— Три вертикальные полосы — чёрная у древка, белая посредине, красная, — д'Ожерон же был на удивление спокоен. — Боюсь, сударь, мы с вами влипли в крайне неприятную историю.
— Боюсь, что это ненадолго, — зло процедил де Баас. — Пишите приказ и отправляйте его мадам Спарроу.
Д'Ожерон как-то странно на него посмотрел, но смолчал. Он достаточно хорошо знал Галку, чтобы понимать: без её участия тут явно не обошлось. Эта дама так не любит Вест-Индскую компанию? Бог с ней, с компанией. Можно было бы прожить и без неё. Но незнакомый флаг означал что угодно, только не верноподданнические чувства колонистов по отношению к королю Франции. Доигрались, называется…
— Я могу написать десять приказов, сударь, но не могу поручиться, что мадам Спарроу послушно пойдёт расстреливать бунтовщиков, — проговорил он.
— Сделайте так, чтобы она пошла их расстреливать! — рассердился де Баас. — Пообещайте ей деньги, титул, земли. Если не купится — пригрозите, что повесите её брата, если она не выполнит ваш приказ…
— Господин де Баас, — сухим официальным тоном произнёс д'Ожерон. — Запомните: я никогда не сделаю подобной глупости — хотя бы потому, что меня от этого непоправимого шага удерживает элементарная порядочность.
— Очевидно, ваша порядочность не распространяется на финансовую сторону отношений с пиратами, — криво усмехнулся де Баас. — Боюсь, сударь, что если вы и далее будете покровительствовать этой даме, в Версале могут узнать о некоторых интересных сделках, происходивших в Кайонне за время вашего губернаторства.
— О, сударь, — д'Ожерон отвесил коллеге насмешливый поклон. — Вы так же осведомлены о моих сделках, как и я о ваших?
Примерно с минуту оба губернатора сверлили друг друга взглядами, как тогда было принято говорить, «далёкими от восхищения». Но у де Бааса финансовых грехов, видимо, было не настолько много, и д'Ожерон сдался первым.
— Будь по вашему, — сказал он. — Я напишу приказ. При единственном условии: на нём, кроме моих подписи и печати, будут стоять и ваши.
— Вы не в том положении, чтобы ставить условия, — ответил де Баас.
— В том, сударь, можете поверить мне на слово…
…Галка поставила «Гардарику» так, чтобы иметь возможность разглядывать палубу «Экюеля» в трубу. Она высматривала не господ губернаторов, а Влада. Он должен подать сигнал. Но пока Влада не видно, да и губернаторы что-то там до сих пор не наговорятся… По большому счёту, ей было всё равно, какой последует приказ. Она подготовила эскадру, передала оружие Аллену, забрала Этьена со «Сварога» на «Гардарику», чтобы присмотреть за ним лично. Она поддержит колонистов в любом случае. На недавнем совете, когда в режиме большой секретности капитан Спарроу сообщила своим капитанам о намечающемся мероприятии , ни один не назвал её затею «придурью». Ни один не сказал, что отваливает на сторону. Ещё бы: она ведь сказала, что подворачивается может и не первая, но наверняка последняя возможность заполучить свою страну, которая даст этим изгоям какой-то просвет, шанс на будущее. «Франция осталась одна против всей Европы, у неё сейчас руки коротки — нас задавить. Колонисты будут держаться за нас в любом случае. Англичанам с нами уже сейчас выгоднее торговать, чем воевать. Испанцев с Божьей помощью прищучим, не в первый раз… Ну, братва, сейчас — или никогда . Решайте». Человек, лишённый будущего, превращается в омерзительное животное. Эту аксиому подтвердила вся предыдущая история пиратства. Какой смысл что-то планировать, копить денежку, строить или покупать дом, заводить семью, если завтра тебя могут зарубить, застрелить или вздёрнуть? Но получив надежду на лучшее, уверенность в будущем, люди меняются. И меняются порой до неузнаваемости… Билли — ведь это он громче всех отстаивал идею «своей гавани» — после слов Галки сорвался с места, схватил её в охапку и смачно расцеловал в обе щеки: «Ну, наконец-то!». Он был в курсе заговора, но не знал точных сроков, котрые обговаривались уже на приватной встрече Галки с Алленом, за неделю до выхода эскадры в море. Геррит усмехнулся и сказал: «Идея не нова, но я думаю, капитан, на сей раз что-то должно получиться. А я наконец куплю приличный дом». Жером, знавший, из какого далёка пришла Галка, лишь молча пожал ей руку. По-мужски. Прочие капитаны волновались. Это ведь неслыханное дело! Да позволит ли какая-нибудь европейская держава образоваться независимому государству в Мэйне? «А куда они денутся, если мы — все мы! — будем действовать заодно? — спросила тогда Галка.
— Сами видели: когда мы работаем сообща, у нас всё получается». И только Дуарте молчал. Он лишь сейчас узнал, ради чего Воробушек готова была отдать его на казнь. А на рассвете одиннадцатого числа, когда эскадра уже собиралась поднимать якоря, подошёл к Галке на пристани. «Я вот о чём подумал, Алина, — сказал он. — Если это и есть твоя мечта, то я рад буду за неё умереть». «Да? — усмехнулась Галка. — А как насчёт пожить ради этой мечты?» «Ну, это я тоже с удовольствием…»
«Господи, не оставь нас на этом пути. Последний шаг остался, — думала Галка, продолжая наблюдать за квартердеком «Экюеля». — Ведь если прозвучит хоть один выстрел, с любой стороны — всё напрасно…»