— Когда?! — громко рявкнул на него монах.
— Черт, не помню! — с историческими датами у Артура всегда было туговато.
— Капитон!
Руки поползли наверх, пол оторвался от ног и начал стремительно удаляться.
— Не помню… — морщась от боли в плечах пробормотал Артур. В висках стучала мысль о том, что нужно сдаваться и приходить на пересдачу.
— Когда? — спросил монах, и кивнул.
Дед поднял с пола длинный кнут, взмахнул им, и студент почувствовал, как правый бок его ожгло кипятком. От резкой боли он дернулся, тело утратило хрупкое равновесие и провисло вниз, вывернувшись в плечах. От жуткой, ни с чем несравнимой боли Команов заорал с такой силой, что стены пыточной камеры просто обязаны были рухнуть — но они устояли.
— Когда? — бок опять обожгло кипятком, а рывок тела сопроводился страшной болью в плечах.
— Не… Не знаю… — в ужасе выдохнул Артур.
— Что знаешь?
— С Россией воевали Швеция, Польша, Германия, Ливонский орден, — принялся торопливо излагать Команов. — По договору они получили земли у Финского залива, все подступы России к Балтийскому морю.
— У них уже есть договор?
— Да-а-а! — просительно застонал Артур, поскольку вопрос сопровождался ударом бича.
— Значит, успели сговориться, Павел Тимофеевич, — задумчиво произнес монах. — Вот почему магистр такой отваги набрался!
— Странно, Литва в изменнический союз не вошла, — удивился мужчина. — Слышь, чародей, Литва в договоре участвует?
— Да, — торопливо согласился Команов, пока его не успели ударить.
— Так в договоре Литва или нет?! — возмутила «атласную рубашку» непоследовательность пленника, и он дал отмашку палачу.
На Артура обрушился целый град ударов, от которых его мотало из стороны в сторону, а рубашка расползлась в лохмотья.
— Литва в договоре? — уточнил мужчина.
— Да, — простонал Команов, уже подозревая, что ждет его дальше.
Его еще несколько раз измочалили кнутом, выясняя, будет ли воевать Литва, потом стали спрашивать, когда война начнется. Студент был готов назвать любую пришедшую на ум дату, но даже прикосновение раскаленного железа не могло научить его, как перевести годы от рождения Христа в годы от сотворения мира.
Наконец монахи устали и прекратили задавать вопросы.
— Надо государю отписать немедля, — предложил один, но другой отрицательно покачал головой:
— Сие проверить надобно. Слова чародейские могут изветом оказаться и Русь с соседями рассорить навек.
Двое монахов и мужчина вышли из пыточной, а воин, наоборот, уселся рядом с записывающим ответы монахом.
— Как тебя зовут, чародей? — поинтересовался он.
— Артур, — не дожидаясь мер воздействия, прошептал студент.
— Кто привел вас на Неву, колдун?
Команов только жалобно простонал. Он успел сообразить, что правда не вызовет ничего, кроме новых мер воздействия, но как безопасно соврать, не знал.
— Вас кто-то из местных бояр вывел?
— Да, — прошептал Артур.
— Вас кто-то из местных бояр вывел?
— Да, — прошептал Артур.
— Кто? — воин выбежал из-за стола, подскочил ближе, схватил его за волосы: — Кто вывел?
— Дозволь мне, Семен Прокофьевич, — отодвинул воина палач и взмахнул кнутом. — Ну, отвечай!
Мысль Коианова лихорадочно металась, ища выход, но без подсказки извне ничего придумать не могла.
— Не Волошин?
— Волошин, — с облегчением согласился Артур.
— Кто? Повтори!
— Боярин Волошин, — достаточно отчетливо прошептал пленник.
— А к новгородцам пошто людишек посылали?
— Они тоже… — про избиение Новгорода Иваном Грозным студент знал, и участие новгородцев в заговоре показалось ему вполне убедительным.
— О чем крамолу замысливали?
— Власть захватить хотели, — выдал Артур единственную версию, пришедшую ему в голову. За власть боролись все и во все времена.
— Власти захотели? — заметался воин по комнате. — Неужели государя сбросить? Кто?
— Новгородцы, — в голове Конанова сложился план, как избежать дальнейших пыток. Главным в плане было продемонстрировать свою полную искренность. — Новгородцы задумали царя скинуть. Нас на разведку привели. Узнать, заметят войско или нет. А провел Волошин, он и с новгородцами договаривался. Но о чем, я не знаю. Не допустили меня к разговору, только привели на Неву и увели. А откуда — не знаю. Заворожили меня. Больше не знаю ничего, клянусь! Что знаю, все рассказал. И про измену Волошина, и про новгородскую измену. Больше мне ничего не говорили. Меня и в Кронштадт не взяли, бросили. Чтобы тайны не раскрыть…
Свести государя с престола! Такая измена никак не укладывалась у Зализы в голове. Да, все новгородцы в душе крамольники. То помощь в войне с врагом не окажут, то литовцев к себе на стол позовут — но поднять руку на государя! А Волошин? Неужели служилый боярин Волошин на такое способен?!
— Капитон! — окликнул татя опричник. — Чародея с дыбы сними, снадобий лечебных ему дай. Живым он надобен. А допросные листы… Допросные листы пока спрячь. Сличить их хочу. Второго языка с пристрастием расспросить надобно.
Отдав распоряжения он выскочил из допросной избы на улицу и сгоряча едва не приказал засечникам седлать коней, но вовремя посмотрел на небо. Солнце уже уходило далеким ганзейским городам, а к святой земле подступала ночная мгла. Дабы не пробираться темными тропами, и не пугать ночные деревни следовало воспользоваться гостеприимством воеводы Кошкина по крайней мере до утра.