Мадам Обри немного помолчала. Мимо нас протекали улицы. Мы были уже у Пале?Рояля, и мне хотелось, чтобы эта поездка никогда не кончалась…
Мадам Обри похлопала меня по руке.
— Так что же ты ответила?
— Ну… Что я не против…
— Слава Богу! Это прекрасно! Почему же у тебя такой похоронный вид? По?моему, все идет отлично, ведь я очень люблю тебя и очень люблю твою маму. Вы мне обе нравитесь.
Я спросила:
— А что мне теперь делать?
— Дать абсолютно ясный ответ. Прямо сказать, что ты согласна. Они только этого и ждут.
Увы! Автобус остановился на роковой остановке: Опера! Мы вышли из него. Мадам Обри поцеловала меня.
— Фредерик зайдет за тобой, как обычно.
У входа в театр мы наконец расстались. Она подождала, пока я открою дверь, чтобы уйти самой, а на прощанье велела мне быть умницей. Взрослые всегда советуют нам быть умниками, и я начинаю понимать: возможно, они не так уж и неправы!
Оказавшись в вестибюле, я бегом поднялась на три этажа по лестнице, ведущей на сцену. Там есть множество коридоров, темных уголков и расставленных повсюду декораций, где можно спрятаться. Вот я и проскользнула за старого картонного сфинкса из «Аиды» и стала ждать там, не появится ли кто?нибудь из моих подружек. Других встреч я боялась и, как какая?нибудь воровка, принимала всякие меры предосторожности.
Скрывшись в тени, я наблюдала, как мимо проходят люди со знакомыми лицами: надзирательницы, девочки из школы, хористы в костюмах из первого акта. Потом я увидела Мефистофеля в его фантастическом одеянии дьявола. Он готовился выйти на сцену и распевался во весь голос, откашливаясь, чтобы прочистить горло. У него очень красивый голос — у этого дьявола: баритон. И он всегда очень ласков со мной. Он великий певец, но это не мешает ему любить детей, и мне кажется, у него слабость ко мне, потому что он часто угощает меня конфетами и болтает со мной, как будто мы лучшие друзья.
Увидев моего друга, певца?дьявола, я невольно шевельнулась, и это выдало мое присутствие за сфинксом. Мефисто заметил меня и подошел.
— Что это ты тут делаешь?
Я была застигнута врасплох.
— Хотела поздороваться с вами…
— Какая ты милая, ты ангел, просто ангел, уж я?то знаю, что говорю! — и он сам засмеялся своей шутке.
Мефисто протянул мне пастилку, которая пахла лекарством.
— Хочешь конфетку? Отлично для горла… Но вот что касается ног, — тут я не гарантирую…
Потом он спросил меня:
— А как Галатея? Все в порядке?
Я растерянно кивнула головой. Мефисто был в прекрасном настроении, но меня, видимо, находил какой?то странной:
— Вот еще, вот еще, что это ты так? Надо быть повеселее! Я приду посмотреть на тебя и глаз с тебя не спущу! (Он опять засмеялся.) Дьявольских глаз! Ну, ладно, ладно, не волнуйся, я добрый дьявол. До скорого: увидимся в «Вальпургиевой ночи»!
Я смотрела, как он исчезает за декорациями, завернувшись в свои огромные красные крылья.
«Вальпургиева ночь»… Большой праздник, на котором дьявол предлагает Фаусту все соблазны мира… Балет всегда нравится публике в этой части оперы, а звезды по очереди танцуют в ней главные партии: Клеопатру, Лаис, Фринию…
Наконец я увидела, как Марселина идет из гримерки на сцену. Я подозвала ее. Было приятно с ней встретиться: она меня очень мило поцеловала и рассказала новости. Что месье Барлоф вроде бы не очень доволен Жюли и что я могу верить в него. Что девочки, кажется, нервничают… Одни хотят рассказать, как все было на самом деле, другие предпочитают выждать. Но что?то по?прежнему происходит: инспекторша не вылезает из театра и расследование продолжается.
Но когда Марселина сказала мне, что Мерседес поручили разобрать мой шкафчик, у меня закололо сердце. Марселина стала утешать меня, она обещала попросить Веру (ее шкафчик рядом с моим) взять к себе мои вещи, пока все не закончится.
По всему театру громкоговорители возвестили, что занавес поднимается. Нам пора было расставаться. Марселина казалась расстроенной:
— Что ты будешь делать весь вечер?
— Ничего…
— Держи!
И она дала мне газету, чтобы я могла хоть как?то отвлечься.
Как будто я могу отвлечься! Никто не заметил, как я спустилась вниз и вышла на улицу.
С этих пор Опера будет продолжать свою жизнь без меня. Я не в счет, меня больше не существует.
Появление на улице поздно вечером маленькой девочки, которая бредет незнамо куда, наверное, кажется странным. Все смотрели на меня.
Ночной город усилил мою тоску, мою тревогу, я бродила без всякой цели, не слишком удаляясь от театра. Я рассматривала витрины магазинов, одного, другого, третьего… Потом встала на переходе, будто пережидаю красный свет, но на зеленый переходить не стала. Машины снова помчались мимо меня. Полицейский заметил мою нерешительность, подумал, что я боюсь, и остановил движение. Мне пришлось перейти мостовую. Оказавшись на другой стороне бульвара, я снова повернула назад. Полицейский наблюдал за мной и дружелюбно помахал мне. Ну, и я удрала как можно быстрее.
В конце концов, я добралась до самых темных, вызывающих страх улиц. Начался дождь. Оказалось, что я — на улице Матадор, дождь усиливался, надо было спрятаться, чтобы переждать его. Я зашла в ворота, где рядом со мной стояли две очень милых дамы. Они улыбнулись мне, потом заговорили со мной. Как это странно: взрослые всегда задают такие вопросы, которые ставят тебя в трудное положение!