Из бутылки донесся бас:
— Так чего меня будишь?
— Мустафа, я только на минутку. У меня зуб разболелся. Дай-ка мне нашу волшебную аптечку.
И тут Алиса с удивлением увидела, как из тонкого горла бутылки выплыла на воздух золотая шкатулка, которую держали две громадные руки.
Хасан-ибн-Хасан подхватил шкатулку, не обращая внимания на бас, который несся из бутылки:
— Мог бы сам себе зуб заговорить! Я тебе покажу после ледникового периода, как меня беспокоить!
— Удивительно сварливый народ, — сказал Синдбад-мореход.
Джинн Хасан-ибн-Хасан тем временем открыл шкатулку, которая оказалась уставленной бутылочками, долго копался в них, нюхал, глядел на свет и наконец сказал:
— Вот она!
Он открыл бутылочку, капнул из нее несколько капель прямо на пол и сказал:
— Лижи! Скорей, пока не выдохлось.
Козлик колебался. Алиса поняла, что он не привык лизать капли с пола и потому она крикнула:
— Скорей же, Иван Иванович!
И Синдбад закричал:
— Скорей же, тебе говорят!
Тогда козлик подбежал к лужице на полу и слизал ее.
— Все, — сказал джинн. — Дело сделано. Теперь быстро закупоривайте меня.
Он вернулся к открытой бутылке с Мустафой. Оттуда все еще торчали громадные руки и слышалось ворчание. Он отдал шкатулку. Руки исчезли, исчезла и шкатулка. Джинн заткнул бутылку пробкой и шагнул к своей бутыли. Тут же он начал клубиться, превращаться в черный дым. Алиса обернулась к козлику. Ничего с ним не произошло.
— Не закрывайте его! — крикнула она Синдбаду-мореходу. — Вдруг он ошибся!
Черный столб дыма втянулся в бутыль, Синдбад подошел к ней, держа в руке пробку, но не спешил закрывать, все глядел на козлика.
— Скорей же! Я замерзаю! — раздался крик из бутыли.
— Минуточку, — ответил Синдбад. Алиса тоже смотрела на козлика. И вдруг козлик начал расти вверх, в глазах у Алисы помутилось, она зажмурилась, а когда открыла глаза вновь, увидела, что в пещере рядом с ней стоит высокий человек в сером костюме с серьезным и очень приятным лицом.
— Спасибо, — сказал Иван Иванович.
— Спасибо, — передал его слова Синдбад джинну и заткнул бутылку пробкой.
Потом поставил бутыль на место.
21. Возвращение к Шехерезаде
Обратное путешествие до дворца Шехерезады прошло без всяких приключений. Только птица Дурында никак не могла успокоиться.
— Чудеса! — кричала она. — Мистика! Так не бывает! Как мог такой большой человек уместиться в таком маленьком козлике! Это хорошо не кончится!
Счастливый Иван Иванович держал Алису за руку и смотрел на нее благодарными глазами. Синдбад тоже был рад, что все хорошо кончилось.
— Молодец твоя подруга, — сказал он Ивану Ивановичу. — Шехерезада никогда бы из-за меня не пошла на такие жертвы.
— Погоди, еще не все потеряно. Станешь козликом, посмотрим, — улыбнулся Иван Иванович.
— Да ты что! — воскликнул Синдбад. — Ты с ума сошел!
— Извини, — сказал Иван Иванович. — С тобой такого не случится, потому что я сам во всем виноват. Так довериться проходимцу Кусандре! Еще раз спасибо тебе, Алиса.
Алисе тоже было приятно, что все хорошо кончилось, и она вдруг поняла, что страшно устала. Она положила голову на колени Ивану Ивановичу, заснула и проспала до тех пор, пока корабль не добрался до аравийского берега. Она не почувствовала, как Иван Иванович перенес ее в лодку, а потом во дворец. У дверей дворца их встретила Шехерезада. При виде Ивана Ивановича, который нес на руках Алису, она вскинула руки и закричала:
— Как замечательно! Мы победили! Несите девочку на диван!
Иван Иванович отнес Алису на диван и, поблагодарив Шехерезаду за помощь, сказал:
— Нам нужно скорей лететь обратно. Алисе пора домой.
— Сейчас полетите, — ответила Шехерезада, — но вы же не можете обидеть одинокую девушку, отказываясь от вкусного горячего чая.
Эти слова Шехерезады донеслись до Алисы будто издалека, сквозь шум моря, пение ветра, шуршание листвы. Вроде бы она и не спала, все слышала, все понимала, даже понимала, что голос Шехерезады изменился, стал совсем шелковым, нежным, вкрадчивым, особенно когда она обращалась к Ивану Ивановичу.
— Ах, выпейте чаю, — говорила Шехерезада, — не желаете ли шербету, мой драгоценный рыцарь? Вам, наверное, надоело быть в чужой шкуре! Где вы так чудесно загорели, у вас такое умное лицо… Ах, возьмите еще чаю.
Потом Алиса услышала тяжелый вздох и догадалась, что вздохнул Синдбад-мореход, который думал, что Шехерезада будет благодарна ему за то, что он помог вернуть козлику человеческое обличье, может, даже поцелует его еще раз, но Шехерезада буквально не замечала морехода. Профессор Иван Иванович, высокий, культурный, воспитанный и загорелый, полностью поразил ее воображение.
Алиса проспала бы еще дольше, хоть и понимала, что пора возвращаться домой, если бы не услышала, как кто-то сказал ей на ухо внятным шепотом:
— Пора домой, Алиса. Ковер-самолет ждет у подъезда.
— Сейчас, — ответила Алиса сквозь сон. — Я встаю.
— Скорей, Алиса, солнце садится. Облака густеют. Будет дождь. С ледников тянет холодом.
Тогда Алиса открыла глаза и увидела рядом печальное лицо Синдбада-морехода.
Ей стало стыдно, что она спит в такой важный момент.
— Увези его, — сказал Синдбад-мореход.
Ей стало стыдно, что она спит в такой важный момент.