А было это в самом деле что-то любопытное — ярко-красное, тугое, как кусок мяса, плоское, словно флаг, бессильно свисающее, иногда теряющее на землю капли желтоватой жидкости… Рост отставил бинокль, спросил:
— Давно вы их заметили?
— Давно, уже скоро час как заметили, — отозвалась Михайлова.
— Откуда они бегут?
— С юга, из глубины болот.
— Быстро бегут?
— Изо всех сил. Только вот что странно…
Внезапно один из бегунов упал. У него не подломились ноги, он не оступился. Он просто упал и больше не шевелился. Тогда один из следующих параллельно сменщиков подскочил к жерди со стороны упавшего, нацепил петлю и побежал вместо него. Пока напарника меняли, второй носильщик даже не посмотрел в его сторону, наоборот, он, вытянув шею, смотрел куда-то вбок, подальше от той красной тряпки, которую они тащили. Упавшему никто даже не пытался оказать помощь.
— Да, это я и имела в виду. Они часто падают, километров через десять. Их меняют, и все продолжается.
Рост прикинул: до крепости — а он не сомневался, что именно к ним и несли красный «гостинец», — осталось километров пять.
— Общая тревога! Приготовить пушки, расставить всех стрелков по бойницам. Не дать положить эту штуку к нашим воротам.
— Что за шум? — поинтересовался знакомый голос. Это опять был Каратаев.
Рост оставил его выслушивать доклад, а сам спустился, чтобы привести себя в порядок и нацепить доспехи. Когда в полном боевом облачении, даже со своим ружьецом пурпурных на ремне поверх кирасы, он снова появился наверху, бегунам предстояло пробежать последний километр, не больше. Люди, которые стояли вокруг, были готовы к бою. Некоторые нервничали.
Правильно нервничают, решил Рост. Неизвестно же, что это такое. Он протянул руку и взял карабин Михайлова. У того каким-то образом оказался еще земной винтарь той системы, из которой Ростик немало пострелял богомолов и кузнечиков во время Рельсовой войны.
Некоторые нервничали.
Правильно нервничают, решил Рост. Неизвестно же, что это такое. Он протянул руку и взял карабин Михайлова. У того каким-то образом оказался еще земной винтарь той системы, из которой Ростик немало пострелял богомолов и кузнечиков во время Рельсовой войны.
Потом он пристроился к брустверу, выставил прицел. Первый выстрел прошел мимо, но уже вторым он снял одного из бегунов. До него было метров восемьсот, выстрел был неплох. Такого не постыдился бы и снайпер с оптическим прицелом. И тогда пернатые засуетились. На этот раз к бегунам с желтыми лентами подбежало чуть не три десятка вояк. Они все дружно, как на картинке, выставили перед собой щиты, подхватили жердь, и…
Рост выпулил всю обойму, потом еще три. Потом ему стали помогать одиночными выстрелами его бойцы, последние двести метров по носильщикам палили уже всей крепостью, но… Но пернатые все равно приближались. На место выбитого бегуна тут же становились новые добровольцы. Ростик выпрямился и отдал карабин Михайлову. Его пальба уже ничего не могла изменить — они косили пернатых как косой, но те продвигались вперед почти без остановок.
— Ты замечаешь, командир? — спросил вдруг Михайлов. — Те, кто ближе к красному языку, падают чаще. И кажется, совсем не от выстрелов.
— Вернее, совсем не от выстрелов, — отозвался Рост, решив не заметить этого «ты» от мальчишки. Потому что глаз у паренька оказался верным и он умел читать происходящее не по подсказке.
— Так что же будет? — спросил Михайлов. Рост не ответил, он ждал. И дождался. Устилая свой путь трупами, наваленными, как брусчатка, от слитного, мощного, не останавливаемого щитами огня защитников крепости, пернатые донесли-таки свою ношу и бросили ее на расстоянии всего лишь десятка метров от ворот крепости. И все разом отступили. А те, кто не принимал участия в смертельной эстафете, еще разок вскочили, покричали, помахали пиками, копьями, дротиками, мечами, луками, арбалетами, ружьями или даже пушками и тоже успокоились. Снова уселись на траву. Только в том месте, где пронесли красную тряпку, никто уже не сидел, от этой дорожки старались держаться метров за двести, а иногда даже больше.
Ростик нашел одно-единственное окошко, которое позволяло выглянуть на предвратный пятачок с расстояния метров в пятнадцать, и рассмотрел то, что им принесли. Это был кусок мяса, еще сочащийся желтоватой кровью, заваленный трупами пернатых, какой-то очень уж правильной, треугольной формы. В самой этой правильности была какая-то тайна, словно, если бы Рост постарался, он разом понял, что это такое и как это сработает против людей.
А оно действительно сработало — стражники у бойниц, выходящих к воротам, к обеду стали жаловаться на головную боль, а ближе к вечеру одна девушка потеряла сознание. После этого Ростик приказал заложить камнем и залить наглухо все бойницы, выходящие в сторону принесенного «языка» — как выразился рядовой Михайлов.
Но, несмотря на принятые меры, язык оказывал свое действие. Хотя, в общем, это и не удивительно. Пернатые не стали бы тратить столько своих бойцов, если бы их трюк можно было нейтрализовать, запломбировав бойницы.
Вечером в верхней наблюдательной башенке появился Каратаев. Он был взъерошен и сразу перешел на агрессивный тон: