— Ну конечно же! — смиренно согласилась я.
— А ты понимаешь, как все это здорово?
Еще бы! Я понимала. Он никогда больше не уйдет от меня надолго. Он будет возвращаться постаревший и окаменевший от перегрузок, но он будет возвращаться скоро. Мириады миров разделят нас, но никогда больше не разделят нас годы.
— Завтра нагрянут гости, — вдруг вспомнил Валя и потянулся.
Было очень странно и непривычно видеть, как он потягивается с одной рукой. — И надо лететь в Совет космогации. И надо готовить доклад.
— Вы привезли много материала? — спросила я.
— Массу. Мы привезли фильм «Планета Ружена, на которой не бывает дождей».
— А там правда не бывает дождей? — спросила я.
Мне было очень приятно. Он ответил:
— Один раз мы там увидели облачко. По этому поводу Порта варил кофе. Но во всем другом Ружена — очень богатая планета. И там солнце не в пример нашему — белая звезда. По сравнению с ним наше солнце просто медный таз.
Он вскочил, выбежал из комнаты и вернулся с изумрудной тростью.
— Смотри, — сказал он. — Зеленая древесина. Это белковая растительность. Но Порта нашел там и небелковую жизнь.
Я прислонила трость к столу.
— А что случилось с Порта? — спросила я шепотом.
Валя не ответил, и я вспомнила, что он никогда не отвечал на такие вопросы.
— Мы привезли девятнадцать культур разных микробов, — сказал он. — Штук тридцать гербариев, такое вот зеленое дерево и целую батарею банок с заспиртованными организмами. И мы привезли такую коллекцию минералов! Я могу назвать тебе двадцать человек, которые облизнутся, увидев все это. Хотя бы Константин Робертович Ченчик.
Ченчик был председатель Комитета по внеземным ресурсам.
— Ты снова полетишь туда? — спросила я.
Я старалась говорить совсем небрежно, как бы между прочим. Но он понял и засмеялся.
— Конечно, нет. Туда полетят другие. Там будет оборудована база. Ружена — отличное место для базы. С Ружены мы будем стартовать дальше — к системе ВК 902, а оттуда еще дальше — к красному гиганту ВК 1335. Это очень далеко.
Он вдруг вспомнил что-то и наморщил лоб.
— Руженка, — сказал он, — ты не знаешь, что это за блестящая башня стоит на ракетодроме?
Я не знала, о какой башне он говорит.
— Наверное, ее построили за эти полгода, — сказал Валя.
Он засмеялся.
— Знаешь, когда я понял, что опыт удался? Когда увидел тебя. А то мы глазели на эту башню, и Ларри божился, что это двадцать четвертый век. Теперь я вспоминаю и начальника ракетодрома, но тогда я не узнал его. Просто забыл за семнадцать лет, какой он, и мне показалось, что это новый.
— А ты меня сразу узнал? — спросила я. — Ну еще бы!
— Я все время думала, что это сон, — сказала я. Я и сейчас так думаю. Ты просто мираж…
— Твердый, как полено, — добавил он.
Я засмеялась, потом немножко поплакала и рассказала ему, как он год за годом летел один через черную пропасть, полную холодных звезд. Впереди звезды, позади звезды, и больше ничего.
Валя покачал головой.
— Все это так, — протянул он. — Только звезд тоже нет — ни впереди, ни сзади.
— Почему? — спросила я сквозь слезы.
— Допплеровская слепота… При возлесветовых скоростях эффект Допплера смещает излучение звезд в невидимые глазом области. Звезды можно видеть только с помощью специальных преобразователей. А если смотреть в обыкновенные телескопы, то вокруг тьма. Беспросветная тьма. Это очень неприятно, Руженка, — смотреть в обыкновенные телескопы. Кажется, что, кроме тебя, никого нет во всем мире…
Мне стало холодно, и я прижалась к нему.
Кажется, что, кроме тебя, никого нет во всем мире…
Мне стало холодно, и я прижалась к нему.
— Пойдем спать, — сказал он. — Завтра будет тяжелый день.
— А вдруг я проснусь, а тебя нет?
— Так, наверное, и будет. Завтра я рано-рано улечу в Москву. Я даже будить тебя не буду.
— Разбуди, — попросила я.
Он быстро уснул, а я еще долго сидела рядом и смотрела на его лицо. Лицо казалось темным, почти черным в полумраке. Он спал спокойно, только один раз вдруг сказал быстро: «Осторожно, Ларри… Это же адская боль». И через минуту: «Выгони вон Артура. Он не привык смотреть на это».
Никогда больше он не уйдет надолго. Он будет возвращаться постаревшим и когда-нибудь вернется совсем старым, но никогда больше не придется ждать годами. Человек, управляющий временем, — мой муж.
3. Звездолетчик Валентин Петров
Третья звездная началась. «Муромец», неторопливо набирая скорость, пошел прочь от солнца по перпендикуляру к плоскости эклиптики. Теперь мне предстояло рассказать о своем замысле товарищам. На Земле я думал, что самое сложное — это добиться согласия у Совета космогации. В том, что согласится экипаж, я не сомневался. Я посмотрел на Сережку — он сидел у пульта и жевал тянучки — и немного успокоился. Сережа согласился еще на Земле, и мы вместе отстаивали эту идею в Совете. Я кивнул ему, и мы вышли в кают-компанию. Там Ларри играл с Сабуро в шахматы, маленький Людвиг Порта копался в фильмотеке, а Артур Лепелье сидел прямой, как манекен, и глаза его были широко раскрыты. У него в глазах была девушка в оранжевом свитере. Я подумал, что он наверняка согласится.
— Вот что, — начал я. — Вы хорошо представляете себе, что такое звездная?