— Ты сказал, что для охраны границы у вас осталось совсем немного людей, — заметил я. — А если нападут пикты?
— Между нами заключен мир, — ответил Хакон. — К счастью, вот уже несколько месяцев на рубеже все спокойно… Ну, разве что пара-другая мелких стычек в месяц.
— А владетельный Валериан? Его поместье показалось мне покинутым.
— Он некоторое время назад отослал всех своих воинов и сейчас живет в доме один, не считая нескольких слуг. Где его люди, никому не известно. Он обещал нам держать нейтралитет, и пока не был замечен в нарушении слова. Хотя, откровенно говоря, я не очень-то доверяю ему. Валериан — один из тех немногих хайборийцев, которые пользуются уважением у пиктских племен. Представляешь, в какой костер мы бы попали, если б ему пришло в голову натравить на нас пиктов? С одной стороны — лесные дикари, с другой — армия Брокаса…
Тут Хакон поднял взгляд и едва не поперхнулся от удивления. К стойке подошел высокий мужчина в богатой одежде нобиля — в обтягивающих узких штанах, высоких сапогах и расшитой алой накидке.
— Это как раз и есть владетельный Валериан, — прошептал он, толкнув меня в бок.
Я присмотрелся к вошедшему повнимательнее — и, вздрогнув от неожиданности, вскочил на ноги.
— Валериан?! Но я видел этого человека прошлой ночью по ту сторону границы… Он присутствовал при чудовищном пиктском обряде Превращения Змеи!
Валериан резко повернулся ко мне. Был он бледен, как смерть, а глаза пылали, словно у разъяренного зверя.
Хакон тоже вскочил с места.
— О чем ты говоришь?! Это невозможно! Владетельный Валериан — один из знатнейших наших людей, и он дал слово чести…
— Может быть, и так, — запальчиво крикнул я, — но кто сказал, что он его держит! Ошибиться невозможно — я был очень близко от жертвенной поляны и хорошо запомнил это лицо! Повторяю: это был он — в набедренной повязке и размалеванный, как дикий пикт!
— Ты лжешь, гнусный мерзавец! — взревел нобиль, отбрасывая в сторону свою накидку и хватаясь за рукоять меча.
Но прежде чем он успел обнажить его, я прыгнул и сбил его с ног. Мы покатились по полу, но в этот момент чьи-то крепкие руки схватили нас и оторвали друг от друга. Нобиль стоял напротив меня, бледный и задыхающийся; в кулаке он сжимал мою перевязь, которую ему удалось сорвать во время схватки.
— Это грязная клевета! — прохрипел он. — Неужели вы поверите этому неизвестно откуда взявшемуся проходимцу?
— Я говорю правду, — сказал я, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. — Этой ночью я прятался под лиственницей у поляны, на которой стоит алтарь пиктов, и наблюдал, как шаман Соколов переместил душу воина племени Ворона в тело огромной змеи. Ужасающее зрелище! Я убил колдуна — моя стрела попала ему в сердце. И я видел там именно тебя — ты, хайбориец, стоял на этой поляне, словно один из дикарей!
— Если это так… — начал было Хакон.
Мне в голову пришла неожиданная мысль.
— Это легко доказать! — воскликнул я. — Посмотрите на его грудь! На кожу!
Я подскочил к нему и рванул ворот его рубахи. Все верно: на груди Валериана остались хорошо заметные следы — изображения белого черепа, того самого знака, который лесные пикты рисовали на своих телах, выходя на тропу войны с хайборийцами. Нобиль, конечно, пытался смыть рисунок, но краски пиктов глубоко въедаются в кожу. Сомнений больше ни у кого не оставалось.
— Разоружить его! — отдал короткий приказ Хакон с побагровевшим от ярости лицом.
— И отдай мою перевязь! — потребовал я, заметив, что Валериан все еще сжимает ее в кулаке. Но он лишь бросил на меня злобный взгляд и засунул тонкую, похожую на ленту полоску кожи в карман.
— Ты получишь ее назад, — прохрипел он, задыхаясь от ярости, — но она затянется вокруг твоей шеи, грязный пес!
Я не совсем понял его слова, но решив не спорить больше по этому не столь уж значительному поводу. Важнее было другое — что теперь делать с предателем. Хакон, казалось, пребывал в растерянности.
— Мне кажется, его нужно немедленно взять под стражу и отвести в форт, — сказал я. — Он предал вас, и сейчас можно ожидать самого худшего. Пикты племени Сокола были в боевой раскраске, а череп на его груди указывает, что и он собирается принять участие в этой войне.
— Великий Митра! — побелевшими губами выдохнул Хакон. — невероятно! Хайбориец, выступающий с пиктскими демонами против своих!
Валериан молчал. Его держали за руки двое крепких стражей, он был по-прежнему бледен, как полотно, тонкие губы кривились в злобной усмешке, глаза горели яростным желтым огнем, в котором мне почудилось сумасшествие.
Хакона беспокоило, как жители Шохиры отнесутся к тому, что самого знатного ее нобиля ведут в крепость под стражей.
Хакона беспокоило, как жители Шохиры отнесутся к тому, что самого знатного ее нобиля ведут в крепость под стражей. В то же время он понимал, разумеется, что оставлять Валериана на свободе нельзя.
— Люди захотят знать, в чем мы его обвиняем, — поделился он с нами своими сомнениями. — И когда станет известно, что он предал нас и снюхался с пиктами, может начаться паника. Я думаю, лучше избежать этого и запереть его здесь, в местной тюрьме, а потом прислать сюда Дирка, чтобы он сам перевел его в цитадель.