Меченый гыгыкнул в кулак.
— Скоро им будет не до того, — проговорил он, стараясь не засмеяться в голос.
От борта галеона, со стороны, обращённой к линкорам, тихо отвалили несколько шлюпок, набитых вооружёнными людьми. Вёсла ради бесшумности пираты обмотали тряпками. Шлюпки шли без фонарей, и остановились примерно в пятидесяти метрах от своих целей. Тогда в воду один за другим бесшумно скользнули четыре десятка пловцов с ножами в зубах. Разумеется, это были наиболее опытные диверсанты, специально отобранные капитанами среди своих команд, имевшие за плечами не одну такую вылазку. И часовые на юте «Кристобаля» не успели даже понять, что случилось. То же самое происходило сейчас и на юте «Сан-Пабло». Пираты-диверсанты, убрав испанцев на ютах обоих линкоров, частично заменили их, спешно надев кирасы и шлемы — чтобы коллеги покойных, стоящие по бортам и на баке, не подняли тревогу. А через несколько минут в этой маскировке вообще отпала всякая необходимость: часовых вырезали полностью. Лишь одному из них удалось вскрикнуть перед смертью, но вряд ли за плеском волн и на таком расстоянии от берега его кто-то услышал… Сперва мигнул, закрытый какой-то тряпкой, кормовой фонарь «Кристобаля», минутой спустя такой же сигнал подали с «Сан-Пабло». Шлюпки сдвинулись с места, и вскоре пираты, поднявшиеся на борт линкоров, уже занимались такелажем, тогда как диверсанты методично вырезали всех испанцев, кого обнаружили на борту.
Всё это время «Гардарику» верповали с помощью единственной оставшейся в распоряжении Галки шлюпки. Галеон развернули так, чтобы форт Сан-Хуана оказался в пределах досягаемости пары новых орудий по левому борту. И на его манёвры на берегу не обращали особого внимания: дон Франсиско Хименес знал, что «Кастилец» должен поднять якорь глубокой ночью. Теперь оставалось лишь дождаться, пока он поднимет паруса и покинет бухту. Но «Кастилец» уходить не торопился. Зато неожиданно проявили признаки жизни два линкора. Они поднимали паруса и разворачивались на северо-запад, к выходу с рейда!
Когда дону Франсиско доложили о непорядке, он первым делом подумал, что это какая-то неуместная шутка. А затем похолодел: до него наконец дошёл смысл происходящего. Пираты! Спаси и помилуй нас, Пресвятая Дева! Он распорядился немедленно сообщить алькальду: нужно немедленно поднимать гарнизон по тревоге! С пиратами действительно шутки плохи…
Галка не могла видеть, что творилось сейчас в Сан-Хуане и на батареях, но прекрасно знала одну вещь: сейчас придётся стрелять, пока пушки форта не потопили её добычу. То-то испанцы удивятся сюрпризу. Но испанский комендант её опередил. На бастионах Сан-Хуана загрохотали тяжёлые пушки, и тридцатидвухфунтовые ядра врезались в корпуса обоих линкоров. Это было, конечно, неприятно, но для таких мощных кораблей пока не смертельно.
— Пьер, огонь по форту! — звонко крикнула Галка.
Два нарезных орудия громыхнули так, будто «Гардарика» сделала полновесный бортовой залп. Галеон задрожал от киля до клотика.
Галеон задрожал от киля до клотика. Два снаряда с жутковатым завыванием понеслись к ближайшему бастиону форта Эль Морро. Где-то там что-то взорвалось. Ага, кажется, угодили в порох, сложенный у пушек. А канониры уже перезаряжали орудия, и через минуту — немыслимая по тем временам скорость! — Бертье крикнул:
— Левый борт — готовы!
— Огонь!
Ещё грохот, ещё одно сотрясание корпуса, ещё два снаряда пошли к цели. Не зря они полдня простояли в гавани: Пьер Бертье за время стоянки так хорошо изучил цели, что теперь мог палить по ним и в темноте… Испанцы впрямь были удивлены — и напуганы — до предела: мало того, что у этих malditos ladrones[Проклятых воров (исп.)] вдруг нашлись такие дальнобойные пушки — они ещё и фантастически скорострельны! А тут в довершение ко всему открылись порты похищаемых линкоров, и форт отхватил два ошеломляюще мощных залпа практически в упор. Один бастион превратился в кучу камней, батареи других оказались повреждены настолько серьёзно, что второй раз выстрелить форту удалось лишь минут через десять, и вполсилы. За эти десять минут пушки «Гардарики» так хорошо «поработали» над дизайном форта, что остался бы доволен и Сальвадор Дали. Особенно после того, как один из снарядов попал в пороховой погреб. А линкоры спокойно направились из гавани восвояси.
Конечно же, бравые кастильцы попытались дать сдачи! Кроме двух линкоров, на якоре стояли ещё пять военных кораблей, и, видя непотребство, чинимое пиратами, их капитаны приказали ставить паруса. Драться так драться, чёрт побери! Испанцы вполне дельно помыслили: раз «эти собаки» явились по линкоры, то высадили на них почти весь свой экипаж, и сами остались лишь с минимумом людей. Так что подворачивалась возможность взять пиратский корабль на абордаж или расстрелять его. Но — не тут-то было. «Гардарика», поднимавшая паруса, повернула на два румба к северу, и сразу же рявкнули две нарезные пушки её правого борта. Один из разрывных снарядов провыл в паре метров слева от борта шедшего впереди галеона, не уступавшего «Гардарике» по размерам и количеству орудий. И врезался в идущий следом двадцатишестипушечный фрегат. Пробив нос корабля, снаряд взорвался уже внутри. На батарейной палубе сдетонировал порох, и на борту испанца начался пожар. Фрегат выбыл из боя ещё до его начала. Команда бросилась тушить огонь, а при таких делах воевать как-то не с руки… Второй же снаряд достался самому галеону, и угодил не куда-нибудь, а прямиком в крюйт-камеру… От взрыва нескольких тонн пороха, надо полагать, заложило уши не только у пиратов, но и кое у кого на берегу. Пьер не зря так тщательно тренировался, оставляя порох в крюйт-камерах своих мишеней. Зато теперь мог «положить» снаряд точнёхонько туда, куда следовало. Благо, конические болванки, пущенные с двух кабельтовых, прошивали деревянные борта и переборки словно бумагу… Завидев, какая участь постигла коллег, два других испанца поспешили свернуть паруса. Они уже поняли: если не рыпаться, по ним никто не выстрелит. А если так, то они наверняка догадались, с кем имеют дело.