— Сколько всего наших-то зеркал отлили?
— Почти двадцать штук. Сделали бы больше, да вот незадача — неизвестно, сколько их нужно.
— То есть?
— Ну, они работают, понятно, на солнышке. А это значит, что подходят только для прерывистого цикла. Например, на паровые котлы электрозавода их не поставишь, там, говорят, требуется или постоянное напряжение на генераторах, или вообще не нужно.
— Так что, опять не слава Богу? — спросил Рост.
— Вроде бы, говорят, нужно искать способ накопления энергии, чтобы ее хватало и на ночь. Другого пути нет.
Ростик подумал. Нет, он куда как неловко обращался со своим предвидением, а часто и вовсе побаивался его подключать, но на этот раз у него вышло, он «увидел».
Выходило, что нормальную, эффективную технологию накапливания энергии в дневное время суток, чтобы хватило на ночь, они откроют очень нескоро, если это им вообще удастся. А значит… Значит, на эти мечты начальников и инженеров особенно надеяться не стоило.
— Какие еще новости? Как решили развивать наше достижение дальше?
— А ты не смейся. Зеркала — все равно прорыв, и немалый.
— Да я и не спорю. Так что еще все-таки?
— Ну, что еще? В Одессу будут отправлены зеркал пять — семь, чтобы Казаринов там тоже не спал, а новые методы опробовал. Решено сделать так, чтобы в решающем эксперименте работа шла независимо, вдруг этот паровозник, — Рост вспомнил, что Казаринов действительно был одним из испытателей паровозов, — до чего-нибудь более интересного додумается. И еще я слышал, что направить туда с зеркалами решено тебя.
— Меня? Зачем?
— Ну, может, у них появятся те же сложности, что и у Поликарпа. Тогда ты им тоже что-нибудь нарисуешь, а они… В общем, мне приказано отвезти тебя.
Рост подумал. Может, чтобы Ростик не был случайным передатчиком информации и не нарушил чистоту творческих потуг ребят из Одессы, его и придержали дома, не пустили на испытания? Ну что же, если не принимать во внимание всего остального — неприязни, интриг и злости на него Белого дома, как и его, Ростиковой злости на начальников, — объяснение вполне подходящее.
— Слушай, а зеркала на машинах повезут?
— Откуда я знаю?
— Если на машинах, нужно придумать, чтобы они не покололись. Кстати, не знаешь, почему они такими легкими оказались?
— Они какие-то пористые выходят. Говорят, что гравитационная волна, которая удерживает металл и стекло куполом над блином, вгоняет в стекло, пока оно не окончательно застыло, воздух, и получается… Кстати, от этого и пар, как мы тогда догадались, особенно густой вверх поднимается. А ладно, встретишь Полика, он тебе все и расскажет.
После этого Рост стал ждать нового задания чуть более спокойно. Теперь он знал, что без него все-таки не обойдутся, по крайней мере, пока не планируют обходиться. И конечно, сразу стало больше получаться в строительстве, и легче, и лучше. К тому же он заметил, все шло более мирно, если Кирлан приносила Ромку.
Кирлан сама ходила в окружении троих, как минимум, маленьких волосатиков, а иногда к ней со стадиона, где под трибунами бакумуры устроили себе главное общежитие, приходила еще и дополнительная компания. Ребятишки все были симпатичными, горластыми, как и полагалось детям. Но, глядя на них, уже в два года становящихся вполне самостоятельными, и на Ромку, который и в полтора года едва-едва мог переставлять свои ножонки, Рост чувствовал смутную тревогу. Его начинало грызть желание как следует сосредоточиться и понять, вызвав свое предвидение, что же ждет людей в биологическом соревновании с этими крепенькими, здоровыми и очень производительными волосатиками. Но осознанное предвидение не выходило, а самопроизвольного и мощного «прихода» у него уже так давно не было, что он стал думать — и надеяться, — его больше не будет никогда.
Он уже стал заводить дом под крышу, хотя и не с первого раза — уж очень она тяжелой и опасной показалась, нужно было переделывать, — когда вдруг к нему в калитку без стука вошел коротенький темнолицый паренек в полных доспехах. Только шлем у него был пристегнут к поясному ремню, а так все было на месте. Доспехи поблескивали такой непоцарапанной, такой девственной свежестью, что Рост даже усмехнулся про себя — неужели и он когда-то вот так же ходил, не снимая их, словно стародавний рыцарь.
Доспехи поблескивали такой непоцарапанной, такой девственной свежестью, что Рост даже усмехнулся про себя — неужели и он когда-то вот так же ходил, не снимая их, словно стародавний рыцарь. Впрочем, посыльный пришел не просто так.
— Мурат Сапаров, — протянул он руку, почему-то хмурясь. По какому-то очень тонкому, едва уловимому признаку Ростик догадался, что паренек сделал это нехотя, если бы можно было, он бы вообще не представлялся.
— Слушаю тебя, Мурат, — отозвался Рост. При упоминании одного имени парень нахмурился еще больше. Постоял.
— Ростик, я…
— Послушай, Мурат, ты в каком звании?
— Сержант. — Теперь у мальчишки выступили желваки, глаза его потемнели. И в них, пожалуй, появилось не только замешательство, но и подобие враждебности. Интересно, откуда в них это, удивился Рост, впрочем, ответа он не знал.