И верно. Казалось непонятным, почему один из Злоказовых получил звание, которое ему как будто ни с какой стороны не подходило.
На полях записной книжки тогда и появилось кабалистическое сокращение беседы ККЗ(3) + Cu(2)S= БА(1). Читал его тогда так: Каслинских кабатчиков Злоказовых трое с прибавлением сернистой меди равняются одному баронету Англии.
Справлялся потом о статуте звания баронета.
В наших словарях значилось, что звание баронета дано в 1611 году. Давалось тому, кто снаряжал за свой счет не менее 30 колонистов для заселения Ирландии, особенно провинции Ульстер (Ольстер. -пр.ск.), или жертвовал на те же цели 1000 фунтов стерлингов. Сначала число баронетов было ограничено двумястами, но теперь это ограничение, а также посвящение в звание баронета за деньги более не существуют.
Выходило, что Злоказов… снаряжал колонистов в Ирландию.
Только это было мало похоже на правду.
Федор Ликсеич, сколь помнится, человек был сырой, достаточно красноносый и совсем малограмотный. Едва ли даже знал про Ирландию, а уже о провинции Ульстер наверняка не слыхивал.
Крестьяне Каслинского района и башкиры ближайших к бывшим злоказовским владениям волостей тоже не помнят, чтобы кто-нибудь из них отправлялся в Ирландию.
Да и поздновато было в двадцатом веке заниматься там колонизацией.
Разве вот какая Ирландия ближе была. Вместо Улъстера всего-то англичанам, может быть, надо было снарядить разведку на речку Зюзельку и на Дегтярский рудник, и потом от своего имени начать разработку. Тогда дело другое.
Именитое купечество всегда любило отечество… продавать хоть оптом, хоть в розницу. И уж Злоказова этому учить не приходилось. За хорошую цену что угодно мот продать, а уж сернистую медь Сысертской дачи тем более.
И все шито-крыто. Завод злоказовский, рабочие местные полевские и северские, административный и технический персонал тоже свой — уральский. Со всех печеней старается, развивает отечественное производство, а распоряжается всем английский капитал и совсем безответственно.
Вот тут по-иному увидишь и безвредного старичка, что на речке Железянке, знай, свое твердил:
— Наше дело какое? Так велено.
Только в старое время и другие люди были на Гумешках. Иначе никакой перемены жизни не вышло бы.
Летом нынешнего года мне пришлось побывать на Гумешевском руднике. Унылое безлюдье отсюда ушло. На каждом шагу видишь группы людей. Чаще всего это пока геолого-разведчики и строителя, реже — шахтеры. Преобладают молодые лица, но немало и стариков.
Работа ведется в разных местах обширной рудничной площади. Сначала пошли с председателем РИКа (Революционный исполнительный комитет -местный выборный орган самоуправления в первые годы советской власти. -пр.ск.) взглянуть на строительство нового копра над самой старой шахтой. Дорогой, как это часто бывает, в таких случаях председателя остановили вопросами и утянули в другую сторону. У старой шахты оказалось тоже пусто. Строители ушли на приемку материалов, и около копра стоял сухощавый старик с серебряной бородкой и уже -выцветшими глазами. Внешнее сходство с образом из воспоминаний было поразительное. На том же месте стоял такой же старик и смотрел на копер.
Но стоило с ним заговорить, как впечатление сразу изменилось.
На вопрос: Сторожем здесь? — старик ответил:
— Нет, любопытствую, как строят. — И сейчас же ответил на свой вопрос: — Ничего будто, а только ошибочка есть. Есть ошибочка! Скоба жидковата. Надо настоять, чтобы покрепче.
Дальше разговаривать не пришлось. Старик поспешно стал спускаться по кривой извилистой тропинке к грудам железной руды, которая с давних лет лежит в самом низком месте рудника. Там какой-то приземистый широкоплечий человек выворачивал кайлом старые деревянные брусья.
Начала разговора не было слышно, но скоро он перешел в крик, и слова старика доносились отчетливо.
— Начальство не видит, так и тащить? Ты в печке истопишь, а людям, может, это знак!
— Кто меня поставил? А тот и поставил, кто сказал: береги народное добро!
Когда приземистый человек заковылял в сторону криолитового завода, старик еще крикнул:
— Ты у меня эту дурость забудь! На руднике дрова добывать! Народное! Не тронь!
Когда я уходил с рудника, то еще раз слышал издали этого старика. Он горячо спорил со строителями копра над старой шахтой. Доносились обрывки фраз.
— Так велено? А если ты ошибку видишь? Тогда как?
— Главный инженер? Ну что ж, и главному инженеру сказать можно!
— Единоначалие. Не спорю. А тебе разве дела нет?
На вопрос, что это за старик, председатель РИКа, шагавший на этот раз рядом, ответил, как о самом обычном:
— Пенсионер один… Советский старик…
Сказ напечатан в сокращенном варианте в сборнике Уральские были, Свердлгиз, 1951 г. под заголовком Сложный химический процесс. Имеется более полный вариант, опубликованный в сборнике Урал медный, Свердлгиз, 1935 г. с заголовком: Под знаком синего тумана. Текст, приведенный в настоящем издании, отличается от обоих вариантов более обобщенным характером подачи материала. Это уже не очерковая запись, а сказ- побывальщина.