Жили на свете старик со старухой. Детей у них не было, и они очень горевали об этом. Вот однажды старуха и говорит старику:
– Как наступит зима, давай вылепим себе девочку из снега. Не могу я больше жить без детей.
– Вылепить-то нетрудно, – согласился старик. – Только вот беда: она растает, как весна придёт.
– Тогда возьми тесло и сделай девочку из дерева!
– Сделать-то можно, – отвечает старик, – но коли посадим мы её у огня и упадёт на неё искра, она сразу же сгорит. Закручинилась старуха, услышав эти слова, и из её глаз полились слезы.
– Не плачь, – стал утешать её старик, – я ведь и без того известь обжигаю, завтра буду гасить, вот и сделаю тебе дочку из извести. Старуха очень обрадовалась и легла спать довольная. Спит себе, а во сне слышит чей-то голос:
«Дочка ваша будет бела и пригожа, но коли хотите, чтоб она жива осталась, то выведите её за ворота, когда она говорить начнёт, и отдайте первому, кто мимо пройдёт. Да велите ей, чтоб, когда заневестится, перед женихом рта не раскрывала, пока он не догадается, из чего она сделана, если же хоть слово ему скажет, тотчас же рассыплется известковой пылью». На другой день старик принялся за дело. Нагасил в яме извести и вылепил девочку белее снега. Как только старик провёл палочкой у неё под носом и сделал рот, девочка проговорила:
– С добрым утром, батюшка! Как поживаешь, матушка?
Жалко было старикам сразу же расставаться со своей белолицей дочкой, да делать нечего – нельзя ослушаться того, кого старуха во сне слышала. Вышли они на дорогу и стали смотреть, кто пройдёт первый, чтобы отдать ему
Извёсточку. И что же они увидели? Бредёт по дороге кляча. Подивились они, но всё же отворили ворота, ввели клячу к себе во двор, расчесали ей гриву, взнуздали, заседлали мягким седлом, посадили на седло Извёсточку. Перед тем как проститься с дочкой, старики наказали ей, чтоб она не отвечала ни слова своему суженому, пока он не скажет: «Ты из извести сделана».
А надо вам сказать, ребята, что старая кляча была из конюшен тамошнего воеводы. Пока конь был молод и горяч, его кормили рисом и расчёсывали ему гриву золотым гребнем, а когда состарился и ноги у него начали заплетаться, слуги воеводы завели беднягу в лес и оставили там диким зверям на растерзание. Но конь, привыкший жить среди людей, выбрался из леса и побрел обратно в город по дороге, проходившей мимо домика стариков.
Почувствовав на себе седока, конь встрепенулся и побежал рысцой прямо к дому воеводы. Сын воеводы в это время сидел у окна и очень обрадовался, увидев белую девушку на спине их старого коня.
– Кто ты такая и откуда едешь? – спросил он Извёсточку. Та молчала.
– Почему ты не отвечаешь мне? Или, может быть, ты немая?
Извёсточка и на этот раз ничего не ответила. Воеводич помог ей сойти на землю, взял за руку и повёл в хоромы к отцу с матерью.
– Посмотрите, какую пригожую девушку привёз мне наш старый конь.
Воевода с женой подивились красоте девушки и стали её расспрашивать, отчего она такая белая. Но Извёсточка так и не раскрыла рта. На другой день воеводич отправился, было, на охоту, но вернулся с пустыми руками, потому что перед глазами его неотступно стояла белая девушка.
Пошёл он к своей матери и говорит:
– Матушка, я верну перстень царской дочери.
– Как же так, ведь она твоя невеста
– Я не женюсь на ней, я женюсь на той девушке, которую привёз вчера старый конь.
– Да ты что! – воскликнула мать. – Или ты не видишь, что эта девушка немая?
– Ну и что из этого? Женюсь на ней, и дело с концом.
– Делай, как знаешь, – сказала мать.
Воеводич вернул перстень царской дочери и обручился с Извёсточкой. Ему и в голову не приходило сказать ей, что она сделана из извести, и потому девушка молчала. Целых три месяца воеводич ухаживал за своей невестой, одевал её в золото и парчу, катал в позолоченной карете и всё просил, чтоб она молвила ему хоть словечко, но Извёсточка не размыкала губ.
«А ведь она и в самом деле немая», – сказал себе воеводич и решил её оставить.
Запер он Извёсточку в маленькой каморке на чердаке и послал за царской дочерью.
Поселившись в доме воеводы, царская дочь первым делом спросила, где белая девушка.
Служанки сказали ей, что девушка заперта в каморке на чердаке.
– Пойдите и посмотрите в замочную скважину, что она делает, – велела царская дочь.
Служанки тихонечко подкрались к двери, заглянули в замочную скважину и увидели, что Извёсточка сидит на стуле у окна, а на коленях у неё жёлтая шёлковая рубашка лежит.
– Эту рубашку мой жених, воеводский сын, будет носить, – сказала вдруг девушка. – Ну-ка вденься, ниточка, в иголочку!
Тут игла, что была вколота в игольник, прыгнула на стол, подскочила к золотой нитке, протянула ей ушко, и нитка вделась. Девушка взяла иглу, начала пришивать пуговички к рукавам, да вдруг нечаянно уколола себе большой палец и, бросив иглу на пол, сердито крикнула:
– Ох, зачем ты меня уколола, скверная игла!
Когда боль прошла, белая девушка успокоилась и сказала:
– Прости меня, иголочка, иди ко мне, будем работать.
Но игла, видно, очень обиделась и не хотела возвращаться к девушке. Тогда девушка разгневалась, схватила ножницы, отрезала себе нос и приказала ему: