И подумала, наконец, Катерлизхен: «А не дверь ли это такая тяжелая?» и говорит:
— Фридерхен, сброшу-ка я дверь.
— Нет, Катерлизхен, сейчас не надо этого делать, а то они нас заметят.
— Ах, Фридерхен, я не могу больше, уж больно мне тяжело.
— Нет, Катерлизхен, а ты держи покрепче.
— Ах, Фридерхен, я ее уроню.
— Ну, — ответил Фридер сердито, — и роняй, черт возьми!
И упала дверь с грохотом вниз; а плуты-продавцы как закричат: «Черт спускается с дерева!» — да как бросятся бежать и всё, что было у них, побросали. На рассвете спустились Фридер и Катерлизхен с дерева и нашли внизу все свое золото и понесли его домой.
Воротились они домой, а Фридер и говорит:
— Ну, Катерлизхен, теперь ты уж должна быть прилежной и хорошо работать.
— Ладно, Фридерхен, буду работать, — пойду на поле жать пшеницу.
Вышла Катерлизхен на поле и говорит про себя: «Поесть ли мне прежде, или жать, или сначала поспать, а потом уже жать? Э-э, поем я сначала». Поела Катерлизхен, а после еды ей спать захотелось; начала она жать, а была она сонная и порезала себе передник, юбку и рубашку. Вот проснулась после долгого сна Катерлизхен, встала полуголая и говорит про себя:
— Я ли это или не я? Ах, нет, это не я.
А меж тем наступила ночь; побежала Катерлизхен в деревню, стала в окошко к мужу стучаться и кричать:
— Фридерхен!
— Что там такое?
— Скажи мне, дома ли Катерлизхен?
— Да, да, — ответил Фридер, — она дома, лежит и спит.
А она говорит:
— Хорошо; стало быть, я уж дома, — и убежала.
Встретила Катерлизхен на улице воров, они воровать собирались. Подходит она к ним и говорит:
— Я вам помогу воровать.
Воры подумали: она, должно быть, здешние места знает, — и согласились. Катерлизхен подходила к домам и кричала:
— Люди добрые, есть ли у вас что? А то мы красть собираемся.
Подумали воры: «Так дело не пойдет», — и решили от Катерлизхен избавиться. Вот и говорят они ей:
— На краю деревни растет у пастора в огороде репа, ступай туда и нарви нам ее.
Пошла Катерлизхен на огород и начала рвать репу, села, и лень ей было подняться. А на ту пору шел мимо прохожий, посмотрел он, остановился и подумал, что это сам черт, должно быть, тащит репу. Побежал он в деревню к пастору и говорит:
— Господин пастор, а в вашем огороде черт репу тащит.
— Ах, господи, — ответил пастор, — нога-то у меня хромая, не могу я пойти на огород и черта прогнать.
Прохожий предложил:
— А я вам вместо костыля буду, — и он повел пастора на огород.
Приходят они на огород, а Катерлизхен в это время поднимается и встает во весь рост.
— Ох, да ведь это же черт! — закричал пастор, и как бросились они оба бежать! Ну, тут пастор со страху и хромать перестал, и бежал он со своей хромой ногой куда проворней, чем тот, кто привел его на огород на своих здоровых ногах.