— Дяденька, вы рыцарь? — поинтересовалась у Росина голубоглазая девчушка.
— Я русич! — гордо поправил Костя. — Ты меня с басурманами не путай!
— Тогда почему вы весь железный?
— На битву иду, чадо, берега Невы защищать.
— А можно мне с вами?
— Если родители отпустят, приходи, — разрешил Росин. — Нам каждый человек дорог.
Девчонка радостно пискнула и быстро-быстро затопала сандалиями по пыльной тропинке.
Садовые участки заканчивались у Кировского шоссе, а за ним, до самой Невы, раскинулся широкий луг.
Садовые участки заканчивались у Кировского шоссе, а за ним, до самой Невы, раскинулся широкий луг. Его разделяла надвое широкая, заросшая бурьяном канава — то ли оросительная, то ли сточная. На поле выше по течению уже стояло полтора десятка больших белых шатров, еще выше, вдоль низких ивовых зарослей — столько же вигвамов. Вигвамы от шатров отделяла площадка, огороженная низкой, в две жерди, изгородью. Там, хищно кружась друг напротив друга, дрались на топорах двое латников. Грохот от ударов в щиты раскатывался на сотни метров. У изгороди толпились женщины в свитах, поневах и малицах, и ребятня — в джинсах, футболках, в шортах.
На стороне поля ниже по течению начиналась цивилизация: здесь имелись две большие армейские палатки, полевая кухня, автобус, три грязных по крышу жигуленка и один джип, а вдоль самого берега торчало три зеленых щита, сообщающих, что «Лимонад «Тархун» — единственный напиток из натуральных трав».
— Ну вот, ливонцы уже здесь, — плечистый Юра вышел из строя, скинул на траву вещмешок и недовольно почесал кирасу под левым соском. — Опять лучшее место заняли.
— Зато викингов пока нет, — утешил его Росин. — Устраивайтесь у воды, перед рекламой, а «Глаз Одина» пусть ютится, где хочет.
Сам Костя прямым ходом направился к джипу — изрядно потрепанному «Ланд-Крузеру» с помятым левым крылом:
— Эй, Миша, ты здесь?
— Здесь я, мастер, — послышался голос от одной из палаток.
На свет вышел воин в ерихонке и бахтерце с длинной кольчужной юбкой, с висящими на ремне кривым длинным ятаганом и шестопером, и обутый в красные сафьяновые сапоги. Михаил Немеровский, хозяин небольшой строительной фирмы, не имел возможности регулярно посещать тренировки, зато вполне мог позволить себе заказать совершенно аутентичный доспех, вооружение, сапоги, единственный в дружине имел официальное разрешение на ношение всей этой красоты, а кроме того — имел массу знакомых в самых неожиданных местах и организациях. В большинстве случаев именно он находил способы сделать игры и фестивали если не доходными, то по крайней мере не убыточными, получал всякие разрешения и заботился о множестве важных мелочей, без которых фестивалю не выжить.
— Это что за ужас такой, Миш? — указал Росин на рекламные плакаты, перед которыми начали вырастать купола синих, оранжевых и желтых палаток.
— Это «Тархун», мастер, — ничуть не смутился Немеровский. — Помимо этих плакатов мы с них имеем три мешка пшенки, мешок гречи и пять мешков риса, ящик масла и два ящика тушенки для полевой кухни, оплату аренды совхозного луга, гарантии для кировской администрации и целый грузовик упаковок с бутылками. Они за палаткой мастеров сложены. Надо, кстати, лимонад ливонцам и индейцам раздать: я обещал, что когда туристы приедут или телевизионщики, все будут пить только эту зеленую жидкость. Иначе неустойку платить придется.
— Ладно, раздадим, — согласился Росин. Похоже, зеленые плакаты у воды уже окупили все затраты на фестиваль. Ради этого можно и травяную настойку пососать.
— Военные две палатки дали, — продолжил свой отчет ратник. — В одну я нам пару раскладушек поставил, а вторую вам под штаб отдам. Надо только пластырь медицинский со всех аптечек стрясти и буквы наклеить. Еще полевую кухню привезли. Потом отдать придется.
— А солдат не дали?
— Нет, не дали, — разочарованно развел руками Немеровский. — Самим, говорят, не хватает. Но я трех бомжей по дороге подобрал. Они за харч и бутылку водки на нос весь фестиваль вкалывать готовы.
Сейчас яму роют, за кустами. Обнесем брезентом, будет сортир. А то, если под кусты бегать, тут к утру все вокруг провоняет. Полигон-то маленький… Чего, другого места выбрать не могли?
— Это телевизионщики, — вздохнул Костя. — Хотят заснять высадку шведов на берега Невы, а потом разгром их князем Александром Невским. Дата какая-то круглая у епархии, юбилей. Вот и стараются.
— А почему именно здесь? Он ведь верст десять ниже по течению католиков рубал?
— Единственное свободное место на реке осталось, — усмехнулся мастер. — Все остальное или застроить успели, или запакостить. Не похоже на дикие чухонские леса.
— Не похоже, — согласился ратник. — Кстати, а кто шведа играть будет?
— Завтра с Новгорода два ботика обещали подойти, ушкуйники. И еще с Питера, с яхт-клуба пара лодок должна подняться. Есть у них там что-то историческое. Я так думаю, новгородцам шведов изображать придется. В крайнем случае, дадим им кого-то из своих для толпы. Ливонцы дружину Александра Невского играть станут. Мы, как я и предупреждал, изображаем вепское ополчение. То есть, кто в доспехах — суздальскую дружину, а кто в стеганках — ополчение. А индейцы: это местное население. Чухонцы. Как они на самом деле выглядели, никто не знает — может, именно такими и были. Когда все соберутся, проведем совет мастеров, и распределим людей окончательно. Телевидение только после полудня появится, успеем.