— Я был у Макса, — прошептал я быстро.
— Что случилось?
— Он спит или погружен в себя, не знаю, однажды я уже видел его таким.
— Вы ведь не разбудили его? — спросила она быстро.
— Нет. Он не слышал меня. Я сразу же вышел. Госпожа Ева, скажите мне, что с ним?
Она провела по лбу тыльной стороной ладони.
— Не беспокойтесь, Синклер, ничего с ним не случится. Он удалился. Это продлится недолго.
Она встала и вышла в сад, хотя уже закапал дождь. Я чувствовал, что мне не следует идти за ней. Я ходил по зальцу, нюхал одуряюще пахнувшие гиацинты, глядел на свой рисунок с птицей над дверью и подавленно дышал странной тенью, которая наполнила дом в это утро. Что это было такое? Что случилось?
Госпожа Ева вскоре вернулась. В ее темных волосах висели капли дождя. Она села в свое кресло. Усталость овевала ее. Я подошел к ней, склонился над ней и губами снял капли с ее волос. Глаза ее были светлы и тихи, но капли были на вкус как слезы.
— Посмотреть, что с ним? — спросил я шепотом.
— Не будьте ребенком, Синклер! — приказала она громко, словно чтобы разрушить чары в себе самой. — Ступайте теперь и приходите позднее, я сейчас не могу говорить с вами.
Я ушел и побежал от домов и города к горам, мелкий косой дождь летел навстречу мне, придавленные тяжестью тучи низко неслись мимо, как в страхе. Внизу не было почти ни дуновения, а вверху, казалось, бушевала буря, из стальной серости туч несколько раз на миг вырывалось солнце, бледное и резкое.
Вдруг по небу проплыла неплотная желтая туча, она уперлась в серую стену, и ветер за несколько секунд составил из желтого и синего некую картину, огромную птицу, которая вырывалась из синей неразберихи и широкими взмахами крыльев улетала в небо.
Теперь буря стала слышна, и ударил дождь, смешанный с градом. Короткий, неправдоподобный и страшный гром пророкотал над исхлестанной землей, затем снова прорвалось солнце, и на близких горах над бурым лесом тускло и призрачно засветился бледный снег.
Когда я через несколько часов, промокший и продрогший, вернулся, Демиан сам отпер мне дверь.
Он повел меня наверх, в свою комнату, в лаборатории горело газовое пламя, были разбросаны бумаги, он, по-видимому, работал.
— Садись, — пригласил он, — ты, наверно, устал — была ужасная погода, видимо, ты долго гулял. Сейчас будет чай.
— Сегодня что-то происходит, — начал я нерешительно, — едва ли дело только в какой-то грозе.
Он испытующе посмотрел на меня.
— Ты что-то увидел?
— Да. Я на секунду ясно увидел в тучах некую картину.
— Какую картину?
— Это была птица.
— Ястреб? Неужели? Птица из твоего видения?
— Да, это был мой ястреб. Он был желтый, огромный и улетел в сине-черное небо.
Демиан глубоко вздохнул с облегчением.
В дверь постучали. Старая служанка принесла чай.
— Пей, Синклер, пожалуйста… Думаю, ты увидел эту птицу не случайно.
— Случайно? Разве такие вещи можно увидеть случайно?
— Верно, нельзя. Это что-то означает. Ты знаешь — что?
— Нет. Я только чувствую, что это означает какое-то потрясение, какой-то шаг в судьбе. Думаю, дело касается всех.
Он взволнованно прошелся по комнате.
— Шаг в судьбе? — воскликнул он громко. — То же самое мне снилось сегодня ночью, и у моей матери было вчера предчувствие, говорившее о том же… Мне снилось, что я взбираюсь по приставной лестнице на дерево или на башню. Взобравшись наверх, я увидел всю местность, это была большая равнина с горящими городами и деревнями. Я еще не могу рассказать все, мне еще не все ясно.
— Ты относишь этот сон к себе? — спросил я.
— К себе? Конечно. Никому не снится то, что его не касается. Но это касается не одного меня, тут ты прав. Я довольно точно различаю сны, указывающие мне движения моей собственной души, и другие, очень редкие, где есть намек на человеческую судьбу вообще. Такие сны у меня редко бывали, и никогда не было сна, о котором я мог бы сказать, что он был пророческим и исполнился. Толкования тут слишком неопределенны. Но я точно знаю, что мне снилось что-то, касающееся не одного меня. Этот сон принадлежит ведь к числу тех, других, что снились мне прежде, он их продолжает. Это те сны, Синклер, откуда у меня возникают предчувствия, о которых я уже говорил. Что наш мир довольно скверен, мы знаем, это еще не дает основания предвещать ему гибель или что-то подобное. Но мне уже много лет снятся сны, по которым я заключаю — или чувствую, или как тебе угодно, — из которых, стало быть, я заключаю, что близится крушение старого мира. Сперва это были совсем слабые, отдаленные предчувствия, но они становились все отчетливей и сильнее. Пока я не знаю ничего, кроме того, что надвигается что-то большое и ужасное, касающееся и меня. Синклер, мы увидим то, о чем иногда говорили! Мир хочет обновиться. Пахнет смертью. Новое никогда не приходит без смерти… это страшнее, чем я думал.
Я испуганно уставился на него.
— Ты не можешь рассказать мне окончание твоего сна? — спросил я робко.
— Нет.
Дверь открылась, и вошла госпожа Ева.
— Вот вы где! Дети, вы, надеюсь, не грустите?
У нее был свежий, уже совсем не усталый вид. Демиан улыбнулся ей, она пришла к нам, как мать к напуганным детям.