Легко приходят — легко уходят

Автор: Джеймс Хедли Чейз

Жанр: Детективы

Год: Год издания не указан.

,

Джеймс Хедли Чейз. Легко приходят — легко уходят

Глава 1

Непредвиденный звонок раздался без пяти одиннадцать, когда я уже собрался уходить. Пятью минутами позже я мог бы смело его проигнорировать,

но официально рабочее время мое еще не кончилось, и я был перед этим звонком беззащитен.
Ночные вызовы записывались на магнитофон, стоило лишь телефону зазвонить. Это была часть эффективно действующей системы наблюдения

начальства за подчиненными.
Я безропотно снял трубку.
— «Лоуренс Сейф Корпорейшн» — ночное обслуживание.
— Это Генри Купер, — раздался один из тех хорошо поставленных голосов, принадлежащих очень состоятельным самоуверенным людям, живущим в

пентхаузах экстра-люкс. — Как быстро ваш человек может приехать ко мне? У меня неприятности с сейфом.
«Пропал мой вечер с Джейн, — безрадостно подумал я. — И такое происходит уже третий раз за последний месяц».
— Где вы живете, сэр? — я старался сохранить вежливые нотки в голосе: магнитофон фиксировал все, а у меня уже был выговор за то, что

однажды я повысил голос на клиента.
— Эшли-Армз. Я хочу, чтобы мистер прибыл немедленно.
Я посмотрел на часы. Без двух минут одиннадцать. Если я скажу, что ночная смена закончена, завтра меня немедленно выставят за дверь.

Учитывая мое теперешнее финансовое положение, это было бы непозволительной роскошью.
— Вы не могли бы сказать более конкретно, что случилось с сейфом, сэр?
— Я потерял ключ. Пришлите мастера как можно скорее.
В трубке послышались короткие гудки.
Я обещал Джейн, что заеду за ней в 11.15, и мы оттянемся в только что открытом ночном клубе. Она, должно быть, уже оделась и ждет. Пока я

съезжу в Эшли-Армз, открою этот проклятый сейф, вернусь, поставлю машину, дотащусь до ее дома на троллейбусе, будет уже за полночь. Надо знать

Джейн: эта девочка никогда не будет ждать столько времени. Однажды она уже сказала, что если по моей милости проскучает хоть полчаса, то я могу

забыть ее имя.
Я не мог позвонить Джейн из офиса, так как звонки по личным делам запрещались. Придется позвонить по дороге. Схватив сумку с инструментами,

я запер дверь и помчался к машине. Черт, начался дождь, а я не взял плаща. Машин — прорва, и когда я подкатил к телефонной будке, выяснилось,

что мне негде припарковаться. Десять минут пришлось колесить вокруг да около, пока какой-то парень не отъехал, и я моментально втиснулся на его

место.
11.20. Я набрал номер Джейн. Она ответила немедленно, словно сидела у телефона и ждала, что я позвоню и отменю встречу.
Едва я открыл рот, как мне его на том конце провода закрыли без промедления.
— Если ты не можешь, то я знаю кое-кого, кто прилетит ко мне на крыльях, — сказала Джейн. — Я предупреждала тебя, Чет. Я устала, ты

постоянно не приходишь на свидания. Все! Привет!
— Но, Джейн, я…
Слушать мои извинения было уже некому. Я снова набрал номер, но Джейн не отвечала. Я вслушивался в длинные гудки пару минут, затем вернулся

к машине. Дождь перешел в ливень. Я ехал в направлении Эшли-Армз в состоянии черной меланхолии и проклинал «Лоуренс Сейф Корпорейшн». Я

проклинал мистера Генри Купера, а заодно и себя за то, что забыл плащ: когда я поставлю машину в гараж и пойду домой пешком, дождь так

поработает над моим костюмом, что он уже ни на что не будет годен.

Эшли-Армз — это большой жилой дом в самом лучшем квартале города.
Я вышел из машины и заглянул к привратнику. Он сказал мне, что я найду мистера Купера в квартире на четвертом этаже.
Генри Купер оказался человеком высоким, дородным, надменным. Пурпурный цвет лица выдавал любителя крепко выпить, а солидное брюшко —

доброго едока. Он сам открыл дверь и, едва я вошел внутрь, стал ругать меня за долгие сборы.
Я сказал, что уличное движение было очень оживленным, и извинился. Он только отмахнулся. Продолжая ворчать, хозяин ввел меня в роскошно

обставленную квартиру.
На одной из стен висел писанный маслом портрет толстой голой женщины. Полотно выглядело достаточно старым, чтобы быть подлинным Рубенсом,

хотя я в этом слабо разбираюсь. Купер снял картину с крюка. Под ней оказался один из наших сейфов последней модели.
Я нагнулся над своей сумкой, выбирая инструмент, и только тут заметил девушку, полулежавшую на диване. Она была в белом вечернем платье, с

низким декольте: обзор был прекрасным, я видел все, что хотел. Зажав сигарету полными яркими губами, она лениво листала журнал. Потом подняла

голову и с любопытством уставилась на меня. Немного напоминает Джейн, подумал я: тот же цвет волос, те же длинные стройные ноги. Но на этом

сходство кончалось. У Джейн, конечно, соблазнительные формы, мордашка и такая походка, что любой из нас обернется и посмотрит вслед. Но Джейн

всегда пережимала. А здесь, на диване, лежала настоящая леди, девица экстра-класса.
— Так вы скоро его откроете? — спросил Купер. — Поторапливайтесь.
С некоторым усилием я перевел взгляд с девушки на сейф.
— Если вы дадите шифр…
Он написал на листке комбинацию. Потом подошел к бару и принялся смешивать виски с содовой.
Едва я начал работу, как где-то в квартире раздался телефонный звонок.
— Это, должно быть, Джек, — сказал Купер и вышел, оставив дверь открытой.
Девушка подала голос:
— Действительно, поторопись, приятель. Старый вонючка обещал мне жемчужное ожерелье. А он может передумать.
Она смотрела прямо мне в лицо, и глаза ее холодно блестели. Такой блеск я замечал в глазах Джейн, когда та чего-то хотела от меня и

считала, что это будет трудно получить.
— Не волнуйтесь, я справлюсь за три минуты.
Я открыл куперовский шкаф даже быстрее.
— Ну и сейф, — фыркнула девушка. — Его и ребенок может взять.
Внутри на трех полках были разложены пачки стодолларовых банкнотов. Я никогда не видел такой уймы денег. Сколько их там было! Может,

полмиллиона долларов.
Девушка соскользнула с дивана и подошла ко мне. Я почувствовал незнакомый аромат. Ее рука касалась моей — так близко мы стояли.
— Пещера Аладдина! О, парень! А было бы здорово прибрать все это?!
Тявкнул телефон, значит, Купер закончил разговор. Сейчас он войдет… Я резко захлопнул дверцу сейфа.
— Неужели вы не открыли? — разорался Купер еще у двери.
— Одну минутку, сэр, — сказал я и снова щелкнул замком. — Готово.
Господин поспешил к своему сейфу, приоткрыл дверцу на несколько дюймов, довольно хрюкнул.
— Вы сделаете мне дубликат ключа!
Я сказал, что непременно сделаю это, собрал все свои инструменты в сумку и двинулся к двери, предварительно пожелав девушке, сидевшей на

диване, спокойной ночи.

— Вы сделаете мне дубликат ключа!
Я сказал, что непременно сделаю это, собрал все свои инструменты в сумку и двинулся к двери, предварительно пожелав девушке, сидевшей на

диване, спокойной ночи. Она лишь кивнула.
Прощаясь, Купер весьма неохотно дал мне два доллара. При этом он сказал, что если я когда-либо буду снова работать на него, то должен это

делать порасторопнее. И еще раз повторил, чтобы я не забыл про дубликат ключа.
Я ехал в гараж и не переставая думал о деньгах Купера. Мне вечно не хватало денег, хотя временами я неплохо зарабатывал. Эх, что бы я

сделал с содержанием сейфа, будь он моим!.. В эту квартиру легко проникнуть, легко открыть набитый банкнотами шкаф… Я говорил себе, что вовсе

не собираюсь этого делать, но порочная мысль уже укоренилась в мозгу. Она была со мной весь следующий день и вечер, когда Рой Трейси пришел меня

сменить.
Я знал Роя почти всю свою жизнь. Мы вместе ходили в школу; его отец определил сына работать в «Лоуренс Сейф» в тот же день, когда и моего

отца осенила точно такая же мысль. Внешне Рой тоже был похож на меня. Высокий, темноволосый, плотного телосложения. Он носил тоненькие усики,

что делало его похожим на итальянца. Он так же нуждался в деньгах, как и я. Но в отличие от меня, женщины его не занимали: Рой женился

девятнадцати лет, но неудачно — жена вскоре оставила его. Единственной страстью моего приятеля стали скачки. Конечно, он выигрывал, но чаще —

продувался в пух и занимал деньги у меня.
Я рассказал Рою о сейфе Купера. Мы были одни в офисе. Шел сильный дождь, и его струи барабанили по стеклу. Я не торопился домой и вначале

стал описывать девушку Купера, потом рассказал, как я открыл сейф.
— Да, там, должно быть, около полумиллиона долларов в стодолларовых банкнотах, — закончил я.
— Везет же некоторым!
Я расхаживал по комнате, а Рой сидел за письменным столом и курил.
Из окна виднелась мокрая улица.
— Ну что же, мне пора домой, пока!
— Подожди, — остановил меня Рой. — Полмиллиона? Действительно, столько?
— Не меньше. Три полки завалены.
— Сядь. Давай поговорим. — Мы переглянулись. — Я знаю, как поступить с такими деньгами, Чет.
Мое сердце тяжело бухало в груди.
— Я тоже.
— Мне позарез нужны пятьсот долларов, — сказал Рой. — А тут ты… А что, если мы вскроем этот сейф? Для нас это пара пустяков. Тебе

нравится моя идея?
— Возможно.
Пауза. Мы оба смотрели в окно на струи дождя.
Рой начал первым:
— Я давно жду шанса, подобного этому. Мне так надоело прозябать в нищете, да и тебе тоже, насколько я знаю.
— Это уж точно!
— Ну, так как? Может, мы… проделаем эту работу?
— Вскрыть сейф проще простого. Однако…
Он улыбнулся.
— Чего ты испугался? Нужно лишь хорошенько обдумать все детали.
Я сел на край стола.
— Слушаю.
— Рассказывай все сначала.
Следующий час мы разрабатывали план. Чем больше увязал кого-ток, тем сильнее хотелось достичь цели.

Чем больше увязал кого-ток, тем сильнее хотелось достичь цели.
— Нам нужно только выяснить, когда этот Купер уходит из дома. Это главное, — увлеченно говорил Рой. — А узнать это можно у консьержа. — Рой

выпустил струю дыма. — Проникнуть в квартиру и забрать деньги не составит никаких проблем.
Предстоящая работа казалась нам самой простой в мире.
Уже следующим вечером я медленно прогуливался по Эшли-Армз. На мне была форма «Лоуренс Сейф Корпорейшн»: куртка из буйволовой кожи,

бутылочно-зеленого цвета брюки и фуражка с кокардой.
Рой сказал, что подъедет, едва только закончит работу.
Было что-то около половины одиннадцатого.
Я заглянул к привратнику: со скучающим видом он листал книжку, узнал меня и кивнул головой.
— Снова вы? Если к мистеру Куперу, то вам не повезло. Его нет дома.
— Когда же он вернется? — спросил я, прислонившись к стойке и вытаскивая пачку сигарет.
Привратник посмотрел на часы.
— Через полчаса.
— Я подожду. Мне надо ему кое-что передать.
— Оставьте, я передам.
— Это невозможно. У меня ключ от его сейфа. Я должен вручить его лично мистеру Куперу и под расписку.
Служивый пожал плечами и взял предложенную мной сигарету.
— Ждите, пожалуйста.
— А вы уверены, что он будет через полчаса?
— Угу. Мистер Купер всегда уходит в восемь и возвращается в одиннадцать ночи.
— Есть же такие люди, — со вздохом сказал я. — По ним можно проверять часы.
— Вы верно заметили. У мистера Купера три ночных клуба. Он проверяет их каждую ночь и в воскресенье тоже. В одиннадцать приезжает поесть,

потом возвращается, следит, как клубы закрываются, и считает выручку. Он никогда не нарушает распорядок.
— Вы дежурите всю ночь?
— Я заканчиваю через час. Дом запирается, и у каждого живущего здесь есть свои ключи. Хотя, — он скривился, — сколько раз мне приходится

ночью вылезать из постели только из-за того, что некоторые остолопы забывают свои ключи!..
— Позавчера Купер потерял ключ от сейфа и испортил мне вечер.
— Это великий мастер терять ключи, — с горечью сказал привратник. — Только на этой неделе он потерял ключи от двери. Вытащил меня из

постели в пять утра.
— Он возвращается так поздно?
— Да. Потом спит весь день.
Ну вот, теперь мне все известно. Я как бы случайно переменил тему, и мы еще болтали о разных пустяках. Купер появился без одной минуты

одиннадцать. Я пересек холл и протянул ему ключ.
— От вашего сейфа, сэр.
Он узнал меня.
— А, вы, — и нахмурился.
— Я бы хотел посмотреть, все ли в порядке, если вы не возражаете, конечно…
— Да, да.
Мы зашли в лифт. Добравшись до четвертого этажа, Купер отпер дверь, я же прошел следом за ним в гостиную. Потом я вновь открывал и закрывал

сейф, а он стоял рядом. Мне пришла в голову сумасшедшая идея: сейчас я поворачиваюсь к Куперу и бью по челюсти. И забираю деньги.
Но я не сделал этого. Я запер сейф и вручил ключ хозяину.

Я запер сейф и вручил ключ хозяину.
— Все в порядке, сэр.
— Отлично.
Он полез в карман, но рука застыла на полпути. Я читал его мысли. Вчера Купер уже дал мне два доллара и решил, что этого будет достаточно.
Скряга и не догадывался, какую роль сыграл этот малозначительный, как он думал, эпизод. Если раньше я еще колебался относительно кражи его

денег, то теперь сомнения отпали, как последние листья. Мне нужен был толчок, и я его получил — от самого Купера.
Улица все так же была залита дождем. Рой сидел в фургончике: он давно уже поджидал меня.
— Я видел его, — сказал Рой. — Та толстомордая гниль — Купер?
— Он самый. Все в порядке. Можем сделать это в воскресенье.
В воскресенье мы были свободны, причем оба.
Ночь выдалась сырая, темная. Нам на руку. Дождь гнал людей с улицы в теплые квартиры, наше захолустье рано засыпало.
Рой взял машину напрокат, заехал за мной, и мы направились к Эшли-Армз.
Без пяти час.
На большой частной стоянке удалось втиснуть машину между «кадиллаком» и «паккардом». Машин сорок мокло здесь. Мы застыли на переднем

сиденье плечом к плечу и наблюдали за входом в дом. Я слышал, как Рой сопит, и спрашивал себя: слышит ли он стук моего сердца.
Наконец, Купер вышел. В десяти ярдах от нашей машины белел его автомобиль. Пригнув голову, не оглядываясь по сторонам, он торопливо влез в

машину и умчался в темноту.
— Так, первый пункт выполнен, — сказал Рой. Его голос звучал сипло и неуверенно.
Вскоре мы увидели, как привратник закрывает дверь главного входа. Вот он провернул ключ, вот пересек холл и исчез на лестнице, ведущей в

его полуподвальную квартиру. Сквозь стекло мы видели все.
— Идем, — сказал Рой, открывая дверь машины, и от этого слова у меня перехватило дыхание.
Я взял сумку с инструментом и соскользнул с сиденья. Дождь дохнул в лицо холодом, стало легче, и я побежал к стеклянным дверям. Мы твердо

знали, что собираемся делать. Я должен был открыть входную дверь, которая располагалась в нише — с улицы она была не видна. Рой страховал меня.
Пришлось повозиться с замком. В обычной ситуации я справился бы с ним в три-четыре минуты, но сейчас мои руки дрожали. В конце концов, я

открыл дверь. Стараясь идти бесшумно, мы с Роем скользнули на лестницу. Лифтом пользоваться было опасно, так как привратник, видимо, еще не спал

и мог заинтересоваться, кто пришел.
Мы добрались до четвертого этажа, никого не встретив. Оба тяжело дышали — то ли от ходьбы, то ли от волнения. На этот раз у меня не было

трудностей с замком: подошел первый же ключ. Я открыл дверь и вступил в темный холл. Некоторое время мы стояли тихо и прислушивались. Тикали

часы, пощелкивал холодильник на кухне…
— Чего мы ждем? — сказал Рой.
Я включил свет. Рой закрыл дверь.
— А он умеет жить, правда? — сказал мой дружок, осмотревшись. — Где сейф?
Я снял со стены картину и отставил в сторону. Потом повернул диск и набрал комбинацию. С помощью ключа, который я сделал себе, когда

готовил дубликат Куперу, отпер сейф.
— Ну как?
Мы стояли рядом, бок о бок, и глазели на пачки стодолларовых купюр.

— Вот здорово! — Рой сжал мою руку. — Этого с лихвой хватит до конца наших дней.
И тут мы услышали звук, которого не ожидали, — характерный звук ключа, поворачиваемого в замке. Я был так испуган, что не смог сдвинуться с

места. Мне лишь удалось повернуть голову, тело было парализовано. Другое дело — Рой. Он скользнул прочь от меня с быстротой ящерицы и выключил

свет в тот миг, когда дверь открылась. Луч из коридора, высветил меня. Я по-прежнему стоял, как истукан.
В дверях была длинноногая блондинка. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Она отпрянула и истошно закричала:
— Там кто-то есть! Это вор!
За ее спиной выросла массивная фигура Купера. Он оттолкнул девицу и стремительно влетел в комнату. Все это произошло так быстро, что я все

еще стоял около сейфа, ослабевший от страха и не способный двигаться.
Девушка помчалась по лестнице, вопя, как паровозный гудок.
Я видел темный силуэт Роя, прижавшегося к стене. Но главное: я видел то, о чем не догадывался Купер, — Рой поднял над головой лом, который

мы захватили с собой на случай, если будут трудности в замке. Он опустил его на голову Купера.
Рой застал Купера врасплох, и тот упал на пол, как сноп, царапая ногтями по моему пальто.
— Быстро! — Рой задыхался. — Бежим!
В наступившей тишине слышался только отдаленный крик девушки.
— Чет! — прошипел у меня за спиной Рой. — Не вниз, а наверх!
Но я его не слышал. Наверное, мой разум помутился, и в висках стучала одна мысль: как можно скорее прочь отсюда.
— Чет!
Я слышал Роя, но продолжал бежать вниз. Я достиг третьего этажа и выскочил на площадку. Квартира напротив открылась, худой седовласый

человек испуганно взглянул на меня и быстренько захлопнул дверь. В три прыжка я одолел следующий пролет, потерял равновесие и растянулся на

площадке. Вскочив на ноги, я, как сумасшедший, рванулся на первый этаж. Блондинка припала к двери привратника и, неистово вопя, колотила по ней

кулаками. Она в ужасе уставилась на меня, ее рот был перекошен от страха.
Привратник, полуодетый, со спутанными волосами, пулей вылетел из своей квартиры и бросился ко мне. Мы повалились на пол, нанося удары куда

попало. Я рубанул его несколько раз по голове и лицу, прежде чем удалось вырваться. Но едва я достиг выхода, как привратник засвистел в

полицейский свисток. Неистовые трели и безумный женский крик вышвырнули меня под дождь. Я поскользнулся, упал, бросился к машине. И тут все

звуки перекрыл резкий вой полицейской сирены. Я кинулся вниз по улице. За мной уже бежали, мне что-то кричали в спину. Я припустил сильнее,

потом услышал звук выстрела, что-то просвистело у самого уха. Я дернулся, рванул через улицу туда, где потемнее. И вдруг, словно рука гиганта

остановила меня, и я со всего маху растянулся на дороге. Горячая боль… Я попытался повернуться… Последнее, что я запомнил перед тем, как

потерять сознание, были приближающиеся тяжелые шаги.

Глава 2

Вначале появились звуки. Потом из небытия пришла тупая боль, которая росла по мере того, как я выбирался из темной бездны.
Я приоткрыл глаза.
Белые стены, какой-то человек наклонился… Он не попал в фокус моего зрения, я видел только размытый силуэт. Боль усилилась, и веки мои

закрылись.

Боль усилилась, и веки мои

закрылись. Но я уже вспомнил сейф, Купера, борьбу с привратником, свистки, крики и свой слепой, глупый бег по улице. Моя опрометчивая попытка

заполучить легкие деньги закончилась на больничной койке с дежурившим рядом полицейским.
Внезапно кто-то проскрипел над самым ухом:
— Его дела не так уж плохи, так почему я не могу потрясти этого мерзавца как следует?!
Грубый голос копа, который раньше я слышал только в фильмах. Трудно представить, что такое может относиться к тебе.
— А вот этого не надо, сержант. Он счастливо отделался: одним дюймом правее — и вы заполучили бы мертвое тело, — сказал кто-то другой.
— Да ну? Держу пари, он пожалеет, что не умер, когда я им займусь.
Я слегка разомкнул веки и увидел говоривших. Один из них был спокойный и толстый, в белом халате. Другой, высокий, плотный, с лицом

типичного копа: маленькие злые глазки и рот, как лезвие бритвы. И тут я вспомнил Роя. Где-то он сейчас? Рой оказался не таким слюнтяем, как я, и

нервы у него покрепче моих. Как правильно он сообразил и поднялся вверх по лестнице, в то время как я, сумасшедший, помчался вниз. Удалось ли

ему удрать? Если его не заметили выходящим из здания, то с ним все в порядке. Схватили только меня. Я ездил к Куперу от фирмы. Именно я

расспрашивал привратника о распорядке дня Купера. Именно меня видели бегущим. Рой тут как бы ни при чем. Потом я вспомнил звук, с которым Рой

проломил голову Купера. Это был страшный удар… Я не ожидал от Роя подобного…
Внезапно на меня накатил приступ дурноты: что же стало с Купером? Неужели Рой его убил?
Я почувствовал запах несвежего дыхания и табака, не удержался и открыл глаза. Сержант сидел рядом с больничной койкой. Мы были одни. Я не

слышал, как доктор вышел, наверное, мне было, действительно, очень плохо.
Коп улыбнулся, показав желтые от табака зубы.
— О'кей, мерзавец, — сказал он. — Давай-ка приступим!..
Так это началось.
У них было все же смутное подозрение, что эту работу не я один делал. Но им не за что было зацепиться. И они приставали ко мне, стараясь

выведать подробности. Они говорили, что Купер умирает и меня вздернут как убийцу. Если кто-то работал со мной в паре, то сейчас самое время

признаться. Я отвечал, что был один. В конце концов это им надоело. Мне сообщили: Купер выздоравливает. Казалось, они были очень разочарованы

его выздоровлением.
— Но ты мог убить его, — сказал мне сержант с желтыми зубами. — И это существенно повлияет на твой приговор. Ты получишь десять лет. Каждый

день ты будешь жалеть, что родился на свет.
Из госпиталя меня перевели в тюрьму. Я находился там три месяца — до тех пор, пока Купер не выздоровел настолько, что мог давать показания

в суде.
Я навсегда запомнил этот суд. Когда меня туда ввели, первым человеком, кого я увидел среди публики, была Джейн. Это меня удивило. Джейн

помахала мне рукой, я выдавил улыбку. Но уж кого я не ожидал здесь встретить, так это моего босса Франклина из «Лоуренс Сейф». Рядом с ним

сидел… Рой. Мы мучительно долго смотрели друг другу в глаза. Рой выглядел бледным и худым. Я подумал, что ему все эти три месяца было хуже,

чем мне: Рой гадал, выдам я его или нет.
Судьей был парень маленького роста с худым бесцветным лицом и суровым взглядом.

Скала, одним словом. Купер, похудевший, с перевязанной

головой, рассказал про сейф и про дубликат ключа. Свидетельницей выступала длинноногая блондинка. На ней было облегающее небесно-голубое платье,

и все мужчины, включая самого судью, больше смотрели, чем слушали. Девица сказала, что поет в одном из клубов и время от времени заходит к

Куперу на квартиру, чтобы обсудить свой репертуар. Каждый в зале понимал, для чего она пришла к шефу в час ночи, и, судя по всему, эти

джентльмены Куперу завидовали.
Блондинка рассказала, как я открывал сейф, когда Купера не было в комнате, как заглядывал в него, а потом сделал вид, что не смотрел. Купер

«вспомнил», как я ударил его ломиком по голове.
Но вот кто по-настоящему удивил меня, так это Франклин. Он вышел вперед и начал говорить о том, что я был у них лучшим работником и всегда

пользовался полным доверием. Но он понапрасну тратил слова. Его слова не произвели на судью никакого впечатления.
Мой адвокат, по всему видать, оторва и пройда, казалось, едва удерживался от того, чтобы не уснуть прямо на процессе. Когда были заслушаны

все свидетельские показания, он посмотрел на меня, скривился, встал и объявил, что его клиент, то есть я, полностью признает себя виновным и

отдает себя на милость правосудия. Может быть, он и не мог ничего сделать, но интонация и мимика, черт побери, могли бы быть другими. Адвокат

говорил так, что у всех присутствующих создалось впечатление: со мной он уже попрощался.
Настало время судьи. Он пристально посмотрел на меня и сказал, что я грубо злоупотребил доверием клиента, подорвал репутацию старинной

фирмы, где честно и преданно служили мой дед и отец, именно это является моей основной виной, за которую меня нужно судить по всей строгости.

Однако он не мог обмануть меня ни на йоту. Я видел в его маленьких сердитых глазках, как он упоен звуками своего собственного голоса. Разве мог

я надеяться хотя бы на толику снисхождения? Он приговорил меня к десяти годам каторжных работ. Это была ссылка в Фарнвортский лагерь, где умели

укрощать «подобных тварей».
И вот тогда, услышав приговор, я чуть не выдал Роя. И он понял это. Я повернулся, посмотрел на него. Рой сидел в страшном напряжении. Спина

была неестественно прямой, лицо побелело. Он знал: укажи я сейчас на него, будет новый суд, а перед ним — новое следствие, два месяца, а потом

меня могут избавить от каторги, и в Фарнворт пошлют его, Роя…
У Фарнворта была дурная слава. Лагерь служил предметом многочисленных газетных статей, его описывали как нечто близкое к концентрационным

лагерям времен нацизма.
Я читал статьи и, подобно большинству людей, был потрясен прочитанным. Если газетчики говорили правду, то условия в Фарнворте были

настолько же ужасные, насколько постыдные, унижающие человека.
Мысль о десяти годах, которые предстоит мне провести в Фарнворте, едва не разомкнула уста; но тут я вспомнил о множестве добрых дел и

мелких услуг, которые мне оказывал Рой, когда мы еще учились в школе… И когда вместе работали. Я вспомнил его добродушные шутки и дружескую

заботу, долгие разговоры, наши планы о том, как достать деньги… Я невольно улыбнулся. Возможно, усмешка у меня вышла и не очень удачной, но

Рой вздохнул с облегчением.
На мою руку опустилась тяжелая ладонь одного из копов, караулившего меня во время суда.
— Идем! — выдохнул он.
Я посмотрел на Джейн, рыдающую в платок, потом еще раз на Роя, повернулся и начал спускаться вниз по лестнице — прочь из зала суда, прочь

из свободного мира, в будущее, в котором для меня не было надежды.

— Идем! — выдохнул он.
Я посмотрел на Джейн, рыдающую в платок, потом еще раз на Роя, повернулся и начал спускаться вниз по лестнице — прочь из зала суда, прочь

из свободного мира, в будущее, в котором для меня не было надежды. Зато я не предал Роя. Я не предатель! Эта мысль была единственной в

воспаленном мозгу. Я цеплялся за нее, как за спасательный круг в бушующем море.
Ошибается тот, кто представляет Фарнворт каменной крепостью. Нет, это была довольно обычная гнусная тюрьма с метко стреляющими охранниками

и свирепыми псами.
В конце каждого дня нас, 77 усталых немытых мужчин, загоняли, как скот, в барак пятидесяти футов в длину и десяти в ширину с одним

маленьким зарешеченным окном и большой железной дверью. Каждый мужчина приковывался к цепи, проходящей через весь барак. Стоило одному

двинуться, как цепь натягивалась и дергала остальных.
После дня, проведенного под палящим солнцем, малейшее раздражение становилось невыносимым. Когда кто-то дергался во сне, его сосед бросался

на него с кулаками, и в душном бараке завязывалась борьба.
Ночью охранники не заглядывали в барак. Их не беспокоили драки, поножовщина; если каторжник погибал, это значило, что у них становилось

меньше забот на одного человека.
Охранников было двенадцать. Ночью они все отдыхали, за исключением одного человека. Этот человек по имени Байфлит отвечал за собак. В нем

было нечто такое дикое, такое первобытное, что его боялись даже четвероногие.
Никто, кроме Байфлита, не решался выйти на улицу до половины пятого утра. Только тогда, когда этот сукин сын загонял своих волкодавов в

клетку, охрана приступала к обязанностям. Ночь за ночью я лежал без сна на своих нарах и слушал рычание собак, бегающих вокруг барака. Я

понимал: если хочешь бежать из этого ада, нужно справиться с собаками. С первой же минуты, как я попал в тюрьму, я думал о побеге. Если бы не

собаки, я сбежал бы в первую же ночь. Ни замок, ни цепи на моей лодыжке, ни замок на двери, ни риск быть убитым охраной — ничего бы меня не

остановило. Еще на пересылке мне удалось отломить кусок проволоки от железного матраса. Это была мучительная работа, руки мои кровоточили, но

зато теперь с помощью этой железки я мог справиться с любым фарнвортским замком.
Мысль о том, что я давно мог бы сбежать из этого вонючего дома, не будь собак, доводила меня до бешенства. Нужно было придумать способ, как

отделаться от «братьев меньших». В первый же день я пришел к выводу, что бежать днем нет никакой возможности. Каждое утро мы отправлялись в поле

в сопровождении шести охранников на лошадях. У охранников имелись автоматы. Дорога здесь была такая же гладкая, как и ладонь моей руки. Вдали

манила река, но я не смог бы сделать и трех шагов к ней — меня уложил бы выстрел одного из охранников. Конвоиры скакали на лошадях.
Нет, если бежать, то только ночью.
Весь день я надрывался в поле, а потом полночи, лежа в вонючем бараке, ворочал мозгами в поисках выхода. Ничего путного мне в голову не

приходило. Каждое утро, когда нас выстраивали на перекличку, я проходил мимо собачьего загона. В стальной клетке сидело десять животных:

немецкие овчарки и волкодавы. Откормленные, свирепые, сильные. Они разорвали бы беглеца в клочья. Я едва не сошел с ума, пытаясь решить эту

проблему.
Так прошел почти месяц. Однажды меня послали работать на кухню.

Однажды меня послали работать на кухню. Эту работу заключенные считали настоящей каторгой. Дело в том, что еда,

которую готовили для нас, была совершенно несъедобной. Дежурным блюдом был картофельный суп, в котором плавали ошметки полусгнившего мяса. На

кухне стояла такая вонь, что желудок тут же выворачивало наизнанку. Чтобы заглушить гнилой привкус мяса, повар использовал огромное количество

перца, и именно этот перец натолкнул меня на мысль, как мне справиться с собаками. В течение трех дней я приносил с кухни полные карманы этого

перца и прятал его в мешочке на нарах.
Итак, я знал, как открыть замки в тюрьме, и у меня было достаточно перца, чтобы сбить собак со следа, когда я побегу к реке. След они не

возьмут, но ведь меня могут «засечь» гораздо раньше, увидят — и бросятся; тогда и перец не поможет…
Последующие четыре ночи я сосредоточил все свое внимание на звуках, доносившихся извне. Я должен был знать все о Байфлите. В семь часов

вечера, когда еще было светло, он принимал дежурство от охранников. Заключенные загонялись в барак, один из охранников под наблюдением Байфлита

шел к клетке и выпускал собак. Байфлит спокойно ложился спать: его работу выполняли десять свирепых тварей. Без четверти четыре утра он шел на

кухню за двумя корзинами обрезков гнилого мяса для собак. Он тащил эти корзины в стальной загон, а овчарки бежали следом. Рычание, шум,

взвизгивания… Я догадывался, что Байфлит стоит у клетки и следит, чтобы мясо досталось всем поровну. В полпятого он запирал клетку и двумя

пронзительными свистками будил лагерь.
Этот распорядок никогда не нарушался. Я решил, что бежать можно только тогда, когда собаки начнут есть. У меня было совсем немного времени,

чтобы достичь реки: предстояло пробежать милю по совершенно голой и плоской местности. Я был в хорошей форме, умел быстро бегать и мог достичь

реки за шесть минут. Но это должен быть бег спринтера. Потом я спрячусь. Буду передвигаться только ночью. Доберусь до железнодорожной станции —

она в двадцати милях от Фарнворта. Я намеревался вскочить на поезд, который довезет меня до Окленда, ближайшего большого города, где я мог

свободно затеряться.
Меня беспокоило еще одно. Чтобы справиться с замком на лодыжке, мне нужно не более минуты, но открыть замок на двери я так быстро не смогу.

Если кто-нибудь из заключенных завопит, поднимет тревогу, Байфлит услышит, и тогда я пропал. И все же мой побег состоится — несмотря ни на какие

обстоятельства!
Среди каторжан был один громила, который внушал всем особый страх. Звали его Джо Бойд. Ростом не более пяти футов, но раза в два толще

нормального мужчины. На его лице как будто черти боб молотили: оно было все в шрамах и ссадинах. Расплющенный нос казался вбитым в лицо, из

кустистых бровей мигали маленькие глаза. Он был похож на орангутанга и вел себя соответственно. Спал Бойд как раз подо мной. Если б я смог

убедить его бежать со мной, никто в бараке не посмел бы поднять тревогу. Но вдруг Бойд выдаст меня? Я ничего о нем не знаю. Держался Бойд

замкнуто, и если к нему кто-то подходил достаточно близко, внезапно бил человека огромным кулаком прямо в лицо. Его ненавидели не только

заключенные, но и охрана.
Полночи я размышлял над этой проблемой. Наконец, часа в два, решился разбудить громилу и посвятить в свой план побега. Я освободил лодыжку

от замка и откинул одеяло.
— Бойд!
Мой голос был тихим, скованным.

Бойд перестал храпеть. Он проснулся сразу, в одно мгновение — как просыпаются животные, и я представил

себе, как он лежит в темноте и ловит звуки.
— Бойд, ты спишь?
— Ну?
Ворчание было тихим, но напряженным.
— Я удираю через пару часов, — сказал я шепотом.
— Удираешь?
— Когда Байфлит будет кормить собак, я выскочу. Идешь со мной?
— Ты псих! Черт возьми, как ты собираешься выскочить?
— Я уже снял с себя цепи, могу снять их и с тебя. Я могу так же открыть дверь. Так ты идешь со мной?
— А как насчет собак?
— Выйдем, когда Байфлит начнет их кормить.
— А куда побежим?
— К реке. Потом доберемся до станции. Стоит попробовать. Если не хочешь идти, скажи.
— Ты сможешь снять эту проклятую цепь?
— Да.
— Так снимай!
Я соскользнул с нар и сел на пол. Нащупал закованную лодыжку. Приходилось работать в темноте, но все же через несколько минут мне удалось

открыть замок. Браслет упал на одеяло.
Едва я выпрямился, как две горячие руки схватили меня за подол рубахи, и прежде чем я успел хоть что-нибудь сообразить, каторжник цепко

держал меня за горло. Хватка у Бойда была мертвая. Я даже не пытался вырываться и молил Бога, чтобы эта скотина не убила меня.
— Слушай, новичок, — прорычал он, — если ты хочешь подложить мне свинью, то… Ты понял, да?
Он отпустил меня, и я с трудом выдавил:
— Пошел к черту, обезьяна! Не хочешь бежать, так и скажи.
Кто-то заворчал на нас сквозь сон, кто-то выругался. Мы прижались друг к другу. Я чувствовал несвежее дыхание Бойда, его руки по-прежнему

были наготове. Но вот он обмяк:
— Ладно, я иду.
— Тогда слушай. Когда вырвемся — побежим к реке. Они пошлют за нами собак. Если мы успеем добежать до воды, то сможем их обмануть. Ты

умеешь плавать?
— Умею, но плохо, — проворчал он. — Ты открывай дверь, а об остальном я сам позабочусь.
Я снова забрался на нары и стал массировать шею. В окне забрезжил рассвет. Я вытащил мешочек с перцем и сунул его под рубаху. Делиться с

Бойдом своим секретом я не собирался. Я лежал в ожидании, следя за тем, как разгорается свет, и слушал тяжелое дыхание снизу. Внезапно я услышал

шепот напарника:
— Ты уверен, что сможешь открыть эту дверь?
— Уверен.
— Почему ты думаешь, что мы сможем убежать?
— А что еще нам делать?! Подыхать в этой дыре?
В тишине мы услышали собачий лай. Этот звук заставил меня похолодеть.
— Собаки… — прошептал Бойд.
— Пока они едят, мы в безопасности.
— Ты так думаешь? — сказал Бойд, и я услышал страх в его голосе. Даже такая тупая обезьяна, и та боялась этих псов.
Прошли долгие и напряженные сорок минут. Тонкий луч солнца заглянул в окно и начал двигаться по полу. До побега осталось несколько

мгновений. Я слышал возню собак во дворе. Кто-то из заключенных начал шевелиться, дергая цепь и будя всех остальных. Завязалась перебранка.

Теперь, глядя вниз, я мог видеть лицо Бойда.

Теперь, глядя вниз, я мог видеть лицо Бойда.
— Ну? Не струсил? — спросил он.
— Нет.
Лай собак стал заливистым, нетерпеливым: Байфлит вышел из кухни и направился к загону.
— Присмотри, чтобы ни один из этих парней не начал вопить, пока я буду возиться с дверью, — сказал я Бойду.
— Присмотрю, — Бойд сел на нарах.
Я соскользнул на пол и бросился к двери. Один из заключенных, лысый маленький человечек с крысиной мордочкой, заметил меня.
— Эй, что ты там делаешь? — крикнул он.
Бойд вскочил на ноги, подошел к нему и со страшной силой врезал ребром ладони. Лысый упал на спину, и кровь брызнула у него из разбитого

носа. Бойд встал посередине комнаты с кулаками наизготовку и оглянулся.
— Кто-нибудь еще будет нервничать?
Никто не шевельнулся. Заключенные наблюдали за мной, не спуская глаз с двери.
Замок поддался быстрее, чем я ожидал. В тот момент, когда дверь открылась, Байфлит — я услышал это — позвал собак на кормежку.
— Идем! — сказал я срывающимся голосом; холодный пот градом катился у меня по спине.
Быстрым осторожным шагом я выскочил за дверь. Справа от меня, не далее чем в пятидесяти ярдах, находился собачий загон. Я видел, как

Байфлит, стоя ко мне спиной, опустошает корзину с мясом. Собаки рычали, грызли друг друга, стараясь протиснуться поближе к еде. Бойд

присоединился ко мне и тоже посмотрел на собак.
— Пошли, — сказал я.
И мы побежали…
Я чувствовал себя гонимой испуганной дичью, а река-спасительница была так далеко… Бойд тяжело дышал у меня за спиной. Он не был

первоклассным бегуном, и я быстро ушел вперед. Никогда еще в моей жизни я не бегал так быстро. Я буквально летел, не касаясь земли, и длинная

линия прибрежных зарослей становилась все ближе и ближе. Потом я услышал выстрел. Слегка замедлив бег, я обернулся. Байфлит выбежал из-за

загородки и бросился на землю с винтовкой в руках. Он снова выстрелил, я увидел облачко пыли футах в пяти левее Бойда. Собаки, похоже, еще ели,

и это вселило в меня надежду. Они были слишком заняты, чтобы бежать за нами.
Я ускорил шаг и, когда до зарослей оставалось около сотни ярдов, опять оглянулся. Бойд был примерно на двести ярдов позади меня, он

продолжал упорно бежать. И вдруг раздался резкий свисток. Я понял: сейчас охрана бросится в погоню. Но рядом были уже кусты. Я вломился в живую

изгородь и помчался вдоль реки. Через несколько минут в заросли ввалился Бойд. Заросли были слишком густы, и он не мог меня видеть.
— Чет! Где ты? — кричал он.
Я молчал. Я хотел, чтобы мы с Бойдом разошлись в разные стороны — преследователи тоже разделились бы.
Я вытащил мешочек с перцем и засыпал перец в отвороты брюк. Потом быстро и тихо двинулся по тропинке между высоким берегом и зарослями.

Когда я решил, что Бойд не сможет меня услышать, снова побежал.
Конский топот! Наступило время прятаться, и я огляделся в поисках укромного местечка и нашел его в нескольких ярдах от берега; заполз в

самую гущу и припал к земле с колотящимся сердцем.
Всадники были где-то поблизости. Один из них выстрелил. Раздался всплеск, видимо, конь врезался с ходу в реку.
Чей-то голос:
— Кажется, я его вижу! — и снова выстрел.

Еще одна лошадь влетела в воду. Еще один выстрел.
Я подался вперед и осторожно раздвинул ветки. Охранник плыл на коне через реку, направляясь к противоположному берегу. Винтовку он держал

наготове. Потом я увидел Бойда. Он выпрыгнул из кустов, нырнул в реку и поплыл по направлению к тому месту, где прятался я. Бойд приближался…
Охранник, только что вышедший из воды, соскользнул с коня и поднял винтовку. Бойд, должно быть, почувствовал опасность и нырнул в момент

выстрела. Пуля подняла фонтанчик как раз на том месте, где только что была его голова. На берегу появился еще один охранник.
— Он плывет назад! — закричал первый. — Иди за ним вдоль берега. Я буду следить отсюда!
Бойд вынырнул. Он был почти на середине реки, когда охранник заметил беглеца и направил к нему своего коня. Силы были слишком неравны, и

Бойд снова скрылся под водой. Может, Бойд и плохо плавал, но ныряльщиком он был превосходным. Я понял его мысль: обойти охранника и вынырнуть

сзади. Это ему удалось! Охранник не видел его, но тот, кто был на противоположном берегу, предупреждающе закричал. Бойд находился слишком близко

от сидящего на коне охранника, и его товарищ не рискнул стрелять. Всадник повернулся, хотел ударить Бойда прикладом по голове, но промахнулся. С

быстротой нападающей змеи, Бойд вцепился охраннику в руку и стащил с лошади. Все-таки Бойд был очень силен! Двое мужчин исчезли в глубине. Вода

забурлила, потом Бойд появился уже один. Он двинулся вверх по реке, ведя коня за уздечку — так, чтобы тот был между ним и вторым охранником. Тот

некоторое время колебался, но, когда увидел, что Бойд уходит, вскочил на коня и бросился вдоль реки.
Бойд как раз проплывал совсем близко от того места, где сидел я. Его обезьяноподобное лицо застыло, как посмертная гипсовая маска. Я

слышал, как он материл лошадь, пытаясь заставить ее плыть побыстрее. Охранник нагонял Бойда, но достать выстрелом еще не мог. Бойд внезапно

остановил коня и нырнул. Я догадался, что он собирается проделать тот же трюк, что и в первый раз, но охранник был настороже, а Бойд слегка

ошибся в расчетах. Он вынырнул правее, пытаясь схватить конвоира за руку, но тот обрушил приклад прямо ему на голову. Бойд камнем пошел ко дну,

и вода потемнела, поплыли бурые пятна…
Охранник перевел дух, повернул коня и вышел на берег недалеко от того места, где прятался я. Я узнал его. Это был Джерри. Джерри-садист,

превративший мое пребывание в лагере в сплошной ад. Будь у меня оружие, я пристрелил бы его без всяких колебаний. Но оружия у меня не было,

поэтому я лежал на земле и, сжав зубы, ждал развязки. Наконец, тело Бойда всплыло. Потом на поверхности воды показалось лицо первого охранника.

На берег вышел его конь. Джерри подъехал к нему и взял коня под уздцы.
Что-то проворчав, Джерри двинулся назад в лагерь. Я подождал, пока затихнет шум и топот, а потом со всеми предосторожностями выбрался из

своего укрытия. Нетрудно было предсказать дальнейшие события: Байфлит и еще несколько охранников бросятся по моим следам с собаками. В ближайшее

время все волонтеры Штата будут подняты по тревоге. Меня начнет искать окружная полиция. Ежечасно обо мне будет вещать радио.
До спасения предстоял долгий, полный опасностей путь. Если, конечно, мне вообще удастся спастись.
Становилось жарко. Я бежал, и перец, просыпаясь из брюк, заглушал запах моих следов.
Пробежав пару миль, я остановился.

Пробежав пару миль, я остановился. Пора пересекать реку. Желанная дорога проходила милях в шестнадцати от противоположного берега. Я снял

брюки и сложил их в маленький тючок, который закрепил у себя на голове. Потом вошел в реку и поплыл.

Глава 3

Было 16.10. Я лежал в тени дерева на пологом холме, спускавшемся к шоссе. Я преодолел приличное расстояние и был далеко от тюрьмы.

Преследователей не ожидалось. Все-таки идея с перцем великолепно себя оправдала, собаки не взяли след. Но мне оставалось пройти еще добрых пять

миль до железнодорожной станции, а местность была плоской и открытой, как бильярдный стол. Я не осмеливался выйти из леса до темноты. По ту

сторону шоссе находилась маленькая ферма: домик и три сарая. Еще там была рига и всякий хлам. Я не обращал на ферму особенного внимания до тех

пор, пока из домика не вышла девушка и не потащила куда-то большую корзину с дынями.
С такого расстояния я не мог рассмотреть девушку, да и мне она была совершенно безразлична. Но я не мог оторвать взгляда от дынь, при виде

которых рот наполнился слюной. Когда стемнеет, можно спуститься вниз и стащить несколько штук. А пока шоссе было достаточно оживленным:

грузовики, везущие дыни в Окленд, сверкающие «кадиллаки», один раз я заметил полицейскую машину с мигалкой…
Лениво тянулось время. В шесть часов у фермы появился старенький грузовик. Он подъехал к одному из сараев. Вышла девушка. Двое мужчин

вылезли из грузовика: один — молодой, другой — средних лет. Все трое ушли в дом. Я представил себе, как они сели за ужин, и эта картина

причинила мне большие мучения. Я был настолько голоден, что накинулся бы с удовольствием даже на вонючую лагерную еду.
Солнце село, высыпали звезды. Движение по шоссе совсем замерло. Патрулей я не видел и решил, что можно идти смело. Я вышел к дороге и не

увидел ни единой машины. В одном из окон фермерского домика горел свет. Я поискал взглядом собаку — ее тоже не было. Быстро перебежав шоссе, я

двинулся к ферме, оглядываясь и вздрагивая. Ворота были закрыты. Перемахнул через забор и подбежал к одному из открытых сараев.
Внутри было темно, но я чувствовал запах дынь. Осторожно вошел. У меня не было ножа, и я раздавил дыню руками. Теплый сладкий сок утолил

мою жажду и приглушил голод. Я так устал, что глаза слипались. Отдохну, решил я, полежу пару часов, а потом проделаю последние пять миль до

станции. Ощупью нашел корзину с дынями и залез за нее, в глубь сарая. Я еще слышал звуки радио из фермерского домика: передавали танцевальную

музыку. Я закрыл глаза. Здесь так хорошо пахнет… интересно, удастся ли мне сесть на поезд… мне везло слишком долго… так долго…
Я проснулся так внезапно, что у меня екнуло сердце. Сквозь приоткрытую дверь виднелась линия далеких холмов. Солнце поднималось в кроваво-

красном небе, и его лучи пробивались в сарай. Я вскочил на ноги: что я наделал! Проспать, как мертвый, больше восьми часов! С шоссе уже

доносился шум грузовиков. Теперь не было и речи о том, чтобы идти к станции полем. В этой полосатой тюремной одежде меня опознает любой шофер.
Послышались звуки из домика: голоса, шум, движение. Немного позже я почувствовал запах ветчины. Прошло примерно полчаса. Из дома вышли двое

мужчин, а за ними девушка. Ей было лет семнадцать, почти ребенок. Худенькая, с загорелым личиком и замечательной улыбкой…
Все трое некоторое время разговаривали, потом мужчины забрались в машину и уехали.

Девушка вернулась в дом. Я съел еще одну дыню и

устроился поудобнее за кучей корзин. Теперь сарай стал моей тюрьмой. Но, поразмыслив, я решил, что это не так уж и плохо. Почему бы не посидеть

в безопасности, пока не утихнет погоня?
Здесь было душно, и я задремал. Проснулся внезапно, почти через час. В сарае кто-то был. Я услышал движение и осторожно выглянул. Девушка

сортировала дыни и складывала их в три кучи. Она работала быстро и ловко, повернувшись ко мне спиной, и, когда она наклонялась, ее длинные

волосы падали с плеч.
Я наблюдал за ней и думал, что делать, если она меня заметит. И вдруг я понял: она уже знает о моем присутствии. Девушка прервала свою

работу, но потом снова принялась за нее, уже в другом ритме. Разумеется, она сильно испугалась. Она, казалось, разучилась обращаться с дынями:

они падали и катились…
Если я немедленно что-нибудь не предприму, девушка выскочит из сарая и, возможно, начнет кричать. Я чувствовал, как растет напряжение.
Я встал и сказал как можно более естественно:
— Не бойтесь меня.
Она повернулась, бледная, как мел, несмотря на свой загар. Конечно, она попыталась кричать, но голос отказал ей. Я, должно быть, выглядел

жутко: не брился два дня, грязный, напряженный, в полосатой одежде. Страшный каторжанин.
— Я не собираюсь вас обижать, — говорил я, а она медленно пятилась.
На девушке были джинсы и красная с белым ковбойка. Когда она прижалась к стене, я видел, как быстро поднимается и опускается ее маленькая

грудь.
— Не подходите ко мне, — сказала она тихо.
— Мне очень жаль, что я вас напугал. Но и вы испугали меня. Я тот человек, за которым охотятся. Я сбежал из Фарнворта. Помогите мне. — Я

боялся, что, как только перестану говорить, она выскочит из сарая и закричит. — Я голоден, и мне нужна одежда. Вы поможете мне?
Девушка постепенно выходила из шокового состояния и кое-что уже соображала.
— Что вы здесь делаете?
— Я хотел есть. Вчера вечером я забрался в сарай за дыней и оказался настолько глупым, что позволил себе здесь уснуть. Я собирался

добраться до станции еще до темноты.
— Но они следят за станцией, — выдохнула она, и я понял, что победил ее страх. — Вчера передавали по радио. Именно там они вас и ждут.
— Значит, мне нужно придумать что-нибудь другое. Я не хочу вовлекать вас в неприятности, но не согласитесь ли вы мне помочь?
Румянец пробился на ее щеках.
— Я читала о Фарнворте, — сказала она. — Я вам помогу. Не хочу, чтобы вы возвращались туда. Вы хотите есть?
— Да, ветчина пахнет очень аппетитно.
Ей удалось выдавить подобие улыбки.
— Подождите меня.
Она ушла. Если она вызовет полицию, значит, мне не повезло. Столько трудов и мук пойдут прахом из-за какого-то испуганного подростка.

Почему ее так долго нет? Уж не пойти ли в дом и посмотреть, что она там делает? Но тут девушка вернулась, и в ее руках было ведро с водой,

полотенце и мыло, бритва и узел с одеждой.
— Теперь я принесу вам еду.
Минут десять спустя она вернулась с подносом. Шесть яиц, четыре ломтя ветчины и кофейник кофе. За это время я успел побриться и переоделся

в костюм, который, как я догадался, принадлежал ее брату.

Он был поношенный и немного тесноват мне, но зато как приятно было сорвать с себя

мерзкие тюремные тряпки!
Я ел и чувствовал на себе ее любопытный взгляд. Наконец, она села рядом со мной на ящик.
— Как это вам удалось? Я думала, что из Фарнворта никто не сможет убежать.
Я рассказал ей все. Про то, как мы с Роем нуждались в деньгах, как затеяли кражу и как я прикрыл Роя. Про Фарнворт, про собак и про

Бойда… Она слушала меня с широко раскрытыми глазами. Этот рассказ оказался полезным и для меня: в первый раз за все время я облегчил душу.
— Если я попадусь, — сказал я, — то меня изобьют до полусмерти, потом бросят в карцер. Трое охранников будут приходить туда с ремнями и

колотить меня столько, сколько у них хватит сил. Каждый день в течение недели они будут делать это. Я видел людей, вышедших из этой камеры.

Калеки…
Она удивленно охнула.
— Но я не собираюсь сдаваться. Лучше умереть, чем возвращаться в Фарнворт.
Я закурил из пачки, которую она положила на поднос. Какое блаженство…
— Вы не должны идти на станцию, — сказала девушка с тревогой. — Я помогу вам добраться до Окленда, если вы хотите именно туда.
— Да, это было бы замечательно. Но как вы мне собираетесь помочь?
— Через час сюда приедет машина за дынями. Ее водит Вильямс. Парень приезжает каждый день и обедает. Пока он ест, вы сможете спрятаться в

кузове машины. Вильямс едет на оклендский базар. Обычно он ставит грузовик на рыночной площади и идет за деньгами, а вы в это время ускользнете.
Так все и случилось.
Девушка дала мне на дорогу пять долларов — все деньги, что у нее были. Она также дала мне две пачки сигарет и предупредила, что у меня в

запасе всего несколько часов. Когда брат вернется и обнаружит, что его одежда исчезла, ей придется сказать ему правду. Мне нужно побыстрее

уехать из Окленда, но я могу не беспокоиться, по крайней мере, до 7-8 вечера. Раньше ее отец и брат не возвращаются. Я хотел поблагодарить свою

спасительницу, но она не принимала никаких благодарностей. Девушка сказала, что ни одного мужчину не послала бы обратно в Фарнворт, а у меня и

так достаточно несчастий.
Когда грузовик выворачивал на шоссе, я, зажатый корзинами, посмотрел на нее в последний раз. Девушка в джинсах и ковбойке помахала мне

рукой. Я унес эту картину в памяти, и она будет со мной до конца дней моих.
Литл-Крик находился за тысячу миль от Окленда. Вот куда я попал на пятый день побега. Расстояние далось нелегко. Я успел вскочить в

товарный поезд сразу же за Оклендом. Но после двадцати часов путешествия без еды и питья я был вымотан до предела. В конце концов поезд

притащился в Литл-Крик, и мне удалось покинуть его незамеченным.
Была вторая половина дня, и жара уже начала спадать. Улицы были пустынными. У меня оставалось еще полтора доллара. Я зашел в закусочную,

заказал гамбургер, кофе и кварту воды со льдом. После путешествия в товарняке я выглядел неважно: небритый, помятый. Но никто не обратил на меня

внимания. Многие здесь выглядели не лучше, да и сам город был грязным и разбитым — один из заброшенных, умирающих городишек, больше похожий на

свалку.
Я ел и думал, что же мне предпринять. Спуститься в Тропика-Спрингс?
Тропика-Спрингс находился примерно в 200 милях от этого городишка.

Попасть туда можно было, устроившись на попутном грузовике. Учитывая

вид, ни один владелец частной машины не согласится подвезти меня. У человека за прилавком было добродушное лицо. Я спросил его, есть ли

возможность попасть на грузовик, идущий через перевал.
Он с сомнением покачал головой.
— Грузовики проходят здесь дюжинами, но я еще ни разу не видел, чтобы хоть один из них останавливался. Может, вам просто повезет.
Он налил себе чашечку кофе.
— Самым лучшим было бы для вас — добраться до станции «Возврата нет». Все грузовики там останавливаются и заправляются, прежде чем

перевалить через гору. С кем-нибудь из парней вы и столкуетесь.
— Станция «Возврата нет»? Где это? И что это такое?
— Владение Карла Джонсона. Пятьдесят миль отсюда. Это заправочная станция и закусочная одновременно. После станции «Возврата нет» следующая

остановка только через 165 миль.
— А как мне добраться туда? Пешком?
Он ухмыльнулся.
— Вы — везунчик: мистер Джонсон скоро будет здесь. Каждые три месяца он ездит сюда за металлоломом. В нашем мерзком городишке его

предостаточно. Поговорите с ним, он славный парень и заберет вас с собой, если вы ему скажете, что собираетесь перебраться через гору. Он всегда

рад помочь хорошему человеку.
— Когда же он появится?
Хозяин оглянулся на стенные часы.
— Минут через двадцать. Вы подождите. Как еще насчет одной чашечки кофе?
— Я бы с удовольствием, но мои деньги подошли к концу. Если вы не возражаете, то я просто посижу…
Он все же налил мне кофе.
— Это вас подкрепит. Вы, похоже, едете издалека.
— Да, — я потер свой жесткий подбородок. — Хочу встретиться в Тропика-Спрингс с приятелем. Я здорово потрудился. Мы с ним собираемся начать

дело. Я долго отказывал себе во всем, чтобы сэкономить деньги.
— Деньги… — буфетчик мрачно покачал головой. — У меня их никогда не было много. Я не торчал бы здесь и дня, будь у меня достаточно денег,

чтобы увезти жену и ребятишек. Но без денег далеко не уедешь. — Он посмотрел в окно на проносившийся мимо кремовый «кадиллак», который поднял

облако пыли. — Уж эти парни! Они здесь никогда не останавливаются. По крайней мере, хоть мистеру Джонсону перепадает. Они вынуждены

останавливаться у него, нравится им это или нет. Джонсон попал на золотую жилу.
Пока он говорил, вошел загорелый крупный человек и двинулся к стойке.
— Пожалуйста, кофе, Майк, — сказал он. — Сегодня мне надо уехать побыстрее.
Он мельком взглянул на меня и отвернулся. Потом вновь обратился к буфетчику:
— Как жена? В эту поездку мне не удалось ее повидать.
— Она в Вентворте, мистер Джонсон, и будет очень жалеть, что пропустила ваш приезд.
Теперь я знал, что это мой человек, и посмотрел на него внимательнее. Примерно шести футов ростом, плотный, кряжистый, с открытым, добрым,

веселым лицом. Джонсону можно было бы дать лет 50 — 55. Он был крепким — гораздо крепче, чем большинство мужчин его возраста.
Буфетчик сказал:
— Извините, мистер Джонсон, но этот парень хочет перебраться через гору. Я сказал ему, что станция «Возврата нет» — это лучшее место для

того, чтобы перехватить попутный грузовик.

Я сказал ему, что станция «Возврата нет» — это лучшее место для

того, чтобы перехватить попутный грузовик.
Джонсон посмотрел на меня и улыбнулся.
— Как же, Майк прав, вы не заставите ни одного шофера остановиться на дороге, но у меня они вынуждены делать привал. Буду рад помочь. Я

захвачу вас с собой, но договариваться с шоферами будете вы сами. Большинству из них не разрешается перевозить пассажиров. Это условие

страховки.
— Спасибо, — сказал я, — если только вы уверены, что я вам не помешаю.
Он рассмеялся.
— Дорога чертовски скучна, и я люблю попутчиков. Меня зовут Карл Джонсон.
Он протянул мне большую ладонь.
Я пожал ее.
— Джек Патмор, — сказал я, назвав имя, которое только что придумал.
— Торопитесь в Тропика-Спрингс?
— Именно так.
Он допил свой кофе и выложил на прилавок монету.
— Что ж, если вы готовы… Пока, Майк, еще увидимся…
Я пожал руку буфетчику, поблагодарил его и последовал за Джонсоном на улицу.
В тени стоял десятитонный грузовик, набитый металлоломом: ржавые железные кровати, старые ломаные бороны и прочее барахло.
Джонсон забрался в кабину, и я последовал за ним. В кабине было жарко, как в печке, пришлось расстегнуть пиджаки. Джонсон вытащил пачку

сигарет. Мы закурили, и он сказал:
— Устраивайтесь поудобнее, дорога длинная.
Пока мы не выехали из города, ни один из нас не произнес ни слова. Внезапно Джонсон нарушил молчание:
— Вы впервые в этих краях?
— Да.
— А я здесь родился и вырос. Место дикое, жарко и душно. Но я его люблю. Вы приехали издалека?
— Из Окленда.
— Никогда там не бывал.
Он посмотрел на меня внимательнее.
— Мне кажется, вы не деревенский житель. Чем вы занимались, если не секрет?
— Я специалист по замкам. Мой отец тоже был слесарем. Семейная профессия.
— Специалист по замкам? Вы разбираетесь в металле?
— Еще бы! Если я не ставлю замки, то мастерю сейфы.
— Что ж, это отлично. — Он почесал шею и нахмурился.
Мы ехали через пустыню по пыльной дороге.
— А в автомобильных моторах вы разбираетесь? — спросил Джонсон после долгого молчания.
— Превосходно, — ответил я, не понимая, куда он клонит. — Я могу полностью перебрать мотор, если вы это имеете в виду. Как-то раз я сделал

новую крышку цилиндра для форда. Работа не из легких, но я с ней справился.
Он снова взглянул на меня, и я испугался его проницательного взгляда.
— Если вы смогли это сделать, то должны, действительно, хорошо разбираться в машинах. Рассчитываете остаться в Тропика-Спрингс?
Я начал уставать от его вопросов.
— Да, — я отвернулся и стал смотреть в окно.
— У вас есть работа на примете? — спросил Джонсон. — Я вот к чему клоню: если вы ищете работу, то я смогу дать ее вам.
— Вы?!
— Последние два года были тяжелыми для меня и Лолы.

— Вы?!
— Последние два года были тяжелыми для меня и Лолы. Лола — это моя жена. Я сказал себе, что необходим помощник. Вы, кажется, тот самый

парень, который мне и нужен. Предупреждаю вас, что место пустынное, и по ночам мы дежурим по очереди, зато питаться будете отлично. Лола знает

толк в кухне. Она итальянка. Вы любите итальянскую еду?
— Не знаю…
— Подождите, вот попробуете ее спагетти, тогда узнаете. У меня есть и запасной телевизор, его вы тоже сможете взять. — Он с надеждой

посмотрел на меня. — Я бы платил вам 40 долларов плюс питание. За определенное время вы смогли бы сколотить небольшой капитал.
Я колебался, но недолго. Не терять же такой шанс. Я вполне мог поработать у Джонсона несколько месяцев, собрать деньги, а потом двинуться

дальше.
— Звучит недурно, — наконец, сказал я. — О'кей, решено.
Джонсон улыбнулся мне.
— Ну, вот ты и получил работу, сынок… — сказал он и своей огромной ладонью похлопал меня по колену.

Глава 4

Мое первое впечатление от станции «Возврата нет»… Грузовик взобрался на крутой холм, потом начал спускаться в долину — плоскую, как

тарелка, засыпанную песком, блестевшим под солнцем.
— Вот, — сказал Джонсон, — это и есть мои родные места.
Я увидел маленькое бунгало, пару низких сараев, три бензоколонки. На другой стороне шоссе стояла хижина. Все строения были покрашены в

небесно-голубой цвет. Белый песок и голубые домишки.
— Та, дальняя хижина — будет твоей. В ней я родился, мой старик соорудил ее собственными руками. Бунгало же я построил после его смерти.

Чтобы жить здесь, нужно незаурядное мужество, это место уединенное и суровое. Мне посчастливилось найти женщину, которая делит со мной эту

жизнь. Без нее пришлось бы туго. Мы дежурим каждую ночь. Ты увидишь, сколько раз нам приходится подниматься. Грузовики переваливают через гору

по ночам — ночью легче ездить, прохладнее, и всегда останавливаются здесь для заправки. Если мы трое начнем дежурить по очереди, ночи перестанут

быть такими изнурительными, во всяком случае, для нас с Лолой.
Мы спустились в долину. Жара нахлынула так внезапно, что я мигом стал мокрым.
— Чувствуешь? — Джонсон, казалось, гордился жарой. — Но ночью по-настоящему прохладно. — Он положил руку на гудок и дал два длинных

сигнала.
— Вот удивится Лола, когда увидит тебя. Она вечно твердит мне, что не нуждается в помощнике. Ты знаешь этих итальянцев, они чертовски

экономны. Такие уж они есть. Я и сам бережлив. Но моя жена — святители небесные! — куда бережливее. «Зачем нам здесь еще один человек? — говорит

она. — Ведь мы же справляемся». — Джонсон покачал головой. — Но мой возраст… Я ведь немолодой. Когда-то я работал по семнадцать часов в сутки,

копил деньги, но никогда не имел от них никакого удовольствия. Для чего делать деньги, Джек? Скажи мне, для чего ты их делаешь?
— Чтобы получить независимость, — сказал я, приноравливаясь.
— Точно, — Джонсон улыбнулся. — Прежде всего — независимость. Что ж, об этом я позабочусь. Теперь, в 55 лет, я хочу немного отдохнуть. Если

ты будешь здесь, мы с Лолой время от времени сможем ездить в Вентворт. Твоя помощь нам будет кстати.
Но в его голосе прозвучала нотка сомнения, и это заставило меня внимательно посмотреть на него.

Он говорил как человек, который не вполне

верит своим словам.
Мы проехали мимо большой вывески:
СТАНЦИЯ «ВОЗВРАТА НЕТ» ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЕТ!
ЗДЕСЬ ПОСЛЕДНЯЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАПРАВИТЬСЯ НА 165 МИЛЬ!
ЗАКУСОЧНАЯ. РЕМОНТ. СМАЗКА.
Станция обслуживания была яркой и веселой. Дорога здесь выложена по краям белыми камнями. Возле бензоколонки клумбы с самыми разными

цветами. За ними — длинное низкое строение, наверное, закусочная. Дальше находилось бунгало: голубые окна и кремовая дверь.
— Приятное место, — сказал я.
Джонсон просиял.
— Рад слышать это от тебя! А вместе мы сможем сделать его еще лучше. У меня полно планов, но до сих пор все приходилось делать одному.
Он открыл дверцу машины и выпрыгнул. Я вылез вслед за ним.
Единственное, что меня удивило: нас никто не встречал. Услышав сигналы и шум машины, жена должна была появиться на крыльце. Но ее не было.

Прибытие Карла Джонсона, казалось, никого не взволновало, и я отметил это.
Джонсон был спокоен. Он подтолкнул меня к хижине:
— Иди прямо туда. Тебе надо умыться и побриться. — Его дружеский толчок чуть не свалил меня с ног. — Ты голоден? Я что-нибудь приготовлю. А

ты займись собой. Когда оправишься, приходи в закусочную.
Я пошел по дорожке к хижине. Открыл дверь. Передо мной была уютная, хорошо обставленная гостиная. В углу стоял телевизор. К гостиной

примыкала крошечная спальня. Я разделся и прошел в ванную. Мытье и бритье не отняло у меня много времени. Я вернулся в спальню и посмотрел на

себя в зеркало, висевшее на стене. Все-таки усы меняют лицо. Я все еще боялся, что за мной охотятся. Если в газетах и были мои фотографии, то

теперь меня вряд ли кто узнает.
Я вышел на порог. Длинная извилистая дорога исчезала среди холмов, а с обеих сторон ее расстилалась пустыня — голая, горячая и безлюдная.

Это давало мне чувство безопасности. Полиция, должно быть, ищет меня в Окленде или в одном из других больших городов. Я был вполне уверен, что

ей ни за что не придет мысль искать меня здесь.
Я направился в закусочную. Возле стойки стояло десять табуретов, а у стены — пять столиков для тех, кто хотел поесть, не торопясь. Бутылки

с пивом и содовой, под стеклянными колпаками — пироги: вишневый, яблочный, ананасовый… Там были также салфетки, приправы, ножи и вилки. Все

безупречно чистое. На одной из стен висело меню, написанное четким и аккуратным почерком.
Сегодня в ассортименте:
Жареный цыпленок
Телятина
Бифштекс
Пироги с фруктовой начинкой
Через полуоткрытую дверь донесся запах жареного лука, от которого у меня потекли слюнки. Только я собрался войти и заявить о себе, как

услышал голос Джонсона.
— Но, послушай, Лола… Ты не должна так много работать. Я знаю, что творю. Этот парень позаботится о делах, а мы с тобой сможем пару раз в

неделю съездить в Вентворт. Я не люблю, когда ты ездишь туда одна. Не дело для женщины ходить в кино без мужчины, да еще в таком городе, как

Вентворт.
Ему ответил резкий голос:
— Не вижу ничего странного…
Лола говорила с сильным итальянским акцентом.

..
Лола говорила с сильным итальянским акцентом.
— Ты замужняя и порядочная женщина. А в Вентворте есть парни…
— Ты хочешь сказать, что в Вентворте я провожу время с кавалерами, так?
— Конечно же, нет. Я просто говорю, что это нехорошо. Джек поможет нам, и мы будем ездить в Вентворт вместе.
— Я знаю одно — посторонних здесь быть не должно! Тысячу раз говорила тебе об этом!
— Я помню, но ты не права. Нам нужна помощь. Сколько раз ты вставала прошлой ночью? Шесть, а может, семь? Ты должна спать спокойно. Парень

даст нам спокойный сон и свободу. Разве ты этого не хочешь?
— Сколько раз я должна тебе говорить? — ее голос был сердитым и взволнованным. — Я не хочу здесь чужаков. Кроме того, ведь не задаром же он

будет работать? С каких это пор ты начал разбазаривать деньги?
Меня обеспокоила ее интонация. Лола говорила мстительно и очень зло.
— Да перестань же вопить! Давай дадим ему срок. Если он тебе не понравится, что ж, тогда избавимся от него. Но мне кажется — ты оценишь

Джека. И хватит об этом. Как насчет поесть?
— Почему ты считаешь, что ему можно доверять? А не думаешь ли ты, что, пока мы будем в Вентворте, он хапнет наши деньги и удерет? С каких

это пор ты стал таким доверчивым?
Пора бы дать знать о моем присутствии. Я на цыпочках вернулся к двери и стукнул ею, потом, тяжело ступая, подошел к прилавку.
— Кто-нибудь есть здесь?
Сердитые голоса тотчас смолкли. Джонсон вышел из кухни. Его толстое добродушное лицо было красным, а в глазах читалась растерянность.
— Это ты?
Он глянул на меня немного встревоженно. Но понемногу стал успокаиваться и обрадовался, когда рассмотрел, что я выгляжу довольно прилично.
— Хорошо. Ты нашел в хижине все, что тебе нужно?
— Все отлично. — Запах жареного лука, буквально, сводил меня с ума. — И здесь тоже здорово! Ну и живете вы, мистер Джонсон!
Хозяин в ответ кивнул, но без особой гордости. Я понимал, что он все еще взволнован.
— Да, здесь неплохо. — Глаза его смотрели мимо меня. — Я думаю, ты хочешь поесть. Пойду посмотрю чего…
— Не беспокойтесь обо мне, мистер Джонсон. Скажите, где что лежит, и я справлюсь сам.
— Подожди, я поговорю с женой.
Он был так растерян, что мне даже стало жаль его. Джонсон снова пошел на кухню. В это время пыльный «паккард» остановился возле

бензоколонки, и шофер нажал на гудок. Джонсон вернулся.
— Разрешите, я займусь машиной, — мне не терпелось себя проявить.
— Я сам, не спеши. Успеешь еще приняться за работу, когда поешь.
Хозяин вышел, а я услышал шум за спиной и оглянулся через плечо. В дверях стояла женщина. Я повернулся к ней. Миссис Джонсон с любопытством

уставилась на меня.
Ей было лет тридцать. Холодные зеленые глаза и кожа цвета слоновой кости. Густые рыжие — тициановые — волосы небрежно заколоты, рот слишком

велик, а губы толстоваты… Нет, не красавица. Скорее, самка — чувственная, привлекающая мужчин. И меня тоже. На миссис Джонсон был белый

накрахмаленный, плотно облегающий халат. И, вполне очевидно, ничего под халатом. Это обстоятельство меня взволновало больше всего.

Это обстоятельство меня взволновало больше всего.
Мы стояли друг против друга молча. Вошел Джонсон, хмыкнул и представил нас. Лола кивнула — только блеснули зеленые глаза. Джонсон стоял с

робким видом, поглаживая подбородок и переминаясь с ноги на ногу.
— Джеку надо поесть, — сказал он наконец. — Принеси ему что-нибудь, Лола.
Бесстрастным голосом жена ответила:
— Конечно.
И пошла на кухню. Округлые тяжелые бедра красиво двигались — я видел это. Халат не скрывал, а, наоборот, подчеркивал формы. Я схватил

бумажную салфетку и вытер лицо: пот лил с меня градом.
— Жарковато, а? — спросил Джонсон с широкой улыбкой.
Я попытался улыбнуться в ответ, но лицо выдало гримасу.
Это был один из самых лучших обедов в моей жизни. Лола принесла с кухни две большие тарелки со спагетти и крупными кусками телятины. Она

по-прежнему молчала.
Пока мы с Джонсоном обедали, я начал расспрашивать хозяина, в чем будут конкретно заключаться мои обязанности.
Ему хотелось, чтобы я взял на себя гараж и бензоколонки — с тем, чтобы они с Лолой могли полностью заняться закусочной. В мои обязанности

так же будут входить ремонтные дела. Ну и, конечно, ночные дежурства. Я должен, кроме всего, следить за чистотой станции.
— Ты будешь занят, Джек, — сказал он. — Но здесь нет развлечений, одна жара.
Я хотел быть занятым по горло. Я знал, что, если начну болтаться без дела, все мои мысли окажутся на кухне, рядом с миссис Джонсон. Должно

быть, она так действовала на всех мужчин.
После обеда мы вышли на улицу, и хозяин показал мне, как действует бензоколонка; объяснил, что делать, если подъедет клиент, познакомил с

тарифами на масло и бензин. Потом он попросил меня помочь разгрузить машину.
Солнце, слава Богу, скрылось за холмом, и стало прохладнее. Я был рад немного размяться. Мы грузили лом, и Джонсон заговорил о том, что его

беспокоило:
— Знаешь, Лола терпеть не может, когда ей возражают. Я же говорил тебе, она всегда была против того, чтобы кто-то здесь работал. Почему? Не

знаю. Одна из тех дурацких мыслей, которые женщины вбивают себе в голову. — Он искоса посмотрел на меня. — Не принимай это близко к сердцу. Пару

дней жена, может быть, и будет дуться, а потом привыкнет.
Я молчал. Да и что я мог сказать… Мы выволокли из кузова весь лом; хозяин был очень сильным человеком.
— Ты считаешь, она очень красивая женщина? — неожиданно спросил Джонсон.
— Да, пожалуй.
Он вытащил пачку сигарет и предложил мне. Мы закурили.
— Знаешь, как мы с ней встретились? Два года назад она сошла с автобуса и захотела перекусить. В то время я чувствовал себя очень скверно.

Две недели как умерла жена, я пробовал самостоятельно готовить, и должен признаться, кулинар из меня никакой. Лола спросила яичницу с ветчиной.

Смешно помнить такие детали, верно? Я помню также, что на ней было зеленое пальто. Автобус стоял двадцать минут. Все пассажиры столпились возле

стойки, требуя сандвичей, пирогов, яичницы с ветчиной и так далее. Я же просто сбился с ног. Вдруг Лола каким-то образом оказалась за прилавком

и принялась всех обслуживать. Я увидел, что она знает дело, и позволил ей распоряжаться. До отъезда автобуса каждый был накормлен.

И тогда… В

общем, произошла та же история, что и с тобой. Я сказал Лоле, что если она ищет работу, то может найти ее здесь. Как и ты, Лола не колебалась.

Автобус ушел без нее. Я предоставил ей хижину, эту самую. Она проработала у меня две недели, потом я задумался… — Джонсон посмотрел на меня

простодушными голубыми глазами. — Я знал, что не следует ей здесь жить одной. Приезжая за бензином или перекусить, шоферы хихикали. Они решили:

случилось то, чего совсем не было. Как-то вечером я заговорил с Лолой. Я спросил, нравится ли ей здесь и не одиноко ли. Она ответила, что

нравится. И тогда с ходу я предложил ей выйти за меня замуж. У меня были резоны, Джек. Во-первых, в моем лице Лола получала надежного защитника.

И, во-вторых, ей останется это дело. Так мы и поженились. Конечно, Лола для меня молода. Это обстоятельство поначалу мучило меня. Когда мужчины

моего возраста женятся на молодой женщине, им приходится запастись терпением. Да… Теперь она будет дуться пару дней, но работу не оставит.

Одно из ее огромных достоинств — это умение работать. Я никогда не видел таких трудяг, как Лола.
Подняв облако пыли, показался автомобиль. Он остановился возле бензоколонки. Это прервало наш разговор.
Я обслужил первого клиента: заправил машину бензином и маслом, проверил покрышки, протер стекла. Пока я работал, Джонсон стоял у двери и

смотрел за тем, как я это делаю.
Водитель машины был толстым и старым. Пока я занимался машиной, он сидел и ковырял спичкой в зубах. Я подумал, что неплохо бы уговорить его

поесть.
— Направляетесь в Тропика-Спрингс?
— Да.
— Это займет около трех часов. Вы приедете не раньше десяти. Не хотите ли поесть? У нас лучший биф-хаш в округе.
Он заморгал.
— Биф-хаш? — и посмотрел на часы. — Нет, думаю, это долго. Я тороплюсь.
— У нас все горяченькое. И есть еще отличные фруктовые пироги.
— Вот как? — он заинтересовался. — Что-ж, о'кей. Раз все готово, я попробую.
Водитель вышел из машины.
— Куда идти?
Я указал на закусочную.
— Вы проверили прерыватель?
— Я смогу это сделать, пока вы будете есть.
Он скрылся в доме, а ко мне, улыбаясь от уха до уха, подошел Джонсон.
— Хорошо, Джек. Ты умница. Я помогу тебе с прерывателем.
Пока мы возились, подъехал черный «кадиллак». Я подошел к нему, чтобы заправить бензином. В машине сидели мужчина и женщина, запыленные и

усталые.
— Нельзя ли здесь умыться? — спросил мужчина, вылезая из машины.
— Конечно можно, идите налево. Если вы хотите поесть, то телятина и спагетти ждут вас. Итальянская кухня! Вы не найдете ничего лучшего и в

Тропика-Спрингс.
Мужчина поднял брови.
— Держу пари, что это будет старая лошадь и веревка.
— Напрасно вы так думаете, — сказал я весело. — Вам не попасть в Тропика-Спрингс раньше десяти часов. А спагетти у нас настоящие.
— Я умираю с голоду, — сказала женщина, вылезая из машины. — Почему бы нам не поесть, милый?
— Как хочешь. Я и сам не прочь.
Через десять минут подъехали два больших черных «бьюика» с компанией в десять человек.

Я занимался машинами и одновременно в поэтических

выражениях описывал жареного цыпленка. Последнее обстоятельство проезжающих сильно взволновало.
Видя такой оборот, Джонсон направился в закусочную помочь жене.
Подъехала пара грузовиков. Оба шофера пошли в закусочную за ветчиной с яйцами. Потом появился ягуар с парнем и девушкой. Я рассказал им о

спагетти и напомнил, как долго они будут еще голодны. Клюнули!
Прибежал Джонсон:
— Джек, телятина кончилась. Остался только цыпленок, так что не перебарщивай, предлагая еду.
Я уставился на него.
— Вы хотите сказать, что еда кончается?
— Вот именно. Обычно мы продаем не больше трех-четырех обедов за вечер. Но с твоим умением зазывать клиентов ушло уже пятнадцать обедов.
— Это плохо?
— Это замечательно, — Джонсон хлопнул меня по плечу, — просто я не ожидал, что кто-нибудь будет так активно рекламировать мои закуски.

Завтра я приготовлюсь. Мы с Лолой поедем в Вентворт и отоваримся. — Он дружески подмигнул мне. — У нас осталось много ветчины и яиц. Посмотрим,

что можно с этим сделать.
И вернулся в закусочную.
Легковых машин поубавилось, зато стали подъезжать грузовые. Предлагать еду шоферам грузовиков не имело смысла: они и так знали, что им было

нужно. Наконец часам к десяти движение успокоилось. Я зашел в закусочную. Двое шоферов ели пироги у стойки, Джонсон мыл и вытирал посуду.

Бренчал музыкальный аппарат. Лолы нигде не было, но я слышал ее возню на кухне.
— Могу я чем-нибудь помочь?
Джонсон покачал головой.
— Все в порядке, ты и так сделал достаточно. Иди спать, Джек. Сегодня мой черед дежурить. Твой — завтра.
Он указал в сторону кухни и сморщил нос:
— Жена все еще дуется, но это скоро пройдет. Завтра начнешь в восемь часов, о'кей?
— Конечно.
— Завтракать приходи сюда. И знаешь, Джек, я бы хотел, чтобы ты так же был доволен своей работой, как я своей.
— Мне здесь все очень нравится, мистер Джонсон. Ладно, если дел нет, пойду и завалюсь спать.
Я порядком устал, но мой мозг работал слишком активно и не давал уснуть. Я все время думал о миссис Джонсон. Я понимал, что это нехорошо,

но никак не мог выкинуть ее из своей головы. Кровать стояла как раз напротив окна, и с того места, где я лежал, мне открывался вид на бунгало.
Прошел час, я силился заснуть, и вдруг в одном из окон зажегся свет. Я увидел ее, стоявшую посреди комнаты. Она курила сигарету, выпуская

дым через нос. Постояв так некоторое время, быстрым движением швырнула окурок на пол. Потом вытащила шпильки, и густая волна рыжих волос покрыла

плечи. Это было восхитительно. Я сел, подавшись вперед и не сводя с женщины взгляда. Мое сердце колотилось. Лола была в двадцати ярдах…
Она села за туалетный столик и расчесала волосы. Подошла к кровати, откинула одеяло. Потом задвинула штору.
Мой рот пересох. Света в доме напротив уже не было, но я еще долго сидел, глядя на бунгало. Только тогда, когда на заправку подъехал чей-то

грузовик и Джонсон вышел к нему, я снова лег спать. Я немного спал в эту ночь…

Глава 5

Когда утром, в 7.45, я вошел в закусочную, Лола возилась у стойки.

45, я вошел в закусочную, Лола возилась у стойки. На ней были алые шорты и что-то наподобие желтого лифчика. В этой одежде

она выглядела просто здорово.
— Доброе утро, миссис Джонсон, — сказал я, — не могу ли вам я помочь?
— Когда я захочу, чтобы вы помогли, я скажу об этом сама, — отрезала она.
— Конечно, — согласился я. — Я не хотел вас обидеть.
— Если вам хочется есть, идите на кухню.
Она наклонилась над прилавком, вытирая пыль. Я видел глубокую впадинку между ее грудей. Лола подняла глаза.
— На что это вы так смотрите?
— Не знаю…
Я запнулся и, обойдя стойку, направился на кухню.
Джонсон сидел за столом. Перед ним лежали кучки банкнотов и монет, стояла кофейная чашка; тарелку и нож он отодвинул.
— Входи, Джек, — кивнул мне хозяин. — Хочешь яиц с ветчиной?
— Только кофе, — и взялся за кофейник, стоящий на плите.
— Как только соберемся, мы с Лолой поедем в Вентворт. Вчера у нас был самый удачный день за все время: пятнадцать обедов! Джек, я тебе

добавлю пять процентов от ресторанных чеков. Что ты на это скажешь?
— Прекрасно, мистер Джонсон.
— В Вентворте я куплю тебе комбинезон для работы. Нужно что-нибудь еще?
— Да, кое-что из одежды, но я думаю, что лучше сделать покупки самому.
— Завтра можешь взять машину и съездить в город. Я дам тебе аванс в счет ресторанных денег. Ну как?
Он прямо светился.
— Это было бы отлично. Огромное спасибо.
Джонсон выложил передо мной пять купюр по двадцать долларов.
— Итак, завтра ты едешь в Вентворт, — он откинулся на спинку стула. — Как ты думаешь, нельзя ли что-нибудь сделать с этим генератором,

который мы вчера привезли? Мне кажется, он смог бы еще поработать.
— Я взгляну.
— Мы поедем через час и вернемся в середине дня. Справишься один?
— Почему бы и нет.
Я выпил кофе, закурил сигарету и вышел из закусочной. Лола накрывала пироги стеклянными крышками. Она стояла ко мне спиной. Эти плечи, эти

волосы, узкая талия и бедра… Во мне закипала кровь. Лола, должно быть, знала, что я смотрю на нее, но не оглядывалась.
Я вышел на утреннее солнце, взял метлу и стал подметать вокруг бензоколонок. Два грузовика остановились для заправки. Я долго уговаривал

шоферов позавтракать, но они спешили.
Закончив с уборкой, я занялся генератором. На полке нашел банку со средством против ржавчины и принялся за работу.
Через час пришел Джонсон.
— Мы уезжаем, Джек.
— Не беспокойтесь, мистер Джонсон, все будет в порядке.
— Как генератор?
— Дел тут много, но генератор, похоже, заработает.
Я вышел вслед за ним из сарая.
Рыжеволосая Лола любила все зеленое. Сейчас она была в плотно натянутом на груди ослепительно изумрудном платье. Я уставился на нее и не

мог оторваться.
Джонсон подтолкнул меня.
— Выглядит, как настоящая леди! Сколько стиля, а?
— Вы правы.

— Ну что же, пока.
Я смотрел, как они отъехали. Потом закурил сигарету и постоял, озираясь. Местечко подходящее, как раз для меня. А Лола — именно та женщина,

с которой я бы хотел делить его.
Я вернулся в сарай и продолжил работу. Но перед глазами стояла Лола в желтом лифчике и шортах, и эта картина мешала мне сосредоточиться.
Я трудился около часа, пока прямо к сараю не подъехала машина — старый запыленный «шевроле». Из него вышел высокий худой мужчина в годах. К

ногам его жалась собака с печальными глазами. На мужчине были поношенные брюки с пузырями на коленях, вокруг грязной шеи краснел платок,

затянутый на груди узлом, на голове красовалась соломенная шляпа, выгоревшая на солнце. У него был длинный нос и тонкие губы. Но глаза под

серыми кустистыми бровями смотрели твердо и проницательно. Что-то в нем не понравилось мне. Недоверчивый, подозрительный взгляд вызвал в моей

памяти полицейских… Мы долго смотрели друг на друга.
— Чем могу быть полезен? — спросил я, сделав над собой усилие, чтобы не утратить вежливости.
Он прислонился к двери сарая, заложив пальцы в карманы брюк. Собака сидела рядом, внимательно глядя на меня.
— Может быть, вы мне скажете, где Карл Джонсон и кто вы такой и что здесь делаете?
— Мистер и миссис Джонсон уехали в Вентворт. Я — Джек Патмор, помощник.
— Вот как? Вы хотите сказать, что Карл нанял вас помогать ему?
— Именно.
— Так-так… Никогда бы не подумал, что он сделает это.
Взгляд его маленьких глаз все время блуждал по мне, перебегая с полинявшей рубашки на заношенные брюки, а оттуда — на стоптанные башмаки.
— Тем более, что жена против. А она против, я знаю.
Он сморщился, продолжая покачивать головой.
— Я его свояк. Меня зовут Рикс. Джордж Рикс.
Я догадался, что он был братом покойной миссис Джонсон. Долг вежливости был исполнен, и я отвернулся, продолжив работу над генератором.
— Вы сказали, что его жена уехала вместе с ним в Вентворт?
— Да.
— И вы здесь один?
— Именно так.
Он придвинулся и задышал мне прямо в затылок.
— Держу пари, что Карл купил эту штуковину за бесценок, как металлолом. Меня даже не удивит, если я узнаю, что ему заплатили, чтобы он ее

увез.
Я ничего не ответил: этот человек начинал действовать мне на нервы.
— Карл умеет обделывать такие делишки. Он смотрит на кусок железного лома и видит, какую пользу сможет извлечь, тогда как другой парень не

видит ничего, кроме железного хлама. Держу пари, что он заставит этот генератор работать снова. Да, Джонсон ловок, когда речь идет о металле. Но

когда дело идет о людях, он чертовски глуп.
Я молча работал.
— Что вы думаете о его жене? — спросил Рикс.
Я был рад, что стою к нему спиной и он не видит моего лица. Этот вопрос застал меня врасплох.
— Она в порядке, — я как раз добрался до главного болта и начал отвинчивать его.
— В порядке? Вы так думаете? Держу пари, что она не хочет, чтобы вы были здесь. Она никого не хочет видеть. Даже меня. Никогда не думал,

что Карл окажется таким дураком и женится на какой-то бродяжке.

Приехала неизвестно откуда и уедет неизвестно куда. Ничего не скажешь,

проходимка! Своего не упустит. Все, что ей нужно было сделать, так это повилять перед ним своей задницей. И не думайте, что вы останетесь здесь

надолго. Нет, она велит Карлу избавиться от вас. И знаете, почему?
Я уже справился с собой.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — я повернулся и смотрел на Рикса в упор. — Меня наняли только помогать в работе.
Рикс ухмыльнулся, показав желтые зубы.
— Да, да, вы мне говорили. Она боится, что Карл с кем-нибудь подружится. Она охотится за его деньгами. Я знаю. Я наблюдал, вам не

понадобится много времени, чтобы разобраться в ее фокусах. Она охотится за его деньгами, и это все, о чем она думает. Он копил деньги годами,

всегда был бережлив и не тратил зря ни одного цента. Хотя, когда нужно, он щедрый, но с этой бродяжкой, которая следит за каждым его движением,

ему не предоставляется возможность быть щедрым. До того, как она сюда приехала, я был здесь желанным гостем. Теперь, когда я приезжаю, она

дуется. Запирает дверь спальни! Карл очень расстраивается, что не может лечь к ней в постель. Хитрая бестия, знает, чем берет. Если муж сделает

что-то такое, что ей не по нутру, дверь спальни оказывается на замке. Вы долго не продержитесь. Она вообразит, что и вы охотитесь за его

деньгами, и быстренько устранит конкурента.
Я сел на корточки и стал рассматривать гайки. Одна из них была испорчена. Я положил гайки в банку с бензином, потом пошел за тряпкой, чтобы

вытереть руки. Рикс следил за каждым моим жестом, но мое лицо было непроницаемо. Я видел, что мое безразличие его начинает бесить.
— Откуда ты приехал, дружище? — спросил он внезапно каркающим голосом.
— Издалека.
— Как же ты вышел на Карла?
— Встретился с ним в Литл-Крик.
— Вот как! Искал работу?
— Точно.
— Что ж, — он отодвинулся от двери сарая. До сих пор собака сидела неподвижно, а теперь она встала и выжидающе посмотрела на хозяина. — Я

не хочу отрывать тебя от работы. Только одолжу кое-какой инструмент. Я всегда беру у Карла то, что мне нужно.
Он обошел все полки с инструментами.
— Так-так…
Отложил два гаечных ключа и молоток… Потянулся за дрелью. Я не выдержал:
— Извините, мистер Рикс, но я не могу позволить взять вам эти инструменты.
— Что такое, дружок?
— У меня нет разрешения мистера Джонсона. Он не давал никаких указаний. Пока его нет, за все отвечаю я. Приезжайте, когда мистер Джонсон

будет дома.
Рикс словно не слышал. Он взял дрель с полки и потянулся за ножовкой.
— Ты только подумай, дружок: я же его свояк, я же совсем другое дело.
С меня было достаточно.
— Извините, мистер Рикс, но инструменты я вам не дам, — решительно произнес я.
Он уставился на меня, глаза злобно замигали. Собака, как бы предчувствуя неприятности, начала пятиться назад.
— Послушай, дружок, ты же не хочешь так быстро потерять свою работу. А? Если я скажу Карлу…
— Говорите, — сказал я. — А инструменты оставьте здесь.
— Понятно.
Лицо его изменилось, выдавая натуру гадкую и подлую.

— Понятно.
Лицо его изменилось, выдавая натуру гадкую и подлую. Собака потихоньку потрусила к машине.
— Хм… Теперь вас здесь уже двое. Уж не охотишься ли ты за его деньгами, как эта бродяжка? Может быть, она пустит тебя в свою постель?
Кровь бросилась мне в голову. Я схватил Рикса и дал такого пинка, что голова чуть не слетела с плеч. Рикс пожелтел, скукожился.
— Убирайтесь отсюда! — заорал я. — Слышите!
— Ты за это ответишь, — прошипел он. — Я скажу Карлу…
— Вон!
Рикс повернулся и торопливо зашагал к машине, захлопнул в ярости дверцу и был таков.
Как Джонсон отнесется к моему поступку? Чем ответит на жалобу Рикса? Я, по крайней мере, мог первым объяснить инцидент Джонсону, что Рикс

говорил о Лоле, я знал, Джонсону не понравится. Об этом надо молчать.
Они вернулись в середине дня. Помогая хозяину разгружать багажник, я рассказал ему, что здесь был Рикс и пытался взять инструменты.
Джонсон улыбнулся.
— Ты поступил совершенно правильно. Мне следовало предупредить тебя. Этот парень порой доводит меня до бешенства. Я не позволяю ему таскать

вещи отсюда — он не возвращает их. Это самая назойливая попрошайка на всю округу. Когда была жива моя первая жена, Рикс вечно терся здесь. Он

приходил поесть, заправлял машину бензином, брал мои инструменты, занимал деньги у жены — просто с ума сводил. А Лола сразу же дала ему

отставку. Я не видел Рикса пару месяцев, но теперь он, видимо, взялся за старое. Не разрешайте ему ничего брать в мое отсутствие.
Итак, оплошности я не допустил. Но с Риксом обошелся круто — когда-нибудь он мне это припомнит.
Прошло три недели.
Я лежал на кровати и смотрел в окно, перебирая в памяти дни, проведенные здесь, на станции «Возврата нет».
Фарнворт казался забытым сном, чем-то совершенно нереальным. Что касается Лолы… Она заговаривала со мной только в случае необходимости,

но, скорее всего, примирилась с моим присутствием.
Я по-прежнему находил ее волнующей и притягательной, однако ничего не предпринимал, чтобы добиться благосклонности. Я слишком уважал и

любил Джонсона. Он был из тех немногих людей, которые мне нравились. Со временем я проникся к нему еще большей симпатией. Очень простой,

безыскусный в обращении, добрый, порядочный, сильный и открытый — Джонсон покорил меня. Мы прекрасно поладили. Вскоре я заметил, что хотя он и

обожал Лолу, но очень нуждался и в мужской компании. Карл любил поговорить о своей прошлой жизни, о своих увлечениях. Все это Лолу не волновало.
У Джонсона были хорошие руки. Вместе мы привели в порядок генератор, и Карл продал его одному фермеру за 150 долларов. Совершив сделку, он

радовался, как ребенок.
— 130 долларов чистой прибыли, Джек! Вот это я называю делом!
Однажды вечером, когда Лола ушла спать, мы с хозяином сидели на веранде закусочной. Джонсон внезапно разоткровенничался.
— Знаешь, что я собираюсь сделать через пару лет, Джек? Я собираюсь объехать вокруг света. Когда я подготовлюсь, то продам станцию, и мы с

Лолой отправимся в путешествие. Три года пути, не пропуская ничего! И все первоклассное: отели, транспорт, обслуживание…
Я уставился на него.
— Но это должно стоить кучу денег.

— Да. — Он помолчал. — Я все подсчитал: это должно стоить примерно шестьдесят тысяч долларов. Ну, понадобится еще одежда, выпивка… Я

думаю, что, по крайней мере, сто тысяч долларов уйдет. Что же, они у меня есть. Последние тридцать лет я был бережливым. Кое-какой капитал я,

конечно, попридержу, чтобы начать все сначала, когда мы вернемся.
— Вы хотите сказать, что у вас есть сто тысяч долларов, мистер Джонсон?
— Да. — Он широко улыбнулся мне. — У меня есть система, Джек. Я никому не говорил об этом, но мы с тобой друзья и, я знаю, друзьями и

останемся. Тридцать лет я с успехом добывал деньги из металлолома, вот из этого барахла, что лежит в сарае. Такой у меня талант. Я получал эти

деньги сразу наличными, и налоговые инспекторы не знали о них. Видишь ли, я веду две приходные книги. В одну — вношу цифры по бензоколонке и

закусочной; в другую — записываю сумму прибылей от лома. Вторая книга сказала мне, что сорван куш в сто тысяч долларов.
— Сто тысяч из лома и ржавчины?!
— Да. Если бы с этих денег брался налог, то ничего подобного не было бы. Но я работал так, что эти налоговые ищейки не почуяли даже запаха

купюр. Эти деньги — для меня и для Лолы, для путешествия вокруг света.
Я вдруг вспомнил: Рикс говорил мне, что Лола вышла за Джонсона замуж только ради его денег.
— А Лола знает о них?
— Конечно, знает. Но она не догадывается, как я хочу ими распорядиться. Я открою ей свою мечту, но не раньше, чем через год. Это будет

настоящий сюрприз. Подумай! Путешествие вокруг света!
Ранним утром, дня через два после того разговора с Джонсоном, я лежал на кровати и грустно размышлял о Лоле. Была ее очередь дежурить.

Время от времени, когда подъезжали грузовики, я выглядывал из окна и видел, как она, в джинсах и рубашке, ловко управляется с заправкой и

одновременно болтает с шоферами.
Джонсон хотел, чтобы она оставила ночные дежурства — теперь, когда я был здесь и мог заменить ее. Однако Лола сказала, что ей нравится эта

работа. Она знала большинство шоферов, шоферы знали ее. Тогда Джонсон неохотно позволил ей одно дежурство в неделю. Два дежурства было его и

четыре мои.
Я наблюдал, как Лола, сидя на веранде, чистит бобы для ленча. Подъехал грузовик с бакалеей. Он приезжал каждое утро, привозя товары и

специальные заказы из Вентворта. Все, встаю, сказал я себе и откинул простыню. Потянулся и зевнул, потом пошел в ванную. Я чувствовал себя

свежим и отдохнувшим. Обливаясь холодной водой из-под крана, я вновь вспомнил Фарнворт. В зеркале отразилась моя самодовольная рожа. Все же мне

повезло, подумал я, не догадываясь, какую жестокую шутку может выкинуть судьба. Мое везение кончилось. Оно кончилось в тот момент, когда

бакалейщик втащил в дом ящик с провизией. Знай я, что лежит в этом ящике, меня бы как ветром сдуло.
Это был день зарплаты.
С пачкой денег в большой потной руке Джонсон вошел в сарай, где я работал после завтрака над старым мотором.
— Как дела, Джек?
Я поднял голову и улыбнулся.
— Я заставлю этот мотор работать, мистер Джонсон. Правда, не знаю, сколько времени мне придется с ним повозиться. Он совсем плох, но я за

него еще повоюю.
— Молодчина! — Карл кивнул мне. — Мы извлечем из него пользу, да? Я принес тебе твои доллары.

— Мы извлечем из него пользу, да? Я принес тебе твои доллары. Сорок за работу, правильно?
— Да.
— И ресторанные сто десять.
— Так много?
Он рассмеялся.
— Ты же продал больше ланчей и обедов, чем нам когда-нибудь удавалось. Ты — победитель. А вот тебе за починенный генератор — еще сотня.
Я был ошарашен: честное слово, я не ожидал таких денег.
— Мистер Джонсон, в конце концов, это же моя обязанность.
— Ладно, Джек, оставь за мной право оценивать твою работу. Тот день, когда ты приехал, оказался для меня счастливым. Бери то, что я тебе

даю, и молчи.
— Если вы так считаете… Спасибо!
Я взял пачку денег.
— Но что мне с ними делать? Может, положить в банк? Какой ваш банк, мистер Джонсон?
— Мой банк? — он рассмеялся. — Кто это хочет помещать деньги в банк? Три года назад Вентвортский банк лопнул. Все парни, хранившие здесь

деньги, разорились. Я не доверяю таким посредникам и хранителям. Люблю наличность. Если со мной что-то случится, Лола сможет получить мои деньги

без всяких хлопот и беготни по банкам. О'кей, у тебя есть баксы, а у меня есть сейф. В нем я держу свои деньги и могу положить твои. А когда ты

захочешь их потратить, то можешь получить у меня. Наличные куда важнее, чем какая-то банковская дребедень. И не важно, что на эти деньги не

нарастают проценты. Эти проценты… То они поднимаются, то опускаются, то банк «жиреет», то «горит»… Ну да, что говорить! Ты получишь

расписку. Я сохраню твои деньги, и в любое время ты их получишь обратно.
Я стоял, как вкопанный.
— Но не держите же вы сто тысяч здесь, в сейфе?
— Почему же нет? Конечно держу. Уж не считаешь ли ты, что я доверю какому-нибудь банку такую сумму? У меня есть хороший сейф, можно

сказать, превосходный. Лоуренс-сейф. Да ты ведь сам разбираешься в сейфах. Разве Лоуренс-сейф — не лучшее место для денег?
— Лоуренс-сейф?..
— Ну, конечно. Пять лет назад у меня здесь побывал коммивояжер и продал его мне. Это был честный комми. «Положите деньги в этот сейф, и они

будут в безопасности», — вот что он мне сказал. Это лозунг его корпорации, и он чертовски хорош. Комми был прав, Джек!
«Лоуренс-сейф — музыкальный ящик, консервная банка, которую я могу открыть за три минуты», — это были мои первые мысли.
Но я взглянул в сияющее лицо Джонсона, увидел, как он гордится своим сейфом, и не мог сказать ему правды.
— Да, конечно… я знаю… это лучший…
Карл подошел и похлопал меня по плечу. Я уже привык к его похлопываниям, но все же каждый раз, когда он опускал на плечо свою руку, у меня

подкашивались ноги. Джонсон сам не знал своей силы.
— О'кей, я сохраню твои деньги, скажи только слово.
— Спасибо, мистер Джонсон.
— Лучше положить деньги в сейф прямо сейчас. Никогда не знаешь, что может случиться. Не дело держать их в хижине.
Я, как лунатик, двинулся к своему дому, сложил банкноты и вручил Джонсону. Он дал мне расписку на пятьсот долларов.
— Я сейчас же запру их.
Я видел, что он счастлив до небес.
— Скоро полдень.

Через полчаса здесь будет автобус из Грейхаунда. Человек тридцать. Ты не поможешь Лоле? Я уберу твои деньги и займусь

бензоколонкой. Через полчаса нам достанется.
— Хорошо, — покорно промямлил я и двинулся к закусочной.
Когда я вошел, Лола выкладывала на блюдо пироги. Она оглянулась через плечо. Выражение ее глаз подсказало мне: что-то произошло.
— Помочь вам? — спросил я.
Она улыбнулась. В первый раз! В голове моей забил сигнал тревоги.
— Для вас много работы, Патмор.
Ударение, которое она сделала на фамилии, заставило меня насторожиться еще сильнее.
— Я распаковала бакалею. Идите, уберите продукты.
На кухне консервы, две дюжины цыплят и все прочее было разложено на двух столах. Поверх консервов была положена мятая газета, в которую,

очевидно, что-то заворачивали. Не спрашивайте меня, как в вентвортском бакалейном магазине могла оказаться газета из Окленда, но факт остается

фактом: это были «Оклендские новости», и на первой странице — моя фотография с крупной надписью над ней: «Беглый грабитель сейфов все еще на

свободе…»
Я стоял, уставясь на нее и чувствуя, как холодный пот выступает у меня на спине. Фото было не очень четкое, но узнать меня не составляло

труда. Лола пририсовала усы, чтобы дать мне понять: она знает, кто я такой.
Фарнворт: вонючая хибара, собаки, кандалы, грубая охрана — все это надвинулось на меня с неожиданной силой. В тишине чистой уютной кухни я

ясно услышал вопли человека из карцера и свист ремней, которыми охрана избивала его. Я снова увидел парня, который потерял там глаз, и как он

идет по коридору, шатаясь и закрыв лицо руками.
Все мои мечты исчезли с быстротой молнии. Сказала ли Лола обо мне Джонсону? Я был уверен, что нет. Если бы она это сделала, Джонсон

насторожился бы, и я бы сразу почувствовал это. Но Лола не упустит своего! Вот прекрасный предлог избавиться от меня. Все, что ей нужно, это

подойти к телефону. И через час я уже буду на пути к Фарнворту. Я мог себе представить, какое меня ждало радушие, как я буду там встречен!

Ликующие садистские ухмылки заключенных, нетерпение охранников, их ожидание моего первого вопля, полного боли… Я молча смял газету, подошел к

печке и сунул ее в огонь.
Итак, нужно опять бежать. Но как? И куда? Нужно добраться до Тропика-Спрингс, а оттуда двинуться дальше. По крайней мере, у меня есть 500

долларов… С этими деньгами я смогу взять билет до Нью-Йорка… 500 долларов. Мне показалось, как холодный обруч сжал мое сердце. Полчаса назад

я отдал Джонсону свою последнюю и единственную надежду. Теперь мне придется просить у него деньги назад. Что он подумает? С другой стороны, как

я исчезну, чтобы Джонсон не заметил этого?
Я был в такой панике, что едва дышал. Дверь отворилась, вошла Лола. Она посмотрела на меня пронзительным взглядом.
— Вы не убрали еще бакалею?
— Уже убираю, — я взял несколько пакетов.
«Вот сука… Наверное, уже известила полицию, а теперь наблюдает за мной».
Она принялась складывать цыплят в холодильник и тихонько посвистывала. Когда мы кончили работать, миссис Джонсон вдруг сказала:
— Нам пора поговорить. Сегодня вы дежурите, да?
— Да.
— Когда Карл уснет, я приду к вам для разговора.

— Когда Карл уснет, я приду к вам для разговора.
Ага, она еще не звонила в полицию. Дала мне отсрочку…
— Как скажете.
— А теперь убирайтесь, мистер Чет Карсон, — сказала она. — Я прекрасно справлюсь и без вас.
Что ж, так… так… так. Она поймала меня врасплох, но до того мига, когда упадет топор на мою бедную шею, у меня еще есть немного

времени.
Я внимательно посмотрел на нее.
— Как скажете.
— Ты правильно себя ведешь, Карсон, — Лола самодовольно улыбнулась. — Все будет так, как я хочу.
Подошел автобус из Грейхаунда, из него высыпали голодные туристы. Мы втроем принялись за кормежку: Джонсон и я обслуживали закусочную, Лола

трудилась на кухне. Надо отдать ей должное: она умела управляться с хозяйством. Если бы не ее расторопность, без нервотрепки не обошлось. Лола

угодила всем.
Когда, наконец, автобус ушел, мы были порядком измотаны. Вытирая лицо, Джонсон улыбнулся мне.
— Это рекорд, Джек, — сказал он. — Без тебя мы бы ни за что не управились. 30 ланчей! Раньше туристы предпочитали обходиться бутербродами.
— Это все Лола и ее кухня, — отмахнулся я.
— Что ж, это заслуга нас всех. А теперь мы с Лолой управимся сами, ты же отдохни. У тебя еще ночное дежурство.
Теперь, когда гонка кончилась, я снова почувствовал во рту желчный привкус страха. Выйдя из закусочной, я сел и закурил сигарету. Едва я

затянулся, как почувствовал: кто-то наблюдает за мной. Я оглянулся. На веранде стояла Лола. Она пристально смотрела на меня, и в глазах ее

сверкали огоньки.
— Какого черта он здесь прохлаждается! — крикнула она Джонсону. — Разве больше нет работы? Неужели я все должна делать сама?
— Послушай, дорогая, — умоляюще сказал Джонсон, — у него же ночное дежурство…
— Какое мне до этого дело? — и, обращаясь ко мне, заявила:
— Иди и вымой посуду! Если кому-то и нужно отдохнуть, так это мне. А ты иди и делай то, за что тебе платят деньги!
— Эй, Лола! — прикрикнул Джонсон.
Но я был уже на ногах.
— Извините, миссис Джонсон. Как скажете.
— Лола! Перестань так говорить с парнем, — Джонсон был уже не на шутку встревожен.
— Не понукай! — закричала она. — Я только и нужна тебе для того, чтобы готовить, убирать посуду и спать с тобой!
Круто повернувшись, Лола хлопнула дверью.
Джонсон оставил посуду и вышел на веранду. Он плохо выглядел.
— Она переутомилась, сильно устала, — оправдывался бедный муж. — С женщинами это бывает. Им надо разрядиться. Ничего, завтра она будет в

порядке. Правда, Джек… Раньше она так никогда не говорила. Думаешь, мне стоит поговорить с ней и успокоить?
Я не мог сказать ему, как обстоят дела в действительности. Лола искала повод для ссоры, чтобы спать одной. Ночью ей надо выйти и поговорить

со мной.
— Я бы оставил ее в покое, мистер Джонсон. Держу пари, что завтра она посмиреет. Что, если нам заняться посудой?
— Ты хороший парень, Джек. Большинство мужчин психанули бы, если бы с ними говорили так, как она с тобой. Мне было стыдно. Ты говоришь,

завтра все будет иначе? Ладно, я поговорю с ней завтра.

Она, кажется, не понимает, какую пользу ты нам приносишь.
— Забудьте обо всем этом, — попросил я. — Давайте работать.
До начала восьмого мы убирали кухню, возились с насосами, разбирались с металлоломом, чинили две приехавшие машины. Только один раз

показалась Лола: в четыре часа, одетая в свое шикарное зеленое платье, она садилась в «меркурий». Машина двинулась по направлению к Вентворту.

Не собралась ли она в полицию? Джонсону я это не сказал, а только поинтересовался, куда это Лола направилась.
— Она и раньше так делала, когда случались размолвки, — Джонсон поморщился. — Удирает в кино. Теперь вернется не раньше чем в двенадцать.

Что ж, придется управляться самим, Джек. А ты умеешь готовить?
— Почему бы и нет? Во всяком случае, с цыплятами я управлюсь.
Когда я готовил цыплят, а Карл возился с сандвичами, состоялось еще одно признание Джонсона: он не очень счастлив с Лолой.
— Моя первая жена была совсем не такой, — сказал он, нарезая тонкими ломтиками хлеб. — Мы вместе учились в одной школе, вместе росли. Она

была моей ровесницей. А эта — сумасбродка. Работает, конечно, как черт. Но Эмми, моя первая жена, никогда не стала бы говорить так и тем более

не умчалась бы сломя голову… Когда Лола входит в раж, мне хочется треснуть ее хорошенько…
«Это так же опасно, как стегнуть гремучую змею», — подумал я, но вслух ничего не сказал.
— Я часто спрашивал себя, откуда она приехала. Этого Лола мне никогда не говорила. Она грубая, Джек. Должно быть, она вела суровую жизнь.

Меня также беспокоит, что она делает в Вентворте. Честно говоря, я сомневаюсь насчет кино. Когда ты появился, я рассчитывал, что мы с ней будем

ездить в кино вместе. Но стоило мне предложить это, как она стала говорить, что у нее болит голова. Иногда я думаю… — он не закончил фразу,

покачал головой и замолчал; тяжело ступая, направился к буфету за маслом.
— О чем вы думаете? — спросил я, чувствуя к нему жалость.
— Неважно, — он стал намазывать на хлеб масло. — Думаю, я и так уж слишком разболтался.
К полуночи движение спало. Мы с Джонсоном вдвоем крутились в закусочной. Мои жареные цыплята имели успех. Я продал десять обедов, и они

были неплохи. Наконец, к бунгало подъехала машина, и из нее вышла Лола. Она сразу же прошла в дом: мы слышали, как хлопнула дверь ее спальни.
Джонсон покачал головой.
— Так ты считаешь, что лучше поговорить с ней завтра?
— Конечно.
— Может быть, ты и прав. — Он все еще выглядел озабоченным. — Думаю, и мне пора закругляться. Кажется, мы все убрали.
— Спокойной ночи, мистер Джонсон.
— Спокойной ночи, Джек.
Я слышал, как он шел к бунгало. Свет в комнате жены еще горел, но он погас, едва Джонсон открыл входную дверь.
Я пошел на веранду закусочной и сел в одно из плетеных кресел, чувствуя себя усталым, испуганным и больным до изнеможения. Я курил сигарету

и сидел в ожидании. Мне предстояло долгое ожидание. Я представил Лолу — одну в спальне, тоже ожидающей, когда Джонсон заснет. Интересно, о чем

она думает? Что планирует?
Если бы я хранил деньги у себя, вместо того, чтобы отдать их Джонсону, я мог бы уже сейчас пуститься в путь. Уговорил бы первого же шофера,

остановившегося для заправки, подвезти меня до Тропика-Спрингс.

Уговорил бы первого же шофера,

остановившегося для заправки, подвезти меня до Тропика-Спрингс. Но без денег я не мог ничего.
Так я и сидел, не зная своей участи.

Глава 6

Часы на моей руке показывали час сорок. Я совсем изнемог, и вдруг увидел, как миссис Джонсон выходит из бунгало. На ней была белая рубашка

и широкая пестрая юбка, стянутая на талии и крутящаяся вокруг бедер. Похоже, женщина собралась на свидание.
Лола увидела, где я сижу, по сигарете, зажатой в зубах. Я выкинул сигарету, и она прочертила красную дугу в темноте. Лола медленно

поднялась по ступенькам и опустилась в кресло рядом.
— Дай мне сигарету, — попросила она.
Я вручил ей всю пачку и зажигалку. Я не мог заставить себя прислуживать этой злюке.
Она закурила, вернула мне сигареты и зажигалку. Ее пальцы коснулись меня: они были горячие и сухие.
— Да, задал ты мне задачу. Я была уверена, что имею дело с жуликом, но не додумалась, что ты такая знаменитость! Беглый взломщик сейфов…
— Какое вам дело до того, кем я был, если я хорошо работаю и делаю деньги для вашего мужа?
— Я уже об этом подумала.
Она вытянула свои длинные ноги и откинулась на спинку кресла.
— Если я не донесу на тебя, у меня будут неприятности.
— Так вы собираетесь сообщить в полицию?
— Я еще не решила. — Она выбросила сигарету и после долгой паузы сказала:
— Это зависит от тебя. В газете говорится, что ты работал в одной фирме…
Я посмотрел на нее, но не мог видеть ее лица.
— И что из этого?
— У Карла сейф от Лоуренса. Я хочу, чтобы ты его открыл.
Итак, Рикс был прав: она охотится за деньгами Джонсона.
— Вы хотите взять оттуда что-нибудь? Почему бы вам не попросить Джонсона…
— Не будь дураком! — Она сердито скрипнула стулом. — Вспомни, что я сказала сегодня утром. Теперь все пойдет так, как я скажу… Или…
— Зачем вам, его жене, красть эти деньги?
— Если ты не откроешь сейф, то вернешься в Фарнворт… — Лола скрестила ноги и погладила юбку. — Я слышала об этой тюрьме. Ну-ну, не

вздрагивай так… У тебя ведь есть выбор. Ну как, откроешь сейф или предпочтешь возвратиться в Фарнворт?
— Значит, Рикс был прав: вы охотитесь за деньгами Джонсона.
— Неважно, что говорит Рикс. Ты собираешься открыть сейф?
— Предположим, я его открою. Что потом?
— Я дам тебе тысячу долларов и двадцать четыре часа на то, чтобы убраться отсюда.
Она, конечно, составила свой план. Я открываю сейф, она дает мне тысячу долларов, я удираю. Джонсон утром находит сейф открытым. Меня нет.

Значит, все деньги взял я. Никогда и никому не придет в голову подозревать жену. Все, что ей нужно сделать, так это спрятать где-нибудь свой

капитал и ждать. Если меня схватят и я признаюсь, что это миссис Джонсон похитила деньги, мне вряд ли поверят. Я каторжник, взломщик, беглец;

мое место в тюрьме. Когда вся эта буча уляжется, Лола возьмет деньги и исчезнет.
Милый планчик, и он вполне может удаться.
— А знаете, что Карл собирался сделать с теми деньгами, которые вы собираетесь украсть? — сказал я, глядя в ее сторону.

— Он хотел

отправиться в кругосветное путешествие и вас взять с собой. Неужели вам не хочется поехать в кругосветное путешествие?
— С ним? С этим старым толстым дураком? — В ее голосе звучала злоба.
— Но он любит вас. Неужели вы вышли за него замуж только для того, чтобы ограбить?
— Заткнись! Сколько времени тебе нужно для того, чтобы открыть сейф?
— Не знаю. Может быть, я вообще не смогу его открыть. Этот сейф — крепкий орешек. Не зная комбинации, открыть его практически невозможно.
— Тогда пеняй на себя, Чет Карсон.
Я решил тянуть время. Конечно, не было такого сейфа Лоуренса, которого бы я не мог открыть. Но мысль о том, что мой добрый хозяин лишится

своих денег, приводила меня в ужас. Еще больше меня ужасала мысль, что до конца своих дней он будет думать, что я — вор. Он был моим другом,

пожалуй, моим единственным другом. Но если я это сделаю… А если нет? Предательство или тюрьма? Мне нужно было все обдумать. Ведь должен же

быть какой-то выход.
Все еще занятый этими мыслями, я спросил:
— А где стоит этот сейф?
— В бунгало, в гостиной.
— И как я смогу его открыть, чтобы ваш муж этого не заметил?
— В субботу Джонсон собирается на встречу легионеров. Тогда ты его и откроешь.
Я швырнул остаток сигареты в темноту и тут же закурил новую.
— А что собираетесь делать вы, пока я буду трудиться над сейфом? Наблюдать за мной?
— Это мое дежурство. Я буду печь пироги на кухне. Я ничего не буду видеть и слышать.
Я понял: мне придется удирать. Да, я потеряю хорошую работу. Зато не предам Джонсона, а это для меня важнее всего.
— В какое время он уедет и когда вернется?
— Уедет в семь, а вернется около двух.
Отлично, теперь я знаю, что мне делать. Ты, сука, получишь небольшой сюрприз. О'кей, я открою сейф, а когда ты пойдешь за денежками, то…

Это будет небольшой сюрприз. Но к тому времени я уже буду далеко в горах. Я прослежу за тем, чтобы ты не смогла воспользоваться телефоном, и я

уверен, что ты не сможешь поднять тревогу до тех пор, пока не вернется Джонсон. А потом, когда я буду далеко, я напишу ему обо всем и верну

деньги. Тогда он поверит мне и узнает, на какой вероломной твари женат.
А пока я продолжил игру:
— Мне даже страшно подумать о таком. Джонсон чертовски добр ко мне.
— Эти слюнявые разговоры ни к чему, — нетерпеливо сказала Лола.
— Что ж, возвращаться в Фарнворт я не собираюсь.
— Значит, до субботы?
Я сделал вид, что колеблюсь, потом пожал презрительно плечами:
— Придется так сделать.
Она встала.
— И не вздумай обмануть меня, Чет Карсон. Ты пожалеешь, что связался со мной. Я не из тех, кто прощает.
— Хватит об этом. Я же сказал, что все сделаю.
— Ну, смотри.
Она ушла.
Что ж, карты открыты. Теперь все зависит от того, кто кого перехитрит. Я уверен, что имею на руках четырех тузов против ее четырех королей.
Следующим утром, моя посуду после ланча, в то время, как Джонсон занимался насосами, я сказал Лоле:
— Я должен знать, что это за сейф.

Хотя бы его номер. Без этого я не примусь за работу.
Лола презрительно посмотрела в мою сторону.
— Хорошо, я узнаю номер.
Днем, когда Джонсона не было поблизости, она дала мне листок бумаги. Я взглянул и понял, что Джонсон купил устаревшую модель: эти сейфы

легко взламывались; к тому же дверь запиралась автоматически. Большинство же владельцев предпочитали иметь ключ. Ладно, все к лучшему. Возня с

сейфом отнимет у меня не более десяти минут, а это очень важно.
В среду, когда мы с Джонсоном работали в гараже, он сказал:
— Я собираюсь в Вентворт, в субботу вечером, на встречу легионеров. Это Лолино дежурство, и я хотел бы, чтобы ты контролировал ситуацию:

вдруг к нам завернет какой-нибудь хам и грубиян.
Я почувствовал, как сжалось мое сердце. Джонсон доверял мне полностью: он оставлял свою жену со мной, он хотел, чтобы я присмотрел за ней,

защитил в том случае, если какой-нибудь шофер позволит с ней вольность. Ему и в голову не приходило, что я могу замыслить дурное.
— Не беспокойтесь, мистер Джонсон.
Он улыбнулся мне.
— Я знаю, Джек. Когда дело идет о мужчинах, я не ошибаюсь.
Четверг был моим выходным днем. Я спросил у Джонсона, могу ли взять его машину.
— Думаю, мне стоит, наконец, взглянуть на Тропика-Спрингс.
— Конечно, бери машину.
— Мне нужны деньги. Можно сотню, мистер Джонсон?
— Я сейчас же принесу.
Я видел, что его удивила сумма, и еще раз мысленно выругал себя за то, что отдал ему деньги на хранение.
Я спросил, не могу ли что-нибудь сделать для него в Тропика-Спрингс. Он ответил, что нет, и вручил мне пачку купюр.
— Держись подальше от грязных гостиниц, Джек, и подозрительных пивнушек.
Когда я отъезжал, Лола следила за мной из окна.
«Ты бы смотрела куда мрачнее, если бы знала, какую стряпню я готовлю», — ухмыльнулся я про себя.
Горная дорога была сложной, со множеством крутых поворотов и, хотя я торопился, отняла четыре часа. Это обеспокоило меня. Сокращалось время

для побега. Я не мог воспользоваться самолетом. Аэропорт — первое место, которое полиция возьмет под контроль. Кроме того, маловероятно, чтобы в

такой ранний час был самолет до Нью-Йорка.
Джонсон уедет в семь. Я открою сейф, возьму деньги в половине восьмого, а без четверти буду уже в пути. Таким образом, у меня остается

время для поезда.
Выйдя из бюро путешествий, я зашел в магазин и купил себе желтовато-коричневые брюки и серый спортивный пиджак, который можно разглядеть за

милю. Купил также шоколадную, как негр, шляпу и пару легких туфель. Еще я купил большой чемодан, а в аптеке — черные очки и краску для волос.

Все это я спрятал в багажнике. Лола обязательно даст полицейским мои приметы, так что мне надо иметь запасной вариант.
Довольный и уверенный, что я обо всем позаботился, я выехал из Тропика-Спрингс и направился домой. В том месте, где дорога круто уходила в

пустыню, рос густой кустарник и колючий кактус. Я остановил машину, вытащил чемодан и засунул его в самую середину зарослей. Я мог легко найти

его, а чужой вряд ли будет шарить по кустам.
Я вернулся на станцию около семи, как раз в то время, когда нужно было помочь с обедами.

Я мог легко найти

его, а чужой вряд ли будет шарить по кустам.
Я вернулся на станцию около семи, как раз в то время, когда нужно было помочь с обедами. Мы продали восемнадцать обедов. Наконец, Джонсон

ушел спать, оставив меня смотреть за насосами, а Лолу — заканчивать уборку на кухне. Около половины двенадцатого, когда я сидел возле насосов и

просматривал газету, ко мне подошла Лола.
— Что ты делал в Тропика-Спрингс? — спросила она, пристально глядя на меня.
— А что я должен был там делать? — ответил я в тон даме. — Успокойтесь — я ездил туда, чтобы купить билет на самолет до Сан-Франциско.
— Ты собираешься в Сан-Франциско?
— А какое вам дело?
Она безразлично пожала плечами.
Я откинулся на спинку стула. Еще один день — и я больше никогда не увижу станцию. Я успел полюбить это место. Я гордился им не меньше

Джонсона. Его я тоже теряю…
Весь остаток ночи я просидел, погруженный в мрачные размышления. Неизвестно, что я буду делать через неделю. Смешно, что мне придется

таскать с собой чемодан денег, которые я, в конце концов, верну Джонсону. С такими деньгами я мог бы отправиться куда угодно, купить

бензоколонку где-нибудь во Флориде, жениться и провести остаток своих дней в тепле и уюте. Нет, я не мог обмануть Джонсона. Я обязан вернуть эти

деньги, и если не сделаю этого, возненавижу себя.
В субботу, около шести вечера, Джонсон вышел из закусочной и подошел ко мне.
— Собираюсь трогаться, Джек. Ты в порядке?
— Все будет в норме, мистер Джонсон.
— Я думаю, что вернусь не раньше двух. На этих сборищах после деловой части устраивается еще и небольшая вечеринка. — Он подмигнул мне. —

Не говори об этом Лоле.
— Вы неплохо проведете время, — сказал я, так и не сумев выдавить из себя улыбку.
Я чувствовал себя отвратительно. Через час он уйдет из моей жизни, и я больше никогда его не увижу.
Оставшись один, я проверил наш фургончик, которым мы довольно часто пользовались. Бензобак был полон, имелся и запас масла. Именно на этом

фургончике я собирался удрать.
Следующие четверть часа на нас обрушился целый поток машин, направляющихся в Тропика-Спрингс. Я был занят по горло и уже не гарантировал

никому восхитительной итальянской кухни. Я хотел заняться сейфом, как только Джонсон уедет.
Лола не появлялась, но я слышал, как она гремит посудой.
Без пяти семь Джонсон вышел из бунгало. Он был одет в свой лучший костюм, в зубах дымилась сигара. Он отлично выглядел, черт побери. Потом

он повернулся и пошел в закусочную попрощаться с Лолой.
Я был возбужден. Пусть бы Джонсон уехал поскорее! Мои нервы не выдерживали этого напряжения. Наконец, сразу же после семи хозяин вышел. Я

был у окна, когда он собирался садиться в машину.
— Что ж, желаю приятно провести время, — сказал я, глядя ему в глаза.
— Позаботься обо всем, Джек. Мне совсем не хочется ехать, но ты же знаешь… Надо.
— Конечно, не беспокойтесь. Мы с миссис Джонсон управимся.
— Пока, Джек.
Мне очень хотелось пожать ему руку, но я только помахал вслед машине.
— Пока, мистер Джонсон.
Я наблюдал, как машина отъезжает, и стоял до тех пор, пока она не скрылась из виду.

Я наблюдал, как машина отъезжает, и стоял до тех пор, пока она не скрылась из виду. Потом я вошел в бунгало. Лола уже была там. Она ждала у

двери, лицо ее было бледным, глаза блестели.
— Где сейф?
— В гостиной, за софой.
— Вам лучше остаться возле насосов. Чтобы открыть сейф, мне понадобится пара часов.
Я увидел в ее глазах недоверие.
— Так много?
— Я же вам сказал, что эти сейфы — штука сложная. У меня нет комбинации. Идите и займитесь насосами.
Я осмотрел сейф. Лола не отставала, она была, как приклеенная.
— Я схожу за инструментами, — как можно спокойнее сказал я. — Не лучше ли закрыть закусочную? Не хотите же вы, чтобы сюда примчалась

веселая компания и потребовала еды.
— Закусочная уже закрыта.
Я спустился в гараж. Отобрав несколько инструментов, сложил их в большую брезентовую сумку. В этой сумке я понесу деньги, когда достану их.

Выйдя из гаража, я увидел «паккард», быстро мчавшийся по направлению к станции. Лола тоже увидела его: пришлось идти к бензоколонке.
В «паккарде» сидели двое: у меня на спине выступил холодный пот. Это была полицейская машина. Несмотря на штатскую одежду, ошибиться было

невозможно: двое здоровых, сурового вида мужчин с выступающими вперед подбородками и холодными глазами.
— Эй, ты!
Я остановился. Полицейские вышли из машины и смотрели на меня.
А Лола смотрела на них. Она тоже поняла, кто это такие, и была так же напряжена, как я. Ноги медленно повели меня к машине.
— У тебя есть покрышка? — сказал тот, кто был повыше. — Я не хочу перебираться через гору без «запаски».
Я взял ключ, подошел к сараю и открыл его. Другой парень подошел к Лоле.
— Как насчет перекусить, сестренка? И заправь машину.
Я видел, что Лола колеблется, но она не посмела им отказать.
— Что вы скажете насчет сандвичей?
— Да, и поспеши.
Покрышку в «паккарде» никогда не снимали с обода, и это заняло у меня минут двадцать. Я взмок. Мое время для побега неумолимо сокращалось.

Было десять минут десятого, когда я отремонтировал колесо и убрал его в багажник. Мне следовало уже быть на горной дороге и мчаться в Тропика-

Спрингс. Похоже, что попасть на нью-йоркский поезд не удастся. Едва копы отъехали, как подкатили две машины с веселой компанией. Все требовали

еды.
Я сказал Лоле:
— Сейф придется отложить до другого раза.
Она бросила на меня взгляд каменной девы, пошла в закусочную и открыла ее.
Следующие два часа мы не разгибали спин, как рабы на галерах. Машины шли непрерывным потоком, и все проезжающие хотели есть. Движение спало

только около десяти. Мы были потными и усталыми. Ночь оказалась очень душной — самой жаркой за то время, пока я здесь работал.
— Иди и открой сейф, — сказала Лола.
— Не сегодня. Слишком поздно. Попробуем в другой раз.
Но у этой дряни была хватка волкодава.
— Ты слышал, что я сказала? Иди и открой сейф!
— Через четыре часа вернется Джонсон, и я не успею удрать.

Лола обогнула стойку и подошла к висевшему на стене телефону.
— Или ты открываешь сейф, или я звоню в полицию. Выбирай!
— Вы же говорили, что дадите мне двадцать четыре часа.
— Карл дня два не будет пользоваться сейфом. У тебя будет необходимое время. Иди! Или я звоню в полицию.
Она не шутила. Я вернулся в гараж и подобрал сумку с инструментами. Было десять минут одиннадцатого. Теперь я не мог надеяться добраться до

Тропика-Спрингс раньше трех часов ночи. Проходящего поезда не будет. Фургончик придется бросить, как только я приеду в город, иначе полицейские

ринутся за мной, как рой пчел. Мне нужно будет укрыться в Тропика-Спрингс до утра. Покрасив волосы и сменив одежду, я мог бы иметь шансы на

успех.
Еще на подходе к бунгало я услышал, как к бензоколонке подъехал грузовик. Лола направилась к нему.
Я вошел в гостиную и включил свет. Отодвинув в сторону софу, опустился возле сейфа на колени. Я провернул головку диска. Она мягко

поддалась. Это был хороший знак. Наклонившись вперед и прижав ухо к стальной двери, я стал очень осторожно и медленно продвигать диск справа

налево. Через несколько секунд я услышал, как сдвинулась с места первая цифра. Я повернул диск обратно и начал все сначала. Делать тут было

нечего — всего лишь ждать, когда слабый звук подскажет мне, что цифра сдвинулась. Этот сейф был самым большим надувательством из всех возможных.

Шесть раз повторил я эту операцию, потом потянул за дверку и открыл ее.
Деньги были там. Аккуратно сложенные в пачки стодолларовые купюры — сто пачек, которые долго собирал Джонсон. Я потянулся за сумкой, взял

первую пачку.
Тут я услышал звук за своей спиной.
— Джек, ради Бога, что ты здесь делаешь? — голос Джонсона прошел сквозь меня, как острый клинок.
Может быть, секунды две я оставался на коленях возле открытого сейфа: рука моя все еще лежала на чужих деньгах, а глаза, не мигая,

уставились на Джонсона.
Он тяжело шагнул в комнату.
— Джек, что ты делаешь?
Я медленно встал.
— Мне очень жаль, мистер Джонсон. Вы думаете, что я собирался украсть ваши деньги, но это не так, даю слово. Я знаю, все похоже… Но вы

должны поверить мне…
Тут в дверях появилась Лола. Она была бела, как только что выпавший снег, и дрожала.
— Что здесь происходит? — закричала она пронзительным голосом. — Неужели этот жулик открыл сейф? Я так и знала! Я тебя предупреждала, Карл!

Я знала, что ему нельзя доверять. Он, должно быть, пробрался сюда, пока я была на кухне.
— Говори же, Джек! — В этом голосе было настоящее страдание. Меня как будто ударили. — У тебя есть объяснение? — вопрошал Джонсон.
— Да, у меня есть объяснение. Во-первых, я не Джек Пат-мор. Меня зовут не так. Я Чет Карсон. Я бежал из Фарнвортской тюрьмы шесть недель

тому назад.
Я видел, как твердело его полное лицо. Тяжело ступая, он подошел к дивану и сел.
— Я читал об этом. Так ты и есть Чет Карсон?
— Да. Миссис Джонсон увидела старую газету с моей фотографией, которая была в ящике, и пригрозила, что, если я не открою для нее сейф, она

выдаст меня полиции.
— Ты врешь! — завопила Лола. — Карл, не слушай его! Он врет! Он старается спасти свою мерзкую шкуру!
Джонсон медленно повернулся и посмотрел на нее.

— Карл, не слушай его! Он врет! Он старается спасти свою мерзкую шкуру!
Джонсон медленно повернулся и посмотрел на нее.
— Я позвоню в полицию, когда она мне понадобится. Тебя это не касается.
— Да говорю же тебе, он врет! Ведь ты же не поверишь ему, правда?
— Ты можешь помолчать?
Она прислонилась к стене и тяжело дышала.
Джонсон повернулся ко мне:
— Что еще, Джек?
— Я вынужден был вскрыть сейф. Я собирался обмануть ее и увезти деньги в Тропика-Спрингс, а потом вернуть их вам и рассказать в письме всю

правду, чтобы вы верили мне и в будущем предохранили себя от подобных бед.
Долго, очень долго он смотрел мне прямо в глаза. Я выдержал этот взгляд… Потом Джонсон медленно повернулся и стал смотреть на Лолу. Она

дрогнула.
— Ты говоришь, что он врет, а Лола?
— Конечно, врет!
— Тогда посмотри на меня.
Она не смогла. Она пыталась, но не выдержала его пытливого взгляда.
Джонсон медленно стал на ноги. Он сразу как-то постарел, его плечи согнулись.
— Иди спать, Лола. Поговорим обо всем завтра. Не думай о ночном дежурстве. Я подежурю. Иди спать.
— Что будет с этим? — она кивнула на меня. — Я хочу позвонить в полицию.
Джонсон пересек комнату, взял жену за руки и слегка подтолкнул.
— Иди спать, никто не будет звонить в полицию.
Он вытолкал ее из комнаты, подошел к дивану и сел.
Я все еще стоял перед открытым сейфом.
— Я не жду, что вы мне поверите. Но… Я физически, понимаете, не мог вернуться в тюрьму. Она меня шантажировала…
— Смешно, как получаются подобные дела, а? — медленно, бесцветным голосом сказал Карл. — С президентом легиона случился внезапный сердечный

приступ. Когда я туда приехал, встреча была отменена… С одним парнем случился приступ, а другой парень вследствие этого обнаруживает, что его

жена — воровка. Как тебе?..
Я весь напрягся.
— Значит, вы мне верите? Вы не думаете, что я вру?
Он посмотрел на меня, потирая колени.
— Я же говорил тебе, я не ошибаюсь в мужчинах. К сожалению, этого не скажешь о женщинах.
Я вздохнул с облегчением.
— Спасибо. Вы в любом случае получили бы обратно свои деньги.
— Тебе придется уехать, Джек. Здесь небезопасно. Она тебя выдаст, это точно.
— Да. Выдаст.
— Я дам тебе денег и фургон. Ты куда решил ехать?
— В Нью-Йорк. Там я смогу затеряться.
— Я хочу дать тебе тридцать тысяч, — сказал Джонсон. — С ними ты сможешь начать дело.
Я посмотрел на него с удивлением.
— О нет. Я не возьму так много денег, мистер Джонсон. Не считайте меня неблагодарным, но я не могу…
— Можешь и возьмешь, — сказал Джонсон, глядя на меня в упор. — Я не поеду в кругосветное путешествие. Теперь мне не нужны деньги. А тебе, я

знаю, они пригодятся. Ты должен их взять.
Глядя в сторону, он добавил:
— И я потеряю тебя.

..
Потом я увидел ее. Лола действовала очень проворно. Успела сменить свой белый халат на зеленое платье. Ее лицо по-прежнему было белым, но

глаза горели. В правой руке был зажат револьвер. Лола держала нас с Джонсоном на прицеле.

Глава 7

Несколько секунд в комнате было слышно лишь тиканье каминных часов да неровное дыхание женщины с оружием в руках.
Джонсон смотрел на нее и на пистолет, как будто не верил своим глазам.
— Лола!
— Не двигаться! — резко сказала она. — Я беру деньги. Все. Чет не получит из них ни цента!
— Лола! Ты что, с ума сошла? Убери оружие! Оно заряжено.
— Не двигаться! С меня довольно — тебя и твоего любимого каторжника. Я ухожу и беру доллары. И не думайте, что сможете мне помешать!
Джонсон сжал челюсти.
— Постыдись! Я копил эти деньги тридцать лет. Они предназначались нам обоим. Ты не удерешь с ними вот так! Опусти оружие и прекрати вести

себя, как сумасшедшая идиотка.
— Если ты остановишь меня, то завтра я сообщу полиции, что мой муж скрывает здесь беглого преступника. И еще скажу, что ты не платил

налоги. Прочь с моего пути или вы пожалеете!
Джонсон вскочил на ноги с побагровевшим от ярости лицом. Я все еще стоял возле открытого сейфа. Мне не нравились слова и угрожающие жесты

револьвером.
— Пора дать тебе урок, женщина, — сказал Джонсон. — Я был слишком мягок с тобой. Тебе нужна хорошая трепка, и ты ее получишь!
— Смотрите! — громко сказал я и толкнул дверку коленом.
Сейф со звоном захлопнулся.
Лола глянула на меня с ненавистью. Она достаточно хорошо знала этот сейф, чтобы понять: шкаф автоматически заперся. В это время Джонсон

подошел к ней вплотную. Внезапно раздался выстрел, от которого задрожали стекла. Я с ужасом смотрел на Джонсона. Какой-то миг он стоял

неподвижно, потом его большое сильное тело рухнуло, как подрубленное дерево.
Джонсон падал медленно и тяжело, с грохотом опрокинув стул, задев угол стола. Лола вскрикнула, выронила оружие и закрыла лицо руками. Весь

дрожа, я опустился перед Джонсоном на колени. Узкая красная дорожка змеилась по правой стороне его груди. Это был выстрел наповал. Я не хотел

этому верить. Я взял большую знакомую руку в свою и пытался разглядеть в застывающем лице хоть малейшие признаки жизни. Их не было.
Я не крикнул — я почти пожаловался:
— Вы его убили.
Лола испустила долгий прерывистый стон и, не отрывая рук от лица, вышла из комнаты.
Я слышал, как захлопнулась дверь ее спальни. Я стоял на коленях, глядя на Джонсона, и не знал, что мне делать. Позвонить в полицию я не

смел. Вдруг она скажет, что Джонсона убил я. Проклятая бабенка могла сделать это, чтобы спасти свою шкуру. Она могла сказать им, кто я такой, и

тогда даже не понадобятся дальнейшие доказательства. Я беглый каторжник из Фарнворта.
Потом я услышал звук останавливающейся машины и долгий гудок.
Шторы гостиной не были задернуты. Тот, кто был снаружи, видел свет. Если я не выйду сейчас, шофер зайдет сюда сам. И увидит на полу

мертвого Джонсона. Как автомат, я пошел к двери и задел ногой пистолет. Я подобрал его и сунул в карман брюк. Резко толкнув дверь, я побежал к

насосам.

Резко толкнув дверь, я побежал к

насосам. Там стоял в ожидании большой «крайслер» — роскошная игрушка, со сделанным на заказ верхом. На переднем пассажирском месте сидела

блондинка. Водитель — пожилой, тучный человек — вылезал из машины.
— Заправьте ее, — сказал он, — и как насчет поесть?
Я был настолько ошеломлен всем случившимся, что едва понимал его слова. Я начал заправлять машину.
— Эй! Вы слышите, что я сказал? Мы хотим есть.
— Извините, закусочная закрыта.
Мужчина был одним из тех богатых, самоуверенных персон, от которых не так просто отделаться.
— Так откройте ее, черт возьми! — рявкнул он.
— Мне очень жаль, сэр, но закусочная закрыта, — сказал я, завинчивая крышку бака.
— Вы хозяин?
— Нет.
— Тогда где хозяин?
— Гарри, дорогой… — нервно начала блондинка.
Он повернулся к ней.
— Не вмешивайся, я сам все устрою. Поговорю с хозяином. Я никогда не трачу время на разговоры с работниками.
К моему ужасу, он двинулся к бунгало.
— О'кей, — сказал я, забегая вперед. — Я что-нибудь дам вам. Босс спит.
Проезжающие прошли в закусочную, я постарался им угодить. Зашел на кухню. На столе стояла бутылка скотча. Я открыл ее и сделал большой

глоток. Потом достал еду. Внезапно я похолодел — меня тошнило. Зачем я пил виски в таком состоянии?! Я пулей вылетел на улицу, и меня тут же

вывернуло. Стало легче. Я сел на землю, прислонившись к стене и обхватив голову руками.
Я попал в капкан.
Едва лишь Лола выйдет из шока, вызванного убийством мужа, — а это произойдет быстро, — она сообразит, что тоже попала в капкан.
Смерть Джонсона можно считать несчастным случаем. Лола в ярости махала пистолетом, и он случайно выстрелил. Но она не могла бы доказать

полиции, что это был несчастный случай. Фараоны пожелали бы узнать, отчего и почему она махала пистолетом перед носом мужа. Ей пришлось бы

признаться, что она собиралась украсть его сбережения. А когда она признается в этом, ее арестуют по подозрению в убийстве. Нет, для нее лучше

всего свалить смерть мужа на меня. Я как раз подходил для этого. Лола может сказать полиции, что мы с ней остались вдвоем, а Джонсон поехал на

встречу легионеров. Я пробрался в бунгало и открыл сейф. Джонсон неожиданно вернулся и застал меня на месте преступления. Я убил его. Как только

полиция узнает, кто я такой, слова Лолы обретут вес.
Моей первой панической мыслью было броситься к фургону и помчаться в Тропика-Спрингс. Но я понимал, что не смогу обогнать телефонный

звонок. Стоит этой змее обнаружить, что я уехал, и она тут же позвонит в полицию, а та будет ждать меня на перевале. Даже если я свяжу Лолу,

остается большая вероятность того, что кто-то приехавший для заправки обнаружит ее.
Потом мне пришла в голову мысль, что если она поймала меня в капкан, то с ней я сделаю то же. Ведь все зависит от того, насколько сильно

она желает этих денег. А я был уверен, что она хочет их сильнее всего на свете. Если она выдаст меня полиции, то стоит мне только сказать, что

деньги в сейфе нажиты нечестно, то есть без налогов, как она их больше не увидит. Лола угрожала этим Джонсону, теперь я буду держать ее на

крючке.

Если я скажу полиции правду о деньгах, она никогда не сможет ими воспользоваться. Это была дельная мысль.
Еще я подумал о Джонсоне, лежавшем в бунгало на полу. Я должен похоронить его. Нужно также придумать историю, объясняющую его отсутствие.
Мужчина с женой вышли из закусочной и направились к машине. Я, пошатываясь, встал на ноги и последовал за ними. Толстяк уплатил мне точно

по счету и сказал при этом, что станция безобразная и он сообщит об этом всей округе.
Когда они уехали, я побежал обратно в бунгало. И успел как раз вовремя.
Лола звонила в полицию.
Телефон находился в холле. Лола подняла голову, ее пальцы лежали на диске. Выглядела она ужасно. Лицо белое, глаза запавшие и испуганные,

даже губы были белыми. Мы уставились друг на друга. Она держала в руках трубку, я держал в руках пистолет, направив дуло прямо на нее.
— Повесь! — сказал я. — Быстро!
Лицо ее из белого превратилось в серое. Все же я был беглым каторжником. Видимо, она решила, что я ее убью.
— Иди в спальню, нам нужно поговорить.
Она вышла из комнаты, я пошел следом и притворил дверь.
— Ты звонила в полицию?
Она опустилась на кровать и, зажав между ногами сцепленные пальцы, уставилась на меня.
— Ты вообразила, что сможешь взвалить смерть мужа на Чета Карсона? Могу объяснить, почему эта мысль не слишком удачна. Если меня арестуют,

я скажу полиции, что твой муж не платил налоги с этих денег. И уж если парни, которые собирают налоги, накинутся на добычу, тебе мало что

останется. Так что будь благоразумна.
По внезапно переменившемуся выражению ее лица я понял, что мои слова возымели воздействие.
— Решение может быть только таким: нужно похоронить Джонсона, — сказал я. — Мы придумаем историю, что он куда-то уехал. Со временем ты

получишь свои деньги, а я — свободу.
— Это был несчастный случай, — сказала Лола хриплым голосом. — Если вы спрячете тело, а его найдут, все подумают, что это было убийство.
Что ж, теперь, по крайней мере, она готова обсудить ситуацию.
Мне стало легче дышать.
— Ты не докажешь, что это был несчастный случай! Если бы вы с Джонсоном были одни, когда это случилось, то, может быть, такая версия прошла

бы. Но здесь был я. Лучше подумай о том, что будешь делать дальше. Хотя, конечно, если сбросить деньги со счетов, — надо звонить в полицию. Я не

буду мешать. В противном случае надо хоронить Джонсона.
Это были несколько нелегких секунд, когда я смотрел на нее, а она колебалась. Если бы она сделала движение к телефону, я всегда смог бы ее

остановить.
Наконец она сказала:
— Отдайте мне деньги сейчас. Я уеду. Обещаю вам, что я не буду звонить в полицию.
— Нет! Имей терпение. А если не хочешь ждать — звони!
Лола поняла, что попала в западню. На ее лице отразилось разочарование и бешеная злоба.
— Убирайся вон! — завопила она. — Вон!
Она бросилась на кровать и разразилась бурными рыданиями. Я понял, что победил.
Я посмотрел на часы. Было половина двенадцатого, слишком рано, чтобы копать могилу. Нужно быть уверенным, что, когда мы будем хоронить

Джонсона, нам никто не помешает.

Я пошел на кухню и убрал посуду. Я занимался лишь бы чем, только чтобы не думать о Джонсоне. Но то и дело перед моими глазами вставала

картина — его большое мускулистое тело лежит на полу…
Между половиной двенадцатого и часом подъезжало пять грузовиков. Но после часа я решил посмотреть, как обстоят дела с Лолой.
Свет все еще пробивался сквозь шторы в ее комнате. Потянув ручку, я обнаружил, что дверь заперта.
— Лола! Идем, ты должна мне помочь!
— Убирайся отсюда! — завопила она через дверь. — Я не буду тебе помогать! Ты никогда не заставишь меня это сделать.
Несомненно, у нее началась истерика. В таком состоянии она вряд ли мне поможет. И времени нет, чтобы няньчиться с этой идиоткой. Придется

все делать самому.
Я уже думал, где лучше похоронить Джонсона. Вначале я решил увезти его подальше и закопать в пустыне. Но вполне вероятно, что кто-нибудь

будет проезжать мимо, когда я буду копать могилу. И, в конце концов, я решил похоронить его в сарае — там, где был земляной пол.
Я выкопал могилу в дальнем конце сарая. Затем пошел в гостиную и зажег свет. Джонсон по-прежнему лежал там… Крови было немного, лишь

небольшое пятно на полу. Я потрогал его: мертвец начал костенеть. Хватит ли у меня сил взвалить его на спину? Странно, Джонсон был для меня

сейчас только мертвым телом. Карл Джонсон, человек, которым я восхищался и которого любил, ушел из жизни, воспарил в небеса. А тело его не

значило ничего. Точнее, оно было уликой, от которой надо избавиться как можно поскорее.
Я вернулся в сарай и взял тачку, которую мы использовали для перевозок металлолома. Поднялся по ступенькам в холл. Я намеренно производил

много шума, но Лола даже не вышла посмотреть, что же я делаю. Она, конечно, догадалась, что происходит, и меня просто раздражало ее упрямство. Я

взвалил Джонсона на тачку, потом посмотрел на дорогу, чтобы удостовериться, что никакой грузовик не вынырнет внезапно из темноты и не напугает

меня.
Я не увидел огней. Вернулся в гостиную, схватил тачку и потащил в холл. Когда я направился с ней к двери, зазвонил телефон. Этот

неожиданный звук заставил меня подскочить. Я уставился на телефон, который стоял на маленьком столике, как на тарантула. Поколебавшись, я взял

трубку.
— Алло?
Кто бы это мог звонить в такую рань? На моих часах было без двадцати четыре.
— Это вы, Джонсон? — голос был низким и сердитым.
— Нет. Кто говорит?
— Мне нужен мистер Джонсон. Скажите ему, что это Хал Лаш. Я хочу с ним поговорить.
Я посмотрел на лежащее в тачке тело Джонсона.
— Мистер Джонсон спит, я не могу его беспокоить.
— Скажите ему, что это Хал Лаш, и он поднимется. Я хочу посоветоваться с ним по поводу похорон председателя легиона. Мне надо узнать,

подготовит ли он речь. Он не будет сердиться, если вы его разбудите. Скажите только, что Хал Лаш просит его к телефону.
— Я скажу ему утром. Он вам позвонит. Сейчас я не могу его беспокоить.
— Кто вы такой? — голос в трубке гремел. — Я знаю Карла! И вы сделаете так, как я вам велю!
Я испустил глубокий долгий вздох.
— Неважно, кто я такой. Но мистер Джонсон в постели и рядом с ним его жена. Не думаете же вы, что я пойду туда и разбужу их только из-за

того, что вы желаете поговорить с ним о речи на похоронах! Сейчас четыре часа утра.

Не думаете же вы, что я пойду туда и разбужу их только из-за

того, что вы желаете поговорить с ним о речи на похоронах! Сейчас четыре часа утра. Позвоните завтра. — И я швырнул трубку.
Я стоял у телефона и ждал, что он позвонит еще раз, но телефон молчал. Я ждал, может быть, три минуты, но они показались мне часами. Потом

снова я подошел к двери и проверил, пустынна ли дорога. Вывез тачку из бунгало. Я притащил ее в сарай — к могиле, которую вырыл. Затем опустил

Джонсона в могилу и стал засыпать землей. Я засыпал его целый час. Выровнял землю. Это был ад — хоронить, как зверя, такого доброго и

прекрасного человека. Но я ничего не мог поделать, мне нужно было спасаться от газовой камеры. Я чувствовал, что должен прочитать молитвы,

которые когда-либо знал. Я надеялся, что там, в загробном мире, Джонсон поймет меня и простит. Я задвинул на могилу тяжелый рабочий стол, подмел

пол, убрал инструменты и, отойдя в сторону, осмотрел это место. Работа была чистая. Никто бы не мог подумать, что здесь, на глубине четырех

футов, под столом лежит труп.
Я выключил свет и вернулся в свою хижину. Разделся, принял душ, потом подошел к кровати и лег. Силуэты гор уже ясно вырисовывались на сером

небе. Через час должно взойти солнце. Пришло время состряпать историю, объясняющую длительное отсутствие Джонсона. Этот Хал Лаш обязательно

позвонит утром. Надо что-то делать…
Вдруг меня охватила паника. Если моя история покажется неубедительной, кто-нибудь, пусть даже Лаш, может что-то заподозрить и вмешать в это

дело полицию. А ей стоит только проверить меня — и я попался.
В половине шестого, когда первый грузовик перевалил через гору, я нашел выход. Конечно, нельзя быть уверенным на все сто процентов, но, по

крайней мере, эта версия звучала правдоподобно.
Я слез с кровати, чувствуя себя усталым и разбитым, и направился к бензоколонке. Шофер кивнул мне. Его потное небритое лицо подсказало мне,

что он ехал всю ночь. А был это человек немолодой.
— Как насчет кофе? У вас открыто?
— Конечно. Подождите, сейчас я приготовлю.
Я залил бензин в его машину, потом пошел в закусочную и занялся кофе. Шофер сел на табурет.
— Хотите поесть что-нибудь? — спросил я. — Яичницу с ветчиной?
— Да. Яйца с ветчиной — это отлично.
Пока я готовил, он закурил сигарету и, положив локти на стол, проворчал:
— Думаю, через годик мне пора на покой. Такая работа становится немножко тяжеловатой для моего возраста. А где хозяин? Спит?
Вот оно: те, кто здесь часто проезжал, нескоро забудут Карла Джонсона.
— Его нет в городе, — сказал я. — Он уехал в Поркер, в Аризону, хочет открыть там еще одну заправочную станцию.
Это была моя версия, и сейчас я хотел ее проверить. Я видел, что шофер заинтересовался.
— Вот как? — он затянулся и выпустил дым через ноздри. — Этот швед молодец. Я езжу через эту станцию вот уже лет пятнадцать, раз в два

месяца. Я наблюдал, как росла эта станция. Я часто сам говорил себе, что рано или поздно, но Карл отсюда уедет. Аризона? Чертовски далеко.
— Да, там есть одна станция, которая уже на ходу. Все, что ему нужно, это прибрать ее к рукам. И через три месяца она удвоит доход.
— Ловко, — шофер покачал головой. — А кто будет здесь? Ты?
— Верно.

— Я колебался: это был щекотливый момент. — Я и миссис Джонсон.
Он поднял голову, внимательно посмотрел на меня и нахмурился.
— Так миссис Джонсон осталась?
— Только на пару месяцев, пока мистер Джонсон не подыщет такого парня, которому можно было бы поручить Поркер-станцию. Да и мне здесь

одному не управиться.
— Это точно.
Я видел выражение его лица и читал его мысли: так, так, что-то здесь происходит.
— А миссис Джонсон — красивая бабенка!
Давай, плут, думай что хочешь. Все равно ты ничего не докажешь.
— Конечно, — я выложил на тарелку яичницу с ветчиной.
Я понимал, что он изучает меня, точно так же, как меня будут изучать и другие, узнав новость об отъезде Джонсона.
— Так вы с ней теперь ведете дело?
— Она ведет. Я только наемный помощник. Но через пару месяцев мистер Джонсон вернется.
Водитель задумчиво хмыкнул и принялся за еду.
Я прошел на кухню, оставив дверь полуоткрытой, и принялся бросать картофель в машину для чистки. Запустив машину, открыл холодильник и

посмотрел, какие продукты нам нужно закупить. Потом сел и составил меню ланча, зная, что это была работа Джонсона. Что ж, мне придется занять

его место.
Я отнес меню в закусочную и повесил на стенку. Шофер закончил завтрак и расплатился со мной. Когда он залез в кабину, из бунгало вышла

Лола. На ней были алые шорты и белый верх. Шофер на мгновение застыл, уставясь на нее, потом посмотрел на меня и ухмыльнулся.
— Хотел бы я поменяться с тобой местами, парень. Сдается мне, у тебя будет милая работенка.
Он захлопнул дверцу, подмигнул и завел мотор. Проезжая мимо Лолы, не удержался и дал длинный гудок.

Глава 8

Я нашел Лолу на кухне. Выглядела она паршиво: круги под глазами, лицо бледное, осунувшееся. Я понял, что, подобно мне, она немного спала в

эту ночь. Я был страшно зол на нее.
— Ты что, и дальше собираешься выставлять свое тело в подобном наряде? — рявкнул я. — Хочешь, чтобы каждый язык начал о нас трепаться?
Она тупо посмотрела на меня.
— О чем это ты?
— Подумай!
Я швырнул ей халат.
— Этот шофер только что нас видел. Он сказал, что у меня «милая работенка». Он знает о том, что мы здесь одни. Вот так и начинаются

разговоры. А потом появляется полиция.
Лола с мрачным видом надела халат.
— Что ты сделал с… Джонсоном? — спросила она.
— Похоронил. Теперь слушай меня. Мы должны работать вместе. Я не буду ни во что вмешиваться здесь. Когда я решу, что пора двигаться, открою

сейф, и ты получишь свои деньги.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Когда?
— Не знаю. Я не двинусь отсюда до тех пор, пока не буду уверен, что охота на меня прекратилась. Увы, придется ждать.
Лола поджала губы.
— У Карла есть друзья, они захотят знать, где он.
— Неужели ты думаешь, что я не позаботился о приличной версии! Слушай меня: мы говорим всем, что Джонсон уехал в Аризону приобретать новую

заправочную станцию.

Мы ожидаем его не раньше чем через два месяца. Все это время ты будешь вести дела, как ни в чем не бывало, а я — выполнять

свои обычные обязанности.
— А потом? Что потом? О Джонсоне будут все время спрашивать!
— Через пару месяцев мы «получим» от него письмо. Он «сообщит», что встретил другую женщину, которая ему нравится больше, чем ты, и он не

вернется назад. В подобные известия люди верят, потому что хотят их слышать. Чувствуя, что поступил с вами нехорошо, Джонсон «оставляет» станцию

«Возврата нет» своей бывшей жене — тебе. Ты будешь заниматься ею вместе со мной до тех пор, пока я не решу, что пора уезжать. Когда я исчезну,

ты сможешь сама решать свою судьбу.
— У меня есть мысль получше, — сказала она, присев на кухонный стол. — Открой сейф прямо сейчас. Возьми тридцать тысяч, которые Карл тебе

обещал. С этими деньгами ты сможешь удрать, куда захочешь.
— Нет! Я не хочу касаться этих денег. Мне нужны гарантии безопасности, поэтому я остаюсь здесь. Все будет так, как я сказал.
На ее щеках выступили два маленьких красных пятнышка. Она начала что-то говорить, но остановилась, услышав шум подъезжающей машины.
Входная дверь хлопнула, и я вышел в закусочную. Грузный мужчина, высокий и крепкий, с рыжими волосами и жабьими голубыми глазами,

переступил через порог. Он посмотрел на меня пристальным взглядом, прежде чем спросить:
— Где Джонсон?
Мне казалось, что я знаю, кто он такой. Очевидно, это был мистер Лаш: его выдавал резкий, агрессивный голос.
— Его нет. Могу я быть вам чем-то полезен?
— Нет? В такой час? Куда же он поехал?
— Могу ли я быть вам чем-то полезен? — повторил я. — Или вы хотите поговорить с миссис Джонсон?
Услышав наши голоса, Лола быстро вышла из кухни. Едва увидев большого шведа, она переменилась — сердитое выражение исчезло с ее лица, и

расцвела улыбка.
— А, мистер Лаш! Так рано?
Он слегка поклонился, приподняв шляпу.
— Приветствую вас, миссис Джонсон. Я приехал поговорить с Карлом о похоронах Уоллеса. Думаю, Карл сказал вам, что этой ночью с беднягой

случился сердечный приступ. Легион хочет сделать все, как полагается. Поскольку Карл — его старый друг и важная фигура в легионе, мы подумали,

что он произнесет речь. А этот парень говорит, что его нет дома.
Я посмотрел на Лолу. Она была совершенно спокойна. Когда Лаш упомянул про смерть Уоллеса, ее улыбка потускнела, а лицо омрачилось. Лола

явно обладала актерскими способностями.
— Так оно и есть, вы его упустили. Он уехал в Тропика-Спрингс полчаса тому назад.
Лаш уставился на нее.
— Карл уехал? Но его машина в сарае. Я видел!
Мое сердце подпрыгнуло, но я зря беспокоился. Лола была прирожденной лгуньей; у нее было много талантов для того, чтобы обойти такого

старого дурака, как Лаш.
— Карл не взял машину. Он будет отсутствовать несколько недель и поэтому отправился в Тропика-Спрингс на грузовике. Я не могу так долго

обходиться без машины. Конечно, Карл будет очень жалеть, что не встретился с вами…
Я видел, что Лаш удивлен и ошеломлен. Он приподнял шляпу и почесал затылок.
— Вы хотите сказать, что мистер Джонсон не вернется к похоронам?
— О нет.

— Вы хотите сказать, что мистер Джонсон не вернется к похоронам?
— О нет. Я даже не знаю в точности, когда он будет. Через несколько недель… Вчера вечером ему предоставился случай купить еще одну

заправочную станцию. Муж вернется сразу же после заключения сделки. Кто-то позвонил ему… Мы отговаривали, но вы же знаете Карла: он решил

поехать и на все взглянуть своими глазами.
Лаш прищурился.
— Куда поехать?
— Это где-то в Аризоне. Ему всегда хотелось иметь еще одну заправочную станцию. Сделка кажется заманчивой, и он бросился туда, чтобы кто-

нибудь не опередил его.
Да, она умела сочинять истории.
— Аризона… — протянул Лаш. — Страшно далеко. Ведь не собирается же он уезжать отсюда навсегда?
Об этом мы с Лолой еще не подумали. Как она выкрутится?
— Знаете, это будет его второй проблемой. Но пока Карл хочет ту станцию. Вот вернется и все расскажет нам.
Это его немного отрезвило. Лаш даже смутился.
— Я не хотел показаться назойливым. Просто меня удивило, что его здесь нет. Что ж, если он вернется только через несколько недель, то

придется похороны взять на себя.
Швед посмотрел на часы.
— А кто этот парень?
— Джек Патмор, — ответила Лола. — Наемный работник. Он будет мне помогать, пока Карл в отъезде.
Лаш враждебно посмотрел на меня.
— Это вы мне нагрубили ночью по телефону?
Я выдержал его взгляд.
— В четыре часа утра я мог и не такое сказать!..
Он поколебался, повернулся ко мне спиной.
Лола предложила:
— Не хотите ли позавтракать, мистер Лаш? Все готово.
— Нет, спасибо. У меня много дел. Когда Карл вернется, скажите ему, чтобы позвонил мне.
Он вышел, так и не удостоив меня взглядом.
Что ж, по крайней мере, в эту историю Лаш поверил.
О нас с Лолой, конечно же, скоро начнут болтать всякое. Я вспомнил, что, когда Лола сюда приехала и стала работать с Карлом, пошли такие

разговоры, что Карл был вынужден жениться на ней, чтобы заткнуть всем рты.
Воскресенье. В этот день движение через гору было особенно оживленным, и мы были загружены до предела. Мы продали примерно тридцать ланчей

и двадцать три обеда. Я был завален работой по горло: ремонт, заправка… Движение спало ближе к полуночи.
За весь день Лола не сказала мне ни слова. Теперь, когда я зашел на кухню, где она уже заканчивала уборку, миссис Джонсон — вдова Джонсон —

даже не оглянулась, хотя, несомненно, почувствовала мое присутствие.
— Ну и денек, — сказал я, прислонясь к двери. — Думаю, мы загребли не меньше чем четыреста монет.
Она поставила на полку посуду, которую только что вычистила. Казалось, Лола не слышала моих слов. Сняла свой запачканный халат и сунула его

в корзинку для грязного белья.
Увидев ее в лифчике и шортах, я вновь почувствовал желание. Это было чисто физическое влечение, оно все росло. Я едва удерживался от того,

чтобы не сжать эту стерву в своих объятиях.
Она вышла через боковую дверь, оставив меня на кухне одного.

Я выключил свет и запер дверь. Значит, Лола решила играть в молчанку. О'кей.

Посмотрим, кто устанет от этого первым.
Я отпер свою хижину, подошел к окну, чтобы опустить штору и замер. В спальне Лолы горел свет. Она не закрыла окно. Стояла прямо под лампой

и уже освободилась от лифчика. Медленно снимала шорты… Я наблюдал за ней. Сердце билось в моей груди неровными, лихорадочными толчками. Голая,

как моя ладонь, женщина повернулась и пошла запирать дверь. Мне пришлось сделать огромное усилие, чтобы опустить штору.
Следующие четыре дня прошли под знаком молчания. Лола не разговаривала со мной и вела себя так, как будто меня здесь и не существовало

вовсе. Она все делала на кухне сама и запирала кухонную дверь. Закусочная сообщалась с кухней через специальное окошечко. Я называл ей заказы и

принимал их. Я выполнял обязанности официанта, бармена. Обслуживал бензоколонку, чинил машины. Вечерами все шло тем же порядком. Около

одиннадцати Лола запирала кухонную дверь и уходила в бунгало, предоставив мне одному крутиться. Все ночные дежурства были моими. Ложась спать,

она не опускала шторы, и хотя искушение было велико, я держался подальше от этой змеи. Да, признаюсь: ее нагота мучила меня. Дул сильный ветер,

который действовал мне на нервы. Было жарко.
Слава Богу, что жара плохо действовала на всех. Машин было немного. Еды продавалось все меньше. У меня оказалась масса свободного времени,

а поскольку все мои мысли были заняты Лолой, приходилось нелегко.
Через восемь дней после смерти Джонсона Лола в первый раз отправилась в Вентворт за покупками.
Я работал в сарае, когда вдруг увидел тень человека около открытой двери. Сердце мое дрогнуло: я узнал Рикса в грязном комбинезоне и

сдвинутой на затылок шляпе. Собака держалась сзади, как обычно глядя своими печальными глазами. Я совсем забыл о Риксе. И как некстати!..
— Доброе утро, — сказал он, искоса взглянув на меня. — Не скажешь ли ты, где Карл?
Я схватил тряпку и принялся оттирать руки от мазута.
— Мистер Джонсон отсутствует. Что вы хотите?
— Отсутствует? — Он продвинулся немного вперед. Собака последовала за ним, держась около правой ноги. — Как это — отсутствует?
— Чего вы хотите?
— Послушай, парень, ты наемный работник, не так ли? Или ты получил это место в собственность?
— Я еще раз спрашиваю, чего вы хотите?
— А где же его жена? Неужели уехала? — он злобно посмотрел на меня. — Где она? Кого это ты собираешься обмануть?
— Если у вас к ней дело, то она в Вентворте.
— Итак, ты на страже…
— Кому-нибудь нужно же быть…
— Куда уехал мистер Джонсон?
— По делам.
Он отодвинул собаку ногой.
— По каким делам?
— Это вам лучше спросить у него.
Рикс подозрительно огляделся.
— Когда он вернется?
— Не знаю. Может быть, через пару месяцев, а может, и раньше.
— Через пару месяцев? — прогнусавила эта скотина. — Что здесь происходит? Неужели он не взял Лолу с собой?
— Послушайте, мне некогда, — резко сказал я. — Мистер Джонсон вернется не раньше чем через два месяца. Что вам нужно?
— Я хочу его видеть.

Что вам нужно?
— Я хочу его видеть. Это важно. Где он?
— Где-то в Аризоне. Он покупает заправочную станцию, если вы так настаиваете.
— Неужели? — Рикс склонил голову, глядя на меня. — Еще одну заправочную станцию? Мне кажется, у него больше денег, чем здравого смысла. И

он не взял с собой жену?
— Нет.
— Она будет заправлять здесь, пока он будет отсутствовать?
— Да.
Я видел, как закопошились мысли в его грязной голове.
— Да будь я проклят! Я всегда считал Карла старым дураком, но до такой глупости мог додуматься только он один.
— Меня это не касается. Оставьте свои домыслы при себе.
Подлое лицо Рикса скривила усмешка. Наверняка, он оценивал меня и что-то прикидывал…
— Мистер Джонсон говорил мне о вас, — сказал я, не скрывая своего презрения. — Он говорил, что вы — самый большой проходимец и попрошайка

во всей округе и что, если вы здесь появитесь, я должен буду немедленно вас прогнать. Так вы уйдете сами или вас прогнать?
— Неужели Карл так сказал? — лукавая усмешка померкла. — Он сказал так о своем шурине? Не переусердствуй, парень. Если Карл такой дурак,

что оставляет свою жену с тобой… Он идиот, вот что я тебе скажу. Я должен его видеть. Какой у него адрес?
— Не знаю.
— Мне нужно с ним поговорить. Мне нужна его подпись на пенсионном листе. Он всегда его подписывает.
— Мистер Джонсон где-то в Аризоне. Он переезжает с места на место. От него не будет вестей до тех пор, пока он не купит станцию.
— А Лола знает его адрес?
— Говорю же вам, никто не знает!
— А что мне делать с моим пенсионным листом? Если не будет подписи, я не получу пенсии.
— Дайте подписать кому-нибудь другому.
Рикс покачал головой.
— Это всегда делал Карл. Остолопы из муниципалитета прицепятся, почему другая подпись, и могут задержать пенсию.
— Ничем не могу помочь, — сказал я. — Вам придется подождать его возвращения.
Он продолжал глазеть на меня, склонив голову набок. Собака повторила этот жест.
— Говоришь, два месяца? А на что я буду жить эти два месяца?
— Не знаю и знать не хочу! Почему бы вам не поработать для разнообразия?
Я уже кричал на Рикса, и это ему не понравилось. Лицо снова стало подлым и хитрым.
— Не говорите так со мной, молодой человек. Я больной. У меня плохое сердце.
Наступила пауза. Рикс наклонился и похлопал свою собаку. Потом сказал:
— Предположим, что-нибудь случится. Лола заболеет или станция сгорит. Вам нужно будет сообщить ему, а? Как же вы разыщете его?
— Миссис Джонсон не собирается болеть, а станция — загораться. А теперь уходите, у меня есть дела.
— Я пропаду без денег… — теперь в его голосе слышался жалобный вой.
У меня было сильное желание швырнуть ему пару долларов. Но я понимал всю опасность такого шага. Стоит начать давать деньги этой крысе, и он

уже не отстанет.
— Да убирайтесь вы к чертям! — завопил я. — Я занят!
Повернулся и стал закреплять болты на магнето.

Я уже закручивал гайку, когда Рикс сказал:
— Думаю, мне следует написать в аризонскую полицию. Они быстро его там разыщут.
Он сказал это небрежно, но мне показалось, что в мое сердце воткнули иголку. Ключ выскользнул из рук, ободрав кожу на пальце. Я старался

уверить себя, что полиция штата не будет заниматься подобным розыском, но все же риск был… Аризонская полиция может войти в контакт с

вентвортской полицией, и какой-нибудь ловкий и пронырливый коп явится сюда и начнет задавать вопросы… Он может оказаться настолько ловким, что

узнает меня.
— Мистеру Джонсону не понравится, что полиция рыщет по его следам, — сказал я. — Будьте осторожны, он может так рассердиться, что никогда

больше не подпишет ваших документов.
— Если ты не можешь сказать, где он, то это скажут фараоны, — Рикс был уже агрессивен. — И все-таки я не удивлюсь, если окажется, что он

предупредил жену, где будет находиться. Завтра я заеду. Если Лола не знает, мне придется стукнуть в аризонскую полицию.
— О'кей. Я поговорю с миссис Джонсон.
Это была уступка, а для такого парня, как Рикс, — признак моей слабости.
Он кивнул. Лукавая усмешка снова вернулась на свое место.
— Скажи ей, что я приеду завтра вечером. Я почти без бензина. Раз уж я здесь, то мне лучше заправиться у вас. Карл бы не возражал.
Моим единственным желанием было поскорее избавиться от непрошеного гостя. Не стоило позволять ему брать бензин, но я был уверен, что если

откажу, то Рикс будет болтаться где-нибудь поблизости и довольно долго.
— Ладно, берите, только не мешайте мне.
— Вот это правильно, — он широко улыбнулся. — Я приеду завтра вечером перед ужином.
Он двинулся к машине в сопровождении собаки. Я следил, как он заправил машину и две запасные канистры. Рикс был одним из тех низких

попрошаек, которые оттяпывают вам руку, когда вы предлагаете им палец.
Наконец, он уехал, и я зашел в закусочную. Я почувствовал, что мне срочно необходимо выпить. Сделав добрый глоток скотча, я закурил и

поставил бутылку на место. Ничего путного в голову не лезло — Рикс спутал все карты. Я только-только закончил убирать кухню, как услышал шум

приближающейся машины. Выглянув в окно, я увидел Лолу, подъезжающую на «Меркурии» к гаражу.
Я вышел и перехватил ее на пути к бунгало.
— Мне нужно поговорить.
Она ускорила шаги, не обращая на меня внимания. Я пошел за ней по тропинке и подождал, пока она откроет дверь. Но Лола не собиралась меня

впускать.
Она повернулась и со злобой глянула на меня:
— Убирайся!
— Твой родственник Джордж Рикс был здесь сегодня утром, — сказал я.
Это был неплохой удар. Лола окаменела. Выражение глаз стало растерянным.
— Это меня не интересует.
— Ну-ну…
Я пересек холл и вошел в гостиную.
Она сняла шляпу. Зеленое платье и зеленые глаза отливали ненавистью.
— Рикс хотел, чтобы твой муж подписал ему пенсионные бумаги. Он может наделать нам много неприятностей. Рикс ищет Джонсона.
Женщина молчала, ее лицо было совершенно бесстрастным.
— Я сказал ему, что Карл где-то в Аризоне.

— Я сказал ему, что Карл где-то в Аризоне. Рикс настаивал: ему необходима подпись на бумагах, иначе он не получит пенсии. Джонсон ему

совершенно необходим. Не исключено, что этот проныра напишет в аризонскую полицию, чтобы они помогли ему в поисках.
Похоже, я ее достал. Лола села. Ее юбка вздернулась выше колен, но она даже не пыталась ее поправить. На сей раз и я не обращал внимания на

женские прелести: у меня было слишком много других забот, чтобы волноваться из-за пары хорошеньких коленок.
— Ну вот… — она глубоко вздохнула. — Вот она, твоя блестящая идея! Нам нужно придумать что-нибудь получше.
— Не будем ссориться. Рикс может причинить нам двоим очень много неприятностей. Он придет сюда завтра вечером поговорить с тобой. Мы вместе

сели в эту лужу, вместе должны и выплывать. Если сюда явится полиция, и я попаду в беду, то это беда на двоих. Ты понимаешь?
Я надеялся, что женский ум окажется изворотливее.
— Как нам удержать Рикса?
Лола схватила сигарету и жадно закурила.
— А что о нем беспокоиться! Открой сейф, возьми свою долю и убирайся. Я тоже уеду. Когда он завтра придет сюда, клетка будет пуста — птички

улетели.
— И это все, что ты можешь придумать? — нетерпеливо сказал я. — У тебя в голове только одни деньги. Как мы можем уехать и оставить станцию?

Ерунда! Машины придут на заправку, а станция пуста. Появляется Рикс. Он сообщает в полицию о странном исчезновении сначала хозяина, потом его

жены и наемного работника… Тут такое начнется!..
— Мы можем продать станцию.
— Вот как? А она разве числится за тобой?
Лола нахмурилась.
— О чем это ты?
— Единственная возможность продать ее — это доказать, что Джонсон умер и оставил все, по завещанию, своей жене. А как ты собираешься

доказать, что он умер, без того, чтобы полиция не обнаружила его труп? Это, моя дорогая, убийство.
— Это не было убийством. Это был несчастный случай!
— Скажи это полиции, и посмотрим, что будет дальше.
Она сцепила пальцы, и по выражению ее лица я понял, что девочка, наконец, поняла, в чем сидит по самую шею.
— Дай мне мою долю и я уеду, — сказала она. — Ты можешь объявить всем, что я уехала вслед за Карлом в Аризону и оставила тебя управлять

станцией.
— Неужели ты думаешь, что Рикс в это поверит! Вначале исчезает Джонсон, потом ты, и станция остается в моем распоряжении… Да он заявит в

полицию, что я убил вас обоих, чтобы завладеть вашим добром. Поверят фараоны или нет, это неважно. Важно то, что они начнут расследование и

обнаружат, кто я такой. Они могут даже найти место, где я похоронил Джонсона.
Лола даже подпрыгнула.
— Ты ненормальный! Ты похоронил его здесь?
— А где я мог его еще похоронить? Как я мог поднять его, если он весил больше 200 фунтов? Ты не помогла мне, даже тележку не подержала. Я

похоронил его в сарае. Если полицейские заподозрят, что я убил вас обоих, они начнут поиски и найдут тело Карла.
Она растерянно провела рукой по волосам. Ей было нехорошо.
— Что ты пытаешься мне втолковать? Что мы должны остаться здесь… навсегда?..
— Мы вынуждены здесь оставаться.

Как долго, я не знаю. Если мы уедем сейчас, то накличем беду. Полиция проверит всю станцию, найдет

мертвеца, а потом кинется по нашим следам. Единственная возможность выкрутиться — это оставаться здесь и подтвердить историю, что Джонсон сбежал

с другой женщиной.
— Я не останусь здесь! — она вцепилась пальцами в стул. — С меня довольно! Довольно этой станции! Я хочу получить деньги! И я их получу! —

глаза ее метались и горели.
Я знал, как обращаться с истеричными людьми: совершенно спокойно я указал ей на сейф.
— Действуй, — сказал я, вставая. — Деньги там. Если ты, конечно, сможешь открыть сейф. Но будет лучше, если ты поразмыслишь над моими

словами.
Я вышел из бунгало, оставив ее одну. До полуночи я сидел у насосов, сидеть было тяжело: сухой горячий ветер забивал нос и глаза песком…

Мой мозг лихорадочно работал и не находил выхода. Я изнемогал, но Лоле тоже было не легче. В бунгало горел свет, она не спала. В половине

первого я решил пойти в хижину и попытаться уснуть. За два часа не проехало ни единой машины, ни одного грузовика.
Я принял душ. Стало легче, хотя тяжелые мысли не давали уснуть. В окно я видел, как потух свет в спальне у Лолы. Может, ей поутру придет в

голову что-нибудь дельное…
Звук открывающейся двери в мою спальню отвлек от печальных размышлений. Я приподнялся. В комнате царил полумрак, из окна лился лунный свет.

Он обрисовал чью-то фигуру.
Это была Лола. На ней был серый шелковый пеньюар, падающий мягкими складками. Мы смотрели друг на друга, потом она подошла к кровати и села

на край. Тихо сказала:
— Если мы должны остаться здесь вместе, то зачем нам быть врагами?
Лола наклонилась, и ее губы впились в мои…

Глава 9

Луч солнца, проникнув через щель в шторе, разбудил меня. Я повернулся, зевая, приподнял голову и посмотрел на часы. Было 6.20. Лола ушла.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что она провела со мной ночь.
«Зачем нам быть врагами?» Что стоит за этими словами? Я был уверен, что Лола думает только о том, чтобы заставить меня открыть сейф. Теперь

она пытается поколебать мою волю таким вот путем… Наивная! Несмотря ни на что, сделка не состоится. Сейф останется закрытым.
Я соскользнул с кровати, побрился и принял душ. Интересно, как она будет теперь вести себя со мной?
Я пошел в закусочную. Дверь была открыта, и из кухни доносился аппетитный запах жареной ветчины. Я обошел прилавок и осторожно толкнул

дверь кухни, ожидая найти ее запертой. Но дверь мягко поддалась, и я ступил на порог.
Лола в белом халате разбивала яйца на сковородку. Она оглянулась на меня через плечо.
— Привет! Я уже начала думать, что ты собираешься проспать весь день, — в голосе преобладали теплые тона.
Я подошел к ней, обнял, притянул к себе и поцеловал в шею.
— Эй! Эй! Яичница сгорит! — она, смеясь, отбивалась от меня и одновременно прижималась.
— Это для меня?
— А для кого же еще, как ты думаешь?
Лола высвободилась из моих рук и повернулась ко мне.
— Ну как, мой милый? Сожалений нет?
— Никаких.
— Удивлен?
— Чертовски.

Она подошла ко мне и обняла. Зеленые глаза излучали нежность. Она прижалась ко мне всем телом, перебирая волосы пальцами, прядку за

прядкой. А потом был искуснейший поцелуй… Наконец, Лола выпустила меня…
— Иди ешь.
Я наблюдал, как она выкладывает ветчину и яйца на тарелку.
— Еще будет кофе, — сказала она, ставя тарелку на стол.
Мы уселись друг против друга, и Лола, вытащив из пачки сигарету, закурила.
— Я считаю, что вела себя с тобой чертовски мерзко с самого первого дня, — проговорила она, глядя мне в глаза. — Но теперь все будет иначе.

Я решила, что мы не можем продолжать жить так, как жили раньше. Кроме того, ты недурен, я бы сказала больше — ты привлекательный мужчина…

Хочешь переселиться в бунгало?
Минуту я поколебался, ибо в эту минуту передо мной возникла картина распростертого тела Джонсона… Однако стоило мне взглянуть на Лолу,

как картина исчезла.
— Да, — сказал я. — Ты тоже привлекательна, знаешь ли.
Она улыбнулась.
— Знаешь, Чет, я не такая уж плохая… Так ты согласен забыть про то, как я мерзко с тобой обошлась?
— Да. Я хотел тебя… с той самой минуты, как только увидел.
К бензоколонке подъехал грузовик, и шофер дал сигнал.
— Я займусь им, — сказала Лола. — Заканчивай завтрак.
Проходя мимо, она как бы нечаянно задела мое плечо бедром… Да…
Мне было о чем подумать за завтраком. Я сказал себе, что должен быть с Лолой настороже. Все это игра, говорил я себе, и нужно за женщиной

следить в оба глаза. Но в душе, если уж быть честным до конца, в душе я надеялся, что Лола искренна в своих чувствах…
Я мыл тарелку, когда она вошла в кухню.
— Я сама все сделаю.
— Все уже в порядке.
Я поставил тарелку на подставку. Затем повернулся к ней лицом. Лола подошла ко мне вплотную. Я положил руки на ее бедра, чувствуя всей

кожей живую тугую плоть… Но говорить пришлось о другом.
— Вечером здесь будет Рикс.
— Он меня не беспокоит. Я дам ему немного денег. Десяти долларов будет достаточно. Если он получит деньги, то не станет поднимать шума.
— Ты как самоуверенный ребенок. Дашь Риксу денег — через неделю он явится за новой подачкой.
Она покачала головой.
— Я с ним договорюсь. Я могу с ним договориться, предоставь это мне.
— Будь осторожна. Рикс может доставить нам массу хлопот.
— Я буду осторожна.
Горячий ветер утих, стало прохладнее. Весь день мы были очень заняты. Я обнаружил, что мне очень приятно работать с Лолой. Я забегал на

кухню по делу, но каждый раз мы обнимались, целовались и ласкались. Мне это нравилось, и, может быть, ей тоже, хотя я по-прежнему был настороже.
Около семи часов наступила передышка, и я пошел на кухню: стал смотреть, как Лола готовит телячьи котлеты.
— Вместо того, чтобы пялить на меня глаза, не хочешь ли почистить картошку?
Я обнял ее. Она старалась освободиться. Мы боролись, как опытные любовники, и в это время скрипнула входная дверь. Я отскочил, но

недостаточно быстро…
На пороге стоял Рикс.

..
На пороге стоял Рикс. По его физиономии бродила ядовитая усмешка, и я понял, что он все видел. Я ругал себя последними словами — мы ведь

знали, что Рикс заявится со своими проклятыми расспросами про Джонсона.
Я посмотрел на Лолу. Она полностью взяла себя в руки. Ее лицо было бесстрастным, брови слегка приподняты. Я понимал, что со мной все было

иначе: страх ясно читался на моем лице.
— Я не собирался вмешиваться, — сказал Рикс, показывая желтые зубы в издевательской усмешке. — Но я предупреждал, что заеду, так?
Я испуганно смотрел на него и не мог выдавить из себя ни единого слова.
— Хэлло, Джордж, — безразлично сказала Лола. — Чего ты хочешь?
Маленькие глазки так и сновали: с меня на нее, с нее на меня.
— Разве этот парень не сказал тебе, что мне нужно? О Карле все еще ничего не слышно?
Она невозмутимо покачала головой.
— Я не ожидаю известий до его возвращения. Карл очень занят.
— Этот парень говорил тебе о моих пенсионных бумагах?
— А что с ними?
— Мне нужна подпись Карла.
— Любой юрист или управляющий банком подпишет их.
— Кроме Карла этого не сделает никто. И моя пенсия будет задержана. На что я тогда буду жить?
Лола безразлично пожала плечами.
— Я не знаю, где муж. Он ездит с места на место. Тебе придется подождать.
Рикс переминался с ноги на ногу: с Лолой он вел себя совсем иначе, чем со мной. Его, казалось, смущал ее твердый безразличный взгляд.
— Может быть, мне написать в аризонскую полицию? Мне очень важны мои пенсионные бумаги.
Он пристально посмотрел на Лолу, но не нашел никаких перемен в ее лице.
— Можешь писать, — безразличным тоном произнесла Лола. — Мне-то какое дело, кому ты пишешь. Но, насколько я знаю, Карла может и не быть в

Аризоне. Он говорил, что собирается потом в Колорадо… Муж не привык давать отчет о своих поступках и решениях.
Она прислонилась к столу и принялась играть своими локонами. Руки ее были подняты, приподнялась грудь, так что выглядела она очень

соблазнительной. Все это было проделано с великолепной непринужденностью. Жаль только, что Лола начала свою игру с Риксом несколько запоздало.
— Не приставай с пустяками, ради Бога, Джордж, — надула она губы. — Отнеси-ка бумаги в банк. Если это задержит твои дела, то я могу немного

одолжить тебе денег.
— А сколько? — он впился в нее глазами. — Сколько ты мне одолжишь?
— Не спеши так, — сказала она презрительно. — Всего десять долларов.
Его лицо вытянулось.
— Это погоды не сделает. У меня большие расходы…
Он уже начал ныть.
— Как насчет двадцати?
— Ну и попрошайка ты, Джордж.
Она прошла мимо него в закусочную, и я услышал, как Лола открывает ящик, в котором мы хранили деньги. Услышав этот звук, Рикс принял

собачью стойку.
Лола вернулась с тремя пятидолларовыми банкнотами.
— Вот, — протянула она деньги. — Это все, что я могу. Так что не приезжай ко мне больше попрошайничать. Карл не любит, когда ты здесь

околачиваешься.

Карл не любит, когда ты здесь

околачиваешься. А ты знаешь Карла.
Рикс схватил деньги и торопливо сунул во внутренний карман.
— Стерва ты все-таки, — сказал он. — Благодарю Бога, что ты не моя жена. Думаю, Карл вскоре пожалеет, что женился на тебе.
— Плевала я на тебя и то, что ты думаешь, — Лола презрительно рассмеялась. — Убирайся и не надоедай мне больше.
— Двое — компания, а трое — толпа, не так ли? Что ж, подождем. Карлу не понравится то, что здесь происходит.
Лола посмотрела на меня.
— Выброси отсюда этого проныру. Я и так потратила на него непозволительно много времени.
Я повернулся к Риксу. Он поспешно покинул кухню. Мы ждали звука отъезжающей машины. Лишь тогда Лола с гримасой отвращения вернулась к своим

занятиям.
— Он видел нас, — сказал я.
— Ну и что? Я же сказала, что успокою его.
— Он вновь приедет за деньгами.
Лола начала выкладывать котлеты на блюдо.
— Не беспокойся, уж как-нибудь я справлюсь с этим мерзавцем.
Прошло две недели, и о Риксе ничего не было слышно. Все это время мы были очень заняты. Много раз у нас спрашивали о Джонсоне, мы отвечали,

и все поверили в историю о том, что он уехал в Аризону покупать еще одну автозаправочную станцию. Кое-кто бросал на нас с Лолой любопытные

взгляды: видимо, гадали, чем мы здесь занимаемся в отсутствие мужа. Лолу это, похоже, не очень беспокоило, но я чувствовал себя не в своей

тарелке.
Теперь у нас был твердый распорядок рабочего дня. Мы обслуживали закусочную и бензоколонки до часу, а остаток ночи проводили в бунгало.

Меня совсем не радовало, что приходится делить с ней постель Джонсона, но я никак не мог противиться своим чувствам. Иногда, когда мы лежали бок

о бок, измученные жестокими приступами любовной лихорадки, я думал о Джонсоне, который покоился в сарае, в наспех вырытой могиле, и холодный пот

покрывал мое тело. Ничего подобного не происходило с Лолой. Джонсон умер. Для нее он как бы перестал существовать.
Все эти дни у меня нарастала уверенность, что я, черт побери, влюбился. Лола и раньше влекла меня. Теперь, когда я смог удовлетворить все

свои желания, я обнаружил, что отношусь к ней, ну, совсем как муж к жене. Наша связь крепла день ото дня, а подозрения мои бледнели и меркли.

Правда, время от времени мне приходило в голову, что это ее игра и я в ней всего лишь фишка. Я настораживался, но Лола не вспоминала о деньгах,

не предлагала мне открыть сейф, и я снова успокаивался ее любовью. В конце концов я начал склоняться к тому, что моя любовь передалась и ей, и

она так же любит меня, как и я ее. Я даже начал мечтать о том, что мы сможем остаться здесь вместе, будем смотреть за станцией, как это делал

Джонсон, и забудем о прошлом.
Больше всего я любил те последние полчаса — перед подъемом, когда брезжил рассвет. Мы лежали на большой кровати и смотрели, как солнце

поднимается из-за гор. Однажды утром, когда мы так нежились, Лола сказала:
— Чет, ты не думал, что мы могли бы съездить куда-нибудь вместе? Забавно было бы провести вечерок-другой где-нибудь… Мы могли бы съездить

в Вентворт на танцы. Давай кого-нибудь наймем.
Я лениво потянулся, мысль была соблазнительной, но, как я понимал, слишком опасной.
— Мы не можем позволить себе это, Лола.

Пока еще не можем. Если мы появимся вместе в Вентворте, пойдут пересуды. Кроме того, при нашем

образе жизни мы не можем позволить появиться тут постороннему человеку. Нужно подождать еще пару месяцев, а потом мы используем историю о том,

что у Джонсона есть новая семья. Тогда что-нибудь и придумаем, но не раньше.
Лола опустила на пол свою длинную ногу.
— Я страшно устала… Мы так крепко привязаны к станции…
— Потерпи еще немного. Мы что-нибудь придумаем.
Она соскочила с кровати. Пошла за своим халатом. Мне всегда доставляло большое удовольствие видеть ее обнаженной, выставляющей напоказ свое

тело — с той грацией, которая отличает большинство итальянок: тяжелой, чувственной, вызывающей.
— Отлично, я подожду, — Лола надела халат. — Ты не съездишь вместо меня за покупками? Мне нужно печь пироги. У меня нет времени на поездку

в Вентворт. Пока пироги будут печься, я присмотрю за насосами.
Я чуть не клюнул на эту наживку, но тут у меня зашевелилось подозрение. Не было ли это предлогом, чтобы убрать меня с дороги? Лола в мое

отсутствие могла вызвать слесаря из Тропика-Спрингс, чтобы он открыл сейф. К тому времени, как я вернусь, ее тут не будет. Не будет и денег.
Она расчесывала волосы, что-то мурлыча себе под нос. Вид у Лолы был совершенно безобидным, но я видел, как она провела Рикса, и понимал,

что это могло быть и со мной.
— Не думаю, что мне стоит там появляться, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал безразлично. — Чем меньше я буду торчать в

Вентворте, тем безопаснее для меня. Ты можешь поставить пироги, и я посмотрю за ними.
Я наблюдал за выражением ее лица с большим вниманием, ожидая хоть какого-нибудь знака. Лола отложила расческу и пожала плечами.
— Хорошо, раз ты считаешь, что можешь присмотреть за моей стряпней, так тому и быть, — она подошла к кровати и вопросительно посмотрела мне

в глаза. — Ты действительно думаешь, что тебе небезопасно появляться в Вентворте?
— Я не хочу испытывать судьбу.
— Ты прав. Я не хотела бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— Приятно об этом узнать.
— Я и вправду так думаю, Чет, — она улыбнулась и добавила:
— Я люблю тебя, Чет.
Я соскочил с кровати и крепко обнял ее. Лола прижалась ко мне всем телом.
— Я счастлива с тобой, Чет. Никогда не думала, что могу быть счастливой с кем-нибудь, но… Я все же устала — эта кухня, эти машины…

Работа, работа… Мне опротивела станция.
— Подожди еще немного, и мы уедем куда-нибудь вместе. Я тоже хочу уехать отсюда, но сейчас нельзя оставить станцию без присмотра, а

продавать ее еще рано.
— Что ж, пусть так, — она отодвинулась от меня. — Мне нужно зачинать пироги.
Я одевался и все время вспоминал, как она говорила о любви ко мне… Я был на верху блаженства. Я почти ей верил. Я был счастлив.
Когда я пил в закусочной свой кофе, Лола незаметно подошла сзади:
— Чет…
Я повернулся.
— Что ты собираешься делать? Не сейчас, а в будущем. Для начала — через год…
— Я думал об этом. Не хочешь ли ты для начала выйти за меня замуж?
Она улыбнулась мне.

— С удовольствием. Но нужно доказать, что мой муж умер.
— Вначале нам нужно уехать отсюда и затеряться… Потом уже мы сможем пожениться. Не хотела бы ты открыть такое же дело где-нибудь во

Флориде?
— Не возражала бы. Ты имеешь в виду, что мы могли бы использовать деньги из сейфа?
В первый раз за долгое время она упомянула про деньги в сейфе, и сделала это как бы мимоходом. Я внимательно посмотрел Лоле в глаза, но в

них была сама искренность и безмятежность.
— Что ж, это неплохая мысль.
— Я уверена, что с этими деньгами мы могли бы приобрести неплохую станцию, а Чет? — Ее зеленые глаза вспыхнули. — Давай сделаем это

поскорее.
— Нужно найти способ вырваться отсюда.
— Должен быть способ…
К бензоколонке подъехал грузовик, я вышел и обслужил его. Шофер сказал, что хотел бы позавтракать. Потом подъехали другие машины. Мне не

представилось больше возможности поговорить с Лолой.
Поставив пироги в духовку, она переоделась и сказала, что уезжает.
— Я вернусь к ланчу. И не забудь про пироги.
Наш последний разговор о деньгах прогнал мой последние сомнения: я верил Лоле. В конце концов, почему бы ей не хотеть того же, что и я? Мне

нужно было во что бы то ни стало придумать план, как покинуть станцию, ни в ком не возбудив подозрений. Шум подъехавшего автомобиля заставил

меня выглянуть из окна. Из своей потрепанной машины в сопровождении собаки вылез Рикс и сразу заковылял к сараю.
Я быстренько последовал за ним и нашел Рикса бесцельно бродящим по сараю и оглядывающим инструмент. Собака держалась возле его ног. Когда я

вошел, она съежилась, прижалась к хозяину и мрачно посмотрела на меня.
— Опять вы? — спросил я, стараясь говорить грубо и резко.
Рикс промолчал, косясь на меня и отталкивая собаку ногой. Наконец, соизволил открыть рот:
— Есть ли известия о моем шурине?
— Нет.
— Она здесь?
— Если вы имеете в виду миссис Джонсон, то она в Вентворте. Чего вы хотите?
Я увидел, что собака внезапно повернула голову и уставилась куда-то туда, под рабочий стол. Там была могила Джонсона. Она двинулась к столу

и начала обнюхивать землю. Я похолодел. А Рикс тянул свою любимую песню:
— Я все еще без пенсии и без денег.
— Ничем не могу помочь.
Собака тем временем начала царапать землю и, найдя ее достаточно мягкой, стала рыть всерьез. Рикс оглянулся и уставился на собаку.
— Будь я проклят! Никогда раньше не видел, чтобы Цезарь делал что-нибудь подобное.
Он нагнулся и дал псу солидного пинка в зад. Потом отпихнул к двери сарая.
— Я потратил последний доллар, — продолжал он. — Как насчет того, чтобы мне одолжить? Я верну, как только получу пенсию.
Пока он говорил, собака вернулась и, украдкой взглянув на хозяина, снова принялась копать.
— Следите за своей проклятой собакой! — заорал я и, схватив палку, отогнал ее от стола.
Рикс злобно уставился на меня.
— Нечего так обращаться с бедным животным. Тебе должно быть стыдно!
— Цыц! Убирайтесь отсюда! Оба! И вы, и ваша проклятая собака.

Тебе должно быть стыдно!
— Цыц! Убирайтесь отсюда! Оба! И вы, и ваша проклятая собака.
Рикс между тем посмотрел на ямку, выкопанную собакой, с озабоченным видом.
— Вы что-нибудь здесь закопали?
Я чувствовал, как холодный пот выступает у меня на лбу.
— Нет!.. Уходите! Прочь!
Вместо этого он подошел к ямке и наклонился над ней.
— Да здесь кто-то копал, — и он потыкал землю своим пальцем.
Почувствовав солидарность, собака приблизилась к столу, помахала хвостом и снова начала копать.
Рикс нетерпеливо оттолкнул ее.
— Может быть, Карл зарыл здесь деньги, — прошептал он. — Карл достаточно глуп для этого. Как насчет того, чтобы проверить? Лопата есть?
Я был охвачен паникой. Сделал шаг вперед, и в моих глазах появилось такое выражение, что Рикс, должно быть, испугался. Он быстро попятился.
— О'кей, о'кей, парень. Нет причин сходить с ума, — выдавил он. — Просто мне показалось… Не обращай внимания.
— Убирайтесь и держитесь отсюда подальше! — закричал я.
— Как насчет того, чтобы одолжить мне пять долларов? — ныл он, все еще пятясь.
— Ничего вы от меня не получите, — сказал я, надвигаясь. — Вон!
Рикс уже подобрался к своим колесам. Он помедлил, положив руку на крыло машины и поглядывая на меня.
— О'кей. Если ты хочешь повернуть дело таким образом, парень, я поговорю с копами. Я собираюсь попросить их поискать Карла. А ты обнимайся

и целуйся с этой шлюхой…
Я набросился на него. Мой первый удар в челюсть чуть не сломал ему кости. Рикс упал. Я настолько озверел, что не заметил грузовик, который

только что подъехал к станции. И только тогда, когда шофер грузовика заорал на меня благим голосом, я еле-еле пришел в себя. Я уже был готов

отправить этого костлявого стервятника к праотцам. Собака, как только увидела своего хозяина валяющимся в пыли, сразу же прыгнула в кабину.
Да, не вмешайся шофер, боюсь, пришлось бы рыть в сарае еще одну могилу. Я испытывал большое желание и свидетелю дать по шее, но сдержался,

понимая, что это не тот случай. Шоферы, как правило, народ болтливый и сварливый. Я умерил свой гнев и отступил назад. Рикс тяжело поднялся с

земли.
— Извините, — сказал я шоферу. — Я, действительно, хватил через край и теперь жалею, что ударил этого господина. Он приезжает сюда

попрошайничать и просто сводит меня с ума. Нервы…
Шофер смотрел уже не так сердито.
— Но бить пожилого человека…
Он посмотрел на Рикса, потом сморщился.
— Попрошайка… а?
— Не говорите! Тянет и тянет без конца.
Шофер кивнул, смягчившись.
— Извините, что вмешался. У меня такой же шурин… Мне нужно заправиться.
— Конечно. Иду.
Он вернулся к грузовику. Рикс медленно и неуклюже полез в машину. Держался за подбородок и что-то бормотал про себя. Я вытащил из бумажника

десять долларов и протянул ему.
— Вот возьмите и уезжайте.
Вначале Рикс взял бумажку трясущимися руками, потом скомкал ее и швырнул мне в лицо.
— Ты за это ответишь! — прорычал он прерывающимся от ярости голосом.

— Я собираюсь сообщить в полицию.
Машина рванулась вперед.
Я понял, что совершил опасную ошибку, ударив его. Но ничего нельзя уже было поделать. Я подобрал банкнот и положил его в бумажник. Мое

сердце сжималось от страха. Я подошел к ожидавшему меня шоферу и заправил его машину. Он посмотрел на меня с любопытством. Конечно, шофер видел,

как Рикс швырнул мне деньги, но ничего не сказал.
Когда уехал и он, я пошел в сарай и убрал с могилы Джонсона рабочий стол. Закопал ямку, вырытую собакой, и заровнял землю. Перетащил от

дальней стены кучу металлолома и сложил его на могиле.
Работа заняла у меня полчаса. Теперь ни одна собака в мире уже не могла бы разрыть землю. Работая, я не переставал думать о Риксе.

Обратится ли он в полицию? Сейчас он в таком состоянии, что вполне может это сделать. Не удрать ли мне, пока дорога еще свободна?
Так размышляя, я вышел из сарая и пошел в закусочную. Возле бензоколонки стоял запыленный «линкольн». Занятый своими мыслями, я даже не

слышал, когда он подъехал.
За рулем сидел мужчина. Он показался мне знакомым. Водитель вышел из машины и направился в мою сторону. На нем был поношенный, мятый костюм

и шляпа с опущенными полями, знавшая лучшие времена.
Я узнал его, и сердце мое подпрыгнуло.
Человек, шедший ко мне, был Рой Трейси!

Глава 10

Рой узнал меня в ту же минуту, как и я узнал его. Он резко остановился. Кровь отхлынула с его лица. Мы стояли, уставившись друг на друга, и

молчали. Рой первым пришел в себя. Его губы скривились в так хорошо знакомой мне иронической улыбке.
— Чет! Неужели это ты?! До чего же я рад тебя видеть!
Мы трясли друг другу руки, хлопали по спине. Только теперь я осознал, как он был мне необходим, как не хватало мне его общества.
— Курицын сын! — сказал я, обнимая приятеля. — Где же тебя черти носили!
Он схватил меня за плечи, развернул к солнцу и слегка отступил, пристально разглядывая.
— А ты что здесь делаешь? Я думал, ты уже давно уехал из страны.
— Надеюсь, что полиция думает то же самое, — ответил я.
Я был так счастлив его видеть, что чуть не плакал.
— Идем выпьем, — я схватил его за руку и потащил в закусочную. — Откуда ты взялся?
— Из Литл-Крик. Что за чертова дыра!
Он забрался у стойки на табурет и огляделся.
Я приготовил виски со льдом. Заметил его любопытствующий взгляд.
— Это отличный тайник, Рой. Теперь я здесь работаю.
— Может быть, тебе было бы лучше работать в Мексике или Канаде?
Я протянул ему стакан.
— Легче сказать, чем сделать. У меня не было денег, и мне посчастливилось найти это место.
— Ты, действительно, думаешь, что здесь безопасно?
— Я попал в такую переделку, что нигде не смогу чувствовать себя в безопасности.
Рой подался вперед и схватил меня за руку.
— Я читал о побеге. Для этого нужно мужество. Я никогда не думал, что у тебя его так много, и, честно говоря, не рассчитывал увидеть снова

своего старого дружка. Теперь, наконец, я могу сказать тебе «спасибо». Ты много сделал для меня, Чет.

Теперь, наконец, я могу сказать тебе «спасибо». Ты много сделал для меня, Чет. Я этого никогда не забуду. Ты прикрыл

меня…
— Ты бы сделал то же самое для меня.
— Ты чертовски прав, но я все равно этого никогда не забуду. Когда тебя сцапали, — он вздохнул, — ну и попотел же я! Я ждал, что они и меня

возьмут в переплет. Ты оказался другом, настоящим другом.
— Ты вел себя куда умнее, чем я. Если бы я побежал за тобой, вместо того, чтобы паниковать…
— Я тоже был хорош! Сколько раз потом я проклинал этот день…
— Ладно. А чем ты сейчас занимаешься? Что привело тебя сюда?
Он допил содержимое своего стакана и пододвинулся ко мне. Я приготовил еще виски.
Рой начал рассказывать.
— Совершаю турне. Смешно, не правда ли? Но это чертовски трудно. Меня отстранили от ремонта сейфов. В фирме считают, что я вместе с тобой

был замешан в этой истории. Они знали, что мы приятели, а кто-то проболтался, что мне позарез нужно было достать пятьсот бумажек. Вот меня и

убрали. Сказали, что лучше всего будет, если я начну продавать эти проклятые гробы. Дали список покупателей, у которых старые модели сейфов. Моя

задача — убедить их купить новые модели.
Он вытащил из кармана листок бумаги.
— Станция «Возврата нет». Карл Джонсон, владелец. Правильно? У него старая модель сейфа. Мне нужно продать ему новую модель. Это твой босс?
В эту минуту подъехал «кадиллак», и шофер нетерпеливо нажал на сигнал.
— Я скоро вернусь, — сказал я, довольный отсрочкой своего ответа.
Мне требовалось время, чтобы решить, как много я смогу сообщить Рою. Мой мозг напряженно работал. Все-таки, подумал я, не стоит говорить о

смерти Джонсона. Это была тайна Лолы, а не моя, и я решил рассказать Рою ту же историю, что и всем: будто бы Джонсон уехал покупать другую

станцию и вернется через пару месяцев.
Я зашел в закусочную. Рой курил, рассматривая наше заведение.
— Отличное дело, Чет. Я тебе завидую, это, должно быть, настоящая золотая жила.
— Да, здесь неплохо, — ответил я. — Но Карл Джонсон уехал. Не думаю, чтобы он скоро вернулся.
Лицо Роя вытянулось.
— Ты хочешь сказать, что я напрасно проделал весь этот путь? А как насчет его жены? Не захочет ли она купить сейф?
— Никаких шансов. Здесь хозяин Джонсон. Тебе не повезло.
Рой допил виски, наклонился вперед и аккуратно стряхнул пепел в пепельницу.
— Я хочу сказать тебе кое-что. Коммивояжер из меня вшивый. Я занимаюсь этой работой семь недель и не продал еще ни одного сейфа. В конце

месяца мне нужно давать отчет, а сообщать не о чем. Топор занесен над моей шеей. Что толку обманывать себя — вскоре я останусь без работы.
— Тебе надо было раньше беспокоиться. Почему ты позволил им так обойтись с тобой? Почему не обратился в «Каррингтон» или «Хайвордс»?

Хорошего работника любой бы подобрал.
Он покачал головой.
— Вот тут ты ошибаешься. Они пожелали бы узнать, почему я ушел из фирмы, и Франклин дал бы мне рекомендации… Он, наверняка, указал бы,

что на меня нельзя особенно полагаться.
— Но у них же нет доказательств, Рой!
— Они им и не нужны.

Достаточно намека.
— Так что же ты собираешься делать?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Я хороший мастер по сейфам, умею открывать замки, ничего больше. Кроме того, мне 35, а в этом возрасте трудно все бросить и

начать сначала. — Он взглянул на часы. — Скоро время ланча. Как насчет того, чтобы перекусить?
Я вручил ему меню. Как раз вошли два шофера, забрались на табуреты и потребовали яичницу с ветчиной.
Пока я готовил еду, Рой поинтересовался, хорош ли жареный цыпленок.
— О'кей. Возьми его с зеленым салатом. Еще рекомендую пирог с крыжовником. И ты поймешь, что такое настоящая еда.
— Отлично.
Приезжали и уезжали другие клиенты. Я крутился, как мог, а сам с нетерпением поглядывал в окно, надеясь увидеть Лолу. Раскладывая еду по

тарелкам, я увидел, как ее «меркурий» переваливает через холм.
— Миссис Джонсон возвращается, — сказал я, потом, понизив голос, добавил:
— Меня знают здесь как Патмора, не забудь об этом, Рой.
Он кивнул и подмигнул мне.
Лола подъехала к задней двери, и я слышал, как она открыла дверь на кухню. Я пошел к ней.
— Все нормально, но… — Я обнял ее и поцеловал. — Кое-что случилось, Лола. Приехал парень, которого я знал раньше. С ним все в порядке, я

ему доверяю. Он хотел заключить сделку с твоим мужем. Я сказал ему, что придется подождать пару месяцев.
Лола казалась испуганной.
— Ты уверен, что он надежный человек, Чет?
— Да. Он мой лучший друг.
Я услышал, как кто-то в закусочной постучал по прилавку.
— Мне лучше вернуться. Провизией займемся потом.
У прилавка стоял парень: низенький, толстенький в желтовато-коричневом полотняном костюме.
— У нас компания из двадцати человек. Вы сможете их всех накормить?
В окно я увидел шикарный автобус с туристами и предупредил Лолу, что ей придется поторопиться. Она кивнула. Она не боялась никакой

нагрузки. Закусочная наполнилась людьми. Мы работали, как автоматы.
Рой закончил есть и следил, как я верчусь в этой кутерьме. Он соскользнул с табурета и подошел ко мне.
— Как насчет моей помощи? — сказал он. — Я могу заняться заправочными делами.
— Отлично!
Я дал ему сумку с разменной монетой.
— Цену тебе подскажут насосы. Они все автоматические.
Он взял сумку и пошел к бензоколонке. Следующие полтора часа все мы были заняты по горло. Наконец, туристы уехали, и станция вдруг

опустела. Я был занят так, что даже не посмотрел, как идут дела у Роя.
А Рой трудился вовсю. Три машины стояли в ряд, ожидая заправки. Он работал быстро: заливал бензин, протирал стекла…
Лола подошла ко мне.
— Что происходит? — спросила она и показала в окно на Роя. — Кто это?
— Рой Трейси, мой приятель, о котором я тебе говорил. Он вызвался помочь и, кажется, неплохо справляется с работой.
— Вполне. — В ее голосе прозвучала нотка, которая заставила меня внимательно посмотреть на подругу.
— Не нужна ли ему работа, Чет? — спросила она, и глаза ее сузились.

— Не нужна ли ему работа, Чет? — спросила она, и глаза ее сузились. — Нам необходим помощник, и если ты на него можешь положиться…
Я обнял ее и тихонечко шлепнул.
— Я как раз собирался это предложить. Мы с этим парнем — как братья. Ему можно доверять, Лола. Я сказал ему, что Джонсон уехал. Можно

уточнить: удрал с другой женщиной, а мы с тобой живем вместе, как… Он поймет. Но, может быть, Рой не захочет здесь остаться. Он неугомонный.

Может быть, ему покажется, что здесь слишком одиноко… — я улыбнулся. — По крайней мере, он не станет увиваться за тобой. С тех пор, как

расстроилась его семейная жизнь, женщины его больше не интересуют.
— Он идет сюда. Спроси его, Чет.
Открылась дверь. Рой вошел, и я заметил удивление в его глазах. Даже в своем запачканном халате Лола была женщиной, на которую стоит

посмотреть. Но меня это не беспокоило.
Я представил их друг другу.
— Видела, видела, как вы нам помогали, мистер Трейси, — сказала Лола, улыбаясь. — Спасибо. Мы сегодня были очень перегружены.
Рой тоже улыбнулся ей.
— Мне доставило удовольствие помочь вам. Приятное у вас здесь место, миссис Джонсон.
— Оно вам нравится?
— Очень.
— Тогда как насчет того, чтобы остаться здесь, Рой? По ту сторону дороги есть хижина. Можете в ней поселиться. Сорок долларов в неделю.

Идет?
Рой смотрел то на меня, то на Лолу, и его улыбка делалась все шире.
— Вы уверены, что я вам сгожусь? — обратился он к Лоле. — Если так, то я буду очень рад.
— Мы как раз только что говорили о том, что нам нужен помощник, — сказала она.
— Тогда решено.
Новая машина остановилась возле бензоколонки.
— Хотите, чтобы я занялся ею, хозяин? — улыбаясь, обратился Рой ко мне.
— Я сам займусь, а вы пока договоритесь.
Я посмотрел на Лолу.
— Мы с этим парнем учились в школе. Обращайся с ним хорошо.
Рой легонько толкнул меня в грудь.
— Так и есть, — он посмотрел на Лолу в упор. — Мы, как братья.
Было не меньше десяти; движение настолько успокоилось, что мы смогли сесть за ужин. Я отлично чувствовал себя: Рой сидел напротив, Лола —

по правую руку.
Рой был страшно увлечен.
— Вот это местечко! — говорил он. — Парень, ну до чего же я рад, что сюда приехал! Это куда лучше, чем продавать сейфы.
Мы ели превосходные спагетти Лолы и телячьи котлеты. Лола, наматывая спагетти на вилку, подняла голову и посмотрела на новичка.
— Так сейфы ваша специальность?
— Вы должны знать, миссис Джонсон, что мы с Четом два лучших специалиста по сейфам в стране. Ведь так, Чет?
— Не знаю, лучшие ли, но не такие уж и плохие.
— Он лучше меня разбирается в сейфах, но я лучше его разбираюсь в замках, — сказал Рой Лоле. — Его беда в том, что он слишком

добросовестный. Сколько я его знаю, он всегда вытаскивает меня из переделок.
— Тебе, наконец, придется успокоиться, Рой, — сказал я. — Здесь нечем особенно заниматься, как только работой.
— Это меня устраивает, — ответил Рой и, сделавшись внезапно серьезным, спросил:
— А что сделает мистер Джонсон, когда вернется и обнаружит здесь лишний рот?
— Я не уверена, что он вернется, — сказала Лола.

Рой заморгал.
— Вот как? — Он быстро взглянул на нее, потом на меня. — Что-нибудь неприятное?
— Все как обычно бывает в жизни, — она произнесла это очень естественно. — Я еще никому об этом не говорила… Не думаю, что он вернется.

Карл нашел кого-то, кто нравится ему больше, чем я.
Она ошеломила моего приятеля.
— Мне очень жаль…
Лола улыбнулась.
— Не стоит думать, что я очень несчастна. — Она протянула руку и положила ее на мою. — Знаете, мы с Четом… — Замолчала, сжав мою руку. —

По крайней мере, муж оставил эту станцию мне. Мне и Чету.
Рой покачал головой, с удивлением глядя на меня.
— Ну, парень, вот это повезло!
— Так обстоят наши дела. — Я отодвинул стул. — Идем в хижину, Рой. Ты сможешь там отлично устроиться.
Рой встал.
— Спасибо за чудесный ужин, миссис Джонсон.
— Зовите меня просто Лолой, мы не придерживаемся условностей.
— О'кей. Помочь с посудой?
— Я справлюсь сама. Идите с Четом.
Дорогой он сказал мне:
— Я рад за тебя, Чет. Ты уверен, что я не помешаю?
— Конечно же, нет. Единственное, чего я был здесь лишен, так это мужского общества.
Я отпер дверь хижины, и мы вошли.
— Неплохо, — сказал Рой, озираясь.
Он подошел к окну и посмотрел на бунгало через дорогу.
— Ты там живешь?
— Да.
— Ты всегда умел обращаться с женщинами.
Он закурил сигарету и, поставив свой саквояж на стул, начал распаковываться.
— Этот парень, ваш Джонсон, видно, большой чудак, если решил удрать отсюда ради другой женщины. Не могу его понять. Кажется, у него было

все, что нужно.
— Я думаю, что он успокоился с какой-нибудь стареющей толстушкой, — ответил я. — Лола была на двадцать пять лет моложе его, и характер у

нее крутой.
Рой докурил сигарету, притушил окурок и глубоко вздохнул.
— Тогда почему он не развелся, а предпочел сбежать? Место ведь хорошее…
Рой не был дураком. Я видел, что он озадачен всем происшедшим. Мне нужно было обязательно убедить его в своей версии, иначе он мог вскоре

уличить нас в подтасовке фактов.
— Легче сказать, чем сделать. Не так-то просто избавиться от жены.
Он остановил на мне пытливый взгляд.
— Давно он уехал?
— Недели четыре-пять тому назад.
— И вестей от него не было?
— Нет.
— Так, может, у него и нет другой женщины?
— Лола вполне уверена.
Рой покачал головой.
— Ваш Джонсон может вернуться в любой момент и застукать тебя в своей постели.
— Он не вернется.
Рой отвел глаза.
— Лола знает про тот… наш случай?
— Да. Я ей все рассказал.
Он уже опустошил свой саквояж: все вещи были разложены по местам.

Рой отвел глаза.
— Лола знает про тот… наш случай?
— Да. Я ей все рассказал.
Он уже опустошил свой саквояж: все вещи были разложены по местам. Мысли его вновь вертелись вокруг станции.
— Бойкое место… Какой доход в неделю?
Мой ответ его несколько разочаровал.
— Джонсон добывал деньги, в основном, из металлолома, — сказал я. — Мы с Лолой мало что понимаем в металлоломе. Когда Джонсон… уехал, нам

с Лолой пришлось довольствоваться тем, что дает закусочная и бензоколонка, и еще ремонтные работы. Чистая прибыль — всего 220 долларов в неделю,

и мы ее делим поровну. Мне не на что было тратить свою долю, и я ее откладываю, то есть, добавляю к своим сбережениям. А они не так велики, как

ты думаешь, всего около двухсот долларов.
У Роя вытянулось лицо.
— Ты меня удивляешь. Я думал, намного больше! — Он подошел к окну и выглянул наружу. — Можно найти способы, как извлечь из этого места

больше выгоды, Чет.
— Ошибаешься. Оно очень удалено от центральных магистралей.
— Но в этом-то все и дело! — Рой пристально посмотрел на меня. — Как раз подходящее место для какого-нибудь бизнеса. Неужели ты не видишь?
— Что ты имеешь в виду?
— Ведь не собираешься же ты похоронить себя в этой дыре. Мы с тобой всегда желали больших денег. Нам нужно придумать что-то такое, что

могло бы превратить это место в золотую жилу.
Я сел на кровать и посмотрел на него, нахмурившись.
— Опять какая-нибудь авантюра?
— Перестань. А как насчет эмигрантов из Мексики? Ты мог бы прятать их здесь — за двести монет с головы. Это для них идеальное место. Ты

подумал об этом?
— Ты не был в Фарнворте, Рой, — спокойно сказал я. — Если бы провел в тюрьме хотя бы день, то не говорил бы таких вещей.
Он провел рукой по волосам, невесело улыбнувшись.
— Я знаю, о чем ты думаешь. Мы не так взялись за ту нашу работу…
— Нам вообще не надо бы за нее браться. Мы захотели неприятностей и получили их. Во всяком случае, я. Если говорить начистоту, то я против

подобного бизнеса.
— Я понимаю, но деньги мне нужны позарез. Рано или поздно, но я рассчитываю получить крупную сумму. И если это не будет рано, то это может

быть никогда.
— Здесь ты ее не получишь, выбрось это из головы.
Он пожал плечами и усмехнулся.
— Неужели у тебя нет денежной лихорадки?
— Нет, — ответил я. — Фарнворт меня излечил.
— Тяжеловато, да? — он взял стопку носков и открыл ящик комода, чтобы положить их туда.
— Чет, что это? — резко спросил он.
Я насторожился.
— Что это такое?
Рой запустил в ящик руку и вытащил кольт, из которого был убит Джонсон. Я совсем забыл, что положил его в ящик после того, как Лола

застрелила мужа. Я даже забыл о его существовании. Вид оружия в руках Роя заставил меня похолодеть. Я хотел выхватить его, но вовремя

остановился.
— Это Джонсона, — сказал я небрежно. — Я обнаружил кольт после его отъезда.
Рой внимательно осмотрел оружие, заглянул в барабан, понюхал ствол.

Рой внимательно осмотрел оружие, заглянул в барабан, понюхал ствол.
— Из него недавно стреляли.
Он вытащил пустую гильзу и бросил ее на кровать.
— Неужели ты не знал? — Рой пытливо посмотрел на меня. — Кого убили, Чет?
Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить как можно спокойнее:
— Никого не убили. Джонсон любил пострелять в птиц. Он, должно быть, забыл почистить «пушку». Дай ее мне.
— Стрелять из кольта 45-го калибра в птиц? Нет, здесь что-то не так.
— Уже поздно, думаю, пора спать. Тебе нужно что-нибудь еще?
— Все в порядке, — в голосе Роя была какая-то настороженность, от которой мне стало не по себе. — Как насчет ночного дежурства? Какие у вас

порядки?
— Мы дежурим по очереди. Сегодня мой вечер. Ты можешь начать завтра.
— Отлично. Что ж, мы хорошо поговорили… Приятно видеть тебя снова, Чет. Я никак не могу поверить в твою удачу.
Я хлопнул его по плечу.
— Я тоже, — подойдя к двери, я обернулся. — Спи спокойно.
— Слышь… Чет…
Я замер.
Он посмотрел на меня, почесывая подбородок.
— Почисти «пушку». Опасно, когда в доме валяется нечищенное оружие.
— Ты прав. Ладно… пока.
Я не хотел встречаться с ним взглядом и быстренько вышел.
В закусочной света не было, но окно спальни было освещено. Я вошел в бунгало. Лола сидела на кровати в лифчике и трусиках. При моем

появлении она начала снимать чулки.
— Ох, устала я, — сказала она, зевая. — Мне нравится твой друг, Чет.
— Да, он отличный парень.
Я достал револьвер из кармана и положил его в верхний ящик комода. Лола сидела ко мне спиной и не могла видеть, что я делаю. Я сказал себе,

что почищу кольт завтра.
— Мы втроем будем отлично управляться. Ты знаешь, это смешно, но Рой не интересуется женщинами. Удивительно, но с тех пор, как жена от него

удрала, он не взглянул ни на одну красотку.
Лола скинула с себя остаток одежды и под моим алчным взглядом скользнула в ночную рубашку.
— Любой мужчина интересуется женщинами. Все зависит от самой женщины.
— Я знаю его тридцать лет. В его жизни была только одна женщина, та, на которой он женился. И за два года он насытился ею по самое горло.
Лола забралась в постель.
— Не многое же она умела, — потянулась и зевнула. — Ты дежуришь сегодня, Чет?
— Спи спокойно, я постараюсь тебя не тревожить.
— Угу. Я устала до смерти. — Она натянула на себя простыню и улыбнулась мне. — Я забыла спросить: пока меня не было, ничего не произошло?
Я забыл о Риксе! Встреча с Роем вытеснила у меня из головы этого проклятущего шурина, будь он неладен.
Лола заметила, как изменилось мое лицо, и выпрямилась в постели.
— Что такое, Чет?
— Рикс был здесь. Мне пришлось… приложиться к нему хорошенько.
— Ты его побил? — ее голос зазвенел.
— Ударил. Пришлось.
Я рассказал ей, как все было.

Чем больше я рассказывал, тем больше расширялись ее глаза.
— Я предложил ему десять долларов, а он швырнул их мне в лицо. И сказал, что обратится в полицию.
Лола откинулась на подушку.
— Не обратится. А если даже и так, то фараоны знают, какой он мерзавец. Не очень-то они станут его слушать.
— Надеюсь, ты права.
— Но ты сошел с ума, если позволил себе такое.
— Знаю.
— Будем надеяться на лучшее.
Я наклонился и поцеловал ее.
— Спи, я вернусь около часа.
— Завтра вечером ляжем пораньше, пусть Рой подежурит.
Я провел рукой по ее волосам.
— Это будет чудесно.

Глава 11

За завтраком я рассказал Рою о Риксе.
— Тебе следует иметь его в виду, — сказал я. — Он всегда появляется неожиданно. Вчера он вынудил меня побить его. Конечно, это плохо, но у

меня сдали нервы. Рикс сказал, что пойдет в полицию.
Рой внимательно посмотрел на меня.
— В полицию? Зачем?
— Он застукал… нас с Лолой… Он не знает, что Джонсон удрал с женщиной, хочет найти его и наделать нам неприятностей.
Рой допил кофе и закурил сигарету. Мы завтракали одни, Лола еще не встала.
— Почему же Лола не сказала ему, что Джонсон не вернется?
— Во-первых, это не его дело, а во-вторых, он все равно не поверил бы.
— Не могу я этого представить, — Рой покачал головой. — Просто не верится, чтобы парень мог за здорово живешь оставить такое место и жену,

которая так умеет готовить.
— Если Рикс появится здесь в наше отсутствие, следи за ним, Рой. Не позволяй ему ничего брать и ничего не рассказывай. — Я встал. — Как

насчет того, чтобы помочь мне? Лола очень надеется на нового работника. Она все еще в постели.
Когда мы убирали закусочную, Рой сказал:
— Расскажи о Фарнворте, Чет. Как тебе удалось бежать? В газетах писали, что ты первый человек, которому удалось оттуда бежать и скрыться.
Я рассказал.
Он был настолько захвачен моим рассказом, что даже покачивал головой от удивления.
— Да. Вот это характер! — сказал он, когда я кончил. — Будь я проклят, если бы решился связаться с этими собачками.
— Ты бы решился на что угодно, лишь бы выбраться из этого дерьма, — процедил я. — Возвращаться в Фарнворт я не собираюсь.
Рой скорчил гримасу.
— Здесь ты в безопасности. Кому придет в голову искать тебя в таком месте?
— Вот и я так думаю.
Из окна я увидел, что из бунгало выходит Лола. На ней был лифчик и шорты. Рыжие волосы на макушке перехвачены зеленой лентой. Мне вдруг

стало не по себе: вот уже несколько недель, как она не одевалась подобным образом. Ага, на сцену вышел другой мужчина, и она решила выставить

себя перед ним напоказ. Я быстро взглянул на Роя — он вытирал стойку.
Вошла Лола и, улыбаясь, остановилась у дверей.
— Доброе утро! Вот это мне нравится. Оба моих раба при деле.
Я следил за Роем. Он поднял на нее глаза и застыл.
Лола прислонилась к дверному косяку и в упор смотрела на Роя.

Он поднял на нее глаза и застыл.
Лола прислонилась к дверному косяку и в упор смотрела на Роя. Я еще никогда не видел такой вызывающе соблазнительной женщины.
Рой отвернулся и продолжил работу.
— Привет, — сказал он. — Кроме нас, здесь никто не работает?
Его равнодушный голос задел самолюбие итальянки.
Я отвернулся в сторону, чтобы она не могла видеть моей довольной улыбки. Рой был все тот же.
Лола подошла к кухне. Помедлила и снова взглянула на Роя. Он стоял к ней спиной и что-то насвистывал сквозь зубы. Она молча захлопнула за

собой дверь.
Рой подмигнул мне.
— Женщины… они никогда и ничем не бывают довольны.
— Это я виноват. Я сказал ей, что ты не интересуешься женщинами и тем самым ее раззадорил. Она не могла в это поверить. Может быть, теперь

поверит.
К бензоколонке подъехал грузовик, и шофер нетерпеливо просигналил.
— Я о нем позабочусь, — Рой пошел к грузовику.
На кухне у Лолы был угрюмый вид. Она надела свой белый халат и занималась цыплятами.
— Чет, давай сегодня вечером съездим в кино. Рой может присмотреть за станцией. Мы успеем на двенадцатичасовый сеанс. Вернемся к трем.
Я колебался, так как был не уверен, можно ли нам вдвоем появляться в Вентворте.
— Может быть, лучше подождем, Лола?
Она фыркнула:
— Чего ждать?
— Разумеется, рано или поздно, но нам придется распустить слух, что Джонсон уехал отсюда навсегда. Однако до тех пор, пока мы это не

сделали, небезопасно появляться на людях вместе.
— Я больна и устала. Я хочу сегодня вечером поехать в кино и хочу, чтобы ты поехал со мной.
— Ладно, будь по-твоему. Возможно, вечером нас никто и не заметит.
— Но, Чет, вовсе не имеет значения, видят нас или нет, — нетерпеливо ответила она. — Это наше дело, а не их.
— Ты забыла о том, что он здесь похоронен… Если полиция явится сюда и начнет ковыряться…
— Веселенькое дельце: провести остаток своих дней в страхе… да еще на этой мерзейшей станции!
— Тебе легко говорить, ты не была в Фарнворте.
Тут вошел Рой.
— Мы с Четом собираемся сегодня вечером в кино, — объявила Лола. — Вы справитесь один? Мы поедем на машине после обеда. Заниматься придется

только заправкой, проезжающим будете подавать сандвичи.
Рой удивленно посмотрел на меня.
— Ну, конечно же, справлюсь.
Лола отвернулась и принялась насаживать цыплят на вертел.
— Если у тебя есть свободная минута, Чет, пойди посмотри вон ту машину. Я никогда не ладил с ними.
— Посмотрю. А тебе придется научиться ремонтировать машины. Что будет, если мы с Лолой уедем в кино…
Я не договорил. Рой переменился в лице.
— Смотри, кто приехал!
Я глянул на стоянку у него из-за спины. Машина только что подкатила. Из нее вышли двое мужчин. Оба носили шляпы и темные костюмы. У того,

кто был потолще, распахнулся пиджак, и я увидел оружие.
— Копы! — выдохнул Рой.
Я испуганно посмотрел на Лолу.

Смешно, но в этот момент только в ней я видел защиту.
— Это шериф, — не своим голосом выдавил я. — Он идет сюда.
Лола взяла тряпку и невозмутимо вытерла руки.
— Это мои трудности, — сказала она, сохраняя спокойный и невозмутимый вид, словно епископ на званом обеде. — Успокойся, Чет.
Легко ей было сохранять спокойствие! Она не была в Фарнворте. У меня же, при виде толстого шерифа, кровь застучала в висках.
Мы с Роем наблюдали, как Лола прошла в закусочную.
— Хэлло, шериф, вот уж не ждала! — были ее первые слова.
Я прислонился к косяку, вслушиваясь в разговор. Рой стоял рядом.
— Добрый день, миссис Джонсон. Рад вас видеть, — голос шерифа был громкий, так что я без труда слышал каждое слово. — А где мистер Джонсон?

Мне бы хотелось сказать ему пару слов.
— К сожалению, Карл уехал.
Я представил, как она стоит перед шерифом с вежливым выражением в зеленых глазах. Толстый шериф вряд ли пугал ее.
— Мистер Джонсон уехал? — толстяк сильно удивился. — Вот это да! Он всю жизнь провел здесь, никуда не выезжая. Куда он уехал?
— Не знаю, — равнодушно сказала Лола. — Он ищет и переезжает с места на место. Во всяком случае мне так было сказано. Он может быть либо в

Аризоне, либо в Колорадо. Я не получила от него ни единого письма.
— А когда он вернется?
После короткой паузы она сказала холодным, бесстрастным голосом:
— Не думаю, чтобы он вернулся.
Я слышал, как шериф крякнул от удивления.
— Как это?
— Он уехал от меня.
Наступила тишина. Я взглянул на Роя, который слушал так же внимательно, как и я. Наши глаза встретились, он нахмурился и покачал головой.
Шериф сказал:
— Да, вот это сюрприз! Что заставляет вас так думать, миссис Джонсон?
— Это не первый случай, когда муж находит кого-то, кто ему нравится больше, чем жена. — Теперь ей удалось придать своему голосу

язвительность. — Во всяком случае, вам до этого какое дело, шериф? Если Карлу захочется валять дурака с другой женщиной, то это моя забота, а не

ваша.
Я слышал, как полицейский переминается с ноги на ногу.
— Это конечно так, но мне очень неприятно… Другая женщина…
— О, я считаю, что в этом есть и моя вина. Мне не следовало выходить за него замуж. Он был слишком стар для меня, и мы не ладили с ним с

самого начала. Что ж, по крайней мере, он честный человек и оставил мне эту станцию. Не придется умирать с голоду… А зачем вы хотите его

видеть? Я могу вам помочь?
Шериф шумно прочистил горло.
— Насколько я слышал, здесь работает один парень, Джек Патмор. Так?
Мое сердце заколотилось. Я быстро оглядел кухню в поисках оружия. На столе лежал большой нож для рубки мяса. Я схватил его. Все, что

угодно, только не Фарнворт! Если шериф думает, что он может захватить меня спокойно, то его ждет сюрприз.
Рою это не понравилось. По выражению моего лица он понял, что я не собираюсь сдаваться без борьбы.
Я услышал голос Лолы:
— Патмор? Как же, его нанял Карл еще до своего отъезда.

Мне здесь нужен кто-нибудь, чтобы помогать по хозяйству.
— Понимаю, миссис Джонсон… Я хотел бы с ним поговорить.
— Не буду препятствовать. Он где-то здесь.
Рой тихо подошел ко мне.
— Доверься мне. Я тебя выручу.
Он пересек кухню, открыл дверь и вышел на яркое солнце. Лола между тем говорила:
— Возможно, он в сарае. Почему бы вам не посмотреть.
Я слышал, как шериф двинулся к двери. Лола остановила его вопросом:
— О Патморе вам сказал Рикс?
— Да, это он… Но…
— Он жаловался на то, что Патмор его ударил?
Наступила пауза, потом шериф ответил:
— Ну, если так, то да.
Лола продолжала более твердым голосом:
— А он случайно не говорил, за что Джек его ударил?
— Этот Патмор, должно быть, задира. Рикс сказал, что…
— Так он не сказал вам, что Патмор ударил его за то, что он назвал меня шлюхой? — Негодование в ее голосе звучало совершенно искренне. —

Мне бы хотелось думать, шериф, что вы тоже ударили бы Рикса, если бы он себе позволил такое!
Ну что оставалось делать бедному полицейскому, как не сказать:
— Ну, конечно… Мне так и казалось… что это Рикс затеял ссору…
Я слышал, как отворилась дверь. Раздался голос Роя:
— Доброе утро, шериф.
Пауза. Потом голос шерифа:
— Вас зовут Джек Патмор?
— Точно.
Рой был примерно моего роста, такой же темноволосый, с такими же усиками, как и у меня. Если Рикс дал шерифу мое описание, Рой вполне мог

подойти под него.
— Джордж Рикс сказал, что вчера вечером вы ударили его и свалили на землю. Это правда?
Лола быстро пришла Рою на помощь.
— Я объяснила шерифу, — вмешалась она, — что Рикс назвал меня шлюхой и…
— Конечно, я это сделал, — весело перебил ее Рой, — и я хочу сказать, шериф, что если Рикс еще раз сунет сюда морду, то я не только свалю

его на землю, но и дам хорошего пинка в зад.
Шериф молчал. Потом произнес:
— Откуда вы приехали, Патмор?
Мое сердце снова заколотилось, а пальцы плотно сжали рукоять ножа.
Рой насмешливо ответил:
— Оквилл. Калифорния. И на тот случай, если вы не знаете, то должен заявить, что у нас на родине не позволяют таким крысам, как этот Рикс,

обзывать женщин подобными словами. Если хотите получить отпечатки моих пальцев, пожалуйста.
— Эй, парень, не так быстро, — раздраженно ответил шериф. — Я должен знать, кто живет в моем округе.
— Карл встретил Патмора во время поездки за металлоломом, — снова вмешалась Лола. — Вот он и нанял его.
Опять пауза, потом шериф сказал:
— Что ж… Послушайтесь моего совета, Патмор: в следующий раз будьте осторожны и не давайте волю своим кулакам.
— Скажите Риксу, чтобы он следил за своей грязной пастью, а я прослежу за своими кулаками, идет?
После минутного колебания шериф сказал:
— Я с ним еще поговорю.

— А когда будете говорить, — снова вмешалась Лола, — скажите, чтобы он держался отсюда подальше. Рикс без конца клянчит у меня деньги.
— Могу себе представить, миссис Джонсон. Еще ваш муж говорил мне, что это такой попрошайка… Мне очень жаль было услышать о мистере

Джонсоне… — он прочистил горло. — Что ж, я надеюсь, что все образуется.
— Вы очень добры, — сказала Лола безразличным тоном, — но не стоит беспокоиться ни о Карле, ни обо мне. Карл счастлив, я тоже.
— Рад это слышать, — его голос выражал все, что угодно, но только не радость. — Похоже, мы потеряли мистера Джонсона. Никогда не думал, что

он может отсюда уехать. Ведь он здесь родился.
— Некоторые женщины могут заставить даже самого хорошего мужчину вести себя последним дураком, — в голосе Лолы снова появилась язвительная

нотка. — Я не собираюсь оставаться здесь больше, чем нужно. Вот накоплю достаточно денег и уеду. Скоро Карл даст о себе знать, как я полагаю;

или он вернется сюда, или продаст станцию. Я уверена только в одном — я не проведу остаток своей жизни в этой дыре.
— Да, это понятно, миссис Джонсон. Если ваш муж не вернется, вам, конечно, незачем оставаться. Это слишком уединенное место для женщины.
— Что же, очень приятно было снова повидать вас, шериф.
— Очень жаль, что я не могу наведываться сюда часто — слишком далеко. Однако, как только вам понадобится моя помощь, звоните. До свидания,

миссис Джонсон, до свидания, мистер Патмор.
— До свидания, шериф.
Я слышал, как заурчал мотор, и машина умчалась. Я положил нож на стол и вытер пот с лица.
Вошли Лола и Рой.
— Отлично сделано, — сказал я Рою. — Я думал, что на этот раз влип окончательно…
— Я же сказала, что смогу с ним справиться, — нетерпеливо перебила Лола. — Нечего было паниковать.
— Ну, не знаю, — вмешался Рой. — Будь я на месте Чета, я бы тоже паниковал.
— Ох, уж эти мужчины! — она вернулась к цыплятам. — Вы готовы волноваться из-за каждого пустяка.
Улыбнувшись мне, Рой направился к двери.
— Благодарю, Рой, ты меня здорово выручил.
— Отдаю старые долги.
Он вышел. Наступило долгое молчание. Я наблюдал, как Лола нанизывает на вертел цыплят.
— Придется все отменить, Лола.
Она повернулась и зло уставилась на меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне нельзя показываться в Вентворте.
— С чего бы это?
— Пошевели мозгами, — я тоже начал злиться. — Предположим, мы встретим в Вентворте шерифа. А ведь он думает, что Патмор — это Рой. Что ты

скажешь?
— Предположим, мы его не встретим, — огрызнулась она.
— Я не в таком положении, чтобы подвергать себя ненужному риску, и ты это прекрасно знаешь.
— Вот как? Теперь мы даже в Вентворт не сможем съездить? И все из-за того, что ты боишься встретить этого толстого дурака?
— Если он заподозрит, что здесь что-то не так, — я старался говорить спокойным тоном, — он появится вновь и начнет разыскивать Джонсона. И

найдет его. Тогда ты уже не будешь такой спокойной.
— Да? Он ничего не докажет!
Я долго стоял, глядя на нее, озадаченный и обеспокоенный.

— Да? Он ничего не докажет!
Я долго стоял, глядя на нее, озадаченный и обеспокоенный.
— Допустим, тело они не найдут. Допустим, будет только разбирательство: кто Патмор — я или Рой. Но даже это чревато серьезными

последствиями. Короче, я не еду.
Она повернулась ко мне спиной, равнодушно пожав плечами.
Я подошел к ней и, обняв, притянул к себе.
— Не сердись, дорогая, ты же должна понимать…
Она резко освободилась.
— Я занята. Ты что, не видишь? Неужели тебе нечего делать?
Она смотрела на меня через плечо. Ее зеленые глаза обдавали холодом.
— И, вообще, тебе лучше переселиться к своему другу. Освободи бунгало.
— Но, послушай, Лола…
— Ты слышал, что я сказала? Может быть, ты этого не понимаешь, но теперь я хозяйка станции. Я! А раз вы приятели, то и спите вместе.
В ее взгляде была такая ненависть, что я вздрогнул.
— Что ж, раз ты так хочешь…
— Убирайся, мне в постели нужен мужчина, а не безвольная тряпка. Иди и болтай со своим дружком.
Я вышел, захлопнув за собой дверь.
Так кончился мой недолгий «медовый месяц». Может быть, это покажется странным, но теперь, когда здесь был Рой, я не возражал. Эти недели,

проведенные в бунгало, когда мы с ней запирались ночью, оставили у меня странное чувство. Каждый раз, входя в спальню, я думал о Джонсоне. Я

забывал о нем, сжимая в своих объятиях Лолу, но, входя в эту комнату, я каждый раз чувствовал себя виноватым перед ним.
Рой помог мне установить в хижине еще одну кровать.
— Вот и ты в собачьей конуре, — сказал он, усмехаясь. — Эти бабы играют своими чувствами, как в карты. Я давно сыт по горло и начинаю

понимать, почему уехал Джонсон.
Лола дулась целый день. Не разговаривала, швырялась посудой. Было часов десять, когда она села в машину и рванула в Вентворт.
Я перенес свои вещи из бунгало в хижину.
«Мне будет неплохо и в мужской компании, — думал я. — А может быть, Лола остынет и успокоится».
Но появилось одно непредвиденное обстоятельство. Я помнил, что положил револьвер в верхний ящик комода. Когда я захотел взглянуть на него,

оказалось, что оружие пропало. Взять его могла только Лола. Я обыскал все комнаты, но не нашел револьвер. Зачем она сделала это?
Остаток вечера был совершенно испорчен. Я все время с беспокойством думал о револьвере. Я вспоминал полный ненависти взгляд, который она

бросила на меня. Я снова начал спрашивать себя, не была ли наша связь фальшива.
В час ночи мы с Роем легли спать. Лола вернулась около трех.
Моя кровать стояла возле окна; вовсю светила луна, и я увидел, как Лола вылезает из машины. Мне страшно хотелось подняться и пойти спросить

насчет револьвера, но я все же решил подождать до утра.
Она появилась в закусочной только после одиннадцати. Рой чистил картошку, я мыл посуду. На лице хозяйки застыло недовольное выражение, но с

Роем Лола поздоровалась довольно приветливо. Я же остался без внимания.
Рой подмигнул мне. Побросав картошку в машину, он вышел, оставив нас вдвоем.
— Где револьвер?
Она посмотрела на меня, как на пустое место.

— Где револьвер?
Она посмотрела на меня, как на пустое место.
— Я от него избавилась.
— Как?
— Закопала по дороге в Вентворт. Это тебя устраивает?
Интересно, врет или нет?
— А зачем?
— Фараоны могли доказать, что Джонсон убит именно из этого оружия.
Логично, но Лола могла и соврать.
— Чет, я подумала… Теперь, когда у тебя есть друг, ты и сам мог бы заниматься станцией. Я уезжаю.
— Ты?!
— Конечно. Я всегда хотела уехать. Я говорила это тебе сотни раз.
— А что подумает шериф, когда узнает, что ты уехала?
— Можешь сказать, что я уехала к Карлу, оставив станцию на вас.
— Ты забыла, что каждый полицейский участок имеет мое описание и фотографию. Извини, Лола, но это не пройдет.
Ее глаза засверкали.
— Тебе придется открыть сейф! И отдать мне деньги. Я уезжаю в конце недели!
— Это не годится, Лола, по трем причинам. Во-первых, мне приходится держаться в тени. Если ты уедешь, то окажется, что станция осталась за

Роем. А шериф может оказаться достаточно подозрительным, чтобы проверить его. А если он найдет здесь меня, то, сама понимаешь, это конец. В

третьих, Джонсон похоронен здесь, и если полиция его откопает, тебе придется вернуться, чтобы выслушать обвинения. И, наконец, я не открою сейф

и не отдам тебе деньги потому, что, как только я это сделаю и деньги будут у тебя, ты меня сдашь копам. Никто не помешает тебе сообщить полиции,

что это я убил Джонсона. Меня ожидает Фарнворт. И я сделаю все, чтобы туда не возвращаться.
Я ожидал, что она придет в ярость, но этого не случилось. Лола немного побледнела, глаза ее потемнели, но держалась она спокойно.
— Это твое последнее слово, Чет?
— Да.
— А теперь слушай меня. Я годами ждала, пока появится возможность уехать отсюда. Я умею быть терпеливой. И я уеду. Но ты горько пожалеешь о

том, что не помог мне.
— Если мы уже начали друг друга предупреждать, то позволь и мне сказать. Конечно, открыть сейф может и Рой. Ты вообразила, что подцепишь

его так же, как меня. Нет, тебе не удастся влюбить его в себя. Если бы я хоть на минуту мог подумать, что ты можешь произвести на Роя подобное

впечатление, я бы не согласился на его присутствие здесь. Женщины ничего для него не значат. Единственное, на что он может клюнуть, так это

деньги. Но он возьмет все деньги себе, а тебя пустит под откос. Ты ничего не получишь! Не обманывай себя. Если ты хочешь лишиться денег, попроси

его открыть сейф.
Лола призадумалась…
А я присоединился к Рою возле бензоколонки. Он пытливо глянул на меня.
— Я подумал, что лучше всего оставить вас вдвоем. Ну как, уже помирились?
— Нет еще.
Я смотрел на него и решал, можно ли ему доверять. Не поведет ли он себя с Лолой, как дурак? Все же она — хитрая бестия. Я вот попал в ее

сети…
Рой иронично улыбался:
— Ни одна женщина не стоит того, чтобы мучиться и переживать. Я уже давно понял это. Подумай, Чет. И не смотри так озабоченно. Если эта

рыжая не изменит свою линию, найдется дюжина других, и подобрее, и посговорчивее.

Если эта

рыжая не изменит свою линию, найдется дюжина других, и подобрее, и посговорчивее.
— Да, ты прав. Мне кажется, Рой, что она собирается вести с тобой игру, чтобы досадить мне. Я даже в этом уверен.
Он рассмеялся.
— Пусть попробует. Ты знаешь меня, дружище. Никому не удастся пробить толщу льда, которым я окружен. И зачем ей это? Заставить тебя

ревновать?
Я размышлял. Если Рой узнает, что в сейфе лежат деньги, он захочет их получить. И начнет давить на меня, убеждая открыть сейф. Этого я тоже

боялся.
— Думаю, что да.
Он покачал головой.
— О, женщины!
Три дня шла тихая война. Лола держалась поодаль — так что ей не было даже с кем перекинуться словечком. Мы с Роем дежурили по ночам, а

когда выдавалась свободная минутка, играли в джин. Мы установили на веранде стол, денег не выкладывали, но вели учет им. Рою очень везло, а,

кроме того, он играл лучше меня.
На четвертый вечер он с усмешкой сказал:
— Ты проиграл 500 монет. Остановись, не то я тебя разорю.
— Об этом не беспокойся, — сказал я, улыбаясь.
— На следующей неделе начинаются скачки. Есть одна лошадка, и она должна прийти первой. Поставив на нее пятьсот долларов, я бы выиграл пять

тысяч. — Он свистнул. — Я не прочь положить в карман такую сумму.
Я подумал о ста тысячах в сейфе.
— Интересно, что бы ты стал с ними делать?
Он мечтательно потянулся.
— Я всегда знаю, что делать с деньгами, а с пятью тысячами долларов — тем более. Я мог бы войти в долю на одном телеграфе. Там есть один

парень… Короче, я купил бы телеграф. А потом… Слушай, парень, да я бы просто купался в деньгах!
— Чудак, где ты слышал, чтобы кто-то «делал» деньги на телеграфе?
— Я серьезно, Чет. Сначала надо сколотить маленький капитал, а уже его я смог бы обратить в большие деньги. О'кей, пять тысяч маловато, но

пятьдесят тысяч будет в самый раз.
Я весь напрягся.
— Как ты сможешь добыть пятьдесят тысяч?
Рой подался вперед, глядя мне прямо в глаза.
— Я уже все обдумал. Слушай, здесь есть пара акров хорошего плотного песка. Мы сможем им пользоваться как посадочной площадкой. Я знаю в

Мексике одного человека, который заплатит по сотне долларов за каждого беглеца. А мы сможем переправлять их дальше — в Вентворт или Тропика-

Спрингс. Это же идеальное место для бизнеса. Шесть месяцев — и мы богаты!
— Я уже говорил тебе, что такой бизнес не для меня. Если тебе хочется заводить подобные дела, то катись отсюда… куда-нибудь в другое

место.
Рой принялся тасовать карты.
— Что ж, пусть так, — сказал он, не глядя. — Я считаю, что ты упускаешь отличную возможность, но это, в конце концов, твое дело. Я все

равно постараюсь раздобыть деньги, и как можно скорее. Мне ужасно не хочется с тобой расставаться, но придется. Нужно обдумать способ, как

раздобыть деньги. Потерпи, пока я это сделаю.
— Не будь дураком, Рой, — резко сказал я. — Мы уже однажды попались, и ты легко отделался. Здесь ты живешь, как хочешь, сам себе хозяин и

ни от кого не зависишь.

Жажда денег ни к чему хорошему не приведет. Если бы ты побывал в Фарнворте…
— Я знаю, Чет, но так уж получилось, что я не попал в Фарнворт, да и ты вляпался по собственной глупости…
— Давай кончим эти разговоры, — сказал я. — Будем играть, если мы вообще собираемся играть.
Мы сделали пару партий, и я выиграл. Рой не мог сосредоточиться. Я понимал: он все еще погружен в свои мечты. Внезапно он бросил карты на

стол.
— Я устал. Думаю, что мне лучше отправиться спать.
Была моя очередь дежурить. Впервые за последние пять дней Рой отказался дежурить со мной.
— Конечно, иди.
Он выпрямился, деланно потянулся и зевнул.
— Утром увидимся. Пока.
Я следил, как он идет к хижине. Потом в окне зажегся свет. Через дорогу в окне Лолы тоже горел свет. Я переводил взгляд с одного окна на

другое, и мне казалось, что эти двое скоро сговорятся.

Глава 12

Но зря я беспокоился. На следующее утро Рой был таким, как всегда. Он, казалось, стал трезво смотреть на свою затею с мексиканскими

эмигрантами. Мы играли в джин, шутили насчет его побед, болтали о том о сем, но не говорили ни о мексиканцах, ни о легких деньгах. Я снова ожил,

да и Лола медленно оттаивала. Она стала заговаривать со мной раз-два на день; по делу, но все же заговаривала.
В тот вечер, около десяти, она пришла на веранду и стала следить за нашей игрой.
— Почему бы тебе не присоединиться к нам, — сказал я. — Сейчас принесу стул.
— Карты — пустая трата времени. Я сейчас лягу, так как нужно рано вставать. Я собираюсь привезти завтра целую кучу продуктов из Вентворта.

Кто из вас мне поможет?
Ее просьба очень удивила меня. До сих пор она сама справлялась с покупками.
Пока я колебался, Рой сказал:
— Если ты не хочешь ехать, Чет, то я с радостью. Я не выезжал из этой дыры целую вечность, и мне самому нужно кое-что купить. О'кей.
Он прикуривал, и при свете спички его лицо было совершенно спокойным.
— Ну, конечно, — ответил я. — Вы вернетесь к ланчу. А до тех пор я управлюсь.
— Я поеду в восемь, — сказала Лола. — Спокойной ночи.
— Мне нужно купить несколько рубашек и туфли, — пояснил Рой, тасуя карты.
Что бы я ни подозревал, но Рой, действительно, не покидал станцию со времени своего приезда, и ему, конечно, нужна была новая одежда. Но

все же мне страшно не хотелось, чтобы он уезжал с Лолой. Это меня беспокоило. Я был уверен, что она возьмет его в оборот. До Вентворта —

двадцать миль туда и обратно, и они слишком долго будут вдвоем.
— Слушай, ты, балда, — сказал Рой, нагибаясь и хлопая меня по колену, — я знаю, о чем ты думаешь. Пусть старается, мой лед она не растопит.
— Я и не беспокоюсь…
Но когда на следующее утро я увидел, как они уезжают, я почувствовал себя одиноким и потерянным.
Большой грузовик, набитый плетеными корзинами, затормозил возле бензоколонки. Пока я заполнял бак, из машины, вытирая лицо грязным платком,

вылез старый седой шофер.
— Вы что, новый работник? — с любопытством сказал он. — А где же Карл Джонсон?
Я решил, что он швед, и это меня насторожило.

Он мог быть другом Джонсона. Или из его легиона.
Я рассказал ему свою версию о поездке Джонсона в Аризону, и она почему-то насторожила его. Я видел, как напряглось его лицо и в глазах

появилось жесткое выражение.
— Никогда не слышал, чтобы он собирался уезжать отсюда. Я двадцать лет езжу туда-сюда и знаю это наверняка. Аризона, ха! Собирается открыть

новую заправочную станцию? Так что же, он не вернется сюда?
— Вернется, как только все выяснит.
— Он взял с собой жену?
— Нет, она ведет его дело. Я только наемный работник.
— Она нехорошая женщина. Когда я увидел ее здесь и узнал, что это жена Джонсона, меня, как громом, поразило. Я знавал ее по Карсон-Сити.

Это было лет пять тому назад. Она тогда была замужем за Франком Финни. Он держал мастерскую и закусочную, и она помогала ему. Знаешь, что с ним

случилось?
Я слушал, не пропуская ни слова.
— Однажды утром его нашли в закусочной мертвым. В руке был зажат пистолет… все мозги вылетели наружу. Она твердила, что была наверху,

когда услышала выстрел, и, мол, спустилась и нашла его. Проверили кассу: оказалось, что исчезло более двух тысяч долларов… Эту историю копали

несколько месяцев, но так ничего и не нашли. Она уехала из города. Представь мое удивление, когда я увидел ее здесь! Да еще женой такого

хорошего человека, как Карл Джонсон!
— Первый раз слышу, — сказал я, пытаясь придать лицу бесстрастное выражение.
— О подобных вещах Лола не станет распространяться, — сказал шофер. — С Джонсоном все в порядке?.. Он правда в Аризоне?
Это была настоящая опасность. Шофер был гораздо опаснее Рикса.
— У него все отлично, — сказал я, делая над собой усилие, чтобы выдержать его пристальный взгляд. — Я на днях получил от него письмо. Он

очень доволен новой станцией. Может быть, когда вы приедете к нам снова, мистер Джонсон уже будет здесь.
Его лицо просветлело.
— Чертовски рад это слышать. Знаете, в первую минуту, когда вы мне сказали, что его здесь нет, я набрал себе в голову… Да, я подумал, что

он мертв.
— Но в этой истории… ну, что она застрелила мужа, доказательств ведь не было, не так ли?
Шофер растерялся.
— Нет. Но было много разговоров…
— Насколько я могу судить, миссис Джонсон счастлива с мистером Джонсоном, — сказал я. — Ему бы не понравилась эта история. Думаю, что он

даже рассердился бы…
— Что ж, может быть, тогда и я помолчу. Забудь и ты об этом, хорошо?
— И вы тоже забудьте, — сказал я, принимая от него деньги. — Пересуды могут принести много зла.
Он забрался в машину, хлопнул дверцей и уехал.
Значит, Лола уже была замужем, и ее муж умер насильственной смертью. И при этом пропали деньги. Я почувствовал стеснение в груди. Джонсон

тоже умер насильственной смертью, и, если бы я не захлопнул дверцу сейфа, деньги бы тоже пропали.
Согласно версии полиции Карсон-Сити, Лола не только взяла деньги, но и убила своего мужа. Убила ли она Джонсона намеренно?
Я мысленно вернулся в тот вечер, хотя это было очень мучительно. Я видел, как она входит в комнату. Видел и слышал ее прерывистое дыхание.

В руке у нее револьвер.

В руке у нее револьвер. Я вновь услышал лихорадочный, невероятный диалог. Я вспомнил, как Джонсон с красным лицом поднялся на ноги. Я вспомнил

ее взгляд, брошенный на меня в тот момент, когда я захлопнул сейф. Выстрел… До сих пор я считал, что дверца хлопнула и палец непроизвольно

нажал на спусковой крючок. Оружие случайно сработало, и Джонсон упал замертво.
СЛУЧАЙНО???
Я выкурил сигарету и вытер пот тыльной стороной руки. Случайно…
Она подозревалась в убийстве первого мужа, и деньги исчезли. Убийство Джонсона выглядело, на первый взгляд, как несчастный случай, но не

было ли и это убийством?
Тут мне в голову пришла одна мысль, от которой мое сердце так и подпрыгнуло. Когда Лола вошла в комнату с пистолетом в руке, дверца сейфа

была открыта. Предположим, она планировала застрелить Джонсона, потом меня и взять деньги из сейфа. Предположим, это был ее план. После двойного

убийства и кражи Лола звонит в полицию и сочиняет историю о том, что они с Джонсоном застукали меня, когда я хотел открыть сейф. Я убил

Джонсона, а ей удалось отобрать пистолет и застрелить меня. Она выстрелила в меня с целью самозащиты. Я был беглецом из Фарнворта, человеком с

определенной репутацией. Толстый шериф из Вентворта вполне мог бы поверить такому повороту событий. Но Лола не убила меня только потому, что,

когда она стреляла в Джонсона, я захлопнул дверцу сейфа. Она была достаточно хитра и сообразительна, чтобы понять: самой ей сейф не открыть.

Позже в ее поведении произошла внезапная «перемена», и она стала уверять меня, что влюбилась. А когда на станции появился другой мужчина, стала

вновь относиться ко мне враждебно. Почему?
Рой тоже умел открывать сейфы!
У Лолы был револьвер. Теперь я уверен, что ее история о том, как она избавилась от оружия, — вранье. Это значило, что моя жизнь и жизнь Роя

в опасности. Она могла убедить Роя открыть сейф, а потом убить его. Она также избавилась бы и от меня. Ее новая история была бы похожа на ту,

которую она собиралась рассказать в первый раз.
Я встал. Все это догадки, вызванные болтовней шведа. У меня нет никаких доказательств. Кроме одного: я очень хорошо помнил ее полный

ненависти взгляд.
Была только одна возможность опередить Лолу. Мне следовало забрать деньги из сейфа, оставив дверцу открытой, чтобы она не обрабатывала Роя

и не помышляла убить меня. Нужно найти укромное и безопасное место для денег и спрятать их. Я посмотрел на часы. Эта парочка вернется не раньше

полудня. Я спрячу деньги в могиле Джонсона! Если Лола захочет их получить, ей придется раскопать могилу.
Это была хорошая мысль, но ей не суждено было осуществиться. Едва я направился в бунгало, как появился грузовик, таща на прицепе «паккард».

Я получил заказ на срочный ремонт. Водитель торопился в Тропика-Спрингс. Я все еще трудился над машиной, когда появился «меркурий» с Лолой и

Роем.
Следующие три дня и три ночи у меня не было никакой возможности приблизиться к сейфу. Лола категорически отказалась от ночной работы и,

едва мы с Роем усаживались за карты, уходила спать. Теперь она разговаривала со мной, но в ее поведении была какая-то сдержанность. Я не делал

никаких попыток к сближению, да и не хотел этого. Я подозревал Лолу и все время следил за ней, ожидая какого-нибудь знака, подтверждающего мою

догадку о том, что она собирается убить меня и Роя.

Я наблюдал и за Роем, боясь увидеть в нем печальную перемену, но и здесь ничего не замечал. Были моменты, когда я страшно хотел поделиться

с ним своими мыслями, но я все же сдерживал себя. Я инстинктивно чувствовал: его жажда легкой наживы сломает нашу дружбу; содержимое сейфа —

слишком большой соблазн для Роя. И я держался, надеясь, что рано или поздно, но они оба снова уедут в Вентворт, и я получу возможность

подобраться к деньгам.
Такая возможность предоставилась через неделю.
Моя посуду после ужина, Лола сказала:
— В Вентворте идет хороший фильм, и я хочу его посмотреть. Там играет эта новая французская кинозвезда — Бриджит Бардо. Кто-нибудь поедет

со мной?
Рой покачал головой.
— Это не для меня. Я смотрю только гангстерские фильмы.
Вот шанс, которого я ждал… Лола, наверняка, вернется не раньше трех часов утра. У меня было достаточно времени, чтобы достать деньги и

спрятать их. Надо только уговорить Роя сопровождать миссис Джонсон, которая так сильно любит кино.
— Я останусь здесь, Рой, — сказал я. — Сегодня как раз моя очередь дежурить. Пользуйся случаем: французская звезда — это вещь!..
Он посмотрел на меня, надув губы:
— Я бы лучше поиграл в карты.
— Лоле трудно будет справиться одной с двадцатью милями.
Лола уже пристально посмотрела на меня: наверное, я пережимал с Роем.
— Ладно, можете не ломать голову, — резко сказала она. — Мне ваши любезности не нужны, я и одна съезжу.
Рой ухмыльнулся.
— Ну нет, — сказал он. — Поехали.
Чуть больше половины десятого Лола вышла из бунгало. На ней было ослепительно белое платье, которого я еще не видел. Вырядилась!.. Я еле-

еле справился со своими нервами. Наверное, Рой заметил это. Он ухмыльнулся и чуть слышно произнес:
— Это была твоя идея, дружище.
И он еще насмехается! Ладно, поезжайте, голубки. Вот я спрячу денежки, и посмотрим, кто над кем будет насмехаться.
— Желаю приятно поразвлечься, — сказал я.
Лола посмотрела на меня. В ее глазах тоже таилась насмешка. По-видимому, в этой партии каждый мечтал надуть остальных.
— Так оно и будет. Следи за станцией.
Рой дал машине ход, и она двинулась в путь. Я проводил их взглядом и пошел в бунгало. Так… Чего и следовало ожидать — дверь бунгало

заперта. Замок не был сложным, но мне пришлось идти в сарай за куском проволоки. Еще несколько минут ушло на возню с замком. Я вошел в гостиную

и сел на корточки перед сейфом. Справиться с ним ничего не стоило.
Когда я открыл сейф, со двора донесся сигнал автомашины. Серый с желтым «кадиллак» стоял у колонки. Пришлось сейф захлопнуть. Ругаясь про

себя, я пошел заправлять машину.
Водитель, его жена, а также четверо его ужасных детей хотели есть. Я предложил им сандвичи. Обормоты торчали в закусочной полчаса. Едва они

уехали, как подошел грузовик, и водитель потребовал ветчины и яиц. Слава Богу, вскоре уехал и он.
Около полуночи движение, наконец, прекратилось. В течение нескольких минут я следил за длинной извилистой дорогой, но она была пустынной. Я

направился в бунгало. И вдруг вдали появились огни.

И вдруг вдали появились огни. Это привело меня в бешенство. Я был совершенно уверен, что машина остановится, по крайней

мере, только для заправки. Чтобы не терять времени, я побежал к насосам.
Это был старый, потрепанный «бьюик», и в нем — двое мужчин. Водитель высунулся и посмотрел на меня. Это был парень моего возраста в черной

шляпе с опущенными полями. У него было очень смуглое и худое лицо. Маленькие темные глазки напоминали осколки бутылочного стекла и были столь же

невыразительны. Его товарищ, толстяк, вытирал маслянисто-коричневое лицо. На нем был поношенный, весь в пятнах, серый костюм и мексиканская

шляпа с узкими полями. Что-то в этих двоих мне сразу не понравилось. Я инстинктивно почувствовал: что-то здесь не так. Впервые за все время

пребывания на станции я осознал всю опасность этого уединенного места. Мексиканец буравил меня глазками, в то время как другой озирался по

сторонам.
— Заправить? — спросил я, беря шланг.
— Да, заправь, — ответил мексиканец.
Худощавый вышел из машины, по-прежнему озираясь. Он обмахивался шляпой, и лицо его было мокрым от пота.
— Ужасно жарко, — сказал я. — Давно не было такой ночи…
Я говорил для проформы. Эти двое вызывали у меня беспокойство. Я боялся, что они могут стукнуть меня по голове и взломать кассу. А если они

увидят сейф в бунгало…
Худощавый смотрел на меня.
— Это твое местечко, весельчак? — вдруг спросил он. — У тебя здесь жена, детишки?
Такой вопрос мог задать каждый. Но в интонациях его голоса было что-то отвратительное.
— Я всего лишь наемный работник, — сказал я, следя за указателем. — Мой босс и другой помощник должны быть с минуты на минуту.
Я врал, надеясь, что это их остановит. Я следил за этими двумя парнями с таким же чувством, как следил бы за гремучей змеей, заползающей ко

мне в ванну.
— Давай что-нибудь поедим, Сол, — сказал первый второму. — Что у тебя, весельчак?
— В такой час только сандвичи.
— Что может быть лучше сандвичей! Особенно, когда я голоден.
Украдкой я взглянул на часы. Двадцать минут первого. Я пошел в закусочную, а они двинулись за мной фланирующей походкой.
— Больше никого нет? — спросил худощавый.
Он прекрасно видел и сам, что здесь никого нет, поэтому я ответил утвердительно.
Толстый Сол прошел мимо меня за стойку, толкнул дверь и заглянул на кухню. Потом он вернулся назад и, глядя на напарника, покачал головой.

Теперь я окончательно понял, что попал в беду.
— Здесь у вас только один телефон?
— Да, — ответил я, держа руки за спиной.
Не стоило делать поспешных движений.
Гость взялся за телефон и выдернул провод из гнезда. Сделав это, он посмотрел на меня своими змеиными глазами.
— Иди готовь цыпленка. Сол, присмотри за ним.
Мы пошли на кухню.
— Что вы хотите от меня? — спросил я, засовывая цыпленка в гусятницу.
— Сам подумай, дружок, — сказал Сол, усаживаясь на стул. Его черная рука ласкала рукоятку револьвера. — И не приставай с расспросами.
Тягостное молчание.
— Нравится тебе здесь, приятель, не одиноко?
— Я привык, — ответил я одеревеневшими губами.

— Ты женат?
— Нет.
— Как же тогда с женщинами, а?
— Когда как.
Вошел худой, в руке у него было блюдо с сандвичами.
— Бери, Сол, это не так уж и паршиво. — Он говорил с набитым ртом. — Следи за весельчаком, позабавь его. Я пойду взгляну на окрестности.
— Эдди — парень что надо, — Сол начал есть. — Тебе следует обращаться с ним осторожно. Он немного вспыльчив, а так — парень первый сорт.
Я ничего не ответил, да и говорить было не о чем. Я думал. Они не оставят меня в покое. Но и не подозревают, на кого напоролись. Справиться

с ними по отдельности — это единственный мой шанс. Эдди вышел, а с толстяком — разберусь.
Сол спросил:
— Сколько монет сбежалось за день?
— Немного, — ответил я. — Мы сегодня как раз сдали деньги в банк.
— Вот как. Нам нужна монета, чертовски нужна.
Он сгреб еще пару сандвичей и принялся засовывать их в свою огромную пасть.
— Мы думали, что в подобной дыре должно быть достаточно денег.
— Сотня долларов, не больше, — сказал я.
— Тебе лучше найти что-нибудь покрупнее, приятель, не то рискуешь остаться со свернутой шеей.
Я поставил на стол две тарелки. Мое дыхание участилось. Если я собираюсь заняться этим толстым, то сейчас самое время. Я вытащил гусятницу

и соусник.
— Есть еще деньги за бензин, — продолжал я, направляясь к столу. — Может быть, долларов пятьдесят…
Сол поднялся и наблюдал за тем, как я заношу руку, чтобы положить цыпленка на тарелку.
— Мало, — цыкнул он. — Ты учти: Эдди не из тех парней, которых можно обмануть…
Стремительным движением руки я швырнул тарелку ему прямо в лицо. Горячее масло заставило его взвыть от боли. Пока он нащупывал револьвер, я

ударил его раскаленной гусятницей. Откинувшись назад, прыгнул и нанес сокрушительный удар по челюсти. Выхватил револьвер. Бандюга пытался

подняться, но я без всякого сожаления ударил его револьвером в лоб. Сол рухнул, и глаза его закатились.
Выпрямившись, я услышал, как скрипнула дверь в закусочную. Я прыгнул через комнату и выключил свет. Не следовало недооценивать Эдди. По

всему было видно, что это профессиональный убийца. Но у меня в руках было оружие.

Глава 13

— Сол?..
Тревожный шепот Эдди. Скрип половиц… Я сделал два осторожных шага по направлению к задней двери. Я не был хорошим стрелком. Тяжелый кольт

45-го калибра дрожал у меня в руке, я не чувствовал себя защищенным.
— Ты здесь, Сол?
Я положил ладонь на деревянную ручку и мягко толкнул дверь. Лучше будет, сказал я себе, если я окажусь на улице. Я слышал, как Сол дернулся

и застонал. Его голова, должно быть, сделана из бетона. Я надеялся, что вырубил Сола надолго — так, чтобы я мог позаботиться и об Эдди, но дело

шло, видимо, к тому, что мне придется разбираться с двумя противниками одновременно.
Дверь была открыта. Пару дней назад я смазал петли салом, и они не скрипели. Волна горячего воздуха ударила меня в лицо. Держа пистолет

направленным на дверь закусочной, я стал тихонько выбираться на улицу. Звук выстрела и свист пули, которая едва не зацепила мою голову,

заставили меня одним прыжком преодолеть три ступеньки и нырнуть в темноту.

Звук выстрела и свист пули, которая едва не зацепила мою голову,

заставили меня одним прыжком преодолеть три ступеньки и нырнуть в темноту. Выстрел был слишком хорош. Я ждал, прислушиваясь, но слышал только

стук собственного сердца. Я быстро оглянулся: на дороге, как на зло, никого не было. Я — один. Если я хочу выпутаться из этой заварушки, то мне

следует надеяться только на самого себя.
Бензоколонка утопала в мягком свете луны. Вокруг закусочной и гаража была густая темень. Бунгало тоже находилось в темноте, но для того,

чтобы добраться туда, мне надо было перебраться через дорогу, а это очень рискованно.
— Эй, весельчак, бросай пушку и выходи с поднятыми лапками. Быстрее!
Вкрадчивый голос Эдди чуть не заставил меня выстрелить, но я вовремя одумался. Я осознал, что вспышка выдаст мое укрытие. Как раз этого

Эдди и ждал. Я промажу, зато он — я в этом был совершенно уверен — попадет в цель. Сжавшись в комок, я не шевелился.
— Ну что же, весельчак! — снова послышался голос. — Бросай пушку. Ничего тебе не будет, если выйдешь с поднятыми руками. Мне нужны только

твои деньжата. Давай!
Приблизился ли голос? Кажется, да. Я был здорово напуган и понимал, что, как только он обнаружит, где я нахожусь, тотчас же меня убьет.
Едва дыша, я опустился на землю. Моя рука коснулась булыжника. Я сжал его в ладони и пустил в темноту. Камень ударился о стену закусочной

по ту сторону ступенек. Громко ударил выстрел. Вспышка была ослепительной. Если бы я не распластался на земле, пуля задела бы меня. Выстрел

раздался с лестницы. Я понял, что Эдди сбежал по ней и притаился где-то поблизости. Он, как и я, вглядывался в темноту.
Каждую секунду ожидая выстрела, я начал отползать. И вдруг я увидел Эдди. Что-то белое медленно двигалось в пятнадцати ярдах от меня. Это

мог быть только его белый галстук. Ошибка профессионального гангстера: носить яркий галстук!
Теперь Эдди был слишком хорошей мишенью даже для такого любителя пострелять, как я. Очень осторожно я поднял револьвер и прицелился в белое

пятно. Мой палец уже был готов нажать на спуск, когда мне в голову пришла новая мысль. Предположим, я его убью? Что дальше?
Удивительно, как быстро может работать мозг в такие напряженные моменты. Если я его убью, у меня на руках окажется его тело. А что будет с

мексиканцем? Как поступить с ним? Тоже убить? Я не мог позвонить в полицию и рассказать о нападении. Рою не удастся выдать себя за меня еще раз.

Полиция подловит его и захочет узнать, кто же убил этих двоих. Если обнаружат, что это сделал я, меня снова ждет Фарнворт.
Колеблясь, я слегка опустил револьвер, и это легкое движение не укрылось от глаз Эдди. Я увидел вспышку и услышал звук выстрела. Боли я не

чувствовал, но было ощущение, как будто у меня внутри выключили свет. Я попытался поднять револьвер, но он оказался вдруг невероятно тяжелым.

Острый ботинок саданул меня по ребрам. Я попытался позвать на помощь, но ни звука не вылетело у меня из груди. Из горла хлынула горячая струя

крови, я чуть не задохнулся.
…Рой сказал мне позже, что нашел меня лежащим возле двери кухни. Они с Лолой поняли, что случилась беда, когда увидели станцию,

погруженную в темноту. Рой обнаружил меня и решил, что я уже умер. Они с Лолой перетащили меня в хижину и уложили на кровать. Когда Рой снимал

рубашку, я пришел в себя. Руки у моего друга судорожно тряслись. Лола стояла за его спиной и была такая же бледная и растерянная.

Руки у моего друга судорожно тряслись. Лола стояла за его спиной и была такая же бледная и растерянная. Я чувствовал

себя отвратительно, не было даже сил поднять голову.
— Что случилось? — спросила Лола, обходя Роя и наклонясь надо мной. — Кто это сделал?
Я попытался заговорить, но у меня ничего не вышло.
Рой сказал:
— Оставь его в покое, я сам позабочусь о нем.
Я медленно поплыл прочь в темноту… Когда я снова пришел в себя, в окно светило солнце. Рой все еще был здесь и, сидя на кровати, следил

за мной. Лола ушла.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, наклонившись.
— О'кей, — я произнес это едва слышно.
— Слушай, Чет. — Рой медленно и ясно выговаривал слова, как если бы обращался к глухому, — ты серьезно болен, я хочу вызвать к тебе врача,

но Лола не позволяет. Она говорит, что ты не хочешь доктора.
— Не хочу.
— Но без медицинской помощи ты погибнешь, — в его голосе звучало сострадание. — Ты серьезно ранен. Я сделал для тебя все, что мог, но этого

мало.
Доктор — это полиция. Полиция — это Фарнворт. Я все еще это осознавал.
Через открытое окно донесся нетерпеливый сигнал машины.
Рой встал, ворча.
— Эти грузовики доведут меня до сумасшествия. Я скоро приду.
Я закрыл глаза и задремал. Легкий шорох заставил меня открыть глаза. Надо мной склонилась Лола.
— Кто в тебя стрелял? — спросила она.
— Два гангстера.
— Они открыли сейф?
Я посмотрел на нее и не узнал: Лола постарела на десять лет. Я видел крошечные капельки пота на верхней губе. Ее лицо было бледным, как

мел.
— Не знаю.
Лежа здесь и находясь в таком состоянии, я совершенно не заботился о деньгах.
— Они говорили о сейфе?
— Нет.
— Он закрыт. Видимо, его не трогали.
Она склонилась еще ниже.
— Я должна знать, не исчезли ли деньги… Я должна знать, не забрали ли они деньги…
А я подумал об Эдди. Он был профессионалом. Если бы он нашел сейф, то открыл бы его. Кто угодно, кто хоть чуть-чуть разбирается в сейфах,

мог легко открыть эту консервную банку.
— Я должна знать… скажи мне, как открыть сейф.
Я еще слышал ее голос. Потом и он, и солнечные лучи, проникающие в окно, — все перестало вдруг существовать.
Следующие три дня я находился между жизнью и смертью. Я сознавал это, но мне было все равно. Я не протянул бы и дня, если бы не Рой. Он

заботливо следил за мной. Как только начинался жар, устраивал возле меня ведерко со льдом и делал компрессы до тех пор, пока температура не

падала. Однажды, когда жар был особенно сильным и я лежал, пылая, я вдруг увидел Карла Джонсона. На его лице было такое же выражение, как и в

тот момент, когда он застукал меня перед раскрытым сейфом. Я попытался говорить с ним, но слова застряли у меня в горле. Через некоторое время

он исчез и больше не появлялся. Позже Рой признался мне, что я уже умирал, и он потерял надежду, но жар внезапно спал. Я почувствовал себя лучше

и смог поговорить с Роем о гангстерах.

— Они обчистили кассу, — сказал мне Рой. — Взяли деньги за бензин и большую часть провизии.
Я подумал о сейфе. Интересно, нашел ли его Эдди?
— Мне кажется, что ты начал выкарабкиваться.
У Роя не было сил порадоваться: он выглядел похудевшим и усталым, и под глазами у него темнели черные круги.
— Тебе повезло.
— Ты спас мне жизнь, Рой, — тихо сказал я. — Спасибо.
— А чего же ты хотел? Чтобы я позволил тебе загнуться? — он улыбнулся. — Это было нелегко — работать и быть твоим врачом, но теперь, я

думаю, я смогу спокойно заснуть. Восемь дней не спал…
— Как там Лола?
Он пожал плечами.
— Она не помогает мне, я редко ее вижу. У меня и без нее много дел.
Рой произнес это уверенно, но при этом не смотрел на меня. Я понял, что он лжет.
— Предупреждаю тебя: Лола очень опасна.
Мы долго смотрели друг на друга. Потом он резко спросил:
— Что случилось с Джонсоном на самом деле?
Я бы не сказал ему правду, если бы был уверен, что Лола не предпринимает никаких усилий в надежде завладеть деньгами из сейфа.
— Она убила его, и я оказался таким дураком, что похоронил Джонсона.
Я видел, как его глаза стали пустыми, какими они становились у него в те моменты, когда он слышал то, чего не хотел бы слышать.
— Она убила и своего первого мужа, Рой. Она — убийца. Берегись.
— Ты соображаешь, что говоришь? — сказал Рой, подавшись вперед с напряженным и посуровевшим лицом.
— Да, и поэтому предупреждаю тебя.
Он выпрямился.
— Я не хочу тебя слушать. Ты бредишь.
— Я обязан тебя предупредить, Рой. Ты не знаешь ее так, как я.
Рой двинулся к двери.
— Думаю, мне пора вернуться к работе. Ты лежи, поправляйся.
Он вышел, не взглянув на меня.
Ну вот, я предупредил Роя, и Лола не сможет обмануть его с такой легкостью, как обманула меня, Джонсона и своего первого мужа. Но не

опоздал ли я со своим предупреждением?
Рой переставил свою кровать в гостиную, чтобы мне было спокойнее и просторнее. Он сказал, чтобы я звал его, если что-нибудь понадобится;

если нет — он с удовольствием поспит.
Я сознавал, что, с тех пор, как сказал ему правду о Джонсоне, между нами что-то произошло. Печально, но теперь уже все будет не так, как

прежде.
Ни один из нас не упоминал о Лоле. Время от времени я видел через окно, как она идет от закусочной в бунгало. Она продолжала держаться от

меня поодаль.
Следующей ночью, около полуночи, Рой выключил свет в закусочной и запер дверь. Еще раньше Лола уединилась в своем бунгало. Рой вошел в

хижину и постоял, прислушиваясь. Я выключил свет немного раньше и теперь лежал в темноте.
— Ты спишь, Чет? — Он прошептал это едва слышно. Он не хотел меня будить.
Потом я услышал, как дверь мягко закрылась. Я ждал, надеясь на чудо. Но чудес не бывает. Несколько напряженных минут я лежал, глядя в окно,

потом увидел появившегося из темноты Роя. Он быстро подошел к бунгало, помедлил, глядя на хижину, решительно открыл дверь и исчез.

Мне следовало бы понять и раньше, что он вряд ли мог сопротивляться ей эти восемь дней и ночей. Я его не винил. Я знал ее технику

обольщения, но обманывал себя, успокаивая, что мой Рой безразличен к женщинам. И он обманывал себя тоже.
Я почувствовал всю свою беспомощность. Ревности не было, был лишь страх. Едва она получит полную власть над Роем, как постарается убедить

его открыть сейф. А потом убьет. Я был уверен в этом на все сто процентов. Рой сам любит деньги, я ей говорил. Она нанесет удар первой. Убьет

его, а потом меня. Спрячет деньги и позовет старого шерифа. Как она объяснит, что я делал здесь в пижаме и с простреленной грудью, я понять не

мог. Но у нее было восемь дней на то, чтобы сочинить версию, и я был совершенно уверен, что она ее сочинила. Я описал Рою Эдди и Сола. Он,

конечно, все рассказал Лоле. Так что миссис Джонсон могла утверждать, что эти двое убили меня и Роя, пока она была в Вентворте. Мало ли что она

могла придумать…
Я лежал, терпя жгучую боль в груди, но меня терзала не рана, а душевные муки.
Было немногим позже трех, когда я увидел, что Рой возвращается. Он прошел очень тихо. Я потянулся к выключателю и, едва Рой вошел, зажег

свет. Он застыл на пороге: брюки, майка, ноги босые…
— Я не хотел тебя будить. Решил только взглянуть, все ли у тебя в порядке, — Рой прятал от меня глаза.
— Входи, я хочу с тобой поговорить.
Он сел подальше от меня.
— Что ты еще придумал?
— Итак, она тебя прибрала к рукам?
Он закурил, выпустил дым, скрывший его лицо, потом резко сказал:
— Ты очень болен, Чет, и я должен тебя беречь. Что, если мы поговорим об этом завтра? Тебе нужен сон, да и мне тоже.
— Может быть, я и болен, но если ты не остережешься, то будешь хуже, чем болен. Ты будешь мертв.
— Ни одна женщина не сможет прибрать меня к рукам, как ты выразился.
Его лицо застыло, как маска.
— Кого ты пытаешься обмануть, себя или меня?
Это ему не понравилось.
— О'кей, я скажу. Я просто взял то, что она мне предлагала. Но никакого подвоха не будет. Уж я об этом позабочусь.
— Она просила тебя открыть сейф?
Его глаза сузились.
— Сейф? Какой сейф?
— Сейф Джонсона.
Он провел пальцем по волосам, пристально разглядывая меня.
— А что такое с сейфом Джонсона?
— Лола не предлагала тебе эту работенку? — Я начал дышать свободнее. По крайней мере, тут я не опоздал и успею предупредить его. — Она не

упоминала о сейфе?
Рой сердито дернул рукой.
— К чему ты клонишь?
— В сейфе есть кое-что, чего Лола очень жаждет, а когда она чего-то очень жаждет, то ни перед чем не остановится. Слышишь! Ни перед чем!

Ради этого она застрелила своего мужа и пыталась обмануть меня. Если ты откроешь сейф, она убьет тебя раньше, чем ты успеешь хоть что-нибудь

сообразить. Она убьет тебя с той же легкостью, с какой убила своего первого мужа и Джонсона. Я еще жив потому, что не открыл этого проклятого

шкафа, а сама она с ним не может справиться.
Я потратил на эту речь столько усилий, что весь покрылся потом.

Я потратил на эту речь столько усилий, что весь покрылся потом. Боль в груди стеснила дыхание.
— Ты, должно быть, тронулся, — сказал Рой. — Что может быть там такое, чего Лола так безумно хочет?
Я не хотел говорить ему о сотне тысяч долларов, не такой уж я и дурак.
— Помнишь, я говорил тебе, что полиция подозревала Лолу в убийстве первого мужа. И Лола, действительно, убила его. У Джонсона была

серьезная улика, и она сейчас заперта в сейфе. До тех пор, пока сейф будет закрыт, Лола висит на крючке. Поэтому-то она и не покидает

опротивевшую станцию.
Он потер шею и нахмурился.
— Тебе все это приснилось?
— Лола застрелила Джонсона на моих глазах и застрелила бы меня, если бы я не захлопнул дверцу раньше, чем она нажала на спуск. Она знала,

что я единственный, кто может открыть сейф, и это спасло мне жизнь. Но теперь появился ты. Не открывай сейф, Рой!
— Погоди. Тут не все сходится. Если она хотела тебя убить, то как же ты согласился лечь с ней в постель?
Я был готов к этому вопросу.
— Вначале у нас были плохие отношения. Потом Лола переменила тактику. Подобно тебе, я попался на удочку. Она сама пришла ко мне в комнату,

вот и все.
Я почувствовал холодный пот на лбу, и мне стало трудно дышать.
Рой, увидев мое состояние, подошел поближе.
— Эй! Тебе нужно лежать спокойно. Неужели ты не понимаешь, что серьезно болен?
Я схватил его за рубашку.
— Если ты откроешь сейф, Рой, ты погубишь нас обоих. Без тебя она раздавит меня, как муху.
— Полегче, парень. Ты сходишь с ума от ревности.
Когда я проснулся на следующее утро, было без двадцати девять. После долгого сна я почувствовал себя лучше, но не настолько хорошо, чтобы

встать.
Пришел Рой и побрил меня. Он был спокоен. Ни один из нас не упомянул о сейфе, но я знал, что он занимал наши мысли.
Около десяти утра движение замерло. Рой принес тарелку супа.
— Горячий был денек, — сказал он. — Я буду страшно рад, когда ты встанешь на ноги и начнешь нам помогать.
— Встану, — пообещал я.
— Слышь… — Он почесал нос своими пальцами, глядя на меня виновато. — Когда мы завтракали, Лола спросила, смогу ли я открыть сейф

Джонсона.
Я забыл про суп.
— А ты?!
— Я сказал, что мне надо взглянуть на сейф.
— А она? Что тебе сказала Лола?
— Вошел шофер, и наш разговор прервался. Мы больше к нему не возвращались.
— Все происходит так, как я предупреждал.
— Да, значит, ты прав. Если дело обстоит так плохо, дай мне револьвер Джонсона. Тот, из которого она его застрелила, — попросил Рой.
— Лола его похитила.
Это его потрясло, глаза остекленели.
— Мне она сказала, что избавилась от револьвера как от важной улики. Но я в это не верю, — доконал я его.
На этом наш разговор закончился.
Я проснулся около пяти часов утра. Выглянув в окошко, я увидел свет в бунгало. Рой был там — с ней и сейфом. Мне страшно хотелось вылезти

из кровати и посмотреть, что происходит, но я был еще очень слаб.

Мне страшно хотелось вылезти

из кровати и посмотреть, что происходит, но я был еще очень слаб. Вскоре свет потух, и Рой вышел из бунгало.
Когда он появился в хижине, я позвал его.
— Не включай свет, — сказал Рой. — Лола все увидит.
— Что случилось?
— Она показала мне сейф и попросила его открыть. Я сказал, что это очень старая модель и что я не могу с ней справиться.
Я испустил долгий вздох облегчения.
— И что потом?
— Она сказала, что сейф можно взорвать. Я ответил, что это слишком опасно и что динамит — не моя специальность.
— Лола тебе поверила?
— Не знаю. Я сказал это очень убедительно.
— Почему она хочет его открыть?
— Она сказала, что в сейфе лежат деньги. Если бы я его открыл, мы бы их поделили.
Долгая пауза. Потом он все же не удержался:
— В сейфе есть деньги, Чет?
— Триста долларов, — солгал я. — Джонсон держал их на всякий случай. Ей нужны не деньги, ей нужна улика.
— Она сказала, что там много денег.
— Она врет. Это просто уловка, чтобы заставить тебя открыть сейф.
— Так… ну что же, Лола будет разочарована.
На следующее утро, когда Рой занимался заправкой, скрипнула дверь в моей спальне. Вошла Лола. Она закрыла дверь и прислонилась к косяку.
— Скажи, как мне открыть сейф. Я устала. Я не хочу ждать. Если ты мне не скажешь, я позвоню в полицию и отправлю тебя в Фарнворт.
Нет, дорогая, козыри были в руках у меня.
— Иди и звони, — сказал я. — Ты не получишь денег. Зато я скажу им, где твой муж Карл Джонсон. И не думай, что они поверят тебе, а не мне.

Не только у меня плохая репутация. Я расскажу им про Франка Финни, у тебя будет масса неприятностей.
Если бы я даже ударил ее кулаком по лицу, все равно я не достиг бы такого эффекта. Лола едва не упала.
— Что ты знаешь о Франке? — процедила она сквозь зубы.
— Что ты его убила… Нам придется провести остаток своих дней здесь, нравится тебе это или нет.
Змея долго смотрела на меня своим ненавистным взглядом, потом вышла, оставив дверь открытой.
Этот раунд выиграл я, но не тешил себя иллюзиями. Так легко эта женщина не сдастся.
Следующие два дня были нелегкими. Но ничего не случилось. На третий день Рой сказал мне, что Лола собирается в Вентворт. Красный сигнал

зажегся в моем мозгу.
— Она собирается оставить тебя один на один с сейфом. Лола не поедет в кино.
Рой покрутил пальцем у виска.
— Иногда я думаю, не помешался ли ты.
— Давай рассуждать. Лола знает, что ты любишь деньги. Она говорит тебе, что сейф набит деньгами, и надеется только на то, что как только ты

останешься один, то пойдешь и откроешь сейф. Лола спрячется поблизости и «вернется» как раз тогда, когда ты его откроешь. Это ее единственный

шанс.
— Проверим твои слова.
— Проверим.
Немногим позже девяти я увидел, как Лола садится в «меркурий». Рой стоял в свете луны, заложив руки за спину и глядя, как огни «меркурия»

исчезают вдали.

В ближайший час ничего не произошло. Это был самый долгий час в моей жизни. Потом я увидел огни грузовика у бензоколонки. Рой вышел из

закусочной и обслужил грузовик. Он несколько минут поболтал с шофером, потом грузовик уехал. Наступил решающий момент. Я это чувствовал.
Рой стоял и смотрел на холм, за которым лежала дорога в Вентворт. Он постоял так минуты три-четыре, глядя в темноту. Не было ни огонька. И

вдруг он сорвался. Деньги оказались сильнее всех доводов рассудка. Рой собирался открыть сейф! Я смотрел, как он остановился перед дверью

бунгало. Помедлил всего секунду. Еще раз оглядел длинную, уходящую вдаль дорогу и вошел внутрь.
Я видел, как в гостиной вспыхнул свет. Ему нужно было всего лишь несколько минут, чтобы открыть сейф и взять доллары. Теперь я уже ничего

не мог поделать.
Я выложил свои козыри, но партия проиграна.
Потом я увидел Лолу. Она, должно быть, оставила свою машину у подножия холма с потушенными фарами. Она отлично это проделала.
Быстро и молча Лола шла по направлению к бунгало. Пересекая тропинку из белого песка, она попала в полосу света, и я ясно увидел ее.

Ловушка была расставлена, и Рой попался в нее. Я представил себе, как он на корточках сидит перед сейфом. Конечно, дверца уже открыта. Рой

смотрит на деньги как завороженный… Лола подкрадывается… Она его убьет. Я был абсолютно уверен в этом. Теперь она находилась в нескольких

ярдах от него. Я откинул простыню и одеяло, которыми был укрыт. Спустил ноги на пол. Боль росла в моей груди, но я не обращал на нее внимания. Я

думал только об одном: нужно добраться до бунгало и спасти друга.
Я пересек холл и открыл входную дверь. Я ощутил тепло и влагу на своей груди. Это была кровь. Рана открылась и кровоточила. Лолы нигде не

было видно. Кровь заливала тело и одежду, но я продолжал идти. Я был уже возле бунгало, когда раздался звонкий треск выстрела.
Сердце мое едва не разорвалось: Рой погиб. Я остановился и услышал звук падающего тела. Больше мне не о чем беспокоиться, это конец пути. Я

толкнул входную дверь и вошел в гостиную.
Рой стоял у стены с револьвером в руке. Дверца сейфа была распахнута, обнажая его содержимое, заботливо разложенное Джонсоном по полочкам.

У ног Роя лежала Лола с дырой во лбу. После такого выстрела не живут. Да, Лола была мертва. Мы с Роем смотрели друг на друга.
— Ты был прав, — сказал он. — Если бы ты не предупредил, она прикончила бы меня.
Я кое-как добрался до кресла и рухнул в него. Поток крови оставлял темные пятна на моих брюках. Рой стоял неподвижно, глядя на Лолу.
— Нам нужно удирать отсюда, — сказал я, задыхаясь. — Бери машину. Нельзя терять времени! Мы еще успеем…
Он оглянулся и посмотрел на аккуратно разложенные пачки долларов.
— Я вышиб револьвер у нее из рук, когда она вошла, — сказал Рой. — Я не хотел убивать ее.
— Готовь машину! Поторапливайся! Нам нужно удирать!
Мне показалось, что мой голос доносится как бы издалека. Крови было так много, что я испугался.
— Да…
Он подошел к сейфу и взял в руки несколько пачек. Потом оглянулся, сдернул скатерть со стола и стал бросать в нее пачки.
— Я истекаю… Сделай мне перевязку, Рой, — молил я.
Он повернулся и посмотрел на меня. Это был человек, которого я никогда раньше не видел.

Это был человек, которого я никогда раньше не видел. Рой показался мне чужим.
— Ты воображаешь, что сможешь далеко уехать? — его голос был резким и грубым. — С такой кучей денег я смогу начать новую жизнь — такую,

какую хотел всегда! Для тебя в машине нет места! И не смотри на меня так. Не думаешь же ты, что стоишь дороже ста тысяч долларов! Ни один

человек не стоит этого. — Он кивнул мне на узел с деньгами. — Ты спас меня, я спас тебя, у нас ничья, не так ли? Теперь я выхожу из игры.
Мне вдруг сделалось все равно. Я дал ему уйти.
Через минуту я услышал рев мотора. Я видел из окна огни «меркурия». Машина быстро двинулась по горной дороге в Тропика-Спрингс. Я посмотрел

на Лолу, лежащую около моих ног. Лицо ее было испачкано кровью, рот перекошен в гримасе. Теперь все казалось странным: как мог я ее любить, как

мог ее любить человек, подобный Джонсону? Я крепко держался за стул, чтобы не упасть. Темнота наваливалась на меня. Рано или поздно, но кто-то

приедет на станцию «Возврата нет», увидит свет в бунгало. Он взглянет в окно и увидит нас. Если я к тому времени умру, все уже не будет иметь

для меня значения. Если же я буду еще жив, меня вылечат, но никто не поверит, что я не убийца. Когда найдут труп Джонсона, никто не поверит, что

я не убийца. Никто не поверит…
И я ждал, надеясь на смерть.
БОЛЬШЕ НАДЕЯТЬСЯ БЫЛО НЕ НА ЧТО…