— Ты чего?
— Тут ребят вечером нашли, тех, которые… полегли первыми.
Они прошли немного молча.
— Да, готовились, готовились… А в итоге — как всегда.
— Так вы, значит, все-таки готовились? — удивился Ростик.
— И все-таки прозевали. — Капитан топал теперь очень мрачный, даже злой, но как-то глубоко злой, словно бы против себя. — Когда эти ребята доложили впервые о концентрации противника, я сразу понял что к чему. После твоих-то разборок с их зеркалами каждый бы понял, верно? Сразу же попытался доложить по начальству. А они… В общем, все вышло бездарно! — Капитан мельком оглянулся в сторону оставшейся сзади балочки. — Видел, как их?
— Видел.
— Все потому, что я слишком мягко их настропалил. Думал, бойцы бывалые, каждый почти по два года из строя не выходит, вот и… понадеялся на опыт. Уехал ополченцев вести, а они лопухнулись.
— Ладно, капитан, всем случается лопухнуться.
— Не знаю, может, если бы остался… — Он провел ладонью по лицу. — Ладно, это все в прошлом. А вот Бабурин — наше настоящее.
— Какой Бабурин?
— Сейчас увидишь.
— Ладно, это все в прошлом. А вот Бабурин — наше настоящее.
— Какой Бабурин?
— Сейчас увидишь.
Они вошли в траву, метелки которой были выше Ростиковых плеч. При ходьбе они еще издавали сухие, скрежещущие и в то же время довольно звонкие звуки, слышимые, вероятно, за много сотен метров. Противник подобраться сюда незамеченным не мог, будь он хоть бестелесной тенью. Ростик вдруг осознал, что этот же трюк используют и пернатые, проводя сбор сил тут, в травах, а не на марше, уже, собственно, на территории людей. Значит, опасаются, решил Рост и попытался изложить свою догадку капитану, но не успел. Они уже пришли.
— Бабурин! — вполголоса позвал капитан, и они вышли на небольшую, вытоптанную, вернее, прижатую гравитационными конусами летающих лодок полянку, где самая высокая трава все-таки полегла и стало чуть-чуть свободнее.
Где-то недалеко, но все еще за стеной травы, послышались человеческие голоса, шевеление, и внезапно загорелись факелы. Трава раздвинулась, и к ним шагнула странная, мешковатая фигура. Ростик привык, живя в Полдневье, к разным формам и силуэтам, но этот… И вдруг понял, что видит перед собой нормального человека, только наряженного в общевойсковой комплект химзащиты, только без противогаза.
Парень в химкомплекте, с факелом в руке подошел ближе и осветил их яснее. Потом поднял руку, изобразив наполовину штатское приветствие, наполовину козырнув. Оказался Бабурин невысоким, носатым, с очень умными глазками и хитрой складочкой губ. Помимо собственного противогаза при нем была еще одна сумка, вероятно, с запасным таким же прибором.
— Не выспался? — спросил его Достальский. Потом, повернувшись к Ростику, пояснил: — Он уже третью ночь на ногах, с тех пор, как получил приказ форсированно готовиться.
— Вот и подготовились, — подхватил Бабурин.
— Рассказывай, Костя. — Капитан не позволял себе терять время.
— Да тут и рассказывать-то нечего. Отравляющее вещество в количестве десяти бочек и устройство для его распыления доставлено.
— Погоди, — не понял Ростик. — Отравляющее… Где же вы его готовили?
— А на биостанции, что около зверосовхоза.
— Я думал, там все разрушено.
— Там создали режимный объект и, в общем, почти успели. К тому же подготовили летающую лодку — она имеет специальное устройство для распыления ОВ.
— Чего?
— Отравляющего вещества. Действует идеально. Засыпаем бочку в контейнер, подключаем баллон со сжатым воздухом, и отрава сыплется через боковые консольные коллекторы в обе стороны по ходу машины.
— Полосу какой ширины вы вот так «удобряете»? — поинтересовался капитан.
— Консоли по тридцать два метра. Итого мы достоверно накрываем полосу метров в сто при полете чуть выше сорока метров.
— Ну уж махнули — сто метров! Хорошо бы, хоть семьдесят…
— Нет, сто — проверено в натурных испытаниях. Разумеется, если подняться, полоса будет шире, но тогда и действие вещества ослабеет, потому что концентрация снизится.
— А по длине?
— Контейнера, вмещающего одну двухсоткилограммовую бочку, хватает на минуту работы, то есть при полете около пятидесяти километров в час она накроет метров пятьсот.
— А если пикировать с высоты? — спросил Ростик.
И тут же пояснил Достальскому: — Как с горки на санках.
— Откуда вы знаете?
— Меня Ким иногда сажал за рычаги этих леталок.
— А, Сапигович! Да, так можно прибавить лишние километров десять — двенадцать. Но важна не площадь, а точность попадания. Ведь если мы промажем мимо противника, никакие наши скорости не помогут. Противник почувствует неладное и разбежится. А мы располагаем только десятью бочками.
— Как планируете их использовать?
— В первый раз — три бочки про запас, одну — в контейнер. И обрабатываю полосу длиной в два километра. Или метров четыреста шириной, но тогда, соответственно, короче, в полкилометра. Потом возвращаюсь на базу, то есть сюда, перегружаю из второй, транспортной, лодки еще три бочки. Наношу второй удар. А потом последними тремя бочками совершаю еще заход. Потом пересаживаю на свою леталку с распылителем пилота Хвороста, которому поручено мне ассистировать, отправляю драгоценную лодку с консолями назад, в Боловск, а сам сажусь на лодку Хвороста и принимаю участие в завтрашнем бою. Если позволите, — добавил Бабурин, весело блеснув глазами, посмотрев на Достальского и Ростика с полной уверенностью, что разрешат.