Зато они убрали переднего «горбунка», и вражеские лодки впереди стаи тут же начали разбегаться. Видимо, сил командира в одной лодке, которая осталась посередине стаи, уже не хватало для управления более чем пятью сотнями машин Разумеется, немало было и таких, которые стали удирать назад, в сторону океана… Но Рост их сбивал, и Ким их сбивал, так что мало-помалу они продвигались все-таки в нужную сторону — к Одессе
Потом, когда пожар был сбит и их крейсер пришел в относительный порядок, они сбили трехногую машину в середине. При этом Ева получила очень плохой удар трех слившихся лучей через смотровую щель. Хорошо, что выстрел был сделан под углом и лишь задел девушку. Но она была выбита из своего кресла, несмотря на ремешок, которым привязалась еще перед боем, а потом еще почти четверть часа не могла ворочать рычагами. За них пришлось сесть Ростику — как ни странно, из всего остального экипажа у него единственного оказался хоть какой-то опыт пилотирования гравилетов.
Разумеется, он отошел как можно дальше от стаи, чтобы случайно не попасть под удар очередного пурпурного Талалихина, и темп огня существенно упал, потому что в башне осталась одна Ада, но… Они справились и с этим.
А потом Ростик понял, что Ким, осознав восстановившуюся боеспособность Евиного крейсера, уходит вперед. И в самом деле, пора было встречать их над Одессой, не позволяя им проскочить город, заставить приземляться, оказывать давление сверху.
Ростик был не очень уверен, что это у них выйдет, но попытаться все равно следовало. По крайней мере, следовало надеяться, что самые предприимчивые пилоты этих лодочек уже удрали из стаи и остались только те, кто был не способен на самоотверженное сопротивление или длительное непослушание.
Ведь главную загадку этого боя они разрешили, и, кажется, правильно, так почему бы их противникам не оказаться проще и трусливее, почему бы им не попытаться элементарно спасти свои жизни в надежде на последующие переговоры и выкуп?
27
На этот раз совещание проходило в кабинете Председателя.
Как уже бывало, здесь еще оставался немалый беспорядок — свидетельство недавних переездов, эвакуации, ударов по городу. Особенно это было заметно по очередной раз разбитым стеклам — материалу ныне дорогому, практически невосстановимому. Но в то же время, опять же, как Ростик уже видел не раз, чувствовалось и стремление все восстановить, вернуть на место, поправить, отремонтировать.
На заседании было очень много народу, раза в два больше, чем на заседании в подвале Дворца культуры во время налета. Ростик сначала решил было, что все эти начальники в критические дни работали в разъездах, просто физически не могли заседать, а потом вдруг подслушал, как один очень неприятного вида мужичок, чем-то неуловимо похожий на Дзержинского, только в пенсне, негромко говорил своему соседу:
— Мне Председатель три повестки прислал с требованием куда-то там явиться… Но ты помнишь, какой ад творился на улицах? Вот я и подумал — нет уж, буду организовывать, — мужичок хохотнул, выставив вперед желтые от местного самосада зубы, — оборону, так сказать, по месту жительства.
— А я на заводе оказался как раз, когда эти налетели, — отозвался его собеседник. — И представь себе, у них там для меня даже пайка не нашлось, пока мы ждали, чем все кончится. Только на вторые сутки накормили. Якобы я у них по спискам не прохожу… Ну и что, что не прохожу? Что же, меня не кормить? А в город направляться… Сам говоришь, по улицам тогда не пройти было.
Чтобы его не стошнило, Ростик пересел, а потом подозвал и Кима с Евой, когда они наконец вошли в кабинет. Причем за ними гналась та самая пожилая секретарша, которую Ростик помнил еще, кажется, по первосекретарю Борщагову, расстрелянному за явное предательство. Она не хотела их пускать, и Ким — голова садовая — чуть было ее не послушал. Но тут уж Рост не выдержал. Он поднялся и повелительно, насколько мог, высказался в том смысле, чтобы оба пилота поторапливались, потому что докладывать один он вообще отказывается. Секретарша, конечно, отстала, мельком посмотрев на Ростика и выразительно поджав губы. Что же, решил Рост, плохую репутацию вполне можно использовать в подобных случаях.
Потом к их компании прибился Поликарп, усталый до невозможности. Он сразу же принялся высказывать свое мнение Ростику:
— Слушай, ты не мог эти черные треугольники как-нибудь поменьше уродовать?
— Поменьше? — заинтересовалась Ева. — Как это?
— Ну, их же мне восстанавливать приказано. Две машины — еще туда-сюда. А третья — просто невмоготу. Мы уже по три комплекта шин переложили, котлы отревизовали до последней пылинки, а она все равно не летает… Топливо жрет как верблюд, а не летает.
— В бою я как-то об этом не думала, — призналась Ева. — Просто уворачивалась от них, как могла, и дергалась, чтобы вот ему, — она кивнула на Ростика, — было сподручней отстреливаться.
В кабинет деловой походкой, как Ленин в каком-то фильме, не столько вошел, сколько ворвался Рымолов. За ним, с развевающимися полами пиджака, стремился Каратаев. За ними торопливо семенила теща Тамара, Галя и кто-то еще. Ростик вздохнул, ему вся эта деловитость казалась бессмысленной и показной до оскомины.