Парадайз.ru

Автор: Алекс Дальский

Жанр: Фантастика

Год: Год издания не указан.

,

Алекс Дальский. Парадайз.ru

1

— Вам приходилось убивать?

— Да.

— Сколько раз?

— Дважды.

— Кто были эти люди? Почему вы их убили?

— Первый раз это был незнакомый мне человек, вероятно сотрудник службы безопасности компании, в здании которой проводилась операция. Он возник неожиданно, когда я уже готовился покинуть объект и складывал оборудование.

Было темно, около пяти утра, и я даже не увидел его лица. Знаете, просто направил пистолет и выстрелил. Хлопок — и он упал. Через минуту я уже спускался по внешней стороне здания и, странно, даже не думал о нем.

Единственное, что я отметил — пуля попала в голову — позади него, даже в темноте были видны крупные темные брызги, как раз на уровне головы.

— Понятно. А второй?

— Второй был всем известный полковник Ортега Райес. Старик внезапно поднялся к себе в кабинет посреди ночи и, наверное, принял меня за вора. Подними он шум, я бы не успел даже покинуть его особняк — на первом этаже всегда дежурили люди. Зачем вам это всё?

— Несмотря на исчерпывающую информацию о вас, мне было важно услышать некоторые ответы непосредственно из ваших уст. Ощутить эмоциональную окраску, так сказать.

— И как, ощутили?

— В общем, да. Будете ещё кофе?

Демократично одетый молодой человек в очках с тонкой золотой оправой поднялся из кресла и направился к журчащей кофеварке.

Беседа протекала в просторной комнате, обстановка которой никак не походила на служебный кабинет, и уж тем более на рабочее место аналитика Федерального Агентства Экономической Разведки: вычурная темно-бордовая мягкая мебель, явно привезенная из Франции, с характерными арабскими узорами на баракане, журнальный столик из «тяжелого» сорта дерева, заваленный глянцевыми журналами, на стене гигантский плазменный TCL, а рядом с ним устаревший календарь за 2015 год с фотографией седого Ди Каприо.

Возле окна стоял второй стол, побольше, на котором между раскрытым лаптопом и кофеваркой возвышался непонятно зачем принесенный сюда старинный глобус.

— У нас сейчас, как и везде, новые веяния. Помимо обычной доктрины «глубокого личного вовлечения» сотрудника, рекомендуется повсеместно применять так называемый «неформальный ракурс», чем я и пытаюсь вас оглушить уже целый час, — весело продолжал молодой человек, не дожидаясь ответа на предыдущий свой вопрос и наливая кофе в изящные, но совершенно неподходящие для этого чайные кружки.

Сидящий в кресле за журнальным столиком гость, одетый в легкую рубашку и светлые брюки худощавый мужчина лет тридцати, молча разглядывал спину своего собеседника. Лицо его ничего не выражало, кроме вежливой заинтересованности и привычного спокойствия.

— В общем, как в том анекдоте про гуру Джоша… А вот и кофеек поспел, — хозяин кабинета поставил чашки на столик, опустился в кресло напротив, после чего замолчал и уставился в никуда. Просидев в таком положении с полминуты, он внезапно спросил:

— А что, вы, действительно — лучший подводный пловец страны?

— Насчет страны — не в курсе, но подозреваю, что в моем управлении меня терпят именно из-за нежелания других морозить задницу в волшебных морских глубинах.

— Не скромничайте! Вы не участник олимпиад, но мне достаточно, что вас рекомендовал не кто-то, а сам бывший босс вашего отдела, генерал Громов, а это кое-что значит.

— Вы говорили обо мне с Громовым? Вам что, мало официальной справки от руководства ФСБ?

— О да, помимо вашего служебного файла, информации о вас мы собрали прилично.

Не поленились и пообщаться с людьми, кто работал с вами в первые годы вашей службы в «ведомстве плаща и кинжала», благо, как вы знаете, сегодня наше Агентство имеет весьма широкие полномочия.

Однако сейчас не об этом.

Я пригласил вас, чтобы предложить вам чрезвычайно выгодный контракт с нашим Агентством. Естественно, что это предложение, а также сам факт нашей беседы являются особо секретной информацией (со всеми вытекающими) и были согласованы с вашим начальством. Иначе, как вы отлично понимаете, вы бы тут не находились.

Так вот, ввиду возникшей чрезвычайной ситуации, а также некоторых других обстоятельств, в том числе и обстоятельства срочности, нам крайне важно получить ваше согласие. Поэтому сейчас я вправе обещать вам любые золотые горы, и самое главное — выполнить свои обещания.

— Почему-то я был уверен, что наша беседа не ограничится распитием кофе, — произнес в ответ гость. — Вероятно, я нужен вам, чтобы «кое-куда нырнуть и кое-что достать». Итак, я вас слушаю.

Аналитик вновь замер, уставившись в никуда. Затем он резко поднял взгляд:

— Нам нужно, чтобы вы отправились на «Солнечный Остров».

— Куда?

— На Остров Нового Солнца.

В этот момент спокойствие гостя на секунду покинуло его. Внешне, впрочем, это выразилось лишь в том, что он отвел взгляд, и уже через мгновение его лицо обрело привычную уверенность.

— Вы говорите о так называемом Острове Нового Солнца?

— Совершенно верно.

— Всё это очень интересно, но боюсь, что я вряд ли смогу принять ваше предложение.

— А, собственно, почему?

— Да хотя бы потому, что проникнуть туда абсолютно невозможно чисто технически, насколько я знаю. К тому же, всем известно, какая участь ждет того, кто попытается это сделать. Вряд ли внеочередное звание или премия, пусть даже крупная, скрасят мне мою безвременную кончину.

— Не стоит так мрачно, Сергей Анатольевич, — аналитик впервые назвал гостя по имени. — Что бы вы ответили на предложение досрочно уйти на пенсию в звании полковника сразу же после выполнения нашего задания? Включая получение премии — сто тысяч «новых» рублей? И если при этом я скажу вам, что в настоящий момент есть уникальная, но вполне реальная возможность пройти, вернее, проплыть на Остров незамеченным?

Поверьте, нам совсем неинтересно просто посылать человека на верную смерть. Коль скоро я предлагаю вам это, то, значит, имею все основания считать, что вы сможете это сделать.

— Что же это за такая «уникальная возможность»? Неужели кто-то придумал, как обмануть их систему силовых полей? Или, может быть, появились способы укрываться от жесткого излучения неизвестной природы?

— Однако какая осведомленность, Сергей Анатольевич! Видимо, в свое время не я один увлекался мечтой о бегстве на Остров, — аналитик улыбнулся собственной шутке, затем, опять став серьезным, добавил: — Все подробности, включая способ попадания на Остров, мы с вами обсудим, как только получим ваше принципиальное согласие.

Жаль, что вы не из нашего ведомства, и вас приходится уговаривать…

— Вы ошибаетесь, меня не нужно уговаривать. Если вы и ваше Агентство действительно располагаете информацией о том, как проникнуть на Остров и остаться при этом в живых, то с учетом величины моего скромного гонорара, я не исключаю возможность, что приму участие в этой авантюре.

Впрочем, в данный момент ответить что-либо определенное я, к сожалению, не смогу. Для принятия окончательного решения мне понадобится один-два дня.

Для принятия окончательного решения мне понадобится один-два дня.

— А я, увы, не могу предоставить вам больше времени на раздумье, чем двадцать четыре часа. И ровно через сутки буду ждать вашего звонка с ответом, — аналитик поднялся.

Сергей Анатольевич тоже встал из кресла.

— До свидания, спасибо за кофе. Возможно, я позвоню вам раньше, чем через двадцать четыре часа.

После ухода гостя, хозяин кабинета подошел к окну и с высоты восемнадцатого этажа стал обозревать привычные виды суетящегося в августовской жаре мегаполиса.

Боковым зрением отметив медленное приближение к столице тяжелой дождевой тучи, аналитик нажал на почти невидимый сенсор наушника у себя за ухом.

— Ну что я говорил тебе? — услышал он невидимого собеседника.

— Он или вообще ничего не боится, или ему очень нужны деньги.

Вместо того, чтобы рассмеяться мне в лицо и уйти, он отреагировал спокойно и, похоже, собирается принять наше предложение. Артур Константинович, поделитесь секретом, почему вы были так уверены, что нужно обратиться именно к нему? Откуда вы знали, что он согласится?

— Во-первых, он ещё не согласился. А во-вторых, Игорек, тебе самому не мешало бы использовать тот «неформальный ракурс», о котором ты с такой нежностью только что пел нашему другу. Особенно когда изучаешь его личное дело. До связи!

2

Покинув Агентство, Сергей Анатольевич, а для коллег по службе — просто Сергей, перешел через улицу и спустился в подземный паркинг, принадлежащий «Империалу», где не без труда отыскал оставленный им автомобиль.

Время близилось к обеду, и паркинг был до предела забит автомобилями желающих посетить многочисленные ресторанчики торгового центра.

Усевшись за руль, Сергей не стал заводить двигатель, а некоторое время просто сидел, глядя прямо перед собой.

Торопиться было некуда, шел третий день отпуска, а посещение Агентства, приглашение в которое Сергей получил сегодня утром, расстроило и без того скудные дневные планы — запастись на неделю продуктами, заехать в банк и парикмахерскую.

Как быстро меняются времена.

Федеральное Агентство Экономической Разведки (ФАЭР), созданное всего десять лет назад и благодаря новой государственной доктрине «Мирового экономического лидерства» получившее широчайшие полномочия, очень быстро превратилось в одну из самых мощных российских спецслужб, ощутимо потеснив традиционно главенствующую ФСБ.

Ещё не так давно любая информация об Острове Нового Солнца, ввиду чрезвычайной её важности, строжайшим образом контролировалась ФСБ, а все действия по делам Острова планировались и координировались исключительно на Лубянке.

Сегодня, увы, нет. Выскочки из ФАЭР расталкивают локтями «правнуков Феликса», и мало того, что частенько не считают нужным делиться информацией, так у них ещё хватает наглости обращаться в ФСБ за помощью в вопросе кадров.

Впрочем, размышляя обо всем этом, Сергей не испытывал каких-либо эмоций, как иные его сослуживцы. Он вообще не был ярым носителем корпоративного духа своего ведомства, справедливо полагая, что оно, это ведомство, в любую секунду может пожертвовать его жизнью без каких-либо особо веских к тому оснований, а просто — соблюдения Устава ради.

— Если Вы хотите продолжать занимать парковочное место, Вам следует доплатить, — обратился к нему охранник, поглядывая на электронный таймер возле «тойоты» Сергея.

— О'кей, я уезжаю, — ответил Сергей и завел двигатель.

Автоматически включилось радио.

«Премьер-министр Италии Заид Аль-Рашед выступил в ООН с осуждением ядерных испытаний, проводимых Мексикой в нарушение международных норм…

Снижение цены на нефть до 455 долларов за баррель вызывало стагнацию на ведущих торговых площадках в Токио и Пекине…

МИД Канады информирует об очередном сокращении квот на прием беженцев из Западной Европы…

Сильнейшие толчки земной коры зафиксированы в Тихом океане, сообщает Си-Эн-Эн…

Тебе одиноко? Смартфон «Санг-Янь» передает не только запахи!»

Сергей медленно выехал из паркинга и поехал в сторону МКАД, желая покинуть центр столицы до начала приближающейся грозы.

Автоматически включилось радио.

«Премьер-министр Италии Заид Аль-Рашед выступил в ООН с осуждением ядерных испытаний, проводимых Мексикой в нарушение международных норм…

Снижение цены на нефть до 455 долларов за баррель вызывало стагнацию на ведущих торговых площадках в Токио и Пекине…

МИД Канады информирует об очередном сокращении квот на прием беженцев из Западной Европы…

Сильнейшие толчки земной коры зафиксированы в Тихом океане, сообщает Си-Эн-Эн…

Тебе одиноко? Смартфон «Санг-Янь» передает не только запахи!»

Сергей медленно выехал из паркинга и поехал в сторону МКАД, желая покинуть центр столицы до начала приближающейся грозы. В последнее время политика ограничения движения и непомерных тарифов за использование автомобиля внутри МКАД начала давать результаты, так что некоторые шансы успеть у него были.

А ведь он ещё хотел заехать в банк.

Кстати, если допустить, что он, Сергей, согласится на предложение Агентства, то вопрос с банком решится сам собой: задолженность по кредиту либо погасится, либо перестанет волновать его навсегда.

Остается только решить: согласится он или нет?

К горлу опять подступил холодок. Сергея почти парализовало ощущение странной раздвоенности сознания.

С одной стороны, несмотря на характер своей работы и неплохую закалку, сейчас он испытывал сильный страх при мысли о возможной и весьма жуткой смерти — ведь если что, погибать придется одному, посреди океана, не от пули врага, а от неведомой силы, которая убьет его, даже не заметив.

С другой, он почти смирился со своей участью, в глубине души понимая, что на самом деле его внутренний выбор был сделан ещё там, в Агентстве, и что он уже не в состоянии отказаться.

А действительно, почему так мрачно? Почему обязательно смерть?

В любом случае, раз приглашают его, мастера по плаванию с аквалангом, и при этом торопятся, то, значит, какая-то уязвимость в защите Острова запросто может существовать. Но тогда другой вопрос: а что ждет его на Острове? И какое задание ему предстоит там выполнить?

— Ближайшее отделение банка находится в двухстах метрах справа по ходу движения автомобиля, — сообщил компьютер.

Сергей машинально начал притормаживать. Электронный приятель не обманул: среди многочисленных вывесок показался легкоузнаваемый трехцветный логотип в виде обязательного двуглавого орла и вензеля ЕГБР.

— Зайду всё-таки, — ответил компьютеру Сергей, — хуже не будет.

Вообще, с тех пор, как правительство монополизировало банковскую сферу, финансовая жизнь Сергея и остальных сограждан значительно упростилась — кредиты предоставлялись автоматически по мере приобретения любого имущества, исходя из информации о личности конкретного гражданина, которая хранилась в базе данных Единого Государственного Банка России.

Неудобство заключалось лишь в том, что при просрочке какой-либо выплаты, приостанавливалась выдача новых кредитов, и гражданин должен был личным появлением в любом отделении банка подтвердить факт того, что он жив и не отказывается от дальнейшей оплаты. Таковы правила.

Иногда Сергею казалось, что он никогда не сможет избавиться от состояния вечной задолженности, даже при его, в общем-то, высокой зарплате. Но со временем, он, как и большинство граждан, привык и перестал об этом думать.

Процедура идентификации и подписания очередного акта лояльности банку заняла около минуты, ещё примерно столько же ушло на распечатку выписки о состоянии его счета, а Сергей всё стоял и смотрел через стекло на девушку-операционистку, сидящую за столом и сортирующую бумаги.

Сходство было поразительным.

Наконец, когда девушка подняла глаза, он очнулся от оцепенения и, отведя взгляд, поспешно направился к выходу.

На улице его уже ждал дождь, но Сергей не спешил садиться в автомобиль. Стоя под струями воды, он некоторое время смотрел на беспрерывный поток машин. Затем нажал на сенсор смартфона.

— Алло.

— Слушаю вас, Сергей Анатольевич.

— Я согласен.

— Очень хорошо. Завтра в десять утра.

— До свиданья.

3

«Дорогие друзья!

Тема нашей сегодняшней беседы: «Преступления на сексуальной почве среди школьников».

У нас в гостях: заместитель начальника криминальной милиции Южного округа города Москвы майор юстиции Олег Леонидович Мальцев, наместник Псково-Печерского монастыря архимандрит Тихон Воронов и восходящая звезда российской эстрады Эрика Скай!

Как всегда, веду эту передачу я, Евгений Войский.

Поаплодируем нашим гостям!

— Начнем с Вас, Олег Леонидович. Какова на сегодня статистика данного вида преступлений? Каковы тенденции? Существуют ли какие-нибудь особенные методы расследования преступлений на сексуальной почве в современной российской школе?

— Вы знаете, должен сказать, что на фоне общего снижения уровня преступности за последние годы, как в Москве, так и в целом по стране…»

Сергей выключил звук, но продолжал смотреть на лицо майора на экране телевизора.

Несмотря на довольно поздний час и понимая, что завтрашний день, скорее всего, будет весьма насыщенным, он, тем не менее, не ложился спать.

Все его мысли были заняты Островом, который когда-то уже вторгался в его жизнь самым неожиданным образом и который сейчас вновь напомнил о себе, оживив в памяти детали той давней истории.

Сегодня уже наверняка никто не узнает имя того, кто придумал это название — Остров Нового Солнца.

Всё началось ещё в первые годы третьего тысячелетия с заурядного интернет-сайта, недорогая реклама которого довольно долго украшала задворки русской части «всемирной паутины».

«Кто из нас не мечтал однажды убежать от проблем и укрыться на прекрасном острове посреди океана? Кто из нас не задумывался о возможности в одночасье изменить свою жизнь, сделать её более насыщенной и интересной? Готовы ли мы последовать за своей мечтой и в реальной жизни? Ответ на эти вопросы нам даст проект «Новое Солнце»» — вещала реклама.

На самом же сайте проекта «Новое Солнце» некий безымянный пророк провозглашал построение современного рая на земле, красочно описывал прелести нового общества и призывал читателей к себе в единомышленники.

В ту пору, когда созданный американцами интернет практически никем не контролировался, а российской «альфа-сети» не существовало даже в проекте, каждый школьник при желании мог создать собственную «домашнюю страницу» и писать на ней любой бред. Поэтому выдуманный «Остров Нового Солнца» ничем особым из общего ряда многочисленных интернет-безумств не выделялся.

Точно также, как и остальные сайты-однодневки, он был бы обречен на быструю смерть и забвение, если б не одно обстоятельство: у пророка были деньги. На них он поддерживал тлеющий интерес к своему детищу, оплачивая рекламу и содержание проекта.

Приобретение куска суши в Тихом океане, строительство на нем сверхсовременного мегаполиса с волшебными садами и поражающими воображение небоскребами, внедрение всех самых последних научных разработок… Всё это и многое другое, по словам пророка, предназначалось для тех, кто поверит и последует за ним.

А самое главное, в противовес столетним сказкам о «светлом будущем» он обещал уже сегодня создать принципиальное новое общество Свободы и Изобилия и приютить в нём всех желающих.

Люди читали заманчивые тексты, рассматривали экзотические изображения, иногда обменивались мнениями. Реже — писали письма автору сайта, задавая вопросы. После чего покидали странный ресурс и благополучно забывали о нём.

И вдруг, спустя каких-то полгода, об Острове заговорили все.

Эксцентричный русский миллиардер Платон Вознесенский, человек-легенда, который осмелился в открытую объявить себя идейным врагом существующего в стране режима и личным врагом самого государя и который, несмотря на все попытки российских спецслужб «нейтрализовать» его, продолжал, живя за границей, быть «костью в горле» у тогдашней российской правящей элиты, неожиданно объявил себя хозяином проекта «Новое Солнце».

И не только объявил. Все российские и многие зарубежные газеты опубликовали репортажи о приобретении Вознесенским у правительства Республики Эквадор небольшой группы безымянных, лежащих почти бок о бок необитаемых островов, расположенных примерно в пятистах километрах северо-западнее Галапагос, и о начале там грандиозного строительства.

Мятежный миллиардер обещал, что предоставит убежище каждому, кому не нравится нынешнее правительство России. Он заявил, что приглашает всех желающих стать строителями и гражданами нового государства, и что им, Вознесенским, уже сегодня создана компания, осуществляющая еженедельные бесплатные морские рейсы от Пуэрто-Айора (Галапагосские острова) до Арго-Сити (так был назван первый строящийся на архипелаге город).

Немедленное предоставление комфортного современного жилья, интересная работа, бесплатное здравоохранение и обучение, абсолютная гарантия безопасности и защиты собственности, свобода от налогов, свобода предпринимательства… Базовые принципы нового общества, вкупе с недвусмысленным предупреждением о том, что в будущем из-за нехватки места въезд на остров могут ограничить, а то и вовсе закрыть, сделали свое дело: в пресс-службу «Евроком Ойл Индастриз», головной компании Вознесенского, посыпались многочисленные заявки с просьбой дать разрешение на въезд.

Совершенно естественно, что уже через неделю Генеральная Прокуратура России объявила о выдаче ордера на арест имущества г-на Вознесенского, а именно — данного архипелага со всем находящимся там строительным и монтажным оборудованием, а также — о вынесении отдельного поручения Министерству Обороны России «обеспечить выполнение всех предусмотренных российским законом процедур».

В район «Архипелага Негодяев», как окрестили «стройку века» в российских СМИ, был направлен находящийся на боевом дежурстве эсминец «Василий Татищев» с приказом арестовать всех находящихся на острове людей и провести мероприятия по сохранению конфискованной собственности до прибытия из России следственной группы и судебных приставов.

Внезапно в дело вмешалась Великобритания. «На основании факта британского подданства г-на Вознесенского, а также факта принадлежности компании «Евроком Ойл Индастриз» к британской юрисдикции, территория архипелага не может быть предметом вмешательства каких-либо государств, кроме стран Британского Союза», — заявил в своем обращении Джеймс Келли, Чрезвычайный и Полномочный посол Великобритании в России.

Великобританию традиционно поддержали США, указав, что «народ, проживающий на территории архипелага, обратился к ООН с просьбой рассмотреть вопрос о признании суверенитета освоенных территорий, а также к американскому Конгрессу с выражением полной лояльности США и просьбой защитить архипелаг от любых внешних посягательств».

К протесту против действий России присоединились Франция, Голландия, Польша, Израиль, а также ряд стран Азии и Латинской Америки.

Кроме того, посол Республики Эквадор в своем ответе на запрос России о статусе территории подчеркнул, что, несмотря на продажу в частную собственность земельного участка, вопрос о суверенитете архипелага пока не урегулирован до конца.

Были ли причиной столь бурной реакции Запада на действия российских властей обширные связи Платона Вознесенского в американском Конгрессе и его популярность среди так называемых «европейских новых консерваторов», или же это был очередной микрокризис в непростых в ту пору отношениях России и США, сказать трудно, но не дожидаясь прибытия российского эсминца, американский авианосец CVN-76 «Ronald Reagan», сопровождаемый ракетным крейсером, изменил курс обычного патрулирования и был направлен командованием ВМС США в район Галапагос, а именно к месту нахождения островов Вознесенского. С целью «обеспечения безопасности граждан США, занятых на ирригационных и строительных работах на островах, принадлежащих Великобритании».

Начинать третью мировую не хотелось никому, и уж тем более по такому нелепому поводу. Поэтому дальнейшие движения кораблей прекратились, и конфликт перешел в сугубо дипломатическую плоскость, ибо сторонам его предстоял длительный процесс выяснения непростого вопроса юрисдикции спорной территории.

Между тем, Вознесенский не терял времени. На Остров направились караваны сухогрузов со всем необходимым для строительства, которое закипело с невиданной скоростью и размахом. И не мудрено: из пяти относительно крупных островов, расположенных почти вплотную друг к другу и составляющих, собственно, основу архипелага, в процессе их соединения мостами и иными конструкциями планировалось создать единый объект, значительно превышающий по площади все исходные части суши, вместе взятые.

Однако неизвестно, удалось бы миллиардеру довести свой план до конца, если бы не прошедшие в России новые президентские выборы.

Несмотря на то, что к власти в стране пришли довольно радикальные силы, им совершенно не было дела до какого-то Вознесенского с его проектами — насущные вопросы внешней и внутренней политики в тот момент представлялись им гораздо более важными.

Активная централизация власти и рост влияния государственных монополий отразились на жизни всего общества, и хотя кое-где заговорили о «тоталитаризме», большинство россиян взамен ряда ограничений в гражданских правах приобрели новые блага экономического свойства. Это было начало «эпохи стабилизации», которая продолжается и по сей день.

Что же касается Острова Нового Солнца, как он официально стал именоваться, то уже через три с половиной года он был построен в своих современных границах, и в большинстве своем благоустроен и заселен.

Российская (да и мировая) пресса не освещали сколько-нибудь подробно ни жизнь на Острове, ни происходящие там события, и про остров Вознесенского начали забывать.

В сознании большинства людей, кто вообще имел о нем представление, это был крошечный островок-колония, «русский вариант Таити» под протекторатом не то США, не то Великобритании и находящийся на самом краю земли.

Информация об отце-основателе тоже стала весьма скудной. В прессе промелькнуло лишь несколько коротких сообщений о том, что миллиардер всерьез увлекся передовыми технологиями, с целью чего и создал на Острове собственный научно-исследовательский центр.

4

«…Перечень катастроф с НЛО не ограничивается упомянутыми здесь известными случаями. Вероятнее всего, их было гораздо больше, хотя бы потому, что семьдесят процентов поверхности земного шара занимает океан.

Поэтому об авариях аппаратов, нашедших свой конец в удаленных районах мирового океана, просто неизвестно.

О том, что НЛО терпели аварии и раньше, говорит факт обнаружения в различных районах Земли предметов, имеющих явно искусственное, но внеземное происхождение.

— Я не стану спорить с вами, коллега, ибо даже если принять вашу точку зрения, всё же мы нигде не находим подтверждения, что так называемый «Панамский метеорит», вызвавший в 2010 году небывалые цунами и, как следствие, значительные разрушения на побережье Карибского бассейна, имел, как вы говорите, «искусственное неземное происхождение». Ведь такой эффект при падении могло произвести только тело достаточно большой массы, значительно превышающей предполагаемую массу тех НЛО, о которых вы говорите.

— Если мы говорим об НЛО, а не об осколке астероида, то очевидно, что мы не можем знать всех возможных последствий падения даже небольшого летательного аппарата, среди которых может быть и термоядерная реакция, и взрыв реактивного топлива, и иные последствия, о которых земная наука может лишь догадываться.

Кроме того, в пользу версии об НЛО говорит тот факт, что ни сам «Панамский метеорит», ни его осколки до сих пор не найдены…»

Сергей невольно улыбнулся и переключил канал. Прошло уже столько лет, а ученые до сих устраивают неистовые споры о феномене «Панамского метеорита». 2010 год… Он опять погрузился в воспоминания.

Если верить предсказаниям астрологов, 2010 год должен был принести на землю Посланца Тьмы, который устроит всемирный апокалипсис.

Но апокалипсис случился только для одного Сергея. Анна позвонила, чтобы сообщить ему о своем возвращении из круиза. При этом, как всегда, в двух словах, но по-журналистски ёмко она выразила свои впечатления от Средиземноморья, не забыла, естественно, упомянуть и о «синдроме возвращения», но на вопрос Сергея о встрече внезапно замолчала, как будто такой вопрос не был для них чем-то совершенно обычным.

«Сережа, я вернулась. Но я не приеду сегодня к тебе. И не знаю когда смогу приехать. Я встретила одного человека, мне с ним интересно, он меня ждёт. Я вернулась, чтобы попрощаться с мамой. И с тобой. Но я не смогу прощаться с тобой, если ты будешь рядом.

Завтра я улетаю во Францию. Прости».

Удивительно, но в тот момент он ничего не почувствовал, кроме растерянности, и даже задавал ей какие-то ничего не значащие вопросы о времени рейса, о её маме, о чем-то ещё.

Он хотел сказать, что, несмотря ни на что, он будет ждать её. И где бы она ни находилась, она может быть уверена, что он ждет её. И вернувшись через сто лет или не вернувшись вовсе, она всё равно останется той, кого он ждет.

Но вместо этого он сказал: «До свиданья. Или прощай».

«Прощай», — сказала она.

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем осознал, что связь разъединена, и что он сидит с выключенным телефоном в руке.

А ещё через час за ним приехали из Управления. В Москве произошел крупный терракт — взорвали одновременно несколько автозаправочных станций, и столичное ФСБ задействовало всех своих сотрудников, включая и стажеров, коим являлся тогда Сергей.

Режим чрезвычайного положения продлился трое суток.

На четвертые сутки ему позвонила её мать. Будучи явно расстроенной, она сказала, что дочь, прибыв в Париж, пересела на рейс Париж — Гавана — Кито и вместе со своим спутником, молодым сотрудником пресс-центра компании «Евроком Ойл Индастриз», направилась в место своего будущего проживания — на Остров Нового Солнца.

Телевизионное обращение Платона Вознесенского «к жителям Земли», первое и последнее публичное выступление миллиардера в роли отца-основателя, которое было показано по каналу международных новостей через полгода после её отъезда, Сергей запомнил довольно хорошо.

Телевизионное обращение Платона Вознесенского «к жителям Земли», первое и последнее публичное выступление миллиардера в роли отца-основателя, которое было показано по каналу международных новостей через полгода после её отъезда, Сергей запомнил довольно хорошо. Все десять минут, пока длилась трансляция записи, он жадно слушал речь Вознесенского, как будто надеясь услышать какую-то информацию о Ней.

Но Вознесенский говорил совсем о других вещах.

Иммиграция на Остров прекращена. Люди, населяющие архипелаг, живут счастливо и ни в чем не нуждаются. Народ Острова заявляет о своем исключительном миролюбии ко всем народам Земли, а он, Платон Вознесенский, просит от лица своей страны прощения у России и у других стран, которым могли быть доставлены неудобства. Он обещает посвятить всю свою жизнь только науке, и объявляет об уходе из политики.

Будучи крайним противником применения силы в международных отношениях и сторонником строгого соблюдения международных норм об уважении суверенитета любого государства, отец-основатель предупредил всех возможных врагов созданной им страны о недопустимости вмешательства в дела Острова.

Именно в этой части своего выступления Вознесенский произнес несколько фраз, на долгие годы сделавшие Остров предметом чрезвычайного интереса всех мировых разведок и оборонных ведомств.

«С целью воспрепятствовать незаконному проникновению на архипелаг кого бы то ни было — людей или пилотируемых аппаратов, подводных, надводных, или воздушных судов, и иных механизмов — правительство Острова устанавливает по периметру своих территориальных вод и воздушного пространства новейшую, разработанную учеными Острова систему защиты в виде направленного сверхжесткого излучения, способного немедленно уничтожить любое твердое тело, пересекающее зону его действия.

Эта система защиты, которую мы назвали «Хрустальный Купол», основана на изменении молекулярной структуры твердого тела за счет воздействия на него определенных, строго направленных физических сил, открытых нашими учеными, она не использует атомной энергии и не наносит ущерба окружающей среде.

С учетом чрезвычайной удаленности Острова Нового Солнца от традиционных морских и воздушных маршрутов, а также — наличия сверхсовременной системы круглосуточного оповещения в виде плотной цепи предупредительных электронных буев, аэрозондов и лазерных маяков, вероятность попадания случайных непрошеных гостей в зону поражения нашей системы защиты стремится к нулю.

Предвидя желание некоторых близоруких политиков, несмотря на данное предупреждение, как-либо попытаться вмешаться в дела Острова с помощью военной силы, я предостерегаю их от посылания на верную смерть своих солдат или агентов.

Кроме того, констатируя факт необычайной энергоемкости реактора, обслуживающего систему защиты, я предостерегаю кого бы то ни было от попыток бомбардировки Острова, включая попытку ядерного удара. Такие действия, не говоря о крайней степени их бесчеловечности, с большой вероятностью могут вызвать цепную реакцию в земной коре и привести к термоядерной реакции внутри планеты».

В окончании речи Вознесенский упомянул «вечные человеческие ценности», «подлинные идеалы свободы и демократии» и прочие полагающиеся в таких случаях атрибуты, после чего попрощался, и нам этом запись закончилась.

Не только Сергею, но и многим другим, кто смотрел это телеобращение, бросилась в глаза явная перемена во внешности Вознесенского и в его манере говорить. Он как-то заметно постарел; мимика его не была столь жива, как раньше; в глазах, несмотря на важность произносимых им слов, застыло выражение какой-то отстраненности от происходящего.

Возможно, это возраст делал свое дело, компенсируя появившейся эмоциональной холодностью не в меру бурную прошлую жизнь Платона Вознесенского, или накопившаяся за годы борьбы усталость начинала давать о себе знать, но именно таким он предстал перед своими зрителями во время своего последнего публичного выступления.

Пролетевшие с тех пор годы не отличались друг от друга ничем особенным.

Сергей продолжил службу и свое увлечение подводным спортом, которое впоследствии превратилось из хобби в необходимый служебный навык. Каких-то постоянных общественных связей в виде жены или друзей он не приобрел, с коллегами сложились ровные рабочие отношения, и даже скорее приятельские, чем просто ровные, но не более.

Время от времени в его жизни появлялись женщины, но одни не находили в нем необходимого душевного тепла, другие — устойчивого материального положения и не задерживались надолго. Хотя называть его бездушным истуканом или неудачником вряд ли бы кто-нибудь стал.

Информация об Острове Нового Солнца, которой и раньше было немного, сейчас и вовсе отсутствовала. После нескольких инцидентов, связанных с провалившимися попытками преодоления «Хрустального Купола» и проникновения на Остров различных групп людей (как правило, специально для этого подготовленных) средствам массовой информации просто нечего было сообщать: архипелаг и проживающие на нем люди были полностью изолированы от внешнего мира.

И вот теперь, после стольких лет неизвестности, у него внезапно появился шанс.

Шанс — не изменить свою жизнь, не попытаться вернуть навсегда утраченное, а хотя бы ненадолго обрести так недостающий его существованию смысл.

— Который час, Стэлла?

— Один час сорок минут.

— Пожалуй, я пойду спать, детка?

— Спокойной ночи.

Анализатор звуковых команд идентифицировал желание хозяина, и квартира Сергея плавно погрузилась во тьму. Стэлла, домашний компьютер Сергея, включила режим автоматического проветривания спальни и задала обычное время пробуждения — восемь часов утра.

Хозяину предстоял завтра трудный день.

5

«Таймер детонатора активирован.

Ядерный взрыв неизбежен.

Через десять минут твой мир перестанет существовать.

Но десяти минут достаточно, чтобы оформить у нас кредит и приобрести новый «Лексус» SX-7000!

Проживи каждый свой день как последний!»

— Здравствуйте, Сергей Анатольевич, входите, — аналитик переключил телевизор из режима «Трансляция» в режим «Ожидание», после чего на экране сразу же возникло изображение зеленого леса.

— Знакомьтесь, это — Константин Викторович, можно просто Константин, наш ведущий специалист по проблеме Острова. Больше него об Острове не знает никто. Он введет вас в курс дела.

Сергей пожал руку молодому человеку лет тридцати, имеющему достаточно солидный вид из-за своей внушительной комплекции и строгого темно-синего костюма. Выражение лица у Константина было вполне доброжелательное и расслабленное.

— Итак, начнем.

Константин взял в руки указку-сенсор, и навел её на экран телевизора, переключая его в интерактивный режим.

— Остров Нового солнца является искусственным производным от пяти островов вулканического происхождения, и фактически состоит из главного острова, вот он, — Константин, несмотря на тучность, довольно ловко орудовал указкой, — и соединенных с ним мостами и различными железобетонными конструкциями четырех островов-спутников.

Посмотрите, вот так острова выглядели до начала освоения, а так они выглядят сейчас — можно сказать, что Платону удалось создать почти единый кусок суши. Площадь его составляет около 150 квадратных километров.

Если присмотреться, то он как бы напоминает отпечаток ноги снежного человека — «пятка» на северо-востоке, а узкая «стопа» с четырьмя «пальцами» направлена на юго-запад.

Площадь его составляет около 150 квадратных километров.

Если присмотреться, то он как бы напоминает отпечаток ноги снежного человека — «пятка» на северо-востоке, а узкая «стопа» с четырьмя «пальцами» направлена на юго-запад.

Вот это фотографии, сделанные со спутника. До построения «Хрустального Купола» мы могли фотографировать практически весь Остров и видеть чуть ли не каждое деревце на нем, поэтому с географией у нас проблем нет.

Теперь. Вот это — Арго-Сити, административная столица Острова, он лежит в самом центре «пятки» и здесь же расположен научно-исследовательский центр Вознесенского.

Вот здесь, на юге, находится городок Санта-Роза, названный так в честь первой жены Платона. Он является чем-то вроде места для отдыха и развлечений, а также культурной столицей, — он указал на самый южный из «пальцев».

— А вот тут у них построен довольно крупный морской порт, — Константин коснулся бухты, находящейся между самым северным и соседним «пальцами».

— Вообще, с учетом того, что население острова составляет, по нашим данным, около ста шестидесяти тысяч человек, а также того, что он он довольно плотно застроен, можно утверждать, что административное деление на города вряд ли имеет большой смысл.

Состав населения таков: около 95% — русские либо русскоговорящие, остальные 5% — англичане, граждане США и Западной Европы, а также — латиноамериканцы, прибывшие сюда, главным образом, из Эквадора. В основном население составляют молодые люди, как семьи, так и одиночки, соотношение мужчин и женщин примерно равное.

— Платон не дурак, чтобы пенсионеров приглашать, — весело вставил аналитик.

— Так вот, — продолжал Константин, — система «Хрустальный Купол» создает окружность, с центром в Арго-Сити, и радиусом около 16 километров, то есть от линии окружности до берега получается от 7 до 10 километров, в зависимости от формы береговой линии. Самая верхняя точка «Купола» расположена почти над Арго-Сити, на высоте трех тысяч метров.

Фактически, это и есть купол. Но не из стекла или какого-то иного материала, а не то из защитного поля, не то из этого, как назвал это Платон в своем ультиматуме — «направленного излучения», хотя, как я полагаю, всё это — полная чушь.

— Что именно вы называете чушью? Я видел кадры, на которых северокорейский военный катер пытается проплыть сквозь невидимую стену «Купола». Даже толком не понятно, что именно с ним произошло: судно как будто растворилось в воздушном мареве, которое образует «излучение» вокруг себя… — Сергей хорошо запомнил эту сцену, записанную с безопасного расстояния бесстрастным журналистом и показанную по всем телеканалам мира. — А помните, что случилось с теми безумцами, которые попытались сделать подкоп в океанском дне?

— Да я не об этом. Назвать чушью можно всё что угодно, в том числе и терминологию Платона, но никак не это дьявольское поле, — уточнил Константин.

— И кстати, — опять не выдержал Сергей, — я допускаю, что кто-то, если он очень долго работал, мог создать нечто подобное. Я также допускаю, что в течение каких-то там десяти лет можно было бы опробовать на полигоне эту штуковину. Но объясните мне, как за каких-то один-два года, ведя при этом внутреннее строительство и решая сотни других проблем, Платон, вернее — его ученые, разработали такое вот защитное поле, испытали его, да ещё смонтировали и запустили в эксплуатацию! И ведь посмотрите: оно работает без сбоев!

— Да, вы правы.

Весь научный (и не только) мир ломает голову над этим вопросом.

Конечно, у нас есть факты, говорящие о том, что Вознесенский и его ребята заманили на Остров немало светлых голов. Тут и американские генетики, и израильские физики-фундаментальщики, и что самое печальное — немало наших соотечественников.

Но даже с учетом всего этого, создать такое поле просто нереально на данном этапе развития науки! — было заметно, что Константин относится к своей работе именно так, как требует новая концепция «неформального ракурса», то есть очень даже «с огоньком».

— Лично меня, как и всё наше ведомство, — снова вмешался аналитик, — больше волнует не столько само это поле, хотя и оно тоже, а те перспективы, которые открывает информация о реакторе, и том уровне разработок, которого добились ученые Платона. И вы, — он посмотрел на Сергея, — являетесь сейчас тем ключиком, который откроет заветную дверь тайны. Продолжай, Костя.

— Вообще, называть Остров Платона страной или даже городом — абсолютно неверно. Фактически это просто гигантский научный городок со своим внутренним уставом и собственными идеологией, вождями и целями, но никак не государство. А почему?

А потому, что в том виде, в котором он существует — в условиях абсолютной изоляции — он бы не протянул и месяца! До 90% потребляемых на Острове товаров и продуктов производится за его пределами. Население же Острова занято в основном на работах в исследовательском центре и поддержании внутренней инфраструктуры, точь-в-точь как это устроено в наших закрытых оборонных «городах-спутниках».

Их допотопное рыболовство или выращивание фруктов для нужд местных ресторанов никоим образом нельзя назвать пищевой промышленностью, а их автомобили, насколько нам известно, вообще работают исключительно на солнечных элементах.

Каждый месяц, вот здесь в порту, который, кстати, сам Платон окрестил Порт-Ройаль (видимо, чтобы поиздеваться над нашими СМИ), гигантский сухогруз канадской транспортной компании «Барриед Хилл Шипс» выгружает многие тонны необходимых для существования Острова предметов. Оплата же производится, как мы выяснили, естественно, со счетов «Евроком Ойл Индастриз».

Судно прибывает точно по графику, островитяне каким-то образом открывают узкий проход в «Куполе» и в сопровождении своей береговой охраны «ведут» сухогруз в тщательно охраняемый крытый терминал, где при помощи автоматики судно разгружается местными портовыми рабочими.

— Позвольте, но тогда получается, что такая забава, как содержание Острова, должна была давным-давно разорить и Вознесенского, и всю его империю, включая «Евроком»?

— Мы тоже поначалу так считали. Пока не выяснили, что с Острова в наш мир отправляется разнообразная информация научного характера, за которую заказчики — ряд арабских государств и некоторые страны Юго-Восточной Азии — выкладывают восьми- и девятизначные суммы. Возможно, вы обратили внимание на заметный научно-технический прогресс в ряде стран за последние годы?

К тому же, есть версия, что и это — не единственный источник дохода островитян.

— Всё это рассказывается вам, Сергей Анатольевич, естественно, не с целью поразить ваше воображение, — добавил аналитик, — а для того, чтобы вы имели полную картину, необходимую для выполнения нашего задания.

— Насчёт этого у меня никаких иллюзий, — усмехнулся Сергей и, обращаясь к Константину, спросил, — не могли бы вы объяснить мне одну маленькую деталь?

Если это, конечно, не является закрытой для меня информацией, скажите: а почему в момент массовой миграции на Остров туда не было отправлено несколько сотен или даже тысяч агентов для внедрения? Конечно, я понимаю, что такой вопрос нужно задавать, скорее, не вам, а моему руководству, ведь именно наше ведомство в те годы занималось изучением «островной деятельности», но, как вы догадываетесь, я не могу этого сделать, работая там.

Зато могу сейчас спросить у вас: почему? А если агенты были внедрены, то почему так мало сведений? Ведь если судить по тому, что вы мне рассказали, объем информации действительно ничтожен.

И что мешает внедрить агентов сейчас, если вы говорите, что каждый месяц Остров посещает многотонной корабль? Это же, как минимум, несколько десятков человек экипажа. Поймите, спрашиваю не из любопытства, но я должен знать, что препятствует посыланию туда агентов, коль скоро сам собираюсь туда как агент.

— Я как раз и хотел рассказать об этой стороне вопроса, пока меня не перебили, — с достоинством и всё так же доброжелательно ответил Константин. — Сказать, что ФСБ, СВР, а потом и мы посылали туда под видом иммигрантов наших лучших агентов — это ничего не сказать. В самый первый год, когда была объявлена свободная иммиграция на Остров, вообще каждый второй вновь прибывший был чьим-то сотрудником. Но все они — все до единого! — были забракованы иммиграционной службой Острова сразу же по прибытии и высланы назад.

Особого ума сообразить, что каждого въезжающего поят какой-то гадостью, чем-то наподобие всем известной «сыворотки правды», с последующей обработкой специалистом-гипнотизером (или даже целой группой специалистов), не требовалось, тем более что аналогичные методики имеются практически во всех спецслужбах мира. Но в тот момент столь изощренная процедура «натурализации» явилась для нас сюрпризом, и вскоре мы осознали факт, что вообще невозможно послать на Остров кого-то, кто бы имел иные цели, нежели иммиграция.

Именно поэтому почти вся наша информация базируется на показаниях тех редких жителей Острова, кто не являлся ничьим агентом, но был изгнан оттуда в первые два года за мелкие преступления и «недостойное поведение». Таких людей, повторюсь, было крайне немного, и ничего, кроме самой общей информации, поведать нам они не смогли.

Что касается команды транспортного судна, посещающего Остров, то на протяжении многих лет и до сих пор её состав практически не менялся: команда укомплектована особо преданными и высокооплачиваемыми сотрудниками «Еврокома». Кроме того, все они принадлежат к одной достаточно редкой африканской народности (в очередной раз отдаю должное уму Вознесенского и его советников).

Но даже если бы нам удалось склонить к сотрудничеству кого-то из членов экипажа, то толку в этом было бы немного: команда не покидает судно и не участвует в его разгрузке. Разгрузка происходит в полностью закрытом доке с ярким искусственным освещением, под объективами десятков видеокамер и пристальными взглядами многочисленных сотрудников службы безопасности порта.

Какое-либо наблюдение за Островом со спутника либо с вертолета полностью исключено: «Хрустальный Купол» создает оптический эффект мутного стекла (птицы, например, видят «Купол» и огибают его). Мы можем фиксировать только общую интенсивность и яркость света, который является результатом деятельности человека на Острове: суммарный свет уличного освещения, света из окон, и прочего.

— То есть получается, что островитяне утерли нос всем спецслужбам России? Неужели такое возможно?

— Увы, это почти так.

— Почти?

— Да. Почти. После того, как мы поговорили о «достопримечательностях и богатой истории» Острова, пришло время рассказать вам о вашем задании.

И вы поймете, почему я сказал «почти».

6

— Спасибо, Костя. Разреши сделать это мне?

— Да, конечно.

— Итак, ситуация, которую только что описал Константин, продолжала иметь место все эти годы, вплоть до пятницы прошлой недели.

Почти. После того, как мы поговорили о «достопримечательностях и богатой истории» Острова, пришло время рассказать вам о вашем задании.

И вы поймете, почему я сказал «почти».

6

— Спасибо, Костя. Разреши сделать это мне?

— Да, конечно.

— Итак, ситуация, которую только что описал Константин, продолжала иметь место все эти годы, вплоть до пятницы прошлой недели.

А в пятницу руководство ФАЭР получило экстренное сообщение: на Острове погас свет.

Наша спутниковая служба слежения зафиксировала, что около 22.00 часов по местному времени Остров перестал подавать какие-либо признаки световой активности и погрузился в полную тьму.

Сначала дежурящий на наземном пульте офицер предположил, что это всего лишь кратковременная авария, вызванная каким-нибудь замыканием или обрывом. Тем более что «Купол» продолжал работать без каких-либо изменений.

Однако уже через два часа, видя, что свет на Острове не зажигается, дежурный доложил об этом в Центр Спутниковой Связи. Руководство ЦСС направило по орбите ещё один спутник в район Острова и сообщило об инциденте нам.

По прошествии ещё примерно пяти часов удалось установить, что Остров всё же испускает свет, но в тысячи раз слабее, чем обычно.

В район Острова немедленно был направлен наш ближайший авианосец — на случай, если постоянно находящемуся в том квадрате небольшому ракетному кораблю понадобится поддержка. В тот момент нам всем казалось, что «Купол» вот-вот отключится, и спецназ ФАЭР сможет высадиться на Остров.

Однако, «Хрустальный купол» продолжал функционировать в обычном режиме. По прошествии суток свет на Острове так и не зажегся, а спутник фиксировал лишь слабое мерцание от, предположительно, аварийных огней.

Неизвестно, сколько бы ещё продлилась эта странная ситуация, если б внезапно сам океан не пришел нам на помощь.

В воскресенье, как вы, наверное, слышали, в ряде районов Тихого океана, начиная от Таити и до Галапагосских островов, произошли очередные тектонические толчки, вызвавшие сдвиги земной платформы и трещины в различных местах океанского дна. А уже через два часа спутниковая служба слежения доложила, что в той подводной части «Купола», которая опоясывает южную оконечность Острова, появилась крошечная, почти незаметная прореха, вызванная изменением подводного рельефа. Они отчетливо видят её на снимках океанского дна, пропущенных через оцифровку, благо в территориальных водах Острова относительно неглубоко.

Вообще, случаи нарушения целостности защиты Острова из-за сейсмических движений земной коры случались и до этого, причем довольно часто, но обычно хозяева «Купола» в течение очень короткого времени каким-то образом обнаруживали возникающие отверстия и ликвидировали их, изменяя форму защитного поля до нужного положения.

На этот раз, однако, брешь оставалась незакрытой по прошествии суток, и возник вопрос: что дальше?

В понедельник было принято решение направить спеца-аквалангиста в район образовавшегося отверстия, который будет в состоянии не только проплыть сквозь это отверстие, но и преодолеть под водой всё расстояние от него до берега. А оно составляет в том месте около девяти с половиной километров. Поэтому мы и обратились к вам.

Сегодня уже четверг.

Ситуация такова: на Острове по-прежнему темно, прореха на океанском дне до сих пор не закрыта. Ещё момент: американцы подтянули в район Острова несколько своих ракетных кораблей, хотя к линии «Купола» они пока не приближаются. Видимо, отсутствие там света засекли не мы одни.

Подводя итог всему сказанному, можно с большой вероятностью утверждать — на Острове что-то произошло.

Причем, совершенно неясно, что именно.

Возможно — население погибло, возможно — там эпидемия, возможно — утечка какой-нибудь опасной химии. Вполне может быть, что там кто-то уцелел, и этот кто-то может представлять опасность для нас. Единственное, что можно сейчас уверенно утверждать: там нет радиации.

Итак, Сергей Анатольевич.

Через три с половиной часа вы с Константином на частном «суперсонике» вылетаете на нашу военную базу в Никарагуа, а уже оттуда Су-39 доставит вас в район Острова, на борт авианосца. Там вы получите экипировку и пройдете инструктаж. Как обнаружить отверстие и пройти сквозь него, избежав воздействия «Купола», вам объяснит наш специалист. Ну, а затем на десантном катере вы отправитесь уже непосредственно к месту погружения.

Ваша задача: высадиться незамеченным на Остров, оценить ситуацию и, в зависимости от неё, попытаться либо найти пульт управления реактором и отключить «Хрустальный Купол», либо выяснить возможность высадки на Остров нашего спецназа и экспертов, используя тот путь, которым прошли вы сами.

Константин будет сопровождать вас до самого момента погружения, а также встретит вас по возвращении. На всё время операции он — ваш единственный руководитель.

Как известно, любые радиоволны, проходя сквозь «Купол», искажаются. Соответственно, во время выполнения задания на Острове, связи с кем бы то ни было у вас не будет. Вам придется надеяться только на себя, а если вы верующий, то ещё и на бога.

А теперь, пожалуйста, задавайте вопросы.

— Скажите, вы сами — верующий?

— Я? Скорее да, чем нет. Но, Сергей Анатольевич, причем тут…

— О'кей, донт ворри, я просто хотел разрядить обстановку. Насколько я понимаю, меня хотят использовать в этом деле как главную подопытную мышь: если я останусь в живых, то следом тут же влезут все остальные мыши.

— А вы циник, Сергей Анатольевич! Только почему — мышь? Не мышь, а скорее Левиафан! И пожалуйста, давайте не будем больше так шутить, а то мне начнет казаться, будто это лично я вас куда-то посылаю.

— Ну что ж, давайте не будем. У вас вроде была припасена для меня и хорошая новость?

— Ах, да, конечно! Я просто полагал, что об этом вам расскажет Константин во время вашего совместного полета. Впрочем, это могу сделать и я.

Тем более что это доставит мне даже некоторое удовольствие: вряд ли ещё когда-нибудь представится возможность похвастаться во всех подробностях столь прекрасно проведенной ФАЭР операцией. Учитесь работать, господин шпион!

— Итак, как я уже говорил, всё это время ни ФАЭР, ни другие спецслужбы, включая военную разведку, не смогли внедрить на Остров ни одного своего агента. К тому же, Остров находится в режиме полной изоляции от всего остального мира. Но около двух лет назад в дело вмешался господин Случай.

В наше Управление явился некий врач-психотерапевт и сообщил нам о весьма интересном факте: одна из его клиенток, будучи с ним откровенной, рассказала, что в ближайшее время уедет на Остров Нового Солнца.

Выяснилось, что эта клиентка, или, точнее, пациентка, 16-летняя девушка, живет вдвоем со своей старшей сестрой, которая недавно вышла замуж за талантливого биолога. И что он, этот биолог, якобы получил очень заманчивое предложение от канадской фирмы поработать в международной команде исследователей в Институте Биосинтеза в Ванкувере. Поэтому они скоро уедут в Канаду и возьмут её с собой.

Но девушка утверждает, что, якобы, она подслушала разговор своей сестры с мужем, и узнала: по прилету в Канаду их вместо Ванкувера отправят на Остров Нового Солнца.

Поначалу мы просто не могли поверить в это.

Поначалу мы просто не могли поверить в это. Во-первых, иммиграция на Остров была давным-давно прекращена, и нам не было известно ни единого факта того, что туда ещё кто-то тайно уезжал. Во-вторых, возраст девушки и тот факт, что она нуждается в помощи психотерапевта, сразу бросали тень сомнения на её слова.

При повторной, более тщательной беседе, врач рассказал, что девушка абсолютно здорова психически, но имеет устойчивый, присущий её возрасту комплекс, связанный со своей внешностью, испытывает трудности в общении со сверстниками и втайне завидует своей старшей сестре, которая, кстати, и оплатила данный курс психотерапии.

«Марина — не очень сложный пациент. Она лишь излишне эмоциональна, и у неё довольно высокая степень отчуждения от внешнего мира. Единственная трудность в том, что она феноменально не подвержена никакому гипнозу, а на психотропные препараты испытывает сильнейшую аллергию», — посетовал доктор.

Последняя фраза стала решающей, и вскоре одному из наших лучших психологов было поручено поговорить уже с самой Мариной.

Самым удивительным было то, что как только Марина поняла, кто мы и что от неё хотим, она с радостью согласилась нам помогать. Если рассмотреть этот факт опять же через призму, хе-хе, психоанализа, то я думаю, что здесь сыграло явное нежелание уезжать из дома, отсутствие в жизни какой-то достойной цели, а также возможность пусть скрытно, но хоть в чем-то превзойти свою старшую сестру.

Впрочем, это уже не так важно. А важно было другое: как именно она сможет нам помочь?

В результате довольно горячих дискуссий было решено рискнуть и, наконец, задействовать нашего самого «козырного туза» — завербованного, несмотря ни на что, молодого паренька, члена команды сухогруза. Не стану вдаваться в подробности его вербовки, так как и сам не в курсе всех деталей. Знаю только, что бедняга оказался латентным гомосексуалистом, и этот факт как-то выгодно обыграли.

Итак. Через четыре месяца Марина с сестрой и её мужем получили самые настоящие канадские визы и, действительно, выехали «на работу в Канаду». Но сразу по прилету в Торонто, в аэропорту Пирсон вместо рейса на Ванкувер они пересели на небольшой частный самолет, который доставил их в Пуэрто-Айора. Там их ждала яхта, уходящая на Остров.

Марина удачно прошла иммиграционное собеседование (мы очень хорошо её подготовили), после чего получила так называемый «Паспорт гражданина Острова Нового Солнца». Ей дали отдельную квартиру, в том же доме, что и её сестре.

После трех недель адаптации Марина попросилась на работу в порт, как и было условленно по варианту один. Для неё не было там должности, но, в конце концов, старший офицер порта решил, что девушка могла бы поддерживать в чистоте офисы Управления рыболовством и службы безопасности, а также подметать в закрытом терминале после выгрузки ежемесячных «подарков».

Этим начальник избавил себя от обязанности постоянно назначать дежурных, а Марина получила то, что было предметом наших надежд — свободный доступ к причалу, где разгружается сухогруз «Еврокома».

— Но что это вам дало?

— Не спешите.

Как вы уже догадались, обо всём этом она рассказала нам в своем первом, самом коротком письме, которое ей удалось передать нашему «другу» из корабельной команды.

Именно он, единственный из моряков, кто вообще имел право сходить с корабля, уже перед отправкой сухогруза в обратный путь, время от времени получал команду капитана спуститься по трапу на причал, чтобы обойти судно и проверить детектором исправность новейших электронных датчиков контактной сигнализации, установленных на обоих его бортах.

Во время обхода он должен был постараться наступить на почти незаметную, «кем-то утерянную» монетку в пять местных центов, которая при этом намертво прилипала к подошве его ботинка.

В свое время, допрашивая одного из высланных с Острова мигрантов, мы стали обладателями случайно сохранившихся у того мелких монет. Так что при въезде на Остров у Марины в кошельке «завалялось» с десяток пятицентовиков, с той лишь разницей, что каждый из них имел встроенный самонастраивающийся беспроводной канал загрузки данных с любого компьютера или мобильного телефона и мог вмещать до ста гигабайт информации.

Конечно, был определенный риск, что Марину при въезде будут тщательно досматривать и найдут монетки-контейнеры, что она не выдержит иммиграционного интервью, или что морячок просто не увидит контейнер, особенно в первый раз. В конце концов «денежку» мог поднять любой из тех, кто разгружал судно.

И тем не менее, сейчас в нашем распоряжении находятся четыре письма, которые ей удалось отправить, а нам — получить. Самое первое письмо я уже фактически вам пересказал, а остальные три вы получите после окончания нашей беседы и сможете прочитать, пока будете лететь.

Никакой особо ценной информации в них, к сожалению, нет. Впрочем, никто и не ждал от девушки-подростка стратегически важных данных. Зато, читая письма Марины, вы сможете в общих чертах представить жизнь на «Солнечном Острове», это пригодится вам при выполнении задания.

Кроме того, если у вас получится найти Марину на Острове, я имею в виду — найти её там живой, то она может оказаться полезной в поисках реактора. (Константин передаст вам её адрес и фото).

А теперь, господа, я вынужден вас поторопить. Вы должны находиться в самолете и ожидать вылета уже через три часа. Так что, если по пути возникнут ещё какие-нибудь вопросы, Сергей Анатольевич, смело обращайтесь к Константину.

Удачи!

7

— Пожалуйста, будьте добры, для меня — солянку по-казахски, блины с икрой, зеленый чай без сахара.

— Хорошо. Для вас?

— Овощной суп, тушеные кабачки с рисом, яблочный сок.

— Очень хорошо. Что-нибудь из алкоголя?

— Спасибо, не нужно.

— Вы — вегетарианец? — спросил Сергей, когда официант удалился.

— Да, пытаюсь. Но, как видите, это не очень помогает.

— Рекомендую заняться подводным плаванием. Как показывает практика, помимо отличной формы, у вас всегда будут шансы совершить круиз к теплому морю за счет правительства.

— Мне вполне достаточно воздушных путешествий. Вы не поверите, но в этом году я налетал, судя по командировочным, уже более двухсот часов! А с учетом того, что в основном я летаю на гражданских судах и не могу спать в воздухе, каждый полет для меня — истинное мучение. Спасаюсь сериалом «Красные гуси» и прочей патриотической мурой, которую крутят на международных рейсах. Какого черта, скажите, пассажирам запретили брать свои слайдеры в салон?

— Им кажется, что если очередной «брат света» вместо порнофильма на своем слайдере посмотрит в полете что-нибудь типа «Последний день Америки», то он передумает взрывать самолет.

— Да уж. Не смешно.

Агенты сидели в полупустом зале кафе, в которое предложил зайти Сергей.

Они прибыли в аэропорт Быково на сорок минут раньше запланированного времени, и вместо бесплатной, но скучной столовой МЧС решили притвориться обычными пассажирами и посетить общепит гражданской части аэропорта.

— Вам уже приходилось летать на «четверках»? — спросил Константин.

— Ни разу. Заграничных командировок в нашем ведомстве сейчас немного, как вы знаете. А по России-матушке путешествую обычно в «шикарных люксах» военных транспортных самолетов, либо, когда не горит, поездом.

— Ни разу. Заграничных командировок в нашем ведомстве сейчас немного, как вы знаете. А по России-матушке путешествую обычно в «шикарных люксах» военных транспортных самолетов, либо, когда не горит, поездом.

— Ну что ж, завидую вам. Первый раз летать на «444» всегда интересно. Пока разглядываешь душевую кабину в хвосте, и размышляешь, какого сока заказать, чтобы для тебя выжали, уже объявляют команду пристегнуться перед посадкой. Хотя сегодня так быстро нам не отделаться, время полёта около трёх часов.

— Однако! Я, честно говоря, надеялся успеть прочитать файлы об Острове, которые вы мне вручили.

— Письма Марины? А вы их и так успеете прочесть. Там, к сожалению, очень немного. Каждое письмо занимает 5-6 страниц печатного формата А4, из которых добрая половина текста — её личные переживания. Ну и около четырехсот фотографий гражданских объектов: улиц, магазинов, квартиры Марины и прочего.

Если внимательно читать эти письма, то в некоторых местах может показаться, что она видела что-то действительно важное. Но коль скоро ей самой это не кажется важным, то она не обращает на эти детали внимания и не описывает их подробно. А мы тут ломай голову.

— Почему же тогда было не использовать тот же способ связи для передачи обратных сообщений для Марины, с указанием ей более конкретных задач?

— Руководство очень не хотело лишний раз рисковать, боясь потерять наш единственный источник информации, и приберегало «обратную связь» для экстренных ситуаций. Тем более что на основе полученных сведений сформулировать какое-либо конкретное поручение пока не представлялось возможным.

Кстати, я вижу, наконец-то несут наш обед!

Ровно в 15.00 они миновали КПП и прошли к выходу на полосу номер два, где их ожидал Ту-444-ОС, сверхзвуковой реактивный самолет бизнес-класса.

— Здравствуйте, поднимайтесь в салон, устраивайтесь, вылет — через пять минут, — молодая стюардесса, стриженная почему-то почти наголо и одетая в синюю униформу без знаков отличия, без обычной для стюардесс карточки с именем на груди, была подчеркнуто официальна.

Сергей вспомнил рассказы о мифическом женском спецназе Управления Госохраны и усмехнулся.

— А что, тут действительно неплохо, — отметил он, проходя в салон. Светло-голубая с белым обшивка, широкие кожаные кресла, диван, удобный стол, плазменная панель на стене.

— Да, жалко, что не каждый раз так. А что у вас есть из фильмов? — обратился Константин к стюардессе, которая уже закрыла за ними входной люк и собиралась удалиться в кабину пилотов.

— Фильмов? — удивилась она. — На борту нет никаких фильмов. Пожалуйста, займите вот эти кресла и пристегнитесь, через две минуты взлетаем.

— Я надеюсь, туалет хотя бы не заперт, — проворчал Константин, усаживаясь.

В этот момент звук двигателя стал нарастать, самолет слегка дернулся и медленно покатился к месту старта.

Ускорение и взлет действительно были впечатляющими. Разгон до скорости в четыреста с лишним километров в час занял буквально полминуты. Почти мгновенное ускорение весьма ощутимо вдавило Сергея в кресла — так, подумал он, наверное, чувствуют себя космонавты в первые минуты полета. Самолету предстояло набрать высоту девятнадцать километров — это самая граница стратосферы — и разогнаться до двукратной скорости звука.

В остальном полет ничем не отличался от полета на обычном пассажирском лайнере. Когда преодолевали звуковой барьер, Сергей почувствовал легкий толчок, но больше ничего необычного заметить не удалось. Однако, когда самолет достиг необходимой высоты, из иллюминаторов открылись потрясающие виды: небо было темно-голубым, почти фиолетовым, а земля совершенно очевидно изгибалась, не оставляя больше никаких сомнений в шарообразности своей природы.

Однако, когда самолет достиг необходимой высоты, из иллюминаторов открылись потрясающие виды: небо было темно-голубым, почти фиолетовым, а земля совершенно очевидно изгибалась, не оставляя больше никаких сомнений в шарообразности своей природы.

Сергей достал из кармана слайдер, активировал его и повернулся посмотреть, чем занят Константин. Тот листал свежий номер «Легиона», видимо принесенный с собой, и время от времени поглядывал в иллюминатор, словно боясь пропустить нужную остановку.

Открыв файл «Марина», Сергей решил начать с просмотра фотографий.

Всего здесь было 390 снимков. Было заметно, что девушка явно старалась: и освещение, и ракурс, и сами сюжеты фотографий, как правило, были очень тщательно подобраны. Поначалу Сергей внимательно разглядывал каждое фото, затем несколько ускорил темп просмотра, останавливаясь только на тех снимках, где лица людей на улицах были отчетливо видны.

Ночная Санта-Роза: яркие разноцветные вечерние огни многочисленных фонтанов, улыбающийся официант, уличный оркестр, салют в черном небе, освещенный прожекторами ровный песчаный пляж, где, несмотря на позднее время, полуобнаженные люди играют в мяч или просто сидят у самой воды.

Утренний Арго-Сити: покрытые тротуаром из бледно-розовой или, наоборот, ярко желтой плитки и густо засаженные пальмами улочки пригорода, раскрашенные в разные цвета многосемейные таунхаусы вперемежку с десяти-и пятнадцатиэтажными кондоминиумами, аккуратные магазинчики, утопающие в зелени детские площадки и корты для гольфа за увитой плющом сеткой ограждения.

Центр города, сочетающий блеск стеклянных и стальных конструкций сверхсовременных жилых и административных зданий с изобилием газонов из ярких тропических цветов и аллеями вечнозеленых деревьев.

Люди, с утра спешащие на работу в Научный центр, либо, наоборот, неторопливо шагающие после ночной смены. Вечерние прохожие, одетые, как правило, в шорты и майки. Мужчины и женщины на велосипедах или немногочисленных автомобилях едущие по своим делам. Ярко и порой экстравагантно выглядящие подростки.

Атмосфера всеобщей неспешности, умиротворенности и спокойствия на фотографиях напомнили Сергею его первую и последнюю двухдневную командировку во Флориду.

Ещё фотографии. Витрина продуктового супермаркета. Полицейский джип возле проходной Научного центра. Двадцатипятиэтажный главный корпус Научного центра, увенчанный странного вида приспособлением, похожим на антенну. Панорама Острова, снятая, судя по надписи, со смотровой площадки местного телецентра. Футуристические скульптуры на улицах в сочетании со стилизованными под старину уличными фонарями и скамейками. Причудливые двухуровневые мосты, соединяющие части Острова.

На нескольких фотографиях Марина запечатлела «Пеликан Пойнт Билдинг», дом, в котором она жила, и внутреннюю обстановку своей квартиры, состоящей из просторной кухни с балконом, двух комнат и лоджии квадратной формы, густо увитой плющом и засаженной цветами.

Видно было, что девушка не особо стремится к роскоши: убранство гостиной составляли настенный телевизор, стереосистема, ноутбук на полу, из мебели — только диван, пара кресел, стол, стойка для книг и компакт-дисков. Во второй комнате, поменьше, кроме трюмо с огромным зеркалом и гладильной доски, ничего не было. На единственной фотографии кухни был виден только фрагмент небольшого холодильника и выход на балкон.

Несмотря на просьбу инструктора ФАЭР сфотографировать абсолютно все помещения типового жилища переселенца (вдруг пригодится), фото ванной комнаты и прихожей отсутствовали.

Просмотрев, таким образом, фотографии, Сергей приступил к чтению писем.

Константин был прав: письма не отличались ни систематичностью в описании, ни какой-то особой информативностью, да и вообще, оказались не так длинны, как можно было ожидать.

Кроме того, Марина была совсем ещё юной девушкой с неустойчивым характером и склонной к перепадам настроения. В процессе написания она частенько увлекалась и начинала рассказывать о себе и своих переживаниях, что, само по себе, жизнь Острова практически не освещало.

В итоге, после прочтения её писем Сергей решил сделать для себя их резервные копии, предварительно «отредактировав» письма, то есть, удалив оттуда все явно лишнее.

Он как раз заканчивал этим заниматься, когда из ожившего динамика в салоне лайнера послышался язвительный голос стюардессы:

— Дамы и господа, просим вас занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. Наш самолет идёт на посадку и через двадцать минут приземлится на территории военной базы ВМФ России, в десяти километрах от Сан-Хуан-дель-Сур, Никарагуа.

Пожалуйста, не забывайте свои вещи на борту нашего самолета. Желаем вам приятного отдыха!

8

— Вот и скажите, какого дьявола вам здесь надо? — Полковник вовсе не был сердит. Скорее, это была его обычная манера разговаривать. — Вы ведь с Лубянки, так?

Сергей и Константин переглянулись. В ожидании истребителя, до конца подготовки которого оставалось ещё минут двадцать, они коротали время в кабинете заместителя командующего военной базой, невысокого коренастого мужчины лет сорока пяти, который в данный момент занимался приготовлением чая «матэ» по-парагвайски, а именно — обжигал сахар в кастрюльке.

— Молчите? Ну-ну. Конечно с Лубянки, а иначе чего ради мне бы прозванивали мозг в течение всей этой ночи? Когда будете возвращаться, сообщите «в центр», или как это у вас называется, что когда в Москве день, тут — ночь! Понятно?

А сейчас, господа чекисты, может грамм по пятьдесят настоящего «Куэрво»?

— Спасибо, не стоит, нам уже через двадцать-двадцать пять минут предстоит вылет.

— Кто это вам сказал? Пока не расскажете, как жизнь в столице, никуда я вас не отпущу!

— Товарищ полковник…

— Да шучу я, расслабьтесь! Как там, кстати, в России-матушке дела обстоят? Как поживает Ваня Серые Погоны? Всех ли демократов передавил, или ещё жив кто? Тут вон буржуи по телевизору говорят, что Ваня хочет теперь пожизненно царствовать, неужели — правда?

— Не надо так, Федор Ильич. Мы ведь тоже на службе и понимаем ваши чувства, но если услышит вас случайно нехороший человек — может ведь и рапорт настрочить. А насчёт «пожизненно» — врут конечно. В Думу внесен проект об очередном увеличении президентского срока, но вряд ли его примут, — Сергей старался быть вежливым, в то время как Константин откровенно улыбался.

— Ага, «вряд ли»! Три года назад тоже говорили «вряд ли»! А сейчас ему уже восьми лет мало!

Что касается «рапорта», так мне — наплевать. Валерьянычу полтора года до пенсии, а если ещё и меня уволят, кто здесь вообще служить останется?

— Ну, это вы зря, сейчас в России желающих покомандовать военной базой найдется немало, а тем более…

— Что-что? Военной базой? Да это просто громко сказано. Ну пустили нас сандинисты разместить гарнизон, ну полоса, ну спецназ. Порт один чего стоит! Не порт, а насмешка!

Вы видели на Гаити американский порт? Вот это порт! — сахар, наконец, достиг нужной кондиции, и заместитель командующего приступил непосредственно к самому процессу варки. — Я там был, ещё до метеорита. Вот это база — так база! Сейчас-то, наверное, всё заново отстроили, лучше прежнего.

Вот это база — так база! Сейчас-то, наверное, всё заново отстроили, лучше прежнего. Эх…

Он аккуратно добавил в кастрюльку немного апельсиновой цедры.

— Кстати, а вы ведь служили здесь, когда упал Панамский метеорит? — поинтересовался Константин, — Что вообще говорили про это местные жители? Вы ведь, наверное, общались? Я слышал, Москитный берег пострадал не меньше, чем Коста-Рика и Панама.

— А что тут говорить. Тут и говорить нечего, — полковник налил свежезаваренный чай из кастрюльки в кружку и достал из шкафа початую бутылку текилы. — Не хотите — как хотите, а я взбодрюсь, за целую ночь толком не поспал.

— Через год, после того как он упал, мне как раз дали капитана, и мы с ребятами частенько ездили то в Ривас, то в Сан-Карлос, в увольнение. В то время разговоров про метеорит было немало, многие местные пытались найти его осколки, потому что американцы и англичане обещали дорого их покупать.

Ну так вот. Кто из деревень, так те вообще мололи чушь про «небесный огонь», «злого бога» и «конец света», а кто с Карибского побережья — только жаловались, что никто никаких обломков найти не может. Видимо каменюка либо в крошку расшиблась, либо в морское дно зарылась слишком глубоко, раз уж даже американские субмарины со своей электроникой бессильны оказались.

Помню ещё полоумного, который кричал, что «дракон прилетел, сначала в воде купался, потом на берег вылез и к вождю Очоа пошел, чтобы вождя Очоа сильным сделать». В общем, кроме суеверий, ничего конкретного. К тому же, хе-хе, я тогда помоложе был, не до метеоритов мне было, сами понимаете.

— А кто такой вождь Очоа?

— Да наркобарон местный. Его сандинисты в Коста-Рику выкурили, а он и там неплохо устроился. Так и продолжал кокаин собирать, пока не разбогател. Его давно уже нет ни здесь, ни в Коста-Рике. Говорили, что уехал в Колумбию. Сейчас, наверное, уже президентом США стал, а может и в сырой земле лежит, откуда мне-то знать?

Дверь кабинета приоткрылась.

— Товарищ полковник, разрешите доложить?

— Чего тебе?

— Истребитель Су-39 по вашему приказу заправлен и к взлету готов.

— Свободен. Ну что, пошли? Провожу, — повернулся полковник к уже поднявшимся Сергею с Константином.

При свете утреннего солнца территория базы выглядела совсем не по-военному.

Особенно живописной показалась Сергею сцена разгрузки грузовика: несколько молодых бойцов, одетых только в армейские тропические шорты и десантные ботинки, под звуки доносящейся из автомобильного радио вечной «Квантарамеры», неторопливо и с шутками скатывали на землю канистры с соляркой.

И он, в свое время проходивший срочную службу в погранвойсках на границе с Латвией, даже немного позавидовал этим веселым «морским ястребам»: они проведут свои три года не в скучных лесах в средней полосе, с ежедневной строевой подготовкой и политзанятиями, а на берегу лазурного океана, под пальмами и ослепительно-ярким синим небом. А совсем неподалеку, в нескольких километрах отсюда, в Сан-Хуан-дель-Сур, на каждом углу играет гитара, вместо воды пьют вино, а чернокожие девушки всегда улыбаются.

Полет на Су-39 вряд ли был прозаичнее «сверхзвукового вояжа», но Сергей уже не замечал ни фантастической скорости истребителя, ни океанских красот под его крыльями. По мере приближения к авианосцу, а значит и к Острову, он испытывал всё возрастающее волнение, которое, впрочем, никак не отображалось на его лице.

Константин, втиснутый рядом, на это же сиденье, тоже не двигаясь и молча, терпел тесноту и дискомфорт.

И когда вдалеке, в зеленого цвета водах, показался авианосец размером со спичечный коробок, с бешеной скоростью растущий в размерах, и даже когда самолет начал резко снижаться и внизу во всех деталях стал виден гигантский корабль, на который и лежал их путь, оба пассажира ничем не выразили своих эмоций, а продолжали сидеть не шевелясь, ожидая посадки.

— Здравия желаю! Меня зовут Антон Литвинов, я — командир отряда войск специального назначения. Рад приветствовать вас на борту авианосца «Маршал Рокоссовский», — высокий и крепкий, как и положено бойцу спецназа, светловолосый мужчина лет тридцати пяти, пожал руки прибывшим, — через два часа у нас совещание и инструктаж, а пока пойдемте, я провожу вас. Отдохните с дороги, ребята.

9

Второе письмо Марины (редактированная версия).

«Здравствуйте, мои дорогие!

За эти месяцы я узнала очень много нового, так что даже не знаю с чего и начать.

Как я уже писала, сначала я хотела просить, чтобы меня переселили из «Пеликана», подальше от Ольги, но сейчас передумала. Потому что, во-первых, я её и так почти не вижу, а во-вторых, мальчики с работы говорят, что «Пеликан Пойнт» — очень приятное место для жилья, центр города, и потом, если снова передумаю, обратно уже не заселят. Хотя опять же, не понимаю, чем он лучше других домов, ведь тут, по-моему, абсолютно везде приятно жить.

Через два месяца у меня начинается учеба в колледже. Учиться не особо хочется, тем более что никого не заставляют. В «Пеликане» живет девушка, Инга, которая уже на втором курсе, говорит, что в колледже очень прикольно, и что если ты учишься, то через полгода знаешь уже почти всех сверстников на Острове. Это, конечно, радует, но мне не особо интересны сверстники…

[фрагмент удален]

…После колледжа, к тому же, можно устроиться на работу в Научный центр, а там высокая зарплата.

Вообще-то зарплаты и так хватает, но потратить деньги всегда найдется на что.

Кстати, узнала, что всем гражданам Острова помимо зарплаты в наших местных долларах, открывают счета в Банке Ллойда, это в Англии, и туда начисляют пенсию с первого дня прибытия. Получить их сейчас конечно нельзя, но если кто-то захочет после выхода на пенсию уехать с Острова, то его выпустят и деньги пригодятся тогда. К тому же, Остров в изоляции не вечно будет.

Мне тоже выдали конвертик, красивый очень, с брелочком и поздравлением. Там на бумажке написаны коды, можно всегда по интернету посмотреть, сколько денег у тебя на счете.

Интернет тут весь беспроводной и совсем не такой как был дома.

Вернее, тут два интернета, и оба — бесплатные. Один — наш островной, называется просто «вирчёл» (Virtual), он — активный и в нем все висят, а второй интернет — настоящий всемирный. По нему, правда, можно только смотреть, а на отправку данных с Острова он не работает. Непонятно, почему его запретили в России, ведь он же явно больше и интереснее, чем российская «альфа-сеть».

У нас в вирчёл вообще всё можно, если есть восемнадцать лет. Знакомиться можно со всеми, миллион всяких геймов, а музыки и фильмов — за десять лет не пересмотреть и не переслушать.

А ещё, месяц назад, когда я заболела, мне дали бонус на «вирчёл трип». Это такая штука, когда раздеваешься, сенсоры на тело приклеиваешь и на голову, и через специальный канал тебя прямо из твоего дома выводят на «сеанс», можно побывать в любом месте мира и не только. Правда, тут это дозировано, чтобы люди не подсаживались, раз в месяц можно, не больше.

Телевидение здесь тоже не такое как в России.

Во-первых, каналов очень много, со всего мира, я даже не знаю, сколько их всего. Во-вторых, кабельное бесплатное, можно заказать по темам и по времени всё что хочешь, через «ТиВи-Босс» (это программа такая в компьютере).

Есть официальный телеканал Острова, там, в основном, всякие объявления и вакансии. Ещё по нему показывают местные спортивные соревнования и наших музыкальных звезд. Большинство людей здесь стараются не пропускать ежедневные новости Острова, которые показывают в десять вечера: мало ли что важное объявят.

Недавно, первый раз, увидела в новостях сенатора. Он читал обращение к жителям Острова по поводу будущего референдума.

Сенаторы — это такие люди, от которых тут всё зависит. Несмотря на то, что каждые два года мы голосуем на выборах за Мэра, Палату, Верховного судью и Комиссара полиции, все понимают, что сенаторы всех главней, хотя их никто не выбирал. Они живут в Белой Резиденции, это рядом с Научным центром, и туда без приглашения никого не пускают.

В порту работает один мальчик, в операторской, мы с ним познакомились, он тоже из Москвы, и его зовут Олег. Он рассказывал, что его родители приехали сюда, когда здесь ещё даже города не было. И что в то время сенаторы руководили стройкой и следили, чтобы всем всего хватало. Эти люди — все до одного — лучшие друзья и соратники Платона Евгеньевича, и без них не было бы Острова. Их тогда называли не «сенаторы», а «инструкторы», и им разрешалось иметь оружие.

Один сенатор был самым лучшим другом Платона Евгеньевича, он поехал за своей семьей в Россию, а его там убили. Здесь ему поставили памятник и говорят, что его убили российские спецслужбы. И Олег тоже так говорит. А я не верю, что российские офицеры могли кого-то убить.

Я хотела узнать, сколько сенаторов на Острове, но никто точно сказать не может. Может, двадцать, а может — и пятьдесят. Их в лицо-то мало кто знает. Говорят, что они просто живут, никому не мешают, но всегда следят, чтобы всем гражданам здесь было хорошо.

А про Платона Евгеньевича тут вообще не принято говорить без повода. Тем более что всё равно никто не знает где он. По телевизору он выступает только один раз в год на День Независимости. Может быть, он живет в Белой Резиденции, а может и вообще не живет на Острове, а только приезжает. У такого человека, как он, всегда очень много дел, потому что он живет не для себя, а для других. (Я прочитала о нем книгу, которую выдают всем переселенцам.) Как жалко, что он не хочет поговорить с нашим Президентом и стать его помощником. Тогда бы в России люди жили так же счастливо, как здесь живут.

Оружия здесь ни у кого нет. Даже у полицейских только газовые баллончики и дубинки. А настоящие пистолеты и автоматы разрешено носить на службе лишь береговой охране и Национальной Гвардии.

Преступников тут тоже нет. Потому что если что-нибудь совершить, то тебя сразу найдут — абсолютно везде стоят видеокамеры, кроме квартир конечно, и офицеры на пультах дежурят. Поэтому и в тюрьме никого нет. Вообще, было бы, наверное, совсем глупо сидеть в тюрьме в таком месте, как наш Остров.

Ещё здесь запрещено пить алкоголь на улице, а можно только дома или в ресторанах. И если человек вышел пьяный на улицу, то его сразу увезут или домой, или в больницу, а потом оштрафуют. Кстати, в Санта-Розе ещё есть довольно большой специальный пляж огороженный, там тоже можно пить алкоголь.

Вообще, в Санта-Розе много интересных мест. Там есть Аквапарк, Дворец Спорта, всякие клубы, где можно потанцевать, или студии, куда если записаться, то тебя будут обучать рисованию или ещё чему-нибудь. Каждые выходные я стараюсь проводить в Санта-Розе, потому что по субботам там все заведения работают до утра, и можно веселиться и не смотреть на часы.

Я вообще заметила, что после того, как прожила здесь эти месяцы, стала меньше стесняться и больше общаться с людьми.

Тут совсем другая атмосфера, чем была дома. Все улыбаются друг другу. Никто никуда не торопится. Самое главное, что здесь нет страха. Сначала к этому даже трудно привыкнуть. А потом понимаешь, что в людях нет агрессии, и это тоже очень непривычно. Никто не ругается и, тем более, не дерется.

Не так давно, правда, в новостях рассказали, что один человек хотел убить свою жену. Она пришла домой с работы, он набросился на неё и стал душить. Она вырвалась, закричала и успела выбросить в окно пепельницу, и пока он её схватил и снова стал душить, уже приехала полиция, и её спасли. Мужчину положили в больницу, а офицер сказал по телевизору, что это было покушение из ревности, и мужчине нужна помощь врача-психотерапевта.

Я раньше никогда не слышала, чтобы кто-то убивал из ревности…

[фрагмент удален]

Раньше я писала, что здесь живут одни русские. Но оказалось, что ещё и американцы живут. Их, правда, совсем немного. Ещё в Санта-Розе есть ресторан, где работают несколько человек из Эквадора. Скорее всего, на Острове ещё живут люди не из России, но я пока не всех встречала. В нашем «Пеликане», например, живет семья из Израиля, муж и жена, они работают в Научном центре. Они, наверное, очень важные ученые, потому что у них есть своя машина.

Автомобили здесь имеют далеко не все, потому что если всем разрешить покупать машины, то на Острове места не хватит. Но вообще, если кому-то захочется покататься, всегда можно взять машину напрокат.

Движение везде двухрядное, даже в самом центре. Все автомобили, какие я тут видела, в основном небольшие и работают от электрических батарей. А полиция ездит на патрульных джипах.

Ещё у полиции есть два крошечных вертолета, но они взлетают только на празднике Дня Независимости, потому что для полета им нужны уже не батареи, а топливо, которого на Острове мало.

Про «Хрустальный Купол» я тоже у многих спрашивала. Но про него никто ничего не знает. Если смотришь днем на небо, когда солнечно, то вообще ничего не заметно. А когда тучи или дождь, то кажется, что как будто там, на огромной высоте, пар в воздухе, даже не знаю, как объяснить. В порту говорят, что наступит день, когда «Купол» отключат, можно будет ездить куда хочешь, и сюда тоже всем разрешат в гости приезжать. Но для этого сначала нужно, чтобы Платон Евгеньевич договорился со всеми странами мира о дружбе и сотрудничестве, а это не так просто.

Неделю назад я ездила в район Зеленый Мыс. Это полуостров, который севернее полуострова Санта-Роза. Я там раньше не была, и решила просто погулять и всё исследовать.

Но ничего особо интересного не увидела. Обычный жилой район. Только все дома — не выше трех этажей и построены почти впритык друг к другу, поэтому там очень узкие улочки. Большинство домов выкрашено в яркие цвета, и деревьев гораздо больше, чем в остальной части Острова.

А ещё там есть небольшая церковь. Это единственная церковь на Острове, очень красивая. Я хотела зайти, но потом вспомнила, что туда нельзя входить без платка. Зайду в следующий раз обязательно. Родители, когда были живы, рассказывали нам с Ольгой…

[фрагмент удален]

…А на Острове наоборот всё — везде русские живут, а названия многие похожи на английские. И вообще, здесь английский язык принято учить. Считается, что когда закончится изоляция, то Остров присоединится к Британскому Союзу.

Я пока английский только на начальном уровне знаю, но в Колледже надеюсь наверстать.

Ну вот, пока даже не знаю, о чем бы ещё написать.

Regards, Марина

P.S. Следующее письмо буду готовить через три месяца. Контейнеры с письмами теперь всегда буду оставлять на том же месте, где и в первый раз — возле самого крайнего столба с правой стороны от корабля.

Там никто никогда не бывает, а ваш человек как раз там заканчивает обход».

10

— Сейчас пятнадцать часов тридцать минут местного времени.

Обстановка на Острове без изменений. За полчаса до совещания мы связывались со спутником, прореха в защитном поле всё так открыта, как и три дня назад. Радиационный фон вокруг «Купола» в норме, то есть, говоря проще, никакой радиации.

Сергей молча слушал. В довольно просторной каюте помимо него и Константина находились: капитан авианосца и его первый помощник; майор ФСБ, начальник особого отдела корабля; командир спецназа Литвинов; командир десантного катера; и молодой ученый-физик, специалист по проблеме «Купола», прибывший сюда для исследований около двух месяцев назад.

— Глубина нахождения прорехи — сорок метров, дно преимущественно грунтовое, расстояние от прорехи до Острова — около девяти километров, — продолжал физик, — мы же сейчас находимся на расстоянии десяти километров от окружности «Купола».

Погода сегодня относительно спокойная, ветер слабый, осадков не ожидается. Прогноз на ближайшие два-три дня приблизительно такой же. Таким образом, внешние условия достаточно благоприятные для выполнения задачи.

— Насчёт условий я согласен, — взял слово Литвинов. — План таков. Выходим ровно в десять вечера. Возле контрольной точки катер будет уже через пятнадцать-двадцать минут, то есть как раз перед самым заходом солнца. Контрольная точка — это помеченный нами электронный буй, который указывает в каком примерно месте под водой находится прореха.

— После вашего погружения, — командир спецназа посмотрел на Сергея, — катер будет находиться с выключенным двигателем на поверхности четыре часа, на тот случай, если вам не удастся войти в прореху или возникнут какие-нибудь осложнения, требующие экстренного всплытия.

После того, как четыре часа истекут, катер вернется на исходную позицию, то есть сюда. Это делается для того, чтобы не привлечь внимание чересчур долгим нахождением катера в непосредственной близости от Острова.

Но, несмотря на это, нами будут обеспечены все меры, чтобы не прозевать ваше возвращение. В вашей экипировке, которую вы получите, есть электронный радиомаяк-передатчик в виде браслета, который будет каждые пятнадцать минут автоматически сообщать нам ваши точные координаты. (Естественно, только тогда, когда вы — за пределами «Купола»).

В случае утраты браслета вам достаточно будет просто находиться на поверхности воды в непосредственной близости от буя. Каждые три часа вертолет будет совершать облет участка над «точкой входа».

— Теперь о действии «Купола», — вновь заговорил ученый. — Природа защитного поля такова, что оно создает почти невидимую поверхность сферической формы, которая пропускает сквозь себя газы и жидкости без каких-либо последствий. Однако любое твердое тело, при попытке пройти сквозь эту поверхность изменяет свою молекулярную структуру в точках соприкосновения, немедленно превращаясь в жидкость. Причем, изменяет независимо от химического состава этого твердого тела, с одинаковой скоростью и для металлов и для легких материалов типа пластика или дерева. Теоретически такое изменение состояния вещества возможно лишь под воздействием высоких или сверхвысоких температур, но в данном случае нам не удалось установить каких-либо тепловых эффектов.

Что же касается океанского дна, то защитное поле существует и там. Но его воздействие на твердь дна значительно слабее, оно уже не превращает твердое тело в жидкость, а просто изменяет его плотность. Это позволяет одновременно, и защищать «Купол» от подкопов, и не размывать дно в местах своего присутствия.

Это позволяет одновременно, и защищать «Купол» от подкопов, и не размывать дно в местах своего присутствия.

Вообще, не вдаваясь глубоко в теорию, скажу лишь, что данный эффект современной науке известен до сих пор не был, хотя об этом вы, наверное, знаете и без меня.

Продолжим о практической стороне. В воздухе поле заметно только с самого близкого расстояния, так как образует эффект «мутного стекла» и значительно затрудняет видимость сквозь «Купол», не ухудшая, впрочем, собственной светопроводимости.

В воде же, помимо аналогичного эффекта, действие поля на жидкость вызывает весьма своеобразные энергичные колебания этой жидкости на расстоянии 20-40 сантиметров по обе стороны от поверхности поля и создает ощутимый «эффект отталкивания», который при желании можно преодолеть, приложив определенные усилия.

Чего, кстати, я никому не советую делать! Попадание какой-либо части живого организма под действие поля и, как следствие, превращение её в жидкость, вызывает быструю и очень мучительную смерть, так как после этого превращения часть вашего тела остается некоторое время ещё живой.

— Вот же до чего додумались, сволочи, — проговорил фэесбешник, закуривая.

— Чтобы четко увидеть границы «входа», вам достаточно направить на него свет мощного фонаря. Помимо того, что незакрытый «Куполом» участок воды будет контрастировать с «мутным стеклом» защитного поля, вы увидите, скорее всего, проплывающих в отверстие мелких рыб и прочую морскую живность.

— А если фонарь вдруг погаснет, то я сам стану этой морской живностью, — заметил Сергей.

— «Окно» имеет форму узкой горизонтальной щели между дном и нижней границей Купола. Его площадь — около трех квадратных метров, так что место для маневра есть, — продолжал физик, как ни в чем не бывало. — Кроме того, фонарь работает на изотопах, и не погаснет даже после ядерного удара.

— Учтите, Сергей, что во избежание обнаружения вас возможным эхолотом, вы не сможете использовать никаких движительных устройств для подводного плавания, за исключением, разумеется, ваших рук и ног, — напомнил Антон.

— Было бы смешно тащить меня из другого полушария, чтобы я мог прокатиться здесь на подводном скутере. Но акваланг мне хотя бы дадут?

— Вашему самообладанию можно позавидовать, — улыбнулся спецназовец. — А что с американцами? — повернулся он к первому помощнику капитана.

— А ничего. За последние сутки — никаких перемещений. То ли ждут приказа, то ли наблюдают за нами. Они — за нами, мы — за ними.

— Как дембель и проститутка, — опять вставил майор, и присутствующие заулыбались.

— Господа! — заговорил вдруг Константин. Он поднялся из кресла и теперь внушительно возвышался над столом, — я прошу вас воздерживаться от излишнего веселья.

Хотя все мы здесь и выполняем определенную стратегическую задачу, давайте не будем забывать, что на Острове сейчас находится около ста шестидесяти тысяч человек. Это русские люди, пусть бывшие, но наши соотечественники. Возможно, там произошла серьезная катастрофа, и они могут нуждаться в нашей помощи, так что текущий момент достаточно ответственный. Я прошу, чтобы меня поняли правильно. Если у Сергея Анатольевича нет больше вопросов, то я предлагаю закончить совещание — человеку нужно отдохнуть перед погружением.

— Ну что ж, — первый помощник капитана поднялся, — совещание закончено. Антон, пожалуйста, лично проведи выдачу акваланга и остальной экипировки нашему гостю.

Антон, пожалуйста, лично проведи выдачу акваланга и остальной экипировки нашему гостю. Выход катера в 22.00 по местному времени. Все свободны.

Уже покинув каюту, и поднимаясь на палубу вслед за Константином, Сергей услышал, как фэесбешник, оставшийся внизу, вполголоса произнес:

— Да нашему спецназу только бы на Остров попасть, мы бы этим «соотечественникам» так «помогли»! Верно, Антоха?

11

— Пистолет-пулемет «Вереск-экстра» с глушителем. Полный боезапас (включая магазин) — сто восемьдесят патронов. Особо не развоюешься, но «успокоить» часовых или ненужных свидетелей вы сможете.

Идем дальше. АПС «Скат». Модель — «мини». Во какую штуку придумали, сам ни разу не видел, — Антон разглядывал миниатюрный автомат для подводной стрельбы. — Стреляет иглами! А ещё говорят, что в России кризис военной промышленности… Насколько я знаю, ни у кого ничего подобного за рубежом нет.

— За рубежом ещё много чего нет. Например, пива «Государь». — Сергею удалось поспать всего три часа, но усталости он не ощущал. Видимо, начинал сказываться «мандраж Джеймса Бонда», как он это называл, то есть общее возбуждение перед началом очередной операции.

— Ну да. А вот и гвоздь программы — ребризер «Draeger», как и было заказано. Новейшая модификация, «держит» десять часов только по документам, а вообще — сами знаете — можно и до двадцати. В общем, не буду мешать собираться. Браслетик я вам отдал, рекомендую надеть его прямо сейчас, чтоб успеть привыкнуть — он довольно широкий. Остальное снаряжение, полный комплект по форме «ноль-три-три» — в вашей сумке-контейнере. Вот она. Бинокль, фонарь, нож, анализаторы воздуха…

Сергей находился в ярко освещенной каюте и внимательно проверял экипировку. До старта оставалось совсем немного. И хотя внешне Сергей выглядел сосредоточенным, спокойным и даже медлительным, он испытывал всё возрастающее внутреннее напряжение.

Он сам, группа бойцов спецназа в составе двенадцати человек, Антон Литвинов, Константин, шестеро моряков команды — все находящиеся на борту небольшого десантного катера люди с нетерпением ожидали момента отправления.

Ровно в десять часов вечера катер, прогудев, отвалил от плавучего причала «Маршала Рокоссовского» и, оставляя за собой пенистые волны и шлейф брызг, направился в сторону Острова.

Сергей поднялся на палубу. Несмотря на позднее время, было ещё светло.

Чувствовалось, что ночь наступит уже скоро, стремительно и внезапно, как это обычно происходит в тропиках.

Он стоял у борта катера, обдуваемый ветром, и, держась за трос, смотрел вперед, по ходу движения катера.

Что ожидает его в самые ближайшие часы? Удастся ли ему добраться до берега Острова Нового Солнца? Кто и что встретит его там? Сможет ли он выполнить свое задание? Сможет ли вернуться назад живым?

Вопросы, о которых в последние часы он старался не думать, ожили и вытеснили из головы все остальные мысли, но вскоре Сергей осознал, что на самом деле вовсе не это волнует его.

Жива ли она? Как найти её? Найти… И что потом?

Прошло столько лет. Может, уже и не её ищет он? А ищет себя, того молодого и отчаянного романтика, которым он был, и который как-то постепенно растворился, оставив вместо себя расчетливого, внешне уверенного, но без внутреннего огонька «человека в форме»?

Подошел командир спецназа.

— Вот-вот стемнеет. Как только мы прибудем — а это произойдет уже через пару минут — вам лучше уже быть предельно готовым.

— Да, конечно. Я немного задумался.

— Очень хорошо понимаю ваше состояние, но могу вас уверить: всё пройдет отлично. У меня хорошее предчувствие, — Антон улыбнулся и отошел к группе своих бойцов, стоящих у противоположного борта и тоже глядящих вперед. Внезапно один из них, с биноклем в руках, поднял руку и произнес:

— По-моему, я его вижу. Гасите скорость.

С расстояния тридцати метров мирно качающийся на волнах и выкрашенный в яркий красный цвет буй выглядел почти также, как и его собратья из любой прибрежной зоны мира. Отличали его довольно внушительные размеры, а также наличие мощных сигнальных фонарей, всегда готовых отреагировать на приближение ночи и начать вспыхивать, отпугивая возможных нарушителей.

Примерно в пятидесяти метрах от буя, с обеих сторон в воде виднелись такие же точно «поплавки», а за ними ещё и ещё, образуя, таким образом, цепь, которая тянулась настолько далеко, насколько хватало глаз.

На каждом из буев помимо сигнальных огней были установлены небольшие колокольчики, который беспрестанно позванивали, покачиваясь на воде. Катер дрейфовал с выключенными двигателями, и всем, кто находился на нем в этот момент, было немного не по себе от этих однообразных, кажущихся мрачными в относительной тишине моря звуках.

«Внимание! Излучение, опасное для жизни! Немедленно покиньте периметр ограждения!» — подсвечиваемая изнутри надпись на четырех языках покрывала поверхность каждого буя.

Нужный поплавок был помечен изрядным количеством ярко-белой краски, которой его с помощью пневматики обстреляли моряки катера ещё в понедельник, через два часа после сообщения об обнаружении подводного «окна».

Самого «Купола» не было видно — из-за наступающих сумерек уже сложно было разглядеть «мутное стекло» в воздухе, но в наличии его никто не сомневался.

Сергей навел бинокль на поверхность воды примерно метров через двадцать за буем, и увидел отчетливую линию, вдоль которой вода слегка вспухала, словно кто-то из глубины создавал напор с помощью невидимых шлангов.

Он был уже почти полностью готов, оставалось лишь несколько финальных шагов перед погружением.

Сергей вернул бинокль стоявшему рядом бойцу, оглянулся через плечо, чтобы окинуть взглядом мир, из которого он только что прибыл, и который заканчивался здесь, через двадцать метров прямо по курсу, за неведомым «Хрустальным Куполом».

Константин, переодетый в камуфляж, стоял рядом, в двух шагах. Видимо, на него тоже произвела впечатление эта тягостная атмосфера, поэтому, поймав взгляд Сергея, он ничего не сказал, а только кивнул, как бы говоря «пора».

Сергей улыбнулся в ответ и тоже кивнул.

Через несколько минут он начал погружение.

Самым трудным на этот раз оказалось заставить себя сделать первый шаг после того, как он достиг дна. И хотя мощный свет фонаря не находил впереди никакой преграды, Сергей не сразу решился двинуться по направлению к смертоносному барьеру.

Но отступать уже было некуда, а медлить — и вовсе недопустимо, поэтому он сделал над собой усилие и шагнул вперед, предвидя долгие поиски загадочного «Купола» и не менее загадочного «окна».

Несмотря на многочисленные следы тектонического воздействия, беловатое, почти безилистое дно было относительно ровным и песчаным. Возможно поэтому, вопреки его убеждению, что поиск отверстия будет самой сложной задачей, он обнаружил его сразу же после того, как луч фонаря нащупал защитное поле «Купола».

Это произошло там, где Сергей и ожидал его обнаружить — примерно в двадцати метрах от начала пути. Выглядело это крайне необычно.

Выглядело это крайне необычно. Сергею в первую секунду показалось, будто что-то случилось с его глазами — настолько велика была разница между поверхностью «Купола» и «окном», которое образовывалось вследствии трещины в океанском дне. Вода в «окне» была прозрачной и выглядела светлее, чем вода за защитным полем.

Сергей смог бы, наверное, пройти в отверстие чуть ли не стоя, просто согнувшись — прореха была в виде ромба, высотой около полутора метров, вытянутой возле своего основания, если бы всё это происходило на суше, но здесь, на сорокаметровой глубине, необходимо быть предельно осторожным.

Кроме того, возле «окна» ощущалось весьма сильное течение — вода, теснимая невидимой преградой, устремлялась внутрь отверстия, и это значительно усложняло задачу.

Да и осознание непосредственной близости смертоносного поля не могло не влиять на самообладание Сергея. Спутник — спутником, но ведь ещё никто не проникал сквозь «Купол», и неизвестно, так ли уж свободна образовавшаяся прореха от каких-либо иных последствий излучения. Возможно, нырнув сквозь открытое «окно», он попадет под действие чего-то неожиданного и ещё более опасного.

Главное — постараться ни о чем не думать.

В конце концов, пересилив оцепенение, он начал медленно приближаться к «окну». Течение становилось угрожающе мощным, ещё немного и его просто утащит внутрь словно щепку.

Сергей приготовился, и, прижимаясь как можно ближе ко дну, нырнул в отверстие.

Каждую секунду ожидая боли или небытия, он быстро проплыл под «Куполом», стараясь не делать слишком резких и размашистых движений.

Несмотря на уверения специалистов в том, что толщина стенки «Купола» составляет всего полтора-два сантиметра, Сергей ещё некоторое время продолжал плыть возле самого дна, стремясь оставить защитное поле как можно дальше за спиной. И только через полминуты, достигнув выступа подводной скалы, он остановился и обернулся посмотреть на пройденный путь.

Свет фонаря осветил всё ту же мутную поверхность стены защитного поля и зияющую в нем прореху. Но сейчас он находился уже по другую сторону «Купола». Путь к Острову был свободен.

И хотя до Острова было ещё огромное по меркам подводного пловца расстояние, Сергей испытал явное облегчение — сама по себе подводная стихия была для него давно привычным рабочим местом. Он уже знал, что сначала совершит поэтапное и с остановками всплытие почти к самой поверхности, а затем на глубине двух-трех метров направится к берегу.

Редкое, глубокое и ритмичное дыхание. Плавная, но энергичная работа руками и ногами. Контроль электронных датчиков ребризера. Нечастые короткие остановки с целью услышать гул возможного двигателя и свериться с компасом. Проплывающие тут и там рядом с ним стайки рыб. Притупленное ощущение времени и усталости.

Обычно в такие минуты Сергея посещали мысли, совершенно далекие от повседневности, какие-то незначительные воспоминания, изобилующие ненужными подробностями. Служебный психолог называл это «умственной жвачкой».

Однако такая «жвачка» помогала отвлечься, и не зацикливаться на мыслях о толще воды над головой или долгих километрах подводной дистанции.

Но любой марафон рано или поздно заканчивается.

Через три с небольшим часа, во время очередной остановки, Сергей обнаружил, что всего в паре метров под его ногами — ровное песчаное дно. Вскоре он уже находился у самого берега, упираясь в дно руками и высунув из воды голову.

Черная тропическая ночь и тихий монотонный шелест волн окружали его.

Не снимая маски ребризера и продолжая дышать вырабатываемой им смесью, Сергей всматривался в темные очертания берега, пытаясь определить подходящее место для высадки.

Несмотря на усталость, он испытывал триумф и необычайный душевный подъем.

Уже через какие-то минуты он ступит на землю Острова Нового Солнца.

12

Третье письмо Марины (редактированная версия).

«Здравствуйте, мои родные!

Время летит так быстро, что мне кажется, будто прошлое письмо я отправляла вам ещё вчера, а на самом деле прошло целых пять месяцев.

Каких-то особых перемен в моей жизни не произошло, я всё так же живу в «Пеликан Пойнт Билдинг» и работаю в порту. Правда, сейчас я ещё хожу в колледж, а на работу езжу только после обеда — начальству главное, чтобы было чисто, и не важно, во сколько я приезжаю.

Кстати, благодаря тому, что я сейчас работаю во второй половине дня, мне дали ключи от офисов, чтобы я могла прибираться в любое время. Старший офицер сказал только, что до вечера я должна успевать, потому что в 19.00 дежурные охранники блокируют все двери и включают «автономку», и чтобы никого из посторонних не было.

Вообще, немного непонятно, от кого такие меры предосторожности. Даже если кто-то чужой и проберется на наш Остров, то его очень быстро поймают, ведь кругом камеры. К тому же, новое лицо тут сразу все замечают. Я когда приехала, ко мне первое время многие подходили и спрашивали, откуда я и как меня зовут.

В колледже очень здорово! Есть основные дисциплины, которые надо посещать всем, а остальные ты сам выбираешь из списка по желанию на весь курс. Главное, чтобы был минимум по часам для выбранной специализации. Я выбрала биологию. Сказали, что те, кто выбрал биологию, будут больше проводить лабораторных занятий, чем лекций, а это — гораздо интереснее.

А ещё в колледже очень прикольно учат английскому.

Всех сначала тестируют, потом распределяют по небольшим группам. Каждая группа обучается у отдельного учителя. Все учителя — американцы, и есть ещё два англичанина. Они обучают совсем не так, как было в школе в России. Занятия тут больше похожи на встречи старых друзей, чем на уроки, мы просто общаемся, и учитель рассказывает нам новые слова и правила.

В нашей группе учитель — американец Стивен, ему 29 лет, он из Чикаго. Девочки говорят, что он…

[фрагмент удален]

Я уже облазила весь Остров и изучила все его достопримечательности. Недавно я узнала, что в нескольких километрах на восток от Острова, почти у самого «Купола», есть ещё один крошечный островок, и что там какой-то технический объект. Про него никто ничего не знает, а мне Олег рассказал по секрету, он от рыбаков узнал. Туда раз в неделю ездит катер береговой охраны и, скорее всего, ничего важного там нет, потому что на катере всегда только двое наших портовых офицеров и больше никого. Но раз вы просили писать обо всем странном, то я и пишу.

Ещё я узнала, что в Научном центре тоже, оказывается, есть жилой корпус и там живут ученые, которые ведут самые важные исследования.

Я вам писала раньше, что в доме у нас живет семья ученых из Израиля, так вот недавно они переехали жить в Научный центр. Мне, правда, показалось, что им не очень хотелось покидать «Пеликан». Вечером, когда я шла с работы, они как раз грузили свои вещи на фургончик. Когда я спросила, куда они уезжают, Гила (это жену так зовут) сказала, что они теперь будут жить в Научном центре, потому что у них очень много работы. А сама выглядела расстроенной.

Мне стало интересно — почему, и я решила вечером зайти к Ольге и порасспросить, Аркаша ведь тоже работает в Научном центре.

Я не люблю ходить к Ольге, у них какая-то атмосфера в доме нервная постоянно — то ссорятся, то мирятся. Ну, зашла, а толку никакого.

Ольга говорит: Гила и Натан сейчас ведущие специалисты в своей области, им даже ночевать дома некогда, поэтому им удобней будет в Научном центре жить.

Ну, зашла, а толку никакого.

Ольга говорит: Гила и Натан сейчас ведущие специалисты в своей области, им даже ночевать дома некогда, поэтому им удобней будет в Научном центре жить. А Гила расстроена потому, что никому неохота из «Пеликана» переезжать, особенно если ты тут почти десять лет прожил, как они.

Аркаша влез как всегда, говорит, мол, у них выбора не было, руководство центра если решит, чтоб переехали, то переедешь.

Ну и понеслось. Ольга говорит, а что-то тебя вот не приглашают жить в Научный центр, хотя ты весь из себя талантливый. А Аркаша возмутился и говорит, я же биолог, ученый, а не шарлатан как эти фундаментальщики. Мол, на Дне рождения у Витьки в том году были ребята из лаборатории фундаментальной физики, такую чушь несут, что слушать стыдно, «как только Платон их терпит, видимо из жалости деньги платит».

Ну да, сказала Ольга, они-то вон «Купол» создали, а ты пока даже разрешение на покупку машины не заработал… В общем, всё в таком духе, и я ушла.

Ольга может быть и красивая, как некоторое считают, но характер у неё такой, что нормальные люди…

[фрагмент удален]

Я понимаю, что пользы вам от меня, наверное, никакой. И хотя вы запретили мне «заниматься самодеятельностью», я просто хочу попробовать узнать что-нибудь важное.

Первым делом решила купить бинокль. После колледжа зашла в «Лайт-маркет». Там, на третьем этаже, всякие такие товары продаются, для активного отдыха. Так самое удивительное: ни биноклей, ни подзорных труб нет! Даже телескопов нет.

Я спросила продавца, он говорит — на Острове такого не найти, потому что это не привозят. Разве что вот, театральный, пожалуйста, если вам на концерты ходить. А зачем мне театральный?

Ну, хорошо, нет — так нет. Пошла в отдел фото-видео, давай спрашивать технику с хорошим «зумом», но тоже ничего подходящего не продают. То есть фотоаппаратов навалом, а чтобы издалека приближать можно было — нет таких. Купила один, с самым большим приближением, который у них был, может удастся что-то интересное сфотографировать.

Уже три раза была в церкви, которая в Зеленом Мысе. Там, за церковью, есть небольшое кладбище. Ведь даже здесь люди умирают. Отец Виталий рассказал, что все, кто на кладбище похоронен, погибли от несчастных случаев, а от старости или болезни — никого.

Отец Виталий ещё сказал, что здесь, в Зеленом Мысе будут строить мечеть для мусульман и часовню для американцев. У них, оказывается, вера иная, чем у православных.

Теперь про медицину.

На Острове всего одна центральная больница, она в Арго-Сити, рядом с Научным центром, и три медпункта: в Порт-Ройаль, в Санта-Розе, и в Зеленом Мысе.

Когда я поступала в колледж, меня направляли на медосмотр в центральную больницу, чтобы я могла получить пропуск в лаборатории. Больница очень красивая и внутри, и снаружи. Кабинетов много всяких, а врачей — наоборот — немного. Потому что люди болеют редко. Говорят, что на Острове самая передовая медицина в мире. И витамины и лекарства лучшие, и лечат самыми современными методами.

Олег рассказал, как года три назад он заболел воспалением легких, перекупался видимо, и попал в больницу. А в больнице врач осмотрел его и говорит, ничего мол, сейчас укол поставим, и сразу выздоровеешь. И правда, через два часа Олег выздоровел и с тех пор не простывал больше никогда.

Тут, скорее всего, какие-то секретные лекарства делают, в Научном центре, потому что я никогда раньше не слышала, чтобы так лечились люди.

Продолжение.

Прошла неделя.

В квартиру Гилы и Натана переехал новый жилец. Ему двадцать четыре года, и он будет жить один.

Мне стало интересно, почему ему одному дают такую большую квартиру (в отличие от моей, квартира Гилы и Натана огромная и занимает почти весь девятый этаж).

Ему двадцать четыре года, и он будет жить один.

Мне стало интересно, почему ему одному дают такую большую квартиру (в отличие от моей, квартира Гилы и Натана огромная и занимает почти весь девятый этаж). А он сам зашел ко мне, и сказал, что он и его друзья будут отмечать его переезд в «Пеликан Пойнт», и что он приглашает в гости всех девчонок из нашего дома. А кроме меня из ровесников тут только Инга с третьего этажа и всё.

Ну, мы с Ингой конечно пошли, любопытно же, что за новый жилец такой.

Его зовут Кирилл, и он очень интересный, в том смысле, что знает очень много всего.

Пришли его друзья, ещё трое мальчиков, принесли вино, фрукты и ещё мясо какое-то. Они называли Кирилла почему-то Стэлс. Посидели очень хорошо, слушали музыку, разговаривали. Оказывается, я так много пропустила хорошей музыки, которую сюда привозят, и много фильмов тоже не посмотрела хороших, надо будет наверстать.

Когда я спросила, почему Кириллу дали такую квартиру, да ещё в «Пеликане», если он не ученый, он засмеялся и сказал, что он работает на последнем этаже «Либертиз», и ему даже автомобиль дадут, если он попросит.

«Либертиз» — это высоченное офисное здание в Арго-Сити, там располагаются все службы коммуникаций, включая телецентр, мобильную связь и интернет.

Я спросила, а что там такого на самом последнем этаже? Он говорит, ну там работают специалисты по компьютерным сетям. Я говорю, так ты, наверное, хакер, он с друзьями переглянулся и говорит, как-нибудь позову тебя туда в гости, если будешь хорошо себя вести, и всё узнаешь. А Дима, его друг, сказал, мол, не слушай его, тебя всё равно не пустят в «Либертиз» без пропуска, а на последний этаж — тем более.

Потом мы ещё пили вино и танцевали.

Кирилл позвал меня на балкон, и стал рассказывать, что он приехал сюда с родителями из Иркутска почти десять лет назад (сейчас они живут на Лазурной улице), и что он ещё в школе увлекался компьютерами, и поэтому с ним мало кто дружил. А здесь ему очень хорошо, у него очень много друзей, и ещё много чего рассказывал. Затем он стал говорить, что…

[фрагмент удален]

…И только вчера позвонил. Я как раз была на работе и не могла долго разговаривать. Мобильная связь здесь, кстати, бесплатная и говорить можно сколько хочешь, без ограничений.

Некоторые покупают телефоны с видео, чтобы можно было лицо видеть, но мне так не нравится.

Кирилл сказал, что в «Либертиз», конечно, посторонних не пускают, но когда он будет на суточном дежурстве, он договорится с охраной, чтобы меня впустили поздно вечером. Он, наверное, воображает, что я с ума схожу и мечтаю о том, чтобы посмотреть на его компьютеры. (Хотя, в целях сбора информации это может оказаться полезным и поэтому, по возможности, я туда схожу).

А сейчас письмо заканчиваю, потому что писать пока больше не о чем.

Regards, Марина».

13

Сначала — тест на радиацию. Чисто.

Теперь воздух. Химия — чисто, газы — в норме, содержание в атмосфере примесей — в норме, полное отсутствие признаков ядовитых или ртутных паров.

Идём дальше.

Сергей сидел на песке, прислонившись спиной к дереву, в пятидесяти метрах от воды, и наблюдал за чуть светящейся «бегущей строкой» анализатора в руке. Тест на бактерии ждать три-четыре минуты, да и уверенности никакой — анализатор покажет только наличие в атмосфере признаков известных «боевых вирусов», не более. В любом случае, риск неизбежен.

«Вероятность биологического заражения атмосферы — менее пяти процентов».

Ну что ж, поехали.

Ну что ж, поехали. Сергей выключил ребризер и снял маску. Густой запах тропического леса вперемежку со свежими запахами моря ударили ему в нос.

Снять ребризер и гидрокостюм, маску, ласты. Упаковать всё это в сумку, включая фонарь, АПС, перчатки, нож, пояс, глубиномер и прочее. Переодеться в камуфляж, приготовить «Вереск», достать уже другой фонарь, очки ночного видения, в ухо — наушник сканнера радиосвязи и разговоров по мобильному…

Через двадцать минут полностью преобразившийся Сергей был почти готов приступить непосредственно к выполнению задачи.

Но он не спешил.

Во-первых, ему нужен был пусть короткий, но отдых, во-вторых, хотя аппетита и не было, он должен был съесть сухой паёк, в третьих, ещё предстояло определить свое местонахождение по карте и выбрать маршрут следования, в четвертых, спрятать сумку.

Время — около трёх часов ночи. Непроглядная темень вокруг и тишина, нарушаемая лишь плеском волн и шелестом пальмовых листьев. Где-то прокричала ночная птица. Доев паёк, Сергей достал карту. Судя по ней, он находился прямо на пляже города Санта-Роза, на южной оконечности Острова.

Посидев ещё четверть часа, Сергей поднялся и медленно пошел по берегу в сторону невысокой ограды, которую он разглядел в очках ночного видения.

Подойдя ближе, он увидел фигурный металлический забор, разделяющий пляж на две части. В воде ограждение продолжалось металлической сеткой, создавая тем самым подходящее место для хранения водолазного снаряжения: водонепроницаемую сумку-контейнер достаточно затопить где-нибудь возле самой сетки и зафиксировать. Вряд ли кто-то станет купаться в непосредственной близости от ограждения.

К тому же, что-то подсказывало Сергею, что в ближайшие дни жителям Острова будет не до купания.

Городок, который назывался Санта-Роза, был абсолютно пуст.

Освещение отсутствовало. Повсюду — ничем не нарушаемая тишина.

Центральная улица городка, довольно широкая, под небольшим уклоном спускающаяся к набережной, состояла в основном из магазинчиков и всевозможных увеселительных заведений. Однако, на улочках, к ней примыкающих, было построено немало жилых домов, в основном двух- и трехэтажных таунхаусов.

Сергей обошел несколько таких домов, благо запертых дверей здесь практически не оказалось, но не обнаружил ни одного жителя. Ни живого, ни мертвого.

Исследовав одну из квартир более детально, он пришел к выводу, что люди, жившие здесь, судя по всему, ушли всего несколько дней назад. Порядок вещей и обстановка в квартире указывали на то, что хозяева покинули своё жилище внезапно: в кухне на столе лежало нарезанное мясо, а на включенной, но не работающей из-за отсутствия электричества плите стояла кастрюля с водой.

В гостиной — похожая картина: валяющийся рядом с креслом пульт от телевизора, опрокинутая на пол бутылка не то с пивом, не то с лимонадом, лежащие на столе очки.

Люди чего-то очень сильно испугались и стремительно покинули свой дом. Либо умерли внезапной смертью, а после их тела увезли.

Либо они исчезли.

Войдя в дом на другой стороне улицы, Сергей не увидел там ничего нового. Везде всё тот же беспорядок: брошенные вещи, не выключенная бытовая техника, и даже разбросанная по полу одежда. Вероятно, исход жителей из своих домов произошел в вечернее, почти ночное время.

Это напомнило ему кадры недавнего репортажа о землетрясении в Аргентине: люди выбегали на улицу в чем мать родила, лишь бы не стать жертвами обрушения собственных домов.

Однако здесь, в Санта-Розе, не наблюдалось ни малейших следов какого-либо землетрясения. И кроме того, жители вряд ли бы ушли от своих домов очень далеко.

Сергей был почти уверен, что произошедшее коснулось всего Острова, а не только этого городка, тем более что границы его весьма условны.

Как бы там ни было, задерживаться здесь не имело особо смысла. Нужно было направляться в Арго-Сити, куда, собственно, и лежал его путь и где он рассчитывал найти разгадку всему этому феномену.

Вставал вопрос: на чём добираться до столицы? Ехать на автомобиле рискованно, а идти пешком слишком долго. К тому же, пеший путь предстоит по незнакомой местности вблизи автострады, а это тоже небезопасно.

В конечном итоге, Сергей принял решение всё же отправиться на автомобиле, с небольшой скоростью и в полной темноте, рассчитывая только на очки ночного видения. В любом случае, для него было бы крайне желательно попасть в Арго-Сити до наступления утра, когда тьма тропической ночи исчезнет и перестанет служить для него защитным покровом.

Найти транспорт оказалось делом несложным — на главной улице было припарковано десятка полтора автомобилей, в основном, двухдверных и небольшого размера. Однако прежде чем покинуть городок, Сергей решил, что на всякий случай будет весьма полезно осмотреть местность с наиболее высокой точки. Тем более что в двухстах метрах от него возвышался двенадцатиэтажный жилой дом, возможно, самое высокое здание в Санта-Розе.

Сергей вошел в подъезд.

Перед тем, как начать подъем, он заглянул в те квартиры первого этажа, где не были заперты двери, и в очередной раз убедился в полном отсутствии людей.

Мимоходом он отметил довольно высокий уровень комфорта, свойственный здешним жилищам — непривычно высокие потолки, широкие, во всю стену, окна, современная и дорогая на вид мебель, обилие всевозможной электроники.

На крышу вылезать не пришлось. На каждом этаже в доме имелись холлы общего пользования, переходящие в просторные лоджии, на которых были расставлены шезлонги и кадки с пальмами.

Поднявшись на последний этаж, Сергей вышел на лоджию и, подойдя к перилам, погрузился в изучение местности.

Расположение улиц оказалось весьма простым: главная улица вела от набережной, куда почти перпендикулярно упиралась одним концом, к выезду из Санта-Розы, почти сразу за которым начинался мост и автострада.

Сергей ещё раз внимательно осмотрел городок на предмет каких-либо огней, но ничего не обнаружил. Наконец, решив спускаться, он бросил взгляд вниз, на подъезд дома, в котором находился.

Внезапно у него пересохло во рту.

На балконе третьего этажа особняка на противоположной стороне улицы, он заметил какое-то движение.

Очки не позволяли видеть детали, да и расстояние было приличным, но создавалось ощущение, что там есть кто-то живой.

Быстро, насколько возможно, Сергей спустился по лестнице обратно на первый этаж.

Двери подъезда выходили прямо напротив окон заинтересовавшего его дома, поэтому он не спешил выходить на улицу, а попытался разглядеть балкон отсюда, через стекло вестибюля.

На балконе стоял человек.

Судя по его фигуре, он стоял, держась за перила, и всматривался во тьму. Через некоторое время он внезапно развернулся и исчез в проеме балконной двери.

Сергей бесшумно выскользнул из подъезда и, перебежав через дорогу, замер у парадного входа в особняк, ожидая, что человек вот-вот выйдет на улицу.

Но никто не появлялся. Постояв минут десять, и поняв, что выходить никто не собирается, Сергей решил пробраться в дом.

Парадная дверь оказалась заперта, а окна первого этажа были забраны узорными кованными решетками. Однако с торца здания он обнаружил весьма удобный барельеф. Не особо утруждаясь, Сергей взобрался по барельефу на карниз, опоясывавший весь второй этаж, а затем через незакрытую балконную дверь проник внутрь и оказался в одной из комнат.

Мебели здесь почти не было, лишь гигантских размеров плазменная панель на прозрачной керамической тумбе и низкий широкий диван напротив.

Войдя, он остановился.

С третьего этажа доносились негромкие звуки, как будто кто-то ходит по комнате из угла в угол. Прислушавшись, Сергей разобрал невнятное бормотание. Временами казалось, что человек наверху молится или плачет.

Неслышно ступая, Сергей вышел в коридор, поднялся по лестнице и остановился перед неплотно закрытой дверью. Изнутри пробивался слабый свет, скорее всего от свечи.

Сдвинув очки ночного видения на лоб, он приготовил «Вереск» и замер.

В тот момент, когда между звуками шагов возникла пауза, Сергей распахнул дверь и решительно вошел в комнату, держа в руке автомат.

Человек, стоящий у окна, спиной к дверям, резко развернулся.

Он был настолько испуган, что даже не закричал, а прошептал:

— Пожалуйста, не стреляйте! Я — сенатор.

14

У незнакомца не было оружия.

Он выглядел совершенно не агрессивно, скорее, наоборот — глаза его, лицо и дрожащие руки выражали страх и отчаяние.

Это был уже немолодой, лет пятидесяти пяти седоватый мужчина, в гавайской рубашке, шортах и сандалиях на босу ногу. В двух шагах от него, на полу, стояла зажженная свеча, которая и служила здесь источником света.

— Очень хорошо. Отойдите от окна и сядьте… вот здесь, — Сергей указал на край широкой двуспальной кровати, которая занимала добрую половину комнаты.

Человек послушно сел.

— А теперь — ещё раз. Кто вы такой, и что вы тут делаете?

— Моя фамилия Лурье. Я — сенатор. Я здесь прячусь.

— Отлично. У вас есть какие-нибудь документы?

— Да. Вот, посмотрите, — человек вытащил из нагрудного кармана рубашки небольшой предмет и протянул его Сергею. Это был прозрачный прямоугольник в рамке из, похоже, настоящего золота, в пластик которого была запаяна уже потемневшая от времени визитная карточка с фотографией.

— Лурье Игорь Германович. Инструктор по расселению персонала. Компания «Евроком Ойл Индастриз». Понятно. Господин Лурье, в двух словах — что здесь произошло? — Сергей вернул сенатору карточку и, отойдя к окну, сел на стул. — И куда, черт возьми, все подевались?

Сенатор облизнул пересохшие губы, и, отведя взгляд, спросил:

— Простите, могу я узнать — кто вы?

— Конечно, можете. Я — тот, кто очень торопится и у кого в руках пистолет-пулемет с глушителем. Человек, который задает вопросы, и которому все отвечают. Достаточно?

— Но я и сам ничего не знаю!

— Иного ответа я и не ожидал. Господин Лурье, что вы делаете в этом доме? Это же не ваш дом. Вы сказали, что вы прячетесь. От кого?

— Хорошо. Я расскажу.

В общем, в пятницу вечером я приехал в порт. Мне нужно было совершить технический выезд на Колибри…

— Куда?

— Ну, это островок небольшой, там локатор для нужд связи и маяк…

— И всё?

— И всё. Он же крошечный совсем.

— Хорошо. Что дальше?

— Да как обычно. Приехал в порт. Оттуда на катере — на Колибри. Провозился на островке почти полтора часа. Собрались плыть обратно, уже на катер поднимаюсь — мне вдруг плохо стало, похоже, с сердцем, я даже сознание потерял на секунду. А я никогда на сердце не жаловался. Когда пришел в себя, вижу: Миша тоже на палубе сидит, за сердце держится. (Миша — это офицер полиции из порта, сопровождающий). Мы решили — тепловой удар.

(Миша — это офицер полиции из порта, сопровождающий). Мы решили — тепловой удар.

В общем, завели катер, отъехали от Колибри буквально на двести метров, вдруг Миша кричит: «Игорь Германович, смотрите!». И показывает на побережье Порт-Ройаль, а там — свет погас везде. Ближе подошли к берегу — нигде на Острове света нет, куда ни глянь.

А время-то уже около десяти вечера было. Ну, видимо, авария на центральном энергоблоке, ничего страшного. Такое бывало уже. Мы швартуемся, а «аварийку» так и не включают почему-то. На берег выходим, а там нет никого. Вообще ни одной души!

Достаю мобильник — сеть «not available».

Миша локальную связь стал включать, чтобы с управлением полиции связаться, а она не работает. Тогда он напрямую стал офицеров вызывать по радио, рации-то ведь у каждого есть. Никто не отвечает!

В общем, нам не по себе стало. Миша говорит, надо ехать срочно в Арго-Сити, семью проверить, всё ли в порядке. (У меня-то нет никого, а он женился недавно).

Вышли из порта — прямо у шлагбаума джип патрульный стоит заведенный, а внутри пусто. В салоне рация лежит, на сидении — куртка от формы… А офицера нет. Купаться он ушел что ли?!

Ничего не понятно, с ума сошли тут все, видимо, пока нас не было!

В общем, сели в джип и помчались в столицу, там ведь недалеко. Едем, а вокруг — ни души. Жуть какая-то. Фары включили, рацию поставили на режим постоянного вызова — толку никакого. Подъехали к Парку Орхидей с юга, там Мишин дом. Он убежал к себе, а я в машине остался.

Возвращается, всего трясет, говорит — дома нет никого, и вообще в здании — ни одного человека. Он разнервничался, говорит — надо ехать в Белую Резиденцию, и пусть объясняют, в чем дело!

Поехали туда.

Лурье замолчал. Судя по выражению его лица, он заново переживал события недельной давности.

— В Белой Резиденции обычно всегда офицер дежурит на въезде, и электронная защита очень серьезная. А в этот раз на посту не было никого.

Тогда я просто прошел к пульту и стал цифровой ключ активировать. Не работает система! И селектор не работает. Хотя здесь-то «аварийка» в первую очередь должна быть включена!

Миша говорит, давайте с другой стороны всю «первую зону» объедем — и к другому входу в Научный центр, может, там удастся войти.

Поехали.

Проезжаем возле «Лайта», ну это торговый центр такой, и вдруг я вижу: оттуда человек выбегает на улицу и что-то кричит. Миша затормозил, из машины выпрыгнул и навстречу этому человеку пошел.

И тут такое началось, что я даже понять не успел ничего, темно ещё было к тому же, только фары светят. В общем, Миша к тому человеку подходит, а тот вдруг достает что-то, видимо пистолет, и начинает в Мишу стрелять, да при этом кричит что-то на черт-его-пойми каком языке. Смотрю: из «Лайта» ещё люди выбегают, человека три или четыре, и тоже с оружием. Я сразу за руль прыгнул, и — на газ, а сам вижу, что Миша уже на земле лежит. У него ведь даже пистолета при себе не было!

Сенатор вновь замолчал и стал массировать пальцами виски.

Сергей терпеливо ждал.

— Я так испугался, что ни разворачиваться не стал, ни задний ход давать, а прямо на этих людей и поехал. Они — в стороны, а я — мимо них. Не успел отъехать, слышу — стреляют по машине, пули свистят, и по всему кузову щелчки такие звонкие от пуль.

В меня ни одной не попало, слава богу. Я выехал на Звездную и погнал быстро насколько мог. Доехал почти до выезда из города — заглох мотор. Попытался завестись — никак. Я даже смотреть не стал, что там с ним, бросил джип и пошел пешком.

Я даже смотреть не стал, что там с ним, бросил джип и пошел пешком. Фонарь только взял в машине. На выезде смотрю: возле киосков стоит велосипед, я на него сел и — вперед.

Приехал вот сюда, в Санта-Розу.

Просидел трое суток в этом доме. Не знаю, чей он, но тут просто решетки на окнах внизу и дверь хорошая. В общем, ждал, что всё образуется, Гвардия появится или ещё что-нибудь, но ничего не произошло.

Во вторник взял внизу чью-то «хонду» и поехал опять в Арго-Сити. Думал, может, восстановили на Резиденции систему доступа. Поехал в семь утра, чтобы и светло уже было, и не встретить этих, с оружием. Кстати, эти люди — точно не жители Острова, но кто они — ни малейшего представления.

Добрался до Резиденции, там всё так же заперто. Решил вернуться обратно сюда. А пока ехал по Арго-Сити, увидел, что в нескольких магазинах витрины разбиты и товары разбросаны тут же на улице. И представляете, я остановился, хотел рассмотреть, и вдруг слышу: недалеко совсем выстрелы, на соседней улице где-то. Я — быстрей оттуда.

Вот с тех пор тут и сижу. За продуктами выхожу только. И ума не приложу, что теперь делать.

Сергей посмотрел на часы — половина пятого утра. Пора было принимать решение.

— Игорь Германович. Меня зовут Сергей. Я — гражданин США. Работаю на агентство «Беркли и Вайнер». Мне поручено разыскать здесь одну женщину. Либо получить доказательства её смерти. «Хрустальный Купол» работает в обычном режиме, а как я сюда проник — вас не касается.

Предлагаю: вы помогаете мне в моих поисках, а я помогаю вам либо покинуть Остров, либо облегчить вашу дальнейшую жизнь здесь. По рукам?

— А что, у меня есть выбор?

— Конечно, есть. Например, вы можете остаться навеки прятаться в этом доме. Или попробовать изменить ситуацию в одиночку, без меня. А ещё вы можете согласиться для вида, а потом напасть на меня сзади и попытаться отнять автомат. В этом случае помочь вам я уже не смогу. Даже хоронить вас не стану.

— Молодой человек… Сергей… Я не Рэмбо, и мне не нужен ваш автомат. Тем более что если бы я умел им пользоваться, то попытался бы раздобыть что-нибудь подобное в порту. На каждом катере есть оружие.

— Ну и отлично. У меня к вам последние два вопроса и мы выезжаем. Первый: где господин Вознесенский?

— Я сам хотел бы это знать!

— О'кей, спрошу по-другому. Он был здесь, когда всё это произошло?

— Да. Конечно. Последние несколько лет он вообще не покидал Остров.

— Ясно. Второй вопрос: я не верю, что лично у вас нет версии случившегося.

— Ну почему же нет. Есть, конечно. Скорее всего, произошедшее, как и всё, что творится на этом Острове последние годы, связано с деятельностью Научного центра. Но что конкретно случилось, где все люди, и почему я здесь и никуда не делся — на эти вопросы у меня нет никаких ответов.

— Где машина, на которой вы ездили в Арго-Сити?

— В ста метрах от этого дома, за углом.

— Ну что ж, тогда поехали.

Внутри небольшого спортивного автомобиля было очень уютно: обшивка из натуральной кожи, приборная доска, отделанная деревом…

— И куда же мы поедем? — Лурье устроился на пассажирском сидении и настороженно рассматривал Сергея, надевающего очки ночного видения.

— Как куда? В столицу. Во-первых, нам нужно попасть в Белую Резиденцию, потому что если где-то и знают ответы на все вопросы, то это именно там. Во-вторых, мы должны постараться найти людей, которые на вас напали.

Необходимо узнать всё, что знают они и, по возможности, сделать так, чтобы они нам больше не мешали.

— Вы думаете, нам стоит с ними встречаться?

— Не переживайте, Игорь Германович, я обещаю, что с вами всё будет хорошо.

— Но где вы собираетесь их искать?

— Я думаю, начнем оттуда, где вы их видели последний раз. И кстати, господин Лурье, кто такой Рэмбо?

15

Четвертое письмо Марины (редактированная версия).

«Здравствуйте!

Как давно я не писала вам! Несколько раз садилась написать, но не получалось всё. Потому что рассказывать особо было нечего.

Я окончила первый курс колледжа и после летних каникул перейду на второй. Тем, у кого нет работы, или работа только на полдня, как у меня, предложили поработать летом в Научном центре младшими лаборантами. Я сразу же согласилась и уже через неделю приступаю.

Правда, работать я и другие ребята из колледжа будем не в самом Научном центре, а только во вспомогательных лабораториях. Но всё равно это будет интересно.

Нас уже водили туда на экскурсию, там всё очень красиво, везде много цветов и экзотических растений. В оранжереях живут какие-то маленькие птички, как они называются — я не знаю.

Соскучилась я по животным. Тут ведь, если не считать коров со свиньями на фермах, животных очень мало. Птицы только всякие, попугайчики небольшие, а в Зеленом Мысе несколько туканов живет. Вот ещё кошек привезли на сухогрузе не так давно. У нас дома раньше жили целых две кошки…

[фрагмент удален]

…Из вспомогательных лабораторий, конечно, есть переходы в «первую зону» (это так называется территория, где расположена Белая Резиденция и Научный центр и где живут сенаторы и учёные). Но проходить туда могут только те, у кого есть специальные пропуска. У студентов их, конечно, нет.

На работе в Порт-Ройале всё без особых перемен. Мой друг Олег перевелся из операторской в секьюрити. Ему удобнее посуточно дежурить, чем в дневную смену каждый день. Если его дежурство выпадает на выходные, то он в порту один остается на всю ночь, только полицейский патруль под утро приезжает проверять.

В одну из таких ночей Олег позвал меня к себе в гости. Сначала мы сидели в кабинете и смотрели фильмы, а после проверки, когда патруль уехал, мы отключили «автономку» и залезли на маяк. Он хоть и невысокий, но всё равно там очень здорово. А ещё на маяке есть очень мощная подзорная труба. Днем в неё, наверное, можно посмотреть, как выглядит «Купол».

Олег мне по секрету рассказал, что оказывается, в Порт-Ройаль не только сухогруз приходит с другой стороны, но и другие «посетители» наведываются. Они очень редкие и про них никто не знает. Олег даже сам их толком не видел.

Он рассказал, что как-то месяц назад пришел на смену, заступил вечером, как обычно, и стал от нечего делать в компьютере копаться, где хранятся ежедневные отчеты по каждой смене. И увидел, что позавчерашний файл полностью удален, хотя в тот день дежурил Саня, его приятель.

Олег же всегда такой любопытный, не поленился, позвонил старшему офицеру (тот ещё не ушел) и сказал, что срочно надо съездить домой на 15 минут. Соврал, что выключить что-то забыл. А сам съездил и привез из дома особую программу для восстановления данных.

Да по дороге ещё Сане позвонил. Спросил: ты дежурил позавчера, не находил мои ключи?

Саня говорит, нет, не находил. И вообще, говорит, в тот день, он толком и не дежурил. Вечером, как он заступил, в порт приехал полицейский офицер незнакомый, а с ним — ещё двое: парень и девушка с сенаторскими жетонами.

Они сказали ему до утра идти домой — они будут внеплановую проверку безопасности проводить.

А утром, когда он пришел, файл стёрт был уже. Саня подумал, что, наверное, проводилась какая-то секретная проверка, вот и стерли всю запись.

Олег тогда программу запустил, и стал восстанавливать уничтоженный файл. А когда восстановил, то увидел, что там почти нет ничего. Потому что проверяющие отключали камеры по всему периметру, и ничего не сохранилось.

Но в закрытом терминале они отключили не сразу, потому что там ещё дополнительные камеры есть, которые отключаются только из кабинета старшего офицера порта, и туда кому-то из них пришлось специально подниматься. Наверное, полицейский и ходил. А терминал-то уже открыли, и около двух минут записывалось, что там происходило, пока и эти камеры не отключили.

Ничего особенно там не было, конечно. Вошла небольшая яхта. А на палубе человек стоял. Когда яхта пришвартовалась, то парень с девушкой поднялись по трапу и обнялись по очереди с этим человеком. А потом они все вместе спустились вниз, видимо в каюту. И на этом запись обрывается.

Я Олегу сказала, что он зря нос сует куда не надо. Сенаторы же не просто так с кем-то встречаются. Раз они это делают, значит, это нужно всем нам — «Купол»-то по пустякам никто открывать не станет, даже на одну минуту.

А Олег ответил, что вообще-то, о фактах появления в порту судов, не записанных в расписании, надо немедленно сообщать либо старшему офицеру, либо сразу Комиссару полиции. Мало ли, говорит, вдруг это государственная измена.

Олег старше меня конечно, но иногда ведет себя как школьник какой-то. Работа у него просто скучная, а он такой любопытный. Временами мне кажется, что он…

[фрагмент удален]

…А днем не зовет в гости почему-то.

Я сейчас просто вспомнила, как ходила к Кириллу в «Либертиз», тоже ночью.

Тогда я ещё не знала, что Кирилл окажется таким «шибко умным».

Он позвонил мне как-то вечером и говорит, ну как дела, что делаешь, и т. д. Я говорю: ничего не делаю, кино смотрю.

Говорит, приходи прямо сейчас в «Либертиз», я тут один, а на входе друг мой сегодня дежурит. Посмотришь, где я работаю, тебе понравится.

Пришла, тут же совсем рядом. Захожу в вестибюль, вижу: Кирилл стоит рядом с охранником, анекдоты какие-то ему рассказывает. Охранник на меня посмотрел, ничего не сказал. А Кирилл говорит — пойдем, я тебе весь мир покажу.

Зашли в лифт, стали подниматься. Я чувствую, от Кирилла вином пахнет. Я говорю, ты что же, на дежурстве выпил? Он говорит, так у меня дежурство-то творческое, тем более что ночь уже, от одного бокала вреда никому не будет.

Приехали мы на самый последний этаж, но пошли не сразу в офис, а сначала поднялись на смотровую площадку.

Вид, конечно, потрясающий! Весь Остров — в огнях разноцветных, даже на крышах многоэтажек огоньки горят.

Я говорю — жаль, фотоаппарата нет, чтобы такую красоту сфотографировать, а Кирилл смеется — я тебе прямо сейчас по вирчел сколько хочешь фоток отправлю, у меня знаешь какой альбом.

Постояли мы там ещё немного, потом спустились в офис к Кириллу. Он его называл, правда, «студией».

Внутри просто обалденно! Весь огромный кабинет — лично его. Просторная комната в виде полукруга, и та стена, которая круглая — она вся из стекла. А через неё весь город — как на ладони! Вдоль стены этой стоят столы со встроенными компьютерами. Причем и компьютеры больших размеров, и мониторы тоже огромные.

Всего пять или шесть компьютеров, уже не помню точно сколько. И ещё куча всяких приборов на столах, тоже к компьютерам подключенных.

Ещё кресла меня поразили. Два огромных кресла из непонятного материала, но внутри, видимо, жидкость какая-то, садишься — и проваливаешься как будто в облако, даже вставать не хочется.

Два огромных кресла из непонятного материала, но внутри, видимо, жидкость какая-то, садишься — и проваливаешься как будто в облако, даже вставать не хочется.

Кирилл меня усадил в одно такое кресло, а сам встал сзади и подкатил к монитору, говорит — сиди просто и смотри, а я тебе планету показывать буду.

Сначала на мониторе образовался вид какой-то улицы, на которой просто невероятно много людей. И выглядят так, словно они сюда со всего мира приехали. Кирилл говорит, это — камера уличного наблюдения на Оксфорд-стрит, в Лондоне. Этот город ещё называют «Новый Вавилон».

Потом на экране возник лес такой красивый — парк Гран-Парадизо, Италия. Здесь в любое время года влюбленные гуляют.

А сейчас, говорит, приготовься, и на мониторе появился Новый Арбат, солнечный такой, народу как всегда — толпы. И лица, и одежду видно в мельчайших подробностях.

Я говорю — как это ты можешь видеть всё, что везде происходит? А он сразу весь раздулся от важности, и говорит, я имею доступы почти ко всем мировым системам видеонаблюдения, в том числе — и к скрытой системе наблюдения российского ФСБ.

Причем Россию, говорит, интереснее всего наблюдать, потому что там спецслужбы свои камеры куда хочешь ставят, в отличии от других стран. Могут и в баню, и в закрытый клуб, и в квартиру любую поставить — им всё можно.

Так ты, говорю, что, за людьми тут подглядываешь что ли? Он говорит, да нет вовсе, это побочный продукт как раз, а основная работа моя — вот, и к другому компьютеру меня подкатил.

Вижу: по монитору всякие бегущие строки ползут, таблицы разные, кучи цифр. Он говорит, смотри, тут все мировые биржи в режиме «онлайн», наша команда на них капиталы Острова приумножает.

Я говорю, нам в колледже рассказывали механизм работы биржи, там же и проиграть можно. Он засмеялся и говорит, чтобы проиграть — надо играть. А мы не играем — мы работаем.

Я говорю, так погоди, у тебя что, компьютер к всемирному интернету подключен с правом не только на прием, но и на отправку данных? Он говорит — конечно, но отправлять можно строго команды на биржевые площадки, и больше ничего.

В общем, говорит, ты можешь пока развлечься и посмотреть, чем занимаются люди в любой точке земного шара, а я отойду на пару минут, у меня кофе закончился.

Он вышел из кабинета, а я вылезла из кресла и встала к окну, чтобы лучше город было видно.

Потом подошла к самому крайнему монитору и тронула клавиатуру. Монитор сразу включился и начал показывать что-то непонятное, там просто на черном экране полоска желтая и надпись: «До окончания сканирования осталось… 23 %».

Мне интересно стало, что он тут сканирует, нажала кнопку ESC. Тут же выскочила надпись: «Внимание! Процесс не завершен. Время ожидания 9 часов 36 минут».

Я опять села в кресло, и тут вернулся Кирилл. Но он принес не кофе, а бутылку шампанского.

Тут я ему говорю — ты зачем меня сюда пригласил?

[фрагмент удален]

Неделю назад была третья годовщина, как Ольга с Аркашей поженились. Я знала, что вечером придут всякие гости, и решила просто днем заскочить и поздравить. А то и так их не вижу почти.

Пришла, подарила символический подарок: часы в спальню (Аркаша тут же начал свои идиотские шутки отпускать). Посидела у них немного. Аркашу, оказывается, назначили заместителем руководителя центра биологических исследований и прибавили ему зарплату.

Я его спрашиваю, а что Аркаша, правда ли, что там такие лекарства делают, что с одного укола можно любую болезнь вылечить? Он замялся, говорит, вообще да, делают. Но он, хотя и заместитель теперь, не знает, кто конкретно их разрабатывает.

Шеф просто приносит сырую, но уже готовую разработку просто в виде текста, а соответствующий отдел уже доводит это до практического выпуска. А потом передают в отдел тестирования.

Я говорю, вот тебе здрасьте: не знаешь, кто разрабатывает, а сам — заместитель директора.

Тут Аркаша задумался и говорит, что всё это довольно странно. Он лично уже прочитал пару таких разработок. Выглядят они так, будто писал их далекий от науки человек с чьих-то слов, но, несмотря на это, «описанные в этих, фактически рукописях, технологии — необычайно интересны, бесспорно, гениальны и всегда верны».

А я подумала, что удивляться особо нечего: таких изобретателей всегда держат в секрете. Даже здесь.

Вообще-то, кроме работы Научного центра, тут особых тайн на Острове и нет.

И хотя мне иногда кажется, что я зря стараюсь, уверена: пройдет время, и я всё узнаю. По-другому и быть не может.

А пока буду прощаться. Как только появится новая информация, сразу же напишу.

Regards, Марина».

16

Несмотря на медленную скорость и выключенные фары, они добрались до Арго-Сити довольно быстро: дорога была прямой и идеально ровной. К тому же, на Острове в принципе не существовало по-настоящему серьезных расстояний.

— Вот здесь направо. Сейчас, когда доедем до конца улицы, тоже направо, и всё — мы фактически возле «первой зоны».

— Так. А людей с оружием вы где встретили?

— Видите вон то четырехэтажное здание с башенкой на крыше? Это и есть «Лайт-маркет». Только я всё-таки думаю, что нам не стоит…

— И ещё. Откуда бы мы с вами могли осмотреть близлежащие улицы? Какой-нибудь высокий дом жилой, может?

— Тут, собственно, жилых-то не так и много. Зато административные есть. Вон «Либертиз», например… Там отличный обзор, но, скорее всего, все двери заблокированы… Ага! Вот неплохое место — Управление полиции, они же круглосуточно работают… Работали… В общем, там, скорее всего, нет запертых дверей, да и смотреть будет удобно.

— Скоро начнет светать, нам бы побыстрее определяться.

— А вот оно, Управление. Тормозите.

— Какое-то чересчур большое… У вас что, так много полицейских?

— Вовсе нет. Это же только название. А вообще, кроме полиции, здесь размещаются муниципальные службы, гражданский суд, ЗАГС и прочее.

Возле здания Управления, между стоящими в ряд пальмами, виднелось несколько темных силуэтов автомобилей, видимо патрульных. Сергей припарковался рядом. Они вышли.

Металлические жалюзи вестибюля были подняты, а стеклянные двери подъезда действительно оказались не заперты. В здании было темно и безлюдно, как и везде.

Поднявшись на самый последний этаж и пройдя через пустующий там пост, Сергей и его спутник оказались на крыше, которая служила, помимо прочего, ещё и вертолетной площадкой. Здесь же темнели оба вертолета, принадлежащих полиции Острова.

— Вот, глядите, это — «Либертиз», это — Зведная Аллея, это — «Лайт-Маркет», а вон дорога, по которой мы сюда приехали. — Они стояли на краю крыши, держась за поручни ограждения.

Наступали предрассветные сумерки, и Лурье уже неплохо ориентировался. Сергей же пока не снимал очки ночного видения.

— Вот — Научный центр. Белую Резиденцию отсюда почти не видно из-за деревьев. Она рядом с Научным центром, но далеко не такая высокая: там где три, а где четыре этажа. А вот это… — сенатор замолчал и покосился на Сергея.

— Это — Нексус.

Будучи частью Научного центра, но стоявшая в стороне от его корпусов, довольно высокая, цилиндрической формы постройка резко выделялась из общей картины темных и мрачных зданий «первой зоны» и всего остального предрассветного пейзажа: внутри башни, которую Лурье назвал «Нексусом», был свет.

Он был довольно тусклым, но, несомненно, это было ни что иное, как искусственное освещение.

— Ну вот, всё оказалось очень просто, Игорь Германович. Там либо кто-то из администрации, либо ваши вооруженные до зубов «друзья».

— Я так не думаю, — угрюмо ответил сенатор. — В Нексус невозможно проникнуть без воли находящихся там лиц. А освещение там отдельное и не зависит ни от каких генераторов.

— Как интересно! И кто же они, эти «находящиеся там лица»?

— Я не могу вам этого сказать. Даже под дулом автомата. Это — государственная тайна, и я давал клятву. К тому же, уверяю, это никак не поможет вам найти человека, которого вы здесь ищите.

— Вот как! Значит, государственная тайна? Господин Лурье, о чем вы тут вообще говорите? Или вы продолжаете верить, будто ваше «государство» до сих пор существует? О'кей, тогда покажите мне его! Ничего, кроме необитаемого острова, брошенных домов и вашего перепуганного лица, я здесь не вижу. И уж тем более не вижу здесь государства.

Итак, кто в той башне?

Сергей взял сенатора за руку выше локтя и, крепко сжимая, придвинулся к нему почти вплотную.

Лурье молчал, упрямо глядя в сторону.

— Хорошо. Об этом позже. Я и так догадываюсь кто там. Но почему вы так уверены, что напавшие на вас люди не сидят сейчас внутри этого… Нексуса?

— Это полностью исключено.

— Допустим. Тогда где они?

— Сергей, смотрите! Там — свет, или мне кажется? — сенатор указывал куда-то в противоположную от Научного центра сторону.

От очков ночного видения толку было уже немного. Сергей сдвинул их на лоб и достал портативный цифровой бинокль. В здании, на которое указывал Лурье, в одном из окон последнего этажа, действительно, можно было различить слабый свет. Либо его отражение.

— Что это за строение?

— По-моему, это жилой дом.

— Ну что ж, пойдемте, посмотрим.

Уже спустившись вниз, перед самым выходом из Управления, Сергей спросил:

— Игорь Германович, а ведь здесь, в полиции, наверняка есть полная база данных всех жителей Острова, включая их адреса?

— Зачем же так сложно? Получить информацию об адресе и телефоне любого гражданина Острова можно, не выходя из своего дома. Достаточно просто обратиться по сети вирчел к общедоступному справочнику. Только сами видите: ни сеть, ни компьютеры не работают.

— Ничего. Надеюсь, скоро заработают.

— Так. Обойдемся без машины. И старайтесь шагать потише.

— Хорошо. Вон за тем углом будет видно весь дом целиком.

Подойдя ближе, они уже отчетливо увидели слабый свет в двух верхних крайних окнах.

Сам дом стоял посреди зеленой лужайки, на которой почти не было деревьев, и которая отлично просматривалась со всех сторон.

— Игорь Германович, сейчас вы осторожно отойдите к дороге и сядьте вон в тот автомобиль. Сидите тихо и внимательно смотрите на эти два окна. Как только увидите тройные вспышки от моего фонаря, смело вставайте и идите туда. Спокойно, прямо через двор и по лестнице наверх, в квартиру.

Мой сигнал будет означать, что либо никакой опасности нет, либо она успешно устранена.

Мой сигнал будет означать, что либо никакой опасности нет, либо она успешно устранена. И неважно, услышите ли вы до этого звуки выстрелов или что-то ещё, вы должны уяснить: я подаю сигнал, вы — бегом ко мне. Договорились?

— Хорошо. А если…

— А если в течение двух часов я не появлюсь и не подам сигнал, или на вас кто-нибудь нападет здесь, на улице, то заводите автомобиль, поезжайте обратно в Санта-Розу и ждите меня в том же особняке.

И кстати, проверьте, есть ли в машине достаточно энергии, как только сядете в неё.

— Да, конечно.

— Ну, всё, я пошел. Не скучайте.

— С богом.

Прямоугольный по периметру шестиэтажный дом был не очень большим и имел всего один парадный вход, причем с торца. Сергею понадобилось обойти здание почти полностью, прячась за высокими подстриженными кустами, пока он не достиг места, где можно было подобраться к дому без риска быть замеченным из окон.

Конечно, совсем не обязательно, что в квартире — те самые люди, о которых рассказал сенатор, там запросто мог прятаться кто-нибудь из оставшихся горожан. И тем не менее, действовать нужно было с максимальной осторожностью.

Сергей обратил внимание на небольшой фургон для доставки мебели, припаркованный рядом с домом. Автомобиль был оставлен почему-то не на стоянке, а на газоне, прямо перед парадным входом, что немного выбивалось из общей картины.

Становилось уже совсем светло.

Выбрав кратчайший путь, Сергей, скрытый в этом месте кронами деревьев, быстро подбежал к дому и с разбега вскочил на широкие перила балкона первого этажа. После чего, хватаясь за декоративные приспособления для поддержания обильно вьющихся здесь растений, влез на второй этаж.

На этот раз ему повезло меньше: балконная дверь была заперта изнутри, и, рискуя быть услышанным, Сергею пришлось выдавливать её плечом.

В квартире, куда он проник, также, как и везде, никого не было.

Сразу бросилось в глаза то, что беспорядок здесь был значительнее больше, чем обычно. Настежь распахнутые шкафы, опрокинутые стулья и разбросанные повсюду вещи наводили на мысль о непрошеных гостях.

Квартира оказалась настолько просторной, что Сергей не сразу нашел из неё выход.

Выйдя в коридор, он обнаружил широкую, с ковровым покрытием, лестницу, и, стараясь двигаться как можно тише, начал подниматься на шестой этаж.

Дойдя до пятого этажа, Сергей отчетливо услышал чей-то храп, доносящийся сверху. Ощущение было такое, что спят прямо на лестнице.

Очень медленно, стараясь ступать бесшумно, Сергей продолжил подъем и, достигнув шестого этажа, действительно увидел спящего человека. Тот сидел на полу коридора спиной к стене и, вытянув ноги, мирно спал.

Это был молодой парень, лет двадцати пяти, высокий и худой, с густой черной бородой, одетый в рыбацкие штаны и длинный грубый свитер серого цвета. На ногах его были нелепого вида кирзовые сапоги, задранную подбородком вверх голову увенчивал берет, а правой рукой спящий, судя по всему — часовой, прижимал к полу автомат Калашникова.

Сергей наклонился, при этом задев и чуть не уронив стоявшую на полу массивную бутылку, и стараясь не дышать, аккуратно нащупал рожок автомата, отстегнул его и сунул в карман куртки.

Спящий даже не пошевелился.

Сергей переступил через ноги бородача и продолжил путь к квартире, которая находилась в самом конце коридора, и откуда через приоткрытую дверь падала бледная полоска света.

Подойдя почти к самой двери, он услышал негромкий мужской голос с явно пьяными интонациями. Причем, язык был не русский и даже не английский.

Сергей переключил пистолет-пулемет в режим стрельбы очередью и приготовился войти внутрь.

Говоривший слегка повысил голос, и Сергей смог определить, что язык — испанский.

Он не владел испанским, и помнил лишь несколько выражений, которые остались в памяти после командировки в Венесуэлу четыре года назад. Но даже если бы и владел, ему вряд ли удалось бы разобрать слова, доносящиеся из-за двери.

Постояв ещё с полминуты, Сергей оглянулся на фигуру сидящего в коридоре человека. Убедившись, что тот продолжает спать, Сергей включил лазерный прицел на «Вереске» и вошел в квартиру.

Как он и предполагал, прихожая здесь отсутствовала, а вместо неё сразу за дверью располагался огромный холл.

За низким прямоугольным столом, на котором стояло несколько бутылок и тарелка, полная сигарных окурков, в деревянных креслах сидело трое мужчин. Точнее, двое из них дремали, а третий что-то говорил, обращаясь к спящим.

Всё это освещалось несколькими свечами в подсвечнике, который стоял на полу.

«Буэнос диас», — спокойно произнес Сергей и направил «Вереск» на говорившего.

Увидев Сергея и не обращая внимания на автомат, тот неожиданно проворно поднялся, опрокинув кресло.

В руке у него был обрез.

Сергей нажал на спусковой крючок. Раздался чавкающий металлический звук. Человека отбросило назад, а его тело задергалось от града пуль.

Двое других сидящих за столом людей, вскочив на ноги, даже не успели понять, что случилось. Увидев в руках одного из них ещё один «калашников», а в руках второго револьвер, Сергей, не прекращая удерживать спусковой крючок, просто слегка повернул дуло «Вереска» по направлению к ним. С грохотом изрешеченные тела повалились на пол.

Внезапно распахнулась дверь одной из комнат, и в проеме показался ещё один человек, вооруженный пистолетом. При этом он что-то крикнул.

Сергей вновь нажал на курок, но автомат, дернувшись раз или два, затих: в «Вереске» иссякли патроны.

Человек выронил пистолет и, схватившись рукой за дверь, начал медленно съезжать по стене, оставляя на ней кровавый след. Глаза его были открыты и глядели куда-то вверх.

Сергей замер и, оцепенев, несколько секунд смотрел на убитого, не опуская слегка дымящийся автомат. Затем медленно, словно во сне, шагнул на середину комнаты.

Паркет был забрызган кровью. В воздухе висел синеватый дым и запах горелой кожи. Одно кресло было опрокинуто, второе осталось стоять возле изуродованного автоматной очередью стола. На противоположной стене виднелись свежие следы от пуль.

Сергей вдруг осознал, что только что убил четверых человек. От этой мысли его замутило, и захотелось немедленно выйти отсюда на свежий воздух.

Стараясь не смотреть на мертвые тела, он достал из внутреннего кармана куртки полный магазин, вставил его взамен пустого и переключил «Вереск» на одиночную стрельбу.

Затем вернулся к двери и выглянул в коридор. Часовой возле лестницы всё также безмятежно спал.

Тщательно осмотрев квартиру, Сергей убедился, что здесь больше никого нет, по крайней мере — живых, и отправился беседовать с человеком на лестнице.

17

За годы своей службы Сергей повидал немало.

И хотя основной его специальностью были операции, связанные с подводным плаванием, время от времени и ему приходилось применять оружие.

Делать это он не любил. Настолько, что в свое время ему даже пришлось пройти особый тренинг и приобрести сомнительный навык слегка отстранять сознание в ситуациях, требующих стрельбы по живым мишеням.

Сергей понимал, что во многих случаях применение оружия оправдано и даже неизбежно, но так и не смог до конца привыкнуть к этой части своей работы.

Нелепое, бессмысленное убийство — ведь он даже не знал, в кого стреляет — произошло молниеносно и словно помимо его воли. Нападавшие были вооружены, агрессивны, их было несколько, и в этом — его оправдание.

А что оправдывало их? Идея? Религия? Присяга?

Или, может быть… Страх?

К удивлению Сергея, бородач не проснулся даже после того, как из-под руки у него был выдернут «калашников». Похлопывания же по плечам лишь привели к тому, что парень повалился на пол и продолжал храпеть, лежа на мягком ковре коридора.

Затягивать процесс пробуждения было некогда.

Держа в одной руке наготове автомат, второй рукой Сергей взял незнакомца за волосы, приподнял его обратно в сидячее положение и слегка ударил головой об стену.

Спящий открыл глаза.

Сергей тут же отступил назад, держа «Вереск» на уровне головы собеседника.

— Привет, амиго.

— Quien ti? (Кто ты?)

— Кто я? Me llamo la Muerte. (Меня зовут Смерть.) А вот ты кто такой?

— No comprendo. (Я не понимаю).

— То есть ты заявился на русский остров и не понимаешь по-русски?

Парень молчал.

— В общем, так. Или мы с тобой общаемся, или мне придется тебя убить, о'кей? — Сергей демонстративно прицелился в голову бородача.

— No, por favor. (Не надо, пожалуйста)

— Нет, ты что, правда — не понимаешь? Хорошо. Do you speak English?

— Yes. Little.

— Вот! Уже лучше. Теперь давай так, — Сергей перешел на английский, — я спрашиваю, а ты отвечаешь. Ты перестаешь отвечать или врешь — я стреляю тебе в голову и иду дальше по своим делам. Договорились?

Парень кивнул.

— Итак. Кто ты такой?

— Меня зовут Курро. Я из Сан-Хосе.

— Ты — американец?!

— Нет. Сан-Хосе — это столица моей страны. Я из Коста-Рика.

— Хорошо. Что ты тут делаешь?

— Я, мой брат и его друзья приплыли сюда неделю назад.

— Откуда и на чем?

— Из Пунта Суарез. У нас моторный катер.

— Сколько вас?

— Нас шестеро. Пабло остался на катере. А мы впятером высадились.

— Зачем вы сюда приехали?

— Но это наш остров. Мы часто сюда приезжаем.

— Ты что, смеешься надо мной? Как это — ваш?

— Я не знаю, в чем дело. Но мы были здесь полгода назад. Тут не было домов. Не было улиц. Тут был лес. Это наш остров.

— Где катер?

— Он исчез!

— Как это — исчез?

— Вместе с Пабло. Мы пришвартовались. Вечером. Как всегда было. А Пабло спал. Мы высадились и пошли. Вдруг мне стало плохо. И всем стало плохо. Мы пошли обратно на катер. Но катер исчез. Мы пошли по берегу, но катера нигде не было. Если бы Пабло завел мотор, то мы бы услышали.

— Что дальше?

— Потом мы увидели, что кругом дома и улицы. Но людей не было.

— Дальше.

— Мы стали искать ночлег. Но никого не встретили. Тогда мы сами взяли еду и вино в магазине и решили переночевать. Но потом тоже никто не появился. Мы решили найти здесь корабль и уплыть домой, но сначала нам нужно было запастись пищей…

— Пищей?

— Да.

И водой. И ещё одеждой.

— Так… Сначала вам нужно было вволю пограбить. А потом вы начали пировать и увлеклись… Теперь скажи мне, амиго. Какого черта вы все увешаны оружием и кидайтесь на каждого встречного? Если ты мне не скажешь, кто вы такие и зачем приплыли сюда, за сотни миль, я пристрелю тебя. Мне и так уже надоело слушать твое вранье.

— Мы не кидаемся. У нас оружие, потому что мы живем в джунглях, а там очень опасно.

— Постой. Я, кажется, понял. Вы — из кокаиновой «семьи» что ли?

— Нет, нет! Нам не нужен никакой кокаин!

— О'кей, всё ясно. Я так понял, что вы плыли куда-то по своим кокаиновым делам и перепутали острова, но как вы…

— Мы ничего не перепутали! Это наш остров! Мы были здесь полгода назад и раньше часто здесь бывали. И весь остров обходили много раз. Тут кроме черепах, никто не живет! А сейчас тут город. Кто его построил — не знаю. И никто не знает. Если бы катер не пропал, мы бы уже уплыли…

— Или версия похуже. Ты с твоими дружками уже бывали здесь по приглашению Платона. А сейчас ты сидишь и делаешь из меня идиота. Потому, что первое: этот город стоит здесь уже лет десять, как минимум, и не заметить его нельзя. И второе: вокруг острова установлено защитное поле очень опасной природы, преодолеть которое вы бы не смогли. Вот и скажи, мне пристрелить тебя или ты всё-таки начнёшь нормально отвечать?

— Говори, урод, а то сейчас отправлю на тот свет вслед за твоим братом! — последнюю фразу Сергей произнес по-русски.

Но Курро никак не отреагировал на русские слова, как будто действительно их не понимал.

— Сеньор, я говорю правду. Разрешите мне сходить в туалет? И где мои друзья?

— Зачем вы убили полицейского?

— Мы никого не убивали!

— Вы убили безоружного человека. Ни за что. Знаешь, что я могу с тобой сделать за это?

— Сеньор, мы никого не убивали!

— Вставай, пойдешь со мной, — Сергей решил отвести парня в Управление полиции, где наверняка найдется надежное запираемое помещение.

Горе-часовой стал медленно подниматься, держась за стену. Встав на ноги, он закашлялся и слегка наклонился вперед, как будто его тошнило.

— Эй, амиго, можешь хлебнуть из своей бутылки, раз уж тебе так…

В эту секунду Курро внезапно бросился на Сергея. В руках у него блеснул неизвестно откуда взявшийся нож.

Раздался хлопок, как будто открыли шампанское — Сергей нажал на курок инстинктивно, даже не успев ни о чем подумать. Курро угодил ножом Сергею в плечо скорее по инерции, так как в тот момент он был уже мертв.

Царапина от ножа оказалась неопасной, но немного кровоточила. Постояв с полминуты рядом с убитым, Сергей пошел обратно в квартиру, на ходу доставая из кармана фонарь — настала пора позвать сенатора.

Лурье пришлось встречать на ступенях, Сергей был уверен, что, поднявшись на шестой этаж и увидев труп, сенатор тут же убежит, забыв про все договоренности.

— Наконец-то, а я уже начал волноваться. Сижу и сижу, а сигнала нет… С вами всё в порядке? — Лурье начал говорить ещё на лестнице, как только увидел снизу Сергея, стоявшего на площадке последнего этажа.

— Да, всё нормально. Поднимайтесь.

— Ну и хорошо. И слава Богу… — шумно дыша, сенатор наконец преодолел последний пролет, — а то знаете, как бывает… Господи! Кто это?!

— Игорь Германович. Давайте возьмем себя в руки и спокойно пройдем со мной вон в ту квартиру.

Давайте возьмем себя в руки и спокойно пройдем со мной вон в ту квартиру. Предупреждаю сразу, там ещё четверо таких же…

— Тогда зачем нам…? Давайте вообще уйдем отсюда. Неужели больше находиться негде?

— Разумеется, уйдем. Но сначала вы должны взглянуть на покойных и попытаться определить: те ли это люди, которые на вас напали. К тому же, надо их обыскать.

— Да, конечно. Вы правы. Пойдемте, посмотрим. Хотя я почти ничего не запомнил, ведь всё произошло так быстро…

Солнце уже взошло, и в квартире было достаточно света.

— Вы знаете, Сергей, я никого не могу узнать среди этих людей. Возможно, это были они, а возможно — нет.

— Мда. Это хуже. Мы не можем быть уверены, что на Острове не бегает ещё какое-то количество таких же красавцев.

— Что за чертовщина! Ума не приложу, откуда они взялись. Вы же сказали, что «Купол» работает. Хотя… Ведь вы же как-то попали сюда!

— Там, где прополз я, ни за что бы не пролезли эти герои. Скажите, господин Лурье, а не могли бы это быть люди, которые приплыли сюда незадолго до катастрофы по приглашению кого-нибудь из руководства Острова?

— Ни в коем случае! Количество людей, которые могут приезжать сюда извне, крайне ограничено, и о каждом таком посещении я информирован, как и все остальные сенаторы.

— Ну что ж, тогда пойдемте. Нам здесь нечего больше делать.

— У них при себе — ничего, что бы проливало свет на то, кто они, и как сюда попали. Если, конечно, не принимать во внимание бредни этого бедняги, — они подошли к лестнице, и Сергей кивнул в сторону тела Курро, лежащего на ковре. — Кстати, «ради протокола», давайте глянем и на него?

Они приблизились к убитому.

— Постойте… Это — он! Я узнал его! — Лурье ухватил Сергея за руку, как только тот развернул тело Курро лицом к свету. — Это он стрелял в Мишу. Видите, он худой очень, и у него борода.

— Вы уверены?

— Конечно! Он был несколько секунд хорошо освещен фарами. И берет этот я вспомнил…

— Ну, теперь — хоть какая-то определенность. Так. А это что? — Сергей рассматривал картонную книжечку, которую вынул из кармана штанов Курро. — Похоже, водительские права. Забавно, до сих пор из картона делают, а не из пластика… Стоп! Игорь Германович, пожалуйста, ещё раз посмотрите на лицо убитого. Сколько, по-вашему, ему лет?

— Сказать трудно, но думаю, что лет двадцать пять, от силы. Вы знаете, латиноамериканцы всегда выглядят старше своих…

— А теперь посмотрите сюда, — Сергей протянул сенатору найденный документ с черно-белой фотографией.

«Республика Коста-Рика.

Управление дорожной полиции Сан-Хосе.

Водительское удостоверение №…

Франциско Мануэль Эррера.

Дата рождения: 11.03.1970

Удостоверение выдано: 16.10.1991

Действительно по: 16.10.1996

Сержант (подпись неразборчиво)».

18

— У вас руки дрожат.

— Ничего, скоро пройдет.

— Может коньячку? Буквально глоток?

— Да нет, спасибо. Подайте, пожалуйста, хлеб.

— Да-да. Сейчас.

Лурье открыл упаковку с тостами и понюхал содержимое.

— Вроде вполне съедобные. Они же, знаете, обычно долго хранятся.

— Вроде вполне съедобные. Они же, знаете, обычно долго хранятся. Хотя я их и не люблю. Сколько вам?

— Парочку. А это что за плоды?

— Тамарилло. По вкусу похожи на наши помидоры. Попробуйте.

Они сидели на веранде летнего ресторанчика в квартале от Управления полиции и завтракали.

Холодильные шкафы не работали, и всё их содержимое было испорчено. Зато в кладовой нашлись овощи, сыр для тостов, тушеное мясо в банках и рыбные консервы. Сенатор принес из бара бутылку коньяка, набор рюмок в деревянном ящичке и стеклянную вазу с шоколадными конфетами.

Несмотря на бессонную ночь Лурье выглядел довольно бодро и энергично.

Сергей молча поедал мясо с тостами, запивая всё это минеральной водой.

В отличие от сенатора, он чувствовал сильную усталость и всё же не мог не любоваться открывающимся с веранды видом Стар Вэй, или Звездной улицы, как её называл Лурье, на которой, собственно, и находился ресторанчик.

Освещенные ярким солнцем пальмы, растущие на изумрудно-зеленых газонах у самой проезжей части улицы, каждая из которых окружена специально посаженными ярко-красными, а также желтыми цветами.

Современные, из стекла и стали, белые, белые с розовым, или просто разноцветные высотные здания, некоторые — причудливой формы, со скошенными или скругленными углами, придавали улице оригинальный и необычный вид.

Тут же, между ними, виднелись и невысокие дома. Одни — такие же разноцветные, в тон многоэтажкам, другие — наоборот — строго белые, в так называемом «колониальном стиле», напоминающие особняки Новой Англии.

Особый колорит улице придавали фонарные столбы, стилизованные под старинные европейские газовые светильники XIX века и украшенные навесными букетами.

Вообще, обилие растительности — и цветов, и деревьев — было отличительной чертой не только Арго-Сити, но и, видимо, всего Острова. Сергею пришло на ум, что если бы не факт загадочного исчезновения всех его жителей, Остров вполне можно было бы принять за гигантский санаторий класса «люкс», а кто-то, и вообще, мог бы назвать это место «земным раем».

Покончив с завтраком, Сергей отодвинул от себя пустую тарелку и откинулся на спинку кресла.

— Прежде чем я пойду спать, да-да, именно спать, так вот, мне бы хотелось подвести некий итог. А также обсудить с вами, Игорь Германович, несколько пустяковых вопросов. Потому, что в отличие от вас, я весьма ограничен во времени и, кроме того, всегда тороплюсь прояснять непонятные для меня моменты.

Лурье кивнул, и налив себе в рюмку немного коньяку, поднял глаза на Сергея.

— Итак, будем считать, что проблема приезжих головорезов у нас решена. Во всяком случае, до того момента, пока мы не встретим кого-нибудь ещё, — начал Сергей, — но вообще, настоящие проблемы у нас впереди.

Во-первых, необходимо выяснить, что произошло с электричеством, и постараться немедленно восстановить энергоснабжение на Острове или хотя бы здесь, в Арго-Сити. Без этого я не могу продолжить поиски, а кроме того, большинство дверей в официальной части столицы заблокировано именно из-за отсутствия электричества.

Во-вторых, даже если мне не удастся найти нужного мне человека, я не покину Остров, пока не выясню следующие обстоятельства: куда исчезли его жители, что здесь произошло и кто во всём этом виноват (если, конечно, кто-то виноват).

В-третьих, меня крайне беспокоит тот факт, что у явно молодого человека в кармане документы с датой рождения 1970 года. Причем, на фотографии — он сам.

Кстати, как он сюда попал — тоже неясно. А всё неясное обычно таит в себе больше всего опасностей.

Исходя из вышеперечисленного, уважаемый Игорь Германович, я вынужден вновь поставить вас перед выбором. Либо вы, наконец, рассказывайте мне всё, что знаете, а я, по возможности, помогаю вам, либо вы продолжаете хранить все ваши «государственные тайны», и мне до вас нет никакого дела. Причем, даже тогда, когда я начну колоть вам аэрон-морфин.

А как прикажете поступать? Энергоблок я найду и без вас, но кто мне расскажет, что за темные дела творились в Научном центре и что за люди сидят в башне? Нексус — вы её назвали?

— Боже, Сергей… Ну зачем вы так? Разве я — против того, чтобы помочь вам? Я готов прямо сейчас отправиться в энергоблок! Но Нексус… Поймите, это не моя тайна, и я давал клятву. Вы же сами наверняка тоже не нарушаете своих клятв? Я вас уверяю, что…

— Не пейте много коньяка, Игорь Германович. В сочетании с тремя кубиками аэрон-морфина он дает последствия в виде нешуточной головной боли. Вообще говоря, мне даже не стоило предлагать вам что-либо. Гораздо проще было сразу действовать. Но я почему-то всегда верю в добрую волю людей.

— В таком случае, я всё-таки выпью. И ещё. Сережа, добрая воля никогда не должна основываться на угрозах… Хорошо, хорошо. Не об этом сейчас речь.

В общем, так. На северо-западе Арго-Сити находится довольно мощная ГЭС, наш основной источник энергии. Кроме того, почти на всех высотках, и не только, установлены солнечные элементы. Однако автономного питания здесь не существует, вся энергия аккумулируется в едином энергоблоке, а потом распределяется на необходимые объекты. Это, несмотря на определенные сложности, было сделано намерено: в случае нужды всегда можно было отключить от питания менее значимый объект, чтобы снабжать более значимый.

Энергоблок находится в «первой зоне», рядом с Научным центром (вы можете прямо отсюда увидеть линии электропередачи) и занимает не очень большую площадь, хотя и уходит довольно глубоко под землю.

Доступ туда можно осуществить как с помощью электронного ключа, который есть и у меня и который не сработает из-за отсутствия того же электричества, либо с помощью аварийного кода, который, к сожалению, я не знаю.

Но у меня есть одна гипотеза, как туда попасть, о ней — чуть позже.

Теперь о Нексусе.

Делать там совершенно нечего. Освещается он специально изолированными аккумуляторными лампами, которые, скорее всего, уже скоро погаснут. В Нексусе содержатся… Содержались результаты биологических исследований: мутанты и клоны животных.

А необходимость в особом источнике энергии для Нексуса обусловлена чрезвычайной уникальностью полученных образцов и недопустимостью их случайной гибели из-за аварий на энергоблоке. Как видите, скрывать мне особо нечего.

— Почему же вы сразу этого не рассказали? И почему Нексус — государственная тайна?

— Ну, так я же вам говорю! Здесь работает много людей. В том числе, и американцы. А в Нексусе живут клоны, производство которых (после событий 2012 года) является в США особо тяжким преступлением.

С учетом того, что в будущем режим изоляции Острова планировалось отменить, а также того, что Остров в определенной степени зависит от США, факт проведения экспериментов по клонированию строго засекретили и обязали принимать клятву всех посвященных. Как я мог сказать это вам, тем более что вы — американский гражданин? Я надеюсь, что, будучи агентом частной фирмы, вы не станете во избежание…

— Игорь Германович, вы сказали, что у вас есть гипотеза, которая поможет нам попасть в энергоблок.

— Да-да. Я как раз хотел про это рассказать. В общем, понимаете, у меня есть предположение, я повторяю — лишь предположение! — что на Острове находится ещё один уцелевший человек.

И я думаю, он сможет нам помочь.

— Так. С этого места поподробнее, пожалуйста.

— Дня за три до этого… До этой… В общем, до всего происшедшего, у нас тут случилось небольшое ЧП.

Понимаете, в коммуникационном центре, он называется «Либертиз», на самом верху есть особый технико-аналитический отдел. Я сейчас не буду рассказывать, для чего он создан, не в этом суть. Дело в том, что там работают лучшие специалисты по компьютерным сетям, можно сказать — компьютерная элита Острова.

Так вот. Один из его сотрудников, непонятно зачем, но думается, что просто из любопытства, или ребячества (ему двадцать пять лет), неведомо как взломал один из обслуживающих систему безопасности серверов и похитил пароли доступа от практически всех камер наблюдения на Острове. В том числе, и от камер, установленных в Научном центре.

В связи с тем, что в системе безопасности были использованы разработки, о которых он не подозревал, уже через неделю факт кражи паролей обнаружили и определили личность похитителя.

Как только об этом стало известно Вознесенскому, а ему доложили об инциденте практически сразу, он распорядился немедленно задержать этого человека и в тот же момент, не допрашивая, отправить в строгую изоляцию на островок Колибри. Там есть небольшой жилой бокс, вполне подходящий для этих целей.

Кабинет же молодого человека тотчас закрыли и опечатали, а всех, кто был в курсе дела, предупредили о строгом неразглашении. Хотя в этом не было особой нужды — почти все посвященные являлись сенаторами.

Мне было поручено посетить арестованного как раз в тот день, когда случился этот… апокалипсис, ну или как назвать-то, в общем, вы поняли.

— Да, продолжайте.

— Я должен был просто поговорить с ним. Объяснить, что сурово наказывать его никто не собирается, чтобы он просто подумал и прочее. Подготовить, одним словом, к большому разговору с Вознесенским.

— Ну, и как поговорили?

— А он не стал разговаривать. Я провел там полтора часа. И так, и эдак с ним, а он просто дерзил, или отмалчивался.

— Миша, ваш сопровождающий на Колибри, был в курсе — зачем вы туда едете?

— Да. Он был частично информирован о происшедшем, так как именно ему было поручено наблюдать за Колибри и за тем, чтобы режим изоляции островка никто не нарушал.

— Почему вы думаете, что арестованный сейчас там и не исчез, как остальные?

— В момент исчезновения он, как и мы с Мишей, был на островке, и если тут есть какая-либо зависимость от местонахождения, то весьма вероятно…

— Постойте-ка! Так вы с самого начала допускали, что на Колибри сидит взаперти живой человек, и даже не удосужились подумать — а есть ли у него еда?

— Еда? Да там продуктов хватит на месяц, как минимум! Ещё в первый же день был дан приказ отправить на островок достаточно провианта, чтобы не мельтешить потом перед нашими рыбаками, плавая туда каждый божий день.

К тому же, я не был уверен, что юноша остался на Колибри. Да и сейчас не уверен. Я же не знаю, почему мы с Мишей уцелели, в то время как остальные исчезли.

— Допустим. Но почему вы думаете, что он может нам помочь?

— Опять же, я так не думаю. А всего лишь предполагаю… Видите ли, Вознесенский опасался, что парень мог скопировать и сохранить всю информацию, полученную с камер. Спрятать куда-нибудь. А ведь там, помимо этого, могли быть ещё какие угодно коды и пароли. (От того же энергоблока, например). Вот мы и хотели с ним аккуратно, без спецсредств и лишних свидетелей пообщаться и всё уладить. Но не успели.

Вот мы и хотели с ним аккуратно, без спецсредств и лишних свидетелей пообщаться и всё уладить. Но не успели.

— Что значит «всё уладить»?

— Это совсем не то, что вы, наверное, подумали. На Острове исключено любое насилие! Тем более что он — один из лучших наших специалистов. Мы хотели только поговорить и всё.

— Поговорить и всё? О'кей, пусть будет по-вашему. Мы сможем попасть на островок?

— Да, конечно сможем. На катере.

— Вот и отлично. Значит, туда мы и отправимся. А сейчас, Игорь Германович, не пойти ли нам поспать?

— Всё-таки поспать?

— Ну да. Конечно, не весь день, и даже не полдня, но три-четыре часа мне, например, не повредят. Да и вам тоже.

— Что ж, согласен. Где предпочтете расположиться?

— С вашего позволения, в Управлении полиции, на посту перед вертолетной площадкой. Я видел там бронированную дверь, которая запирается изнутри. Ну а вы, уважаемый сенатор, устраивайтесь, где пожелаете!

— Я просто в шоке от вашего «доверия», Сергей.

— Встречаемся ровно через три с часа за этим столиком. Приятных снов!

19

Несмотря на то, что даже самое удобное кресло никогда не заменит полноценной кровати, он достаточно хорошо отдохнул. Возможно, этому способствовала полная тишина в здании и чувство относительной безопасности, возникающее в надежно запертом помещении.

Сергей отключил вибросигнал будильника. Часы показывали 12.30 местного времени.

Внезапно его посетила мысль: а вдруг Лурье не придет?

Сенатор, явно потерявший адекватность в оценке происходящего, мог запросто сбежать от Сергея и продолжать выжидать неизвестно чего в любой из квартир Острова, благо запасов пищи и воды для одного человека тут хватило бы на годы. Это было бы крайне нежелательно: хотя Лурье явно многого не договаривал, он оставался единственным и весьма ценным источником информации. Сергей начал жалеть, что не запер «компаньона» где-нибудь в Управлении.

Однако сенатор ждал его за тем же столиком, как будто вообще никуда не уходил всё это время.

— Как спалось, Игорь Германович?

— Неплохо. А вам?

— А мне — просто отлично. Если не секрет, где устроились?

— Да прямо здесь и устроился.

— Здесь?

— Ну, не совсем здесь. На втором этаже этого заведения есть комната отдыха для гостей. Там и прикорнул.

— А бутылочка-то уже наполовину пуста. Господин Лурье, если хозяева вернутся — не рассчитаетесь ведь!

— Если они вернутся (что — вряд ли), то, полагаю, им будет не до бутылочки. Но вообще, я всегда плачу за свой коньяк.

— Да ладно вам, сенатор! Я же просто пытаюсь поднять вам настроение. На чем поедем? Может, на полицейском джипе?

— Я предлагаю взять что-нибудь менее заметное. Чем плох, к примеру, вон тот осколок старой Европы? По-моему, «альфа-ромео».

— Нет, это — «всего лишь» «бентли». Но я — не против.

Ехать до Порт-Ройаль было совсем недалеко. Вообще, сказать было сложно, где заканчивается Арго-Сити, а где начинается район Порт-Ройаль. Пейзаж по обеим сторонам дороги совершенно не менялся: всё тот же мегаполис, утопающий в тропической зелени.

Сергей проехал очередной перекресток и увидел выезд на набережную.

— Какая красота! Не устаю восхищаться, — заметил сенатор, указывая на широкий ровный пляж, на который набегали зеленые волны океанского прибоя.

— Вон те белые строения и есть порт?

— Да. Но вы сейчас сворачивайте направо, сразу к причалу. Все катера — там.

— Сначала я бы хотел всё-таки осмотреть порт.

Сергей был далек от мысли, что в порту можно найти ещё кого-нибудь из оставшихся жителей, но, тем не менее, заглянуть туда было нужно: мало ли, вдруг там обнаружится посудина, на которой прибыли костариканцы. Или ещё что-то интересное.

Впрочем, обойдя все доступные помещения и площадки этого небольшого комплекса, гордо именуемого «Порт-Ройаль», Сергей обнаружил лишь безлюдные офисы, неработающие компьютеры и кромешную тьму крытых терминалов.

— И который тут ваш?

— А вон тот, с флажком береговой охраны.

— Интересно, есть ли в нем горючее… Кстати, он случайно не на солнечных батареях?

— Честно говоря, не знаю. Но думаю, питание комбинированное, и катер работает как на батареях, так и на дизельном топливе.

— Отлично. В какой стороне Колибри?

— Примерно там.

— Так. Вроде вижу какой-то кусочек земли. — В бинокль Сергей различал лишь слабые очертания.

Затем посмотрел на небо. Оно было ярко-голубым и в следствие эффекта «Купола» выглядело идеально чистым. Солнце же оставалось неизменно ослепительным и сохраняло свои обычные, может, лишь чуть более размытые, очертания.

— Игорь Германович, а как объяснить тот факт, что «Купол» продолжает функционировать без каких-либо изменений, несмотря на отсутствие энергоснабжения?

— А вот этого я не знаю. И не надо, пожалуйста, так смотреть! Вы можете влить в меня все ваши наркотики, но принцип работы «Купола» — для меня такая же загадка, как и для вас, ведь я не физик. Думаю, что он имеет какой-то отдельный источник питания. Как и Нексус. А вам-то, простите, это зачем?

— Я просто пытаюсь разобраться. Интересно, заглядывал ли похититель паролей внутрь Нексуса?

— Это исключено. Камер внутри Нексуса нет. А те, что на входе, имеют автономное питание и управление по той же самой причине, о которой я вам говорил.

— Ну да. Говорили. Господин Вознесенский открыто демонстрирует всему миру такое чрезвычайно опасное физическое явление, как «Купол», но почему-то патологически боится, что американцы погрозят ему пальцем за эксперименты с клонированием. Хотя Остров — вне юрисдикции США, и здесь можно делать что угодно. Странно, не правда ли?

— Для вас, может быть, и странно. А для нас дружеские отношения со Штатами очень важны. Поэтому проще сразу всё засекретить, чем потом метать бисер перед вашими конгрессменами, уверяя их в своем «исключительно теоретическом» научном интересе. Может, всё-таки, уже поедем?

— Да, конечно. Завожу. Держитесь крепче.

Колибри вполне оправдывал свое название. Это был совсем крошечный, густо заросший островок кораллового происхождения. Где-то в зарослях щебетали местные птицы, а легкий бриз шелестел листьями пальмовых деревьев.

Над их кронами возвышалась белого цвета постройка в виде башни, увенчанная металлическими конструкциями, по всей видимости, антеннами.

Установленные по периметру островка предупредительные щиты гласили:

«Внимание!

Объект технического назначения.

Находится под видеонаблюдением.

Немедленно покиньте территорию острова!»

Пришвартовавшись, Сергей вылез из катера на миниатюрный деревянный причал и помог выбраться Лурье.

От причала в глубь островка вела узенькая асфальтовая дорожка.

— Ну вот, собственно, и приехали. Как вам здесь нравится, Сережа?

— Да уж, действительно, Колибри…

Пройдя по дорожке, они вышли к несколько необычному бетонному строению, площадью примерно десять на десять метров и высотой в четыре этажа. Окон строение имело всего три: два — на втором этаже, а третье — на самом верху. Причем окна на втором этаже были забраны довольно внушительными решетками.

— Интересно, каким образом мы попадем вовнутрь? — Сергей разглядывал массивную дверь из металлокерамики, на дверях которой не было ни места для ключа, ни сенсорной панели для набора кода.

— Попадем, не беспокойтесь. Это единственное наше строение, работающее автономно, от солнечных батарей, — Лурье уверенно прижал большой палец своей правой руки к небольшой металлической пластине рядом с дверью. В ту же секунду раздался мелодичный высокий звук, и сенатор открыл дверь, легко толкнув её внутрь. — Добро пожаловать в тюрьму Острова Нового Солнца!

— Неужели, правда — в тюрьму?

— Ну не то чтобы… Раньше, ещё до постройки «Купола», здесь был радар. Потом его демонтировали. Оставили только оборудование для радиосвязи рыбаков и береговой охраны, ещё что-то по мелочи… А помещения, в которых раньше сидели дежурные радара, сейчас пустуют. Кстати, сейчас мы как раз и узнаем, пустуют или нет.

По бетонной лестнице они поднялись на второй этаж, и подошли к одной из двух находящихся на площадке дверей.

На каждой из них были установлены устройства, похожие на видеофоны, с большим количеством кнопок.

— Знаете, мне что-то немного не по себе. Даже как-то жутковато открывать.

— Думаете, он может быть опасен?

— Да нет. Вряд ли. Я — о другом.

— Не тяните, сенатор.

Лурье вздохнул и нажал на клавишу «Вызов». Раздался звук, точь-в-точь как из обычного домофона, в который звонят посетители.

Прошло секунд двадцать, но изнутри никто не отозвался.

Тогда он отключил вызов и нажал «Обзор». Монитор засветился, изобразив вид пустой прихожей за дверью.

Сенатор принялся переключать изображение, меняя камеры, но монитор лишь демонстрировал с разных позиций довольно уютную квартиру-студию, состоящую из обставленных мебелью кухни и двух комнат. В которых никого не было.

— Всё-таки исчез! Вот же подлость какая! — Игорь Германович был искренне расстроен.

— Давайте уже войдем и посмотрим.

— Да, сейчас. Последний разочек. — Лурье, не отключая видео, нажал на кнопку «Голосовой вызов» и отчетливо произнес в микрофон устройства: — Кирилл!

— Чего надо?

Голос, раздавшийся в ответ, был слегка искажен динамиком и прозвучал довольно громко, отчего сенатор вздрогнул и отпрянул от дверей.

— Ты где, Кирилл?

— Догадайтесь с трех раз, — на мониторе, отображающем в данный момент прихожую, появился обнаженный молодой человек, закутанный в полотенце. Судя по волосам, он только что принимал ванну.

— Можно к тебе, Кирилл?

— Нет!

— Открой, пожалуйста. Нам нужно с тобой поговорить.

— Вам нужно — вы и открывайте.

— Ну что ж, — сенатор посмотрел на Сергея и нажал кнопку «Открыть».

20

— Я что-то вас не пойму.

20

— Я что-то вас не пойму. Как — исчезли?

— Ну, вот так.

— И что, вообще никого не осталось?

— Кроме нас — никого.

— Слушайте. Вы это серьезно?

— Да какие шутки! Скоро сам убедишься.

— Скоро? А можно прямо сейчас?

— Послушай, дружище, — вмешался молчащий до этого Сергей, — сбавь-ка немного. В данный момент твоя дальнейшая судьба зависит от результатов нашей с тобой беседы.

— Я — в курсе! Ещё неделю назад вот он говорил мне то же самое. А кстати, сами-то вы кто?

— Меня зовут Сергей. В отсутствие властей Острова, я взвалил на себя участь местного шерифа, а также спасателя и всеобщего покровителя. Верно, господин Лурье?

Сенатор хмыкнул.

— Так вот, — продолжал Сергей, — я намерен выпустить тебя отсюда, если ты ответишь на несколько моих вопросов. Кроме того, в наших общих интересах выяснить, что произошло на Острове и что делать дальше.

— Можно я оденусь?

— Одевайся.

Кирилл вышел в соседнюю комнату и прокричал оттуда:

— А я ещё смотрю: телеканалы уже неделю не работают. Думал, антенна сломалась. Ругался, вы не представляете как. А оно вон что, оказывается. Сергей, а почему я вас до этого нигде раньше не видел? Вы — сенатор или из Научного центра?

— Ни то, ни другое. Я — новый переселенец.

— Это как?

— Это так. Вчера переселился. Я — американец.

— Вау! — Кирилл появился в дверях комнаты уже почти одетый и причесывающий голову. — Так вы — агент ЦРУ? И как же вы пробрались сквозь «Купол»?

— Ты не понял. Сегодня вопросы задаю я, а не ты.

— Задавайте. Но не обещаю, что буду отвечать. Потому, что ваш рассказ о всеобщем исчезновении очень похож на сказку. Которую сочинили специально для меня.

— Даже если я решу оставить тебя здесь (а возможен и такой исход нашей беседы), то перед этим обязательно свожу тебя в Арго-Сити. Чтобы тебе было что вспоминать. Итак. Что ты тут делаешь?

— Сами видите. Живу.

— И как живется?

— Как может жить выброшенная на берег рыба? Тут полно еды, довольно много книг, приличное количество фильмов. Но к чему мне это всё, если здесь нет сети? Я не могу без сети и не могу без компьютера. К тому же, в этом доме нет ни капли спиртного!

— Ты что — алкоголик?

— Послушайте, я же не прошу ящик виски, но почему было не оставить мне хотя бы немного пива?

— Какие проблемы. Сейчас побеседуем и поедем в Арго-Сити. Там и пиво, и компьютеры. Сеть, правда, пока не работает, но это поправимо. За что тебя сюда поместили? Или для чего?

— А будто вы не знаете.

— Я — не знаю.

— Ну, залез я куда не надо.

— А подробнее?

— Но вам же и так всё известно! Чего толочь одно и то же?

— Видимо, тебе всё-таки хочется пожить здесь ещё недельку-другую…

— Хорошо. Расскажу ещё раз. Только начнем с того, что никакой я не хакер. И всё это сделал не ради денег или какой-то выгоды, а только ради любопытства и спортивного интереса! Доступ же к информации я получил из-за её плохой защиты. Конечно, для того, чтобы сломать даже плохую защиту, требуется ряд навыков, но до настоящего хакера мне далеко.

Конечно, для того, чтобы сломать даже плохую защиту, требуется ряд навыков, но до настоящего хакера мне далеко.

— Неплохое начало. Дальше.

— Как вы знаете, в целях безопасности граждан, на Острове создана система видеокамер, установленных практически везде, кроме, естественно, частных квартир.

Каждый офицер полиции может всегда войти в сеть со служебного слайдера или с любого другого компьютера и проконтролировать любой фрагмент территории Острова с наиболее удобной камеры. Для этого ему надо знать пароль доступа к системе, а также иметь при себе персональный брелок со своим электронным ключом-сертификатом.

Обслуживает эту систему один из вспомогательных серверов. И для того, чтобы получить доступ ко всем камерам, достаточно один раз перехватить пароль и подделать служебный сертификат (не брелок подделать, естественно, а только научиться имитировать в сети идентичный сигнал).

Перехватить же пароль и украсть сертификат офицера полиции можно с другого, менее защищенного сервера. Например, с того, который занимается учетом замены батарей на автозаправках. Офицеры вводят там свои пароли и авторизуются через сертификаты, так как для полицейских машин заправка бесплатная.

Просканировав заправочный сервер, я обнаружил в нем уязвимость и уже через пару часов стал обладателем сертификата офицера полиции.

Но смотреть на мир из полицейских камер — довольно скучно. Преступности на Острове нет, а девушек в бикини на пляжах можно рассматривать и безо всяких камер.

— С этим трудно поспорить.

— Ну да. Поэтому, гораздо более интересным был бы уже не полицейский, а сенаторский сертификат. Он, помимо доступа к полицейским камерам, позволяет видеть почти всё, что происходит в Белой Резиденции, в Научном центре, да и во всей «первой зоне».

Сенаторам нет нужды менять батареи на заправках, у них в Резиденции — своя бесплатная заправка и свои батареи. Я не стал лезть на рожон, а просто выжидал.

В конце концов, один из сенаторов, проведя ночь на пляже с какой-то красоткой в салоне своего джипа, умудрился так посадить батарею, что был вынужден заменить её там же, рядом с пляжем, то есть на «моей» заправке. При этом он не стал платить, а решил, видимо, сэкономить и использовать сенаторский сертификат. Так я стал обладателем доступа ко всем камерам «первой зоны».

— Постой, про сертификат я понял. Но как ты узнал про пляж, джип и красотку?

— Да ну вас. Что, и пофантазировать нельзя? Откуда я знаю, зачем ему приспичило заправлять свою машину по служебному сертификату.

— Понятно всё. Продолжай.

— Как вы понимаете, я решил не останавливаться на достигнутом. Мне оставалось завладеть только самым главным сертификатом на Острове: тем, который принадлежит Платону Евгеньевичу.

— Погоди. Ты хочешь сказать, что, получив доступ к обзору Научного центра и всей «первой зоны», ты даже не удосужился понаблюдать за всем, что там делается?

— А чего там такого интересного? Что я, не видел как ученые в своих лабораториях копошатся? Или как сенаторы обсуждают бюджет празднования Дня Независимости на будущий год?

— Тогда зачем…?

— Ха! А разве рыболовы всегда едят пойманную ими рыбу? Мне был важен сам факт получения доступа. Чувство собственного могущества. Неужели непонятно?

— Вот это мне как раз понятно. Давай дальше.

— Ждать, когда Платон Евгеньевич станет менять батарею на заправке, смысла не имело. Поэтому я разработал простой и эффективный план.

Сначала я просмотрел архив со всеми телевизионными выступлениями сенаторов.

На моё счастье, тот сенатор, чей сертификат мне удалось украсть (не буду называть его имени), один раз выступал по телевизору. С помощью записи его выступления и специальной программы я создал простейший алгоритм, который преобразовывал мой голос в голос сенатора.

Затем, дождавшись ночи, я активировал его сертификат в системе, ввел пароль и позвонил через собственный телефонный анонимайзер дежурному администратору внутренней сети «первой зоны». Назвавшись, разумеется, сенаторским именем.

Я сказал, что в интересах государственной безопасности мне немедленно нужен root, то есть полный доступ ко всем базам данных «первой зоны». Всего-навсего на пять минут.

Дежурный слегка растерялся, но слыша знакомый голос и видя на мониторе активированный личный сертификат сенатора, предоставил root, предупредив, что если я задержусь в системе больше чем на пять минут, он будет вынужден будить начальника службы безопасности «первой зоны», чтобы данный факт зафиксировали.

Но мне не нужно было много времени.

Пользуясь всеми правами доступа, я просто скопировал информацию о сертификате и паролях Платона Евгеньевича из закрытой области сервера.

Несмотря на то, что дежурный не стал никому ничего сообщать, еженедельный анализ всех логов сервера «первой зоны», проводимый службой безопасности, выявил факт моего незаконного обращения, и меня задержали. Вот и вся история.

— И ты что же, хочешь сказать, что даже не пытался активировать сертификат Вознесенского после того, как похитил его?

— Почему не пытался. Активировал почти сразу же после получения. Мне очень хотелось узнать, что такого интересного творится в Нексусе. Это же самая секретная часть «первой зоны», насколько я знаю.

— Ну и как, увидел что хотел?

— Так я вон и сенатору уже говорил, — Кирилл снова кивнул на Лурье, — что ничего я не увидел.

— Как, то есть, ничего?

— Внутри Нексуса нет камер. Они установлены только на входе, а также в помещении, которое я бы назвал «входным шлюзом». Но там особо не на что смотреть.

— Но возможно, что в Нексусе своя автономная система безопасности. Ведь работающим там ученым может понадобиться экстренная помощь в случае какого-либо ЧП. Как ты думаешь? — Сергей уже принял решение освободить Кирилла. Похоже, что парень говорит правду. Но даже если и врёт, то никакого смысла держать его здесь не было.

— Я не знаю. Но в Нексусе нет никаких ученых.

— Не понял. Как — нет ученых?

— Я уже сказал, что камеры стоят только на входе и в шлюзе. Но никаких ученых там нет. И вообще, там не ведется никаких исследований.

— Откуда ты можешь это знать?

— Кирилл! На твоем месте я бы… — внезапно вмешался сенатор.

— А вы, господин Лурье, помолчите немного, пожалуйста! Я вас уже достаточно послушал. Продолжай, Кирилл.

— Так, а чего продолжать… Там, в Нексусе, вообще нет никого. Туда приходит по вечерам Платон Евгеньевич, а уходит или сразу же, или ночью, или утром. При этом он там не живет. Потому что живет он в своей квартире, в Белой Резиденции…

— Кирилл! Ты понимаешь, что такими разговорами… — Лурье встал с кресла, на котором сидел.

— Быстро сядьте и заткнитесь, сенатор! Или я сам вас заткну! Дальше, Кирилл.

— Но я уже всё рассказал.

— У тебя есть версии о том, что находится в Нексусе?

— Нет у меня никаких версий.

Но то, что это не научная лаборатория — очевидно. Я предполагаю, что, может быть, Платон Евгеньевич там работает, ну в смысле книги пишет или творчеством занимается. Что-то такое, в общем.

— С чего ты так решил?

— Так, а что ещё-то? Он приходит, переодевается в шлюзе в одежду такую, типа кимоно и проходит внутрь. Да и обстановка там какая-то странная: непонятно откуда свет идет, кругом мягкое покрытие, в шлюзе холодильник стоит, телевизор, диван, часы висят. Зачем? Чтобы чего-то ждать? В общем, нет у меня версий никаких.

— Погоди, а зачем для творчества такое большое строение? Тем более для одного человека. Может там наверху лаборатории есть какие-нибудь?

— Не знаю. Может быть. Только вряд ли. Для сравнения включите обзор Научного центра — и сразу увидите разницу. В Научном центре занимаются наукой. А в Нексусе — что-то другое.

— Ну, что ж. Хорошо, Кирилл. Сейчас мы поедем отсюда. Но сначала…

Сергей встал и внимательно посмотрел на Лурье. Тот угрюмо молчал.

— Игорь Германович, я вот смотрю сейчас на вас, и думаю. То ли мне вас застрелить, то ли утопить. Так вы надоели мне со своими интригами!

Вы хотите, чтобы на Острове возобновилась подача энергии. Также как и я. Вы везете меня сюда, к Кириллу, так как это — возможный выход из ситуации. И я вам благодарен, конечно. Но какого дьявола вы морочите мне голову с Нексусом?

Вы понимаете, что нет больше Вознесенского? И никого здесь нет, кроме нас!

Какой смысл играть в тайны? Сколько можно? Сейчас я уже действительно не знаю, чего от вас ожидать и что с вами делать.

— А вы закройте его здесь, — подал голос Кирилл, — также, как он закрыл меня — одного, без интернета и телевизора. И без пива.

— А что, отличная идея! На сколько здесь хватит ещё продуктов? Я думаю…

— Вы не сделаете этого! Это бесчеловечно! К тому же, Кирилл, не я тебя сюда…

— Бесчеловечно (но справедливо) было бы сейчас набить вам лицо, сенатор, а потом, накачав вас аэроном, сидеть и слушать все ваши тайны, включая такие, как школьная любовь к учительнице физкультуры или невинное увлечение своим парикмахером!

— Ну что ж, тогда и я вам скажу, Сергей! — Лурье снова вскочил.

— Вы говорите, что приехали сюда за некой женщиной, но сами ни разу не спросили о ней у меня! Это при том, что я живу здесь с самого основания и могу лично знать её: на Острове не такое уж большое население.

Вы говорите, что работаете на американских адвокатов, но без особых колебаний убиваете пятерых человек.

У вас, как вы говорите, при себе аэрон-морфин. А ведь это сильнейший психотропный препарат, который используют китайские и российские спецслужбы.

Вы задаете слишком много вопросов, которые вас, по идее, вообще не должны интересовать.

А ещё я первый раз вижу американца, который не знает кто такой Рэмбо!

Кто прислал вас, Сергей? «Моссад»? «Братья света»? ФСБ? Можете делать со мной что хотите, но предупреждаю: у меня уже был инфаркт, не выдержит сердце — моя смерть будет на вашей совести!

А ты, Кирилл, прежде чем помогать этому человеку, подумай о том, что будет, если кто-то разрушит наш Остров! А ведь именно этого добиваются «умники» со всего мира — пробраться сюда, отнять все наши богатства и уничтожить нас! Подумай над тем, что…

— В общем так, сенатор. Я вынужден прервать ваши излияния. Закройте рот и сядьте, или я действительно, сам вам его закрою.

Кирилл, сейчас наша цель — включить энергоснабжение на Острове и попытаться выяснить, что случилось с его жителями.

Кирилл, сейчас наша цель — включить энергоснабжение на Острове и попытаться выяснить, что случилось с его жителями. А моя задача — разыскать здесь одну женщину. Как только я её найду, либо получу нужные мне сведения, я немедленно покину Остров. Местные тайны меня не интересуют: я — наемник и работаю за деньги. В любом случае, тебе сейчас гораздо выгоднее действовать вместе со мной, чем принимать позу страуса, как это делает сенатор. Ты согласен?

— В общем да. Но учтите, Сергей, что хотя мне кое-кто и не нравится, — Кирилл кивнул в сторону Лурье, — я никогда не сделаю ничего, что могло бы как-то навредить Острову и его жителям.

— Очень скоро ты убедишься, что «навредить Острову и его жителям» больше, чем им уже навредили — почти невозможно.

— Что-то я вас не пойму…

— До тебя что, не доходит? Я, ты и сенатор. Всё! На Острове больше никого нет! Остров пуст!

— Да, но тогда…

Кирилл больше не улыбался и выглядел растерянным.

Сергей посмотрел на часы.

— Собирайся. Поедем в Арго-Сити. Сенатор остается здесь. На сколько тут хватит продуктов?

— Недели на три. Может, на три с половиной. Я же не знаю, какой у него аппетит…

— Господа, неужели вы всерьез хотите это сделать? А вдруг с вами что-то случится? Я умру здесь с голоду!

— Не умрёте. Я же не умер, — Кирилл, похоже, принял решение. — Таймер отключения электронного замка на двери можно настроить на любое время — у нас в «Либертиз» точно такие же замки.

— Но как я доберусь отсюда до берега?

— В катере я видел аварийный комплект с резиновой лодкой и спасательными жилетами, — припомнил Сергей, — Мы оставим его здесь, на Колибри. Остров — в прямой видимости. Если что, доплывете. Но думаю, что до этого не дойдет, я вернусь и лично выпущу вас отсюда, как только выполню свою работу. А таймер замка мы заведем ровно на трое суток.

— Действительно, продуктов тут как минимум на месяц, — не выпуская из поля зрения сидящего в кресле Лурье, Сергей заглянул в гигантский шкаф-холодильник, встроенный в одну из стен кухни, — а уж на три-то дня хватит точно.

— Не ожидал… Не ожидал я такой гнусности. Я самолично привел вас сюда, а теперь вы оставляете меня чуть ли не на верную смерть! А что, если нарушится система электропитания этого дома, и замок на дверях заблокируется? Если сюда явится кто-нибудь? Такой же, как эти… Костариканцы… Меня же убьют здесь!

— Игорь Германович, во-первых, мы все подвергаемся риску, неважно, здесь или в Арго-Сити. Во-вторых, у меня нет выхода: я должен быть уверен, что вы не станете мне мешать. И в-третьих, вы сами целую неделю не вспоминали о находящемся тут Кирилле!

— Но я же не знал… Господи! Подождите… Отключите идентификацию по отпечатку пальца внизу на входной двери! Вообще, отключите входную дверь! Я должен иметь хоть какую-то гарантию…

— Хорошо. Спрашиваю последний раз. Что внутри Нексуса?

— Это вас не касается!

— В таком случае, отойдите от дверей, сенатор! Мне будет не хватать вас эти три дня.

Кирилл, закрывай.

21

— А я не верю, что они погибли! Посмотрите — ни крови, ни следов какой-либо катастрофы. Они ушли. Или их увели. Но они должны быть живы. Так не бывает, чтобы погибло столько людей — и абсолютно никаких следов!

Сергей молчал.

Он сидел на кухонном табурете, в то время как Кирилл ходил из угла в угол по квартире своих родителей.

Ещё по мере приближения к Острову, Кирилл начал мрачнеть — Сергей дал ему свой бинокль, в который молодой человек смог наблюдать безлюдную набережную и прибрежные улицы Порт-Ройаля. Возможно, что там, на Колибри, он так и не поверил до конца в историю про катастрофу, и лишь на катере начал осознавать весь смысл произошедшего.

Проехав по пустынным кварталам Арго-Сити и войдя в дом, где жили его родители, Кирилл окончательно пал духом. Уже полчаса он бесцельно бродил по комнатам, открывал дверцы шкафов, растерянно перебирал вещи.

Сергей же терпеливо ждал, пока Кирилл немного придет в себя после первой волны шока.

— Они работали в «Пасифик». Мама — менеджером, а отец — инженером. Когда я закончил колледж, у меня уже была работа в «Либертиз». А потом мне дали отдельную квартиру рядом с работой, и я уехал от родителей. Последние несколько месяцев я почти их не видел. Что же сейчас делать?

— «Пасифик» — это фирма?

— Это строительная компания Острова. Тут ведь ещё много работы. Остров планировали расширять и продолжать застраивать. Сергей, давайте пойдем?

— Конечно.

Выйдя на улицу, они не стали садиться в автомобиль, на котором приехали сюда, а просто пошли пешком в направлении центра города.

— Ты знаешь, у меня тоже ощущение, будто люди не погибли, а куда-то ушли. Я понимаю, что так может казаться именно от отсутствия следов бедствия и тел погибших. Но ощущение очень сильное, — Сергей не был уверен, что, пытаясь успокоить Кирилла, говорит правду, — и мы обязательно должны выяснить, в чем дело.

— А других вариантов у нас и нет. Лично мне ехать некуда. Остров — мой дом. Даже если я останусь здесь один. Или вдвоем с этим придурком Лурье.

— Кстати, почему он тебе так не нравится?

— Да не то чтобы не нравится… Просто я считаю, что ему не место среди сенаторов. Сенатор, по моему мнению, это достойный человек, мудрый, всегда готовый прийти на помощь любому жителю Острова. А Лурье всего лишь хитрый и расчетливый чиновник, который в свое время проник в окружение Платона Евгеньевича.

— Не знаю. Мне он показался просто напуганным человеком. Старым упрямым занудой, хотя, в сущности, он совсем не старый…

— Да ну его к черту! Говорить о нем ещё… Сергей, давайте зайдем сюда.

Кафе «Русские блины».

«Русская и украинская кухня.

Бизнес-ланчи ежедневно.

Французские и грузинские вина.

В выходные работаем до утра».

Небольшое двухэтажное заведение представляло собой довольно странный симбиоз типичного российского блинного фастфуда и итальянского рыбного ресторанчика.

Войдя вовнутрь, Кирилл двинулся прямиком к барной стойке. Не выбирая, он взял с полки крайнюю бутылку и направился по винтовой лестнице на второй этаж.

Сергей молча последовал за ним. Поднявшись по ступеням, он оказался на широком балконе, где стояли столики для обеда на свежем воздухе. Кирилл тем временем вынул из стойки с чистыми приборами фужер для газированной воды и присел за один из столиков.

— Давно я здесь не был…

— Ты ничего не будешь есть?

— Не буду. Не полезет мне еда. Да вы не беспокойтесь, напиваться я не собираюсь.

— Я и не беспокоюсь. Кстати, можешь называть меня на «ты». Что делать будем, Кирилл?

— Для начала надо посетить мою квартиру.

Кстати, можешь называть меня на «ты». Что делать будем, Кирилл?

— Для начала надо посетить мою квартиру. Там найдется кое-что для того, чтобы попасть в энергоблок. Да и не только, — Кирилл с усилием отвернул пробку и налил в фужер немного светло-коричневой жидкости.

— Ты думаешь, у тебя дома не побывали люди из службы безопасности «первой зоны»?

— Думаю, побывали. И, тем не менее, я уверен, что всё на месте.

— О'кей. Что потом?

— Ну, а потом — в «первую зону». Как-то раз, около года назад, меня и ещё одного «айтишника» попросили помочь разобраться с локальной сетью энергоблока, что-то у них там не получалось. Так что в гостях у энергетиков я уже бывал.

Он залпом выпил содержимое фужера и поморщился.

— Ух и горькая, зараза… В отличие от дверей всех остальных технических помещений, дверь на входе в энергоблок можно открыть не только электронным ключом, но ещё и с помощью аварийного кода, который вводится вручную. Поэтому я предполагаю, что мы сможем легко туда проникнуть.

— Так ты ещё и взломщик сейфов! Неужели защита энергоблока настолько проста, что ты берешься открыть её, не глядя? Такие объекты обычно бывают очень хорошо защищены.

— Так вы не забывайте… ты не забывай, что в обычных условиях на дверь всегда направлена видеокамера охраны. Кроме того, сам энергоблок находится на охраняемой территории «первой зоны». Не говоря уже о том, что на Остров в принципе невозможно попасть чужаку. Хотя сейчас я уже ни в чем не уверен.

— Возможно, я вызову у тебя подозрение, но всё-таки спрошу. Ты что, действительно сохранял информацию, поступающую с камер Научного центра?

— Какие, к черту, подозрения… Вряд ли всё это было задумано лишь с целью узнать, где хранятся записи, — он вновь наполнил фужер, — так вот, ничего я не сохранял. Вообще. Как я уже говорил, будни Научного центра меня совершенно не интересовали.

— Тогда почему они так всполошились?

— Ну, может, там и было что-то секретное, откуда мне знать. Да и куда бы я стал всё это записывать? Ни матриц никаких не хватит, ни кристаллов. Это же тысячи, если не десятки тысяч терабайт информации!

— Мда, немало…

— Так ведь в каждом кабинете обычно по две-три камеры, а где-то и по пять.

— Мы сможем восстановить их работу?

— Конечно. Для этого нужны две вещи: электричество и сеть «вирчел». При подаче энергии сервера включатся автоматически, и сеть заработает. Соответственно, заработают и камеры. Если, конечно, нигде не нарушены коммуникации и исправны все сателлиты. Мне останется только проконтролировать, чтобы всё функционировало без сбоев.

— Тогда чего мы ждем?

— А мы не ждем. Сейчас немного приду в себя, и пойдем. Тут не так и далеко — пешком минут двадцать.

— А прокатиться ты не хочешь?

— Честно — нет.

— О'кей. Как скажешь.

Выйдя из кафе, они не спеша зашагали по вымощенному желтой плиткой тротуару, двигаясь по направлению к центру города.

— Ну, вот ты, насколько я понимаю, привилегированный сотрудник информационного центра, имеешь какие-либо версии случившегося?

— Какие у меня могут быть версии? Если бы это было стихийное бедствие, оно либо утащило бы вообще всех, либо, наоборот, остались бы многие. А тут выглядит так, будто исчезли все, кто находился на Острове или близко рядом с ним.

Если бы это были последствия каких-то экспериментов, например отравление, или бактерии, то никто бы не успел так оперативно скрыть все следы. И главное, кто и зачем стал бы их скрывать?

— Ну а если эксперимент был как раз направлен на исчезновение людей?

— Сергей, я допускаю, что там, откуда ты прибыл (даже если ты — действительно американец, а не шпион «Моссада»), возможна ситуация, когда власти экспериментируют над собственным населением. Но могу тебя уверить: здесь, на нашем Острове, такое просто невозможно.

— Да я и не говорю, что это было намеренно. Возможно, произошел какой-то непредсказуемый побочный эффект.

— Знаешь, все эти гадания напоминают мне споры об австралийской «Общине клонов», «Бермудском треугольнике» и прочей подобной чепухе. Но ничего, скоро восстановим сеть и многое будем знать наверняка.

— Надеюсь. А кстати, в «Бермудском треугольнике» происходило нечто подобное: в море находили яхты и корабли в полном порядке и с нетронутыми вещами, но без единого человека на борту.

— Я про этот феномен, кроме названия, ничего, к сожалению, не знаю. А вот и мой дом.

Сергей увидел современный, белого цвета, двухподъездный многоэтажный дом слегка причудливой формы, с широкими балконами и уже привычными пальмами, растущими по всему периметру двора.

На высоте второго этажа, с угла здания, стену украшала цветная мозаика с изображением птицы и надписью на двух языках: «Пеликан Пойнт Билдинг».

Войдя в квартиру Кирилла, Сергей поразился деликатности местной службы безопасности: здесь не только не было разгрома, который обычно сопутствует обыску, а наоборот, везде сохранялся относительный порядок. Он с иронией вспомнил, что оставляют после себя его российские коллеги, неважно, обыск ли это у возможного резидента западной разведки или обычной плановой рейд по «прощупыванию» журналистов.

Квартира его нового «напарника» была действительно очень просторной. Не то пять, не то шесть комнат, огромная кухня с выходом в небольшой летний сад, ванная комната со встроенной мини-сауной, душевой кабиной и собственно ванной, больше похожей на миниатюрный овальный бассейн.

— Неплохо живешь, господин взломщик.

— Не жалуюсь. Правда, теперь это уже не имеет значения, — Кирилл, переодевшийся в спортивный костюм, с сумкой-рюкзаком на плече, наконец вышел из узкой комнатки, служившей ему гардеробом, — я готов. Осталось только кое к кому зайти за «волшебным» прибором. Это совсем рядом, — Кирилл улыбнулся.

Сергею оставалось только кивнуть. Он и так уже догадался куда они пойдут.

Квартира Марины оказалась точь-в-точь такой же, как и на фото: обстановка и мебель совершенно не изменились, и даже вещи, казалось, лежат на тех же самых местах. Лишь на стенах добавилось несколько новых картин, да на лоджии появился велотренажер.

Войдя в гостиную, Сергей увидел висящую на стене, над диваном, большую панорамную фотографию, в центре которой были запечатлены две девушки: Марина и её сестра. Судя по надписи, снимок был совсем недавний. Сёстры сидели за столиком летнего кафе на фоне впечатляющей панорамы океанского берега.

Марина здесь выглядела совершенно иначе, чем на невзрачной фотографии из досье ФАЭР. Несмотря на довольно резкие черты лица, девушка была по-своему интересной и привлекательной.

Её сестра Ольга, впрочем, показалась Сергею тоже довольно симпатичной. Да и особой разницы в возрасте у сестер он не заметил.

Кирилл деловито прошел на кухню, открыл верхний шкаф и достал оттуда крошечный ноутбук. К нему с помощью короткого кабеля был присоединен прибор размером с пачку сигарет.

К нему с помощью короткого кабеля был присоединен прибор размером с пачку сигарет.

— Вот. Я одно время собирался облазить все кабинеты на своем этаже в «Либертиз». Не с целью что-то стащить, сам понимаешь, а просто хотел «жучков» наставить, узнать, что обо мне люди говорят. Слава богу, что отказался от этого замысла: поймали бы. А приборчик остался.

— Какой миниатюрный…

— Ага. У отца сканнер был. Для каких-то там сверхточных замеров. Он его ещё из России привез. А тут свои приборы есть, японские. Он мне сканнер и отдал, а я его приспособил для всяких интересных штук, скоро сам увидишь. Надеюсь, тут никто им не баловался, и батарея не разряжена.

— Не пойму, почему Лурье не смог попасть к себе домой в Белую Резиденцию. Подумаешь, ворота заблокированы. Взял бы да залез. Как мы.

— Мы ещё не залезли.

— Немного осталось.

— Ты лучше держись крепче и не разговаривай. Внизу поговорим.

С помощью «одолженной» в гараже Управления полиции пожарной машины, а если точнее, с помощью выдвижной пожарной лестницы, Сергею и Кириллу удалось, наконец, преодолеть восьмиметровую стену вокруг «первой зоны». И теперь они собирались спускаться вниз по размотанному пожарному шлангу.

Опасаясь, что внутри «первой зоны» могут быть ещё какие-либо ограждения, и ориентируясь на видимую часть линии электропередачи, они выбрали для «штурма» тот участок стены, к которому энергоблок находился предположительно ближе всего.

Основная проблема была с Кириллом. За себя Сергей почти не волновался — ему неоднократно доводилось спускаться с различной высоты при помощи подручных средств, и поэтому сейчас его задачей было просто не дать «напарнику» сорваться.

Наконец, Кирилл благополучно достиг земли. Следом спустился Сергей.

Укрывшись в тени одного из деревьев, они осмотрелись. Никто не появился и не окликнул их.

В этом месте «первая зона» выглядела как городской парк, только без скамеек: ухоженные клумбы, подстриженные кусты, растущие ровными рядами деревья и аккуратные асфальтовые дорожки между корпусами.

— И который из них — энергоблок?

— Да вон он, пошли.

— Не торопись.

Через минуту, так не обнаружив вокруг ничего подозрительного, они покинули укрытие и не спеша зашагали к корпусам.

Энергоблок представлял из себя длинное, почти без окон, кирпичное строение высотой около пятнадцати метров. Сбоку к нему примыкала внушительная, в несколько раз выше его, металлическая конструкция, напоминающая Эйфелеву башню. Со всех сторон к этой «башне» тянулись многочисленные высоковольтные провода линии электропередачи.

Подойдя к зданию, они остановились.

Вокруг — никаких признаков чьего-либо присутствия.

Полная тишина.

Рядом со входом находилась будка поста охраны, внутри которой тоже никого не было. В паре метров от поста располагался пульт аварийной системы разблокировки дверей, который представлял из себя вмонтированное в стену стационарное устройство с черно-белым монитором и рядами кнопок.

Кирилл достал из сумки электроотвертку.

— Я откручу болты на передней панели, а ты пока поищи где-нибудь на территории противопожарный щит — нам нужен ломик.

Противопожарного щита поблизости не оказалось. Зато с торца здания был припаркован джип с надписью «Охрана». В его багажнике Сергей обнаружил приличных размеров монтировку.

— Как раз то, что надо, — Кирилл выкрутил последний винт и склонился на панелью.

— Нам нужно оторвать вот эту верхнюю крышку. Остальное — моя забота.

— Верхнюю крышку, говоришь… Отойди-ка.

Отломав панель, они увидели пучки проводов, идущих от кнопок внутрь устройства. Кирилл убрал отвертку, достал из сумки ноутбук со сканнером, после чего начал прикреплять зажимы проводов сканнера к контактам кнопок панели.

— Простейший способ перебора паролей. На заре компьютерной эры это называлось «брутфорс». Каких-то десять миллионов комбинаций — и готово.

— Ага. «Каких-то».

Кирилл закончил монтаж и включил сканнер и ноутбук. Запустив на компьютере программу перебора, он удовлетворенно отметил:

— «До окончания работы программы: 22 минуты». Отлично. Зарядки батареи хватит на 6 часов, то есть — с избытком. Если здесь нет какой-нибудь дополнительной защиты, то можно считать, что мы — уже внутри.

Сергей наблюдал, как на мониторе ноутбука движется полоска, отображающая процесс сканирования. Внезапно она замерла, ноутбук издал высокий звуковой сигнал, а на мониторе возникла надпись: «Код доступа найден. Завершить программу?» Через секунду послышался звук включаемого автономного электродвигателя, приводящего в движение двери энергоблока, а из динамика на пульте охраны раздался спокойный женский голос автоматического оповещения: «Внимание. Работа всех систем энергокомплекса приостановлена. Работает только аварийный режим допуска».

Путь в недра энергоблока был открыт.

Сергей с большой вероятностью допускал, что «Купол» питается совсем от другого источника, нежели общая сеть энергоснабжения, и тем не менее, проникновение сюда открывало очень большие возможности.

На непредвиденный случай, они с Кириллом заблокировали входные двери обыкновенной бетонной урной, стоявшей возле поста, положив её на линию движения дверных створок. После чего приготовились входить.

— Не забывай, что на любых подстанциях неспроста существует система допусков, высокое напряжение требует осторожности и подготовки. Кроме того, возможно, что внутри нас могут ждать дополнительные меры безопасности. Поэтому, давай, не спеша и аккуратно, — оставив Кирилла чуть позади, Сергей подошел к дверям и осторожно заглянул в проем.

— Не шевелиться! Стреляю без предупреждения! Назад не смотреть!

22

Грубоватый голос с легким акцентом раздавался буквально у них за спиной со стороны поста.

— Мы пришли ремонтировать распределитель. Мы — электрики, — спокойно и доброжелательно произнес Сергей, не оборачиваясь.

— Я вижу, что «электрики». Особенно ты. Три шага назад! Теперь на колени! Оба! Руки вперед. Малейшее резкое движение — изрешечу за долю секунды.

Сергей и Кирилл медленно отступили назад от дверей энергоблока, после чего опустились на колени.

Послышались приближающиеся шаги. Подошедший встал сзади и чуть сбоку в двух шагах от Сергея.

— Руки вперед, я сказал! Теперь одной рукой медленно расстегни молнию у себя на куртке.

Сергей подчинился и аккуратно расстегнул молнию.

— А сейчас руки в стороны! И сиди очень спокойно.

Сергей почувствовал, как кто-то резко потянул куртку за воротник, так что руки его выгнулись назад, и через секунду он остался без куртки в одной майке.

— Значит, электрики? Пистолет-пулемет «Вереск» с глушителем. Бинокль цифровой. Фонарь на «вечной» батарее. Наверное, внутри ещё немало интересного. Правда, «электрик»?

Сергей молчал.

Правда, «электрик»?

Сергей молчал.

— Ничего, чуть позже мы это обсудим. Теперь — ты, — незнакомец обратился к Кириллу. — Снимай сам свой балахон. И запомните оба: вы для меня интереса не представляете. Кто-то из вас пукнет — убью обоих.

— Так, у тебя пусто, — он взвесил на руке «ветровку» Кирилла. — Я видел, как ты открывал эти двери. Ты кто, вообще?

— Я — сотрудник «Либертиз». Я пришел… Мы пришли, чтобы починить энергоблок.

— Ты что, инженер что ли?

— Ну, в общем, да.

— Well. Пойдешь со мной внутрь, поможешь. А ты, солдат, подождешь здесь. Руки назад! — Сергей отвел руки назад и почувствовал, как на них защелкнулись наручники. Ещё через секунду человек накинул Сергею на голову брезентовый мешок с отверстиями для дыхания, шнуром зафиксировав его на шее. — Теперь ложись на травку лицом вниз и отдыхай. Ты должен знать, солдат, что это за мешок, и что бывает, когда его пытаются снять. Не скучай, мы скоро.

— Встать! Пошел вперед, — Сергей услышал, как Кирилл, а за ним следом незнакомец подошли к дверям энергоблока и вошли внутрь. Через некоторое время звуки их шагов перестали быть слышны.

Он осторожно пошевелился. Так и есть. Одетый на его голове мешок удерживался намотанным на шее шнуром, конец которого крепился к специальному клинышку-фиксатору, вбитому в землю.

Сергей знал о таком методе фиксации пленника. Клинышек, имеющий зазубренную форму, вытащить из земли крайне сложно, а любая попытка пошевелиться приводит к затягиванию шнура на шее.

Ему не оставалось ничего другого, кроме как ждать, надеясь на разрешение ситуации после возвращения незнакомца.

Время тянулось крайне медленно. Сергей даже не мог сказать точно, сколько он пролежал в таком положении, полчаса, час или больше.

Вдруг он услышал шум чьих-то быстрых шагов. Из дверей энергоблока пулей вылетел человек и подбежал к Сергею. Это был Кирилл.

— Держись, сейчас я тебя…

Сначала он отрезал шнур и сдернул мешок с головы Сергея, затем начал отстегивать наручники, неумело ковыряясь ключом.

— Где он? Что случилось?

— Он там… Его ударило током.

— Он жив?

— Не знаю.

— Где моя куртка и автомат?

— Я всё собрал и спрятал на втором этаже.

— А чего сразу сюда-то не принес?

— Да растерялся…

— Ладно. Давай быстрее! Вдруг он очнется.

Они поднялись на второй этаж энергокомплекса, где находились технические помещения и комнаты операторов.

В одной из таких комнат Кирилл спрятал куртку Сергея, его автомат и оружие чужака — двадцатизарядный «Скорпион».

— Мда. Серьезная машинка. Где он сам?

— Внизу. На третьем уровне.

— Так. Держи фонарь. Но пока не включай. Пошли.

Почти бегом Сергей, а за ним Кирилл, преодолели темный коридор, ведущий к выходу с этажа.

— Сначала мы искали компьютер дежурного оператора. Поднялись на самый верх. Затем, когда нашли, он достал из кармана какую-то штуку, видимо портативный UPSS, и включил в неё компьютер. Ему надо было прочитать последние сообщения о неполадках системы. Потом, когда прочитал, спустились вниз, под землю. Там огромный зал такой, а в нем — модули. Я не знаю, что это такое. Это он их так назвал.

Почти в полной темноте они начали спуск вниз по той же лестнице, по которой Кирилл спускался полчаса назад в сопровождении незнакомца.

— Он ещё объяснил, что где горит лампочка-индикатор, там модули исправные, а где не горит — надо их выкручивать, они не рабочие. Потом он дал мне один из гаечных ключей, которые взял наверху, резиновые перчатки, и сказал, чтобы я выкручивал.

Сейчас вытащим все сгоревшие, говорит, затем принесем исправные со склада и заменим. И после этого можно будет из операторской начинать пробовать возобновлять подачу энергии.

Я начал потихоньку. А там почти все модули в зале — сгоревшие. Он стоял, смотрел, потом не выдержал, сам тоже полез откручивать, хотя у него не было перчаток. Я к нему спиной был, вдруг слышу: сзади треск и он упал. Ну не знаю, может, лампочка-индикатор неисправная оказалась, а может просто — где-то оголено было…

Они продолжали спуск, пока не добрались до бетонной площадки и распахнутых металлических дверей третьего уровня. Освещение здесь было очень тусклое, горели только красные аварийные лампы.

— Смотри… Видишь, на потолке труба изгибается? Вот он примерно под тем местом и лежит.

— Так. Кирюха. Держи вот эту штуку. В случае чего просто направь ствол и нажми на курок.

Сергей снял с предохранителя «Скорпион» и подал Кириллу.

— А теперь тихонько давай за мной.

Третий уровень представлял собой внушительный по площади, но с низким потолком зал, на бетонном полу которого ровными рядами размещались странного вида конструкции конической формы, выглядевшие как бутоны гигантских металлических цветов.

Они осторожно приблизились. Невысокий, крепкого телосложения мужчина лежал на спине в неестественной позе: руки вытянуты в одну сторону, голова повернута в другую, ноги согнуты в коленях.

Сергей сделал знак Кириллу остановиться, а сам подошел к лежащему человеку и, наклонившись, попытался нащупать у него на шее пульс.

— Наручники где?

— У меня в кармане.

— Давай сюда. Он жив.

— А что ты так смотришь? Я больше не собираюсь тут в бирюльки играть… — Сергей сосредоточено наполнял шприц белесой маслянистой жидкостью.

— Да я-то что, разве против? Просто ни разу не видел ничего подобного.

— Что, и в кино не видел?

— Кино это кино…

— Так. Теперь помоги мне. Тут вот подержи ему руку.

Пленник замычал и пошевелился.

Он был крепко привязан к офисному креслу лентами скотча, которые Кирилл нашел в шкафу, в операторской. Подъем незнакомца сюда, на третий этаж энергоблока, был крайне утомителен, но другого варианта Сергей не видел.

— Черт, надо было поближе к окну его подкатить… Темно, боюсь — промажу… Оп-ля. Готово. Сейчас ждем минут пять, и можно будет расклеивать ему рот.

— А что, он действительно начнет говорить?

— Вообще-то должен. Хотя и недолго.

Пленник заговорил. Да так, что его даже приходилось останавливать.

Впрочем, на первых порах Сергею пришлось изрядно повозиться с ним, чтобы получить какую-либо внятную информацию, потому что незнакомец всё время пытался перейти с русского языка на английский, или, того хуже, на арабский.

В конце концов, Сергей втолковал плачущему от счастья человеку, что его «новые друзья» не понимают по-арабски.

— Как тебя зовут?

— Ахмед. Ахмед Кафул. А отца моего звали…

— Кто ты такой, Ахмед?

— Я — воин! Воин-десантник. Могу прыгать с парашютом, плавать с аквалангом, выполнять различные задания, а ещё…

— В какой армии ты служишь?

— Королевский военно-морской флот Великобритании, штурмовой отряд специального назначения.

Могу прыгать с парашютом, плавать с аквалангом, выполнять различные задания, а ещё…

— В какой армии ты служишь?

— Королевский военно-морской флот Великобритании, штурмовой отряд специального назначения.

— Как ты попал на Остров, Ахмед?

— Я проплыл с аквалангом по самому дну. Там существует крошечное «окно» сквозь невидимую стену. Если хотите, мы можем сплавать туда, и я покажу. На дне, кстати, так красиво, что я даже…

— Ты прибыл один?

— О да, друзья. Я всегда ныряю один…

— Сколько времени ты находишься на этом острове, Ахмед?

— Когда я закончил медресе, то поступил в колледж в Челси. Нашего ректора звали господин Сингх…

— Ты давно на Острове, Ахмед?

— Два дня…

— Зачем ты приплыл сюда?

— В Брикстоне, где я живу, на улицах всегда очень много цветов…

— Ахмед, расскажи нам. Мы очень хотим знать, зачем ты приплыл сюда?

— Там в море, совсем рядом, русские корабли. Русские знают, что Остров умер, и хотят забрать его себе. Но Остров принадлежит английской короне.

— Что ты должен сделать на Острове?

— В этом городе, друзья, есть место, откуда можно управлять невидимым барьером. Я должен взять его под контроль.

— Зачем?

— Американцы и мы, британцы, должны войти на Остров и выполнить стратегическую задачу. Мы должны сделать это раньше, чем русские.

— То есть ты должен на короткое время отключить защитное поле?

— Я вижу твои добрые глаза, мой друг. Я уверен, что ты такой же храбрый и сильный, как и я…

— А ты знаешь, где искать то место, откуда управляют полем, Ахмед?

— Да, я знаю. Поле управляется из башни.

— Кто тебе это сказал?

— Есть данные разведки. А ведь я когда-то тоже мечтал стать разведчиком. Помню, как отец…

— Ты хочешь сказать, что на Острове живет… жил человек, работающий на Великобританию?

— Да, такой человек был. Да прибудет с ним Аллах. Я не знаю, кто он. Он смог отправить всего одно сообщение, а затем наступило молчание. Знаешь, я вспомнил строки Аль-Мутанабби о разящем мече…

— Что ещё он сообщил о «Куполе»?

— Насколько я знаю, почти ничего. Мне же, друзья, известно лишь, что источник защитного поля находится в башне в Научном центре.

— В Нексусе?

— Я не знаю его названия. Возможно, что да…

— Что ещё тебе известно о защитном поле?

— Ещё я знаю, что люди, живущие на Острове, не создавали защитное поле.

— Вот как! Откуда же оно взялось?

— Оно появилось, как только в башне поселился Гость.

— Гость? Ты имеешь в виду Платона Вознесенского?

— Нет.

— Тогда о ком ты говоришь? Расскажи нам, что это за Гость.

— Я не знаю. И никто не знает.

— А тебе кто рассказал?

— Перед тем, как я отправился сюда, со мной разговаривали два человека из Intelligence Service.

— Что им известно?

— У них вообще ничего нет. Только короткая запись.

— Какая запись, Ахмед?

— Её сделали через направленный микрофон с большого расстояния.

Только короткая запись.

— Какая запись, Ахмед?

— Её сделали через направленный микрофон с большого расстояния. На ней слышно, как Вознесенский говорит с кем-то: «…Пока Гость с нами — его «Купол» с нами, и бояться нам нечего». «А что будет, когда ему надоест жить в башне?» «Не беспокойся об этом…»

— И это всё?

— Всё.

— Кто сделал запись?

— Я не знаю.

— Хорошо. Где ты научился говорить по-русски?

— Давным-давно, ещё в Персии, русские строили реактор в городе, где жил мой отец. Он познакомился с девушкой, которая приехала из России и работала на строительстве. Она с рождения жила в Москве, хотя её родители были родом из Баку. Девушка была очень красивая, и мой отец женился на ней. Это была моя мать. Её зовут Лейла, что означает «нежная».

А потом мои родители уехали жить в Лондон. Поэтому сейчас я могу говорить на английском, русском и фарси.

Друзья, дайте мне, пожалуйста, воды. Мне почему-то стало жарко.

— Он спит или умер?

— Да ну тебя! Спит, конечно.

— И что нам с ним теперь делать?

— Ничего. Когда закончим, отвезем его в Управление полиции. Поживет пока там, в камере для задержанных.

— Понятно. А мы чем займемся?

— Как чем? Пойдем выкручивать сгоревшие модули. Только сначала нам неплохо было бы найти какой-нибудь склад или что-то в этом роде и убедиться, что там есть исправные для замены.

— Погоди, Сергей. Ты хочешь сказать, что я освободил тебя для того, чтобы ты, как и этот «войн», заставлял меня выкручивать модули?

23

Оставив спящего Ахмеда в кресле и для надежности сковав его, помимо скотча, ещё и наручниками, Сергей и Кирилл занялись обходом комплекса.

Склада, как такового, здесь не оказалось, но, видимо, по причине нередких перегрузок или просто, на всякий случай, запасные модули находились в здании комплекса в довольно большом количестве. Залежи контейнеров с надписью «Power Core», встречались практически на каждом уровне.

Сергей никогда раньше не видел такого оборудования, как здесь, в энергоблоке. Было очевидно, что люди, его создавшие, продвинулись значительно дальше своих коллег-энергетиков из развитых стран мир.

— Я видел нечто подобное лишь в фантастических боевиках и компьютерных играх типа «Orion Wars», — согласился с ним Кирилл. — Наши ребята в Научном центре не зря едят свой хлеб.

— Уже вечер. Нам бы успеть сегодня извлечь сгоревшие модули.

— А какая нам разница — вечер или ночь? В подземелье всё равно нет окон.

— Ты собрался всю ночь с ними возиться?

— Да нет. Просто какой смысл так уж спешить?

— Смысл спешить есть всегда.

Они снова спустились на третий уровень.

— Да не так и много тут работы, — сказал Сергей, оглядевшись. — Сколько времени уходит на снятие одного модуля?

— Примерно минут десять. Может, пятнадцать.

— Вот и считай… Девятнадцать сгоревших модулей. Нас двое. То есть в час мы сможем снимать восемь-десять штук. За два с небольшим часа управимся. Поехали?

— Поехали.

Работа была монотонная. К тому же, от тусклого красного цвета быстро уставали глаза. Для съема модуля необходимо было стоять в полунаклоне, поэтому время от времени приходилось прерываться и делать небольшую разминку — затекали спина и ноги.

— Он сказал, что служит в английском спецназе. А ты говоришь, что работаешь на американцев. Почему ты сразу не сказал ему об этом? Или ты не американец?

— Я работаю не на правительство, а на частное агентство.

— Но разве может частный детектив пробраться сюда, на край света, без помощи военных? Подай, пожалуйста, молоток.

— Держи. Большие деньги помогают пробраться куда угодно. Даже сюда. Почему ты спрашиваешь об этом? — Сергей открутил очередное крепление и решил встать и размяться.

— Ахмед сказал, что с той стороны «Купола» стоят военные корабли. Они ждут, когда им «откроют ворота». Если они войдут сюда, то Остров прекратит существование.

— Он уже прекратил существование.

— Я так не думаю. Я не против помогать тебе, Сергей, но если ты — российский агент, то помогая тебе, я предаю свой Остров.

— А если я — агент ЦРУ?

— Мне не до шуток. Американцы не так страшны, как русские. И ты это прекрасно понимаешь.

— А вот не понимаю. Объясни, пожалуйста, если не сложно?

— Да американцы фактически спасают Остров от русских!

Конечно, они присвоят все разработки, включая главную разработку — «Хрустальный Купол». Но, в отличие от визита русских, после американцев Остров всегда сможет продолжить существование. Ведь идея Острова близка американской идее. Не случайно сюда приехали люди, которые до этого всегда стремились иммигрировать из России в США или Англию, но просто не могли этого сделать.

— Не могли?

— Конечно. Получить разрешение российских властей на выезд за границу сегодня хоть и крайне сложно, но всё-таки возможно. Но куда можно выехать? Только в некоторые страны Азии и Африки. А Европа, США, Британский союз, многие страны Латинской Америки давно уже закрыли для русских въезд и даже туристам выдают одну визу на сотню заявлений.

— Ну, хорошо, допустим. А в чем, по-твоему, идея Острова? И почему она так близка американской?

— Я не писатель, знаешь ли. Но я вижу это так.

Если ты не хочешь ежедневно и до самой смерти драться насмерть с себе подобными, и не за что-нибудь, а просто за кусок хлеба, стакан дешевого вина и убогую квартирку (да и ту — только к старости), если ты, несмотря на радостное вранье «хозяев жизни» о том, что ты, якобы, свободный человек, ощущаешь свое полное бесправие и бессилие, если ты хочешь не через тысячу лет, а уже сегодня по праву иметь всё то, что подарила человеку цивилизация, которая создавалась и твоими предками тоже — ты бежишь от надоевшего тебе мира на ничейную землю, строишь новый дом и живешь так, как хочешь.

Это было идеей первых американских переселенцев. И это было идеей Острова Нового Солнца.

— А говоришь — не писатель. Я чуть было не зарыдал.

— Твоя ирония убеждает меня в двух вещах. Первая: не всем дано понимать очевидное. И вторая: ты — не американец.

Сергей засмеялся.

— Да ладно тебе, старина. По существу твоей речи, я обеими руками — за. Просто твой тон был настолько пафосный, что я не мог не съязвить.

Но почему всё-таки ты думаешь, что после прихода русских Острову — конец? Ты же сам сказал: русские хотят того же самого, что и американцы с англичанами — отнять все технологии и присвоить «Купол». Разве не так?

— Так. Но не совсем. «Купол» и научные секреты — само собой. Но российские власти никогда не допустят, чтобы где-то кто-то создал русскую страну, пусть крошечную, но такую, где русские будут не иммигрантами, а коренными, и при этом будут жить счастливо.

Но не совсем. «Купол» и научные секреты — само собой. Но российские власти никогда не допустят, чтобы где-то кто-то создал русскую страну, пусть крошечную, но такую, где русские будут не иммигрантами, а коренными, и при этом будут жить счастливо.

— Но насколько я знаю, в России сейчас живут не так уж и плохо.

— Ха-ха. И, наверное, поэтому там нет оппозиции и запрещены все политические партии? А на выборах всегда побеждает один и тот же кандидат с рейтингом девяносто шесть процентов?

— А к чему перемены, если всё устраивает?

— Моя семья уехала, когда мне было пятнадцать лет. Я помню, как мы жили. Это очень далеко от понятия «всё устраивает». Мой отец, доктор наук, работал в шиномонтажной мастерской — там неплохо платили. А жили мы в квартире на окраине. У меня здесь кухня больше, чем та квартира.

— Но прошло столько лет. Там многое изменилось.

— А люди? Люди изменились? Если ты жил в России, тебе ничего не надо объяснять. Если ты там не жил, то тоже не надо — ты просто не поймешь, о чем я.

— Ну, а ты попробуй? В двух словах. Может, я уловлю?

— В двух словах? Пожалуйста!

Беспричинная агрессия, стадный инстинкт, ненависть к богатству и процветанию, отрицание любых законов и правил, всеобщее стремление без конца напиваться до утраты человеческого облика. Вот это — русский менталитет.

— Злой ты, Кирюха.

— Я не злой, а справедливый. Слушай, помоги, а? Не могу вытащить её, заразу, зацепилась видимо.

— Ну вот, а ты боялся. Осталось всего четыре модуля открутить.

— «Всего четыре». Я устал, как не знаю кто. С последним возился полчаса, наверное.

— А ты собирался, помнится, всю ночь тут работать.

— Да кто же знал, что это так тяжко!

— Ну, ничего, уже недолго… Закончим, потом подбросим Ахмеда до «гостиницы», и можно будет смело идти спать.

— Кстати, Сергей, а ты не думаешь, что сюда могут ещё кого-нибудь прислать?

— Думаю. Но время ещё есть. Пока не вернется агент, соваться в дыру никто не станет. Будут ждать до последнего.

— А ты тоже сквозь неё проплыл?

— Угу.

— Вот же гадство-то какое!

— Ты про что? Про меня? Кто бы тогда отпустил тебя с Колибри, если б не я?

— А кто бы тогда спас тебя от Ахмеда, если б не я? А гадство потому, что пока есть дыра, через неё все могут лазить. Надо как можно быстрее её заделать.

— Насчет «всех» — ты погорячился. Это далеко не так просто. Хотя, если они поймут, что на поверхности воды никому ничего не угрожает, то для обычного погружения, входа в отверстие и последующего всплытия сгодятся обычные аквалангисты-диверсанты. Кстати, а как ты собрался «заделывать» дыру?

— Пока не знаю. Но раз Ахмед уверяет, что источник поля в Нексусе, то надо как можно быстрее попасть туда и разобраться в управлении «Куполом».

— Он ещё говорил про некоего Гостя. У тебя есть какие-нибудь гипотезы насчет этого?

— Так, а чего непонятного. Нашли ученого-гения, создали ему все условия, он изобрел «Купол». Ну и, наверное, ещё много чего полезного изобрел.

— Возможно. Но почему Лурье-то так нервничает по поводу Нексуса?

— Ха! Так он же тебе сказал, что он о тебе думает. По его версии, ты — русский шпион. А значит, попав в Нексус, попытаешься отключить «Купол».

А значит, попав в Нексус, попытаешься отключить «Купол». Я, кстати, надеюсь, что он ошибается.

— Я тоже. Надеюсь.

— Поднажмем! Последний модуль!

— Давай. Я эту сторону откручиваю, а ты — эту.

— О'кей. Слушай, Кирилл, а к кому мы заходили за сканнером? Это девушка твоя, что ли?

— Марина-то? Нет, просто соседка. Мы так, общаемся с ней. Дружбой не назвать, но — приятели.

— Понятно. А я подумал, мало ли…

— Да не. Она, конечно, симпатичная, и поговорить с ней иногда можно о разном. Но какая-то она, знаешь, себе на уме, слегка «пришибленная» что ли. Вот сестра у неё совсем другая, всегда со всеми общий язык найдет. Мы как-то с её мужем даже отмечали чего-то… А, ну да, День Независимости праздновали, я же как раз тогда только переехал в «Пеликан». Эх, вернуть бы всё как было…

— Мудрецы говорят, что нельзя войти в одну и ту же воду.

— Врут. Не выливай воду из ванны и войдешь.

— Ну, всё, остряк, давай поднимать.

— Неужели всё это сделали мы?

— Мне тоже не верится. Пошли грузить «арестованного» и — спать. А завтра с утра установим новые модули и запустим электричество.

— А ты уверен, что мы сможем вывезти Ахмеда с территории «первой зоны»?

— Не уверен. Но надеюсь, что изнутри ворота открываются как-нибудь ещё помимо электронного замка. Я не то чтобы против пожарной лестницы, но спуститься по шлангу и подняться по нему — две разные вещи.

Ахмед находился там же, где его оставили. Судя по выражению его лица, действие наркотика давно закончилось.

— Привет, друг, — сказал ему Сергей, — как спалось?

— Я тебе не друг. Что за гадость ты мне колол?

— А что, разве у тебя что-то болит?

— Ты знаешь, что я с тобой сделаю…

— Потом расскажешь. Уже поздно, мы сейчас отвезем тебя в «отель». А завтра, если не возражаешь, мы продолжим разговор, о'кей?

— Ты никуда не денешься, понял?

— Да понял, понял. В общем, смотри. Я тебя сейчас отвязываю, и ты спокойно идешь с нами до машины. Наручники — твои, поэтому я их снимать не буду. И ещё. Будешь много ругаться — залеплю рот скотчем. Голова и так болит, так что прости.

— В туалет, может, отведешь?

До выезда из «первой зоны» они доехали за пару минут — энергоблок находился недалеко от проходной, а по пути не встретилось никаких дополнительных преград.

Ворота же, хотя и открывались электромотором, имели дополнительный ручной механизм, видимо, на случай аварии: возле самых ворот виднелось некое подобие лебедки.

— Не только когда он пошевелится, а даже когда тебе покажется, что он пошевелился — ни о чем не думай, а просто нажми на спусковой крючок, — наказал Сергей и вылез из джипа чтобы открыть ворота.

Ахмед находился на переднем пассажирском кресле со скованными за спинкой кресла руками. Позади сидел Кирилл и дулом автомата упирался Ахмеду в затылок.

Наконец, стальные створки ворот открылись достаточно, чтобы пропустить автомобиль. Сергей запрыгнул в кабину, и они выехали из «первой зоны».

— Ох, и устал я. Надеюсь, не напрасно. Слушай, Ахмед, а как ты так быстро разобрался, по какой схеме менять модули?

— У меня — высшее техническое образование, — с достоинством ответил тот.

— К тому же, в отличие от тебя, я умею пользоваться компьютером.

— Да ладно, брось. Ну, чего ты злишься. Подумаешь, наручники одели. Зато без мешка на голове.

— Я поступил глупо, не убив тебя сразу.

— Как странно слышать это от человека, с которым ещё недавно мы так мило болтали. Кстати, в свободную минутку мы обязательно вернемся к нашему «шприцевому» общению. Мне нужно узнать кое-какие подробности о твоем корабле и составе группы спецназа.

Ахмед угрюмо молчал.

Проехав пару кварталов, Сергей сбавил скорость и притормозил возле перекрестка.

— Темно-то как. Кирюха, куда поворачивать?

— Пока прямо. Я скажу где. И далось тебе это Управление. Там же наверняка камеры тоже электричеством запираются.

— Вот черт! И правда. Куда же его девать?

— У нас во дворе «Пеликана» есть люк, а под ним — бетонной бокс два на два метра. Там гидрант для подачи воды. Если посадить Ахмеда туда, а на крышку люка поставить этот джип, то лучшей камеры не сыскать.

— Что же ты раньше молчал?

— А только сейчас на ум пришло.

— Ну что ж. Лучше поздно, чем никогда. Ахмед, ты читал в детстве сказку об Алладине?

24

Ночевать решили у Кирилла.

Перед тем, как лечь спать, Сергей тщательно запер входную дверь. Вдобавок придвинул вплотную к двери вешалку с одеждой, стоящую в прихожей. На недоуменный взгляд Кирилла он пояснил:

— У тебя же, кроме одного хлипкого замочка, ни одного запора. А так хоть сбрякает, если кто-нибудь попытается войти.

— А ты что, ещё кого-то ждешь?

— Всё шутишь… Ты пойми, нам сегодня просто невероятно повезло, что Ахмед свалял дурака и полез к высокому напряжению. Иначе неизвестно, где бы мы сейчас были. И были ли вообще…

— Ты что, думаешь, он мог нас убить?

— Не знаю. Он — диверсант, спецназовец. Перед ним стоит конкретная задача. Неужели он бы стал запирать нас куда-нибудь, носить еду, и вообще — возиться с нами?

— Но мы ведь — местное население! Неужели люди с той стороны готовы даже перебить оставшихся жителей ради промышленных секретов?

— «Секретов». Да за такую штуку, как защитное поле «Купол», они вырежут полконтинента. Это же недосягаемый отрыв от любых возможных военных и экономических соперников. Поэтому нам надо стараться избегать сюрпризов.

Давай спать. И учти: подъем через пять часов.

Когда заработал вибросигнал будильника, Сергей находился в полузабытьи, между сном и бодрствованием, как это обычно бывает после сильного переутомления.

Семь утра. Из открытого окна доносились только шепот тропического ветра и редкие крики птиц.

Он открыл глаза. Кирилла не было.

Сергей вскочил, держа в одной руке автомат, а другой судорожно вытаскивая из кармана фонарик. Он хотел двинуться к входной двери, но вдруг услышал какой-то шорох на балконе.

— Сергей, я здесь. Ты проснулся?

— Тьфу, черт! Ты чего пугаешь?

— Извини, я просто вышел сюда подышать и задумался.

Кирилл сидел в шезлонге, сдвинутом к самому краю балкона. Рядом на полу стояла открытая бутылка. Кирилл смотрел на лежащий перед ним предрассветный город.

— Э, Кирюха, ты чего?

— Ты знаешь… Я смотрю на улицы, на дома. На океан… Неужели всё кончилось?

— Что кончилось? Ты чего раскис? Ты остался жив, ты молод, ты уедешь и…

— Я никуда отсюда не поеду.

На океан… Неужели всё кончилось?

— Что кончилось? Ты чего раскис? Ты остался жив, ты молод, ты уедешь и…

— Я никуда отсюда не поеду. Если так случится, что кто-то придет и разрушит всё это, то я всё равно останусь. Здесь прошли лучшие годы моей жизни…

Сергей поднял бутылку и посмотрел на этикетку.

— И давно ты тут сидишь?

— Я не ложился.

— Вот здорово! Я рассчитывал на твою помощь вообще-то. А ты сидишь здесь, пьешь эту дрянь…

— Не беспокойся. Выпил я всего ничего. А не спать сутками я привык.

— Мде. Слушай, Кирилл, а что, разве здесь ты ни разу не вспоминал страну, откуда приехал?

— Вспоминал. И не раз.

— И у тебя ни разу не возникало чувства, будто что-то утрачено?

— Ты знаешь, нет. Переезд сюда ведь не был для меня иммиграцией. Казалось, что мы просто переехали в новый район, где хорошие квартиры и добрые соседи. Я слышал, как некоторые, особенно те, кто постарше, иногда жаловались, будто им чего-то не хватает. Но я ни разу не встречал того, кто бы пожалел или захотел вернуться. Что я тебе говорю — просто посмотри вокруг!

— Мы собирались сегодня продолжать работу в энергоблоке.

— Да, я помню. Через десять минут я буду готов.

— А у тебя тут в холодильнике особо не разживешься…

— Ты что, хочешь есть?

— Я ищу чего бы отнести Ахмеду. Не идти же за консервами в супермаркет.

— Там в самом верхнем отделении вроде были две или три упаковки сухарей с изюмом. И в шкафу, который напротив окна, должны быть банки с консервированными фруктами. Поройся, в общем, может, чего найдешь…

— Ахмед! Ты живой там? Сейчас будем люк открывать. Не нападай на нас, мы тебе поесть принесли и бутылку с водой. Слышишь меня?

Из маленьких круглых отверстий в крышке гидранта не доносилось ни звука.

— Спит, наверное. Или может, наоборот, слишком бодрый. Кирюха, ты тяни за ручку. А я буду контролировать.

Кирилл рванул крышку на себя и отскочил немного назад. Люк открылся. Ничего не произошло. Сергей включил фонарь, подобрался к самому краю люка и осторожно заглянул вниз. Затем направил луч фонаря в гидрант.

— Не понял. Эй, Ахмед, что за шутки?

— Что там? — не выдержал Кирилл.

— Подойди, посмотри.

— Твою мать…

Ахмед полусидел-полулежал на бетонном полу, спиной к стене. Голова его была неестественно вывернута, а шея перетянута концом бечевки. Второй её конец был привязан к торчащей из стены металлической скобе.

— Повесился…

— Что за бред… С какой стати…

— Слушай, ты что ему колол вчера?

— Да ничего такого! Обычный опиат, с небольшой примесью синтетики. От этого не вешаются.

— Не вешаются… Посвети-ка ему на лицо ещё раз. Гляди, он же весь синий!

— Вижу… Постой, а может, это «кодировка Мунга»? Но англичане вряд ли бы стали…

— Ты о чем?

— Да так… Потом расскажу.

— Может, он дурака валяет?

— Да не похоже. Эй, Ахмед! Мы не полезем проверять, живой ты или нет. Мы просто задвинем крышку люка и уйдем.

Молчание.

— Если ты мертв, то выстрел в голову тебе не повредит, — Сергей щелкнул затвором.

Ахмед не пошевелился.

— Неужели действительно мертв… Закрывай люк. Пошли. Вечером разберемся.

Несмотря на то, что при иных обстоятельствах Ахмед, не задумываясь, пренебрег бы их жизнями, Сергей, да и Кирилл тоже, продолжили путь молча и в довольно мрачном настроении.

Поступок диверсанта, конечно, можно было бы объяснить непредсказуемой реакцией на действие наркотика, особенностями личности пленника или как-то иначе… Но в любом случае, увидеть повешенным человека, с которым довелось общаться всего несколько часов назад, было жутко и отвратительно.

Покинув двор «Пеликана», они пересекли улицу и подошли к стоящему на обочине небольшому ярко-красному кабриолету. Джип пришлось оставить на крышке люка во дворе — Сергей не исключал, что Ахмед всё же жив и просто пытается их обмануть.

— Кирюха, ты — за руль.

— Ага.

— Быстро не гони. А как будем возле «первой зоны», то — совсем медленно.

— Понял.

Впрочем, предосторожности оказались излишни. Уже через десять минут, миновав безлюдные улицы, кабриолет въехал на территорию «первой зоны» и, обогнув пост охраны, остановился возле здания энергоблока.

Здесь всё было по-прежнему. Сначала они спустились на второй уровень и убедились, что сложенных здесь модулей вполне достаточно, чтобы закончить ремонт. Затем принялись таскать контейнеры с модулями по одному вниз.

И только когда на третий уровень были доставлены девятнадцать контейнеров, Сергей с Кириллом приступили к их установке.

Процесс установки был абсолютно идентичен процессу снятия, но в обратном порядке: сначала установка в пазы гнезда, затем плавный, чуть с силой нажим до упора, затем — щелчок фиксатора, и можно было приступать к закручиванию болтов.

— Это так напоминает мне тупую замену предохранителей…

— Ага. Слушай, может и не надо все-то болты закручивать?

— А ты что, хочешь потом повторить всю процедуру замены?

— Эх…

К десяти утра все модули были заменены. На каждом из них светились красные крошечные точки — индикаторы исправности.

— Ну что, Кирюха, пора?

— Пойдем, попробуем.

Они вернулись к лестнице и стали подниматься наверх.

— Лурье говорил, что можно подавать энергию не на все объекты, а только на те, которые нужны в конкретный момент.

— А что, мы разве не будем включать весь Остров?

— Ни в коем случае. Пуск электричества сразу на большой территории может повлечь пожары — я запросто допускаю, что где-то не выключена плита, утюг или что-нибудь посерьезнее. Так что включаться будем как можно точнее и только там, где нам надо.

— Что ж, ясно. Кстати, мы как-то забыли о Лурье…

— А чего его вспоминать. Время ещё не истекло.

— Я просто подумал, а почему ты не стал его колоть шприцем? Это же очень эффективно. Неужели и правда — рассчитывал на его «добрые мотивы»?

— Какие мотивы… Простой расчёт. Аэрон-морфин действует отлично, но только тогда, когда ты задаешь вопросы и ждешь ответов. В случае с Лурье я боялся, что он ничего не знает, или я задам не те вопросы, а после использования наркотика Лурье возненавидит меня и сбежит.

— Но сейчас-то ты знаешь, какие вопросы задавать, да и сенатору бежать некуда…

— Мне жалко тратить на него время. Сейчас мы и так почти у цели.

— Ты прав.

Сейчас мы и так почти у цели.

— Ты прав. А вот и операторская.

25

В операторской было всё так же темно. Свет проникал только сквозь наружные металлические жалюзи единственного небольшого окна.

— Доставай фонарик. Где-то здесь должно быть устройство вроде рубильника или кнопки запуска.

Сергей включил фонарь. На стене рядом с входной дверью находился металлический ящик с дверцей.

— Может, это?

— Сейчас посмотрим. — Кирилл открыл дверцу и стал разглядывать ряды переключателей.

— «Смена кодов аварийного допуска». «Экономичный режим внутреннего освещения». Вот! Наверное, оно. «Активация внутреннего питания».

— С богом!

Кирилл щелкнул тумблером, но ничего не произошло.

— Чёрт, не она.

— А вот это что за штуковина? — Сергей указал на небольшой рычаг без таблички, находящийся сбоку, особняком от остальных кнопок и закрытый небольшой крышкой из прозрачного пластика.

— Давай попробуем. Надеюсь, это не «кнопка самоликвидации», — Кирилл приподнял крышку и дернул рычаг вниз.

В ту же секунду у них над головой замигали и вспыхнули неоновые лампы дневного цвета, а гигантский монитор на столе засветился.

— Внимание. Процессор центрального распределителя активирован. Перед запуском системы убедитесь в исправности всех наземных коммуникаций, — заговорил женским голосом робот-диспетчер.

— Йес! Теперь мы самые крутые парни на Острове! — Кирилл хлопнул Сергея по плечу. — Сейчас посмотрим, что нам включать, а что — нет.

Они сели напротив монитора.

Кирилл уверенно задвигал «мышью».

— Так. «GrandPower». Это оно. Запуск. Теперь… «Список зон энергопотребления». Ха! Да тут весь Остров! С чего начнем?

— Для начала нам нужны все видеокамеры Острова и, конечно же, сеть «вирчел». Можно ли это сделать, не подавая питания к самим объектам, где установлены камеры?

— Конечно! У камер — отдельное питание. Иначе было бы слишком просто с ними бороться.

— Отлично. Тогда ищи.

— Так. Включить-то я их включу. Но потом, чтобы ими пользоваться, как ты знаешь, нужны сертификаты доступа, ну и пароли, а их у меня уже нет.

— И что делать?

— Тут где-то, на территории «первой зоны», я думаю, в помещении службы безопасности, расположен пульт дежурного администратора внутренней сети. В его сервере, хранятся копии всех сертификатов и пароли доступа ко всем камерам.

Сейчас включим питание и можно идти забирать сертификаты. Кстати, возможно, что там же — коды доступа от всех дверей «первой зоны».

— Отлично. Включай питание.

— Легко. Смотри. «Список зон». Пропускаем. «Сервисы». Это то, что надо. «Список сервисов». «Полиция». Список. «Посты охраны». «Управление полиции». Не то всё… Так. Вот! «Камеры наблюдения».

«Активировать». Есть!

Теперь. Опять «Сервисы». «Список сервисов». Выбираем… «Инструкторский уровень». Это значит — сенаторы. Так. «Внутренняя связь». Тоже пригодится. Теперь… Ага, видишь? «Камеры наблюдения».

«Активировать».

Готово!

Дальше. Опять «Список сервисов». Ищем… «Береговая охрана». «Штаб национальной гвардии». Тоже не то. Вот! «Сервис «Экстра»». Наверное, оно. «Личный пеленг». «Сигнализация». «Сенсорное окружение». Дальше… «Камеры наблюдения». Оно!

«Активировать». Готово!

Ну, а сейчас самое ответственное: включаем наш родимый островной интернет.

«Сервис». «Список сервисов». «Коммуникации». «Мобильная связь». «Сателлиты». «Питание сетей». «Сеть Virtual». Вот она! Опять жмём «Активировать».

Теперь. «Подтвердите выбранные вами объекты активации».

Жму «ENTER».

«Операция выполняется. Ждите».

Ждём.

«Операция завершена успешно. Указанные объекты подключены к единой центральной системе электроснабжения».

— Серега! Теперь все камеры Острова включены, представляешь! Сейчас вытащим у дежурного админа доступ и будем видеть всё, что захотим! Кстати, может, есть смысл сразу включить питание всех дверей и всех помещений «первой зоны»?

— Не спеши. Неизвестно ещё, добудем ли мы ключи от этих дверей. К тому же, мы не знаем, кто или что вылезет из лабораторий Научного центра после подключения энергии. Надо быть очень осторожными. Сперва осмотрим все помещения через объективы камер.

— Ты прав. Тогда пошли за сертификатами?

— Да, сейчас. Я только хочу посмотреть, что ещё тут есть.

Сергей начал просматривать список за списком на мониторе. Но слова «Нексус» или «реактор» нигде не было.

— Что ты ищешь?

— Питание Нексуса.

— Вряд ли он тут есть. Нексус же светился всё это время, несмотря на перегоревшие модули. Значит, питается автономно.

— Ну, я так, мало ли…

— Может, ты что-то другое ищешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. Питание «Купола», например…

— Кирюха, у тебя паранойя. Пошли за сертификатами, — Сергей встал.

— Если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой никто не гонится. Народная мудрость.

Остановившись перед самым выходом, они ещё некоторое время не спешили покидать энергоблок, давая возможность глазам привыкнуть к дневному свету.

— Кстати, Кир, у тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, где здесь искать службу безопасности?

— Пока нет. Но вряд ли их офис находится в непосредственной близости от Научного центра или Белой Резиденции. Скорее всего, искать нужно где-нибудь недалеко от внешней стены.

— Но для этого понадобится, видимо, обойти всю внешнюю стену?

— Зачем обходить, когда можно объехать.

Узкая асфальтированная дорожка, проложенная по внутреннему периметру вдоль стены «первой зоны», едва вместила их небольшой автомобильчик. За рулем по прежнему находился Кирилл, в то время как Сергей внимательно изучал окрестности, которые они проезжали.

В который раз он отметил, что из-за обилия растительности «первая зона» больше походила на ботанический сад, чем на важнейший административный, научный и технический объект. Пальмы, седрела, бальсовые деревья, а кое-где даже дубы, в окружении цветущих растений и летающих вокруг необычных бабочек порой образовывали довольно густые заросли.

Время от времени в ветвях можно было разглядеть копошение местных пернатых.

Время от времени в ветвях можно было разглядеть копошение местных пернатых. На одном из деревьев Сергей даже увидел тукана. Птица сидела очень низко над землей и не обращала никакого внимания на их автомобиль.

— Серёга, куда ты смотришь? Наведи бинокль вон на ту «коробку». Что там написано?

— На которую? Ага, вижу. Тормози. Похоже, это оно самое.

Небольшое двухэтажное белое здание с колоннами называлось просто и незатейливо: «Охрана зоны № 1».

Однако внутри здания обстановка была совершенно не похожа на полицейский пост. Наоборот, казалось, что здесь офис какой-нибудь крошечной фирмы или агентства: две просторные комнаты внизу и две, поменьше, наверху, были обставлены довольно просто.

Диваны и легкие кресла, несколько столов с мониторами наружного наблюдения, холодильник, пальмы в кадках, приличных размеров музыкальный центр — всё это, вкупе с разноцветными жалюзи на окнах, никак не вязалось с представлением о месте дежурства вооруженных людей.

Сергей и Кирилл осмотрели комнаты. Никаких следов компьютера, сервера или чего-то подобного.

— Мда. Если окажется, что сервер с паролями спрятан неведомо где под землей, или в Белой Резиденции, то мы останемся без видеокамер.

— Не паникуй, Кирюха. Давай всё как следует проверим.

— Так мы уже все комнаты обошли. Нет нигде ничего.

— А ну-ка, давай осмотрим дом снаружи.

— Ха, ты думаешь, дежурный админ на крыше сидит?

Они вышли из здания. Кирилл уселся на крыльце, а Сергей отошел на несколько метров и стал разглядывать крышу.

— Ты знаешь, на крыше его нет. Но. Сюда подходит довольно толстый силовой кабель.

— Ну да. Всё верно. Питание пункта и антенны.

— Так. Ну, хорошо, — Сергей решил обойти домик со всех сторон, — Кирилл! Подойти-ка сюда, пожалуйста. Что ты скажешь об этом?

С другой стороны здания находилась ещё одна дверь, правда — на втором этаже. Туда вела узкая металлическая наружная лестница.

— Ух, ты. Как ты догадался сюда заглянуть вообще?

— Как-как. Ты что, разве не обратил внимания, что комнаты, которые внизу — просторные, а те, которые наверху — явно меньше?

— Ну, обратил, но я как-то…

— Пошли.

Они поднялись наверх.

Дверь с кодовым замком была распахнута настежь и вела в небольшую комнату без окон. Дневной свет, проникающий через открытую дверь, осветил стол с креслом. Под столом стояло устройство, похожее на небольшой холодильник, а на столе был установлен гигантских размеров монитор.

В углу комнаты находился узкий диванчик, предназначенный, видимо для отдыха дежурного, а также небольшая тумбочка с кофеваркой и СВЧ-печью. К потолку были прикреплены неоновые лампы, а пол украшал почему-то изрядно потертый ковер.

— Если это и есть кабинет администратора, то выглядит он весьма скромненько.

— А чего ему быть гигантским-то? Здесь же не администрация всей сети Острова, а только дежурный по внутреннему сегменту «первой зоны». Сейчас всё точно узнаем, — Кирилл уселся за столик.

— И как ты узнаешь? Тут же нет электричества.

— Для кого — нет, а для кого — есть, — Кирилл извлек из сумки доставшийся от Ахмеда портативный UPSS.

— Сколько эта штука может «держать» питание компьютера?

— Здесь написано, что полный заряд — двенадцать часов.

На индикаторе сейчас — шестьдесят пять процентов. Так что осталось ещё около семи часов. Но нам и не надо так много.

— Ну что ж, приступай.

«Введите пароль активации. Укажите контрольные числа под номерами 22 и 89 из вашей карты доступа», — появилось на экране. — «Внимание! После трех неудачных попыток авторизации доступ на сервер блокируется».

— Вот же гадство! Ну, скажи, на кой черт они выдумали эти карты доступа?! — Кирилл был явно не готов к такому повороту.

— Это как-нибудь решается?

— Решаться-то решается. Но мне для этого нужно несколько часов. Плюс программное обеспечение и, помимо ноутбука со сканером, ещё один компьютер. Ну и отвертка, куда без неё-то.

— Тогда, похоже, нам придется утащить эту штуковину куда-нибудь в укромное место, где будет электричество и компьютер помощнее. И ещё, меня уже бесит эта «первая зона», где мы постоянно на виду и в ожидании каких-нибудь «сюрпризов».

— Давай. Отцепить его — пара минут. Доедем до энергоблока, включим свет в «Пеликане» и поедем ко мне домой. Как думаешь?

— Знаешь, я не уверен, что, включив энергию в таком большом доме, как «Пеликан», нам не придется потом бегать и тушить полгорода. Всё произошло вечером, у многих наверняка были включены электроприборы.

— Но куда, в таком случае?

— Я предлагаю, как обычно, поехать в Управление полиции. И близко, и компьютеров полным-полно, и свет там можно включать смело: вряд ли в тот злополучный вечер там был кто-нибудь ещё, кроме дежурного. К тому же, там всё надежно закрывается…

— … а на крыше есть вертолет, ха-ха. Я тебя понял, поехали. Мне, честно говоря, без разницы — где, лишь бы скорее.

— Так и мне тоже.

Вскоре Сергей и Кирилл подъезжали к зданию Управления, везя с собой злополучный сервер. Сергей мысленно отметил, что он уже вполне прилично ориентируется в этой части города.

С одной стороны, это было, конечно, полезно, с другой, указывало на то, что он находится на Острове уже довольно долго, а поставленная задача до сих пор далека от выполнения. Версия о том, что таинственный реактор находится внутри Нексуса, была чрезвычайно вероятной и пока единственной.

Вот только проблема попасть в Нексус всё ещё оставалась нерешенной.

Внезапно Сергея посетила неожиданная мысль. Он ещё раз повторил про себя слова, только что в шутку сказанные Кириллом: «…а на крыше есть вертолет».

А что если…

Так. Спокойно.

Через считанные часы, когда они смогут заглянуть внутрь Научного центра, возможно, прояснится картина всего случившегося на Острове. И тогда можно будет действовать не наугад. А вертолеты никуда не денутся.

26

«Наша Родина свободна!» Симпатичная загорелая девушка в полицейской форме улыбалась с плаката ослепительной улыбкой.

Сергей подмигнул девушке и достал из стеклянного шкафа-холодильника бутылку минеральной воды.

Примерно полчаса ушло на то, чтобы обойти и обесточить здание Управления, отключая рубильники в щитах энергоснабжения на каждом этаже. Оставили только самый последний этаж, где располагался Департамент Образования и где они планировали находиться всё то время, пока Кирилл возится с сервером.

Кроме того, Сергей не стал отключать и первый этаж, это позволило опустить стальные жалюзи на все окна и двери вестибюля и заблокировать все замки парадного входа.

В одном из просторных кабинетов они сдвинули два стола, на один из которых водрузили сервер, а на другой — два персональных компьютера из этого же кабинета и ноутбук Кирилла со сканером.

— Эх, жаль, что у меня отняли ключи от этажа и моей студии в «Либертиз». Всё было бы гораздо проще.

— А вот нечего было лезть куда не надо.

— Ну да. Тогда меня бы не отправили на Колибри.

Кирилл отвинтил у сервера боковую крышку, соединил сервер и все находящиеся на столах компьютеры проводами, после чего, попросив Сергея не мешать, приступил к работе.

Сергей вышел в коридор. Поднявшись по лестнице и пройдя через пост, он вновь оказался на вертолетной площадке.

Два крошечных двухместных вертолета «Сонг-Джен Хеликоптерз» производили такое впечатление, будто на них ещё ни разу никто не взлетал. Выкрашенные в синий цвет, с белой полосой и надписью «Полиция» на боку, они блестели на солнце и выглядели словно только что купленные в магазине игрушки.

Сергей пилотировал вертолет в своей жизни трижды, и все три раза — на учебном полигоне ФСБ.

Заглянув в кабину одной из машин, он обнаружил весьма простую приборную панель с гораздо меньшим количеством кнопок, чем ожидал.

Он влез в кабину и стал осматриваться. Здесь было совсем не так тесно, как могло показаться снаружи. Кресло пилота было удобным и регулировалось под рост летчика.

Все надписи на приборной доске — на русском языке.

Вот навигационные приборы и индикаторы контроля силовой установки, вот контроль несущих винтов, датчики высоты и запасов топлива. Педали, рычаг «шаг-газ» — всё почти так же, как и в модели «Роторфлай», на которой проходил обучение Сергей.

Убедившись, что при необходимости он имеет очень хорошие шансы поднять одну из этих «птичек» в воздух, Сергей вылез из кабины и подошел к ограждению на краю крыши.

Нексус был отлично виден. При свете дня он выглядел гигантским карандашом, уходящем в землю. Строение было в форме многогранника, на всех гранях которого, на приличной высоте над землей, располагались высокие и узкие окна с темными стеклами.

Сергей достал бинокль и стал внимательно рассматривать башню.

Крыша Нексуса была горизонтальной и вполне вероятно, что на неё запросто мог сесть вертолет. Однако определить отсюда, есть ли на крыше какой-нибудь люк для спуска внутрь здания, было невозможно.

Насмотревшись вдоволь на загадочную башню, Сергей спустился с крыши и пошел проведать Кирилла.

Тот полулежал в кресле и смотрел на монитор.

— Как дела?

— Сканирую потихоньку. Часа два, как минимум, ещё.

— Хорошо. Не буду мешать.

— Если увидишь где-нибудь банку кофе, то принеси сюда, пожалуйста.

— Может, тебе ещё «Утренний ван» на углях?

— Чего?

— О'кей, принесу, если увижу. Интернет на этом этаже работает в данный момент?

— Работает. А что, хочешь полазить? Тогда включай любой компьютер, какой понравится, и жми на иконку с желтым флажком и римской «V». И всё.

— Справочная система как называется?

— Набери просто «what.a» в адресной строке. Дальше — легко.

— Понял. Я буду в соседнем кабинете. Как закончишь — зови.

Табличка на дверях гласила: «Отдел планирования».

Он вошел и оказался в небольшой комнате с одним единственным столом, стоящим возле окна. На стенах висели списки воспитанников, учеников и студентов на текущий и на будущий годы. Взглянув на них, Сергей узнал, на Острове всего две школы, два детских сада и один колледж.

Вообще, судя по обстановке, хозяин кабинета являлся обычным учителем и бывал здесь крайне редко.

Взглянув на них, Сергей узнал, на Острове всего две школы, два детских сада и один колледж.

Вообще, судя по обстановке, хозяин кабинета являлся обычным учителем и бывал здесь крайне редко. Видимо, заниматься планированием в системе образования на Острове не составляло особого труда.

Компьютер, тем не менее, здесь был.

Сергей устроился в кресле за столом и включил его.

«what.a» Загрузилась поисковая система, с весьма простым интерфейсом.

В строке поиска Сергей набрал: «найти адрес».

«Поисковик» выдал: «person.a».

Это уже была база данных адресов жителей Острова.

Сергей почувствовал волнение. Сейчас он узнает, где Она живет. И с кем.

С момента прибытия на Остров он прятал мысли о Ней глубоко внутри своего сознания, ведь лишние эмоции мешают работе. К тому же, будучи немного фаталистом, Сергей был убежден, что в нужный момент судьба сама предоставит ему шанс соприкоснуться с прошлым. Но именно сейчас, получив этот шанс, Сергей внезапно ощутил неуверенность.

А так ли нужно ему знать подробности жизни давно чужого ему человека? И не лучше ли оставаться в неведении, коль скоро уже ничего нельзя изменить?

Впрочем, проделав столь длинный путь, вряд ли стоит колебаться. Тем более, прошло столько лет… Он не почувствует боли.

«Выберите тип операции».

Найти адрес по имени.

«Введите фамилию, имя, отчество».

Воронцова Анна Дмитриевна.

«Данные отсутствуют».

С минуту Сергей просто сидел, тупо глядя в монитор.

Затем его взгляд упал на «Список доступных операций». В самом низу находилась операция «Смена фамилии».

Он вновь набрал фамилию и имя.

«Воронцова Анна Дмитриевна. Смена фамилии после заключения брака. Новая фамилия: Легран».

Сергей вновь загрузил поиск адреса, написав только фамилию.

Компьютер ответил:

«1. Легран Анна Дмитриевна. Арго-Сити. Гринвэй. (Зелёная улица). Дом 33.

2. Легран Доминик-Франсуа. Арго-Сити. Жилой комплекс «Евростар». Корпус 2. Квартира 19.»

Сергей вновь вызвал список операций.

«Найти данные по адресу».

По обоим адресам, кроме указанных людей, никто не проживал. Ни взрослых, ни детей.

Судя по всему, супруги Легран, Анна и Доминик-Франсуа, развелись и разъехались. Даты развода здесь не было. И конечно, не было указано причины развода.

Сергей выбрал опцию «Показать на карте».

Дом на Гринвэй, 33 находился всего в двух кварталах от Управления полиции.

— Как успехи?

— А кофе принес?

— В Отделе планирования нашел упаковку. Растворимый устроит?

— Покажи. «Рафаэль». Эквадорский… Сойдет. Сейчас воду вскипячу. Присаживайся, попьем кофейку.

— Ну, спасибо. Успехи-то как, всё-таки?

— Осталось ещё около часа. Может, чуть меньше. Как тебе наш интернет?

— Да так, ничего. Слушай, Кир, я прогуляюсь пойду.

— Далеко?

— Да вон до кафе внизу и обратно. Ну, может, в магазин ещё загляну. Не теряй меня, о'кей?

— О'кей. Ты только это… Давай недолго, хорошо?

— Конечно. Если что, ствол у тебя есть. И ради бога, никуда не уходи.

— Если я подключу камеры, то зачем мне куда-то идти? Я и так буду в гуще событий.

— Ну всё, пока. Я скоро.

Через несколько минут Сергей, разблокировав на первом этаже входную дверь, покинул Управление и вышел на улицу. Его путь лежал на Гринвэй, 33.

27

Гринвэй или Зелёная оказалась узкой улицей, которая пересекала весь центр города и была застроена преимущественно жилыми домами. На том её отрезке, куда направлялся Сергей, высотных домов уже не было, а вплотную друг к другу стояли узенькие трехэтажные одноподъездные домики на одну семью, которые в англоязычных странах называются таунхаусы.

Домики были совершенно одинаковые, все — из красного кирпича с выкрашенными в темно-синий цвет черепичными крышами. Строго говоря, их нельзя было назвать трехэтажными, формально этажей было всего два, но фигурные башенки с окнами, увитыми плющом, на крышах домиков указывали на наличие там дополнительных комнат.

Сергей шел по тротуару, выложенному из светло-зеленой плитки, разглядывая таунхаусы и отмечая номера домов. На многих дверях были привинчены таблички с фамилиями проживающих здесь людей.

Было довольно необычно видеть русские слова на дверях строений явно британского происхождения. Впрочем, и сами таблички с фамилиями смотрелись весьма забавно. Сергей никогда встречал дома ничего подобного — в России это было не принято.

На дверях дома 33 таблички не было.

Сергей поднялся по низенькому крыльцу. Деревянная, с витражом из темного стекла дверь была не заперта, а миниатюрный домофон на стене, рядом с дверью, естественно, не работал.

Несмотря на уверенность в том, что в доме никого нет, Сергей постучался.

Затем медленно вошел.

Внутри было темно из-за плотно задернутых оконных штор. Он сделал два шага по крошечному коридорчику, мимо дверей, вероятно, ванной и туалета, и оказался в комнате, которая, вместе с миниатюрной кухней, занимала весь первый этаж.

Просторный холл с диваном в центре, декоративным камином, и массивной, под старину, люстрой. В одном углу — вешалка для одежды, в другом — небольшой телевизор. Пара кресел, журнальный столик. На каминной полке — часы и небольшая магнитола.

Сергей подошел к одному из окон и раздвинул шторы. Стало светло, комната сразу же обрела яркие краски и стала по-домашнему уютной. На стенах висело несколько небольших репродукций на карибские темы, пара африканских масок, узкий и длинный, явно арабского происхождения ковер.

Проходя мимо камина, Сергей бросил взгляд на каминную полку и вдруг застыл, как вкопанный.

На полке, рядом с магнитолой, стояла фотография в изящной рамке.

На фото улыбались он, Сергей, и она, хозяйка этого дома, Анна Воронцова-Легран.

Фото, сделанное неделю спустя после их знакомства.

Удивительно, но сам день знакомства Сергей почти не запомнил.

Это был праздник, День города Москвы. Она вместе со своим оператором снимали сюжет для тогда ещё разрешенной Русской службы Би-би-си. А он, будучи стажером, дежурил в оцеплении. Ничего особенно за время его дежурства не произошло, если не считать короткого разговора на улице с экстравагантной девушкой-журналисткой и записанного в смарт номера её телефона.

А вот день, когда он сделал эту фотографию, Сергей помнил очень хорошо. Но сейчас, глядя на неё, он вспоминал ту далекую сентябрьскую субботу спокойно и отстраненно, словно невозмутимый зритель. Было трудно поверить, что вот этот смеющийся паренек, обнимающий за плечи невысокую черноволосую девушку — он сам.

Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, Сергей остановился. Здесь было уже две комнаты. Одна, поменьше, была спальней, вторая — чем-то вроде рабочего кабинета. Возле окна стоял письменный стол с компьютером, у стены — небольшой шкаф для бумаг, а прямо на полу находился внушительных размеров принтер.

Возле окна стоял письменный стол с компьютером, у стены — небольшой шкаф для бумаг, а прямо на полу находился внушительных размеров принтер.

От типичного офисного помещения комнату отличало просто невообразимое количество всевозможных цветов. Создавалась впечатление, что хозяйка дома стремилась превратить свой рабочий кабинет в оранжерею. Собственно, это и была микрооранжерея: все растения снабжались водой из подвешенного к стене резервуара, который в данный момент был уже пуст.

Сам не зная, зачем он это делает, Сергей принес снизу полную канистру воды, которую обнаружил на кухне, и наполнил резервуар.

Затем сел за стол и уставился в неработающий монитор.

Анна проживала в доме явно одна. Судя по изрядно запылившейся магнитоле и разбросанным книгам в холле на столике, гости тут тоже бывали нечасто.

Было бы интересно узнать, как она жила последнее время, где работала, какое место в обществе занимала здесь на Острове.

Сергей вспомнил, что Анна когда-то вела некое подобие дневника.

Это был даже не дневник в его классическом понимании, а, скорее, заметки в виде эссе на наиболее интересные темы и события в её жизни. Иногда она даже публиковала некоторые из них в «альфа-сети». Некоторые же, наоборот, создавались исключительно для личного чтения. Анна шутила, что когда она умрет, заметки опубликуют и «её талант оценят миллионы».

И вот теперь, похоже, Сергей мог стать её первым и, возможно, единственным читателем.

Но где их искать?

Что-то наверняка — внутри компьютера, который сейчас не включить. А что-то, возможно, и среди бумаг. Лучшие, по её мнению, эссе она распечатывала и оформляла в виде старинных фолиантов. Он даже сам как-то раз дарил ей купленный с этой целью оригинальный кожаный переплет.

Но ни в столе, ни среди бумаг ничего подобного Сергей не обнаружил. Бумаги же оказались распечатанными фрагментами чьих-то научных работ, в основном, по античной истории. Видимо, Древний Рим был её последним увлечением, а читать длинные тексты с монитора она так и не привыкла.

Она вообще не любила привыкать…

Сергей вышел из комнаты и остановился перед входом в спальню.

Широкая кровать, трюмо, ворсистый ковер на полу. Приоткрытые дверцы шкафа с постельными принадлежностями. Он повернулся и стал подниматься на самый последний этаж.

Когда он вошел в небольшую комнату, то понял, что проделал путь в дом Анны не зря: здесь находилась её библиотека.

Конечно, назвать два шкафа с книгами и диванчик возле окна «библиотекой» было бы чересчур громко, но Сергей был уверен, что именно так она и называла эту комнату, в свойственной ей манере.

Внимательно и не торопясь, Сергей стал просматривать корешки книг. В основном, здесь была художественная литература самых разных жанров. Ле Карре, Кинг, Булгаков, Чехов… Попадалась и публицистика, и книги весьма странного содержания. Такие как, например, «Трансцендентный Бог» Уиллиса или «Священник Алексий Касатиков. Психосознание».

Впрочем, Сергей искал не это. Он допускал, что дневниковые записи, возможно, уже давным-давно не ведутся или утрачены, но решил не уходить, пока не закончит осмотр обоих шкафов.

Книга, которую он искал, была на самом виду. Она не стояла на полке среди других, а лежала сверху. Может быть поэтому Сергей и не сразу обратил на неё внимание.

Пухлый томик в самодельном переплете из черной замши, с декоративным металлическим замочком.

Анна Легран. «Хроники русского Парадайза».[1 — Paradise (англ.) — рай.] Он раскрыл книгу и прочитал название первой главы: «Против течения — к счастью».

Глава начиналась словами:

«Великая и трагическая раса! Большинство мужей, пытаясь выразить своё восхищение женой, говорят о её достижениях и заслугах.

Но только не Доминик…»

Сергей закрыл книгу. Однако, посидев с минуту, он снова открыл её, но теперь уже на самых последних страницах.

«- Анечка, первый том своей Летописи Бессмертия я попрошу написать вас. Это будет справедливо и даже символично!

— Платон, а разве не твои слова были: «Лишь ненаписанная книга заставляет людей хранить память о ней вечно»? — улыбнулся Лебедев.

— Мои. Но в Эру Бессмертия вечная память будет уже никому не нужна. Аня, ну посмотрите, этот эстет спорит со мной по любому поводу! А спор, как известно, есть просто потеря времени. Друзья, предлагаю тост: выпьем за то, чтобы все наши потери вернулись к нам, ибо как говорят философы, счастье состоит в обретении утраченного…

— Я пью с тобой, Платон, но знай, что не все потери стоит возвращать.

Я слушала их спор, но сознательно не пыталась вникать в смысл разговоров, и, уж тем более, поддерживать беседу.

Волшебный тропический вечер. Здесь, в летнем саду на крыше Резиденции, среди невиданных цветов и причудливых фонтанов, в окружении людей, уже которые завтра смогут стать богами, любые звуки казались мне наполненными каким-то высшим откровением, а любые слова значили что-то уже только в силу их звучания.

«Потери»!

Ты знаешь, Сережа, как только это слово прозвенело в моем сознании, ко мне пришло ясное понимание того, что ты — не в прошлом моем, но — в будущем…»

Сергей читал страницу за страницей, пока повествование вдруг не закончилось.

Машинально перевернув последнюю страницу, он внезапно почувствовал крайнюю растерянность и дезориентацию. Ему даже захотелось немедленно улечься на диван, закрыть глаза и пробыть в таком состоянии как можно дольше.

Однако время шло. И ему нужно было возвращаться.

На обратном пути Сергей был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил, как дошел до Управления. Очнулся он уже у самого входа, когда, подходя к дверям, вдруг услышал сверху и справа от себя негромкое механическое жужжание.

Он остановился и, подняв голову, обнаружил источник странного звука: над входом с правой стороны на подвижном кронштейне медленно поворачивалась камера наружного наблюдения.

Сергей улыбнулся, помахал в камеру рукой и толкнул стеклянную дверь вестибюля.

28

Когда Сергей вошел, первое, что он увидел, был поверженный сервер, уже отключенный от сети и стоящий на полу. Кирилл не удосужился даже привинтить на место боковую стенку.

Та часть стола, которую сервер занимал ещё час назад, теперь была загромождена всевозможными предметами. Электрочайник, несколько одноразовых стаканчиков со следами кофе, отвертка, обрывки проводов, стопка компакт-матриц для записи, найденных Кириллом, видимо, где-то здесь, в кабинете, недавно открытая бутылка вина — весь этот беспорядок свидетельствовал о недавней битве Кирилла с электронным соперником.

Сам Кирилл сидел в том же кресле и, не отрываясь, глядел в монитор.

Несмотря на радостное возбуждение от успеха, а также от выпитого вина и кофе, бессонная ночь давала о себе знать: под глазами у него появились едва заметные круги, а взгляд стал слегка осоловелым.

— Отличная работа, Кир! Молодчина! Что пьешь? Ого, «Шато Лафорж».

— Да вон в шкафу нашел, там целый бар. Ты где пропадал? Я уже начал психовать.

— Извини, просто решил пройтись и потерял счет времени. Долго возился?

— Ну, как и предполагал, в районе двух часов… А что ты делал на Гринвэй?

— Так ты шпионил за мной, гнусный тип?

— Я не шпионил, а просто смотрю: тебя уже полтора часа нет.

Долго возился?

— Ну, как и предполагал, в районе двух часов… А что ты делал на Гринвэй?

— Так ты шпионил за мной, гнусный тип?

— Я не шпионил, а просто смотрю: тебя уже полтора часа нет. А я как раз сертификаты выдрал, ну и дай, думаю, по улицам пошарю, где ты там. Активировал камеры на перекрестках. Вижу: идёт по Гринвею, ничего не боится.

— Это только так кажется, что не боюсь. Я всегда начеку. Ты ещё не смотрел, что в Научном центре?

— Пока нет. Тебя же ждал.

— Тогда что, может, приступим?

— Вот кресло, падай. Я уже вывел изображение на два монитора, чтобы нам не толкаться.

— Ну, Кирюха… Сегодня воистину твой день. Запускай.

Около часа они внимательно изучали изображение на мониторах, поочередно переключая камеру за камерой.

Из-за отсутствия в Научном центре электричества полноценно обозревать можно было только те помещения, которые освещались естественным образом, то есть через окна. Впрочем, таких было большинство.

К разочарованию Сергея, да и Кирилла тоже, абсолютно ничего нового они не узнали. Если не считать того факта, что внутри Научного центра также, как и везде, никого не было.

Какие бы лаборатории или кабинеты не появлялись на экранах, везде наблюдалась одна и та же картина: столы и кресла, диковинная аппаратура, компьютеры, всевозможных размеров контейнеры с образцами непонятно чего, завалы бумажных папок на стеллажах, одним словом, типичная обстановка, присущая любому исследовательскому комплексу, но — без сотрудников.

Впрочем, не всё здесь выглядело так уж обыденно.

В одной из комнат, тесно заставленной металлическими столами, можно было разглядеть странные образования фиолетового цвета, похожие на мох. Очаги этого мха в большом количестве встречались не только на полу, но и на стенах, а кое-где даже на потолке. Создавалось впечатление неведомой болезни, которая вместо людей поражала помещения, оставляя после себя следы в виде гигантской плесени.

Ещё в одной лаборатории, больше напоминающей медицинский кабинет для грязелечения, в глубоком, но без воды, бассейне находился внушительных размеров скелет необычного животного, не то гигантского червя, не то трилобита. Судя по обилию всевозможных пластиковых трубок, а также проводов, подведенных к самому краю бассейна, можно было предположить, что когда-то монстр был жив.

Однако больше всего Сергея заинтересовала гигантская установка неизвестного предназначения, расположенная внутри огромного зала, похожего на цирк со стеклянным потолком. Стекло было темноватым, но отлично пропускало свет, поэтому Сергей смог внимательно рассмотреть странную конструкцию.

В самом центре находился открытый стеклянный «стакан» диаметром около трех и высотой около шести метров, имеющий гладкое керамическое дно. На расстоянии ещё примерно трех метров «стакан» окружали высокие и узкие металлические цилиндры, имеющие узкие продольные прорези. К каждому цилиндру были присоединены толстые связки кабелей, которые уходили куда-то в сторону, видимо, к общему источнику.

Всего цилиндров Сергей насчитал шестнадцать штук.

— У тебя есть версии, что это? — спросил Сергей.

— Понятия не имею. Похоже на излучатель какой-то…

Глядя со стороны, можно было предположить, что в «стакан» помещался какой-либо образец, а цилиндры воздействовали на этот предмет путем излучения либо как-то ещё. Однако это были лишь предположения, не более.

Сергей отметил, что один из кабелей, ведущий к цилиндру, был обугленный, словно после замыкания. Кроме того, в том месте, где пролегал обгоревший фрагмент кабеля, покрытие пола тоже потемнело и оплавилось.

Кроме того, в том месте, где пролегал обгоревший фрагмент кабеля, покрытие пола тоже потемнело и оплавилось.

Заставив камеру максимально увеличить изображение, Сергей начал осматривать прозрачную стенку «стакана», пытаясь определить материал, из которого тот сделан. Он не сразу заметил почти незаметную тончайшую трещину, которая пересекала значительную часть поверхности стенки. Было похоже на то, что в процессе какого-то эксперимента прибор не выдержал нагрузки и вышел из строя. Опять же, утверждать что-либо наверняка было невозможно.

— Знаешь, Кир. Я вот чего не могу понять: если катастрофа вызвана деятельностью Научного центра, то почему всё произошло вечером? Неужели Научный центр работал круглосуточно?

— Вообще-то, нет. Но некоторые, видимо, очень важные исследования велись в двухсменном режиме. Точно сказать не могу, я никогда не особо интересовался. Знаю только, что многие сотрудники работали во вторую смену, а кое-кто из ключевых специалистов даже жил там.

— Ну, хорошо. Мы с тобой сейчас просмотрели почти все камеры наблюдения Научного центра. Ты где-нибудь увидел хоть что-то, указывающее на произошедшую катастрофу?

— Лично я — нет.

— Вот и я тоже. Обгоревший кабель у этого, как ты его назвал, излучателя, не в счет — там даже возгорания не произошло.

— Даже и не знаю, что предположить. Может, попытаемся проникнуть внутрь?

— Возможно, это нам ещё предстоит. Включай камеры Нексуса.

— Но там нет камер.

— Как — нет? Ты же говорил, что при входе есть две.

— А, эти… Сейчас включу. Первая — на дверях, снаружи. А вторая — внутри Нексуса, но это промежуточное помещение, что-то типа шлюза.

— Да, я помню, ты уже рассказывал. Но, тем не менее, взглянуть надо. На всякий…

— Сейчас. Переключаю на шлюз Нексуса… О, что это?!

— Так. Спокойно.

Они замерли, глядя на монитор.

Камера показала небольшую комнатку-шлюз с узким санузлом без дверей. В комнатке находились стол со стулом, холодильник, узкий шкаф-пенал для одежды и небольшой диван.

На диване лежал человек.

— Кто это, Кир?

— Не знаю.

— Это не Вознесенский?

— Нет.

— Точно?

— Точнее не бывает. Ты что, сам не видишь?

— Я-то вижу. Просто мало ли… Кто бы это мог быть?

— Хм. Слушай, лицо вроде знакомое, но я не уверен.

Человек был одет в голубой халат и голубые брюки. На ногах — легкие сандалии. Определить точный возраст лежащего не представлялось возможным, но ему было явно за пятьдесят. При этом он походил на ученого или просто сотрудника Научного центра — типичная бородка и очки.

Увеличив изображение, Сергей пристально вглядывался в монитор. Судя по тому, что человек не двигался, а голова его была слегка задрана кверху, можно было предположить, что он мертв. Однако если допустить, что он погиб во время катастрофы, то есть неделю назад, то почему тогда не видно следов разложения?

Над диваном, прямо на кафельной стене шлюза огромными буквами было написано: «ПОМОГИТЕ!».

Надпись была сделана чем-то багровым. Сергей сначала решил, что это кровь, но затем увидел лежащую в углу комнаты банку из-под кетчупа, а возле неё — пятна такого же цвета.

— На камере установлен микрофон?

— По идее, на них на всех стоят микрофоны. Другое дело, что он мог быть отключен ещё при монтаже.

Другое дело, что он мог быть отключен ещё при монтаже. Сейчас проверим.

Кирилл щелкнул «мышкой» по меню на экране.

— Показывает, что микрофон включен. Но это ничего не значит. Надо пробовать.

— Попробуем. Для этого нужен второй микрофон?

— Нет. У нас здесь модель монитора со встроенным селектором. В общем, смотри. На клавиатуре нажимаешь синюю клавишу — включается селектор, вы друг друга слышите. Нажимаешь зеленую — ты его слышишь, он тебя — нет. Нажимаешь F8 — отключается режим звука полностью.

Давай, приступай. А то мне чего-то боязно.

Сергей включил селектор.

— Внимание! Если вы нас слышите, подойдите к камере наблюдения.

При этих словах мужчина вздрогнул и резко сел на диване.

— Живой… — выдохнул Кирилл.

— Пожалуйста, встаньте и подойдите к камере наблюдения, — повторил Сергей.

Мужчина поднялся и, покачнувшись, снова сел.

— Наконец-то! Ребята, откройте шлюз!

— Но мы не можем открыть шлюз.

— Как — не можете? Что случилось? Откройте немедленно!

— Подождите. Сядьте и не волнуйтесь. Произошла авария. Мы хотим вам помочь, но мы не знаем, как открыть шлюз.

— Не знаете? Какая авария? Свяжитесь с постом охраны, пусть немедленно откроют дверь!

— Ещё раз повторяю, успокойтесь, сейчас мы вам поможем. Кто вы и как вас зовут?

— Так. Мужики. Это уже не смешно. Свяжитесь с постом охраны или сразу с Вознесенским, и вам быстро объяснят, кто я такой и как меня зовут! Выдумали тоже…

— На Острове произошла катастрофа. Похоже, что все погибли. Мы — сотрудники «Либертиз», и хотим вам помочь. Но пока не знаем — как.

— Господи… Как… Я…

Мужчина встал, шатаясь, дошел до санузла и, открыв кран, наполнил стоящий на раковине одноразовый стакан. Выпив воды, он вернулся на диван.

— Моя фамилия Соловьев. Илья Сергеевич. Вообще-то, я — руководитель Научного центра. Странно, что вы спрашиваете…

— Что произошло, Илья Сергеевич?

— С кем? Со мной?

— С вами.

— Сами видите — что. Я заперт в шлюзе!

— Видим. Но чтобы мы смогли помочь, расскажите, пожалуйста, поподробнее.

— Что рассказывать… Примерно неделю назад возникла необходимость в том, чтобы я посетил это место. Я и Вознесенский, мы пришли сюда. Переоделись. Платон сказал, чтобы я ждал, и что он вернется за мной через десять — пятнадцать минут. А сам прошел вот в эту дверь.

Но миновал час, а он всё не возвращался. Я начал вызывать пост охраны, но связи с ними не было. Связи вообще ни с кем не было! Я сижу здесь всё это время и жду. А теперь вы говорите, что не можете открыть двери… Я доел всё, что здесь было, ещё три дня назад…

Соловьев схватился за голову и стал раскачиваться вперед-назад.

— Илья Сергеевич, сейчас же успокойтесь. Мы вас оттуда выпустим. Причем скоро. Давайте лучше сосредоточимся и решим, как быстрее это сделать.

— Хорошо. Давайте. Я здесь первый раз. Дверь, через которую мы сюда зашли, открывал Платон. У него электронный ключ. Кроме него, ключа нет ни у кого. Но! Он сказал, что даст мне второй ключ. Второй ключ должен лежать где-то у него дома, и я не думаю, чтобы он был далеко убран.

— А что, если и второй ключ был при нём?

— Нет, я же спросил его.

Он ответил, что только после моего визита сюда станет ясно, нужен ли мне вообще этот ключ. И что не взял его с собой. Поэтому вам нужно искать его в квартире у Вознесенского.

— Легко сказать… А как мы можем попасть к нему домой?

— Так. Сейчас соображу. Если, говорите, охраны нет, то можно так… Запоминайте. Вы сейчас идете к Резиденции. Карты допуска у вас нет, поэтому у главного входа не останавливайтесь, а сразу идите в обход здания слева. Увидите такой как бы подвальчик. Оттуда мусор вывозят.

Ещё дальше пройдете, там будет второй подвальчик. Спускайтесь по лесенке до дверей. Это технический вход. Он же аварийный.

Увидите на дверях табличку «Внимание! Зона 1». Табличку эту отрывайте, как хотите и чем хотите. Под ней рычаг. Рычаг потянете — включится аварийное питание и вылезет пульт с кнопками. Введете код вручную… Так. Сейчас. Записывайте код…220110990.

После того, как введете цифры кода, зазвенит звонок, смело входите внутрь.

— Куда потом?

— Потом ищите парадную лестницу, поднимайтесь по ней на самый верхний этаж. Увидите дверь. Можете её выломать, она обычная деревянная. Попадете на площадку с балконом, и там — ещё одна дверь. Её уже ломать бесполезно — она из космокерамика.

Вылезайте, кто из вас посмелее, с балкона на бордюр и потихоньку идите вдоль окон, скорее всего, найдете хотя бы одно открытое. Ну, а в квартире, надеюсь, сориентируетесь. Ключ точно должен где-нибудь недалеко лежать…

— Кстати, как он хоть выглядит-то? Сам ключ.

— Обычная пластиковая карточка размерами с кредитку, только из металла и с золотым покрытием. Та, которая у Платона, была ещё и с цепочкой. Не знаю, может, и на моем экземпляре цепочка будет.

— Всё ясно. Мы уже пошли за ключом. Последние два вопроса, Илья Сергеевич.

— Ну, так задавайте!

— Зачем вы сюда пришли?

— Я пришел на важную встречу.

— С кем?

— К чему эти вопросы?

— Так. Стоп. Илья Сергеевич, ещё раз вам повторяю. На Острове произошла катастрофа. Все погибли. Нас осталось только трое. А вместе с вами — четверо. Или мы доверяем друг другу и все вместе выбираемся из ситуации, или я не вижу смысла торопиться с вашим освобождением. Возможно, вы скрываете информацию о заражении или ещё что-нибудь важное. Мы не можем рисковать нашими жизнями, — Сергей увидел выражение лица Кирилла рядом, но сделал предостерегающий знак рукой, чтобы тот не спешил возмущаться.

— Хорошо. Действительно. Всё это уже не имеет смысла… Платон привел меня сюда, чтобы я мог познакомиться с Гостем.

— С кем?

— С Гостем. Это тот, кто живет здесь, в башне.

— Кто он?

— Я не знаю. Платон сказал, что когда я окажусь внутри, то всё пойму.

— Мда. Негусто. Теперь второе. Вы — руководитель Научного центра. Вы должны знать, какой эксперимент мог привести к тому, что на Острове исчезли все люди. И вы это знаете. Отвечайте, что здесь произошло?

— Исчезли? Как?! Все исчезли… Неужели у него получилось…

— Илья Сергеевич! Что получилось?

— Биологическая поляризация. Скольжение сто двадцать второй группы. И не одного объекта, а всей группы в заданном радиусе! Да это же прорыв!

— Прорыв?! Вы тут умиляетесь, а всё население, все люди на Острове погибли!

— Они не погибли.

29

На этот раз им не пришлось долго искать дорогу.

29

На этот раз им не пришлось долго искать дорогу. Резиденцию стало видно сразу, как только кабриолет обогнул здание Научного центра с левой стороны.

Сергей принял решение не подъезжать к зданию вплотную, а оставить машину немного в стороне и пройтись пешком через густо засаженную деревьями аллею.

Учитывая тот факт, что, находясь на Острове неполных двое суток, он встретил тут, включая костариканцев, уже девять человек, назвать Остров совсем безлюдным местом было бы опрометчиво, и лишние меры предосторожности явно не мешали.

— Надо было всё-таки расспросить его поподробнее, — сокрушался Кирилл, — подумаешь, сидит он там неделю! Рассказал бы, не развалился, экспериментатор! Лишние полчаса всё равно ничего не решат…

— Кир, я понимаю твои чувства, но уверяю, что он нам и так всё расскажет. Ты думаешь, я его выпущу и буду нянчиться с ним, как с Лурье?

— А кстати… Смерть Ахмеда (если это смерть, конечно) выглядит уж очень странно. Так что, прежде чем колоть Соловьева наркотиками, тебе стоит разобраться…

— Не беспокойся, без нужды я не стану его ничем колоть. Тем более что Соловьев выглядит гораздо более вменяемым, чем истеричный Лурье.

— Ты знаешь, мне кажется, сенатор не столько бдит какую-то там тайну, сколько очень сильно боится кого-то.

— Кого тут можно боятся? Нас что ли?

— Кто его знает… Может и нас. А может и ещё кого-то.

— Что ты имеешь в виду?

— И Ахмед, и Соловьев говорили про какого-то Гостя.

— Допустим, но почему ты думаешь, что этот таинственный Гость не исчез вместе со всеми?

— Но ведь Соловьев не исчез. При этом он был внутри Нексуса.

— Соловьев знал об эксперименте и мог быть как-то подготовлен к возможным последствиям. Например, вакцину себе вколоть, или облучиться чем-то, уж не знаю. Но вообще, конечно, похоже на то, что тут сыграл роль именно Нексус. Впрочем, чего гадать, недолго осталось, скоро всё узнаем.

— Надеюсь. Так. И где здесь подвал?

— Может, мы ещё мало прошли? Вон видишь, башенка? Под ней что?

— Похоже на какой-то пристрой…

После того, как аварийный вход в Резиденцию был найден, они довольно быстро достигли конечной точки своего маршрута, следуя инструкции Соловьева.

Резиденция, вопреки представлениям Сергея, оказалась внутри не такой уж и огромной. Видимо, изначально планировалось создать здесь не столько дворец для элиты, сколько удобный и хорошо защищенный центр управления Островом, в котором можно было и жить, и оперативно решать текущие вопросы.

Обстановку здесь никак нельзя было назвать скромной и уж тем более спартанской. Практически все полы были покрыты коврами, на стенах висели картины в роскошных рамах, несомненно — подлинники, во внутреннем убранстве чувствовался вкус создателя и его богатство.

Вообще, вся Резиденция была очень похожа на пятизвездочный отель где-нибудь на Багамских островах, если не обращать внимания на сверхпрочные керамические двери, пуленепробиваемые окна с кевларовой сеткой и красные галогеновые лампы аварийного освещения.

В отличие от всех других, пятый этаж не имел свободного доступа: лестничная площадка была перегорожена стеной с довольно массивной деревянной дверью, точь-в-точь как и описывал Соловьев.

Сергей, недолго думая, несколько раз выстрелил в район замка, после чего выбил дверь ногой.

Они оказались в огромном холле, который заканчивался также внушительных размеров балконом.

Дверь из холла вела, видимо, уже непосредственно в квартиру Вознесенского.

Материал двери предполагал чрезвычайную трудность для каких-либо попыток её взлома, что, опять же, совпадало со словами Соловьева, поэтому Сергей, лишь скользнув по ней взглядом, решительно направился на балкон.

— Так. Кир, жди здесь. Как только я попаду в квартиру, первым делом попытаюсь открыть дверь изнутри и впустить тебя. Ну, а если сорвусь со стены, то не обессудь…

— Чего ради ты сорвешься? Выступ такой, что хоть на мотоцикле катайся.

— Да кто его знает, какие там ещё могут быть «сюрпризы». В общем, жди.

— Постой. Одень-ка вот эту штуку, — Кирилл извлек из своей сумки наушник с микрофоном.

— Ого, рация! Где взял?

— На первом этаже, в полиции, над стойкой дежурного. Два комплекта. Я посмотрел — батарей хватит совсем ненадолго. Не лучшая связь конечно, но другой у нас нет.

— Давай проверим? — Сергей нацепил наушник и коснулся пальцем сенсора. — Слышишь меня?

— Не ори так, а то оглохну — они очень чувствительны.

— Ну всё, я полез.

— Давай.

Хотя ширина выступа составляла около тридцати сантиметров, передвигаться по нему на высоте пятого этаже нужно было достаточно осторожно. Тем более что стена была гладкой, и в случае чего ухватиться было бы не за что.

Впрочем, особо разгуливать вдоль окон Сергею не пришлось: уже второе по счету окно было не просто не заперто, а распахнуто настежь.

— Я — дома.

— Вижу. Впусти меня.

— Сейчас.

Комната, в которой оказался Сергей, являлась одновременно и кухней, и столовой.

Судя по обстановке, хозяин не готовил сам, а обеды сюда доставлялись откуда-то извне. Зато здесь частенько устраивались чайные и кофейные церемонии — об этом свидетельствовало обилие специальной посуды и различных приспособлений, включая аппарат для варки кофе на углях.

Длинный, со скругленными углами, стол, диван, мягкие стулья — всё это, очевидно, было предназначено для гостей. Коробки с сигарами, как и коллекция разнообразных бутылок за стеклом стойки бара подчеркивали радушие хозяина, ибо, как известно, сам Вознесенский не курил, а выпивал только в исключительных случаях.

Одна из дверей столовой вела в соседнюю комнату, вторая — в коридор. Пройдя по коридору, Сергей вышел в темную, без окон, прихожую.

Цифровой замок не был активирован, и дверь оставалась запертой лишь на обычный врезной замочек. Вероятно, хозяин квартиры за годы проживания здесь привык к тому, что всегда находится в абсолютной безопасности.

Сергей щелкнул рычажком замка и распахнул дверь.

— Добро пожаловать!

— Интересно, и каким образом здесь можно найти ключ? Я не уверен, что мы в состоянии найти в этой квартире слона, не говоря уже о крошечной карточке! — после обхода огромной квартиры, состоящей из десятка комнат и нескольких вспомогательных помещений, Кирилл заметно приуныл. — Нам понадобится неделя, если не больше.

— Это если просто перерывать всё подряд. А если мы попробуем воспроизвести ход мыслей хозяина, то задача заметно упростится.

— Что ж, попробуй.

— Вот смотри. Они отправились в Нексус вечером, причем уже в довольно позднее время. После процедуры знакомства непонятно с кем и непонятно зачем предполагалось, что Вознесенский вручит Соловьеву ключ. Причем, этот ключ хранится у него дома.

Таким образом, они должны были вернуться сюда.

Таким образом, они должны были вернуться сюда. Время при этом должно быть совсем позднее, и Соловьеву вряд ли нужно было бы куда-то спешить, кроме как спать.

Кроме того, наверняка им было бы о чем поговорить. Поэтому не будет большим открытием сказать, что после посещения Нексуса, Платон вместе с Соловьевым, вероятнее всего, засели бы в столовой. Видел, как там всё устроено для приема гостей?

— Ну, видел. И что это нам дает?

— Сомнительно, что Вознесенский оставил бы ученого в столовой, а сам ушел возиться с сейфом или тайником. Всем известно, что он — гений общения. Любит всевозможные эффекты, все важные беседы планирует заранее и старается продумать их до мелочей.

— И что?

— А то, что, с учетом важности момента, он бы вряд ли стал прятать ключ где-то далеко.

— Тоже мне — сыщик! Соловьев же сразу сказал: ищите где-нибудь сверху.

— Да, но где? И вот сейчас, когда я вижу огромную квартиру, я предлагаю начать не с рабочего кабинета, не со спальни, и уж тем более не с поиска тайника или взлома сейфа, а именно отсюда, с кухни-столовой и помещения, которое находится сразу по соседству. Кстати, что там?

— Трудно сказать, — они прошли в соседнюю комнату, — что-то типа места для просмотра фильмов.

— Похоже на то. Тут, впрочем, и мебели-то немного. Так. Кирюха, ты приступай здесь, а я в кухне поищу.

— Хорошо. Только, пожалуйста, не устраивай погром?

— Ты за кого меня принимаешь?

Сергей решил начать с бара.

Богато украшенная резьбой барная стойка и витрина за ней были установлены на подиум, устланный ковролином. Под широкими рядами застекленных полок с бутылками располагались выдвижные ящики.

Выдвинув первый ящик, он обнаружил несколько коробок с кофе и небольшую коллекцию сигарных мундштуков. Здесь же хранилась изящная резная шкатулка из какого-то, по-видимому, дорогого сорта дерева.

Открыв шкатулку, он увидел лежащий в черном бархате необычный сувенир: золотое кофейное зернышко с крошечным изумрудом. Тонкой золоченной нитью бархат рассекала надпись на испанском: «Моему другу Платону. Виктор».

Сергей улыбнулся. В свое время пресса слагала легенды об умении Платона Вознесенского находить общий язык с кем угодно, а в мире не существовало, наверное, такой страны, где бы у него не было друзей. Как правило, друзья эти оказывались не только богатыми и влиятельными людьми, но и весьма интересными личностями…

Его размышления были прерваны криком Кирилла из соседней комнаты.

— Скорей сюда! Я, кажется, нашел!

Совершенно непримечательный пластиковой пакет лежал в одном из отделений телевизионной тумбы. В пакете Кирилл обнаружил почтовый бумажный конверт, а в нем — золотую прямоугольную пластину, размером с кредитную карту и без каких-либо надписей или обозначений. В пластине имелось крошечное отверстие, сквозь которое, впрочем, не было продето ни шнурка, ни цепочки.

Судя по описаниям Соловьева, это и был ключ от Нексуса.

Кроме конверта с ключом, в пакете находился миниатюрный предмет цилиндрической формы, похожий на брелок, и обыкновенный мобильный телефон корейского производства.

Брелок был изготовлен из довольно тяжелого полимера и имел встроенный разъем для подключения к компьютеру. Сбоку на брелке был выдавлен странный символ, напоминающий иероглиф.

Телефон же оказался очень старой модели, каких не выпускали, наверное, уже лет десять, но в остальном он выглядел совершенно обычно. Впрочем, открыв крышку телефона, Сергей, к своему удивлению, вместо привычного блока кнопок увидел всего две крупных клавиши, сенсорный дисплей и крошечный стеклянный «глаз» оптического сканера.

— Ну что ж, Кир. Похоже, профессору повезло, его ждет шикарный ужин из трех блюд.

— С чего ты взял, что он — профессор?

— Кто бы он был, его нужно освободить.

— Так пошли освобождать. Сейчас главное, чтобы электронный замок сработал.

— Должен сработать. Внутри Нексуса свет же горит. Значит, и энергия есть.

— В том и дело, что не горит, а мерцает.

— Какая разница?

— Не знаю. У этого света какой-то странный вид. Ты когда-нибудь видел, как светятся химические вещества?

— Как-то не обращал внимания, а что?

— А то, что свет, порождаемый химическим соединением, обычно имеет оттенок и при этом, почти сразу рассеивается. Отличается от электрического, в общем. Я ночью разглядывал Нексус — он светится, похоже, таким же, химическим светом.

— Хм. Значит, сейчас и узнаем.

30

— И ты знаешь какой стороной её вставлять?

— Буду пробовать всеми по очереди. По-другому — никак.

— А вдруг она там застрянет?

— Тогда придется ехать в порт, искать взрывчатку и взрывать.

— Шутник. Космокерамик выдержит удар до килотонны.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего. Вставляй уже. Толку тянуть-то…

С первой попытки карта зашла лишь наполовину, и за этим ничего не последовало.

Тогда Сергей вынул её, перевернул и вставил снова. Прошло несколько секунд, и когда Сергей уже решил вновь извлечь карту из устройства, внезапно раздался звуковой сигнал.

Но вместо того, чтобы широко открыться, дверь дернулась и с легким гудением стала очень медленно отползать в сторону. Отъехав сантиметров на двадцать пять или тридцать, дверь вдруг замерла, и гудение прекратилось.

— Илья Сергеевич! Давайте скорее сюда!

— Я здесь, здесь…

— Пролезете в щель?

— Да, постараюсь. Только вы помогите мне, пожалуйста… Сил совсем нет. А вдруг она обратно закрываться начнет, когда я полезу?

— Не тяните, полезайте быстрее!

Соловьев просунул сначала голову и правое плечо, затем левую руку и, кренясь, стал энергично протискиваться. Сергей с Кириллом ухватили его за одежду и тоже тянули изо всех сил.

— Сейчас, ещё немного… Да не дергайте вы так! Вы же мне плечо вывихнете!

Через минуту освобожденный Соловьев сидел на полу, на площадке перед входом в Нексус и пытался отдышаться. Сергей с Кириллом стояли рядом и ждали, пока он придет в себя.

— Похоже, что-то тут сломалось. Видели, что с дверью? А ведь она открывалась на всю ширину безо всяких проблем когда мы в неё входили.

— В качестве утешения могу лишь сказать, что это далеко не единственное на Острове устройство, которое вышло из строя, — заметил Сергей.

— Да, конечно, я понимаю. Пожалуйста, помогите мне встать… Спасибо. А теперь скорее же, пойдемте в Резиденцию! Там есть столовая.

— Пойдемте, но разве никто не хочет пролезть внутрь шлюза и попробовать открыть ту, другую дверь, которая ведет внутрь Нексуса? А, Кирилл?

— Думаешь, я настолько тонкий? Ну, давай попробуем…

Сергей вытащил карту из панели. В этот момент что-то щелкнуло, и дверь резко захлопнулась, как будто под действием мощной пружины.

Сергей вновь вставил карту, но на этот раз устройство лишь несколько секунд погудело, а сама дверь даже не пошевелилась.

Сергей вновь вставил карту, но на этот раз устройство лишь несколько секунд погудело, а сама дверь даже не пошевелилась.

— Мда. Действительно, «что-то сломалось». Похоже, что дверь работала не от внутреннего питания, а от аварийного аккумулятора. Который, увы, разряжен. Что ж, пойдемте в столовую, я сам сейчас с удовольствием чего-нибудь бы съел.

Уютная и просторная комната, плавно переходящая в веранду второго этажа Белой Резиденции, больше походила на летнюю гостиную в стиле мексиканской «гасиенды», чем на столовую.

До наступления ночи оставалась совсем недолго. Сергей, Кирилл и Соловьев сидели за столиком среди пальм и ужинали.

Вернее, ужинал только Сергей. Соловьев же, уничтоживший за несколько минут всё содержимое банки тушеного мяса и несколько хлебных тостов, просто лежал в кресле и не шевелился.

Кирилл же вообще ничего не ел, видимо, боясь уснуть на сытый желудок, и сидел, откинувшись в кресле, с жестяной банкой кофейно-коньячного коктейля в руках.

— Да. Вот так порой и узнаешь свое истинное место на лестнице эволюции, — наконец произнес Соловьев.

— Это вы про что? — почти равнодушно спросил Сергей, раскладывая шпроты на куске тоста.

— Про голод. Проводишь эксперименты мирового значения, заглядываешь, можно сказать, в тайны мироздания, а при этом точно также хочешь есть, как и обычное шимпанзе.

— А мы и есть шимпанзе. Только намного проще и примитивнее.

Интонация, с которой это было сказано, заставила Соловьева приподняться в кресле и внимательно посмотреть на Сергея.

— Скажите, эээ… Сергей, а где вы работаете? Никак не припомню вас…

— В береговой охране. Дежурю в операторской, слежу за разгрузкой, ну и так далее.

— А, ну тогда понятно, почему мне ваше лицо незнакомо. Я, знаете ли, имею довольно хорошую память на лица…

— Илья Сергеевич. Напротив вас сейчас сидит мой друг. У него, в результате ваших «экспериментов мирового значения» исчезли родители. Поэтому, прошу, давайте перейдем, наконец, к сути происходящего.

— Ах, да, простите… Конечно… Только сразу же хочу заявить: я — руководитель Научного центра, фактически, не ученый, а лишь администратор и координатор его работы. Конечно, я в курсе всех основных разработок, но поймите: на каждой кафедре есть свое руководство, и только они решают, какие конкретно эксперименты и в каком порядке проводить.

Вы, наверное, знаете (а может, и не знаете), что меня назначили руководителем Научного центра не так давно, всего три месяца назад. До этого центром руководил Игнатьев. Но он физик, а не менеджер, поэтому не выдержал суеты и сбежал к себе на кафедру. Кстати, если кто-то и виноват в происшедшем, то об этом надо спрашивать у Игнатьева. Именно он возглавлял работы по изучению биологический поляризации.

— А можно поподробнее?

— Как вы знаете (или, опять же, не знаете), вся деятельность Научного центра была сосредоточена вокруг изучения природы полей и их воздействия на различные формы материи. Такое направление нашей науки было предопределено работой того гения, который живет в Нексусе и которого наш дорогой Платон Евгеньевич от всех прячет.

Если говорить точнее и, я бы сказал, честнее, то работа Научного центра зачастую сводилась к практическому воплощению и детальной разработке блестящих идей, порождаемых разумом обитателя Нексуса, которого Платон называет Гостем.

Прекрасным образцом таких идей является так называемый «Хрустальный Купол», до сих пор неразгаданная для нас тайна.

— Постойте.

— Постойте. Как, то есть, тайна?

— Да, именно так. «Купол» создавали не мы. Он появился вместе с Гостем. «Куполом» же, посредством компьютера, управляет только сам Вознесенский.

— Вы хотите сказать, что Гость не открыл секрет «Купола»? Ничего не понимаю.

— И тем не менее. У нас есть «Хрустальный Купол», но никто толком не знает, что это такое!

А связано это с тем, что этот Гость — очень странная личность. Платон рассказал мне, что, являясь гением, Гость страдает довольно редким психическим расстройством, чем-то вроде аутизма, и поэтому поддерживать с ним контакт весьма сложно.

— Вот даже как! А разве при аутизме возможна продуктивная умственная деятельность?

— Как видите, возможна. Хотя порой процесс расшифровки информации, которую мы получаем, и представляет собой немалую трудность. Платон передает нам её в виде распечатанных на принтере диалогов с Гостем, которые предварительно записывает на диктофон.

Ещё одну трудность мы испытываем, когда нужно задать Гостю конкретный вопрос по той или иной проблеме научного свойства. Потому, что сначала суть проблемы надо донести до понимания Платона (а он, несмотря на свои бесспорные гениальность и ум, всё-таки не физик), а уже потом Платон, пользуясь налаженными с Гостем отношениями, получает от него ответ на наш вопрос.

— То есть, получается, что кроме Вознесенского, Гостя вообще никто никогда не видел?

— Так я вам про это и говорю. Человек гениален, но, увы, психически болен. Тут уж ничего не поделаешь.

— Так. Понятно. А что случилось с Островом?

— Этого я не знаю.

— Не знаете?

— Разумеется, нет! Хотя и могу с большой долей вероятности предположить, что здесь произошло. Впрочем, я не уверен, что имею право рассказывать об этом…

Соловьев замолчал, вероятно, ожидая возражений или, наоборот, слов понимания. Однако наступившая тишина и лица собеседников, видимо, сообщили ему больше, чем возможные слова, поэтому, вздохнув, он продолжал:

— Итак. По той теории, которая лежит в основе наших исследований, вся материя, образующая Вселенную и все на свете вещества и предметы, помимо химических и физических характеристик имеет множество иных, ранее не изученных параметров.

Кроме того, согласно этой теории, в природе существует гораздо больше типов полей, чем всегда было принято считать. Эти поля имеют качественно иную природу нежели поля, скажем, гравитационные, магнитные или электрические.

Мы ещё только в начале пути, но уже сейчас ясно, что эффект от воздействия вновь открытых полей на окружающий мир может быть достаточно сильным и вызывать весьма существенные изменения.

Если все известные формы материи классифицировать по группам, отталкиваясь от критерия так называемой «сопротивляемости поляризации» (это понятие можно сравнить с понятием электрического сопротивления, только иной природы), то мы получим несколько тысяч однородных групп с присущим каждой группе уникальным параметром — «уровнем сопротивляемости».

Наши исследования заключались в изучении воздействия некоторых типов полей (о них чуть позже) на различные группы. И на первом месте, конечно же, стояли те группы, изучение которых может иметь практическое значение уже для сегодняшних нужд нашего общества.

Я не буду сейчас рассказывать всю историю проведенных исследований. Но скажу, что кафедра Игнатьева изучала воздействие полей на биологически активные группы или, говоря проще, на живые организмы. Причем, приоритетным направлением были работы по изучению «группы сто двадцать два».

Причем, приоритетным направлением были работы по изучению «группы сто двадцать два». Это группа, которая включает человека.

— А к чему такой острый интерес к поляризации всего живого, да ещё и человека, если, как вы говорите, ученые «ещё только в начале пути»?

— Видите ли, в чем дело. Судя по тому, что мы узнали от Гостя, некоторые типы полей при воздействии на живые организмы, в том числе на «группу сто двадцать два», при соблюдении ряда условии дают эффект, который бы в средние века назвали даром бессмертия.

Что-то происходит на самом глубинном уровне структуры клетки, и она перестает стареть. Во всяком случае, процессы старения замедляются в сотни, если не в тысячи раз. Согласитесь, достойный приз.

— Так вот оно что! Да уж, действительно, это посерьезней какого-то там «Купола». Но к чему спешка?

— Понимаете… Вот вы, например — ещё молодой человек. А исследования могут занять годы. Платон Евгеньевич, сенаторы, ученые — все эти люди уже в зрелом, а кто-то и в почтенном возрасте. Мы должны УСПЕТЬ.

— Илья Сергеевич. То, что вы сейчас рассказываете, больше похоже на бред душевнобольного, чем на слова ученого. Вам самому так не кажется?

— Не кажется ли мне? Когда я впервые услышал об этом, то просто посмеялся. Зато потом, когда я увидел экспериментальные отчёты, мне как-то сразу стало не до смеха.

— Хорошо. Но даже если допустить, что всё это не бред, а научный факт, я пока не вижу здесь какой-то связи с исчезновением людей.

— А связь такая. На сегодняшний день изучение различных типов полей открыло нам ещё один неожиданный эффект. При определенных условиях, воздействие поля может быть таково, что испытуемый предмет меняет свою структуру на гораздо более глубоком уровне, нежели молекулярный или атомный.

Изменения эти крайне непродолжительны и длятся лишь несколько миллисекунд после начала поляризации, но они настолько радикальны, что на эти миллисекунды тело полностью выпадает из существующего пространственно-временного континуума.

— Ну, выпадает, и что?

— А то, что пока вся Вселенная продолжает двигаться во времени с огромной скоростью, испытуемое тело исключается из окружающего мира и как бы «подвисает» вне любого времени. И когда спустя эти миллисекунды, тело вновь возвращается к обычному своему физическому состоянию, оказывается, что окружающий мир умчался далеко вперед.

— Постойте. Вы хотите сказать, что тело попадает в будущее?

— Вот именно! Фактически, это — машина времени, только без возможности возвращения. Кстати, когда Платон сообщил Гостю о нашем открытии, тот не выразил ни малейшего удивления. Он лишь сказал, что данный эффект сам по себе мало интересен и не имеет практического значения. «Быстрее или медленнее, но будущее всё равно наступит». Видите, какой он странный, наш Гость.

— В чем-то он прав.

— Возможно. Но для нас это открытие представлялось наиболее важным со дня построения Научного центра. Поэтому, не прекращая исследований «феномена бессмертия», Игнатьевым была создана параллельная группа, которая занялась исследованиями так называемого «ускоренного будущего».

Через какое-то время мы запросто могли отправлять в будущее различные предметы, а затем наступил черед экспериментов над живыми организмами: растениями и животными.

— И человеком?

— Эксперименты над биологически активными группами показали такие же прекрасные результаты, как и опыты над неживыми тканями. А вот что касается человека, то тут, конечно же, никто не хотел брать на себя никакой ответственности.

Сами понимаете, феномен почти не изученный, а жизнь человека — это не экспериментальная гирька и не цветок в горшке.

К тому же, мы столкнулись ещё с одним, уже совсем непостижимым эффектом: так же, как находящиеся в настоящем времени испытуемые предметы исчезали и отправлялись в будущее, так и в зоне импульса могли возникать неизвестные предметы этой же группы, попадающие сюда из прошлого. Так называемый «обратный эффект». Причем, временные промежутки абсолютно непропорциональны: если мы отправляли в будущее предмет на двадцать четыре часа, то в зоне импульса мог возникнуть предмет, который попал к нам из прошлого месячной давности.

— Курро, видимо, не врал…

— Простите, что?

— Да так, ничего. Продолжайте, пожалуйста. То есть, вы имеете в виду «спирали времени»? — вспомнил Сергей фантастический рассказ из детства.

— Что-то вроде того. Но, я повторяю, мы только начали изучать всё это, и никто не собирался, по причинам, о которых я говорю, разрабатывать программу экспериментов с «группой сто двадцать два».

— Как же тогда объяснить происходящее?

— Вы говорите, что вам пришлось заменить значительное число модулей энергоблока. Из чего я делаю вывод, что энергоблок вышел из строя вследствие гигантской нагрузки. Как это объяснить, если при экспериментах по «отправке в будущее» энергии тратится, в сущности, совсем немного? Ведь дело-то вовсе не в количестве энергии, а в природе поля.

Объяснить всё это можно, если предположить, что по причине чьей-то ошибки или сбоя оборудования во время очередного эксперимента мощность импульса резко возросла, а зона его действия многократно увеличилась в диаметре. В результате все находящиеся на Острове люди получили эффект выпадения из времени и отправились в будущее.

— Но тогда получается, что кто-то экспериментировал именно с «группой сто двадцать два», иначе в будущее отправилось бы что-нибудь другое.

— Получается, что так, — Соловьев развел руками и задумался. — А кстати, катастрофа произошла вечером, около двадцати двух часов. Ряд лабораторий, конечно, могли работать в это время суток, но только не лаборатории Игнатьева — у нас с расписанием строго. Ничего не понимаю.

— Да что тут понимать. Кто-то из особо нетерпеливых коллег Игнатьева, или даже он сам, пользуясь ключами доступа, прошел в лабораторию и попытался осуществить опыт самостоятельно. И осуществил.

Только в результате все люди оказались перенесены неизвестно в какую эпоху, а возле Острова, словно стервятники, кружат корабли англичан, американцев, русских, а может, и ещё кого-то. Тех же китайцев, например…

— А при чем тут?…

— Притом, что глубоко под водой в «Куполе» появилась отверстие, через которое могут проникать люди. Вот почему нам сейчас крайне важно добраться до реактора «Купола» и попытаться ликвидировать это отверстие.

— Лично я хотел бы знать: когда именно все исчезнувшиеие люди вновь окажутся на Острове? — вмешался Кирилл. — Мы можем определить дату?

— Это будет нелегко, но попробовать можно, если иметь доступ к установке, — Соловьев опять задумался. — Так вы говорите, что вокруг Острова — русские корабли? — взволнованно переспросил он Сергея. — Откуда вы знаете?

— Мы тут уже пообщались с одним лазутчиком, которому удалось пролезть сквозь дыру.

— Лазутчиком? И где же он?

— Полагаю, мертв. Но пока не закрыто окно в «Куполе», в любой момент могут прибыть новые.

Но пока не закрыто окно в «Куполе», в любой момент могут прибыть новые. И уже не по одному. Поэтому нам нужно срочно искать доступ к реактору «Купола». У вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

— Какие у меня могут быть мысли. Мне не хватило нескольких часов, чтобы узнать об этом.

— И ещё. Как вы, господин Соловьев, можете объяснить тот факт, что сами никуда не исчезли? И откуда в Нексусе свет, если питания не хватает даже на открытие дверей?

— Энергоснабжение в Нексусе не автономное, а обособленное: энергия подается туда постоянно и аккумулируется в зарядных устройствах, находящихся в подвалах башни. Когда произошла катастрофа, видимо, система питания Нексуса также вышла из строя из-за какого-нибудь замыкания.

А вот откуда в башне свет — ума не приложу. Когда я находился внутри шлюза, то вскоре обратил внимание, что невозможно обнаружить источник освещения, что крайне странно.

Вообще, внутри Нексуса не всё так просто. Перед тем, как я туда вошел, Платон предупредил меня, что в первые секунды я могу почувствовать слабость или недостаток воздуха, и что это быстро пройдет. Так и случилось. Ощущения были весьма непривычные: мне показалось, что у меня резко поднялось и тут же опустилось давление, закружилась голова.

На основании этого я могу предположить, что в Нексусе, помимо установки, которая генерирует поле «Купола», существует ещё какой-то генератор, предназначенный для собственных опытов Гостя.

И если допустить, что всё пространство внутри башни постоянно находится под воздействием какого-либо из его полей, то тогда можно объяснить, почему я не исчез вместе со всеми — импульс, унесший в будущее все население, в Нексусе просто мог терять мощность.

— Илья Сергеевич, позвольте, а где же тогда Вознесенский?

— Сейчас, после нашего разговора, вполне допускаю, что он — внутри Нексуса, и возможно, ему нужна помощь.

— Неужели у вас не предусмотрено никакой аварийной связи для подобных случаев?

— Вообще, для Платона, и ещё нескольких особо важных лиц создана система так называемого личного пеленга. Фактически, это та же самая цифровая рация, но со встроенной системой координат.

Я не уверен, что он взял пеленгатор с собой в Нексус, последнее время он как-то небрежно относился к собственной безопасности. К тому же, не факт, что рация будет работать там, в условиях поля.

И тем не менее, попробовать стоило бы, имей мы хотя бы один из передатчиков, подключенных к системе. Только где его взять?

Сергей открыл пакет, найденный в квартире Вознесенского, и достал мобильный телефон.

— Случайно, не это?

31

Соловьев взял в руки аппарат, откинул крышку и осмотрел кнопки с дисплеем.

— Он самый. Где вы его нашли?

— В квартире у Вознесенского вместе с ключом от Нексуса. Попробуйте его активировать.

— Хорошо. Нажимаем… Хм. Просит биометрическую идентификацию…

— Смелее, Илья Сергеевич. Думаю, сканер уже настроен на ваши отпечатки.

Соловьев приложил указательный палец к поверхности сканирующего устройства.

Через секунду дисплей телефона замигал, и на нем возникла надпись: «Добро пожаловать, господин Соловьев. Ваши координаты…».

— Действительно, мой экземпляр! Что дальше?

— Ну как что, попробуйте вызвать кого-нибудь. Зеленой кнопкой, видимо.

— Понял, сейчас попытаюсь…

Он нажал кнопку вызова и на дисплее возник список фамилий, с квадратиком для пометок напротив каждой.

Соловьев дотронулся пальцем до самой верхней записи — «Вызвать всех» и в каждом квадратике возникла «галочка».

Он вновь нажал на клавишу вызова, и на дисплее появилось: «Ждите. Идёт вызов».

Постепенно фамилии на дисплее гасли, по мере того, как телефон безуспешно пытался установить связь с очередным абонентом.

Когда из всего списка осталось всего две строчки, из трубки послышался гудок.

Соловьев замер в ожидании. Сидящий рядом Сергей тоже непроизвольно напрягся, как будто от его неподвижности зависело — ответят им или нет. Кирилл же, напротив, никак не проявлял интереса, продолжая, развалясь, лежать в кресле.

Через полминуты на дисплее возникла надпись: «Вызов завершен».

— Не отвечает…

— Мда. Кстати, кого мы пытались вызвать?

— Тут всего два доступных абонента. Первый — Вознесенский П.Е. Второй — Вершинин О.В., я его знаю, это сенатор.

— Получается, что он — тоже здесь?

— Вовсе не обязательно… Видимо, просто его рация ещё пока работает.

— Странно. Тогда почему остальные не работают?

— Трудно сказать. Возможно, что у него в рации самая свежая батарея, которая до сих пор не разрядилась. А у Платона рация наверняка на изотопах.

— А давайте попробуем посмотреть их координаты?

— Давайте. Так, вот «Меню»…

В этот момент телефон зазвонил.

От неожиданности Соловьев выпустил его из рук, и аппарат упал на стол, продолжая звонить. На мигающем дисплее высветилось: «Вознесенский П.Е. Ответить?» — Илья Сергеевич, ну что же вы? Отвечайте.

Соловьев взял трубку, нажал на кнопку ответа и, чуть нагнувшись над столом, негромко произнес:

— Алло. Соловьев. Говорите.

— Илья, ты?!

— Да, это я… Платон, ты где? Что случилось?

— Я внутри башни, на четвертом уровне. Я заблокирован здесь. Что произошло? Почему молчат все рации? Где охрана?

— Платон, на Острове произошла катастрофа. Я не буду сейчас долго рассказывать. Все исчезли.

— Как — исчезли? Какая катастрофа?! Что стряслось, говори толком!

— В общем, похоже, какой-то идиот запустил установку Игнатьева. На большой мощности. В зоне действия оказался весь Остров. Нас тут всего трое, все остальные — непонятно где… в будущем.

— Ты уверен? Что за ахинея… Какого черта отключили всё питание в Нексусе?

— Никто ничего не отключал. Из-за запуска установки произошла авария в энергоблоке, и, видимо, в снабжении Нексуса — тоже. Я еле выбрался.

— Кто ещё с тобой?

— Тут парнишка из «Либертиз» и офицер береговой охраны. Они, собственно, и помогли мне…

— Вы сможете починить подстанцию в башне? Нужно как-то открыть эти чертовы двери.

— У кого ключи от подстанции?

— Я даже не знаю… Вызовите начальника смены… тьфу ты! Попробуйте поискать в охране Резиденции…

— Платон, послушай, тут офицер, его Сергей зовут, он хочет с тобой поговорить…

— Так пусть говорит.

— Платон Евгеньевич, здравствуйте. Моя фамилия Николаев, я из береговой охраны. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, пока ещё чувствую. У тебя какие-то идеи? — голос Вознесенского звучал устало, но в то же время был достаточно волевым.

У тебя какие-то идеи? — голос Вознесенского звучал устало, но в то же время был достаточно волевым.

— Да. Я уже осматривал ту часть башни, которая уходит под землю. Там дверь из керамики и огнеупорные стены. Взрывать — бесполезно. Можно, конечно, попытаться найти ключи от подземных коммуникаций, но неизвестно, сколько времени это займет. Скажите, на крыше Нексуса есть какой-нибудь проход внутрь? Люк или, может, вентиляция?

— Есть аварийный люк. Он открывается ключом, который я должен был вручить Илье…

— Мы нашли его.

— Уже лучше. Но как ты хочешь попасть на крышу? Пожарной лестницы никакой не хватит — имей в виду, а окна в Нексусе — не из стекла, а тоже керамические.

— Я умею водить вертолет…

— Отличная идея, Николаев! Места на крыше хватит на десять вертолетов.

— И где мне вас искать?

— Значит, слушай. В Нексусе всего четырнадцать уровней. Все они — разной высоты. Я нахожусь на четвертом уровне. Авария произошла, когда я поднимался на лифте. Лифт застрял, но мне удалось выбить стекло и вылезти сюда. Здесь — контейнерная, технический уровень. Двери заблокированы, но вверху, на потолке есть вентиляционный люк. К сожалению, на полу аналогичного люка нет.

Тебе нужно высадиться на крыше, войти в здание и начать спуск по лестнице, пока не дойдешь до пятого этажа. Там просто иди по периметру, выламывай решетки всех люков в полу, и заглядывай в них. В одном из нижних помещений увидишь меня. Понадобится трос или веревка. И немного силы. Всё ясно?

— Как там с освещением?

— Здесь светло.

— Откуда свет?

— Объясню потом. Сейчас не это важно.

— О'кей. Что-нибудь взять с собой?

— В смысле?

— Вы не ели несколько дней…

— Ничего не надо брать! Со мной всё в порядке.

— Тогда я пошел?

— Постой. Сейчас послушай очень внимательно то, что я скажу, и сделай всё так, как я скажу. Это чрезвычайно важно.

— Слушаю вас, Платон Евгеньевич.

— У тебя есть оружие?

— Да, конечно.

— Когда посадишь вертолет, оружие оставь наверху. В башню ничего не бери — тут особая система безопасности, крайне жесткая.

— Понял. Это — всё?

— Нет, не всё, — Вознесенский замолчал, видимо обдумывая слова.

— Значит, запомни. Когда ты войдешь внутрь через вход на крыше, то сразу иди к лестнице и спускайся на пятый уровень. За исключением пятого уровня, не входи ни в одно помещение башни, это крайне опасно.

И ещё. Что бы ты ни увидел, кого бы ты ни увидел, спокойно иди своей дорогой и не вздумай останавливаться. А уж тем более не пытайся что-либо предпринимать. Даже если увидишь самого дьявола.

При любых обстоятельствах ты должен идти вперед и смотреть прямо перед собой. В этом случае тебе абсолютно ничего не угрожает.

— Вы хотите сказать, что в Нексусе ещё кто-то есть, кому нужна помощь?

— Ни в коем случае! Здесь ведутся научные эксперименты мирового значения, и вмешиваться в них — непозволительно даже для меня. Поэтому просто сделай всё так, как я говорю, и не более того, хорошо?

— Конечно. Понял вас, Платон Евгеньевич. Немедленно направляюсь к вам.

— С богом, герой. Не забудь трос и рацию.

— Так точно, не забуду.

Сергей отключил телефон.

Не забудь трос и рацию.

— Так точно, не забуду.

Сергей отключил телефон.

— Ну что, кто проводит меня на посадку в вертолет?

Соловьев поднялся из-за стола.

— Вы что же, Сергей, хотите лететь прямо сейчас? В ближайшие минуты совсем стемнеет!

— А вы предлагаете лечь поспать? Судя по голосу, Вознесенский истощен и ему в любой момент может стать плохо. И вообще, неизвестно, как долго мне придется его искать.

— Но ведь сейчас наступит ночь! Как вы полетите в темноте?

— В очках ночного видения. У вертолета имеются фары и прожектор, да и крыша Нексуса неплохо освещена. Кроме того, полет займет от силы минуту. Кстати говоря, я не очень люблю высоту и для меня, возможно, лететь ночью будет как раз не таким нервным делом, как днём.

— Ну что ж, вам виднее. Кирилл, ты — с нами?

Молодой человек не ответил, так как крепко спал, откинувшись в кресле.

— Илья Сергеевич, Кирилл вторые сутки на ногах. Не будите его, в этом нет никакой необходимости. И провожать меня не надо, тут недалеко.

— Но вы же сами сказали…

— Это я так, для настроения. Мне понадобится ваша рация.

— Конечно. Возьмите.

— И постарайтесь никуда не уходить отсюда, из Резиденции. Как только я заберу Вознесенского, мы будем искать вас здесь.

— Хорошо.

Сергей направился вниз по лестнице, которая вела из Резиденции на улицу. Соловьев, видимо желая, всё же, немного проводить его, шел рядом.

— Надеюсь, всё получится как нельзя лучше. В конце концов, надо как-то выкарабкиваться из ситуации. Возвращайтесь, а завтра с утра откроем лаборатории, изучим данные компьютера установки Игнатьева и узнаем, когда вернутся люди.

— Не сомневайтесь, Илья Сергеевич, всё образуется.

— Надеюсь. Знаете, я до сих пор не могу поверить в случившееся. Да и как вообще можно в такое поверить? Были — и исчезли!

— Но вы же ученый. Кому как не вам верить в чудеса науки? Кстати, Илья Сергеевич, мне тут такая вещь на ум пришла, только не смейтесь… Вот они, эти люди, которые отправляются в будущее, они там что, совсем без одежды появляются, что ли? Раз поле настроено только на конкретную группу.

— Почему без одежды, очень даже с одеждой. Вы поймите, это же не принцип воздействия поля непосредственно на атомы, а принцип взаимодействия поля и тела, которое порождает импульс и, соответственно, новое поле вокруг точки взаимодействия.

Мне сложно вам объяснить, вы не ученый. В общем, смысл такой: переносится не только предмет или человек, но и часть материи, которая его окружает в данный момент и находится в самой непосредственной близости: одежда, мелкие предметы и прочее.

— А само путешествие во времени, насколько я понял, занимает крайне незначительное время?

— Именно так. Причем оно настолько незначительно, что человек, например, даже не почувствует, что с ним что-то произошло. Во всяком случае, испытуемые животные, будучи заброшенными вперед на десять или двадцать дней, преспокойно продолжали заниматься своими делами, как будто абсолютно ничего не ощутили. Собственно, это даже и не путешествие как таковое, а как бы «застывание» и последующие «оживание». Когда вы теряете сознание и находитесь в коме, вы же тоже ничего не чувствуете, время для вас останавливается. И просыпаясь, вы не сразу понимаете, что на самом деле времени немало прошло. Разница только в том, что «застывая» внутри поля, вы не только — вне времени, но и вне пространства.

— То есть, по-вашему, люди, которые в будущем вновь возникнут на Острове, могут даже не понять, что они уже в другом времени?

— Думаю, что не только не поймут, но даже посмеются над вами, если вы захотите им это рассказать. И единственным вашим аргументом будет только календарь.

— Вы так уверенно всё это описываете. А что, если человек, находясь вне времени, что-то испытывает? Боль, галлюцинации, эмоции? Как можно знать это наверняка, если опытов с человеком, как вы говорите, ещё не проводилось?

Соловьев молчал.

— Или всё-таки проводились? Да ладно вам темнить, Илья Сергеевич, я же всё-таки офицер, тем более и так уже в курсе почти всех дел. Неужто никого не прокатили на «машине времени»?

— Ну, я бы не стал так громко называть наш скромный опыт: всего три эксперимента, самым длинным из которых был «прыжок» на двое суток вперед. К тому же, мы бы не решились и на такое, если бы доброволец сам не замучил нас с этим.

— Наверняка, какой-нибудь маньяк из шайки Игнатьева?

— Вы удивитесь, но это не совсем так. Нет, ну конечно, это был не человек с улицы. Но и не ученый-исследователь.

Это был Гриша, наш техник. Он имел допуск к установке, потому что занимался её обслуживанием. Но мотив у Гриши был крайне прозаичен: за роль «подопытного кролика» он хотел получить роскошную квартиру, собственный автомобиль и плюс к этому — сто тысяч фунтов на свой счет в Ллойдс.

Сначала ему отказали, но он был настойчив и постоянно донимал с этим самого Игнатьева. В конце концов, Лев Юрич (так зовут Игнатьева) пошел к Платону и получил полномочия принять условия Гриши и приступить к опытам. Вот так.

Они подошли к выезду из «первой зоны».

— Вот мы и пришли. Илья Сергеевич. Дальше я пойду один, а вы возвращайтесь в Резиденцию. Если уйдете спать, то напишите на столике, где вас искать, хорошо?

— Хорошо. Удачи вам, Сергей.

32

Вокруг стояла уже привычная тишина.

Сергей не спеша шагал по ночной улице в сторону Управления полиции, разглядывая темные контуры зданий и прислушиваясь к шелесту пальмовых листьев над головой.

Похоже, в ближайшие часы его миссия закончится, и он навсегда покинет Остров. Сергей понимал, что вряд ли ещё когда-нибудь ему доведется здесь побывать, и сейчас старался запечатлеть в памяти как можно больше деталей этого удивительного города.

Как порой неожиданно складываются обстоятельства. Ещё каких-то три дня назад он был полностью погружен в летаргию отпуска и мелких бытовых проблем, и выплата по кредиту, замена масла или посещение стоматолога были для него важнее всех тайн Вселенной.

А сегодня он — здесь, в чуждом ему мире, за тысячи километров от дома, среди зловещих загадок и невероятных открытий. Что поделать, такова специфика профессии — быть готовым в любую секунду сменить обыденность на экзотику, спокойствие на риск, а комфорт на экстрим. И так было всегда.

Впрочем, командировка на Остров оказалась совсем не похожей на все его прошлые задания. И дело было не в удаленности региона или особой важности миссии, а в том, что впервые за всё время службы Сергей воспринимал происходящие события как что-то, касающееся его лично.

И причина — не только его прошлое, связанное с Анной.

Сергей прокрутил в памяти события последних двух дней.

Прибытие на Остров. Пустые улицы и дома. Встреча с Лурье. Гибель костариканцев. Таинственный, почти потусторонний Нексус. Появление Ахмеда и его странная смерть. Невероятный рассказ Соловьева.

А ещё визит в дом Анны и чтение её дневника.

Общение с Кириллом, переросшее в подобие дружбы. Невольное знакомство с судьбами людей, чьих лиц он так и не увидел.

Что заставляет его смотреть на происходящее через призму личного восприятия и собственных эмоций?

Возможно, ответ лежит где-то на поверхности, но Сергей обнаружит его лишь после возвращения, в привычной обстановке, без суеты проанализировав каждую деталь.

А сейчас у него почти не осталось времени. Перед ним финишная прямая, последняя и самая ответственная часть его задания.

Реактор — в башне. Ключ от пульта управления — у Вознесенского, который находится там же, да ещё и в очень уязвимом положении. Что касается Гостя, то, судя по словам Соловьева, никакой опасности он не представляет.

После отключения реактора, Сергей не станет покидать Нексус, а связавшись с командованием авианосца, дождется появления на Острове спецназа и экспертов. После чего активирует «Купол» вновь, чтобы воспрепятствовать высадке англичан и американцев. Таким образом, его задание будет выполнено, и можно будет возвращаться. А в здешней научной фантастике пусть разбираются ученые и те, кому это положено.

Несмотря на кажущуюся ясность ситуации, Сергей ощущал внутренний дискомфорт.

Это было не просто состояние усталости или раздражения от затянувшейся операции, а вполне объяснимое чувство сожаления и досады: вместо помощи оставшимся на Острове людям, он принесет им то, чего они больше всего боятся.

Сергей подошел к зданию Управления.

В конце концов, никакой его вины здесь нет. Он — простой солдат, который выполняет приказ командира. А командир, в свою очередь, выполняет приказ Родины. И если Родине нужно, чтобы он был здесь, то он — здесь и не имеет права сомневаться в своем предназначении и в своей правоте.

За годы своей службы Сергей повторял эти слова неоднократно.

Каждый раз они позволяли ему избежать лишних вопросов к самому себе и всегда приходили на помощь, когда нужно было выполнить ту или иную не совсем приятную работу.

В вестибюле Управления было темно и прохладно. В полной тишине он пересек вестибюль и, пройдя мимо неработающих лифтов, начал подниматься по лестнице.

Впрочем, операция ещё не завершена. И вместо того, чтобы рассуждать на темы морали, сейчас было бы гораздо полезнее сосредоточиться на конкретных деталях заключительного этапа.

Как раз в тот момент, когда Сергей достиг некоторого внутреннего согласия с самим собой, он добрался до последнего этажа здания и, пройдя пост, оказался на вертолетной площадке.

Несмотря на то, что свои редкие реальные полеты Сергей почти не помнил, управлять вертолетом он умел достаточно хорошо: еженедельные тренировки на симуляторах никто не отменял.

Он довольно долго просидел в кабине, прежде чем завести двигатель, тщательно осматривая приборную панель и проверяя плавность перемещения всех рычагов управления.

Включил топливомер. Объем топлива в каждом из баков был максимальным. Затем — аккумуляторные батареи. Напряжение в норме. Система воздушного охлаждения…

Не торопясь, вспоминая все положенные перед взлетом проверки, Сергей произвел подготовку вертолета к запуску.

Включил прожектор. Он оказался довольно мощным, хотя для такого полета вполне хватило бы и света фар.

Крыша Нексуса находилась совсем рядом, но Сергей не чувствовал себя до конца уверенным. Пытаясь подсознательно оттянуть процедуру вылета, он внимательно изучал в кабине каждую надпись, а затем и просто — откинулся в кресле и уставился в ночное небо.

Звезд почти не было видно, а само небо казалось чистым и далеким. Оно навевало мысли о вечности и краткости человеческой жизни, и Сергей вдруг ощутил некое спокойствие и умиротворение.

Однако сидеть так можно было до бесконечности.

Стряхнув с себя оцепенение, он зачем-то потер руки и запустил двигатель.

33

Ветер практически отсутствовал. И тем не менее, назвать этот полет плавным было нельзя — сказывалось отсутствие навыков. Машина перемещалась как бы ступенчато, медленными, похожими на рывки движениями, почти не набирая высоту.

По мере приближения к Нексусу Сергей чувствовал всё возрастающее внутреннее напряжение, хотя понимал, что посадка — самая ответственная часть полета, и любое волнение в его ситуации просто недопустимо.

Однако всё прошло благополучно, за исключением того, что вертолет сел в нескольких метрах от того места, куда планировал приземлиться Сергей.

Впрочем, в этом не было ничего страшного: площадь крыши была достаточно обширной, а её поверхность абсолютно ровной. Лишь почти у самого края находилось что-то похожее на металлический шкаф. Очевидно, это и был аварийный выход.

Из прозрачных фрагментов крыши наружу лился ровный бледный свет, и видимость была вполне сносной.

После того, как перестал работать двигатель, и вращение лопастей прекратилось, Сергей ещё некоторое время неподвижно сидел в кресле, держась за рычаг «шаг-газ». Несмотря на то, что он летел в наушниках, а полет был крайне непродолжительным, в ушах всё ещё стоял легкий звон от шума двигателя.

Он достал телефон и нажал кнопку «Вызов».

На этот раз Вознесенский ответил почти сразу.

— Да. Слушаю.

— Платон Евгеньевич, я уже на крыше Нексуса.

— Молодец! Аварийный выход видишь?

— Да, вижу.

— Подойди к нему. На уровне груди расположено отверстие считывающего устройства. Прежде чем вставлять карту, вручную переключи тумблер замка на аварийный режим. Надеюсь, в аккумуляторе хватит электричества.

— Понял.

— Когда спустишься с крыши, то попадешь в коридор. Никуда не суйся, сразу иди по коридору вправо, доедешь до другой лестницы, она — рядом с лифтами. По ней спускайся вниз, до уровня пять. Оружия не бери, ещё раз повторяю. Захвати только что-нибудь увесистое, чтобы было чем решетки ломать.

— Хорошо. В вертолете есть набор инструментов. Начинаю спуск.

— С богом.

Вознесенский отключился.

Через несколько минут Сергей стоял возле двери аварийного входа.

Свой автомат, после недолгих колебаний, он решил оставить в кабине вертолета. Продолжая оставаться для всех офицером береговой охраны или американским детективом, он вряд ли подвергается здесь какой-либо опасности. А в случае чего, найденный в вертолете, среди скудного набора инструментов, короткий титановый лом всегда сможет его защитить.

Помимо лома, в его арсенал входили наручники, несколько ампул с аэрон-морфином, прочный длинный трос из полицейского джипа и складной нож, явно тюремной работы, ранее принадлежавший Курро.

Впрочем, Сергей искренне надеялся, что до применения силы дело не дойдет.

Дверь открылась без каких-либо проблем. Видимо аккумулятор был полностью заряжен. Глядя на размеры миниатюрной будки аварийного входа, Сергей ожидал увидеть за дверью что-нибудь наподобие отвесного туннеля с металлическими скобами внутри для спуска с помощью рук и ног. Но вместо этого он обнаружил узкую лестницу с обычными, хотя и немного крутыми, ступенями.

Вынув карточку из замка, он шагнул внутрь. С внутренней стороны располагался точно такой же замок, как и снаружи.

Сергей начал спускаться. Когда он достиг узкой лестничной площадки, то услышал, как замок аварийного входа негромко защелкнулся.

Он вышел в коридор.

Всё видимое пространство здесь было наполнено тем же слабым светом, что и помещение шлюза. Оглядевшись, Сергей нигде не увидел его источников. Видимо в Нексусе, действительно, использовались какие-то новые, неизвестные ему технологии.

Ослепительно белые стены и потолок делали коридор шире и просторнее. Судя по тому, что коридор был не прямым, а закруглялся, угадывалось, что он опоясывает по периметру весь этаж.

Окна на внешней стене полностью отсутствовали. Зато на противоположной, внутренней стене, на равном расстоянии друг от друга, были расположены двери. Все — одинаковой формы, без каких-либо табличек и, похоже, без замков.

Сергей пошел по коридору вправо, как и говорил Вознесенский, но уже через несколько метров решил остановиться возле одной из дверей. Прислушавшись, он ничего не услышал, если не считать какого-то отдаленного гудения, похожего на звук, издаваемый сверхмощной неоновой лампой.

Постояв ещё минуту, Сергей тихонько повернул ручку двери и заглянул внутрь.

Комната была абсолютно пуста.

Здесь было почти темно, а единственное окно, находящееся напротив дверей, было закрыто жалюзи, сквозь которые в комнату пробивался всё тот же слабый свет.

Сергей закрыл дверь и подошел к следующей. Затем — ещё к одной. Было похоже, что все находящиеся на этом уровне комнаты, выглядевшие точными копиями друг друга, до сих пор не имели какого-либо предназначения и поэтому пустовали.

Пройдя по коридору ещё немного, Сергей увидел автоматические двери неработающего лифта, а рядом с лифтовой шахтой — обычную лестницу с перилами, ведущую вниз.

Но прежде, чем покинуть этот уровень, он открыл дверь самой ближней комнаты и, подойдя к окну, раздвинул вертикальные пластиковые жалюзи.

Зрелище, открывшееся за стеклом, с высоты нескольких уровней, было настолько грандиозным, что Сергей от неожиданности застыл на месте.

Внизу, в центре огромного зала, он увидел то, что являлось конечной целью его путешествия — реактор «Хрустального Купола».

Сергей никогда раньше не задумывался над тем, как должен выглядеть реактор, и никто не инструктировал его по этому поводу. Но в том, что сейчас перед ним именно тот самый таинственный реактор, не было никаких сомнений.

Он ещё раз обвел взглядом помещение за окном.

Судя по всему, верхняя часть Нексуса состояла из этого огромного, высотой в пять уровней, цилиндрического панорамного зала, опоясанного этажами коридоров с близнецами-комнатками. В одной из таких комнат самого верхнего уровня и находился Сергей.

По всей площади зала были установлены металлические конструкции, державшие над полом гиганский тороид — расположенный горизонтально, светло-серого цвета, словно сделанный из мрамора «бублик».

Тороид был слегка приплющен. Высота его достигала примерно двух, а внешний диаметр — около пятнадцати метров. Из различной величины устройств, стоящих вокруг, к металлическим опорам «бублика» тянулось множество кабелей и проводов, объединенных в общую сеть. Управление сетью производилось, очевидно, в этом же зале: недалеко от входа можно было разглядеть подобие диспетчерского пульта.

Вообще, освещение в зале было заметно ярче, чем в остальных частях здания. Скорее всего, именно тороид служил источником как загадочного света, так и всей энергии в Нексусе.

Не отводя взгляда от необычного сооружения, Сергей достал бинокль и приступил к более тщательному осмотру.

Выяснилось, что выглядевший на первый взгляд монолитом «бублик» состоял из множества мелких частей разной формы и размеров, как будто собранный из огромного детского конструктора. Однако каких-либо надписей, номеров или маркировок, указывающих на его происхождение или страну-изготовителя, обнаружить не удалось.

Однако каких-либо надписей, номеров или маркировок, указывающих на его происхождение или страну-изготовителя, обнаружить не удалось.

Постояв ещё некоторое время, разглядывая в бинокль тороид и соединенные с ним устройства, Сергей решил, что настала пора действовать.

Во всяком случае, никаких препятствий к этому он пока не видел. Чтобы проникнуть в зал, нужно просто спуститься на пять уровней вниз, и добраться до широких стеклянных дверей, которые и являлись входом.

Покинув комнату, Сергей вернулся к лестнице, и осторожно, с остановками, двинулся вниз по ступеням.

Спустившись до десятого уровня, он обнаружил точно такой же коридор, как и наверху, с той лишь разницей, что какие-либо двери здесь отсутствовали, а стены и потолок были не строго белого, а серого цвета с легким желтоватым оттенком.

Вход в зал должен был располагаться где-то с противоположной стороны уровня.

Пройдя метров четыреста по изгибающемуся коридору и не встретив на пути никаких препятствий, он приблизился к сделанным не то из стекла, не то из прозрачного полимера входным дверям.

В этот момент Сергей вдруг почувствовал себя словно в идущем на посадку самолете — внезапно и довольно сильно заложило уши и пересохло в горле. На несколько секунд ему показалось, что не хватает воздуха. Очевидно, это было результатом воздействия либо неизвестного излучения, либо каких-то испарений. Возможно, нахождение вблизи реактора могло быть опасным для здоровья.

Впрочем, сквозь прозрачные створки дверей было видно установленную в нескольких шагах от входа панель управления с многочисленными кнопками и огромным монитором, так что человек сюда входил, и явно не один раз. Кроме того, по пути не попалось ни одного предупреждения об опасности объекта.

Сергей вошел в зал.

Не обращая внимания на всевозможные устройства и приборы вокруг, он направился прямиком к панели. Скорее всего, это и был заветный пульт управления «Куполом».

Подойдя, Сергей обнаружил, что компьютер работает: как только он прикоснулся пальцами к клавиатуре, монитор ожил. На черном фоне дисплея возник желтого цвета символ, похожий на иероглиф.

Несколько секунд Сергей рассматривал его. Затем, вспомнив, где он его видел, достал из кармана найденный в квартире Вознесенского брелок с точно таким же знаком.

— Вот, кажется, и всё, — ощутив волнение спортсмена, увидевшего, наконец, заветный финиш, Сергей решительно вставил брелок в единственное на панели гнездо.

Компьютер тут же отреагировал: иероглиф на мониторе исчез, а вместо него возникла надпись:

«Система загружается. Ждите».

Сейчас он получит власть над «Куполом».

«Система активирована. Пожалуйста, завершите авторизацию», — рядом с надписью возник значок биометрической идентификации.

Сергей раздраженно стал осматривать панель в поисках сканирующего устройства, хотя в глубине души понимал: этот раунд он проиграл. Наконец он увидел сенсор для сканирования отпечатка пальца.

«Запрос отклонен. Пожалуйста, проверьте правильность выполнения операции сканирования», — таким был ответ машины на его бессмысленную попытку авторизоваться своим отпечатком.

Что ж, видимо всё-таки придется искать Вознесенского. Вытащив из гнезда панели бесполезный брелок, Сергей покинул зал и, подобрав оставленный в коридоре лом, вновь направился к лестнице.

Спустившись вниз ещё на один уровень, он увидел, что цвет стен коридора изменился на светло-зеленый, а поверхность пола, вместо керамической плитки, состоит из мягкого покрытия, также имеющего зеленый цвет.

Сергей хотел продолжить спуск по лестнице, но потом решил, что на всякий случай, не мешает выяснить назначение этого уровня.

Он двинулся по коридору, надеясь обнаружить здесь тоже какую-либо дверь или окно.

Пройдя несколько метров, Сергей вдруг резко остановился.

В почти звенящей тишине пустого коридора, где-то впереди себя, он услышал звуки.

Прислушавшись, он похолодел. Это были звуки чьих-то шагов.

Шаги приближались.

34

Ещё секунда потребовалась на то, чтобы понять: это не галлюцинация и не ошибка слуха — кто-то спокойно и неторопливо шел ему навстречу.

Быстро, почти бегом, Сергей вернулся назад, к лестнице, стараясь ступать как можно тише. Сердце его бешено колотилось, и вовсе не из-за бега: внезапно он ощутил удушающий панический ужас.

Это был не страх перед вооруженным противником и не страх быть пойманным или обнаруженным — в звуке шагов, спокойных и размеренных, и одновременно необычно громких, как будто шагал кто-то очень тяжелый, угадывалось нечто нечеловеческое и потустороннее.

Сергей достиг лестницы, и в тот момент, когда он собрался броситься по ней уже не вниз, а вверх, к спасительному вертолету, он вдруг выронил лом и с ужасом почувствовал, что ноги, как в ночных кошмарах, перестают слушаться его, а всё тело бьёт крупная дрожь.

Он остановился прямо на ступенях, обернулся лицом к коридору, и, вцепившись в перила за своей спиной, обречено замер в ожидании.

Шаги приближались.

Через несколько секунд из-за поворота показалась крупная, необычайно высокая фигура человека.

Но человека ли?

Когда идущий приблизился, Сергей смог разглядеть его достаточно отчетливо.

Это был человек. Но настолько странный, что сразу вспомнились жуткие истории о клонах.

Высотой около двух с половиной метров, но не сутулая, а наоборот, неестественно прямая фигура мутанта выглядела внушительно, почти угрожающе. Впечатляли и пропорции: голова, руки, и ноги, размеры туловища — всё было таким же гигантским и соответствующим высокому росту, словно принадлежало не человеку, а ожившей статуе.

Массивная, без единого волоска, голова и черты лица: близко посаженные огромные бесцветные глаза, длинный узкий нос, начинающийся почти из середины лба, застывший в нелепой улыбке рот, острый подбородок, а также темно-желтый цвет кожи усиливали ощущение чего-то неживого.

При этом, лицо идущего имело такое выражение, что было совершенно непонятно, мужское оно или женское, а возраст его нельзя было определить даже примерно.

Незнакомец был одет в синий халат, синие брюки и сандалии. Машинально опустив глаза на его ноги, Сергей увидел, что на ногах нет пальцев. Хотя, возможно, это был эффект обуви телесного цвета.

Не говоря ни слова, глядя прямо перед собой и не обращая на Сергея никакого внимания, человек спокойно прошел мимо лестницы и вскоре скрылся за изгибом коридора.

Ещё через минуту затих звук его громких размеренных шагов, а вместе с ним удалился и, казалось, растворенный в воздухе страх.

Сергей продолжал стоять, прижавшись спиной к перилам и оцепенев от увиденного.

Жуткое застывшее выражение лица незнакомца всё ещё находилось у него перед глазами, и казалось, что стоит пошевелиться, как странный человек вернется и обнаружит его.

Через некоторое время Сергей почувствовал, как к нему возвращается самообладание. Он вспомнил слова Вознесенского: опасности нет никакой, нужно только ни на что не реагировать и спокойно следовать своей дорогой. Ещё через несколько минут он даже удивился своему страху. Зачем надо было так пугаться, если ему всё объяснили и обо всём предупредили?

У Сергея не было никаких сомнений, что тот, кого он только что видел, и есть Гость. Который, судя по его поведению, был совершенно не опасен при всей его странной и пугающей внешности.

Который, судя по его поведению, был совершенно не опасен при всей его странной и пугающей внешности.

Во всяком случае, если ничего не предпринимать. А если предпринять?

Сергей посмотрел на часы. Было около двух часов ночи.

В конце концов, сведения о странном мутанте могут быть весьма полезны, тем более если вспомнить, что именно он, по версии Соловьева, является автором «Купола». Но тогда откуда этот беспричинный и совершенно необъяснимый страх?

Сергей пытался проанализировать его природу, но на ум приходило только сравнение с тем чувством, которое испытывают дикие звери и птицы при простом появлении человека: на уровне инстинкта они в страхе бегут от него, независимо от его намерений.

От незнакомца веяло могуществом и невиданной силой, отрешенностью от всего того, что делает человека человеком. Казалось, стоит ему просто посмотреть, и от живого существа на его пути не останется даже атома. Однако при этом, сказать, что он выглядел агрессивно, было нельзя.

Сергей подобрал ломик, затем, подумав, вновь положил его на пол, рядом с лифтом, после чего очень медленно, прислушиваясь к каждому шороху, двинулся налево по коридору. Туда, куда ушел мутант.

Пройдя метров двести, Сергей увидел прозрачные створки дверей, наподобие тех, какие вели в зал с реактором. Возможно, что незнакомец свернул именно сюда.

Подавляя опять неизвестно откуда взявшийся страх, Сергей приблизился. Помещение за дверями было такое же большое по площади, что и зал реактора, но высотой не в пять, а только в один этаж.

Понять, каково предназначение этой просторной комнаты, было затруднительно.

С одной стороны, было похоже, что здесь проводят какие-то эксперименты: повсюду — различных форм и размеров устройства неизвестного назначения, многие соединенные проводами и даже целыми связками проводов. Сергей обнаружил несколько излучателей, как в установке Игнатьева, с той лишь разницей, что здесь они были установлены где придется и не образовывали какой-то видимой системы.

С другой стороны, можно было предположить, что перед ним — просто склад бесполезных вещей. Сергей увидел беспорядочно расставленную мебель, какие-то спортивные тренажеры и даже пальму в кадке. Как она росла здесь при отсутствии дневного света — оставалось загадкой.

Фигуры Гостя нигде не было видно, но, возможно, он скрывался за каким-нибудь из предметов: комната была загромождена настолько, что Сергей не мог видеть даже противоположной стены. Да и скудного освещения было явно недостаточно.

Он приоткрыл дверь и прислушался. Стояла полная тишина.

Сергей медленно вошел и, осмотревшись, начал осторожно пробираться к центру помещения, туда, где было видно свободное пространство.

Но в центре комнаты никого не было.

Здесь на полуметровых опорах возвышалась большая стальная ванна, в каких когда-то в старину выполнялось гальваническое покрытие металлических изделий. Она была наполовину заполнена не то водой, не то ещё какой-то жидкостью.

Сергей в который раз огляделся и, никого не обнаружив, собрался уже уходить из этого странного места, как вдруг услышал у себя за спиной шорох. Он резко повернулся на звук и застыл, вновь не в силах пошевелиться от накатившей волны ужаса.

Так же спокойно, как и до этого, гигантский человек вышел откуда-то сбоку, из-за наставленных друг на друга коробок, подошел к стальной ванне и остановился буквально в двух метрах от Сергея.

Затем, медленно и неестественно плавно наклонясь над ванной, Гость опустил в неё свои огромные руки и стал что-то разглядывать там. При этом ни выражение его лица, ни отрешенный взгляд никак не менялись.

Внезапно, перестав изучать содержимое ванны и не меняя позы, незнакомец поднял голову и в упор посмотрел на Сергея.

Сергей, замерев и не моргая, тоже смотрел на него.

Страх вдруг исчез, и появилось какое-то странное чувство умиротворенности, настолько сильное, что немедленно захотелось сесть, а ещё лучше — лечь прямо здесь и уснуть. В тот момент, когда он уже был готов потерять контроль над своим телом и упасть на пол, Гость отвернулся и вновь занялся рассматриванием того, что держал в своих гигантских руках.

Ещё через минуту или две он разогнулся и спокойно удалился из помещения, больше не проявляя к Сергею ни малейшего интереса.

Сергей пришел в себя не сразу, а лишь через несколько минут после того, как громкие шаги загадочного обитателя Нексуса стихли в коридоре.

Мутант, несомненно, обладал какими-то способностями к внушению. Иначе как ещё можно было объяснить настолько сильное воздействие на эмоции и опорно-двигательную систему во время их коротких встреч?

Сергей вышел в коридор и направился к лестнице, твердо решив больше ни на что не отвлекаться и как можно быстрее добраться до Вознесенского. В конце концов, в задачу не входило изучение Гостя.

Постепенно шаг Сергея убыстрялся, к лифтам он подошел уже довольно бодро и, подобрав лом, последовал вниз по лестнице.

Он торопился на пятый уровень.

35

На пятом уровне располагались кабинеты и оранжерея.

Судя по внутреннему убранству, кабинеты предназначались не для Гостя, а для его посетителей. А поскольку Вознесенский являлся, скорее всего, единственным таким посетителем, то и кабинеты, соответственно, пустовали, в каждом находился лишь стандартный набор: стол, стул, шкаф и компьютер.

Несмотря на наличие в дверях замков, ни один из них не был заперт. Бегло осмотрев каждый кабинет и убедившись, что все они в точности повторяют друг друга, Сергей решил оставить их на потом и начать поиск с оранжереи.

Вообще, это было довольно странное место.

Обширное пространство, обнесенное стеклянными стенами, было очень густо засажено каким-то вьющимся растением одного-единственного вида. Растение выглядело весьма экзотично: зеленые с голубым отливом стебли с длинными листьями и густой порослью наподобие мха между ними.

Необычно выглядела и почва в оранжерее: крупный, местами комьями, белый песок, больше похожий на горную породу, чем на чернозем.

Скорее всего, и растение, и почва были результатами научных опытов, а не просто элементом декоративного обустройства уровня — никакого дополнительного источника света, кроме общего для Нексуса тусклого свечения неизвестной природы, здесь не было.

Сергей прошел по единственной дорожке до дальней стены оранжереи и остановился. Заросли были настолько густые, что он не сразу увидел решетку вентиляционного люка в самом углу площадки.

Без особого труда он выломал крепление решетки люка и, заглянув вниз, несколько раз крикнул: «Эй». Никто не отозвался.

Повторный осмотр оранжереи ничего не дал, видимо вентиляционный люк был здесь только один.

Тогда Сергей начал обходить кабинет за кабинетом.

Процедура заключалась в отодвигании мебели, а также в поиске и выламывании решетки. После чего Сергей ложился на пол и, просунув голову в отверстие, громко возвещал о своем присутствии.

Уже в третьей по счету комнате поиски увенчались успехом — в ответ на свой крик он услышал слегка приглушенный, знакомый ему голос:

— Николаев! Я здесь!

Размотав веревку, Сергей вновь пригнулся к люку.

— Платон Евгеньевич! Я сейчас сброшу вам трос. На нем несколько узлов. Карабкаться не пытайтесь, а просто держитесь за него как можно крепче. А я вас вытяну.

— Хорошо. Бросай.

А я вас вытяну.

— Хорошо. Бросай.

— Поймали?

— Да.

— Длины хватает?

— Вполне. Так. Ну что, вроде бы вцепился. Пробуй.

Сергей уперся одной ногой в пол, другой — в стену напротив люка, и начал тянуть трос, одновременно наматывая его на руку.

Одной из особенностей такого вида спорта, как плавание, являются чрезвычайно сильные руки спортсмена. Через минуту тяжело дышащий Вознесенский, одетый в такой же синий халат, что и Соловьев, сидел на полу рядом с люком и разминал затекшие от веревки ладони.

С тех пор, как Сергей видел его последний раз по телевизору, основатель Острова заметно изменился: лицо похудело, волос на голове почти не осталось, черты лица заострились. Хотя, при этом, возраст Вознесенского почему-то не бросался в глаза, как это бывает у индийских йогов или просто ведущих очень здоровый образ жизни мужчин.

— Как вы себя чувствуете, Платон Евгеньевич?

— Значительно лучше. Фух… Наконец-то выбрался… Сейчас немного приду в себя, и пойдем. Долго меня искал-то?

— Не очень. Сначала в оранжерее, потом здесь… Кстати, никогда не видел таких странных растений.

— Понравились?

— Да не то чтобы…

— Они неживые.

— Как — неживые?

— Кристаллы. Результат уникальной химической реакции. Но перепутать с растением, действительно, очень легко.

— Вот это да. Ни разу такого не видел.

— Ну да. И не увидишь.

Вознесенский пристально посмотрел на Сергея.

— А ты давно в береговой охране работаешь? Мне казалось, что я всех там знаю. Или перевелся недавно?

— Не узнаете?

— Ты знаешь, странное ощущение. Мне определенно знакомо твое лицо, но ты явно не из береговой охраны.

— Вы правы. Я не из береговой охраны, — Сергей подошел к дверям кабинета и закрыл её на замок. — Платон Евгеньевич, мне очень неловко вам это говорить, но прежде чем мы выйдем отсюда, вы ответите мне на некоторые вопросы и, кроме того, нам нужно кое о чем договориться.

— Так… — Вознесенский перестал разминать руки. Его лицо сразу стало жестким и неприветливым.

— Платон Евгеньевич, прежде всего, хочу сказать, что лично я отношусь к вам с искреннем уважением и всё, что я делаю, вынужден делать по долгу своей работы, поэтому…

— Можешь не продолжать. Кто ты, и что тебе от меня нужно?

— Меня зовут Сергей. Я выполняю задание своего правительства. Уровень моей подготовки такой, что мне не обязательно иметь оружие, чтобы заставить вас выполнить любое мое требование. Поэтому, прошу, не вынуждайте меня применять силу или психотропные препараты, а просто ответьте на несколько моих вопросов и выполните одну или две мои несложные просьбы.

— Ты — сотрудник ФСБ.

— Платон Евгеньевич…

— Ну конечно, ты — агент российского ФСБ. Что вы сделали с Соловьевым?

— Ничего. Соловьев сказал вам правду. Он не в курсе, кто я такой.

— И на Острове действительно произошло то, о чем сказал мне Илья?

— К сожалению, да.

— Допустим. Что дальше?

— Платон Евгеньевич. Пожалуйста, успокойтесь. Не надо сердиться на меня лично. Вы преследуете свои цели, я — свои. Я просто выполняю свою работу.

Буду краток.

Буду краток. На десятом уровне находится реактор «Купола». Ключ от него — у вас. Кроме того, активировать пульт управления «Куполом» можете только вы. Сейчас я задам вам несколько вопросов, после чего мы вместе с вами спокойно поднимемся наверх, и вы его активируете.

В случае вашего отказа я немедленно делаю вам укол некоего лекарства, после чего вы выполните мою просьбу уже с радостью. Но мне бы не хотелось этого делать — день тому назад введенная доза этого препарата уже привела к смерти одного человека, хотя, по идее, не должна была. Итак?

— Скажи, Сергей, а твоя фамилия случайно не Богданов?

— Откуда вы знаете?

— Откуда я знаю?! Я, может быть, и рад не знать тебя, мой дорогой, но в свое время Анна буквально просверлила мне весь мозг с просьбой вытащить тебя на Остров! А я ещё думаю, где я видел это лицо! Вот это да! И теперь, именно ты являешься сюда и требуешь от меня совершить собственное самоубийство!

Как же прав был великий Кадзу! «Реальность есть лишь причудливая смесь наших желаний»!

Ну что ж, давай, поговорим, Сергей Богданов. Уверяю, тебе не придется бить меня головой об стену или засорять мою кровь синтетикой, как любят делать ваши «гении допроса» на Лубянке. Какой смысл скрывать от тебя то, что ты знаешь и так?

Сергей не сразу смог продолжить разговор, слова Вознесенского вызвали у него целую гамму эмоций и, как следствие, некоторую растерянность.

— Что же ты молчишь? Если не о чем говорить, то, может, сразу пойдем к реактору? Я, кстати, надеюсь, что после этого ты не станешь стрелять мне в затылок, и я смогу, наконец, что-нибудь съесть.

— Платон Евгеньевич, я знаю, что реактор создали не вы. Его построил тот, кого вы называете Гостем. Здесь, в башне, я встретил очень странную личность, похожую на мутанта, и думаю, что это и есть Гость. Расскажите, пожалуйста, кто он и откуда он взялся?

— А, так ты уже увидел его… Кто — он? Я не знаю кто он.

— Платон Евгеньевич…

— Я не знаю кто он!

— Вы общаетесь с ним практически ежедневно, на основе его открытий вы смогли достичь запредельных высот в науке, и вы не знаете кто он?

— Но я действительно не знаю! Я могу лишь догадываться.

— Хорошо. И какие у вас версии?

— Версии… Я провожу здесь очень много времени. Я пытаюсь общаться с ним. Порой даже кажется, что мне это удается. Но чаще всего у меня стойкое ощущение, что он даже не знает о моем существовании.

— Он дает ответы на ваши вопросы. Вопросы научного и технического характера. Он не может не знать о вашем существовании. Кто он, господин Вознесенский? Мутант, клон, киборг?

На гения-шизоида, каким его изобразил Соловьев, он совсем не похож. Зато при его виде сразу вспоминаются репортажи о громком деле «фабрики гениев». Неужели вам удалось выкупить у ФБР один из образцов конфискованного ДНК?

— Скажи, Богданов, ты когда-нибудь слышал о Панамском метеорите?

— Платон Евгеньевич, а вы когда-нибудь слышали об аэрон-морфине? Я не стану вкалывать вам всю ампулу, как бедняге Ахмеду, а ограничусь одним кубиком. Этого должно хватить, чтобы вы перестали насмехаться надо мной.

— Но я не смеюсь. Ты хотел узнать кто такой Гость. Я расскажу тебе то, что знаю, а ты уже сам решишь, кто он.

— Хорошо, я — не против.

— Это произошло много лет назад, когда Остров ещё только строился.

Я, мои друзья и те, кто просто поверил и приехал сюда, в ту пору все мы были одержимы мечтой об Острове Нового Солнца, старались и работали изо всех сил, чтобы наше «светлое будущее» поскорее наступило.

В то же время, мы были готовы и к тому, что любой день может стать для Острова последним: протекторат американцев или англичан, выпущенная «по ошибке» российская баллистическая ракета, природный катаклизм — всё это было вероятно не меньше, чем тропический дождь. Поставки стройматериалов и оборудования часто задерживались или срывались, на Острове то и дело возникала нехватка самого необходимого, перебои с энергией были нормой, а не исключением, люди нервничали, и порой мне с трудом удавалось контролировать ситуацию.

В один из тех дней, примерно через два или три месяца после сенсационного известия о «Панамском метеорите», к нам на Остров приехал Виктор. Не то чтобы мой друг, а так, общий знакомый по давним делам с людьми из тогдашнего правительства республики Коста-Рика.

Виктор и его брат, полковник Аугусто «Кано», колумбийцы, создали довольно мощный наркосиндикат на территории Никарагуа, поэтому мне этот визит был совсем не нужен — российская пропаганда и так ежедневно обвиняла меня во всевозможных преступлениях, не хватало ещё засветиться перед американцами в компании братьев Очоа.

Но Виктор приехал не просто погостить.

Он рассказал, что примерно с месяц назад на Москитовом берегу, в одной из деревенек южнее Пунта-Горда, его люди встретили крестьянина, который привел их на побережье и показал очень странную находку.

Насколько я понимаю, ты уже побывал на десятом уровне и видел там этакий «бублик», сделанный из неизвестного полимера? Так вот, они нашли именно его.

Откуда он взялся на берегу — было совершенно неясно, но всё выглядело так, будто его вынесло волнами. Что абсолютно невозможно, ведь вес у «бублика» около тонны.

Сначала Виктор распорядился хранить находку там же в деревне, в местном гараже для сельхозтехники, но уже через несколько дней его люди начали говорить о злых духах и просить избавить их от «кольца дьявола».

Тогда «бублик» оттащили в джунгли, где надежно спрятали.

Виктор был уверен, что это и есть «Панамский метеорит», и предложил мне его купить.

Мы договорились так, что два моих эксперта немедленно отправятся на осмотр находки, и если они убедятся в том, что тело имеет внеземное происхождение, то я снаряжу за ним свой корабль. Виктор же, со своей стороны, брался обеспечить безопасность груза в Карибском море, при прохождении Панамского канала, а затем — и до самых Галапагос…

— Платон Евгеньевич, простите за детский вопрос, какую сумму Виктор просил за свой метеорит?

— Просил… Просил-то он много, но кроме меня он всё равно никому бы не смог его продать. Поэтому, собственно, и приехал ко мне, в такую даль. Я заплатил всего десять миллионов фунтов. И то, сомневался, нужен ли мне вообще какой-либо метеорит. Было, знаешь ли, как-то не до астрономии.

Ну, а дальше… Эксперты в один голос подтвердили явно неземную природу «бублика», и в один прекрасный день эта штуковина, под видом «очень важного узла для электростанции», прибыла в наш порт.

Я велел отвезти «бублик» поближе к себе, в тогда ещё небольшую, но хорошо охраняемую «первую зону». Его поместили в недостроенное здание коммуникационного центра, которому впоследствии уже не суждено было стать таковым.

— Почему — не суждено?

— Потому, что когда вечером следующего дня я пришел, чтобы как следует разглядеть свою покупку, среди кирпичей и керамических блоков пустого этажа, возле «бублика», лежащего на наспех поставленных опорах, я встретил Его, непостижимого и загадочного Гостя.

36

Сергей посмотрел на часы.

36

Сергей посмотрел на часы. Приближалось утро, и разговор пора было заканчивать.

— То есть Гость изначально находился внутри «бублика»?

— Никто не видел, как он вышел оттуда, но, скорее всего — да. Где же ещё?

— Подождите, Платон Евгеньевич. Вы что, пытаетесь меня уверить, что здесь, на Острове, несколько лет живет инопланетянин?

— Да ни в чем я не пытаюсь тебя уверить. Я рассказываю то, что знаю. А ты уж сам давай, делай выводы. Кстати, лично я вовсе не считаю его инопланетянином.

— А кто же он тогда?

— Мне больше нравится версия, что это человек. Но прибывший из необычайно далекого будущего. Может миллион лет вперед, а может и сто миллионов. Эксперты несколько раз делали анализ материала, из которого построен «бублик». Так вот, его возраст намного превышает возраст Вселенной. А этого, опять же, просто не может быть.

— Мда. И зачем, интересно, он сюда прибыл? И почему для этого ему нужно было упасть с неба?

— К сожалению, об этом я и сам ничего не знаю.

— А спросить у него вы не пробовали?

— Если ты такой умный, то можешь сам пойти и спросить. Только сомневаюсь, что он обратит на тебя внимание. А даже если и обратит, то разговора у вас не получится.

— Это почему же?

— А ты часто беседуешь с муравьями в лесу? Для него наш уровень развития — примерно то же самое, что для нас — уровень муравьев. А то и ниже.

— Но вы же как-то с ним общаетесь?

— Я? Общаюсь? Может быть, может быть…

Порой мне кажется, что я просто его «любимый муравей». Иногда, когда он не занят или находится в особом настроении (кстати, это всё — тоже лишь мои версии, я понятия не имею, бывает ли он занят, а если занят, то — чем), так вот, в эти минуты он сам обращается ко мне. И мне удается задать ему несколько вопросов.

— И на каком языке вы общаетесь?

— Ни на каком. Он — телепат. Хотя такой термин мало соответствует истинной природе процесса нашего общения.

— А Соловьев сказал, что информация поступает к ученым в виде бумажной версии диалога, записанного на диктофон.

— Так и есть. Я проговариваю вслух все наши диалоги. И за себя и за него.

— Хорошо. Я могу допустить, что вы верите в то, что говорите. Но каким образом вам удается удерживать его здесь?

— А кто тебе сказал, что я его удерживаю? Мне очень сложно тебе объяснить, да и какой в этом смысл… Короче говоря, он не считает нужным куда-то перемещаться в принципе. У него нет понятия дома, он везде — дома.

Ему непонятны очень многие элементарные вещи, из которых состоит наша жизнь, такие как ложь, ненависть или агрессия. Но если я попрошу его уйти, то он уйдет безо всяких возражений.

— И куда же он уйдет?

— Насколько я понял, проблемы пространства у него давно не существует: в любую минуту он может покинуть не то что наш Остров, а вообще — нашу Галактику.

— Да уж. Быстрый парень. Но тогда он возьмет с собой и «Купол»?

— Думаю, да.

— Платон Евгеньевич, я не устаю поражаться вашему гению: вам удалось заполучить в свои союзники не кого-то, а чрезвычайно развитое существо, инопланетянина! Которой, помимо того, что рассказывает вам о тайнах мироздания, ещё и элементарно охраняет ваш Остров. Кстати, что это вообще за «Купол» такой?

— А кто его знает.

Кстати, что это вообще за «Купол» такой?

— А кто его знает. Вообще-то, это поле, которое изначально предназначено для защиты «бублика». Я убедил Гостя, что мне тоже необходима защита, хотя при этом он даже не понял, о чем я говорю.

Когда я рассказал ему о возможных опасностях, он просто предложил мне активировать поле и устранить эти опасности. После чего я принес сюда компьютер и попытался объяснить, что это — посредник между человеком и машинами.

У него всегда одно и то же выражение лица, но в тот момент мне показалось, что компьютер его страшно позабавил. Он рассматривал его довольно долго, не включая, не снимая крышки и вообще — не прикасаясь. А затем сказал, что если я хочу научиться управлять защитным полем с помощью этой штуки, то мне понадобятся провода с определенными свойствами и особые стержни для «указания направления».

Как обычно, я записал каждое его слово, хотя абсолютно ничего не понял. В то время ученых у меня было немного, и только через месяц нам удалось рассчитать технические характеристики всех необходимых частей.

Изготовление проводов и стержней пришлось заказывать на материке. В сущности, ничего особо сложного в них не было, нужно было лишь «поймать» определенную плотность сплава проводов, а также — массу и размеры стержней.

В тот день, когда я доставил в башню готовые «запчасти», он вообще не обратил на меня внимания, и их пришлось просто сложить в главном зале. Но зато, придя в башню спустя двое суток, я обнаружил компьютер уже подключенным к «бублику».

Гость привязал контроль над полем к программной оболочке, и с тех пор алгоритм управления не менялся. Впрочем, меня всё устраивает. Один из моих умельцев добавил в процессор систему допуска, и я стал единоличным хозяином «Купола».

— А если бы с вами что-нибудь случилось, что — тогда?

— Кроме меня, о ситуации знает ещё Игнатьев. У него был дублирующий доступ. А пару недель назад мы с Игнатьевым решили передать ключ Илье. Как видишь, пока не передали.

Сергей снова посмотрел на часы.

— Платон Евгеньевич, клянусь, я был бы рад говорить обо всем этом хоть до завтрашнего вечера, но нам нужно спешить. У меня незавершенная задача, а вам нужно элементарно поесть. Поэтому, пожалуйста, может, уже пойдем наверх?

— Какой же ты зануда, Богданов! Я всё ждал, когда же ты спросишь совсем о другом.

— О чем?

— Не «о чём», а «о ком».

Сергей отвернулся в сторону и пожал плечами.

— И как она?

— Ты знаешь, в порядке. Развелась со своим французом, живет одна.

— Я знаю…

— Анна очень дорога и мне, и всем остальным. Она — одна из нас.

— Из вас?

— Я имею в виду определенный круг людей.

— Что ж, рад за неё. Жаль, не удалось повидать…

— Богданов! Ты понимаешь, что ты — идиот?

— Понимаю. Ещё как.

— Нет, ты не понимаешь! Мы стоим сейчас на пороге новой эры. У нас в руках могущество богов! Ещё полгода или год, и нам больше нечего будет бояться, мы будем владеть всем миром! Ты мог бы стать одним из нас, коль скоро ты не можешь без неё, а она не может без тебя.

Но ты отказываешься от всего этого! Ради чего? Ради грошовой зарплаты заводного солдатика и амбиций кремлевских психопатов?

— Платон Евгеньевич, прошу вас, пойдемте… Нам пора.

— Конечно, пойдем! Иначе ведь ты можешь применить силу, или как ты там сказал… «заставить меня выполнить любое требование».

— Конечно, пойдем! Иначе ведь ты можешь применить силу, или как ты там сказал… «заставить меня выполнить любое требование». Очень хорошо! Пошли, Богданов, пошли, дорогой.

Они вышли из кабинета и направились к лестнице.

Вознесенский шел впереди, Сергей — сзади и чуть справа.

— Россия задыхается от тоталитаризма. Президент Рябов, который спятил ещё у себя в армии, пляшет под дудку госмонополий и своры миллиардеров, которые даже по-русски не говорят. Продали уже почти всю нефть, весь газ, теперь продают уран и прото-изотопы.

А люди, как всегда, живут в клетушках, питаются дешевым генномодифицированным кормом из фосфатов и засыпают возле телевизора под сказочку о своей «великой роли в мировой истории»! Богданов, ты совсем ослеп? Или что, живя в Москве, в офицерском поселке, ты ощутил себя элитой? Да знаешь, кто ты?!

— Платон Евгеньевич, пожалуйста, не надо тратить силы на все эти слова. Мы уже почти пришли.

— Я построил этот Остров для русских людей, которые впервые в истории стали свободными. Не я, а они — истинные хозяева нашего уютного дома. А ты хочешь запустить крыс, которые разрушат и загадят всё это, расправятся со всеми, кто посмел…

— Вы совершенно напрасно драматизируете. Никто не собирается ничего разрушать.

Поднявшись на десятый уровень, они подошли к стеклянным дверям зала, в котором находился реактор. Как и в прошлый раз, Сергей ощутил головокружение и шум в ушах.

— Платон Евгеньевич, остановитесь на секундочку.

— Ну, что тебе ещё?

— Сейчас мы зайдем внутрь. Пожалуйста, не пытайтесь совершить какой-нибудь необдуманный поступок — я начеку, и реакция будет очень жесткой. Давайте закончим всё адекватно и спокойно, хорошо?

Вознесенский не ответил и, толкнув дверь, молча прошел в зал.

Сергей последовал за ним.

Остановившись возле компьютера, Вознесенский снял с шеи висевший на цепочке брелок и вставил его в разъем.

«Система загружается. Ждите».

— Да уж… Система доступа у нас, и правда, хороша. Ключик, биометрия…

«Система активирована. Пожалуйста, завершите авторизацию».

— Как говорится — на все случаи жизни, — Вознесенский прижал указательный палец к пластинке сканнера и оглянулся на Сергея. На лице его была улыбка.

— Абсолютно на все. И даже на такой.

В эту секунду Сергея как будто очень сильно ударили поддых: он почувствовал резкую боль в груди и внезапное удушье, настолько сильное, что потемнело в глазах.

Уже падая на пол и теряя сознание, он услышал, словно сквозь вату, глухие слова Вознесенского:

— Надеюсь, у тебя здоровое сердце…

37

Очнулся он от ощущения того, что его куда-то везут.

Открыв глаза, Сергей обнаружил себя привязанным к креслу. Вместо веревок был использован обыкновенный скотч, а также тот самый трос, с помощью которого некоторое время назад он поднимал Вознесенского.

Сам Вознесенский шел позади и катил кресло, в котором сидел Сергей. Они двигались по коридору десятого уровня, по всей видимости, в направлении лифта.

Достигнув лестницы, Вознесенский обхватил кресло сзади двумя руками и стал осторожно спускать его вниз по ступеням. Через несколько минут они уже были в коридоре уровня девять.

Сергей пошевелил головой и внезапно закашлялся.

— Очнулся, герой?

— Что это было?

— Ничего особенного, так, шоковый разряд для чужаков.

Секьюрити систем.

— Куда вы меня везете?

— Как — куда? В комнату утилизации, куда же ещё?

— Вы что, решили меня убить?

— Шучу. Мы с тобой едем на экскурсию. Не беспокойся, нам осталось совсем недалеко.

— Куда?

— Посуди сам. Я — категорический противник убийства и, вообще, любого насилия. Тем более что ты спас меня и, тем самым, спас весь Остров. Но после нашего с тобой разговора, мне никак нельзя тебя отпускать, сам понимаешь. К тому же, я не умею водить вертолет.

— И что теперь?

— Ничего. Судя по всему, в твоей голове полно всякой дряни, а мне вряд ли удастся доказать тебе полный идиотизм того, что ты пытаешься сделать. Поэтому я попробую попросить поговорить с тобой одного моего друга. Он гораздо умнее меня и, кроме того, прекрасно умеет убеждать собеседника.

— Я догадываюсь, кто он. То есть вы хотите меня зомбировать?

— О нет! Метод нейрогенного кодирования, который применяется у вас на Лубянке, слишком ненадежен, как и любое кодирование. Кроме того, он подл, так как осуществляется на уровне подсознания. Когда я говорю «убедить», то имею в виду именно процесс добровольного убеждения, а не гипноза.

— Промывание мозгов — не менее гнусная процедура, чем гипноз.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь промывать тебе мозги? Я просто хочу попросить Нго-Хэ, чтобы он показал тебе истинную суть вещей. Больше ничего. А выводы, я уверен, ты сможешь сделать и сам.

— Так его зовут Нго-Хэ?

— Да кто его знает, как его зовут… Во всяком случае, это слово возникло у меня в голове в тот момент, когда я первый раз увидел его.

— А вдруг он не захочет ничего показывать?

— Если не захочет, я оставлю тебя у него «в гостях», а сам попробую поискать на этажах что-нибудь съедобное. Несмотря на мое весьма улучшенное здоровье, я уже давно испытываю желание поесть.

Они остановились у входа в ту самую комнату со стеклянными дверями, в которой Сергей ещё не так давно наблюдал Гостя возле гальванической ванны.

— Вы действительно чересчур бодро выглядите для человека, который десять дней ничего не ел.

— Скоро ты узнаешь и об этом. А сейчас посиди, я схожу, посмотрю, здесь ли он.

Вознесенский вошел в зал, оставив Сергея в коридоре.

Как только он скрылся за нагромождением предметов, Сергей предпринял попытку разорвать скотч, сначала на подлокотниках, затем внизу у основания кресла, где были привязаны ноги.

Однако, из этого ничего не вышло — Вознесенский, предвидя подобные попытки, не пожалел ленты.

Судя по тому, что прошло около получаса, а отец-основатель не возвращался, Сергей предположил, что тот застал Гостя там, где и хотел, и в данный момент ведет с ним диалог по поводу его, Сергея, судьбы.

Возможно, что это предположение было недалеко от истины: когда Вознесенский, наконец, вышел из зала, то он был уже совершенно в другом настроении — движения его были спокойны и замедленны, а лицо выражало крайнюю степень задумчивости.

Не говоря ни слова, он распахнул дверь и, поддерживая её ногой, вкатил кресло внутрь.

Сергей ожидал, что они будут продвигаться к центру зала, туда, где относительно просторно, но Вознесенский, докатив кресло до первой же преграды в виде большого шкафа для химической посуды, остановился и явно намеревался бросить Сергея здесь.

— Платон Евгеньевич, вы что, собираетесь…

— В общем так, Богданов.

— Платон Евгеньевич, вы что, собираетесь…

— В общем так, Богданов. Я ненадолго уйду. А ты останешься. Что бы с тобой не происходило, будь уверен: твоя жизнь и здоровье — в полной безопасности. Надеюсь, что когда я вернусь, то уже смогу отвязать тебя от этого кресла.

— Но где…

— Счастливо!

Вознесенский стремительно вышел, и Сергей остался один.

Он сидел в полной тишине и бессмысленно разглядывал металлическую дверцу стоявшего прямо перед ним шкафа. Бледный тусклый свет освещал неподвижное нагромождение предметов на всем видимом пространстве помещения. Какого-либо постороннего присутствия в зале не ощущалось.

Всё, что мог чувствовать Сергей, было смесью жгучего стыда, горечи и досады.

Находясь в шаге от финиша, пребывая уже почти в состоянии триумфа, он допустил непростительную оплошность, и теперь вся операция находилась на грани срыва. Если сейчас вообще было уместно говорить о какой-либо операции.

Его намерения раскрыты. Вознесенский восстановил контроль над «Куполом» и, скорее всего, уже ликвидировал прореху в защитном поле. Теперь оставалась только единственная, да и то — весьма призрачная надежда попытаться противостоять гипнозу Гостя, после чего обмануть Вознесенского, притворяясь загипнотизированным, и затем одним внезапным действием вернуть утраченные позиции.

Впрочем, было непохоже, что его собираются гипнотизировать: время шло, а никто не появлялся.

Внезапно Сергей почувствовал, что у него заслезились глаза. Сначала он не понял, в чем дело, но затем обнаружил, что это, похоже, реакция на еле уловимое изменение в природе освещения.

Свет в зале постепенно становился ярче, одновременно приобретая какое-то странное свойство: освещаемые им предметы становились бесцветными, но при этом отбрасывали блики. Это напоминало сцену из старинной сказки, когда по мановению волшебной палочки всё превращалось в лёд.

Через какое-то время свет в зале стал просто невыносимо ярким, а предметы вокруг полностью утратили свои цвета, оставив только еле заметные контуры.

Мир превратился в сплошную прозрачную, бесцветную голограмму.

Опустив глаза, Сергей с ужасом увидел, что его руки стали абсолютно прозрачными. Впрочем, не только руки, но и вся видимая часть тела выглядела так, как будто была сделана из чистейшего стекла, открывая все подробности своего строения.

Но если прозрачным стал весь мир, то как он, Сергей, видит всё это? Ведь прозрачные глаза не могут ничего видеть. Очевидно, всё это было чрезвычайно сильной и устойчивой галлюцинацией.

Осознав это, Сергей почувствовал некоторое облегчение. Теперь оставалось сосредоточиться и ожидать новую порцию «сюрпризов». Но где же сам Гость?

Внезапно в центре зала возникло движение. Среди прозрачных поверхностей появилось нечто инородное, выделяющееся явной кривизной своих контуров. Фигура Гостя, такая же прозрачная, как и остальные предметы, словно состоящая из воды, приближалась к Сергею, растекаясь перед возникающими преградами, и соединяясь вновь.

Он закрыл глаза, но ничего вокруг не изменилось: галлюцинация была не только зрительная, а всеобщая, как во время наркотического бреда.

И вдруг всё исчезло.

Сергей всё так же сидел, привязанный к креслу, а неизменный тусклый свет освещал тот же самый зал. Окружающие его предметы находились на своих местах, и нигде не было заметно следов чьего-либо присутствия.

И тем не менее, мир вокруг изменился.

Довольно скоро он понял, что искать перемены вокруг себя нет никакого смысла, что-то произошло внутри него самого, и поэтому окружающая реальность воспринимается совершенно по-другому.

Во-первых, совершенно ушло чувство страха. Вместо него появились спокойствие и внутренняя уверенность. Почему-то Сергей был убежден, что ему совсем недолго осталось находиться в этом кресле, и что ни сейчас, ни в ближайшем будущем абсолютно ничего с ним не случится.

Во-вторых, любой предмет, который он мог видеть, демонстрировал новые, скрытые ранее свойства своей природы. И поэтому, изучать такой предмет, даже если он был самым заурядным, было чрезвычайно увлекательно. Сергей с удивлением осознал, что вряд ли на свете найдется какая-либо сила, способная отвлечь его от такого интересного занятия.

Ибо, мало того, что вещи открывали свое ранее скрытое предназначение и чудесные свойства, было совершенно очевидно, что все они, как и, вообще, любой фргамент окружающей действительности, являлись гармоничными взаимосвязанными частями единого и неделимого гигантского организма.

Причем, организм этот, или, точнее сказать, комплекс, включающий в себя и химический шкаф, и всю башню вместе с Сергеем и его креслом, и даже Вселенную целиком, при всей своей необъятности выглядел как-то эфемерно, почти нереально.

Никакой загадки мироздания больше не существовало.

Весь мир — огромная голограмма.

И чтобы изменять этот мир, не нужно тратить жизни поколений. Достаточно запомнить строение Голограммы, все её связи и закономерности, и при необходимости — воздействовать на тот или иной её фрагмент. Ведь это же так просто!

Подобно слепому, которому совсем ненадолго даровали зрение и который спешил увидеть всё, что всегда было для него недоступно, Сергей жадно и торопливо фиксировал всё новые и новые открытия.

При этом он отлично понимал, что такое его восприятие есть результат воздействия чрезвычайно развитого существа и продлится очень недолго. Но несмотря на это, истинность того, что он видит, не подвергалась им ни малейшему сомнению.

Сергей вдруг почувствовал, что времени осталось мало, а он тратит его совершенно бесполезно. Закрыв глаза, он избавился от внешнего мира и немедленно погрузился во внутреннюю Вселенную собственного разума, так как именно здесь хранились самые важные в его жизни вопросы.

Удивительно, но внутренний мир выглядел продолжением той же самой гигантской голограммы, он был точно также взаимосвязан с ней, и связь эта была органичной и естественной. Сергей с изумлением осознал, что окружающая реальность зависит от мыслей и образов, рождающихся в его голове, ничуть не меньше, чем содержание его сознания зависит от внешнего мира.

Жизнь, всегда казавшаяся ему набором случайностей в нелепом океане обстоятельств, сейчас выглядела как абсолютно логичный и последовательный процесс движения от хаоса к гармонии. Ещё одним открытием было то, что процесс этот зависел целиком от сознания индивида, а не от его действий.

Сергей увидел свою жизнь как необычайную ценность. Она была самым главным его достоянием и, кроме того, важной составляющей всей Голограммы.

Всё его прошлое: детство, учеба, служба, какие-то сиюминутные страсти и интересы, всё это выглядело как один большой, когда-то законченный этап или давно выработанное топливо. Необходимо было немедленно отбросить всё то, что, кроме воспоминаний, держало его в прошлом и стремительно двигаться дальше, к будущему, ибо там не было хаоса, не было страданий и не было смерти.

Впрочем, и свое пребывание на Острове Сергей уже оценивал как нечто малосущественное. Ни реактор, ни Вознесенский, ни тайны, скрытые в Научном центре больше не интересовали его. Мысли об Анне тоже стали какими-то нечёткими, словно являлись лишь частью сновидения.

Единственным смыслом нынешнего этапа его жизни была только встреча с Гостем.

Сергей осознавал, что, несмотря на всеобщую ясность окружающего мира, сущность и природа самого Гостя до сих пор остается для него полной загадкой.

Но, пытаясь разгадать её, он видел лишь всё новые вопросы.

Если ничто, кроме жизни, не может иметь смысла, то почему пришелец так интересен ему?

Могла ли их встреча быть не просто случайностью?

Может ли Гость знать что-то, что касается Сергея лично?

И почему он молчит? Ведь он явно находится здесь.

Сергей открыл глаза, но никого не увидел. Несмотря на это, постороннее присутствие разумного существа ощущалось почти физически.

— Здесь есть кто-нибудь? Ответь мне… Я и так давно подозревал, что всё, чем я живу — полная чушь, так что ничего великого ты мне не открыл. Но ведь должно же быть хоть что-то важное, как ты думаешь?

Ответом было молчание. Сергей подумал, что привязанный к креслу и кричащий в пустоту, он, должно быть, выглядит со стороны как психически больной.

— Вся эта суета, которой занят Платон — тоже не бог весть какой важности занятие… Зачем ты дуришь ему голову всеми этими полями? Просто покажи ему Голограмму, и он сможет стать кем угодно, безо всяких своих опытов и установок…

Сергей закашлялся. Ему вдруг пришло в голову, что кроме общего впечатления, он не помнит не только ни одного фрагмента Голограммы, но и вообще — ни малейших подробностей этой удивительно точной и достоверной картины мироздания.

— А, вон оно что! Так ты не хочешь, чтобы люди узнали о строении мира? Что ж, возможно, ты и прав… Всему — свое время. Но меня сейчас интересует не это. Ты можешь сделать что-нибудь, чтобы я убедился, что всё это — не гипноз? Я думаю, что это будет не…

То, что Сергей увидел в следующие секунды, и было, скорее всего, ответом, которого он ждал.

Наступила кромешная тьма. Не пытаясь определить, погас ли это свет, или он сам внезапно заснул, Сергей увидел в этой тьме ожившую картину из чьей-то жизни.

День клонился к закату. По дорожке из белого песка, среди ровных, похожих друг на друга деревьев, держась за руки, неторопливо шли два человека: мужчина и мальчик лет пяти. Из-за яркого солнца их лиц не было видно, но Сергей знал, что этот мужчина — он сам.

На мгновение солнце скрылось за верхушку одного из деревьев, и Сергей смог разглядеть лицо своего маленького спутника.

Это был его сын.

Поразительное сходство в чертах и в выражении лица ребенка не оставляло ни малейших сомнений и в том, кто был его матерью. Солнце вновь вынырнуло из-за кроны дерева и стало настолько ярким, что разглядеть ещё что-либо стало совершенно невозможно.

Последнее, что он успел запомнить, был тропический пейзаж, и четкую, без каких-либо размытостей, картину вечернего неба.

Видение исчезло.

Вместе с ним исчезло и ощущение чьего-то присутствия. Сергей безвольно сидел в кресле, уставившись в пустоту невидящим взглядом.

Он чувствовал сильную усталость и полное безразличие к происходящему. Ему даже не хотелось избавиться от кресла: без него он бы элементарно лег на пол, до такой степени он устал.

Через минуту глаза его сомкнулись, голова упала на подголовник: Сергей уснул глубоким сном человека, наконец-то завершившего долгий и тяжелый марафон.

38

В первую секунду после пробуждения ему показалось, что он проспал несколько суток, а всё происходящее было всего лишь сном.

Открыв глаза, Сергей увидел Вознесенского. Тот стоял возле стола и, пользуясь странным приспособлением, что-то готовил. По всей видимости, он варил кофе — вокруг распространялся характерный горько-терпкий запах.

Они находились в одном из кабинетов Нексуса. Обстановку кабинета, помимо кресла, в котором уже безо всяких веревок и скотча пребывал Сергей, составляли стандартный письменный стол, строгий офисный стул и высокий шкаф для бумаг со стеклянными дверцами.

— Проснулся? Представляешь, я нашел здесь спиртовку. На ней можно варить всё что угодно. Пока спирт есть, конечно. А ещё нашел в шкафу небольшой запасец: кофе, печенье в жестяных банках, конфеты, сухие сливки. Самое интересное, что ведь я сам всё это сюда когда-то приволок, но начисто забыл! Зато сейчас — какое удовольствие! Уже третью чашку пью. Присоединяйся. Как, кстати, самочувствие?

— Ещё бы поспал.

— Успеешь отоспаться, успеешь! Давай просыпайся, попьем кофейку, да лететь пора.

— Сколько времени?

— Почти семь утра. Если верить этим часам.

— Можно мне кофе?

— Вот, держи… Да не вставай! Лучше ещё посиди, отдохни побольше.

— А я смотрю, вы уже так уверенно меня отвязали…

— Ну да. Отвязал. Вряд ли ты сейчас представляешь какую-то угрозу.

— А вдруг представляю?

— И что? Если по прилету сюда у тебя ещё был какой-то шанс, то сейчас шансов просто никаких. Пока ты спал, я немного повозился с системой безопасности реактора. А ещё я выбросил твои ампулы.

— А вот это зря. Как я теперь узнаю, отчего умер Ахмед?

— Это ещё кто?

— Да так… Коллега. Из Англии. Не повезло, в общем, ему.

— Понятно. Кстати, у тебя-то самого какие планы на ближайшее будущее?

— Понятия не имею, если честно.

— Что, вообще — никаких планов?

— Можно сказать, что так. Я знаю только, что мне чертовски не хочется возвращаться на «Маршал Рокоссовский», да и вообще, надоело играть во все эти «казаки-разбойники». Но, с другой стороны, куда мне ещё деваться?

— Как, то есть, куда? Ты можешь остаться у нас на Острове. Кстати, я — вполне серьезно.

— Серьезно… И что я буду здесь делать? Работать в полиции? Или охранником в Резиденции?

— Почему обязательно охранником? С твоими данными ты можешь стать у нас кем захочешь, хоть сенатором. Да ты и сам это понимаешь.

— Вы знаете, Платон Евгеньевич, жить у вас на Острове, даже в качестве очень важной персоны — это такая суета… Я же тут со скуки помру.

— Да расслабься. Ты пока ещё под впечатлением своего общения с Гостем, и тебе сейчас всё кажется суетой. Это скоро пройдет, и уверяю: от чего-от чего, а вот от скуки ты точно никак не помрешь. Да и вообще, возможно, уже не скоро помрешь…

— Это вы про что? Секрет вечной жизни раскрыли что ли?

— Секрет, не секрет… В общем, давай так, не принимай никаких решений до встречи с Анной, а она тебе всё объяснит, хорошо?

— Интересно, и когда произойдет эта встреча?

— А вот сейчас выберемся отсюда и узнаем. Если все люди, и правда, отправились в будущее, то вряд ли это надолго — возможности установки весьма ограничены.

Сергей подумал, что всё происходящее очень похоже на сон безумца, до такой степени были невероятными обстоятельства их разговора и сам разговор. Здесь, на фантастическом острове, за тысячи километров от дома, он сидит в этой странной комнате и рассуждает с самим Платоном Вознесенским о своем будущем, о счастье и бессмертии. А где-то совсем рядом, в этом же здании, занятый непонятно чем, преспокойно разгуливает инопланетянин.

— Платон Евгеньевич, я бы не сказал, что во время моей «беседы» с Гостем он в чем-то меня убедил. И тем не менее, мне удалось увидеть ситуацию с качественно иной позиции.

— Платон Евгеньевич, я бы не сказал, что во время моей «беседы» с Гостем он в чем-то меня убедил. И тем не менее, мне удалось увидеть ситуацию с качественно иной позиции. Возможно, это — гипноз, возможно — нет, я не знаю… Скажите, он показывал вам Голограмму?

— Конечно. Скажу больше, понятие Голограммы — одно из центральных понятий в той теории полей, которую мы здесь пытаемся изучать.

— То есть, это не такой уж и бред?

— Бред? Теория так называемой «голографической парадигмы» существует уже больше ста лет! А кое-кто даже проводил эксперименты в этом направлении. Хотя, конечно, они не идут ни в какое сравнение с тем, что делаем здесь мы.

— Ну, хорошо… Физика это немного не моё. Когда я спросил его, не гипноз ли это, Гость показал мне странную сцену, как будто из моего будущего. Он, что, умеет заглядывать в будущее? Вряд ли. Тогда, получается, всё-таки гипноз?

— Да что ты заладил: гипноз да гипноз! Насчёт того, куда он умеет заглядывать, я понятия не имею. Но мне кажется, что никакое это не будущее, а лишь та его проекция, которую скрывает твое подсознание. Иными словами, если допустить, что мы сами творцы своей судьбы (а, без сомнения, это так и есть), то в нашем подсознании изначально заложено то видение будущего, которое нас наиболее устраивает. И которое, несомненно, сбудется в большей или меньшей степени. Если, конечно, мы сами не станем изо всех сил этому сопротивляться. А что, кстати, ты такого увидел?

— Да так, ничего особенного… Пара моментов сугубо личного характера.

— Ничего особенного? Ну-ну. Меня, к примеру, картины из моего будущего в свое время настолько потрясли, что я несколько дней ходил как во сне, всё размышлял и поверить не мог.

— Неужели так страшно всё?

— Да нет, не страшно. Скорее, неожиданно.

— И как, сбывается хоть что-то?

— Я пока до той поры не дожил, чтобы сказать точно, но, похоже, всё к тому идёт.

— Мда…

Сергей снова поймал себя на мысли о полном безумии того, о чем они говорят. Как будто не двадцать первый век, а глубокое средневековье вокруг.

— Платон Евгеньевич, а как вы относитесь к некоему Лурье?

— К Игорю? Откуда ты его знаешь?

— Это был первый человек, которого я тут встретил.

— Так он — здесь? Почему сразу мне не сказали? Он в порядке?

— Более чем. Но мне пришлось запереть его на Колибри.

— Ничего не понимаю. Зачем понадобилось его запирать? Что с ним?

— Да говорю же, у него всё хорошо. Я запер его, чтобы он мне не мешал. И кстати, я выпустил Кирилла. Он значительно облегчил мою задачу.

— Я смотрю, ты тут основательно похозяйничал… А Игоря надо немедленно освободить! Он крайне важен для меня, и к тому же, он хороший человек.

— Да? Что ж, может быть, и хороший… Впрочем, конечно выпустим. Сейчас от него уже ничего не зависит.

— Так, я понимаю, ты всё-таки решил остаться здесь, на Острове?

— Пока я ещё ничего не решил. Для начала было бы неплохо разобраться во всем этом, а там увидим. Кроме того, я уже не уверен, что смогу покинуть Остров просто по своему желанию — вы ведь ликвидировали отверстие в защитном поле?

— Это было первое, что я сделал. Скажи, неужели ты и вправду смог пробраться сквозь это «окно»? Компьютер показал, что размеры его крайне невелики.

— Как видите — смог.

— Да уж, вижу. Кстати, как ты себя чувствуешь? Отдохнул? Предлагаю закончить кофепитие и покинуть этот гостеприимный «дворец». У нас ведь так много дел. Как думаешь?

— Да, вы правы. Пора лететь, — Сергей поднялся из кресла. Несмотря на слабость, спать уже не хотелось. Он размял руки и несколько раз присел, — у меня, к тому же, разыгрался зверский аппетит.

На этот раз, никого не встретив, они прошли сначала по коридору, а затем, поднявшись по лестнице на последний этаж, добрались до узкой площадки, где находился выход на крышу.

Остановившись возле цифрового замка, Сергей полез было искать у себя ключ, но Вознесенский его опередил. Он извлек из кармана собственную карту доступа и вставил её в считывающее устройство.

— Надеюсь, пока ты здесь гостил, никто не угнал твой вертолет.

Дверь распахнулась, и свежий ветерок ворвался внутрь. Первые лучи утреннего тропического солнца освещали ровную поверхность крыши.

Сначала Сергею показалось, что у него двоится в глазах, но уже через секунду он машинально потянулся за оружием: то, что он увидел, вряд ли сулило им что-то хорошее.

Вертолетов на крыше было два.

39

— У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, кто бы это мог быть? — негромко проговорил Вознесенский.

— Ни малейших, — также тихо ответил Сергей.

Стоя на крыше и не отходя от выхода, они не могли видеть того, кто сидел внутри второго полицейского вертолета, находящегося почти на противоположном краю крыши.

Солнце ещё только начинало восход, и света его первых лучей было недостаточно, чтобы определить, есть ли там кто-нибудь вообще. Кроме того, стекло кабины было не совсем прозрачным, а слегка тонированным.

— Что будем делать, Богданов? Может, вернемся в башню, пока не поздно?

— Я думаю, что если бы хотели напасть, то уже бы напали…

— Где твое оружие?

— Оставил в кабине.

Вертолет, на котором прилетел Сергей, находился примерно посередине между вторым вертолетом и дверью выхода, возле которой они стояли.

— Платон Евгеньевич, я сейчас подойду к своей машине и попробую достать автомат. При малейшем постороннем движении просто прячьтесь обратно за дверь и закрывайтесь.

— Хорошо. Только давай без геройства.

Не ответив, Сергей шагнул вперед. Потом ещё раз. Затем очень медленно двинулся к вертолету, стараясь не делать резких движений.

Остановившись у кабины, он взялся рукой за ручку дверцы и оглянулся на Вознесенского. Тот, всё также не шевелясь, стоял возле выхода. Сергей повернулся в сторону второго вертолета. Никакой реакции.

Он плавно потянул на себя ручку замка и стал медленно отодвигать дверцу.

— Доброе утро.

В кабине вертолета находилась девушка. Она полулежала на дальнем от дверей кресле и была настолько миниатюрна, что снаружи, через стекло, её было практически не заметно.

В руках она держала автомат Сергея.

— Сделай шаг назад. Или я испугаюсь и начну стрелять.

Девушка имела азиатские черты лица, была коротко стрижена и одета во все черное. На вид ей было от силы лет двадцать — двадцать два.

— В последнее время чуть ли не каждый, кого я встречаю, угрожает мне оружием, — спокойно произнес Сергей, улыбаясь. Медленно он отступил на пару шагов назад.

— Ну что там? — прокричал от двери Вознесенский.

Сергей не успел ответить, как послышался звук открываемой дверцы второго вертолета, и кто-то выпрыгнул из кабины.

Худощавый мужчина лет двадцати пяти был одет в местную полицейскую форму и вооружен короткоствольным автоматом.

— Стой там, где стоишь, дядя, — крикнул он.

Осторожно подходя ближе и не сводя с Сергея глаз, он обратился к Вознесенскому:

— Платон Евгеньевич, может, вы тоже подойдете, поговорим? — в словах его, помимо явного волнения, почему-то прозвучал сарказм.

— Лёва? Это как понимать?! — при виде молодого человека Вознесенский изменился в лице. — Ты откуда здесь взялся? А ну-ка быстро брось оружие, паршивец, или я тебя…

— Не брошу! И я предупреждал, что рано или поздно тебе придется со мной считаться! — зажмурившись, юноша направил дуло автомата в сторону и нажал на курок.

Раздалась короткая очередь, от которой у Сергея слегка заложило уши.

— Не надо мне указывать! Подойти сюда, и скажи своему супермену, чтобы он не дергался! Или я застрелю вас обоих! — в голосе молодого человека послышались истерические нотки, — Лю! Вылезай! Сколько уже можно там сидеть?

Девушка открыла вторую дверцу и выбралась с противоположной стороны вертолета.

— И ты здесь, Леночка?

— Здравствуйте, Платон Евгеньевич.

— Здравствуй, солнышко. Тебе что, тоже голову напекло, как и этому молокососу? Или ты, как обычно, «не в себе»? Так. Оба быстро положили оружие и объяснили мне в чем дело!

— Ты сам знаешь в чем дело, — снова заговорил Лёва. — Бросай сюда свои ключики, садись в вертолет и лети отсюда вместе с этим головорезом, а мне нужно кое о чем потолковать с Гостем.

— Ты ещё не дорос, чтобы с ним разговаривать! Научись сначала общаться с себе подобными и стань хоть немного полезным членом общества, а уж затем…

— Не беспокойся, мне нужно от него совсем немногого.

— Я знаю, что тебе нужно. И мы с тобой уже говорили об этом. Хорошо. Давай так: сейчас ты успокаиваешься, мы все вместе едем в Резиденцию, садимся спокойно и разговариваем, и я тебе обещаю, что…

— Нет уж, хватит! Я не для того устроил весь этот апокалипсис, чтобы в который раз слушать твою демагогию о величии науки! Инопланетянин должен убираться туда, откуда пришел! Ему здесь не место! И ты сам это знаешь, отец…

— Постой, как — устроил апокалипсис? Так это — твоих рук дело, ублюдок?! Да я тебя сейчас раздавлю! — Вознесенский рванулся по направлению к молодому человеку, но тут снова раздались выстрелы.

На этот раз стреляла девушка. И хотя стреляла она в воздух, это произвело эффект — Вознесенский остановился и замер на месте.

— Да! Мне пришлось запустить «установку времени», мне пришлось рискнуть и вызвать импульс с максимальным прерыванием! Мне нужно было проникнуть сюда! Я же не знал, что ключ, который я «одолжил» у Игнатьева, уже не работает. И если бы не этот герой, то, возможно, я бы не смог сейчас оказаться здесь. Поэтому давай не будем усугублять ситуацию. Просто отдай мне свой ключ. Меня уже ничего не остановит!

— Чего ты хочешь, Лёва? Ты хочешь, чтобы Гость ушел? Но тогда нас уничтожат российские «суверенные либералы» и отнимут у нас всё, что мы имеем. Наши открытия, наше богатство, наш Остров… Ты этого хочешь?

— Надо уметь договариваться с миром, а не отгораживаться от него!

В любом случае, иноземная тварь должна убираться обратно в космос, или куда там ещё! Рано или поздно, из-за неё погибнет всё человечество. Все эти игры в бессмертие, полеты во времени и клеточные мутации не останутся безнаказанными, в конце концов сам Бог покарает нас за всё это! А что касается русских… Не захотят дружить — будем воевать.

Все эти игры в бессмертие, полеты во времени и клеточные мутации не останутся безнаказанными, в конце концов сам Бог покарает нас за всё это! А что касается русских… Не захотят дружить — будем воевать. У нас ведь уже есть супероружие, чего ты боишься…

— Ты просто кретин, Лёва! К тому же, ты неблагодарная свинья. Твоя старость наступит не раньше, чем через тысячу лет, твой организм не боится болезней, на твоих счетах — миллионы евро, ты владелец акций и недвижимости по всему миру! Живя в самом безопасном месте на свете, ты и твоя подружка, помимо всех мыслимых и немыслимых удовольствий этого мира, ещё позволяете себе наркотики! И это на моем Острове, где даже я не смею выйти на улицу после бутылки вина!

А что ты сделал для того, чтобы жить здесь и иметь всё это? Я тебя спрашиваю, безмозглая тварь! Ты ничего не сделал!

И ты ещё осмеливаешься указывать мне и моему Гостю, как нам быть?! Да я тебя… — Вознесенский, не в силах сдержаться, вновь бросился на сына.

Сергей успел увидеть только, как дуло автомата в руках юноши вновь дернулось, раздался выстрел, и Вознесенский, схватившись за плечо, сначала согнулся пополам, затем упал на колени.

Сергей подошел и присел рядом с раненым.

— Платон Евгеньевич…

— Сволочь… Он попал мне в руку. Ох, и больно же…

— Ты сам виноват, папа! Отдай мне ключи! Лю, подойди, пусть герой возьмет у отца ключ и отдаст тебе…

Девушка сделала несколько нерешительных шагов по направлению к Вознесенскому, и в этот момент раздался негромкий, но отчетливый металлический звук: щелчок электронного замка на открываемой двери аварийного выхода.

Все четверо находящихся на крыше людей обернулись на этот звук.

В темном проеме открывшейся двери показался массивный силуэт. Неторопливо, словно в замедленной съемке, Гость преодолел явно тесное для него отверстие выхода и, ступив на поверхность крыши, замер, глядя на людей ничего не выражающим взглядом.

Здесь, при естественном освещении, его кожа выглядела ещё более желтой, чем при свете ламп, а лицо казалось грубо вылепленной из глины маской.

Появление Гостя вызвало у всех состояние оцепенения.

Первым пришел в себя раненый Вознесенский.

— Нго-Хэ, тебе не надо было подниматься сюда…

— А мне кажется, что как раз — это очень даже кстати! — молодой человек опустил автомат дулом вниз и стал приближаться к Гостю.

— Послушай, приятель, — начал он, — несмотря на то, что все мы очень благодарны тебе, и ты, действительно, много чего сделал для нас, особенно для него, — Лёва кивнул в сторону Вознесенского, — но нам всем станет намного лучше, если ты…

— Заткнись, ублюдок! Нго-Хэ, прошу, спускайся к себе…

— Так вот, нам всем будет очень и очень хорошо, если ты сядешь в свою тарелку и улетишь туда, откуда прилетел! И нам бы хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее! — Вознесенский-младший подошел ближе, и Сергей смог разглядеть его остекленевшие, широко открытые глаза и трясущиеся руки.

— Нго-Хэ, ты же видишь, это безмозглый сопляк! Я прошу…

— Домой! Уезжай домой! — Лёва остановился буквально в трех шагах от Гостя и выкрикивал фразы едва ли ему не в лицо.

Однако Нго-Хэ ничем не выражал своего отношения к происходящему и, казалось, даже не видел этого происходящего. Он просто стоял и смотрел прямо перед собой, мысленно находясь, возможно, за миллионы километров от этого места.

— Ты что, не слышишь, что я говорю? Тебе просто нет до меня дела! А что, если я выстрелю в тебя? Или ты создан из камня? — видя, что пришелец никак не реагирует, Лёва сделал по направлению к нему ещё один шаг и резко поднял автомат.

— Ты что, не слышишь, что я говорю? Тебе просто нет до меня дела! А что, если я выстрелю в тебя? Или ты создан из камня? — видя, что пришелец никак не реагирует, Лёва сделал по направлению к нему ещё один шаг и резко поднял автомат.

Сергей даже не успел понять, что произошло. Он увидел только, как юноша внезапно выронил оружие и схватился обеими руками за голову.

В следующую секунду Сергей почувствовал, что теряет сознание.

Последнее, что он услышал, был сдавленный женский крик у себя за спиной.

А затем наступила тьма.

40

Очнулся он от невыносимо яркого солнечного света.

Инстинктивно заслонив лицо рукой, Сергей попытался открыть глаза и обнаружил, что зрение не спешит возвращаться к нему — в глазах продолжало гореть Солнце, и плыли разноцветные фигуры.

Он осознал, что лежит на спине, что голова его раскалывается от тупой ноющей боли, и что ему очень хочется пить.

Тогда, опираясь на правую руку, а левой продолжая прикрывать глаза от света, он принял сидячее положение. Теперь уже солнце светило ему в спину.

Через несколько минут Сергей почувствовал, что уже может различать предметы вокруг себя, и огляделся.

Он сидел на раскаленной от солнца поверхности крыши. В двух шагах от него, без сознания, лежал Вознесенский, чуть поодаль, лицом вниз — девушка, а ещё дальше, возле аварийного выхода — молодой человек, в неестественной позе и с широко раскинутыми руками.

Сразу же вспомнив всё произошедшее, Сергей ещё раз огляделся. Пришельца на крыше не было.

С большим трудом удалось подняться на ноги.

Подойдя к юноше, Сергей обнаружил, что тот хоть и без сознания, но жив — на шее прощупывался слабый пульс. Машинально отмечая засохшую, тянущуюся из носа, струйку крови на щеке Вознесенского-младшего, Сергей поднял автомат и вернулся к лежащему отцу-основателю.

Необходимо было срочно доставить его вниз, а сейчас, как минимум, перевязать. Судя по всему, пуля попала в предплечье и не нанесла серьезных повреждений. Но в любом случае, надо было спешить.

Услышав за спиной какое-то движение, Сергей обернулся.

Девушка пришла в себя. Она приподнялась на руках, глядя прямо перед собой невидящими глазами. На её лице, под носом, тоже виднелись следы засохшей крови.

Несмотря на слабость, Сергей поспешно подошел к ней и резким движением подобрал лежащий рядом второй автомат.

Никак не прореагировав на это, девушка кое-как села и, обхватив себя руками за плечи, внезапно закашлялась. Кашель был резкий и неприятный, как у больного бронхитом.

Положив оба автомата в кабину, Сергей занялся Вознесенским.

С большим трудом ему удалось дотащить раненого и усадить в вертолет — сказывались бессонная ночь и общая слабость. Кроме того, Вознесенского, находящегося в бессознательном состоянии, никак нельзя было назвать легкой ношей.

Наконец, закончив с погрузкой, Сергей открыл противоположную дверцу кабины. Пора было улетать.

— Послушайте… Как вас зовут? — девушка уже не кашляла, но продолжала сидеть в той же позе. Было видно, что её бьёт крупная дрожь, как при ознобе.

— Зачем тебе, красавица? — Сергей подумал, что по-хорошему следовало бы обыскать и её, и второй вертолет, чтобы при взлете она не устроила ему каких-нибудь сюрпризов, но ни сил, ни времени на это не было.

— Меня зовут Лена.

— А меня — Сергей. Может, пообщаемся как-нибудь в другой раз? Мне нужно улетать, прости, дорогуша.

— Прошу вас. Помогите мне. Мне плохо…

— Но я не врач.

Помогите мне. Мне плохо…

— Но я не врач. И к тому же…

— Пожалуйста, заберите меня с собой… Я не могу здесь находиться, мне срочно нужно попасть домой, мне плохо…

— Что? Как это — заберите? У меня — свой вертолет, у вас — свой, какие проблемы?

— Послушайте… Я тяжело больна. У меня астма. Мне срочно нужна ингаляция, или я умру. Пожалуйста… Я смогу поместиться в кабине, здесь же лететь совсем мало… Я прошу вас, Сережа…

— Тьфу ты! А когда ты сюда летела, чем думала? Куда я тебя посажу? К тому же, кто знает, что у тебя на уме… Буди своего Ромео и улетай. Причем здесь я?

— Вот… У меня есть вот это, — Лена расстегнула куртку, и Сергей увидел пару наручников, висящих на ремне брюк, — вы можете пристегнуть меня, куда хотите, но мне нужно как можно скорее… Мой ингалятор, я уже задыхаюсь… — она снова закашлялась.

— Так. Залезай. Сядешь посередине, между мной и Платоном.

— Спасибо, Серёжа… — Лена с трудом влезла в кабину. — А как же наручники?

— Оставь их для своего любимого. И кстати, если ты задумала «военный переворот» в воздухе, то имей в виду: выживших не будет, я очень плохой пилот.

Девушка молчала.

Сергей захлопнул за собой дверцу.

— Скажи, а Лёва не будет ревновать? Пришла на вечеринку с одним, ушла с двумя другими… Я бы на его месте не потерпел, — Сергей глянул на топливомер и бегло осмотрел остальные приборы. — Сейчас будет немножко шумно, но нам с тобой не привыкать, не так ли?

Лена молча кивнула. Было видно, что ей на самом деле тяжело дышать: дыхание было учащенным, а на лбу выступили крупные капли пота.

Сергей ещё раз посмотрел на лежащего рядом с закрытым аварийным выходом Вознесенского-младшего, затем — на второй вертолет, неподвижно застывший почти на самом краю крыши.

— Ну, с Богом.

На этот раз посадка прошла значительно мягче. И хотя из-за крайней непродолжительности назвать это полётом было сложно, Сергею показалось, что он сейчас он пилотировал более уверенно, чем накануне. Впрочем, возможно это объяснялось дневным временем суток.

На вертолетной площадке их встречал Кирилл.

Не дожидаясь, пока лопасти перестанут вращаться, он подбежал к машине и попытался открыть дверцу со стороны Сергея.

— Наконец-то!

— Привет, Кирюха! Ты почему здесь?

— А мы как увидели, что второй вертолет взлетел и на башне приземлился, Соловьев меня сюда послал, на всякий… Кто это тут с тобой? О, Леди Ляо! Вот это да! Какими судьбами?

— Отвали… — Лена с трудом выбиралась из кабины.

— Серега, я не понял… Где ты её нашел?

— Так. Иди с другой стороны и помогай, Вознесенскому плохо. Хотя постой.

— Ой, а что с ним?

— Он ранен и без сознания. Но я справлюсь сам. Помоги-ка лучше девушке.

— С удовольствием! Леди Ляо, я весь — к вашим услугам…

— Я же сказала: отвали.

— Она говорит — ей нужна срочная ингаляция. Пожалуйста, съезди с Леной, а потом привези её обратно. Мне нужно с ней поговорить. Хорошо?

— Без проблем. А ты?

— За меня не беспокойся. Главное, постарайся, чтобы девушка от тебя не сбежала, она — в курсе всех подробностей о запуске установки Игнатьева.

— Вот как? Ну, хорошо. Поехали, Елена, у меня как раз машина внизу.

— Я поеду одна.

— Ну, уж нет! Раз «босс» сказал — вместе, значит — вместе. Так что извини.

— Кирюх, у неё на поясе наручники, если что. И будь с ней поосторожнее, о'кей?

— Да понял я! К тому же, мы с Леди Ляо — старые знакомые, и я знаю, чего от неё можно ожидать.

Выбравшись, наконец, из вертолета, Лена направилась к выходу с вертолетной площадки. Кирилл последовал за ней.

— Встречаемся там же, в Резиденции.

— Хорошо.

Их шаги смолкли.

Сергей открыл вторую дверцу кабины и осмотрел Вознесенского.

— Мда. И что же мне теперь с вами делать, Платон Евгеньевич?

Внезапно Сергей вспомнил, что он так и не перевязал раненого.

— Вот же я осел…

Он полез в кабину за аптечкой. В этот момент Вознесенский пошевелился.

— Богданов, ты здесь?

— Да. Здесь. Сейчас, Платон Евгеньевич… Я вас перевяжу…

— Ничего не надо перевязывать. Рана уже заживает. Где мы?

— Как это — не надо? Вы же кровью истечете… Сейчас я найду аптечку…

— Я же тебе говорю — не надо. Посмотри, там уже всё затягивается.

К изумлению Сергея, рана Вознесенского уже не выглядела очень свежей, словно прошло не пара часов, а сутки-двое.

— Ничего не понимаю…

— Не надо ничего понимать. Скоро всё узнаешь. Так где мы?

— Вертолетная площадка Управления полиции. Вы можете идти?

— Думаю, да. А где остальные?

— Остальные? Насчет Гостя я ничего не знаю, когда я очнулся, его уже не было. Наверное, вернулся в Башню. Вашего сына я оставил лежать без сознания на крыше. Но он жив и здоров, можете не волноваться. Кстати, а что с нами было?

— Полагаю, импульсный удар. Нго-Хэ не нужно даже задумываться над этим, при возникновении опасности его мозг порождает мощный защитный импульс. Что же касается Лёвы, то я ни капли не волнуюсь. Скажу больше: когда я его встречу, мой «импульс» не будет столь безобиден. Я его, мерзавца…

— Платон Евгеньевич, нам надо идти.

— Да-да. Идём. Помоги мне встать…

— Держитесь за руку. Ну, а Лену я был вынужден привезти сюда.

— Как — привезти? Зачем?

— Мы поговорим с ней и узнаем все подробности того, что они совершили. Кроме того, она сказала, что больна, и что ей нужна срочная ингаляция. У неё, действительно, астма?

— Не перестаю удивляться тебе, Богданов! А ещё чекист…

— Не понял. Она что, обманула меня?

— Её «астма» называется тетрафокситан.

— «Золотая пыль»? Здесь, на Острове?

— Наркотики у нас категорически запрещены. Поэтому их здесь нет. Но когда я вышвырну отсюда эту парочку, их здесь не будет совсем. Какой я идиот, что не сделал этого раньше! Кстати, где она сейчас?

— С ней уехал Кирилл. Он же привезет её обратно. А сейчас пойдемте в Резиденцию — там можно будет, наконец, отдохнуть и позавтракать.

— Да, пойдем скорее. И не забудь автомат. Чувствую я, он нам ещё понадобится.

41

Веранда, на которой происходила трапеза, казалось, имела крышу: заросли вьющихся растений были настолько густыми, что сквозь них с трудом пробивались даже яркие лучи полуденного солнца.

Несмотря на это, запах жареной на огне рыбы ощущался и здесь, на третьем этаже Белой Резиденции, где собрались почти все оставшиеся на Острове люди.

Сергей, Кирилл, Вознесенский, а также Лена сидели за двумя сдвинутыми вместе столиками и с аппетитом ели шашлык из лосося, который Соловьев жарил во дворе.

— Да уж, не знал, что Илья Сергеич такой умелец, — заметил Вознесенский. — Интересно, где он взял рыбу. Неужели сам поймал?

— Зачем сам? — отозвался Кирилл. — Мы с утра от нечего делать дошли до набережной, там есть ресторанчик, где она в бассейне плавает. Бассейн проточный, сетка стоит, как положено. Так что всё просто.

— Вино — оттуда же?

— Ага.

— Я конечно понимаю, что ситуация исключительная, но какого черта ты выбрал самые дорогие бутылки? Хозяева-то, я надеюсь, рано или поздно вернутся. Кто платить будет?

— Как это кто, — улыбнулся Кирилл.

— Нет, ну каков… Сергей, ты когда-нибудь видел ещё более наглого подростка? С ним ещё за хакерство до конца не разобрались!

— Я думаю, на хакерство можно закрыть глаза, неизвестно, что бы мы все делали без Кирилла, — заметил Сергей, — а что касается «наглого подростка», то могу сказать, что я встречал и понаглее. Не далее как сегодня утром.

Вознесенский слегка помрачнел. Он отодвинул тарелку с рыбой и налил полный фужер вина.

— Вообще-то я редко выпиваю. Но сейчас мне не по себе. Меня ранил мой собственный сын! Мать не дожила до этого позора…

Сделав глоток, он поставил фужер на стол.

Лена, сидевшая с противоположной стороны стола, перестала есть и, замерев, уставилась к себе в тарелку.

— У вас есть сын? — удивился Кирилл. — Я не знал.

— Никто не знал. Впрочем, это уже неважно, потому что теперь у меня нет сына. Зато есть двое выродков, которые сначала портили жизнь мне, а потом им стало этого мало… — голос Вознесенского наливался гневом.

— Платон Евгеньевич, я не думаю, что стоит…

— Помолчи, Богданов! Сейчас я хочу задать вопрос вот этой госпоже. Один простой вопрос! Скажи мне, пожалуйста, дорогая Елена, какого хрена собачьего вам ещё не хватало в этой жизни? Ведь у вас было, я подчеркиваю — было, всё и даже больше! Скажи мне прямо сейчас! Чего вам не хватало?

Девушка продолжала молча сидеть, опустив голову.

На веранду поднялся Соловьев.

— Решил на этом остановиться. Думаю, хватит, — в руках он нес блюдо, наполненное кусками дымящейся рыбы.

— Да конечно, хватит. Мы и так сытые. Присядь, Илья Сергеич, сам поешь уже.

— Так я пока жарил, наелся. Вот винца выпью. А чего вы, кстати, все такие серьезные?

— Да так. Общаемся, — Вознесенский снова взял в руки фужер с вином, но пить не спешил. — И правда, чего я нервничаю? Среди нас есть профессионалы, пусть они и ведут допрос. Давай, Сергей, приступай! Кстати. Кто не в курсе — представляю вам нового сенатора: Сергей Анатольевич Богданов, по совместительству — офицер Федеральной Службы Безопасности России. Прошу любить и прочее.

Соловьев, занятый открыванием бутылки, лишь хмыкнул, приняв сказанное, видимо, за шутку.

Кирилл вопросительно посмотрел на Сергея, но тот лишь пожал плечами.

Елена же вовсе никак не прореагировала на слова Вознесенского — судя по всему, ей это было глубоко безразлично.

— Честно говоря, мне бы не хотелось устраивать здесь какой-либо допрос, тем более, после такого волшебного обеда, — начал Сергей, — но кое-что нам действительно полезно было бы узнать.

Елена же вовсе никак не прореагировала на слова Вознесенского — судя по всему, ей это было глубоко безразлично.

— Честно говоря, мне бы не хотелось устраивать здесь какой-либо допрос, тем более, после такого волшебного обеда, — начал Сергей, — но кое-что нам действительно полезно было бы узнать. Ведь, по сути, сейчас судьба Острова зависит только от всех присутствующих и ни от кого больше. Почти ни от кого. Ты согласна со мной, Елена?

Девушка еле заметно кивнула.

— Тогда, может, ты сама расскажешь нам, что произошло на Острове в ту пятницу?

Елена продолжала молчать.

— Послушай, Лена, нас тут четверо взрослых мужчин. (Есть ещё и пятый, но не суть.) Неужели мы должны сидеть перед тобой и вытягивать из тебя каждое слово?

— Я не знаю, какой это был день, пятница или нет. Точнее, не помню… — произнесла девушка осипшим голосом. — Я закурю?

— Кури. Это была пятница.

Елена достала из кармана куртки пачку «Treasurer» и изящную платиновую вещицу, в виде японского жука, которую почему-то протянула Сергею.

Не сразу сообразив, чего от него хотят, Сергей взял зажигалку и, дав прикурить, вернул владелице. Судя по необычному ярко-красному пламени, внутри зажигалки находилось что-то гораздо более экзотичное, нежели заурядный газ.

— Рассказывать мне особо нечего. Я не знаю где, то ли на вашем Дне рождения, Платон Евгеньевич, то ли ещё где, Лёва украл у профессора все карты доступа и ключи…

— У Игнатьева?

— Да. А потом оказалось, что коды доступа на установке так и не сменили. У Лёвы же есть сенаторский пропуск, он просто зашел в Институт вечером да проверил. Ну и мне рассказал. Смотри, говорит, мы сможем теперь в любой момент пробраться в Институт и стартануть в будущее.

Затем он придумал план: мы программируем установку, чтобы она сработала на самой большой мощности, а сами берем катер и отплываем к Южному маяку. Главное, так настроить радиус импульса, чтобы нас при этом тоже не унесло.

Потом, когда все исчезают, мы возвращаемся, проникаем в Нексус и убеждаем Гостя улететь отсюда. Через какое-то время люди появляются обратно, Гостя — нет, и мы ни при чем.

— Да уж, «серьезный» план. Но зачем вам было нужно, чтобы Гость улетал? Он что, кому-то мешал? Или вас, и правда, волновала судьба человечества?

— Лично мне он не мешал. Какое мне вообще дело до какого-то там Гостя, вы чего?

— А Лёве чем помешал?

— Год назад, когда его отец впервые сводил «познакомиться» с Гостем, тот показал Лёве будущее. Я не знаю, что он ему такого показал, только Лёва после этого лежал и плакал несколько дней. Я не вру, я даже думала, что он от «пыли» спятил.

А потом он где-то вычитал, что изменить судьбу можно, если убить провидца. Убить Гостя — у Лёвы кишка тонка, а вот прогнать — можно попытаться. Вот он и вбил себе в голову, что если Гость отсюда улетит, то и будущее другое наступит. Лёва говорил, что пришелец не знает что такое ложь, и если ему сказать, что он мешает, то он тут же улетит.

— Я думаю, Гость предсказал ему, что его убьет родной отец, причем не просто убьет, а…

— Платон Евгеньевич, пожалуйста! Продолжай, Лена.

— Вечером в пятницу подъехали к Институту. К техническому выходу, где обычно никто не ходит. Я за рулем осталась, а Лёва вовнутрь вошел. Его долго не было, может быть, час…

— Постой, а как же охрана?

— А что — охрана? Они же знают, что он — сенатор.

К тому же, он полицейскую машину взял. Офицеру на вахте наврал чего-то да прошел.

— Да уж. Как тут у вас всё просто. И что дальше?

— Да ничего. Вышел обратно, сел в машину, поехали в порт. Там уже катер был наготове. Сели в катер и помчались от Острова. Лёва был так перепуган, что даже катер чуть не перевернул, гнал как сумасшедший. Ему всё казалось, что мы от Острова недалеко уплыли.

Потом, наконец, заглушил мотор, и мы стали ждать. Не знаю, чего он так торопился, потому что ждали мы ещё около получаса. А потом, я помню, только закурить собралась — вдруг такой как удар по голове, и всё. Вырубилась. Очнулась когда, смотрю: Лёва сидит, а в руках бинокль.

«Представляешь, — говорит, — Лю, нам это удалось».

Я вижу, на Острове — ни огонька. Завели катер, поехали обратно.

На берегу уже в свою машину сели, а не в полицейскую, и быстрее в Нексус. Только там Лёву ждал «сюрприз года»: карта Игнатьева не сработала.

— И что вы предприняли?

— Предприняли? Шутишь что ли… Лёва сначала орал, что знает, где бомба спрятана, что сейчас и Нексус взорвет, и весь Остров, потом меня убьет, ну и как обычно.

— А потом?

— А потом — ничего. Проорался, да поехали в «Атомик», чтобы расслабиться, то да сё.

— Что за «Атомик»?

— Да это ночной клуб в Санта-Розе. Самый задвинутый, в общем. Там такие водяные…

— Постой, ты хочешь сказать, что вы всё это время ничего не делали?

— Нет. Так а что нам делать-то? В Санта-Розе провисели неделю… По-твоему, надо было тут сидеть? Смотреть как ты в «коммандос» играешь?

— Не понял. Ты о чём?

— Ты сам знаешь — о чём. Мексиканцев кто перестрелял? Не ты что ли?

— Погоди-ка. Богданов, что она имеет в виду? — вмешался Вознесенский. — Каких ещё мексиканцев?

— Да был тут инцидент. Только не мексиканцев, а костариканцев. Понятия не имею, откуда они здесь взялись, как будто и правда из прошлого вынырнули… Я хотел с ними поговорить, но вместо разговора получилась вооруженная стычка. В общем, они погибли.

— «Стычка». Ты убил пятерых, — снова заговорила Лена. — Мы приехали сюда ночью, просто пошататься. Гуляем себе и вдруг слышим: какой-то шум в доме, на Звездной, рядом с «Пирамидой». А потом он, — она показала на Сергея, — и этот, как его, ну Лурье, в общем, они вышли оттуда и уехали. Мы зашли в особняк, а там, на последнем этаже — всё в кровище. Парень убитый на лестнице валяется, а в дальней квартире — ещё четверо… Он просто расстрелял их всех из автомата да пошел себе спокойно дальше…

— Это правда, Богданов?

— Правда. Да не совсем. Они кинулись на меня, как бешеные собаки. Что я должен был делать? К тому же, Лурье рассказал, что накануне они убили офицера полиции. Его звали Михаил. Фамилию не знаю.

— Понятно. С этим разберемся позже. Рассказывай дальше, красотка.

— Я — не красотка. И рассказывать мне больше нечего. Вчера вечером приехали сюда, чтобы разведать что и как. Увидели в небе вертолет. Лёва сказал, что идея — супер. Нашли в порту автомат, сели во второй вертолет, да полетели.

Лёва ещё зачем-то форму полицейскую нацепил. Он после «пыли» коньяка выпил, чтобы не бояться, но всё равно — боялся… Зато соображать перестал. Я думала, он уронит вертолет.

Я думала, он уронит вертолет. Тем более, он же не профи, а так, любитель…

— Что ж, с этим всё ясно, — снова взял инициативу Сергей. — А теперь главный вопрос: через какое время здесь будут люди, которых вы отправили в будущее?

— Этого я не знаю…

— Как это — не знаешь? Твой дружок что — не сказал тебе, на какое время установил программу?!

— Слушай, перестань орать… Он сказал, что установил на одну неделю. Но неделя прошла, а людей нет.

— А кроме «времени прерывания», какие ещё параметры задавались? — впервые подал голос Соловьев. — Я так понимаю, что — «радиус прерывания» и «номер группы импульса». А ещё что?

— Ну, а я-то откуда знаю? Меня же там не было. Это Лёву надо спрашивать.

— А что, Илья Сергеич, есть какие-то варианты? Если она говорит, что установили на неделю, то действительно — где же люди?

— В программе, вообще-то, не всё так просто, чтобы взять и вписать, что в голову взбрело. Делается предварительный расчет, и программа выдает варианты ввода. Там же около двадцати только основных параметров! А если просто ввести желаемые величины, без коррекции на алгоритм, то установка либо не запустится, либо, если отклонение не критичное, сама исправит нужную величину.

— И какой вывод?

— А такой. Сейчас допью вино, и пойдем разбираться с компьютером. Понадобится питание и карта доступа тоже — у меня её нет. В компьютере содержится протокол всех операций, разумеется. Как только мы его увидим, то всё узнаем наверняка.

— Питание уже восстановлено. Его осталось только подключить, — вмешался Кирилл. — А карта доступа нужна, если не снимать переднюю панель компьютера. Если же — снимать, то и карта не нужна.

— Вот видите, Платон Евгеньевич, а вы говорите: «хакерство»! Что бы мы делали без Кирилла? Он же… — Сергей вдруг замолчал. Где-то вдалеке послышался нарастающий звук двигателя. — А это ещё что?

Вознесенский, сидящий ближе всех к краю веранды, повернулся и насколько смог широко раздвинул зелень, открывая вид на город.

42

Синий полицейский вертолет летел по направлению к Резиденции. Двигался он на небольшой высоте, и было видно, что установленный на нем прожектор зачем-то включен.

— Гляди-ка, очнулся…

— Я же говорил тебе, Лена, что твой парень начнет ревновать, — усмехнулся Сергей. — Похоже, он летит в нашу сторону.

— Да пошел он, — бесцветным голосом ответила девушка.

Как будто услышав её слова, вертолет изменил курс и, пролетев над западной частью «первой зоны», совершил разворот, после чего стал удаляться по направлению к Санта-Розе.

Через несколько секунд он скрылся из виду за кронами деревьев.

— Интересно, куда он полетел, — пробормотал Вознесенский, глядя ему вслед.

— Куда… Понятно куда — ко мне на виллу, — Елена достала новую сигарету и теперь решала, кому подать зажигалку.

— Как трогательно. Вы что, никогда не расстаетесь? — снова улыбнулся Сергей.

— Что ты несешь… Он просто думает, что найдет там «пыль».

— А разве нет?

— Конечно, нет. Я её спрятала.

— Так! Хватит! Не хватало ещё здесь разговаривать про это дерьмо! — Вознесенский поднялся из-за стола.

Я её спрятала.

— Так! Хватит! Не хватало ещё здесь разговаривать про это дерьмо! — Вознесенский поднялся из-за стола. — Илья и Кирилл, если поели — бегом в Институт, разбирайтесь с установкой. Нам крайне важно знать, через какое время появятся люди. И возьмите с собой один из телефонов на всякий случай.

Богданов, жди меня здесь, я поднимусь к себе, переоденусь. Затем поедем, освободим Лурье. Игорь мне очень нужен.

Он вышел.

Соловьев неторопливо встал и потянулся.

— Ну, Кирилл, каникулы закончились. С чего начнем? Я думаю, сперва проверим питание…

— Так ты что, и правда — феэсбешник? — негромко проговорил Кирилл, тоже поднимаясь из-за стола.

— Расслабься, Кир, Платон же сказал, я — новый сенатор. Серьезно, не обижайся, я тебе потом всё объясню…

— Да, Илья Сергеевич, вы правы, начать следует с энергоблока. Пойдемте, — Кирилл демонстративно отвернулся от Сергея и, подняв с пола свою сумку, направился к выходу. Соловьев, помахав Сергею рукой, вышел следом.

— Мда. Поговорили, — Сергей пододвинул к себе открытую бутылку с вином и стал рассматривать этикетку. — «Шато Латур. Гранд Крю». 1998 год. Что ж, может, выпить и мне стаканчик? А то настроение что-то совсем никакое, — он посмотрел на молчаливо сидящую Елену. — А у тебя?

— Нормальное. Вон в той бутылке что? Водка?

— Джин. Тебе налить?

— Джин не пью. Немного вина налей.

— С удовольствием, — он разлил похожий на кровь напиток по фужерам, один из которых подал Лене. — За знакомство!

Девушка молча выпила и вновь достала сигареты. Сергей только сейчас обратил внимание на замысловатую татуировку в виде скорпиона у неё на запястье.

— Кстати, почему Кирилл называет тебя Леди Ляо?

— Потому что придурок.

— А всё-таки?

— Это мой «ник» в интернете.

— Что он означает?

— Слушай, а может тебе ещё номер «оу-ди» дать? Початимся по мультиканалу? Чего привязался?

— А, значит, всё-таки скребут кошки на душе… Я бы на твоем месте тоже психовал. Вышвырнет вас Платон с Острова, да ещё и без денег оставит. Пойдешь официанткой работать. Или ещё кем-нибудь. А Лёва наймётся водителем. Не жизнь, а сказка!

— Не вышвырнет.

— Это почему же?

— А потому. Он вышвырнет, а спецслужбы подберут? Мы можем много чего рассказать…

— Ха-ха. А что, долго вам память «откорректировать»? Вы даже маму родную не вспомните, не то что Остров.

Лена молчала. Видимо, такая мысль раньше не приходила ей в голову.

— А что, думаешь и правда — он может нас выгнать?

— Так а чего тут думать-то? Посуди сама: от вас и так одни проблемы. А сейчас вы вон что устроили — по вашей вине столько народу пострадало, кто-то даже погиб. Мало того, вы на Платона — с оружием. Однозначно выгонит. Причем, это — ещё далеко не самый худший вариант.

— Слушай, но ведь это всё Лёва! От меня-то какие проблемы? Мне ведь даром это всё не нужно. За что меня выгонять?

— А мне ты зачем это говоришь? Ты Платону скажи.

— Нет, ну ты же сенатор! Ты же с ним сейчас вместе, поговори с ним, пожалуйста. Как же это… Я же вообще ничего не сделала! Мне что, из-за этого кретина Лёвы — всё терять?

— Видимо, есть что терять?

— Ну, правда, Сережа, помоги, а?

Лена вынула из пачки сигарету.

Прикурив, на этот раз, уже сама, она глубоко затянулась.

— Я знаю, как выгляжу в твоих глазах, и что мне нечего тебе обещать, но серьезно — помоги, пожалуйста. Я тебе буду всю жизнь должна…

Огромная пёстрая бабочка села на краешек стола, но, видимо, почувствовав табачный дым, тут же взлетела и продолжила свой путь.

— Всю жизнь, говоришь… «Идеальные отношения — это когда вам обещают, а вы верите». Кто это сказал?

Лена молчала.

— О'кей. Давай так. До возвращения на Остров людей ты будешь выполнять всё, что я скажу. Без вопросов, раздумий и возражений. Абсолютно всё. Тогда я сделаю так, что ты останешься здесь. Если ты попытаешься меня обмануть, или, ещё того хуже — напасть на меня или кого-то из оставшихся, я, не взирая на то, что ты — девушка… В общем, ты знаешь, как я «решаю проблемы»…

Сергей выглядел очень серьезно, но мысленно улыбался, смакуя этот нелепый суперменский тон.

— Я всё поняла. Я согласна.

— Вот и отлично. Теперь задание номер один. Сейчас получишь ствол. Поедешь в Санта-Розу и прикончишь Лёву. Затем вернешься сюда. Всё ясно?

— Как это — прикончишь?! Но я… У меня…

— Ну?

— Хорошо. Я поеду. Ты свой дашь, с глушителем? Дай с глушителем, пожалуйста? А то у меня уши закладывает…

— Мда. Великая сила — любовь… Отбой, Леди. Это была проверка.

— Проверка? Ты… Знаешь, кто ты?!

— И кто же? — Сергей не испытывал к Елене ни малейшей жалости. И дело было не столько в трагических последствиях от содеянного двумя наркоманами, сколько в том, что Лёва и Елена казались ему совершенно инородными и враждебными особями в этом добродушном и умиротворяющем лазурно-тропическом раю.

Она замолчала.

— В общем так, Елена. Пока нас не будет, оставайся здесь. Кушай, пей вино. Захочешь поспать — в холле есть диван.

— И долго мне тут сидеть?

— Не понял?

— Да, конечно подожду. Надеюсь, вы — скоро.

Послушались поспешные шаги, и на веранду стремительной походкой ворвался Вознесенский, сменивший синий халат, в котором прибыл из Нексуса, на легкие брюки и гавайскую рубашку.

— Ну что, поехали? И где Илья с Кириллом?

— Как — где? В Институт ушли, с установкой разбираться.

— А, ну да. Так. Постой. А с ней — что? — Вознесенский кивнул в сторону Лены.

— Она нас здесь подождет. Куда ей идти? Правда, Лена?

Девушка кивнула.

— Богданов, давай-ка, запрем её от греха. На втором этаже есть комната для инвентаря, я думаю…

— Платон Евгеньевич, я вам обещаю, что Лена никуда не денется. Обещаю, — повторил Сергей с ударением. — Поедемте, до Колибри не так и близко, а ещё катер нужно найти.

Вознесенский снова посмотрел на девушку, затем на Сергея.

— Надеюсь, ты знаешь что делаешь. Поехали, «Макаренко».

43

— Знаете, я уже начал привыкать к этим джипам, — спустившись по лестнице, Сергей направился к патрульной машине.

— Постой-ка, я думаю, нам не следует его брать.

— Платон Евгеньевич, но у него есть лебедка. Мало ли…

— Лебедка — это хорошо, но всё же нам лучше взять что-нибудь другое.

— Постой-ка, я думаю, нам не следует его брать.

— Платон Евгеньевич, но у него есть лебедка. Мало ли…

— Лебедка — это хорошо, но всё же нам лучше взять что-нибудь другое.

— Нет проблем. Вон тот «порш» подойдет? — Сергей указал на «их с Кириллом» кабриолет, который стоял здесь же, во дворе Резиденции.

— Хорошо, поедем на нем.

Сергей сел за руль, Вознесенский — рядом. Выехали за ворота.

— Я так понимаю — в Порт-Ройаль?

Вознесенский кивнул.

— Платон Евгеньевич, раз уж я, как вы говорите, уже сенатор, то мне бы хотелось кое-что узнать.

— Что именно?

— Почему мы так торопимся освободить Лурье? Ему ведь совершенно ничего не угрожает, скорее, наоборот, он там — в большей безопасности, чем мы. Вы поймите, я не то чтобы против. Просто сейчас, на мой взгляд, есть куда более важные вопросы. А ещё меня очень беспокоит Лёва. И его подруга.

— И поэтому ты не стал её запирать?

— Нет, не поэтому, — Сергей улыбнулся. — Я её завербовал.

— Что?!

Сергей в двух словах рассказал о договоре с Леди Ляо.

— Ну ты даешь, Богданов! Я вижу — ты не меньший комбинатор, чем я, — Вознесенский явно развеселился. — Кроме того, ты ещё и обманщик: никакой договор не спасет её от изгнания с Острова, ведь всему есть предел!

— Откуда она вообще здесь взялась? Неужели приехала с родителями?

— Её Лёва подобрал где-то во Франции, ещё когда стажировался в «Еврокоме». Если бы я знал, чем всё это закончится… — Вознесенский опять помрачнел.

Выехав на прямую, как стрела, Звёздную, Сергей с удовольствием прибавил скорость, и солнце замелькало сквозь кроны деревьев, обступивших узкую дорогу.

— А что касается Лурье… Ситуация следующая.

В пятницу, когда произошло это… Ну ты понял. Так вот. В тот день мне было крайне необходимо провести в Нексусе как можно больше времени, возможно, даже остаться там ещё на сутки, по сугубо научным соображениям.

Так бы оно и вышло, но как раз накануне случилась вся эта история с Кириллом… На первый взгляд — ничего страшного, но я был немного на нервах. В общем, с утра я ушел в Нексус, но после обеда решил ненадолго вернуться. Чёрт меня дернул!

У меня возникла мысль, что Кирилл неведомым образом мог проникнуть и в мой личный компьютер. А если и не проник, то всё равно — кое-что явно не следовало там оставлять.

Поэтому, как только я пришел домой, то немедленно перенес всю особо важную информацию на микродиск, после чего вызвал к себе Лурье. Последнее время он фактически являлся моим заместителем по всем вопросам, не связанным с наукой, и доверенным лицом.

Я попросил его откопировать себе все данные с микродиска, а также сохранить у себя оригинал до моего возвращения из башни.

Кроме того, я отдал ему аварийный пульт. Даже не знаю зачем, просто предчувствие какое-то, что ли…

— Что такое аварийный пульт?

— Понимаешь, это такое устройство… В момент актвивации, пульт выдает одноразовый импульс, который на очень короткое время — буквально на минуту — имитирует в небольшом радиусе поле «нулевой поглощаемости». Это эквивалент поля, которое в настоящий момент существует внутри Нексуса и которое создает как бы абсолютно нейтральную среду… В общем, активировав пульт, можно пересечь «Купол» без какого-либо ущерба для себя.

— Вот даже как! То есть, при желании, обладатель пульта может в любой момент покинуть Остров?

— Да. Это было сделано на самый крайний случай. Пульт содержит элементы сверхвысокой плотности и, несмотря на свои небольшие габариты, весьма тяжелый. К тому же, использовать его можно только один раз — создание поля требует больших энергозатрат.

Я положил и пульт, и диск в небольшую сумку и отдал Игорю. Потом мы сели пить чай, и вошел Лёва. Сказал, что заехал за своими часами, которые забыл у меня неделю назад.

Мы ещё какое-то время поговорили на разные темы, после чего я пошел в Институт, а ещё позже, уже вечером — в Нексус, вместе с Соловьевым. Домой я уже не заходил. А Игорь в тот вечер как раз уехал на Колибри.

Так вот. Полчаса назад, когда я переодевался, я сходил в квартиру Лурье (у меня есть ключ), и всё там осмотрел, сумки нигде нет. Возможно, Игорь хорошо её спрятал, а возможно, её там и не было.

— Вы допускаете, что сумку мог взять Лёва?

— Допускаю. Он мог подслушать наш разговор с Игорем и элементарно украсть её.

— А что за информация на диске?

— Вообще, там разные финансовые документы, деловые записи и прочее.

— Доступы к электронным счетам?

— И они тоже. Но просто так с ними ничего не сделаешь. Навредить можно, конечно, а что-то реально поиметь — вряд ли. Информативная база, а не возможность управления.

— Тогда зачем ему диск?

— Кто его знает! Он, возможно, думает, что, зная коды, можно стать миллиардером! А может, планировал кому-то продать. Я теперь уже ничему не удивлюсь.

— Но Лена нам ничего не сказала про это.

— А ты её спрашивал? Да и зачем ей что-то говорить… К тому же, он мог и ей ничего не сказать, последнее время он же совсем спятил…

В общем, мне важно как можно быстрее увидеть Лурье и узнать, где сумка. Вполне возможно, что она никуда не пропадала, и я просто не нашел её.

— Что ж, с этим мне всё ясно. Но тогда вопрос: почему Лёва, имея сумку с ключом от «Купола» и ценной, по его мнению, информацией, не сбежал с Острова за все эти дни?

— Ну, так Лена же сказала, что, прежде всего, он хотел выгнать Гостя. И вообще, как можно понять его логику?

— Да уж, в этом вы правы… Подъезжаем, Платон Евгеньевич. Сразу к причалу или подальше проехать на территорию?

— Давай прямо к катерам.

Сергей свернул на узкую, покрытую обильно нанесенным песком бетонную дорожку, ведущую на причал. Внезапно Вознесенский схватил его за плечо.

— Тормози! Скорее!

Сергей резко нажал на тормоз, и «порш» слегка занесло.

— Что случилось?

— Смотри! Что там такое? — Вознесенский указывал по направлению вглубь порта.

Приглядевшись, перед входом в закрытые терминалы Сергей увидел знакомые синие очертания.

— Похоже, это вертолет. Значит, Лёва где-то поблизости.

— Что ему здесь нужно, интересно?

— Возможно, то же, что и нам — катер. Либо оружие.

— Оружие?

— Вы же сами говорили, что в порту есть арсенал.

— Кое-что есть, но зачем сопляку опять понадобилось оружие…

— Платон Евгеньевич, давайте-ка лучше спрячемся где-нибудь, не нравится мне всё это.

Оглядываясь по сторонам, они покинули автомобиль и добрались до причала. Сергей осмотрел катера.

Сергей осмотрел катера. Их было всего пять, столько же, что и в прошлый раз. Следов чьего-то присутствия здесь не наблюдалось, и кроме плеска волн не было слышно никаких посторонних звуков.

— Интересно, удастся ли нам попасть в терминал не через ворота, а отсюда, с причала, через какой-нибудь черный ход? Или, может, как-нибудь по воде? — спросил Сергей.

— Понятия не имею. Но попробовать можно. Ты вооружен?

— Да. Но, надеюсь, не пригодится.

Вознесенский молча кивнул и сжал губы.

Они направились по причалу в сторону здания порта, но, отойдя от катеров буквально на несколько шагов, резко остановились — со стороны терминала внезапно раздался звук работающего двигателя.

Через секунду из закрытого дока выскочил десантный катер с надписью «Береговая охрана» на борту. Вид катера не оставлял сомнений в том, что в отличие от всех иных судов Порт-Ройаля, изначально он создавался именно для военных, а не гражданских целей.

На небольшой скорости катер пошел вдоль берега и уже через несколько секунд поравнялся с находившимися на причале людьми. В тот же момент двигатель перестал работать, и некоторое время судно, замедляя ход, продолжало двигаться вдоль берега, находясь примерно метрах в двадцати от линии причала.

В наступившей тишине Сергей увидел, как на палубе катера возник Лёва, одетый в полицейские брюки и черную майку. В руках он держал что-то массивное и похожее на обрезок трубы.

Подойдя к краю палубы, характерным движением Лёва поднял «трубу» на уровень плеч, направив её прямо на стоявших на берегу Вознесенского и Сергея.

— «Стингер»… — почему-то шепотом сказал Сергей, инстинктивно делая шаг назад и хватая Вознесенского за руку.

Шанс остаться в живых после выстрела в упор из ручной ракетной установки крайне невелик. Но Лёва, похоже, не собирался в них стрелять. Насладившись произведенным эффектом, он резко повернул установку в сторону стоявших у причала катеров и выстрелил.

Взрыв, вызванный попаданием ракеты в ближний к ним катер, был настолько оглушительным, что у Сергея потемнело в глазах. Он запоздало бросился на землю, закрывая руками уже ничего не слышавшие уши. Сверху на него посыпался град мелких осколков.

Не услышав, а скорее, почувствовав какое-то движение позади себя, Сергей поднял голову и обернулся. Вознесенский был снова ранен, и на этот раз, похоже, всё было серьезнее. Судя по тому, как он лежал, что-то, видимо осколок, угодило ему в область живота.

Сергей перевел взгляд на десантный катер. Им вдруг овладела ярость.

Из-за начавшегося на пристани пожара повсюду был дым, но Сергею удалось увидеть, как Лёва отбросил в сторону разряженный «стингер» и зачем-то наклонился к самой палубе. В следующее мгновенье Лёва вновь поднялся, но уже с другим «стингером» в руках. Видимо на катере был запас как ракет, так и самих установок, и перезаряжать ничего не требовалось.

Действуя словно робот, Сергей одной рукой достал из-под куртки автомат, а другой уперся в песок, пытаясь создать упор для прицельной стрельбы. Хотелось только одного: любой ценой уничтожить утерявшего человеческий облик безумца.

Но выстрелить ему не пришлось. Вновь наведя «стингер» на уцелевшие катера, Лёва, не удержав равновесия, вдруг покачнулся и упал. Это произошло, очевидно, в тот же самый момент, когда он нажал на спусковой крючок запуска ракеты.

Это стало последней оплошностью его жизни: через несколько секунд после первого взрыва, Сергей услышал второй, более мощный взрыв, разорвавший буквально на куски катер береговой охраны.

44

— Алло!

— Я слушаю.

— Илья Сергеич, это вы?

— Да, Сережа, что-то случилось?

— Бросайте всё и — немедленно в порт! Возьмите с собой огнетушители и…

— Подожди, Сергей, но как раз сейчас мы никак не можем…

— А я говорю: всё бросайте и быстро сюда — Вознесенскому срочно нужна помощь! Он ранен!

— Как? Опять?! Что стряслось-то?

Трубку взял Кирилл.

— Что там у вас?

— Вознесенский ранен. Сейчас — без сознания. Проникающее ранение в живот, возможно, сломана пара ребер, я не знаю, я же не врач… Хватай Соловьева, берите джип и летите сюда…

— Всё ясно. Но мы приедем не раньше, чем через полчаса!

— Это ещё почему?

— Да потому! Камера с установкой блокирует шлюз каждые полчаса, вот что! И сигнализация гудит! Мы же без карты зашли, я просто код подобрал и всё… А кто знал, что тут ещё и это!

— Твою мать! В общем, как выберетесь, забирайте все огнетушители, какие увидите, прыгайте в джип и — в порт! Ясно?

— Ясно. А куда именно в порт-то?

— Мимо не проедешь, не беспокойся. Вы протокол установки достали уже?

— Как раз сейчас собирались, но ты позвонил.

— Понятно. В общем, жду.

— Давай, держитесь там.

Сергей выключил телефон и подошел к Вознесенскому. Тот лежал на спине, на куртке Сергея, наспех перевязанный бинтом из автомобильной аптечки.

Они находились на том же причале, под узким навесом для рыбаков, расположенном в трехстах метрах от горящего катера. Воздух был наполнен дымом и гарью, но тащить раненого дальше Сергей не решился.

— Что за чушь ты городишь, Богданов… — вдруг заговорил Вознесенский хриплым голосом. — Какое ещё «проникающее ранение»… Садануло какой-то железякой, ну поцарапало, ну крови немного вытекло, ребро может… А ты уже паникуешь…

Он пошевелился, как будто собирался подняться, но, застонав, снова лёг.

— Насчет ребер ты, наверное, прав… Но насчёт остального — не дождетесь…

— Платон Евгеньевич, не надо шевелиться! Сейчас прибудут ребята, поедем в больницу, вы с первым ранением ещё даже не…

— Богданов. Скажи. Лёва — что? Он…

— Платон Евгеньевич, понимаете…

— Говори!

— Он погиб. Катер взорвался. Несчастный случай.

— Случай…

Вознесенский закрыл глаза. Его дыхание стало более глубоким.

Не зная как вести себя, Сергей просто сел рядом.

— Два месяца назад Лёве исполнилось двадцать шесть. Мать умерла, когда ему было восемь, а я всегда был слишком занят… Ты говоришь — случай… Я знаю, что потерял сына не сегодня, я знаю…

Нго-Хэ как-то сказал, что никто не умирает. Что мы зря гонимся за «полем бессмертия». Я тогда ответил, люди знают это, и просто хотят дополнительных гарантий… Я казался себе остроумным. Лёва прошел процедуру «завершения» одним из первых, но как видишь, это не стало гарантией…

Он замолчал.

Сергей тоже не испытывал желания разговаривать. Сейчас ему хотелось просто отдыхать — сидеть и продолжать бесконечно разглядывать сине-зеленую поверхность океана.

С тех пор, как он попал сюда, происходящие события перестали быть результатом его действий и решений.

С тех пор, как он попал сюда, происходящие события перестали быть результатом его действий и решений. И несмотря на то, что Сергей, казалось бы, активно действовал — искал, спасал и сражался, он, как впрочем, и все остальные оставшиеся на Острове люди, фактически плыл по течению почти непрерывно меняющихся обстоятельств.

— Сережа, посмотри, нельзя ли где-нибудь взять хотя бы немного воды? Временами накатывает такая жажда, что…

— Да, сейчас, Платон Евгеньевич.

Идти в порт не пришлось: в автомобиле, который был в минуте ходьбы, Сергей нашел оставленную ещё Кириллом небольшую пластиковую бутылку с минеральной водой.

— Вот, она не холодная, и газ давно вышел, но за неимением лучшего, так сказать…

В тот момент, когда он протянул раненому бутылку, резкий порыв ветра со стороны океана внезапно ударил ему в спину. Одновременно с этим Сергей услышал необычно громкий звук накатившейся волны.

— Что это? Неужели шторм? Вот это да, — он обернулся к океану, ожидая увидеть в небе приближающиеся тучи, но вместо этого увидел, что небо наоборот, буквально на глазах вдруг стало ярче, чем было ещё несколько секунду назад.

— Не понял, у меня что — галлюцинации? Какого черта…

— «Купол»! «Купол» исчез! — отрывисто крикнул вдруг Вознесенский. Держась одной рукой за живот, он приподнялся и со стоном сел. — Ты видишь это?! «Купол» отключен!

Не отвечая, Сергей обернулся в сторону Нексуса.

— Посмотрите лучше сюда.

Склонившись на бок, Вознесенский, сидевший к Нексусу спиной, с трудом обернулся.

С причала был виден только самый верхний уровень башни, но этого было вполне достаточно, чтобы понять: внутри здания происходит что-то необычное.

Странный свет, который до этого всегда присутствовал только в самом Нексусе и был виден снаружи лишь ночью, сейчас стал настолько ярким, что создал вокруг вершины башни своеобразный ореол, как будто там горели тысячи водородных свечей.

Застыв, Сергей молча смотрел на это завораживающие сияние, пока какой-то назойливый пиликающий звук не вывел его из оцепенения.

— Что это? — почти шепотом спросил Вознесенский. Он был очень бледен, и казалось, вот-вот упадет в обморок.

Сергей уже понял, что это за звук, но не ответил. Горло тут же пересохло от волнения, а в голове возник невообразимый хаос.

Пиликанье продолжалось.

Сергей задрал рукав куртки почти до плеча и дотронулся до едва выпуклого сенсора широкого керамического браслета, полученного на авианосце.

Пиликанье тут же прекратилось. Вместо него зазвучал чей-то монотонный негромкий голос.

— Финист. Ответьте. Вызывает Нептун. Финист. Если вы живы, ответьте. Вызывает Нептун. Финист…

Сергей взглянул на Вознесенского, затем опять на передатчик.

— Финист. Ответьте. Нептун вызывает вас. Финист, вы живы?

Вознесенский внимательно и как-то отстранено разглядывал Сергея, не произнося ни слова.

— Финист. Отзовитесь. Финист. Это Нептун.

Сергей медленно поднял руку и снова посмотрел на Вознесенского.

— Нептун. Финист — на связи. Как слышите меня? — наконец проговорил он в микрофон.

— Финист! Оставайтесь на связи! Финист, переключаю…

— Финист, ты живой? — голос в передатчике сменился. Сергей узнал командира спецназа Литвинова.

— Живой.

— Отличная работа, Финист! Держись.

Уже идем к объекту. Сообщи координаты высадки. Повторяю, сообщи координаты высадки.

Сергей повернулся лицом к океану. Как было бы здорово сейчас не думать ни о чем, просто войти в лазурную, переливающуюся на солнце воду, нырнуть к самому дну, туда, где царит безмолвие и красота, и поплыть словно рыба, к неведомым сокровищам, не зная границ…

— Финист. Почему молчишь? Идем к тебе полным ходом. Сообщи координаты высадки…

Сергей сглотнул слюну.

Он любит проводить время среди морских глубин. Такой красоты как там, никогда не встретишь на суше. Это действительно так. Но он — не рыба. Он — человек. И живет среди таких же людей, себе подобных.

Вот именно: себе подобных.

— Нептун. Говорит Финист. Немедленно отставить высадку! Немедленно отставить высадку!

— В чем дело, Финист? Никаких «отставить». У меня приказ. Сообщи координаты, мы уже скоро будем.

— Повторяю: немедленно отставить высадку! Угроза термоядерной реакции! Всем немедленно отставить высадку! Нептун, как слышите меня? Угроза термоядерной реакции!

— Финист, не говори ерунду! Спутник показывает…

— Повторяю: угроза термоядерной реакции! Вы что там, с ума посходили, мать вашу?! Убирай всех людей. Тут протоактивные изотопы, а он мне чешет! Мне нужно ещё как минимум три часа. Затем — входите.

— Финист, понял тебя. Через три часа иду на высадку. Давай аккуратнее там, Финист. Конец связи.

Передатчик замолчал.

— Зачем…? Через три часа они войдут. Что ты можешь? — Вознесенский выглядел совершенно подавленным. — Нго-Хэ ушел. И унёс с собой «Купол». Они разорвут нас на куски.

— Платон Евгеньевич, мне нужен ваш ключ от Нексуса. Прямо сейчас.

Вознесенский протянул Сергею свою карту доступа и брелок.

— Это — от дверей. А это — от реактора. Когда попросит отпечаток пальца, просто набери на клавиатуре слово «lesson».

— Ясно. Скоро сюда приедут Кирилл с Соловьевым, дождитесь их. Хорошо?

— Кого-нибудь я уж точно здесь дождусь… А идти мне больше некуда.

Сергей хотел что-то сказать, но потом, махнув рукой, быстро зашагал в сторону порта, к въезду в закрытый терминал.

Туда, где стоял вертолет.

45

Первое, что ощутил Сергей, ступив на крышу Нексуса, было странное ощущение холода.

Сначала он подумал, что это его собственный озноб, результат стресса и накопившейся усталости, но подойдя к аварийному входу, увидел на металлической панели идентификации почти незаметный налет инея.

В другой раз он бы, забыв обо всем, начал изучать это необычайное явление, но сейчас просто зафиксировал странный факт где-то на задворках своего подсознания.

Торопливо вставив карту в щель замка, он уже готовился броситься вниз по лестнице, но дверь не открылась. Вообще, ощущение было такое, что электронное устройство почему-то не работает. Предположив, что он просто перепутал карты, Сергей попытался ещё раз — результат тот же.

В ярости Сергей с силой ударил по двери ногой и вдруг почувствовал, что створка дрогнула от его удара. Керамическая, устойчивая к любым взрывам дверь явно колебалась, как будто была не заперта, а просто чем-то забаррикадирована изнутри.

Тогда он разбежался и ударил всем весом своего тела. Раздался характерный звук ломаемого льда, и дверь с грохотом распахнулась. Только здесь Сергей осознал, что она была не закрыта, а всего лишь элементарно примерзла.

Он спустился по лестнице и сразу же, свернув вправо, направился по коридору, открывая все двери, который попадались ему на пути.

Он спустился по лестнице и сразу же, свернув вправо, направился по коридору, открывая все двери, который попадались ему на пути. Он искал Гостя.

Но комнаты были пусты. Никаких следов чьего-то присутствия. Только изморозь на стенах и яркий белый свет повсюду. Выглянув из окна одной из комнат в надежде обнаружить внизу зал с работающим реактором, Сергей увидел лишь погруженное в полутьму помещение, которое контрастировало с ярко освещенными коридорами верхних уровней.

Закончив обход самого верхнего этажа, он спустился на уровень ниже с твердым намерением проделать эту же процедуру.

Но и здесь он застал то же самое: холодную пустоту помещений и эхо собственных шагов.

Неужели Нго-Хэ действительно ушел? Но почему? Неужели чьей-то глупейшей выходки было достаточно, чтобы заставить пришельца с легкостью покинуть свое многолетнее пристанище? Опять же, кто знает, считал ли он Нексус именно многолетним пристанищем, или же это был просто промелькнувший крошечный эпизод из его нескончаемо длинной жизни?

Пройдя и этот уровень, Сергей решил не тратить времени на дальнейший обход коридоров, и стал спускаться сразу на уровень десять, туда, где находился реактор.

По мере спуска становилось холоднее. Однако Сергей перестал обращать внимание на холод — внезапно он почувствовал, что в Нексусе кто-то есть.

Это было очень странное чувство: ни кого не видя и не слыша, он, тем не менее, не мог избавиться от ощущения постороннего присутствия. И несмотря на то, что это чувство вызывало подсознательный страх, Сергей немедленно забыл об усталости и воспрянул духом: кроме него в башне мог находиться только Гость.

Он спускался настолько быстро, что, достигнув десятого этажа, даже споткнулся и упал. Вскочив на ноги, Сергей так же бегом устремился к дверям зала.

У него не было ни малейшего подобия плана того, что он скажет или сделает, если даже ему удастся догнать пришельца. Была лишь отчаянная надежда, что ещё возможно что-то изменить, и главное сейчас — это успеть.

Добежав до стеклянных дверей, он резко остановился. В отличие от прошлого раза, никаких болезненных ощущений на этом месте уже не возникло, а темное помещение за стеклом выглядело пустым и безжизненным.

И тем не менее, здесь явно кто-то был! Чувство присутствия живого существа было настолько сильным, что Сергей постоянно оглядывался по сторонам, словно это существо могло находиться у него за спиной.

Он вошел в зал.

Сначала он увидел панель неработающего компьютера. Затем, боясь посмотреть по сторонам и увидеть отсутствие «бублика», он почти закрыл глаза и, сделав несколько шагов вперед, остановился.

— Здесь есть кто-нибудь? — громко прокричал Сергей. И так же громко сам себе ответил. — Да кто тут может быть! Он ушел!

Открыв глаза, он вдруг увидел впереди смутные очертания тороида. При этом Сергей был готов поклясться, что ещё секунду назад здесь не было абсолютно никаких очертаний, как будто перед ним внезапно материализовался мираж.

Подавив подсознательное желание немедленно выбежать вон из зала, Сергей попытался достать фонарь, но вспомнил, что оставил его ещё в Резиденции. Кроме фонаря, ему не хватало теплой одежды — похоже, что зал являлся эпицентром холода, который сейчас ощущался особенно остро.

Неожиданно Сергей с ужасом обнаружил, что флюиды постороннего присутствия постепенно рассеиваются, как будто расстояние между ним и живым существом начинает увеличиваться. Вместе с этим, очертания «бублика» тоже стали размываться, становясь прозрачными.

— Подожди! — закричал Сергей. — Если ты ещё здесь, не уходи, я должен тебя кое о чем спросить!

И тут он внезапно увидел ответ.

Именно увидел, потому что это не было привычным набором звуков или слов: серия образов стремительно промелькнула в голове у Сергея, как и тогда, когда он впервые «разговаривал» с Гостем.

Всё очень просто. Нго-Хэ не уходил. Нго-Хэ лишь «перевернул страницу».

Встал с другой стороны.

Отступил в тень.

Эти образы ясно выражали суть: Гость никуда не улетал в том понимании, которое было доступно людям. Он ускользал в иной, невидимый мир, отделенный от этой Вселенной всего лишь какими-то условностями: физическими измерениями и иными воплощениями времени и гравитации. И сейчас, стоя на пороге и закрывая за собой дверь, он бросил последний взгляд назад.

Сергей понял, что вот он, его единственный шанс, и что другого уже не будет.

Сейчас ему нужно говорить что угодно и как угодно, но Гость должен его услышать.

— Я не хочу тебя задерживать. Мне ничего не нужно от тебя. Я пришел, чтобы ты ответил на один-единственный вопрос.

Кто. Убил. Лёву?

В это же мгновенье все образы, вызванные присутствием Гостя, исчезли.

Сергей вновь увидел себя одиноко стоящим посреди темного холодного зала.

— Ты прошел сквозь этот мир и теперь двигаешься дальше. И ты совершенно не изменился. А вот Лёва погиб. Кто убил его?

Начиненная тротилом железная болванка?

Его отец, который попросил тебя показать будущее своему сыну?

Или его убил ты?

Отец Лёвы не знал, что ожидает его сына. Но ты же знал! Ты не мог не знать! Ты показал будущее человеку, а он, стремясь изменить свою судьбу, наоборот — лишь активировал это будущее, точно так же как, нажав на спусковой крючок ракеты, «активировал» свою смерть.

Но ты убил не только Лёву!

Сейчас, когда ты спокойно «переворачиваешь страницу», тысячи людей в виде атомов застряли между двумя мирами и благодаря тебе, точно также как и Лёва, обречены на смерть!

Да! Именно на смерть! Ибо вернуться им предстоит не в свои дома, а в океан из радиоактивного пепла, который уже скоро будет на месте этого острова!

Сергей замолчал. И хотя вокруг него абсолютно ничего не происходило, он был уверен: тот, к кому он обращается, всё ещё здесь.

«Времени не существует. Всё, что должно произойти — уже произошло. Будущее наступит независимо от чьих-то предсказаний, потому что оно определено настоящим. И хотя настоящее реально, оно определено прошлым. А прошлое не изменить», — вдруг вспомнил Сергей.

Кто и когда это сказал? И было ли это воспоминанием?

— Нго-Хэ! Ты ещё не ушел? Пытаешься говорить со мной?

Тогда ответь мне на другой вопрос! Ты являешься на эту планету, в эпоху, когда человек не в состоянии даже адекватно с тобой общаться. Ты приходишь не куда-то, а сюда, в этот крошечный мир на краю земли. Ты живешь здесь несколько лет, даришь открытия, раскрываешь секреты. Зачем всё это? Чтобы вот так внезапно уйти и перечеркнуть всё то, что ты сделал?

Не верю. Скажи — зачем? В чём твоя цель? Ведь ты знал обо всём с самого начала.

Коль скоро люди погибнут по твоей милости, ты не можешь отказать им в праве знать причину!

«Времени не существует. И прошлое нельзя изменить. Но Вселенная многомерна и бесконечна. И в этой Вселенной существует место, где много сотен миллионов лет назад уже произошло то, что происходит сейчас здесь. Абсолютно то же самое.

Цель Нго-Хэ такая же, как и цель того, кто когда-то, точно так же, пришел в то, другое место — воздействовать на настоящее, чтобы изменить будущее.

Хотя всё, что должно произойти и в прошлом и в будущем — уже произошло».

— Но зачем? Зачем куда-то вмешиваться и что-то менять?

«Когда тот, кто пришел, воздействовал на настоящее, то в измененном будущем возник Нго-Хэ. Сейчас, когда Нго-Хэ воздействует на настоящее, в измененном будущем возникает новый Нго-Хэ».

— Ты хочешь сказать, что на Острове должен появиться тот, кто через сотни миллионов лет станет следующим Нго-Хэ?! Безумие какое-то… Но послушай, как здесь может кто-то появиться, если в ближайшее время от Острова и его жителей ничего не останется? Ты же отключил реактор «Купола»!

Возникла довольно продолжительная пауза.

«Сфера есть часть наследия».

В зале зажегся свет.

— Так ты просто забыл? Как ты мог забыть об этом?! — Сергея вдруг начал душить приступ истерического смеха. — Он забыл!

За спиной прозвучал сигнал, и послышался мерный звук загрузки компьютера.

Смех сменился сильным кашлем. Ноги подкосились, и чтобы не упасть, Сергей был вынужден присесть. Он вдруг осознал, насколько сильно замерз. Ему с трудом удалось унять кашель и подняться на ноги.

Гость ушел. Ушел навсегда, ведь его миссия закончена.

Но почему именно сейчас? Какое событие послужило для него финалом? В какой момент он увидел, что изменил будущее?

Вряд ли кому-то удастся ответить на эти вопросы.

Впрочем, впереди, как сказал Нго-Хэ, ещё миллионы лет, так что — как знать…

А оставленный им тороид продолжит служить защитой для Острова и, похоже, ещё не скоро перейдет в разряд памятников.

Сергей приблизился к компьютеру. На мониторе мерцало изображение желтого иероглифа. Он вынул из кармана ключ и вставил его в разъем.

«Система загружается. Ждите».

В этот момент раздалось пиликанье браслета. Усмехнувшись, он нажал на сенсор.

— Финист. Вы слышите нас? Это Нептун. Финист, ответьте.

— Финист — на связи. Говорите.

— Финист, сообщите координаты высадки. Движемся к объекту.

— Но я же сказал: три часа!

— Никаких часов, Финист! Ситуация экстренная: мы засекли над объектом «Фантомы» вероятного противника. Сообщите координаты высадки.

— Послушай, Антон. Или как там тебя… Можете двигаться куда хотите. Через несколько минут «Хрустальный Купол» будет восстановлен. Хотите братскую могилу в океане — ради Бога, но я вас предупредил!

Передатчик замолчал. Но через несколько секунд вновь ожил голосом Константина из ФАЭР:

— Финист, что происходит? Доложите обстановку.

— А, Костя… Привет. Слушай, у меня к тебе дело — заскочи к моим на Лубянку, скажи, что я уволился, о'кей? И ещё…

— Что ты несешь?! Ты — пьян?!

— Да, есть немного. В общем, я уже сказал. Сейчас включится «Купол». Рекомендую убраться не только из территориальных вод Острова Нового Солнца, но и вообще, из этого квадрата. Через пару дней «Си-Эн-Эн» получит запись моего заявления для телевидения, все подробности — там. А сейчас, давайте прощаться, мне, ей-богу, некогда…

— Финист, ты понимаешь, что ты делаешь?! Ты…

Сергей отключил передатчик.

— «Финист… Понимаешь…» Да идите вы. Тут сам Нго-Хэ решил возрождаться! Так что, не до вас нам.

Он посмотрел на монитор.

«Система активирована. Пожалуйста, завершите авторизацию».

Внезапно вихрь мыслей пронесся в его голове.

Пожалуйста, завершите авторизацию».

Внезапно вихрь мыслей пронесся в его голове.

А что, если тот, кому в далеком будущем суждено стать новым Нго-Хэ, уже здесь?

Ведь проблема бессмертия почти решена, да и Гость явился изменить грядущее именно сейчас, на этом отрезке времени, не раньше и не позже.

Неужели кто-то из островитян… Сегодня он — обычный человек, но миллионы лет изменят его облик, превратят в сверхсущество…

Нго-Хэ прожил на Острове несколько лет, но лишь Сергею открыл цель своей миссии. Означает ли это…

«Система активирована. Пожалуйста, завершите авторизацию».

«lesson».

«Авторизация успешно завершена. Установите параметры программы…»

Тяжелые грозовые тучи достигли восточной границы «Хрустального Купола», продолжая надвигаться на город. Не дожидаясь начала тропического ливня, Сергей поспешно погрузился в вертолет и в последний раз окинул взглядом поверхность крыши.

— Если так пойдет и дальше, надо здесь хотя бы ограждение поставить, — пробормотал он и запустил двигатель.

46

— И что было потом?

— Да ничего… Я ему говорю: не хотите, чтобы я вас забирал — сидите здесь дальше, Платон поправится — пусть сам вас увозит. Так он, представляешь, начал у меня ключи от катера отнимать, да потом орал ещё, — Кирилл свесился с дивана и поставил пустую бутылку на пол.

— Во даёт Лурье!

— Ага. Про тебя я вообще молчу — как только он не обзывался! Кремлевский холуй, чекист недорезанный, прапор, ну и в таком духе.

— А ты?

— А что я? Привез его, да уехал. Нужен он мне…

— А за друга что, не мог заступиться? Сказал бы ему, мол, не трожь прапора, устрица офисная!

— Вот увидишь его — сам ему всё скажешь.

В квартире Кирилла был всё тот же беспорядок, что и сутки назад. Разница заключалась лишь в наличии электричества, и это позволило им провести вечер в относительном комфорте: работающий холодильник был забит напитками, а в гостиной негромко играла музыка.

— Мда. Ещё неделя, говоришь… — Сергей встал и подошел к окну. — Какое это будет число?

— Пятое сентября. Двадцать два часа четырнадцать минут.

— Даже не верится как-то. Неужели прямо вот так из воздуха и появятся?

— Соловьев говорит — не успеешь глазом моргнуть.

— Говорит… А он не говорит, почему так долго?

— Да, похоже, он и сам до конца не понял. Якобы имел место некорректный ввод данных, и программа выдала максимально возможное прерывание. Ты лучше сам у него спроси.

— Спрошу.

— А Соловьев, между прочим, ничего мужик. Сегодня, когда в Научный центр пришли, он первым делом в «Биофарм» побежал, подопытных животных проверять. Там хоть и замкнутый цикл, но, сам понимаешь, неделя с лишним прошла, мало ли что…

— Молодчина Соловьев! Ты прав, люди раскрываются в мелочах.

Сергей вышел на кухню и вернулся с небольшой пузатой бутылкой.

— Гляди, Кир, вот эта — последняя, и я — спать.

— Да без проблем. Ты, кстати, как? Всё ещё не по себе?

— Сейчас уже намного лучше. Просто не верится, что — всё, отвоевался.

— А ты не зарекайся. Если Платон решит создать здесь что-нибудь типа «Отдела тайных операций», то ты сразу же станешь «агентом номер один».

Если Платон решит создать здесь что-нибудь типа «Отдела тайных операций», то ты сразу же станешь «агентом номер один».

— Тебе всё шуточки…

Сергей уселся в кресло. Обе створки огромного, от пола до потолка, окна гостиной были раскрыты настежь, и в комнату задувал свежий ночной ветерок, приносивший с собой запах моря, перемешанный с ароматом растущих на лоджии цветов.

— С чего начнем завтра?

— С самого «приятного». Надо собрать все тела и похоронить. Кое-где порядок навести. А потом уже будем с энергоснабжением окончательно разбираться: может, где-то обрыв или риск замыкания. В общем, работы хватит.

— Эх, Серега… А я всё равно переживаю. Как оно пройдет.

— Ты про что?

— Про возвращение людей. Это же не один человек, а десятки тысяч.

— Будем надеяться на лучшее.

— Ага.

Кирилл помолчал. Подняв с пола пульт, он сделал музыку тише.

— А что, это правда, что ты к нашей Анне приехал?

— Как это — к вашей? И кто сказал?

— Платон сказал. Когда мы его в город везли. А «нашей» потому, что она — лицо нашего телевидения. Новости вела, и вообще, фигура известная, «звезда», можно сказать…

— Да ни к кому я не приехал. Просто знакомы были когда-то…

— Ага. «Просто». Платон сказал — у вас всё ещё впереди.

Всё впереди. Сергей вдруг ощутил это забытое чувство из детства, когда будущее представляется яркой порой величайших приключений и исполнения желаний, и никак иначе. А ведь и правда, ему только тридцать с небольшим, и настоящая жизнь, похоже, только-только начинается…

— Знаешь, Кир, возможно, он и прав: у всех нас впереди ещё целая жизнь. И вряд ли стоит разменивать её на всякую дребедень…

Он замолчал.

— Кстати, а где Елена?

— Просила тебе передать, что уехала на свою виллу и что если понадобится, то будет там.

— Ты сказал ей про Лёву?

— Сказал.

— А она?

— А что она. Она ничего. Сидела как истукан, курила и молчала. Потом встала и уехала.

— Эх, молодежь… А у неё что, действительно, вилла?

— Ну, вообще-то домик немаленький — три этажа, сад. Тут не у всех такие дома. Я раньше всё понять не мог, за какие заслуги ей такой дом дали, она же не учится и не работает, а вон, оказывается, в чем дело…

— Полагаю, в недалеком будущем её ждет переезд.

— Серёга… А расскажи, как выглядит Гость?

— Не выглядит, а выглядел. Он уже не вернется.

— Всё равно. Я ни разу в жизни пришельцев не видел.

— Не много потерял. Он такой маленький, с рогами, а сзади у него…

— Я серьезно!

— Как-нибудь потом.

— Тогда про Россию расскажи что-нибудь.

— А что про неё рассказать-то?

— Ну вот ты. Ты же скоро скучать начнешь, наверное? Всё-таки тридцать лет там прожил, захочешь потом вернуться, а вернуться будет уже нельзя, даже на время… И что вспоминать будешь? Школу, друзей, улицу свою? Или что?

— У меня там кредит неоплаченный. Процентов натикает…

— Не хочешь разговаривать — так и скажи! Тогда я — спать, — Кирилл поднялся и, пошатываясь, проследовал в соседнюю комнату.

— Можешь занимать мой диван. Или что захочешь.

Сергей наполнил бокал до самых краев, но не спешил пить. Некоторое время он задумчиво сидел, разглядывая на потолке тень, которую отбрасывала слегка колеблющаяся от сквозняка занавеска.

С того момента, как он вернулся из Нексуса, им овладело какое-то странное чувство — казалось, вся его прошлая жизнь была очень длинным и скучным сном, в котором он был даже не участником, а сторонним наблюдателем, и лишь сегодня, проснувшись, вновь становится самим собой.

Сделав усилие, Сергей поднялся из кресла и почти рухнул на стоящий рядом диван.

— Кирюха. Не обижайся. Я просто устал как старый полковой конь. А вставать рано, я обещал Платону, что мы с тобой будем в девять утра. Так что давай уже завтра поговорим, о'кей?

Не дождавшись ответа, Сергей протянул вниз руку и, нашарив на полу пульт, прибавил звук проигрывателя. Получилось гораздо громче, чем он хотел, но он не спешил выключать музыку.

Старинная, знакомая с детства рок-баллада наполнила тишину ночи.

Её мелодия проникала в самое сердце, а простые слова не нуждались в переводе.

Сергей закрыл глаза.

«Шанс, дай мне шанс,
Вернуться в тот сказочный мир,
Где я с тобой, где я с тобой.
Там, только там
Любовью твоей, где я жил,
Найду я покой, найду я покой».[2 — «Still Loving You» Scorpions (c) 1984 (Translated by: Gennady Savelov)]