С этими словами он коснулся лезвием своего меча каждого из юношей, затем вновь тяжело опустился на сиденье.
— Что ж, дети мои… Вы выросли и теперь готовы идти своим путем, даже если это не нравится вашему отцу. Что ж, так тому и быть. Сейчас я, будучи в здравом уме и твердой памяти, объявляю свою волю, чему все вы, здесь собравшиеся, будете свидетелями.
Рейн, ты наследуешь Андорское графство и титул. Молчи… — властно прервал граф попытку сына вставить слово. — Я так решил, значит, так и будет. Может, ты и не в полной мере соответствуешь моим представлениям о наследнике, но ты мой сын и, следовательно, будешь правителем Андора. После моей смерти, разумеется. Ты, Лотар, получишь Йенский замок. Он достаточно уединен, чтобы ты мог заниматься своей любимой магией, никому не мешая. Я знаю, что светские развлечения тебе претят, что ж, ты будешь от этого избавлен.
Граф снова замолк, собираясь с силами. Произнесенная речь порядком его утомила, однако сказал он еще не все. Повинуясь его безмолвному приказу, Модестус открыл ящик и извлек из него два предмета, завернутые в грубый холст.
— Я хочу также передать вам в наследство эти вещи. Они были захвачены мной в бою… — вновь заговорил граф, и никто не заметил, как при этих его словах Аманда слегка поморщилась, как будто слова Эриха ее задели. — Тебе, Рейн, я вручаю этот меч.
С этими словами он развернул холстину и извлек из нее чудесной работы оружие. Длинный прямой меч, чуть ко роче и легче двуручного эспадрона, был выполнен в странной, не виданной Рейном манере и уж, во всяком случае, ни в коей мере не соответствовал орочьему оружию, которое граф в изобилии привез с войны.
Обоюдоострое лезвие, с зацепами возле гарды, было странного цвета, и, присмотревшись, Рейн с удивлением понял, что кровосток меча высеребрен — это оружие годилось и против оборотней.
Обоюдоострое лезвие, с зацепами возле гарды, было странного цвета, и, присмотревшись, Рейн с удивлением понял, что кровосток меча высеребрен — это оружие годилось и против оборотней. Эфес был выполнен в форме странного зверя, чем?то похожего на медведя — металл был не то черненым, не то действительно черным, хотя о таком Рейн и не слышал. Если это, конечно, вообще был металл.
В целом оружие производило впечатление какой?то удивительной законченности и целесообразности, не говоря уже о том, что меч был просто красив. По телу новоиспеченного рыцаря пробежали мурашки — он представил, как его рука сжимает этот эфес, как сверкает в воздухе серебряный клинок.
— Возьми его, сын. — Граф протянул Рейну меч, и тот, поклонившись, принял его двумя руками, как подобает принимать дарственное оружие. — Теперь испытай его, нанеси удар вот по этим доспехам…
Рейн сжал меч в руке, чувствуя, как удобно лежит в ладони странная и почему?то теплая рукоять. Он, не торопясь, подошел к латам, стоявшим на стойке в углу зала. Это были очень старые доспехи, когда?то неплохие, а сейчас уже порядком изношенные и проржавевшие, несмотря на регулярную чистку и смазку. В свое время металлу пришлось выдержать немало ударов, серебряная насечка была выщерблена, кое?где броню стягивали заплаты. И тем не менее латы были еще достаточно прочны, чтобы покрыть зазубринами лезвие клинка. Юный виконт несколько неуверенно оглянулся на отца, но тот спокойно кивнул ему в знак того, что не стоит опасаться за целостность оружия.
Как правило, любые более или менее прилично сделанные доспехи выдерживали рубящий удар меча. Хороший клинок в опытных руках мог пробить кирасу колющим ударом, особенно если держишь меч двумя руками, а противник лежит у твоих ног. Хотя это уже напрямую зависит от качества кирасы. Топор, как правило, способен пробить любой доспех, кроме разве что магических гномьих лат.
Арбалетный болт, особенно в упор, как правило, пробивает панцирь, но, попадая под углом, может и отскочить. В общем, мечом не рубят доспехи, это, верный способ сломать клинок или, в лучшем случае, превратить лезвие в тупую, зазубренную железку — плечи лат, как правило, наиболее прочны, да и к тому же часто украшены затейливыми драконами, змеями или прочей живностью, причем задача у всех этих украшений одна — защищать от удара сверху, нанесенного мечом, а то и топором.
Поэтому Рейна терзала неуверенность, ему было жаль повредить это чудо, которое он сжимал в правой ладони. Тем не менее уверенность графа придала ему смелости и, взмахнув клинком, виконт с силой нанес удар по правому плечу лат, где над сталью кирасы вздымал голову позеленевший от времени бронзовый дракон.
Раздался звон и скрежет, сверкнули искры…
К непомерному удивлению Рейна, лезвие без труда рассекло спину грубо скованного, но от этого не менее прочного дракончика, затем пробила панцирь на ширину лезвия и там остановилось, завязнув в деревянном манекене, на который были надеты латы. Будь на месте куклы человек, сейчас он умирал бы, истекая кровью из рассеченного плеча. Юноша поднес к глазам лезвие — на светлом клинке не было ни царапины, ни заусеницы, как будто мгновение назад меч разрубил не сталь, а головку сыра.
— Это… — прошептал он, — это… чудо! Отец, я… я не знаю, как вас благодарить за этот бесценный дар.