Медики пришили ему ноги, залатали остальные прорехи в шкуре, но в драйвы он больше не ходит. Дежурит за пультом, подменяет эндеров, пока маяки далеко от круга. И уже третий год в этот день ставит мне бутылку. Утверждает, что будь на финише кто другой, ковылять бы ему на протезах. Хотя, как я уже сказал, погода в тот день была тихая. Любой эндер бы справился…
Бор появился в дверном проеме, но входить не стал. Так и стоял, засунув руки в карманы, прислонившись к косяку.
— Я настроил аппаратуру. Осталось надеть шлем и нажать кнопку. Все в твоих руках, Мета.
— Ты не знаешь, какая я стерва, Бор. Шлем я надену, но кнопку нажмешь ты. Тебя будет мучить совесть и ночные кошмары до конца жизни.
— Твоими стараниями конец наступит быстро. Назови хоть одного из наших, дожившего до сорока пяти.
Мета протянула ему фляжку.
— Хлебни для храбрости.
— Спасибо. Я нажму кнопку, но по твоей команде. Вдруг передумаешь. Я не обижусь.
Так, препираясь, они ушли в «психушку».
А мы остались.
Каждый думал очень о многом. И боялся поднять глаза. Чтоб не встретиться с кем-то взглядом. Любой хотел бы очутиться на месте Бора. Мы все слегка сходили с ума по Мете. Но кто пробовал целовать глыбу сухого льда? Впечатление острое и своеобразное.
Но кто пробовал целовать глыбу сухого льда? Впечатление острое и своеобразное. Вот так отшивала нас Мета. А Бору она достанется мягкая и послушная. Или, наоборот, острая и жгучая как перец. Но именно такая, какая ему нужна. Оптимизированная под него. Кто бы не мечтал об этом? Но Мета была одной из нас. Боевым товарищем. И мы боялись поднять глаза.
— Ник здесь?
— Что случилось?
— Лань вне круга.
— Сколько до нее?
— Три восемьсот. Но штормит и у них, и у нас.
— Что с ней? — это я спросил уже на ходу.
— Видимо, флайкер ультразвуком глушанул.
Лань была славной девчонкой. Мы много раз были с ней близки. Я прикинул ситуацию. Три восемьсот — это хорошо. Сфера захвата больше трех метров. Нет, чуть меньше. А то, что штормит и тут, и там, очень плохо. Придется гасить наложение колебаний. А я выпил пятьдесят граммов коньяку. Зараза! В такой момент…
Последние десять тысяч метров — самые опасные. Потому что устал. Потому что голая как стол равнина. Ты на ней — мишень. Потому что боекомплект на исходе. А часто — на нулях. Остается одно — двигаться с максимальной скоростью. Десять тысяч. Тридцать пять минут. Этого рекорда пока никто не побил. Беда в том, что все смертоносные твари двигаются раз в восемь быстрее.
Мой пульт уже включили. Я размял руки, взялся за джойстики, вдел указательные пальцы в кольца. Кто-то из молодых встал рядом, готовый выполнить любую команду.
— Я в работе.
Сфера захвата перешла под мой контроль. Судя по тому, насколько четкая и подробная картинка была на мониторе, Лань пытались вытащить не менее четверти часа.
Все дело в том, что мы не знаем, что происходит ТАМ за пределами сферы захвата. Но комп лоцирует то, что внутри сферы. И, когда сфера мечется по всем трем осям, постепенно комп накапливает информацию о рельефе того места. Вроде того, как слепой ощупывает предметы пальцами. Неживая природа ведь, как правило, неподвижна. Если не считать волн. Океан, колыбель жизни, ети его…
Минуты две я просто присматриваюсь к мечущейся сфере на экране монитора. Пока не въезжаю в ритм. Все верно, наложение двух отнюдь не гармоничных колебаний. Левая рука сама по себе начинает подбирать ритм одного из них. Того, которое я условно назвал «вперед-назад». Указательный палец пока не использую. Это потом. Когда ритм зазвучал внутри, подключаю правую руку. Она гасит колебания «вправо-влево». Отлично. Теперь — подобраться к маяку. К телу. Лань лежит на спине, раскинув руки. Вот пакость! Броски сферы все еще составляют три метра. Теперь это беспорядочная вибрация. Ничего, перезимуем.
— Финиш-контакт, — командую я, и молодой вставляет мне в рот загубник с единственным контактом. Стоит сжать зубы, и произойдет захват. Почему зубы? Потому что от зубов до мозга путь короткий. Сигнал быстрей доходит.
Теперь я работаю не только джойстиками, но и кольцами. Сфера скачет, и я никак не могу ее стабилизировать. Мешает выпитый коньяк. Я вспоминаю, по какому поводу его выпил, и челюсти непроизвольно сводит. В последний момент успел рвануть сферу вниз и влево.
В приемный бассейн поступает полтора десятка кубометров сырого песка. Кажется, тело не задел.
Точно не задел. Теперь выждать пару минут, пока накопится энергия для следующего захвата, успокоить нервы и выяснить ситуацию.
Отлично! Грунт обвалился в каверну, которую я устроил, образовалась воронка, и Лань скатилась в нее. Головой вниз, но теперь она вдвое компактней. Можно работать.
Можно работать. Ритм левой руки. Есть… Ритм правой руки…
Дьявольщина! Да что же это? Зыбучий песок?
И в ту же секунду я понимаю, что это. Воронку заливает. Еще две минуты, и Лань утонет. Скроется под водой, захлебнется. А я перестану видеть ее, видеть воронку. Останется плоская поверхность!
Холодный уж сворачивается в животе. Мне страшно. Руки живут своей жизнью. Сфера скачет как раскидай на резинке. Внезапно зубы сами собой сжимаются. Есть захват.