С тех самых пор в течение многих лет призраки преступных пастухов в сопровождении адских животных время от времени появлялись в Серниа, неизменно выбирая для своих прогулок ясные ночи, когда светил месяц и звездам не было числа. Зеленые пастбища, над которыми совершались побоища, становились выжженной пустошью, и ни люди, ни звери не осмеливались даже приблизиться к ним. Жители Серниа беспрестанно молились о том, чтобы души Жана де Барана и Кристофа Овчара обрели, наконец, вечный покой, но, видно, пастухи очень грешили при жизни, и Господь от них отвернулся. Они попали в когти сатаны, который помогал им творить зло и теперь стал их полновластным хозяином.
Картезианцы были немало удивлены рассказом жителей Серниа. Будучи людьми милосердными, они почувствовали не столько отвращение, сколько жалость к неприкаянным душам грешников. Монахи понимали, что Жан и Кристоф выходят на землю не только для того, чтобы пугать добрых христиан, что, возможно, они чего-то ждут, чего-то ищут, и во всем происходящем есть высший смысл.
Отец Митчи и отважный брат Викториан решили во что бы то ни стало положить конец войне призраков.
На следующий день монахи уже карабкались по крутым склонам – туда, наверх, к выжженным пастбищам Гро-Шомио. В руках они держали старинные посохи, что побывали с паломниками прежних времен во многих святых местах – и в Риме, и в Иерусалиме. С их поясов свисали длинные четки, а в карманах позвякивали склянки со святой водой. Оба вполголоса читали Евангелие от Иоанна.
Добравшись до пастбища, над которым бились накануне Жан де Баран и Кристоф Овчар, картезианцы опустились на колени и продолжили свои молитвы. Солнце клонилось к закату. Стало холодать. Дунул ветер. Трава покрылась росой.
Наступила ночь. Отец Митчи и брат Викториан вдруг ощутили сильный страх. Собрав все свое мужество, они громко запели псалмы. Вдруг в небе стало как будто светлее и послышался нарастающий шум. Показались вражеские орды! Они шли прямо к монахам.
— Помоги нам, святой Бруно! – воскликнули братья и стали читать «Отче наш».
Завидев незваных гостей, Жан и Кристоф разразились проклятьями. Вторя пастухам, дьявольские животные заблеяли ужасными голосами. С дикой скоростью нечисть понеслась к людям. Повинуясь указаниям своих предводителей, козы, овцы и бараны выстроились вокруг отца Митчи и брата Викториана. Опустив рога, они рычали и хрипели, их пустые глазницы метали холодные искры. Казалось, они ждали только сигнала, чтобы броситься на картезианцев. Откуда-то из-за туч вдруг выскочили адские собаки Жана и Кристофа. Прямо над головами монахов они разразились грохочущим лаем.
Брат Викториан вдруг осознал, что от ужаса начинает забывать слова молитвы. Его мысли путались, и в голову почему-то лезли сказки любимой, давно уже покойной, бабушки. Брат Викториан вспомнил, что она говаривала, будто оградить от нечистой силы может нарисованный круг. Дрожащей рукой он взял свой посох и провел по земле вокруг себя и отца Митчи черту. При этом он поспешно читал Евангелие.
Некоторые животные, разозленные действиями брата Викториана, бросились вперед, но тут же ударились рогами о выросшую на их пути невидимую преграду. Бешенству обоих пастухов не было предела.
– Какого черта вы пришли сюда, дерзкие монахи? Разве мало нам страданий? Вы хотите сделать нам еще больнее? – закричали они.
– Блеск от вашей одежды режет мои глаза! Вы не даете мне отомстить предателю! Я вас удушу! – завывал Кристоф Овчар, размахивая окровавленным ножом. Его сжигала злоба, он желал поскорее броситься в бой.
– Разве старикашка настоятель благословил вас мешать нам биться? – вопрошал Жан де Баран. – Вы ослушались приора, и он будет очень недоволен. Убирайтесь отсюда, или умрете!
Призрачные пастухи пытались перейти за линию круга, но у них ничего не получалось, и они яростно колотили в невидимую стену руками и ногами.
– Что вам здесь нужно, люди, питающиеся травой? Ведь вы не едите баранины! Какое вам дело до того, что мы воровали глупых овец? Вы заняли наше место. Это пастбище наше! Мы здесь воюем! Вы будете растоптаны и разорваны. Смерть изменнику! Смерть предателю!
С этими страшными словами противники бросились друг на друга и сцепились в яростной схватке. Козлы, козы, овцы и бараны тоже ринулись в бой. Они лягались, бодались, кусались и с такой силой сталкивались рогами, что целые снопы искр летели с неба на землю. Собаки злобно грызлись между собой, не забывая при этом лаять и на монахов. Брата Викториана больше всего поразило, что гадкие псы иногда принимались ругаться на чистом немецком языке. Стоял чудовищный шум, воздух постепенно накалялся, и уже вспыхнули деревья вокруг черты, ограждавшей отца Митчи и брата Викториана от нечисти. Ужас, что творилось! Монахи читали Евангелие, пели псалмы, окропляли святой водой землю вокруг себя, и вражеские силы никак не могли до них добраться, несмотря на то, что несколько раз атаковали линию круга.
Но вот наступило утро и зазвонили колокола в деревенских часовнях. Адские армии тут же прервали побоище. С воем и ревом понеслись они по небу к горным вершинам и через мгновение скрылись из виду. Отец Митчи и брат Викториан стояли на маленьком участке зеленой травы. Вокруг них догорала земля и тлели угли спаленных деревьев. Пошатываясь от усталости, монахи стали спускаться с горы. Они не смогли побороть призраков, но были довольны уже тем, что сами остались живы-здоровы.