказался на удивление густым и диким. Наткнуться на такой неподалеку от столь крупного города, как Миклагард, было настоящей находкой. Викинги, выглядевшие со стороны словно отряд оживших утопленников, пробирались между стволами незнакомых деревьев, пересекали заросли кустарника.

— Пожрать бы чего… — ворчал Нерейд, с жадностью озираясь. — Эх, где мой лук? Я бы когонибудь пристрелил…

— Будешь бухтеть, — обрывал его Ивар, стараясь не слышать, как недовольное бурчание доносится из собственного живота, — слопаем тебя самого! Вон какую задницу наел!…

Болтун сконфуженно умолкал, но через сотню шагов все начиналось сначала.

Дорога попалась как раз кстати, чтобы прервать очередной приступ красноречия изголодавшегося Нерейда. Истоптанная и покрытая шрамами от тележных колес, она уверенно разрезала лес на две части.

— Ага! — обрадовался Сигфред. — Похоже, что тут люди ездят! А у людей может быть то, что нам нужно!

— Ты что, предлагаешь грабить? — неожиданно смутился Гудред. — Неудобно както!

— А что тебя смущает?

— Оружия нету! — почесывая в затылке, пояснил молодой викинг. — Не с голыми же руками…

— Разберемся! — осадил спорщиков Ивар. — Регнвальда вон туда, а ты, Гудред, за ним присмотришь. Кари, выломай с пяток дубин поздоровее!

Некоторое время с той стороны, куда удалился могучий берсерк, доносился громкий хруст и треск. Судя по звукам, многие деревья рисковали сегодня лишиться веток.

Судя по звукам, многие деревья рисковали сегодня лишиться веток.

Вернулся Кари, таща под мышками здоровенные сучья с торчащими ветвями. Видимо, он не мудрствуя лукаво завалил несколько не самых толстых деревьев и как мог разделил стволы на части.

— Ну что ж, ничего… — помахивая доставшейся ему дубиной, оскалился Нерейд. — Не меч, конечно, но тоже сойдет!

— Ты возьми с собой Сигфреда, — приказал ему Ивар, — и спрячьтесь на той стороне дороги. Вон там, за кустами. Выскакивать только по моей команде!

— Это по какой? — подозрительно уставился Нерейд.

— По пяти сигнальным кострам, разложенным в виде руны Огня. — Совершенно серьезно ответил Ивар, повергнув собеседника в кратковременный шок. — Все, идите!

— А мне что делать? — спросил Ингьяльд. Дубина в его огромных ладонях казалась палочкой, но чувствовалось, что с ней эриль ощущает себя неловко.

— Давай к Гудреду! — махнул рукой Ивар. — Справимся вчетвером.

Ивар и Кари прилегли за стволом толстенной сосны, очень удачно упавшей вдоль дороги. Одежда как следует не просохла, лежать на земле было холодно. Только это удерживало викингов от того, чтобы задремать.

Лес был пуст и тих, точно заброшенный сарай: Шелестели ветви, гдето далеко перекрикивались птицы.

Стук копыт скрадывался в этом шуме так хорошо, что Ивар уловил его едва ли раньше, чем увидел всадников.

— Готовься! — Кари пришлось слегка подтолкнуть. Тот очумело замотал головой.

Всадников оказалось трое. Лошади их выглядели сытыми и ухоженными, а седельные сумки — плотно набитыми. Одежда одного выдавала богатого купца, другие двое были вооружены, под плащами мягко серебрились кольчуги.

— Придется попотеть… — прошептал Ивар, распрямился и одним прыжком выскочил на дорогу.

Спиной ощутил, как его движение повторил Кари. За левым плечом послышалось его тяжелое сопение.

Всадники придержали коней, на одутловатом лице купца мелькнул страх, но тут же пропал. Его спутники, судя по всему — охранники, потащили из ножен клинки.

— Ну что, — сказал Ивар спокойно, — сами все отдадите или просить придется?

— Это еще что за чучело? — ощерился купец, брезгливо сжав губы. Двое оборванцев, один из которых был до отвращения беловолосым, а другой — на удивление здоровым, не выглядели опасными. Дубины их годились разве только для того, чтобы отгонять собак. — Ты хоть понял, смерд, кому грозишь?

— Не беспокойтесь, господин! — сказал один из охранников, двинув коня вперед. — Сейчас мы прогоним это отребье… Ты бы еще хворостиной вооружился, урод!

Лезвие кривого, по азиатской моде, меча матово сверкнуло, ловя лучи холодного зимнего солнца.

— Похорошему не вышло… — почти грустно промолвил Ивар и крикнул громко: — Одину слава! Бей городских!

Кари с нечленораздельным рыком прыгнул вперед, взмахнул дубиной, которая вполне могла заменить оглоблю. В последний момент берсерка мотнуло, и удар, предназначавшийся всаднику, пришелся в голову лошади. Та взвизгнула и рухнула на бок. Наездник что есть мочи брякнулся о землю и остался лежать, ошеломленно выпучив глаза.

Второй ринулся в атаку, надеясь достать противника клинком, пока Кари будет вновь поднимать дубину. Но Ивар был начеку. В ближний бой он не полез, понимая, что палка, сколь бы толстой и увесистой она ни была, все же плохая защита против отточенной стали.

Тем не менее бросок получился удачным.

Дубинка угодила второму воину прямо в грудь. Охранник на мгновение потерял скорость и тут же был сбит на землю. Палица Кари проломила ему череп, темная кровь медленно впитывалась в дорожную пыль.

Купец с ужасом озирался. Путь к бегству был перекрыт. Сзади приближались еще двое оборванцев, также вооруженных дубьем. Оно более не казалось смешным.

— Ччто вам надо? — промямлил купец.

— Слезай с коня! — велел один из нападавших, тот, что со светлыми волосами. Посмотрев в его голубые глаза, купец понял, что лучше не спорить. Он спустился на землю, и ловкие руки тут же обыскали его, сорвали пояс, на котором были кошель и нож.

— Прибьем их? — кровожадно улыбнувшись, спросил один из тех, кто не участвовал в схватке. Волосы у него были рыжие, будто лисья шкура, а глаза темные и очень глубоко посаженные. Вообще, обликом грабители походили на русичей, но были без бород, да и повадками отличались.

— Нет, — ответил светловолосый, который, судя по всему, был за старшего, и его холодный взгляд заставил купца задрожать. — Раздевайся!

— Что?… — не сразу сообразил тот.

— Раздевайся! — повторил Ивар. — Или тебе что, уши мечом прочистить? Нам нужна твоя одежда!

Оглушенного стражника Нерейд с Сигфредом уже раздели и теперь связывали веревками, которые они скрутили из собственных порванных и грязных лохмотьев. Кари с ножом в руках склонился над убитой лошадью. Он ловко и умело свежевал ее, заворачивая ломти кровоточащего мяса в куски шкуры.

При этом зрелище купца начал бить озноб.

Раздетых ромеев оставили связанными у самой дороги.

— Ктонибудь вас найдет, — сказал Ивар на прощание, — а если нет, так сами освободитесь.

Костер жадно трещал, заглатывая подбрасываемые в него поленья. В воздух летели снопы искр, волнами расходилось в стороны тепло. Сухой одежды и обуви, снятой с незадачливых путников, хватило не на всех, и на колышках около огня сохли сапоги, висели распятые рубахи.

Нерейд, облаченный в чужие подштанники и кольчугу, переворачивал вертел, на котором поджаривались куски конины. Мясо шкварчало, с него капал жир, заставляя пламя шипеть, запах терзал обоняние не хуже, чем волки загнанного оленя.

— Когда же, когда? — глотая слюну, приставал Гудред.

— Скоро… — невозмутимо отвечал Нерейд, выглядевший в своем наряде несколько диковинно.

Вечерняя тьма сгущалась. По рыжим волосам Болтуна метались блики. Чудилось, что длинные пряди шевелятся.

— Все, готово! — сообщил он, в очередной раз потыкав мясо ножом. — Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста.

— А гостей не попотчуете? — спросили вдруг из тьмы.

Ивар вскинулся, кляня себя за неосторожность. Решил, что никто не будет их искать, и даже стражу не выставил. Впрочем, будь это воины императора, они бы разговаривать с беглецами не стали.

— Почему бы и нет? — медленно проговорил он. — Подходи к нашему костру…

Краем уха услышал, как зашелестела сталь — один из трофейных клинков покинул ножны. Кари потянул к себе дубину.

— Вот это дело! — пробасил ктото, и на освещенное пространство ступил широкоплечий и высокий воин. Русая бородка на его лице была коротко подстрижена, изпод кольчуги с короткими рукавами выпирал округлый живот. За поясом красовался огромный топор.

За поясом красовался огромный топор. — Нет ничего лучше мяса!

— Это ты верно говоришь, — осторожно заметил Ивар, рукой придерживая готового броситься в бой Кари. — Но только мы не будем угощать того, кто даже не назвал своего имени.

— Во нахал! — Бородач с топором осклабился. — Залез в чужие угодья, да еще имя спрашивает! Люблю таких! Имя мне Афанасий! Меня всяк в этих краях знает, а вы словно с неба свалились!

— Какие такие угодья? — изумленно заморгал Сигфред.

— Промысловые, — охотно пояснил бородач. — Мы тут это… промышляем по дорогам. Сечете?

— Ээ… сечем… — отозвался Ивар. — Подвигайся, Афанасий, к нашему костру, и твои друзья, что во тьме прячутся, пусть тоже присоединяются. Мяса на всех хватит!

— Глазастый! — с уважением покачал головой бородач. — Или ушастый! Эй, ребята, выходи! И бочонок не забудьте!

— Какой бочонок? — тут же оживился Нерейд.

— А с пивом! — Афанасий задумчиво сглотнул. — Чего всухомятку жеватьто?

«Ребята» не замедлили появиться. Их было двое. Один, долговязый и худосочный парень с жидкой бороденкой, нес на плече огромный двуручный меч чуть ли не выше себя ростом.

— Олешер, — представил его Афанасий, — а вон тот — Гаркуш!

Гаркуш оказался белобрыс и невысок. Он держал под мышкой объемистый бочонок, в котором мелодично булькало.

— Вот и пиво! — облизнувшись, пророкотал Афанасий.

— О! — Нерейд сморгнул, на его глазах заблестели слезы. — Воистину вы спасли меня от страшных мучений! Я не пивал этого столько, что даже вкус забыл… Я буду молить Одина, чтобы он отвел вам место в Вальхалле!

— Не знаю, о чем ты гуторишь, — нахмурился Афанасий, — но пиво доброе!

Владелец топора не соврал. Хмельной напиток оказался темным и крепким. От нескольких глотков полегчало на душе, отступила усталость. Можно было не обращать внимания на то, что конина сверху подгорела, а внутри не прожарилась. Мясной сок тек по пальцам, викинги громко чавкали.

— Уф!… — выдохнул Афанасий, прикончив очередной ломоть и облизав ладони. — Хорошо! Поели, теперь можно и потолковать!

— Можно… — кивнул Ивар, внутренне подбираясь.

— Это вы ограбили троих на дороге? — спросил Афанасий. Взгляд его, несмотря на выпитое пиво, был острым, как шило.

— Мы, — ответил Ивар.

— Зря вы их не добили… — Афанасий добродушно сощурился, глядя в огонь, рыгнул. — Это пришлось сделать нам.

— Зачем?

— Не нужно оставлять следов! — Афанасий срыгнул и резко сменил тему: — И все же скажи мне, кто вы такие и что тут делаете?

Ивар на мгновение задумался. Скрывать чтолибо смысла не имело. Вряд ли люди, грабящие проезжих на большой дороге (именно подобными делами, вне всякого сомнения, «промышлял» Афанасий со товарищи), выдадут беглецов имперским стражникам.

— Долгая история… — промолвил он наконец. — И началась она с того, что…

Бородатый разбойник слушал внимательно, не перебивая.

— Ничего себе!… — пробормотал он, когда Ивар закончил, и покосился на викингов с уважением. — Сбежали из тюрьмы под дворцом! Силен ваш волхв, нечего сказать! Так вы, значит, те самые северяне, о которых только и было разговоров осенью?

— Выходит, что те, — отозвался Ивар.

— Сбежали из тюрьмы под дворцом! Силен ваш волхв, нечего сказать! Так вы, значит, те самые северяне, о которых только и было разговоров осенью?

— Выходит, что те, — отозвался Ивар.

— Да, славно вы тогда выкупали мечи в ромейской крови. — Афанасий почесал пятерней широкую грудь. Кольчуга под его толстыми пальцами чуть слышно позвякивала. — Что же, надо тогда вам подсобить. Отправимся пока в наше убежище подлечитесь, отдохнете. А там поможем и ваших сыскать, которые на корабле!

— Почему ты собрался помогать нам? — с подозрением поинтересовался Ивар.

— Всякий враг нынешнего императора — наш друг! — торжественно объявил Афанасий. Лицо его посерьезнело, в глазах появился фанатичный блеск.

— Это еще почему? — влез в беседу Нерейд, слегка осоловевший от выпитого и съеденного.

— Мы славяне! — гордо возвестил Афанасий. — Те, кто не пошел, как русичи, на службу империи, а живут своим разумением! А в императрице Зое, которую сверг нынешний узурпатор, половина славянской крови, ее мать — дочь князя Божеслава Дулебского. И если на троне утвердится славянская династия, то империя, в которой ромеев едва ли десятая часть, сможет жить свободно!

— Ого! — Нерейд выпучил глаза и завистливо вздохнул. — Вот уж не думал, что разбойники умеют так складно баять!

— Мы не просто разбойники! — Афанасий выпятил грудь. — Мы называем себя Мстители и стираем с лица земли всякую погань, осмеливающуюся угнетать гордых славян!

— Тогда уж лучше Стиратели! — усмехнулся Ингьяльд.

— Это прозвище не столь красиво!… — возразил ему высокий парень, названный Олешером. С мечом он не расстался даже за едой, положил его на колени. Огромное лезвие мрачно посверкивало. — Кто захочет зваться Стирателем? А Мститель — это звучит гордо! Кроме того, никто не подумает, что мы занимаемся стиркой…

— Ладно, утро вечера мудренее… — Афанасий зевнул, разинув устрашающих размеров пасть. — Пора спать. Завтра с утра отправимся к нам. Дозор можно не выставлять, никто вас не потревожит…

— Это почему? — нахмурился Ивар.

— А всех, кто пытался в этих местах грабить, — пояснил Олешер, — мы под нож пустили. Чтобы всякие корыстолюбивые негодяи под ногами у нас, борцов за идею, не мельтешили!

И владелец громадного меча кротко улыбнулся. Вопросов больше не последовало.

— Вот и пришли. — Афанасий обернулся и изобразил на лице радушие. — Проходите, гости дорогие…

Обширная поляна, на которую он их вывел, ограничивалась с двух сторон лесом. Поодаль напротив них чернела скала, похожая на закаменевшее чудовище. Шерстью выглядели выросшие на ней трава и кусты, разинутой пастью — зев немаленькой пещеры.

С четвертой стороны, журча и напевая, нес воду ручей.

— Както мы легко дошли, — сказал Ивар, — никаких часовых, ничего…

Афанасий мягко улыбнулся и посмотрел на него точно на несмышленого ребенка.

— Эх ты, викинг, в море родился, меж волн живешь! А в лесу мы хозяева! Вел я вас тайной тропой, что в обход всех засек, ловушек и волчьих ям идет. Чужак сюда просто не доберется. А часовым зачем себя показывать, если я с вами? Вы их даже не заметили…

Ивар смешался, чувствуя, что краснеет.

— Ничего, — заметив его смущение, махнул рукой Афанасий, — у каждого свои сильные стороны и свои слабости.

Из пещеры высунулась чьято растрепанная голова и произнесла сердито:

— Чего орешь? Дай поспать!

— Все бы тебе дрыхнуть, Егорий! — ухмыльнулся Афанасий и в полный голос рявкнул: — Вставайте, подонки, к вам гости пришли!

Лохматый Егорий застонал и растворился в недрах скалы.

— А почему подонки? — спросил Ивар у Олешера.

— У нас в ватаге много выходцев с Дона, — объяснил тот. — Есть такая река далеко на севере. Подонки — те, кто живет на ее берегах.

Около пещеры темнела проплешина кострища, а у самого выхода из нее, под прикрытием скалы, кучей были сложены дрова. Гаркуш сноровисто развел костер. Афанасий скрылся внутри пещеры и громогласно ревел там, будто медведь, заставший в берлоге чужаков.

Голоса тех, кто отвечал ему, казались жалкими и слабыми.

— Нас тут немного, — добавил Олешер, выволакивая из пещеры бочку с пивом. — Это лишь место, где живет старшой с ближней дружиной. Но если мы идем на серьезное дело, то по первому слову Афанасия из соседних поселений являются сотни бойцов!

Речи долговязого Мстителя отдавали бахвальством, но Ивар решил держать свои сомнения при себе.

— Сейчас мы вас приоденем! — высунувшись из пещеры, громогласно сообщил Афанасий. За собой он волок громадный мешок. — А то выглядите как оборванцы! Примеряйте!

В мешке оказалась одежда, доставшаяся Мстителям во время «промысла». Некоторые вещи были в крови, другие выглядели так, словно пролежали в скомканном состоянии лет сто, иные вовсе сгнили.

Но выбора у них не было. Викинги, те, кому вчера не досталось трофеев, с шутками меняли старую, загаженную в темнице одежду. Сложнее всего дело обстояло с Кари: рубахи трещали на его широченных плечах, могучие лапищи не пролезали в рукава.

— Да, — изрек Нерейд грустно, когда от очередной обновки остались только клочки, — и куда мы тебя только кормили? Придется теперь голым ходить…

И, согнувшись, рыжий викинг вновь принялся усердно копаться в мешке.

Ивар, сидя у костра вместе с Олешером, с улыбкой наблюдал за этой сценой. Из пещеры один за другим вылезали заспанные разбойники.

— Это вот Егорий, — сказал Олешер про первого из них — черноволосого парня с надменным выражением на лице, — его ты уже видел…

— Он что, любит дрыхнуть?

— Ага, — Олешер кивнул, — и еще похвастаться! Ты его байкам не верь, а то такого про себя наплетет! А вот это Синица…

Следующий Мститель оказался невысок и остронос. Волосы у него были желтые, а повадками он и вправду напоминал маленькую, непоседливую птичку.

— Он лучший в тех делах, когда надо кудато залезть, — сообщил Олешер, — на скалу там, на стену…

— А на айсберг? — в шутку спросил Ивар.

— А что такое айсберг?

— Ледяная гора… — Ивар вовремя спохватился: вряд ли кто, кроме жителей Северных Земель, мог видеть дрейфующие в море громадные глыбы льда.

— Синица и на ледяную гору вскарабкается! — убежденно промолвил обладатель громадного меча и принялся ковырять им в зубах. Зрелище впечатляло.

Вечер неторопливо и бесшумно опускался на лес. Разбойничья стоянка опустела. Большинство из викингов спали. Егорий, Синица и прочие Мстители, с которыми Ивара знакомили утром, в полдень ушли, чтобы сменить соратников на сторожевых постах.

А те, кто возвратился после бессонной ночи, были необщительны и сразу улеглись отдыхать.

У костра остались только Ивар и Афанасий. Главный Мститель лениво развалился на плаще, расстеленном на траве. Рядом с ним стояла кружка с пивом, такая большая, что сошла бы за маленький бочонок, а в округлом животе славянина уже булькало немало хмельного напитка.

Ивару пиво обрыдло. Хотелось действовать. Изнывая от безделья, он чувствовал, что предает память погибшего в Миклагарде конунга. Ивар почти слышал голоса убитых соратников, взывавших к мести.

— Не дергайся ты… — Афанасий, должно быть, заметил настроение гостя. — Завтра отправим людей на поиски. Найдем ваш драккар, если он дальше Афин не забрался!

— Что драккар, — вздохнул Ивар в ответ, — это лишь возможность для отступления! А я думаю о мести! Нельзя плыть домой, не отплатив за смерть вождя!

— Это ты хорошо сказал, — покачал головой Афанасий и шумно отхлебнул из кружки. — Вот только как ты собираешься мстить?

— Добраться до императора, — Ивар сам испугался, ощутив, как от ненависти содрогается его голос, — и вонзить ему меч в брюхо!

— Даже если бы у тебя нашелся десяток драккаров и тысяча воинов, — бородатый Мститель усмехнулся, — то ты все равно не прорвался бы даже в город, не говоря о дворце. Там слишком много воинов!

— А зачем прорываться? — Ивар вдруг ощутил, что ему стало холодно, и подкинул в костер пару поленьев. — Ведь наверняка есть потайные ходы, ведущие во дворец. Надо лишь пробраться туда. А уж дворцовую стражу мы одолеем!

На этот раз Афанасий молчал долго. Чуть заметно шевелились его густые брови, тени бродили по широкому лицу.

— В это верю, — сказал он наконец, — один раз вы с ней уже справились. Но вот попасть во дворец… Есть у меня в Царьграде человек, зовут его Крыса… В бою от него толку мало, но зато он все городские норы и подземелья знает лучше, чем пьяница — кабаки:

— Ну и?… — Ивар неотрывно смотрел в светлые, круглые глаза Мстителя.

— Если уж кто и знает путь во дворец, то только он… — тяжко вздохнул Афанасий и вдруг залихватски улыбнулся. — Ладно, завтра же пошлем связного в город за Крысой! Если такой лаз прокопан, то он вас проведет.

— А ты сам не желаешь отправиться с нами? — Ивар внимательно поглядел на чешущегося и зевающего разбойника. — Помог бы вернуть трон императрице!

— А ведь это было бы славным подвигом, — усмехнулся Афанасий. — Отчего нет? Я согласен!

— А вот теперь можно и выпить! — Ивар облизал пересохшие губы.

— Это завсегда! — Бородач потянулся к стоящему рядом с ним бочонку. — Так что я сам пойду! И Олешера возьму — его хлебом не корми, только дай мечищем комунибудь глотку вспороть! Ну, за победу!…

— За нашу победу! — И кружки соприкоснулись с деревянным стуком. Плеснуло пиво, поползла через край пена.

Глава 19

МЕСТЬ

Крыса оказался вертлявым человечком с бегающими, хитрыми глазками и неприятно гибкими и ловкими ручками.

— Есть такой проход… — проронил он, выслушав просьбу Афанасия. — Как не быть… Только я сам по нему никогда не ходил, да и таких, кто ходил, не знаю… Выгодыто с этого никакой!

— Ага! — возликовал бородатый Мститель, которому были хорошо известны повадки собеседника.

— Десять золотых. Проведешь?

— Проведу, отчего бы не провести… — шмыгнув острым носиком, ответил Крыса, глаза его заблестели. — За идею я на многое готов!

— Вот и славно. — Афанасий потер лапищи и повернулся к Ивару: — Пойдем завтра, а сегодня твоих ребят надо вооружить!…

На розыски драккара гонцы отправились еще вчера. Афанасий, обладавший обширными знакомствами среди рыбаков «от Царьграда и до самой Греции», как он выразился, обещал найти корабль не позже чем через десять дней.

— Надо так надо. — Ивар не стал спорить. — А что у вас есть?

— Много чего! — отозвался старший Мститель и, свистнув парочку подручных, скрылся в пещере, которая, как иногда казалось, была вовсе бездонной.

Когда же Афанасий и сопровождающие его славяне выволокли наружу полтора десятка кольчуг разных видов и размеров, то Нерейд изумленно выпучил глаза.

— Клянусь Вегтамом! — выпалил оторопевший Гудред. Прочие викинги были поражены не меньше.

— Подбирайте по размеру, а мы пока шлемы притащим, — пропыхтел Афанасий и вновь исчез в скальных недрах.

Кольчуги были всякие, длинные и короткие, с вставленными железными пластинами и без, с разными способами крепления колец, но все до единой — целые и вычищенные. Они мягко гнулись в руках, а надетые — плотно и уверенно облегали тело.

— Совсем другое дело!… — проворчал Гудред, облачившись в сверкающую броню. — А то раньше чувствовал себя как голый!

— Ерунда все это… — вздохнул Кари, в громадных лапищах которого все кольчуги казались детскими рубашками. — И зачем вы только их носите?

— Не у всех шкура дубленая, как у нас с тобой, — заметил Сигфред с улыбкой.

— Да, — кивнул Ивар, — не всем суждено быть берсерками. И это хорошо…

Явился Афанасий с громадным мешком, в котором чтото позвякивало и погромыхивало.

Шлемы принесли разные. Золоченые и красивые, как у имперских гвардейцев, соседствовали с простыми железными шапками. Были тут остроконечные шлемы русичей со стрелкой, прикрывающей нос, и глухие рыцарские.

— За много, лет накопилось… — пожал плечами бородатый Мститель в ответ на вопрошающий взгляд Ивара. — Уже и не упомню, что откуда взялось!

Викинги ковырялись в мешке, по очереди нахлобучивали разные шлемы. Слышались взрывы хохота. Ивар выбрал простой, вроде того, что носил всегда. От стрелы или скользящего удара убережет, а под прямой голову можно и не подставлять.

Притащили мечи. Тут выбор тоже был велик. Кривые и прямые, даже волнообразные, с заточкой по одной и по двум сторонам лезвия. Громадные, как у Олешера, и крошечные, почти что кинжалы. Каждый мог подобрать тут чтото себе по вкусу. Нерейд обвешался клинками, точно елка шишками, и кровожадно скалился всякий раз, когда его спрашивали, зачем ему так много железяк.

Ивар взял себе прямой недлинный меч, формой похожий на тот, что отобрали ромеи. Но рукоять казалась неудобной, а лезвие — слишком тяжелым. Выкованное руками людей оружие не могло сравниться с изделием сидхе..

— Пожалуй, мы готовы, — сказал Ивар, когда викинги разобрали щиты. — Кто из твоих пойдет?

— Я сам… — Афанасий на мгновение задумался, почесал подбородок. Олешер, Гаркуш и, пожалуй, Петр.

— А это кто?

— Вон он стоит. — Главный Мститель ткнул пальцем в сторону носатого, кривоногого разбойника, у которого кудрявая черная борода росла от самых глаз.

— А это кто?

— Вон он стоит. — Главный Мститель ткнул пальцем в сторону носатого, кривоногого разбойника, у которого кудрявая черная борода росла от самых глаз. За поясом у него торчали две сабли, а на славянина он походил так же, как утка на ястреба.

— Чтото он странный какойто, — с сомнением произнес Ивар, — да и имя вроде ромейское.

— Ага, — мигнул Афанасий, — он вообщето из иудеев. Знаешь, кто это такие? Нет?… Ну и ладно. Потом долго жил в Царьграде, крестился — отсюда и имя. А под конец прибился к нам. Саблями своими вертит — чище чем белошвейка иглой! Увидишь еще.

— Это уж наверняка, — вздохнул Ивар без особого энтузиазма.

Дыра в земле, напоминавшая нору громадного подземного зверя, пряталась в кустах и смотрелась весьма подозрительно. Пахло из нее сырой землей и еще чемто неприятным.

— Это что, мы вот через это отверстьице прямо во дворец и пролезем? — недоверчиво спросил Нерейд.

Крыса поглядел на него как на слабоумного.

— Для начала нам нужно попасть в город, — объяснил он, — но ты можешь попытаться пройти через ворота. Увидишь, как обрадуются тебе городские стражники!

— Нет уж, лучше здесь, — проговорил Ивар.

— Зажигайте факелы… — пискнул Крыса.

Вчера вечером Ингьяльд отобрал у викингов оружие и принялся ворожить над ним. Долго бурчал чтото в каждый из щитов, выскребал на металле клинков и шлемов руны победы. Мечи в его руках светились тревожным сиреневым огнем.

— Он что, волшбу творит? — сопя, как простуженный медведь, спросил у Ивара Афанасий.

— Ага, — ответил тот, — если не боитесь, отдайте ему и свое оружие, хуже не будет.

Но никто из Мстителей не решился.

Обмотанные пропитанными смолой тряпками факелы затрещали, испуская едкий, черный дым. Крыса сделал странное движение — то ли перекрестился, то ли осенил себя знаком Рода, как принято у славян, и первым полез в дыру.

Под землей оказалось вовсе не так гадостно, как представлялось вначале. Да, было сыровато, под ногами чтото хлюпало. Высоким викингам приходилось нагибаться, но ход спокойно и уверенно, без всяких петляний и разветвлений, вел вперед и чуть вниз. Стены здесь были ровными, а потолок выглядел достаточно прочным, чтобы не рухнуть.

— Кто же это выкопал? — удивился Ивар, ощутив под ногами чтото более твердое, чем земля. Неведомые создатели подземного хода некогда выложили пол камнем.

— А кто его знает!… — отозвался идущий позади Олешер. — Должно быть, любители возить товары без пошлин.

— А оно того стоит? — усомнился Ивар. — Телега сюда не пролезет!

— Если чего небольшое носить, то вполне, — предположил Олешер.

— Тихо вы! — цыкнул спереди Крыса, и спор сам собой прекратился.

Ход свернул, словно ему надоело вести только прямо, потом еще — и резко устремился вниз. Над головой из потолка выступил край громадного каменного блока.

— Стена… — завороженно прошептал Нерейд. Странно было чувствовать, что громадная каменная махина, охраняющая Миклагард, со всеми ее башнями, воротами и воинами нависает сейчас прямо над тобой.

— Точно, это ее фундамент, — кивнул Крыса. — Оседает, проклятый, все время приходится подкапывать.

Действительно, виднелись следы того, что ход недавно углубляли.

Под ногами ощущались сглаженные, но все же сохранившие очертания земляные ступеньки. Если бы не они, спускаться было бы затруднительно.

Ход еще некоторое время шел вниз, потом выпрямился, чтобы тут же вывести людей в другой, гораздо более широкий и высокий.

— Уф! — выдохнул Ивар, распрямляя затекшую спину. — Где это мы?

— В городских катакомбах, — отозвался Крыса, разглядывающий какието знаки, выбитые на одной из стен. — Им Ящер знает сколько сотен лет. Когдато в них добывали камни для строительства, а потом забросили.

— И куда идти? — Нерейд недоуменно крутил головой. В обе стороны ход выглядел совершенно одинаковым. Стены и пол были каменными, в воздухе стоял тяжелый запах подземелья.

— Судя по всему, направо, — сообщил Крыса и свернул в указанную сторону.

Ход оказался началом самого настоящего лабиринта. Уже через десяток шагов он раздвоился, потом еще раз. Боковые ответвления попадались так часто, что Ивар вдруг почувствовал себя внутри огромного муравейника.

В лабиринте царила тишина, слышалось лишь шумное сопение Афанасия. Молчаливая древняя тьма наваливалась со всех сторон, сдерживаемая только светом нескольких факелов. Дышать почемуто было трудно.

Крыса вел их уверенно, время от времени всматривался в знаки на стенах, которые на неискушенный взгляд казались простыми закорючками, а сообразительному человеку, скорее всего, могли подсказать, где именно под городом он находится.

Несколько раз миновали закутки, в которых виднелись скудные пожитки: одеяла, какаято утварь. Чернели круги кострищ. Судя по неприятному запаху, тут явно ктото обитал. Однажды во тьме одного из проходов мигнул и тут же скрылся огонек. Катакомбы жили темной и мрачной жизнью, не желая посвящать чужаков в свои тайны.

Иногда коридоры сходились в огромные залы, достойные того, чтобы украсить дворец любого правителя. Непонятным оставалось, как только Миклагард держится на таких пустотах и до сих пор не провалился.

— Ой, лестница! — удивленно воскликнул Гудред, когда они почти прошли очередной зал.

И вправду, из тьмы, в которой не было видно потолка, свешивалась ржавая железная лестница.

— Это не наша, — сообщил Крыса, — нам не тут выбираться. Вы ведь не хотите вылезти наверх в подвале винной лавки?

— Я бы хотел, — мечтательно вздохнул Нерейд, но его никто не поддержал.

— Кто же тут живет? — спросил Ивар. У него возникло ощущение, что из темноты за ним наблюдают внимательные хищные глаза.

— Разные… — пожал узкими плечами Крыса и поправил висящий на поясе широкий кинжал. — Те, кто не нашел своего места наверху. В любом случае соваться сюда без оружия и надежного проводника я бы не советовал.

— А мы и не сунулись! — усмехнулся Сигфред и тут же тревожно обернулся, словно уловил за спиной опасное движение.

Спустя еще пару сотен шагов наткнулись на труп. Он был старый, высохший. Крысы слегка обглодали его, но доедать почемуто не стали. Мертвец валялся у стены, скалясь желтыми зубами, сквозь лохмотья и ошметки плоти просвечивали кости скелета.

— Вот и пример, — проговорил Крыса нравоучительно, — что не ходите, дети, в подземелья гулять…

— Какие дети? — перебил его Ингьяльд. — Видно же, что это мужик, притом старый!

— Эх, волхв, — Крыса смерил молодого эриля мрачным взглядом, — и ты такой же, как и прочие умники! Шуток не понимаешь!

Ингьяльд смутился и замолчал.

У следующей развилки проводник замер в растерянности.

— Да, — промолвил он, почесывая затылок, — нам, судя по всему, сюда… Да, точно, и знаков тут никаких нет… Значит, никто не пользуется…

«Сюда» означало низкий коридор с неровным полом и извилистыми стенами, идущий немного вверх.

Викингам вновь пришлось согнуться. Пол тут покрывал толстый слой пыли. Потревоженная ногами, она радостно взвивалась в воздух, лезла в нос, оседала на лице. Невыносимо хотелось чихать.

— Куда он нас завел, Сусан драный, — ворчал Афанасий, — крыса — она и есть крыса…

— Кого ты там поминаешь? — полюбопытствовал Ивар.

Позади гулко чихнул Кари.

— А, это вятичский народный герой Сусан, — ответил старший из Мстителей глухо, потом принялся отплевываться. Должно быть, пыль попала ему в рот. — Славен тем, что завел отряд киммерийцев в болото, где всех скормил кикиморам! Было это лет эдак с тыщу назад!

— А теперь придется на карачках… — донесся спереди тошнотворный голосок Крысы.

— Ууу!… — печально взвыл Афанасий. — Остается утешаться, что даже лев так ходит!

— Ага! — согласился Ивар.

Коридор сузился, стал ниже, превратившись в квадратную нору. Двигаться можно было только на четвереньках, каждая попытка поднять голову сопровождалась звонким ударом о камень. Если бы не шлемы, то мало кто остался бы без синяков.

Ровный пол сменился месивом мелких камушков. Они больно царапали ладони, норовили разодрать штаны на коленях.

— Сколько же еще? — пропыхтел Гудред, — Я больше не могу…

— Терпи! — сурово одернул его Нерейд. — А впрочем, можешь остаться тут. Потом догонишь.

Гудред, судя по злому и сосредоточенному сопению, воспользоваться милостивым позволением не решился.

— Опа! — послышался впереди радостный возглас, и Ивар понял, что мучения близки к завершению,

Свет факела вырвал из тьмы отрадную картину: квадрат прохода выводил в обширное помещение, по виду — типичный подвал. Ивар вывалился в него, ушиб локоть, но не обратил на боль внимания.

— Отдыхаем! — только и сумел прохрипеть он.

— «И слева нас рать, и справа нас рать, — прислонившись спиной к стене, бубнил Афанасий какуюто воинственную песню, — хорошо с перепою мечом помахать…» Ох, не надо было вчера столько пить!

— Сложно с тобой спорить… — согласился Сигфред, щупая виски.

Ивар оглядел войско, с которым отправился на штурм императорского дворца, и скрыл в губах грустную усмешку. Пятеро Мстителей и шестеро викингов (Регнвальда оставили) — итого одиннадцать человек, все грязные и измученные, будто скитались по подземельям месяц. Как смеют они надеяться причинить хоть какойто вред могущественному повелителю Миклагарда?

— Где- это мы? — Любопытство взяло в Ингьяльде верх над усталостью. Он поднялся и медленно двинулся вдоль стены, освещая ее факелом.

— В подвалах одной из башен внешней стены дворца, — объяснил Крыса. — Осталось только найти ход, который ведет отсюда в сам дворец.

— То есть как? — возмутился Гудред. — Ты не знаешь дороги?

— Почему… Она мне известна! — обиделся Крыса. — Да только я тут никогда не ходил! Старый вор Проскурняк, который мне про этот путь поведал, сам к тому времени из ума выжил и лопотал невнятно.

— Ты не знаешь дороги?

— Почему… Она мне известна! — обиделся Крыса. — Да только я тут никогда не ходил! Старый вор Проскурняк, который мне про этот путь поведал, сам к тому времени из ума выжил и лопотал невнятно. Или ты думаешь, что тайные ходы под обиталище императоров столь же людны, как рынок?

— Ладно, не сердись, — примирительно проговорил Олешер, — Найдем мы сейчас твой проход…

— Ого, а тут дверь!… — донесся с другого конца зала голос Ингьяльда. — И не одна…

Повозившись с замками, Крыса открыл обе. Первая дверь выводила на идущую вверх лестницу, вторая — еще в один подвал, тоже пустой, но с забранным решеткой отверстием в самом центре.

— Ага, нам туда! — радостно воскликнул Крыса.

При взломе решетка стонала и скрежетала так громко, что Ивару чудилось: вотвот сюда начнут сбегаться стражники. Но то ли стены оказались чересчур толсты, то ли ромейские воины слишком крепко спали (по всем расчетам, наверху сейчас должна быть ночь)… Все обошлось благополучно.

Под решеткой был круглый ход с каменными стенами. Зачем его проложили — оставалось только гадать. На стенах темнели потеки давно засохшей извести, обоняние щекотал запах пыли.

— Немного осталось. — Крыса пошевелил носом, в этот момент особенно напоминая хищного грызуна, и двинулся налево.

Слова его оказались пророческими. Через сотню шагов проход затерся в очередную решетку, с другой стороны которой виднелась стенка из плотно пригнанных друг к другу досок.

— Это еще что? — изумился Афанасий.

— А я почем знаю? — огрызнулся Крыса и вновь принялся за инструменты.

Ржавый металл сопротивлялся недолго, а вот что делать с деревом за ним, было не очень понятно. Старший из Мстителей поплевал на руки и уже схватился за топор, когда Ивару пришла в голову неожиданная идея.

— Давайте толкнем! — предложил он — и тут же попал под обстрел десятка удивленных взглядов.

— Зачем? — спросил Нерейд.

— Сдается мне, что мы снова выберемся в подвал, — ответил Ивар, — а дорогу нам преграждает обычный ларь или большой сундук. Его проще отодвинуть, чем прорубать. И шуму меньше!

— Давай попробуем, — Афанасий отложил топор, покосился на Кари, — ну ты, здоровый, иди сюда…

Они навалились, засопели — и преграда с негромким скрежетом начала отодвигаться.

— Смотрика, получается! — с восхищением воскликнул Гудред.

В образовавшуюся щель стремительно проскользнул Ингьяльд с факелом.

— И впрямь ларь, — донесся его спокойный голос. — Да какой здоровый!

— Это мы поняли… — пропыхтел Афанасий, отдуваясь и вытирая пот, ручьями текущий по покрасневшему лицу.

Этот подвал оказался заставлен громадными, почти в рост человека, сундуками. На них висели устрашающего вида замки, вполне способные противостоять тарану, так что Нерейду, который мгновенно заинтересовался содержимым ларей, пришлось проглотить собственное любопытство.

— Ну что, повеселимся? — кровожадно улыбнулся Сигфред, обнажая меч.

— Обязательно, — заверил его Ивар, — только надо бы узнать, где именно мы находимся.

Из подвала вела только одна дверь, за ней начиналась лестница вверх. Она шла прямо довольно долго.

— Тут можно месяц пробродить, — изрек Олешер, когда лестница закончилась и они очутились в абсолютно темном коридоре, уходящем в обе стороны насколько хватало глаз.

— Нам нужен ктото из тех, кто тут живет, — подал здравую мысль Афанасий. — А то месяц не месяц, а пару дней мы проплутаем.

— Гасите факелы, — скомандовал Ивар, — и двинемся, пожалуй, влево.

— Вот это я понимаю, мужчина! — восхитился Нерейд. — Всегда готов пойти налево!

Столь нужный человек обнаружился через сотню шагов. Коридор изгибался, а за самым поворотом, на лавке, дремал страж, освещенный горящим на стене факелом. Охранял он узкую — только боком протиснуться — дверь, обитую толстыми железными полосами.

Сон стража оказался не столь крепок, как хотелось бы. Когда Ивар высунулся изза угла, часовой вскинул голову и заморгал. К счастью, свет факела до поворота не достигал и разглядеть тут чтонибудь смогла бы разве что сова.

— Крысы… — пробормотал страж, душераздирающе зевнув. — Они, проклятущие…

И, уронив голову на грудь, он тоненько захрапел.

Вновь он очнулся, только когда Ивар был уже в двух шагах. Часовой изумленно выпучился, уставившись на непонятно откуда взявшегося человека, его рука потянулась к оружию.

— Да, это мы, крысы! — сказал Ивар и что есть силы врезал стражу кулаком между глаз. Тот, не издав ни звука, повалился на лавку. Шлем, слетевший с головы, брякнулся о камни.

— Ну что, гнида, жить хочешь? — грозно зарычал Афанасий, едва страж, обезоруженный и связанный, поднял веки.

— Дда… — закивал тот, демонстрируя редкую понятливость. — А вы кто?

— Деды Пихто, — загадочно ответил глава Мстителей, — веди нас к покоям императора!

— Э… у… ы… — Страж затрясся, страх в его глазах сменился паникой. — Я не могу!

— Тогда умрешь, — сказал Ивар совершенно спокойно и обнажил меч.

Пленник вскочил с такой резвостью, точно ему прижгли седалище.

— Отведу… — испуганно выдавил он.

— Вот и славненько! — оскалился Афанасий, демонстративно наматывая конец веревки, которой были связаны за спиной руки незадачливого воина, на кулак. — Только не спеши и не вздумай кричать! Тогда останешься жив.

Наставления старшего из Мстителей не пропали втуне. Пленник обреченно зашагал, сгорбившись и вжав голову в плечи, ежесекундно опасаясь удара.

— Там пост… — сообщил он, когда после блуждания по темным проходам и лестницам вывел отряд в широкий коридор. На стенах тут горели факелы, а пол устилали ковры.

— Афанасий, держи его, остальные за мной! — приказал Ивар, испытывая пьянящее возбуждение. Долгий путь по подземельям был скучен, и зарубить когонибудь хотелось до дрожи в коленках.

Четверо воинов, расположившихся у широкой, инкрустированной золотом двери, коротали время, играя в кости.

— Кто это там? — спросил один из них, краем глаза заметив, что по коридору к ним приближается группа людей.

— Может, проверка? — предположил второй и на всякий случай взялся за меч.

Воткнувшаяся в горло стрела не позволила ему узнать ответ на свой вопрос, зато развеяла сомнения остальных.

— К оружию! — рявкнул старший караула. Он еще успел дернуть за веревку, и в недрах дворца мягко прогудел колокол, когда вторая стрела почти бесшумно вонзилась ему в глаз. Тяжелое тело, падая, опрокинуло стол. Кости, постукивая, укатились под лавку.

Оставшиеся двое воинов подняли щиты, готовясь защищаться.

Тяжелое тело, падая, опрокинуло стол. Кости, постукивая, укатились под лавку.

Оставшиеся двое воинов подняли щиты, готовясь защищаться.

Но планы эти не сбылись. Удар Кари отшвырнул одного из гвардейцев в сторону, тот с лязгом врезался в стену и упал. Второй не успел удивиться, как Ивар обманул его ложным замахом и погрузил острое лезвие в лицо. Брызнула кровь.

— Успел подать сигнал, клянусь глазом Хенгикьефта! — выругался Нерейд. — Что делать?

— Ломайте дверь! — скомандовал Ивар.

Створки затрещали под тяжелыми ударами, затем провалились внутрь, выбросив в стороны щепки.

— Вперед! — проревел Ивар, поднимая окровавленный меч. — Никого не щадить! Одину слава!

В следующем помещении — сводчатом зале с высокими стрельчатыми окнами — их ждали. Стена щитов, из которой металлическими ветвями торчали наконечники копий, перегораживала путь.

— Бросайте оружие! — раздался изза нее суровый голос. — Может быть, император пощадит вас!

— Зато мы не пощадим его! — ответил Ивар и кинулся вперед. Копье проскользнуло рядом, другое вонзилось в щит, но он уже врезался в шеренгу, всей массой своего тела проминая строй.

Кари зарычал, одной рукой ухватил тяжеленную лавку. Она со свистом рассекла воздух, императорские гвардейцы повалились, точно деревянные плашки. Звон и грохот огласил зал.

Строй заколебался, отступил, но не рассыпался.

Наконец подоспел Олешер. Его исполинский меч, бесполезный ранее, в узких переходах, здесь пригодился. Отливающее багровым лезвие двигалось с обманчивой неторопливостью, но противостоять ему ничто не могло. Оно разрубало щиты, будто они были сотканы из ниток, пробивало прочнейшие латы, переламывало копейные древки.

Гаркуш и Нерейд одну за другой пускали стрелы. Воинов империи защищали доспехи, но время от времени смертоносные снаряды находили дорогу среди стали, впиваясь в живую плоть.

Ромеи падали, заливая кровью роскошный, выложенный мозаикой пол.

Ивар рубился отчаянно, словно в одиночку решил перебить всех. Споткнулся о чьето тело, на мгновение потерял равновесие — и тут же получил сильный удар в лоб. Шлем слетел с головы. Прохладный воздух почти с шипением коснулся вспотевших волос.

— Это те северяне! — заорал ктото из гвардейцев, увидев светлые волосы. — Они же утонули! Вот почему их не берет оружие!

Брошенное кемто копье ударилось в бок Кари, пропороло рубаху и отскочило, точно от кольчуги, хотя в разрезе отчетливо видна была белая кожа. На ней не осталось даже царапины.

— Господи Иисусе! Из ада вернулись! Демоны! — В криках звенел страх. — Спасайся!

Роняя щиты и оружие, ромеи дружно бросились бежать.

— Струсили, твари… — прохрипел Сигфред, вытирая окровавленный, напоминавший волчью пасть, рот.

— Куда дальше? — спросил Ивар у плененного стража, которого сотрясала судорога. Лицо незадачливого охранника сделалось мучнистобелым.

— Пррямо… — ответил он, стуча зубами.

— Не дрожи! — успокаивающе улыбнулся Нерейд, подойдя поближе. — Мы людей не едим. Только когда уж очень проголодаемся!

Пленник затрясся еще сильнее.

— Быстро вперед! — скомандовал Ивар, вновь водрузив шлем на макушку. — Крыса, ты чего там возишься?

Маленький Мститель, сидящий на корточках около одного из трупов, поднял голову.

— Крыса, ты чего там возишься?

Маленький Мститель, сидящий на корточках около одного из трупов, поднял голову. Блеснули в улыбке мелкие зубы.

— Да так, перстенек занятный, — заметил он, демонстрируя отрезанный палец. На нем красовалось золотое кольцо с крупным рубином.

— Нашел время грабить! Не отставай!

Они шагали из комнаты в комнату, поднимались по лестницам, а по дворцу со скоростью пожара в сухом лесу распространялась паника. Слышались испуганные вопли и визг. В одном из залов навстречу выскочила полураздетая, простоволосая женщина. При виде воинов с обнаженным оружием вскрикнула, как раненая чайка, и живописно брякнулась на пол. Тонкая сорочка отчетливо обрисовывала соблазнительные выпуклости.

— Во дура, — заметил с сожалением Нерейд, — надеется, что изнасилуем! Некогда нам!

И, наклонившись к женщине, добавил:

— Поваляйся немного, подруга! Как императора прирежем, я сразу вернусь!

В следующей комнате их встретил отряд служителей христианского бога. В сверкающих золотом длинных одеждах, высоких шапках, они были настроены решительно. Тряся бородами, жрецы распевали нечто гнусавое, размахивали маленькими жаровнями, в которых дымилась ароматная смола.

— Изыдите, порождения нечистого! — заголосил главный, брызжа в лицо Ивару водой из ведра, которое держал насмерть перепуганный служка.

Вонзенный в толстый живот жреца меч оказался убедительнее любых слов. Теряя жаровни, шапки и остатки достоинства, поклонники белого Христа с воплями разбежались.

— Все, тут покои императора… — пробормотал пленник, когда они очутились перед очередной дверью. — Я тут на страже стоял както…

— Не врешь? — Афанасий погрозил ему кулаком размером с бочонок. — Крыса, присмотри за ним пока… Если окажется, что соврал, прирежь!

— Это я с радостью! — отозвался Крыса. — Давно хотел на ромейские потроха посмотреть!

Пленник позеленел.

— Все готовы? — Ивар оглядел свое воинство и ногой вышиб дверь.

За ней было светло, точно днем. Факелов натаскали столько, что свет резал глаза. Тут, на последнем рубеже, собрались те, кто не боялся даже демонов или был слишком многим обязан императору, чтобы оставить его без защиты.

Они стояли плотным строем, и обнаженные мечи в их руках не дрожали.

— Вы все же выжили тогда, варвары!… — проговорил худой и высокий воин, в котором Ивар с удивлением узнал Эраста. Бывший Главный Советник По Особым Поручениям оказался гораздо смелее, чем выглядел. — Можно было этого ожидать! Ваше богопротивное колдовство иногда бывает очень сильным! Но теперь настал час вашей смерти!

Он собирался чтото еще добавить, но осекся, наткнувшись на холодный, полный ненависти взгляд Ивара.

— Не знаю, выживу ли я… — промолвил предводитель викингов, глядя на такой знакомый меч, который сжимали чужие руки. Ощущение было такое, словно жену лапали у него на глазах. — А вот ты умрешь точно!

Он резко взмахнул рукой. Щит, превратившийся в метательный снаряд, ребром врезался в лицо Эраста. Хрустнули кости.

— Убивай! — гаркнул Ивар. — Одину слава!

Кари врезался в чужой строй, точно камень, выпущенный из метательной машины. Меч, который должен был разрубить ему горло, погнулся, упавший на голову клинок разлетелся на куски.

Берсерк ворочался в гуще врагов как медведь в собачьей стае и убивал, убивал…

Воющий Сигфред отшвырнул щит. Изо рта его пузырилась пена, а клинок метался с такой скоростью, что можно было уловить только смазанное движение. Его противники не успевали ничего понять, как оказывались мертвыми.

Топор Афанасия, клинки Гудреда и Ингьяльда собирали кровавую жатву. Будто сама Хель, неумолим был Олешер, и меч его разил не хуже косы хозяйки Мира Смерти. Сверкали сабли Петра.

Нерейд и Гаркуш, бросив бесполезные сейчас луки, тоже ввязались в свалку. Лязг оружия оглушал, хрипы и стоны сражающихся звучали подобно морскому прибою, равномерно усиливаясь и утихая.

Ромеев медленно теснили. Их было куда больше, но здесь собралась ближняя охрана императора из знатных обитателей города, которые больше привыкли красоваться в золоченых доспехах рядом с троном, чем сражаться не на жизнь, а на смерть. И, столкнувшись с теми, для кого умение убивать и не быть убитым давно стало в жизни главным, они не могли победить.

Ивар нагнулся к поверженному Эрасту, разжал еще теплые пальцы. Шершавая рукоятка меча точно сама прыгнула в ладонь. По телу прокатилась сладостная дрожь, лезвие в ответ мягко засияло, будто приветствуя хозяина.

— Руби! — закричал он, не слыша собственного вопля, и ринулся в схватку. Привычно уклонился от удара в голову, отразил второй и тут же пожалел, что остался без щита — тычок в область ребер хоть и не пробил кольчугу, но все же оказался очень болезненным. На мгновение сорвалось дыхание.

Но это уже не имело значения. Сигфред, не обращая внимания на сыплющиеся удары, вбил меч по самую рукоятку в горло пожилого воина в простой вороненой кольчуге.

— Стратига убили! — завопил ктото, и строй гвардейцев тут же потерял монолитность. Коекто развернулся и ринулся бежать, прочие продолжали защищаться, но уже без прежней отваги.

— Бросайте оружие — и останетесь живы! — крикнул Ивар что есть силы. — Всем стоять!

Второй приказ относился только к своим, но, к удивлению Ивара, послушались все. Сражающиеся вдруг замерли, както странно озираясь по сторонам. Многие так и не поняли, что именно заставило их приостановить смертоубийство. Наступившая тишина терзала слух и была более неприятной, чем недавно звучавший грохот.

— Кто сдастся сейчас — останется жить! — сообщил Ивар второй раз.

— Вот уж нет, грязные варвары! — взвизгнул тощий юноша. Некогда на его шлеме топорщились перья, но после знакомства с мечом когото из викингов торчали только жалкие огрызки. — Чтобы мы сдались вам?…

Удар Нерейда был так стремителен, что его мало кто заметил. Просто раздалось смачное «чпок!». И гордый юнец, закатив глаза, неуклюже повалился на спину. Болтун зашипел, растирая костяшки пальцев.

— Твердое у него личико, — пожаловался он. — Прямо как у тролля!

С негромким лязгом на пол упал первый выпущенный из рук меч. За ним второй. Благоразумные гвардейцы поняли, что императоры приходят и уходят, а житьто надо…

— Ррезать! — со странной интонацией прошипел вдруг Петр. Его черная борода вся была заляпана алым месивом, кровь виднелась и в шевелюре, с которой ктото сшиб шлем.

Повернувшись на месте, бывший иудей вдруг закатил глаза и мягко осел на пол.

— Еще один, — сказал Афанасий мрачно, — не повезло нам сегодня!

Гаркуш лежал свернувшись, точно ребенок под одеялом. Распахнутые светлые глаза невидяще созерцали стену, а под телом Мстителя растекалась лужа крови.

Распахнутые светлые глаза невидяще созерцали стену, а под телом Мстителя растекалась лужа крови. Судя по всему, его было уже не спасти.

— Свяжите их, — приказал Ивар, кивнув на ромеев.

— Чем? — Гудред попытался почесать в затылке, но наткнулся на шлем. — Веревокто нету!

— А вон штуки висят. — Ивар потыкал пальцем на занавеси из плотной ткани, прикрывающие окна. — Если их на полосы разорвать, как раз сгодятся.

Зал наполнился треском разрываемой ткани. Связанные по рукам и ногам гвардейцы были рядком сложены вдоль стены, где и остались, свирепо хлопая глазами. На всякий случай Ивар велел заткнуть им рты.

Императора они нашли через две комнаты. Последние его защитники разбежались. Правитель Миклагарда сидел на роскошной, под балдахином, кровати и мелко дрожал.

— Да, а ничего императоры живут! — заметил Афанасий, озираясь и завистливо сопя.

Спальня, хоть была невелика, по обилию натасканных в нее вещей могла поспорить с сорочьим гнездом. На толстых настенных восточных коврах, ярких, как цветущий луг, висело драгоценное оружие. Судя по.слою пыли, покрывавшему искусно изукрашенные ножны, клинками не пользовались лет сто. На низких столиках из красного дерева теснились шкатулки, какието кувшинчики из золота, щедро украшенные драгоценными камнями.

Резко и неприятно пахло благовониями.

— Что же ты не удрал вместе с остальными? — почти ласково спросил Нерейд, подходя к Роману.

— Вва… ыыы… гррр… — отозвался тот.

— Он, похоже, от страха совсем разум потерял, — покачал головой Ингьяльд.

— Ничего, сейчас он к нему вернется! — пообещал Ивар, глядя прямо в черные глаза императора. — Я хочу знать, где Зоя. И если ты не скажешь прямо сейчас, прикажу вырезать тебе орла на спине. Тебе известно, что это такое?

Император вздрогнул сильнее, но ничего не сказал.

— Это когда перерубают ребра на спине, — не удержался от пояснений Нерейд, — а через дыры вытаскивают наружу легкие.

— Совершенно верно, — подтвердил Ивар. — Человек, которому вырезали орла на спине, умирает долго, и мучительно.

— Я скажу! — Судя по распространившейся вокруг вони, Роман очень сильно испугался. — Она в башне Юстина, в верхних покоях!

— Афанасий, — не поворачивая головы, распорядился Ивар, — возьмешь своих и еще Кари. Освободите цесаревну и приведите сюда…

— А где башнято эта?

— Вам любой из гвардейцев скажет.

— Пошли! — Глава Мстителей ухватил за плечо Крысу, который торопливо рассовывал по карманам драгоценные безделушки, и поволок за собой.

— Ято вам зачем? — возмутился тот.

— Пригодишься… — ответил Олешер, покалывая приятеля пониже спины кончиком меча. — Вдруг замок вскрывать придется?

Крыса взвизгнул, и процессия, которую замыкал Кари, скрылась за дверью.

— Ты ответил на мой вопрос, — проговорил Ивар, не отрывая взгляда от императора, — и я сдержу слово. Орла мы вырезать не будем. Но жизнь я тебе не обещал.

— Нет, нет! — Роман заплакал. Крупные слезы стекали по морщинистой коже, застревали в бороде. — Пощадите!

— По твоему приказу убили нашего конунга! — зло сплюнув, сказал Сигфред. — Так что не надейся на пощаду!

— Будь настоящим правителем хотя бы перед смертью.

— Так что не надейся на пощаду!

— Будь настоящим правителем хотя бы перед смертью. — Ивар с трудом удержался от брезгливой гримасы. — Ты умрешь быстро и легко, но не просто так. Мы принесем тебя в жертву Одину.

Император взвыл раненой волчицей.

— Это хорошая мысль! — приободрился Ингьяльд. — Что может стать лучшим приношением Отцу Ратей, чем чужеземный правитель? Но жертву положено приносить под открытым небом. Что, потащим его к выходу?

— Я тут видел дверь на террасу, — подал голос Нерейд, — в предыдущей комнате…

Открытая площадка, окруженная невысокой резной оградой, нависала над дворцом. Сквозь тучи проникали первые лучи рассвета, и виден был сад, темный и безлюдный. Невдалеке маячили башни сторожевой стены. За ними россыпью огоньков лежал просыпающийся город.

— Действуй! — сказал Ивар, вручая Ингьяльду свой меч. — Ты эриль, и жертвы — твоя обязанность.

Ингьяльд заметно покраснел и повернулся к Роману, которого выволокли на террасу под руки. Сейчас император стоял на коленях, закрыв глаза и съежившись, как испуганный зверек.

— Тебе, убивший Имира, отдавший глаз в залог, посвящаем мы наши мольбы!… — речитативом заговорил Ингьяльд.

Падали тяжелые слова, и теплый восточный ветер менялся на холодный северный. Тучи разошлись, обнажив темную плоть неба с белыми оспинами звезд. В тот момент, когда острое лезвие коснулось дряблой шеи жертвы, в вышине сверкнула стремительно мчащаяся золотая искорка.

Хлынула кровь, Роман захрипел в агонии.

Летящий по небу громадный всадник на желтом восьминогом жеребце воздел над головой копье. Он пронесся так близко, что можно было рассмотреть единственный глаз, пылающий нестерпимым пламенем.

Тучи сомкнулись, скрывая видение.

— Жертва принята! — объявил Ингьяльд, опуская меч, на лезвии которого не осталось ни пятнышка.

Глава 20

ПУТЬ КОНУНГА

— Он!… — заорал Нерейд, шмыгая носом и утирая скупую мужскую слезу. — Никогда бы не подумал, что буду так рад видеть эту посудину!

Драккар медленно входил в гавань. На фоне голубой воды он казался настоящим морским змеем, покрытым черной лоснящейся чешуей. Грозно скалилась драконья голова, шлем на голове стоящего на носу воина блистал, точно серебряный.

— Вот и вернулись ваши соратники!… — прогудел над ухом Афанасий и тяжелой ручищей хлопнул Ивара по плечу. — Моим людям стоило немалого труда убедить их, что это не очередная хитрость с целью заманить викингов в ловушку!

— Мы, северяне, все недоверчивы… — Ивар невольно улыбнулся, вспоминая. Посланцев из числа Мстителей, которые разыскали корабль в укромной бухте к западу от города, чуть не умертвили. И, только обезоружив и связав, решили выслушать. Но и тогда не поверили. Пришлось отправлять к кораблю Ингьяльда. Только его появление заставило Эйрика вывести корабль из убежища.

— Ну мы свое дело сделали!… — Голос Афанасия звучал чуть грустно, и Ивар невольно повернулся к бородатому Мстителю. — Пожалуй, пора прощаться! Мы и так засиделись в этом городе, полном разврата и всяческого порока!

Олешер, лицо которого после вчерашней пьянки являло хороший пример этого самого порока и разврата, многозначительно хмыкнул. Крыса, из врожденной осторожности пивший мало, сохранял молчание.

— Императрица вновь на троне, — продолжил Афанасий, — зло наказано.

Мы можем вернуться к простой и чистой жизни Мстителей…

— То есть к грабежам и прочему разбою… — негромко, так, чтобы Афанасий не услышал, пробормотал Сигфред. Ивар с трудом сдержал улыбку.

— Пусть удача всегда будет с вами! — сказал он, пожимая руку главному Мстителю, а затем — и его воинам.

— Пусть ваши боги не оставят вас! — вздохнул в ответ Афанасий. — Ну, если будете в наших краях, то заходите, если что!

— Обязательно! — кивнул Ивар.

Мстители развернулись и медленно побрели прочь от причала. Императрица простила им все разбойные грехи, за которые Афанасия, например, восемь раз приговаривали к четвертованию и три раза — к колесованию, но бросать свой «промысел» борцы за идею, похоже, не собирались…

— Ох, страшитесь, купцы, — осклабился Нерейд, глядя вслед недавним союзникам, — отощают ваши кошельки!

Драккар подплыл совсем близко, и стало видно, что на носу, на месте конунга, стоит Эйрик. Ветер трепал его длинные седые волосы, а морщинистое лицо выражало радость.

— Живы, тролли забугорные! — рявкнул он, едва нос корабля со стуком ударился о причал, и с молодой грацией спрыгнул с драккара. — Чтоб вас всех Фенрир закусал до смерти!

— Живы, — ответил Ивар, — что ж нам будет?

— «Что будет», «что будет»… — проворчал пожилой воин, по очереди обнимая соратников. — Ингьяльд нам уже рассказал, какой вы тут шорох навели, императоров свергая!

— Мы не хотели, честное слово! — принялся оправдываться Гудред. — Оно случайно получилось!

Регнвальд, стоящий рядом с братом, лишь улыбался. В этот момент Ивар сообразил, что никогда больше не спутает близнецов друг с другом, и даже удивился: как он мог ошибаться раньше?

Вслед за Эйриком борт перепрыгнул Арнвид. Лысина его маслянисто поблескивала, а в выцветших глазах светилась гордость.

— Ну молодец, — сказал он, глядя на Ивара почти с отеческой гордостью, — хорошо справился.

— Твой ученик тоже себя показал, — ответил тот. — Если бы не он, то мы бы погибли раз десять!

— Только ему этого не говори, — старый эриль заговорщицки понизил голос, — а то зазнается! Учиться дальше не захочет!

— Ладно, — пообещал Ивар.

На пристани царила радостная круговерть. Прибывшие на драккаре и те, кто ждал у причала, обнимались, хлопали друг друга по плечам, хохотали, вспоминая собственные злоключения.

— Сегодня мы должны помянуть конунга, — сказал Эйрик, поприветствовав всех и вновь вернувшись к Ивару, — чтобы ему там в Вальхалле икнулось, и не один раз!

— Обязательно, — кивнул Ивар. — Прямо на корабле?

— А где же еще? — криво ухмыльнулся Две Марки. — Берег тут не слишком годится для пирушки… Сейчас отберу с пяток братков — и отправим их в город за пивом, а то наши запасы иссякли!

— Более грустной новости мне не доводилось слышать с того самого дня, как я по пьяни потерял свой первый набор рун! — Арнвид скорчил печальную мину и тут же, не выдержав, захихикал.

И пламя Сурта мир

Поглотит, прежде чем

Равный Хауку конунг

Его место займет!

Отзвучал стев поминальной драпы о конунге Хауке по прозвищу Лед, и викинги в полном молчании вскинули кружки.

Пена, сползающая по стенкам сосудов, казалась слезами.

— Не было такого конунга во всех Северных Землях! — выкрикнул Нерейд, сделав добрый глоток. — Враги трепетали при его имени, а друзья радовались!

— Вот боги и решили забрать его к себе, к тем, кто достоин! — поддержал Ингьяльд. Он, судя по раскрасневшимся щекам и блуждающему взору, был уже изрядно пьян.

— Я трудился над этой драпой три дня без отдыха, — сказал Ивару сидящий рядом Арнвид, — а никто не способен оценить сложность кеннингов, оригинальность размера и строгость рифм! Для них она лишь очередной повод напиться!

— Я все же думаю, что напиваться с хорошими стихами лучше, чем без них, — возразил Ивар. — Искусство скальда пробуждает сердца и создает настроение!

— Ты говоришь правильно, — важно согласился лысый эриль и присосался к кружке.

— Прошу внимания!… — Эйрик поднялся на ноги и заколотил ладонью по кружке, требуя тишины. Викинги, расположившиеся на лавках драккара и между ними, потихоньку смолкли.

— Хорошо! — пробасил Две Марки, убедившись, что его слушают все. — Прежде чем мы лишимся способности соображать, нам нужно еще коечто сделать, а именно — выбрать нового конунга! Дружина не может без вожака, как драккар без весел!

— Правильно!… Верно!… Наливай!… — вразнобой завопили викинги.

— Почему бы ни выбрать конунгом меня? — спросил Нерейд, гордо выпячивая грудь.

— Потому что ты болван! — отрезал Эйрик. — Если у когото есть предложения — выкладывайте!

Рыжий викинг впал в глубокую задумчивость, прочие воины с недоумением переглядывались. Напряжение сгущалось над кораблем.

— Хорошо, так я и думал… — Две Марки улыбнулся. — Тогда я предложу сам. Мне бы хотелось, чтобы корабль вел тот, кого мы все зовем Ивар Ловкач!…

Ивар подавился пивом, закашлялся.

Ощущение было такое, словно его со всей силы ударили по голове чемто тяжелым и мягким. Голова гудела, глаза норовили вылезти из орбит, а сердце неприятно подергивалось.

— Спокойствие, только спокойствие, — Арнвид участливо похлопал Ивара по спине, — не нужно так переживать! А то я знал одного ярла, который умер, подавившись костью…

Но Ивару в этот момент было не до занимательных историй старого эриля.

— Что ты такое говоришь? — откашлявшись, спросил он у Эйрика. — Я — и конунг!

Но прочим викингам, судя по нараставшему гулу, подобное предложение пришлось по вкусу.

— Даешь нового конунга!… Ивару — ура!… Наливай!… — орали десятки луженых глоток так, что слышно было, наверное, и в императорском дворце. Громогласные вопли прокатывались над гаванью, заставляя людей на соседних судах и берегу испуганно шарахаться.

— Почему не ты? — Ивар почувствовал, как его охватывает бессильное бешенство, напоминавшее скверное пиво, которое только пенится, но жажду не утоляет. — Ты в походы отправлялся, когда я еще в пеленках был!

— Все верно, — кивнул Эйрик, — опыта у меня больше, море я знаю лучше. Но, увы, у меня нет удачи, той самой, без которой не бывает истинного конунга. А у тебя она есть! Это заметил еще Хаук, ведь не зря он тогда подобрал тебя. Верно, Арнвид?

— Все точно, клянусь копьем Хедина! — подтвердил старый эриль. — Ты выпутывался из таких передряг, где погибли бы и сильнейшие! Удача спасала тебя там, где бесполезны оказались ловкость и хитрость!

— Хаук доверял тебе, — подхватил Две Марки, — если бы он мог сейчас выбирать, то, я уверен, он назвал бы тебя! Ты ведь ловко справился с обязанностями старшего в том походе на восток!

— Но у меня там было всего четыре человека! — простонал Ивар.

— Ты выпутывался из таких передряг, где погибли бы и сильнейшие! Удача спасала тебя там, где бесполезны оказались ловкость и хитрость!

— Хаук доверял тебе, — подхватил Две Марки, — если бы он мог сейчас выбирать, то, я уверен, он назвал бы тебя! Ты ведь ловко справился с обязанностями старшего в том походе на восток!

— Но у меня там было всего четыре человека! — простонал Ивар. Викинги вокруг продолжали орать, грозя разорвать друг другу ушные перепонки. С треском сшибались в тостах кружки, пиво щедро орошало палубу.

— Какая разница? — Арнвид пожал плечами. — А теперь будет четыре десятка!

— Но это же такая ответственность!

— Ничего… — Эйрик улыбнулся добро и мягко. Таким его Ивар за годы совместных походов никогда прежде не видел. — Настоящий мужчина должен быть всегда готов к тому, чтобы взять на себя ответственность за других!

Сквозь суматоху протолкался Нерейд с полной кружкой в руках. Рыжие волосы его слиплись и висели неопрятными сосульками, от мокрой рубахи разило пивом.

— Ивар! — возгласил Болтун, поднимая кружку. — Выпьем за то, что ты стал конунгом!

— Я еще не стал! — ответил Ивар довольно резко. — Я не хочу!…

— Серьезно? — Нерейд выпучил глаза и опасно покачнулся. — А кто поведет нас к этим… славным победам? И к подвигам? А?

— Ну что, ты согласен? — в один голос спросили Эйрик и Арнвид.

— Да будь оно все проклято! — ощущая себя так, словно пообещал шагнуть в пропасть, ответил Ивар. — Но не ждите, что я сразу смогу заменить Хаука!

— Мы понимаем, — закивал старый эриль, — но ведь и Лед стал великим конунгом не в один день.

— О, молодец! — Нерейд осклабился и полез обниматься.

— Слушай меня, дружина! — Крик Эйрика легко перекрыл царящий на драккаре гвалт. — Пусть каждый решит, люб ли ему Ивар Ловкач, и если нет, то скажет об этом сейчас. Промолчавший не сможет потом роптать, что его не выслушали!

— Люб!… — Слово, негромко произнесенное Кари, в наступившей тишине прозвучало будто раскат грома. — А если кто не согласен, то я ему ноги повыдергаю. Прямо сейчас!

Обещаниями громадный берсерк никогда не разбрасывался. Так что те, кого избрание Ивара конунгом не устраивало (если таковые были), в этот момент возвысить голос не осмелились.

— Люб! — заорал ктото. Крикуна дружно поддержали.

Ивар сидел ни жив ни мертв, его бросало то в жар, то в холод.

Арнвид поднялся. Он сделался вдруг очень серьезен. Все признаки хмеля исчезли с его лица. Стоило ему вскинуть руку, как шум и гам смолкли.

— Встань, Ивар, прозванный Ловкачом, — проговорил он, — дружина признала тебя. Нам осталось лишь выяснить, что сулит судьба в случае твоего избрания.

Прямоугольный кусок ослепительно белого полотна был плавно расстелен на лавке. Использовался он только в случаях исключительной важности; в обычных ситуациях старый эриль просто вытаскивал руны из своего мешочка, одну или несколько, в зависимости от того, что от него требовалось.

Сейчас же он потряс мешочек, заставив костяные пластинки со стуком потереться друг о друга, и высыпал его содержимое на ткань.

Нерейд гулко сглотнул. Ивар почувствовал, как вдоль спины побежал холодок.

Те руны, что выпали чистой стороной вверх, Арнвид аккуратно собрал и спрятал, после чего принялся рассматривать оставшиеся, сосредоточенно нахмурив лоб и шевеля губами.

— Ну что? — не выдержал ктото из молодых викингов.

— Не нукай — не запряг! — одернул его Арнвид и вновь погрузился в размышления.

— Судьба благоволит к новому конунгу! — сообщил он после паузы, за которую Ивар успел покрыться холодным потом. — Она сулит ему многочисленные опасности, сражения и походы. В них ждет его богатство, слава, коварство недругов и благосклонность богов…

— Чего еще может желать настоящий конунг? — чуть слышно усмехнулся Эйрик.

Арнвид собрал свои костяшки и уложил их в мешочек.

— Владей этим кораблем, — начал он ритуал посвящения, — и нашими мечами…

— …мечами!!! — вторила дружина, и каждый из викингов извлек из ножен клинок. К Ивару протянулись десятки рукоятей, и он должен был коснуться всех.

— Не забывай делиться удачей, — продолжал старый эриль, — будь смелым, хладнокровным и щедрым, как и надлежит конунгу.

— …и надлежит конунгу!!! — эхом отозвались десятки голосов.

Ивар попал в перекрестье многих взглядов, в которых смешались разные чувства — надежда, радость, ожидание, пьяная веселость. Он ощущал эти взгляды почти как прикосновения, кожа его горела.

— Мы клянемся сохранять тебе верность до тех пор, пока ты сохраняешь верность нам. Не отступать в бою без приказа и повиноваться тебе во всем, что не задевает нашей чести!!! — Слова клятвы разносились по морю мощно и слитно. Казалось, что в такт им вздрагивает драккар и моргают на вечернем небе звезды.

— И в свидетели этой клятвы я призываю Тюра Однорукого. — Арнвид поднял руки, сцепил их над головой. — Пусть покарает он того, кто ее нарушит, потерей дома и рода, лишением мужественности и удачи!

— …мужественности и удачи!!! — закончили викинги.

— Теперь клянись ты! — Голос старого эриля звучал настолько властно, что не могло возникнуть даже мысли о том, чтобы не повиноваться.

— Клянусь быть щедрым и милостивым, клянусь… — Ивар повторял обет конунга вслед за Арнвидом, который подсказывал шепотом.

— И в свидетели этой клятвы я призываю Одина Одноглазого! — Арнвид повторил ритуальный жест, означающий скрепление неба и земли. — Пусть покарает он того, кто нарушит ее, позором превращения в женовидного!

На драккаре воцарилась тишина. Слышно было, как мягко постукивают о борт волны да гдето на берегу пьяный моряк орет похабную песню.

— Вот и все… — вздохнул Арнвид, устало улыбаясь. — Теперь ты конунг!

— Как говорится, нет повода не выпить! — встрял Нерейд, напрочь испортив всю торжественность момента.

— Тогда наливай! — отдал Ивар первый приказ в качестве вождя. — Вытаскивайте бочонки!

Дружинники радостно взревели.

Тронный зал за прошедшее время ничуточки не изменился. Над головой громоздился тот же черный потолок, изображающий ночное небо над Миклагардом, в глаза бросалось золото колонн, высился трон у дальней стены. Даже каждый шаг сопровождался точно таким же звоном, как и в тот день, когда викинги первый раз побывали тут.

Зато изменился сам Ивар. Из простого воина он превратился в конунга, и звание это тяжелым грузом лежало на его плечах. За спиной топтались викинги (его викинги!), а он уже не мог, как ранее, безнаказанно вертеть головой и перешептываться с соратниками. Не смел даже показать, насколько ему плохо после вчерашней попойки.

За спиной топтались викинги (его викинги!), а он уже не мог, как ранее, безнаказанно вертеть головой и перешептываться с соратниками. Не смел даже показать, насколько ему плохо после вчерашней попойки.

Голова болела, точно тролли всю ночь колотили по ней валунами, в животе чтото мерзко булькало, как в котелке колдуна, а руки приходилось все время чемто занимать, чтобы они не тряслись. Под левую очень удачно попалась рукоять меча, а правой Ивар вцепился в пояс.

Утром, когда только явился гонец императрицы, зовущий на срочную аудиенцию, новоизбранный конунг никак не мог прийти в себя. Хитрый Арнвид велел набрать в ведро забортной воды и дать Ивару понюхать. Того чуть не стошнило, зато голова слегка прояснилась. В достаточной степени, чтобы добраться до дворца.

Дойдя до конца колоннады, Ивар склонил голову. От этого простого движения в ней чтото екнуло, и слова сидящей на троне девушки он слышал сквозь шум крови в ушах.

— Приветствую вас, доблестные войны! — сказала императрица и неожиданно улыбнулась. Если бы эту улыбку увидел какойнибудь знаток придворных церемоний, то от удивления он скончался бы на месте.

— Привет и тебе, цесаревна!… — глухо отозвался Ивар, борясь с тошнотой.

Вокруг трона вместо прежних ромеев стояли четверо русичей. Бузислав, занимающий место старшего караула, чуть заметно усмехнулся и подмигнул Ивару. Онто тяжкое состояние свежеиспеченного конунга понимал хорошо.

— Я скорблю вместе с вами, — голос правительницы громадной империи полнила искренняя печаль, — о гибели отважного вождя по имени Хаук. Надеюсь, что эти скромные дары немного развеют ваше горе.

Зоя повела изящной ручкой. Несколько чернокожих рабов, сгибаясь от натуги, втащили тяжелые золоченые ларцы. Со стуком отпали в сторону крышки, и глазам викингов предстала россыпь золотых монет. Овощами в желтом супе смотрелись драгоценные камни.

— Благодарим цесаревну императрицу за щедрые дары, — сглотнув вязкую и кислую слюну, сказал Ивар, — они воистину греют наши сердца. Но ничто не в силах заглушить в них скорбь от потери доблестного вождя…

Что сделали с телом Хаука подручные Романа, выяснить так и не удалось. Труп конунга, должно быть, оказался в какойнибудь выгребной яме или отправился прямиком в море.

— Но вы ведь обрели другого, не менее доблестного? — Императрица опять улыбнулась. — А я и не знала, что ты его сын!

Ивар напрягся, пытаясь понять, кто чей сын. Впрочем, соображал он сейчас туго. За спиной мерзко хихикнул Арнвид.

— Ваше величество заблуждается, — проговорил Ивар, вспомнив, что тут принято передавать титул по наследству от отца к сыну, — конунг Хаук не был моим родичем.

Меня выбрали товарищи, и на моем месте мог оказаться любой из них.

— Странные у вас нравы… — Зоя вздохнула. — Но не мне их осуждать. Ведь именно вы вернули мне трон и, возможно, спасли жизнь.

— Вот уж ерунда какая, — вполголоса сказал Нерейд, — мы эти троны каждую неделю возвращаем! Одной левой!

— И поэтому, — к счастью, императрица не услышала реплики Болтуна, — я предлагаю тебе, конунг Ивар, место стратига дворцовой охраны, а всем твоим воинам — почетные должности в ней.

Бузислав вздрогнул. Подобного развития событий он, похоже, не ожидал.

— Каждый из вас получит дом, двойное жалованье по сравнению с обычными воинами, — продолжала соблазнять цесаревна, — и множество привилегий!

— Что такое привилегии? — шепотом спросил Кари.

— Это когда ты можешь дать в морду любому, кому захочешь, — доступно разъяснил Нерейд.

Ивару стоило некоторого труда не рассмеяться.

— Нет! — ответил он твердо. — Это предложение — большая честь для нас, но мы должны отплывать. Нас ждут на родине. Скоро будет год, как мы не были там!

— Вы можете обрести вторую родину здесь, — возразила императрица, — в самом блестящем городе мира!

— Родина бывает только одна! — отрезал Ивар. — И пусть она бедна и неказиста, но она — родина. Да, викинг не живет без корабля и без моря, но уходит он в плавание, чтобы вернуться к фьордам, лесам и рекам, у которых когдато вырос…

Похмелье кудато делось, речь неожиданно обрела связность. Шептавшиеся до сих пор викинги вдруг умолкли, вслушиваясь в слова конунга. Каждый из них видел сейчас окрестности того хутора, на котором появился на свет.

— Я ведь могу попробовать задержать вас силой!… Ивар с удивлением увидел, что Зоя кусает губы.

— Да, — кивнул он, — но это не будет мудрым решением! Мы убьем многих и многих, а затем умрем сами! Ты этого хочешь, цесаревна?

— Нет… — ответила она и внезапно покраснела. — Что ж, поступайте, как считаете нужным!… Прощайте, и пусть Господь сохранит вас в пути.

— Прощай и ты, — Ивар почтительно склонил голову, — да не оставит тебя удача!

Он повернулся. Викинги дружно ухватили подарки, ловко оттеснив в сторону невольников.

— Знаем мы вас, черных, — пропыхтел Нерейд, поднимая самый большой ларец, — не успеешь оглянуться, уже половины нету…

Все время, пока они шли к выходу из зала, Ивар ощущал на спине взгляд. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — чей.

— Ну что, еще по одной? — Бузислав встряхнул бурдюком, в котором соблазнительно забулькало. — На посошок!

Ивар вздохнул. Солнце еще только всходило над гаванью Миклагарда, а он был уже слегка пьян. Остаться трезвым не дали русичи, которые, заслышав, что викинги отплывают сегодня, пришли прощаться еще до рассвета. С несколькими бурдюками браги.

— Что значит — на посошок? — полюбопытствовал Нерейд.

— Посох — это такая палка в дорогу, — отчегото смутился Лычко, — давай кружку!

— Еще по одной — и все, — твердо сказал Ивар, глядя, как мутная жидкость широкой струей льется из горлышка бурдюка. — Нам пора отчаливать…

— Как пожелаешь, — покладисто согласился Бузислав. Он почти оправился от полученной в Багдаде раны, лишь легкая скованность движений напоминала о ней. — Ну давай!

Кружки соприкоснулись с деревянным стуком, горло словно обожгло огнем. Ивар невольно закашлялся.

— Пожалуй, и в самом деле хватит! — захохотал Лычко. — А то что это за конунг, который лыка не вяжет?

— Будешь в наших землях — заходи в гости. — Бузислав поднялся, одернул рубаху. — Не всю же жизнь я тут проторчу, вернусь и на родину…

— Это где? — Спросонья и спьяну соображалось туго.

— Гдето там… В Гардарики ему надо, — подсказал Эйрик. — От нас нужно плыть на восток.

— Верно. — Бузислав кивнул, протянул широкую пятерню: — Будь здрав, конунг! Еще свидимся!

Ивар обнялся с Лычко, и русичи сошли на берег.

— А ну все на весла, живо! — принялся командовать Эйрик, потом вдруг осекся и растерянно поглядел на Ивара: — Ничего, что я распоряжаюсь?

— Ничего, — ответил Ивар.

— А ну все на весла, живо! — принялся командовать Эйрик, потом вдруг осекся и растерянно поглядел на Ивара: — Ничего, что я распоряжаюсь?

— Ничего, — ответил Ивар. — Иди за руль! И, возвысив голос, он крикнул:

— Весла на воду!

Деревянные лопасти вспенили грязное, маслянистое месиво, по левому борту викинги отталкивались ими от причала.

— Счастливо! — донесся крик Бузислава. Ивар помахал ему рукой, потом повернулся, чтобы занять свое место на скамье. Даже сделал несколько шагов, и только тут запоздалый стыд ожег не хуже плети — ему теперь на веслах не сидеть!

Ощутил, как горячая волна залила щеки. Искоса осмотрелся. Викинги были заняты, никто не обратил внимания на заминку конунга, только Арнвид понимающе улыбнулся ему и тут же отвернулся.

Кляня про себя выпитую брагу, Ивар медленно прошел на нос.

Драккар медленно развернулся и, набирая скорость, направился к выходу из гавани. Под, килем шумела вода, казавшаяся под лучами восходящего светила изумруднозеленой. Свежий, пахнущий морским простором ветер трепал волосы, овевал лицо, выдувая из головы хмель.

Они миновали угрюмо нависшие над устьем гавани сторожевые башни. Проскользнули над спрятанной под водой толстенной цепью, которой в случае опасности можно было преградить доступ к Миклагарду чужим кораблям, и повернули на югозапад.

Ивар обернулся.

Громадный город, разлегшийся на холмах чудовищно тяжелым и грязным телом, в котором люди были не больше чем мелкими паразитами, виднелся как на ладони. Глазамибойницами смотрел на викингов императорский дворец, кажущийся черным на фоне восходящего солнца.

— Вот и все, — проговорил Ивар, чувствуя какоето неясное облегчение, — вот мы и плывем домой… Больше он не оборачивался.

— Эй, что это там? — Вскрик Нерейда вырвал Ивара из дремоты. Привстав, он поглядел в ту сторону, куда указывал стоящий на вахте Болтун. И не заметил ничего, кроме мельтешения солнечных бликов на поверхности моря да горизонта, где голубоватая вода без видимой границы сливалась с морем.

Последний остров, принадлежащий империи, остался на севере, и драккар, поймав в парус попутный ветер, неторопливо двигался на запад, переползая с одной пологой волны на другую.

— Ты чтонибудь рассмотрел? — На зоркость Нерейда можно было полагаться, в отличие от его же языка.

— Похоже, что корабль. — Нерейд повернул голову к подходящему конунгу. — Идет поперек ветра.

Ивар сощурился и, напрягшись, сумел разглядеть вдали черную точку.

— Ромеи? — предположил он. — Тогда нам не стоит опасаться.

— Все может быть, — пожал плечами подоспевший Эйрик. — Но в этих местах промышляют и серкские пираты.

— Вот уж с ними встречаться никак не хочется… — Ивар поморщился и посмотрел на небо. Затененное легкой пеленой облаков, солнце стояло еще слишком высоко, чтобы можно было рассчитывать на то, что удастся скрыться в ночной темноте.

— А чего? — изумился Нерейд. — Один раз мы с ними уже дрались! Ведь победили!

— Тогда мы напали на них неожиданно, — напомнил Ивар, — они не были готовы к бою! Всем надеть кольчуги!

Викинги заворчали — париться в железе никто не хотел. Несмотря на то что весна едва дошла до середины и на севере, на родине, еще было холодно, тут, в южных морях, солнце припекало.

Чужой корабль медленно приближался. Вскоре его черное пятнышко видели уже все. Оно росло, увеличивалось, пока не превратилось в низкий грозный силуэт с двумя мачтами.

— Галера! — заключил Нерейд, приглядевшись к подплывавшему судну. — Идут на сближение. Пойдука я тетиву на лук натяну!

— Это не помешает… — вздохнул Ивар, водружая на голову шлем. Не тот, что носил раньше, а красивый, украшенный серебром, который не так давно принадлежал Хауку. Кольчугу, после того как стал конунгом, тоже пришлось сменить.

— Все к оружию! — скомандовал он. — Парус снять! Загрохотала спускаемая рея.

Викинги строились на носу, образуя привычный боевой порядок. Только Ивар занимал в нем совсем не то место, что ранее. Стоять впереди строя оказалось непривычно и немного страшно.

— Ничего, ты справишься, — негромко промолвил возникший рядом Арнвид. — Это путь конунга — вести людей в бой. Помни только, что, если отступишь ты, побегут и все остальные. Тогда поражение неминуемо.

— Хорошо, я это запомню. — Ивар кивнул, стараясь не обращать внимания на слегка трясущиеся поджилки. — Щиты поднять!

Команда прозвучала вовремя. С близкого уже борта галеры засвистели стрелы. Они со стуком втыкались в борт, в лавки.

— Сигфред… — сказал Ивар, подзывая к себе тощего берсерка. — Они подплывут вплотную и атакуют нас сверху. Ты в драку не ввязывайся. Твоя задача — прорубить борт насквозь, и как можно скорее!

Очередная стрела со звоном скользнула по шлему, но Ивар даже не пригнулся.

— Зачем? — спросил Сигфред, недоуменно моргая.

— Арнвид проберется внутрь и подожжет там чтонибудь… — Ивар повернулся к старому эрйлю: — Только желательно у другого борта!

— Не дурак, понимаю! — обиделся Арнвид.

Корабли мягко стукнулись, соприкоснувшись бортами. Драккар дернуло. Ивар устоял на ногах, рванул из ножен меч.

— Одину слава! — крикнул он изо всех сил.

— Одину слава!!! — проревели в ответ викинги. Сигфред уже махал топором. Слышался стук, во все стороны летели щепки.

Вдоль борта галеры скользнули веревки. Сверху дали последний залп — ктото из викингов упал — и смуглые воины в лохмотьях и сверкающих кольчугах ринулись через фальшборт.

Один сорвался, с криком провалился между кораблей. Те встряхнуло на волне, послышался противный мокрый хряск. Второго достала стрела Нерейда. С пробитой головой он рухнул на одну из лавок, корчась от невыносимой боли.

Ивар встретил самого везучего, которому удалось добраться до драккара, ударом в лицо. Висящий на веревке пират не сумел защититься, и лезвие пробило его голову насквозь.

Второй, который лез следом, увернулся в сторону, и клинок его засвистел, заплясал, выдавая большого умельца.

Но все умение оказалось бесполезным, когда в дело вступил Кари. Удар его промял пирату кольчугу. Затрещали ребра, серк рухнул на колени, изо рта его выплеснулась кровь.

На Ивара опять насели двое. Отбивая их яростный наскок, он успел оглядеться. Схватка кипела по всему драккару, но пираты атаковали расчетливо, не лезли вниз всей толпой, понимая, что в тесноте только помешают друг другу. Большинство их еще оставалось на палубе галеры.

Стук прекратился. Сигфред, вскинув топор, бросился в свалку, а Арнвид со стремительностью куницы проскочил в прорубленное отверстие.

Сигфред, вскинув топор, бросился в свалку, а Арнвид со стремительностью куницы проскочил в прорубленное отверстие.

Звенели, сталкиваясь, клинки, над морем звучали крики, полные боли и ярости. Сражающиеся оступались, поскальзывались, толкались и пихались, и, если бы не падающие время от времени тела, можно было подумать, что идет потешная схватка.

Пиратов гибло больше, но рано или поздно должен был сказаться их перевес в численности.

Арнвид выпрыгнул из чрева галеры, весь перепачканный пылью.

— Есть! — заорал он, перекрывая гомон битвы, и тут же повалился на колени, спасаясь от меча излишне ретивого оборванца, который решил снести старому эрилю голову.

— Задние ряды, весла! — гаркнул Ивар. — Отталкиваемся от них, отталкиваемся!

— Чего? — выкрикнул изумленный Регнвальд.

— Весло хватай, дурак! — Нерейд, подавая пример, взялся за тяжелую деревяшку и, попутно сшибив за борт двоих пиратов, уткнулся ею в борт галеры.

— Приказы конунга надо выполнять! — пропыхтел он, упираясь изо всех сил.

Драккар медленно отплывал от галеры. Там истошно завопили, будучи ошеломлены маневром противника. Оставшиеся среди викингов пираты вдруг ощутили себя в меньшинстве. Здоровенный верзила, до этого стойко отражавший атаки Ивара, завертел головой, пытаясь сообразить, что происходит, и тут же упал, пропустив удар в грудь.

Его сосед, решив не искушать судьбу, прыгнул за борт.

Между кораблями образовалась полоса воды. Она все расширялась, а нос Ивара уже щекотал запах дыма.

— На весла! — приказал он. — И грести, грести!

С галеры вновь полетели стрелы, но над ее палубой уже взвился темный шлейф начинающегося пожара. В криках пиратов удивление и ярость сменились страхом, и им стало не до того, чтобы в коголибо стрелять.

— Быстрее! Быстрее! — подгонял Ивар своих соратников. Трещали, вспарывая поверхность моря, весла. Дыхание с шумом вырывалось из множества ртов, вода, недовольно шурша, расступалась перед штевнем.

За кормой уменьшалось охваченное пожаром пиратское судно. Когда вражеский корабль исчез, над горизонтом остался столб дыма, похожий на торчащую посреди моря колонну из серого мрамора.

И только когда сгинул и дым, Ивар позволил гребцам отдохнуть.

— Что ты там такое подпалил? — спросил он у Арнвида, подойдя к его лавке. — Полыхало, точно солома!

— У них там ткани были, — хитро улыбнулся старый эриль. — Занялось сразу!

Ветер усилился, мачта скрипела, сдерживая порывы стремящегося улететь паруса. В шум моря причудливо вплетался голое Арнвида. Он произносил висы, над которыми вместе с учеником корпел два дня, прошедших после схватки с пиратами:

Узде покорен

Зверь мачты верха

Земли под штевнем

Неладно ждем мы.

Ран дщери мощно

Ведут медведя свитых

Канатов меж влажных

Зубьев Эгира пасти.

Слейпнир вершины

Горной моря

Отважно ласки

Волн встречает.

К сестре Ауда

Стремится мощно,

Колеей Гламми

Торя просторы.

Ивар сидел, прислонившись к борту, вслушивался в причудливые сплетения скальдических строк, и в душе его царил покой. Пусть потрепан парус, круг на котором из красного давно стал серым, и солнце в небесах чужое, южное, цвета стали.

В любом случае он был уверен, что доведет драккар домой, к родным фьордам.

И поколебать его в этой уверенности не смогли бы даже боги.

В романе использованы фрагменты произведений Старшей Эдды в переводе А. Корсуна («Прорицание вельвы», «Речи Хамдира», «Перебранка Локи»). — Автор.

ГЛОССАРИЙ

В романах цикла упоминаются имена древних скандинавских богов:

Херъян, Видрир, Тунд, Хенгикъефпг, Фьелънир, Вегтпам, Гаутп, Сидграни, Хникар, Хрофтп, Фенг, Ганград, Хрофтпатпюр, Гримнир, Белъверк, Ялък, Свидур, Игг, Харбард, Балейг, Триди, Ялъфад, Хедин — имена верховного скандинавского божества Одина;

Велунд — мифический персонаж, искусный кузнец и колдун;

Скегулъ, Хильд — имена валькирий;

Бергелъмир — один из инеистых великанов;

Вингнис, Хлорриди, Веор — имена Тора;

Сурт — огненный великан, страж Мира Огня, Муспелльхейма;

Ерд (Йорд) — богиня земли, сама земля;

Сехршшир — вепрь, мясом которого питаются воины, обитающие в Вальхалле (эйнхерии);

Вафтруднир — инеистый великан, славный мудростью;

Гунгнир — копье Одина;

Эгир — морской великан, его дочери — волны;

Аск и Эмбла — прародители человеческого рода.

Используются также термины и понятия:

дисы — духи женского рода, ведающие судьбой человека;

драпа — парадная скальдическая песнь со стевом;

йоль — языческий праздник середины зимы;

конунг — более крупный правитель, чем ярл; обычно управлял областью, имевшей свой тинг (фюльком);

лендерманн — обладатель земельного пожалования от конунга, приносящий ему присягу;

марка — мера веса приблизительно 200 граммов;

мерилз — азартная игра эпохи викингов; напоминала современные шашки;

морской конунг — предводитель викингов;

стев — канонизированный повтор, разбивающий драпу на составные части; его приближенным аналогом может служить припев;

хевдинг — предводитель бондов целой округи и глава большого рода;

херсир — мелкий племенной вождь;

ярл — правитель области.