Один из людей, обманом завладев несколькими сильными магическими формулами, сумел практически полностью истребить джиннов… О джиннах даже эльфы знали мало — никому не было известно, откуда они появились, некоторые мудрецы считали, что джинны были в родстве с природными стихиями — огня, воздуха, воды и родились одновременно с планетой. Они были редки, но в отличие от других древних народов не обладали свободой воли — их было легко подчинить даже простой словесной конструкцией, по крайней мере ненадолго, а уж с соблюдением ряда ритуалов — практически навсегда.
Они были редки, но в отличие от других древних народов не обладали свободой воли — их было легко подчинить даже простой словесной конструкцией, по крайней мере ненадолго, а уж с соблюдением ряда ритуалов — практически навсегда. Чем помешали джинны, существа в целом безобидные и слабые, этому царю — эльфы так и не узнали. Прошло лишь десяток лет — крохи, по их меркам, и почти все джинны были рассеяны по ветру, и лишь некоторые, по капризу властелина, остались навеки связанными по рукам и ногам…
— В натуре? По рукам и ногам?
— У них не было, разумеется, ни того ни другого, это просто формула такая, сэр Стас.
— Простите, что прервал вас, князь.
… — и упрятанными в медные сосуды — лишь медь, по странному стечению обстоятельств, оказалась непреодолимым препятствием для беспечных духов стихий, так же как серебро смертельно для оборотней, а некоторые породы дерева — для вампиров.
Древние народы живут долго — не все столь же долго, сколь эльфы, но для них людской век короток. Долго, очень долго людей терпели, надеясь, что пройдет время, все образуется…
Долго эльфы и гномы, на время позабыв об извечной вражде, с ужасом наблюдали за кровавыми войнами, за бойней, которую люди учиняли друг другу. Любой или почти любой эльф с удовольствием всадил бы стрелу между глазами жадного и мелочного гнома, каждый гном был бы счастлив, дотянись он до надменного эльфа хотя бы кончиком секиры — но ни те, ни другие так и не смогли понять тяги людей убивать себе подобных.
Однажды Оберон, последний из великих гномьих королей, явился просить аудиенции у Элеора, великого князя эльфов. Широченная спина гнома впервые в жизни склонилась перед высоким и юным на вид эльфом, и тот поклонился в ответ. Потом было много разговоров, и самым важным вопросом, прозвучавшим на закрытом от посторонних глаз Совете, был вопрос о том, как жить дальше.
Оказалось, что гномы знают об эльфах несколько больше, чем бы тем того хотелось… по крайней мере Оберон знал, чего просить. И у Элеора не было выхода — топоры людей упорно теснили эльфийские леса, освобождая пространство под свои пашни. Там, где еще несколько лет назад мать?природа дарила своим детям все, что нужно для счастливой жизни, теперь люди вырывали у нее силой, разрывая землю плугами, истощая ее…
Впервые за тысячи лет увидели свет магические книги эльфов — книги, хранившие столь древние знания, что и старейший из них не смог бы сказать, кто был тот гений, что сумел составить сложные формулы магии слова — магии, в которой эльфы считались знатоками… и в которой, к их собственному огорчению, они были полными профанами.
— Я думал, магия слова создана эльфами.
— Все так думали. И все ошибались. Нам тоже свойственно тщеславие, и эльфы не любят признаваться, что в заклинаниях, которыми они так любят пользоваться, на самом деле они не понимают ни единой фразы.
Магия слова… Лемелиск не знал, из каких истоков идут заклятия, позволяющие совершать самые настоящие чудеса. Среди эльфов бытовала легенда, что эти книги были лишь списками с единственной, древнейшей, найденной на самой заре развития их народа, найденной случайно и расшифрованной лишь чудом. Но и сейчас мало кто из Дивного народа способен был понять хотя бы несколько слов из заклинаний — слова, пробуждавшие неведомые силы, были чужды уху эльфа, как и гнома, как и человека…
Магия слова могла многое — могла помочь и в этом деле. Долго готовились заклинания, долго воспитывалась группа юных дарований — не так просто было произнести слова, которые смогут создать Портал — волшебную дверь, которая смогла бы увести древний народ в другой мир, мир, свободный от раковой опухоли человечества. И однажды это было сделано — тысячи эльфов и гномов устремились сквозь колышущуюся завесу, отделявшую этот, родной для них, мир от другого, которому еще предстояло стать родным.
И однажды это было сделано — тысячи эльфов и гномов устремились сквозь колышущуюся завесу, отделявшую этот, родной для них, мир от другого, которому еще предстояло стать родным. Тысячи… хотя и не все. Некоторые не нашли в себе силы бросить родные леса или, применительно к гномам, родные горы. Кто?то ушел прежде времени в последний путь, кто?то просто остался в пустынных теперь лесных замках или подземных фотах. Остался и князь Элеор, так и не нашедший в себе сил вступить на ту дорогу, которая навеки уведет его от взрастившей его земли, — в этот путь соплеменников повел его сын, Элеас. А Оберон ушел, нисколько не сожалея о расставании с древними залами подземных дворцов — по его мнению, лишь скалы имеют значение, а они одинаковы везде.
— Как я понимаю, князь, через Портал вы попали на эту планету. Это произошло давно?