— Капитан.
Галку невозможно было застать врасплох, подходя со спины: наука, вколоченная сэнсэем на занятиях айкидо, сидела крепко, и не раз уже спасала ей жизнь.
Она давно заметила Этьена, но продолжала, как ни в чём не бывало, сидеть на каменном парапете и разглядывать корабли, бросившие якорь на внутреннем рейде Картахены, среди которых красовались два её линкора.
— Хорошие новости, надеюсь? — спросила Галка.
— Есть кое-что интересное про одного типа, о котором вы спрашивали, — Бретонец присел рядышком — достаточно близко, чтобы разговаривать без помех, но в то же время на таком расстоянии, чтобы не обидеть женщину подозрением в «подбивании клиньев». — Звать его Шарль-Франсуа д'Анжен, имеет право носить титул маркиза де Ментенон, хотя, землица та давно его семейству не принадлежит. Здесь уже второй год. Был старшим помощником на «Сибилле», пока тем летом её капитан не помер. С тех пор сам в капитанах. По службе никаких нареканий, но вот что странно — этого парня чаще видели в Порт-Ройяле, чем в Фор-де-Франс или Пти-Гоаве.
— Не слишком-то патриотично, — усмехнулась Галка, выслушав Этьена. — Юноша голубых кровей, слегка подозреваемый в заигрывании с англичанами… Только этого не хватало.
— Что верно, то верно, — произнёс Этьен, прекрасно понимая то, о чём не договорила Галка. — Я-то был не первым, кто про этого Ментенона тишком выспрашивал. Видать, наш адмирал тоже…интересуется.
— Значит, он действительно умный человек и ловкий интриган.
— В Версале других быстро съедают.
— А ты там был?
— По долгу службы, капитан.
— Ясно, — Галке по-человечески нравился этот суровый, простоватый, но дьявольски умный мужик. — Наша служба и опасна, и трудна… Скажи честно, Этьен, тебе ведь поручили не только проследить, чтобы мою скромную персону случайно не похитили какие-нибудь испанцы?
— Естественно, — сказал Этьен. — Господин де Баас кровно заинтересован в том, чтобы вы оставались так же лояльны Франции, как и прежде.
— А какой же приказ дал тебе господин губернатор на тот случай, если я вдруг перестану быть лояльной Франции? — иронично улыбнулась Галка. — Не волнуйся, Этьен, — добавила она, заметив опасный огонёк, мелькнувший в глазах Бретонца. — Никто мне ничего не говорил. Просто у меня была и осталась вредная привычка читать много всяких книжек.
Солнце садилось, окрасив полнеба в красно-золотые оттенки, и эти медленные сполохи, отражаясь в водах бухты, создавали совершенно фантастическую картину… Бретонец невесело усмехнулся. Его всегда предупреждали: будь осторожен с умными женщинами. Вывернут душу наизнанку без всякого допроса.
— Тогда вы, должно быть, не обидитесь, если я скажу, что мне приказано в подобном случае убить вас, — произнёс он, глядя куда-то в сторону.
— На что тут обижаться, Этьен? — философски сказала Галка. — Законы жанра, чтоб им ни дна, ни покрышки… Но я надеюсь, тебе не доведётся исполнять этот приказ.
Она сказала это вроде бы без всякой задней мысли, но Этьена трудно было провести. Галка знала, что Бретонец уловит скрытый в её фразе подтекст. Так оно и получилось. Во всяком случае, она прочла подтверждение в его глазах.
— Ты действительно моряк, Этьен, или это тоже одна из твоих ролей? — спросила она минуту спустя. — Расскажи о себе. Если хочешь, конечно.
— Я правда моряк, капитан. И сын моряка, — ответил Бретонец. — Сам-то я родом из Бреста. Отец мой как-то ушёл в море, и сплавал на дно вместе с посудиной. Мать, прознав про это, помыкалась с полгода, да и отправилась на тот свет, за ним следом.
Отец мой как-то ушёл в море, и сплавал на дно вместе с посудиной. Мать, прознав про это, помыкалась с полгода, да и отправилась на тот свет, за ним следом. Осталось нас четверо. Старший брат-то уже большой был, семнадцать лет. Завербовался на флот. С тех пор о нём ни слуху, ни духу. А нас, младших, добрые люди определили в монастырь. То ли служками, то ли послушниками — не поймёшь. Пьер и Жан через пару лет приняли постриг, а я ещё маловат для этого был. Читать и писать у брата келаря выучился. А потом и в монастырскую библиотеку повадился бегать. Тут отец настоятель меня и приметил. Думал, ругаться станет. А он вместо этого поручил брату Иерониму меня наставлять… Да только не ужился я там, — не без иронии добавил Этьен, заметив тонкую улыбку женщина. — Сбежал. Думал вслед за братом на флот податься. Поговорил в трактире с вербовщиком, а он, вместо того, чтобы сразу договор на подпись подсунуть, отвёл меня к одному офицеру… Вот с того всё и началось.
— А здесь как очутился? И когда? — Галка тоже умела понимать недосказанное: этот офицер наверняка был «одним хорошим человеком из Тайной канцелярии», и по достоинству оценил дарования юного Бретонца.
— Незадолго до похода Моргана. Привёз письмо губернатору д'Ожерону. Потом он направил меня к сьеру де Баасу. Тот уже в сентябре семидесятого года отослал меня обратно на Тортугу — с приказом любым способом завербоваться на флибустьерские корабли, идущие к Моргану.
— И д'Ожерон организовал драку с матросами Требютора…
— Так вы знаете? — усмехнулся Этьен. — Хотя, что я спрашиваю-то… Вы небось меня с первой же встречи заподозрили.