Вы рады, что Белому медведю стало лучше? В субботу мы устроили вечеринку со снеговичками (это дети снеговиков, которые только и живут поблизости от нас; это настоящие снеговики, не те, которых лепят люди, — правда, мой садовник, самый старший из снеговиков, порой вместо подписи рисует в письмах фигурку снеговика) и с медвежатами (племянниками Белого медведя), едва моему мишке стало лучше.
Все пошло наперекосяк, и некому все это время было приглядывать за моими посланцами.
Вы рады, что Белому медведю стало лучше? В субботу мы устроили вечеринку со снеговичками (это дети снеговиков, которые только и живут поблизости от нас; это настоящие снеговики, не те, которых лепят люди, — правда, мой садовник, самый старший из снеговиков, порой вместо подписи рисует в письмах фигурку снеговика) и с медвежатами (племянниками Белого медведя), едва моему мишке стало лучше. Чая он выпил совсем чуть-чуть, но когда к столу подали большой пирог, мишка отшвырнул одеяло и вскочил с постели, и больше в нее уже не ложился.
На верхнем рисунке Белый медведь рассказывает свою историю. Видите, все уже убрано. На маленьких картинках я разыскиваю мишку в снегу, а он парит лапы в горячей воде с горчицей, чтобы хоть немного согреться. Правда, вода не слишком помогла — он расчихался, да так, что погасил пять свечей. Но теперь с ним все в порядке, и он снова принялся за свои фокусы: ссорится со снеговиком (моим садовником), сталкивает того с крыши его собственного дома, кладет избалованным детям льдинки вместо подарков. Мысль неплохая, но ему следовало меня предупредить: ведь подарки лежали все вместе в тёплой комнате, лед растаял, и вода залила подарки хороших детей.
Что ж, мои милые, я мог бы поведать еще многое — рассказать о Зеленом братце, о моем отце, о дедушке Сочельнике, о том, почему нас обоих назвали Николасами (в честь святого, день которого — шестое декабря, и который любил делать тайные подарки, иногда даже подкидывал в окна беднякам кошельки с деньгами). Но мне нужно торопиться — я и так опаздываю. Как бы не получилось, что мое письмо придет к вам после Рождества.
1931
Вот мой самый свежий портрет — я упаковываю подарки к Рождеству 1931 года. Если вы не получили всего, что заказывали, и если вообще подарков меньше обычного, вспомните, что на свете множество бедняков, которые голодают. Нам с Зеленым Братцем пришлось упаковать одежду и еду для этих людей, а еще игрушки для детишек, чьи папы и мамы не могут ничего им подарить и даже как следует накормить.
У нас немного потеплело — для Северного полюса, конечно; по-вашему-то здесь по-прежнему холодно. Снега тоже мало. Белый медведь разленился и почти все время спит. Любое дело он делает медленно, вот только ест быстро; он с охотой упаковывал продуктовые посылки и пробовал каждую (по его словам, определял, не испортились ли продукты). Но это еще цветочки. Я уже настолько привык к его выходкам, что Рождество без очередного мишкиного фокуса — как бы и не Рождество вовсе. Вы ни за что не догадаетесь, чем он отличился на сей раз! Я отправил его в погреб — мы называем его «хлопушечная дыра», там у меня тысячи коробок с хлопушками (вы бы видели — бесконечные ряды, крышки откинуты, чтобы были видны разноцветные хлопушки). Так вот, я попросил Белого медведя принести двадцать коробок, а сам занялся солдатиками и игрушечными животными. А он, лентяй этакий, поручил дело снеговичкам, хотя прекрасно знал, что им запрещено входить в погреб! Снеговички принялись вытаскивать хлопушки из коробок, мишка пригрозил оборвать им уши, они улизнули, а он упал. В лапе у него была свечка, которая угодила в коробку с хлопушками. Ба-бах! Грохот был слышен даже в доме, и запах был чудовищный. Выбежав на улицу, я не увидел ничего, кроме дыма и множества бенгальских огней, а бедняга медведь катался по снегу, чтобы затушить тлеющую шкуру. На спине у него была большая проплешина. Снеговички просто покатывались со смеху, а потом убежали. По их словам, зрелище было великолепное, но на праздник святого Стивена они ко мне не придут: мол, с них праздников уже достаточно.
Все это нарисовал Белый медведь. По-моему, он растет как художник, а? Вот только чернила он взял мои, а разрешения не спросил.
У нас гостят двое племянников Белого медведя — Паксу и Валкотукка (они говорят, что это означает соответственно «толстый» и «белая шкура»).
У нас гостят двое племянников Белого медведя — Паксу и Валкотукка (они говорят, что это означает соответственно «толстый» и «белая шкура»). Это упитанные медвежата, очень забавные. Целыми днями они дерутся друг с другом и путаются под ногами. Но на следующий год я приглашу их, правда в другое время, чтобы не мешали паковать подарки. На прошлой неделе я спотыкался о них дюжину раз на дню! Вдобавок Валкотукка проглотил моток красной тесьмы, приняв его за пирожное. Тесьма у него в желудке размоталась, и у бедняги начался сдавленный кашель, он даже не мог спать по ночам. Впрочем, он получил поделом — за то, что подложил мне в постель ветку падуба. А еще именно он вчера вылил в очаг весь запас черных чернил — чтобы наступила ночь. Скажу вам, было очень дымно и пахло мерзко. В прошлую среду мы потеряли Паксу, а нашли его только утром в четверг: он спал в кухонном шкафу, после того как съел два сырых пудинга. Похоже, медвежата обещают вырасти точными копиями своего дядюшки.