— Да, для нас эта штука нужна, — согласился Ким. Оказывается, свою сентенцию Рост произнес вслух. Не дождавшись ответа, Ким заключил: — Не хотелось бы, конечно, говорить, что это слишком уж гигантский шаг человечества вперед, но… придется. Теперь, Ростик, мы на коне. Теперь у нас будет энергии хоть завались. Ну. я имею в виду, когда наши лбы из университета тоже научатся такие зеркала лить.
— Научатся, куда им деваться, — отозвался рост. — Правда, есть еще зима… Зимой, понимаешь ли, солнышко тут не особенно активно.
— Ну, зимой мы завоюем болота и снова начнем резать торф. Так ведь? — Рост не знал, что на это ответить. Поэтому Ким добавил: — И как все здорово прошло, а? Без сучка без задоринки…
Впрочем, совсем без сучка не получилось. Нагруженные, они шли так медленно, что к рассвету оказались всего лишь в двухстах километрах от обворованного города с мастерами стеклянного литья и все еще над территорией пернатых. Осознав эту проблему, Рост спросил:
— Слушай, а у них не может быть какой-нибудь семафорной сигнализации? Вдруг они отрезали нам пути к отступлению?
— Ничего, через пару часов мы с их местности окончательно съедем. А там… Рост подумал.
— Знаешь, иди-ка ты лучше через море. На Одессу. Там и заправимся для последнего броска домой.
— Нам не нужно заправляться, у нас топлива хватит, даже если мы пойдем через море.
— Вот и иди.
— Не понимаю, чего ты перестраховываешься? — удивился Ким. — Впрочем, понятно, работать-то мне, а тебе — только посиживать… Кстати, на берегу тоже сидят наблюдатели, тоже на летающих птичках, и с ними ох как нелегко может получиться.
Но над побережьем их никто не заметил, даже в темноте было понятно — тут никого нет. Словно и не могло быть. Ким хотел уже было прокомментировать эту новость, как вдруг включилось Солнце. И его сарказм по отношению к осторожничающему Ростику испарился. Потому что в бинокль стало видно, что чуть южнее, в стороне границы пернатиков и людей, кружат неисчислимые стаи летающих страусов. Их было столько, что стало понятно, почему Ким на своей лодочке так легко перешел береговой срез. И еще было ясно, что даже в темноте без столкновения с ними Ким не прошел бы. Только чокнутый мог рассчитывать, что с грузом зеркал на «спине» и относительно низкой маневренностью их лодки они сумели бы сдержать сотни отчаянных летунов.
— М-да, — промычал Ким. — Молодец, Рост. В очередной раз — молодец. Но Ростик думал иначе:
— Слушай, может, вообще стоило над морем идти, ну, по тому же маршруту, как мы сюда прилетели?
— Да ладно тебе, зеркала мы все равно вывезли, это раз. И два, в живых остались. Может, для тебя это не очень интересно, но для меня значение имеет. — Ким хмыкнул. — Не понимаю, чего ты теперь-то волнуешься? Догнать нас они не сумеют, если не захотят слишком уж глубоко на нашу территорию заходить.
Ну а тогда мы укроемся в Одессе… Нет, теперь им нас не достать, тем более что и наши ребята ведь не спят, будет нужно — помогут.
— Они нас видят. Понимаешь, они теперь очень хорошо знают, кто и почему устроил им такой хипиш этой ночью.
— Ну и что? Рост вздохнул.
— Ничего. Просто теперь может так получиться, что снова воевать. Надоело. — Рост подумал и закончил уже совсем убитым тоном: — Тем более что они сильны, а мы, кажется, не очень.
10
На испытания Ростика не пригласили. Просто, наверное, не заметили, что у него тоже есть интерес к попыткам отлить человеческие зеркала, хотя и по технологии пернатых. Чтобы зря не раздражаться, он стал достраивать дом. И строил его так, что даже Любаня, которая в последнее время стала какой-то слегка странной, то есть почти не обращала внимание на то, что он думает и как говорит, посоветовала не перенапрягаться. А мама так просто извелась, но по старой врачебной привычке вмешиваться лишь в крайнем случае, когда без нее уже не обойтись, терпеливо щурила глаза и вздыхала.
Если бы дело было только в режимности, Ростик, может быть, и понял бы, хотя и с трудом. Но когда к нему на второй день после их возвращения из засады на столбе явился Поликарп Грузинов, набравший в последнее время недюжинное влияние своими инженерно-техническими достижениями, и попросил как можно подробнее нарисовать, что Ростик запомнил из внешнего вида установки пернатых, всякое дальнейшее игнорирование означало только одно — Рост находится, так сказать, в опале.
С этим ощущением, скрепя сердце Рост проковырялся на своей стройке почти неделю, пока к нему не заявился Ким. Он и принес весть, что в общем и целом все получилось.
— Конечно, — рассказывал он, — наши зеркала тяжелее и отражательная способность у них хуже, потому что металл какой-то темный… Но, согласись, это не главное. В зеркалах пернатых тоже почти никакого отражения нет, словно в металлический доспех смотришься, а поди ж ты… По нашим замерам почти две тысячи сто градусов дают.
Ростик присвистнул. Потом решился спросить, как все было. Но рассказ Кима особой информативностью не блистал. По его словам получалось, что засыпали в какой-то котел кучу оконных и прочих стеклянных осколков, которые по приказу Председателя, оказывается, в последнее время собирали со всего города и сваливали в специальную, застланную камнем яму за городом, чтобы ценный продукт — стекло — не пропадал зря. И правильно, мало ли что еще получится с тем песком, который Казаринов в свое время нашел у Одессы, а тут — свое, родное, еще с Земли. А засыпав, дождались, пока раскочегарится котел, так же, как и стекло, расплавили металл, вылили на перевернутую гравитационную поверхность, и все благополучно застыло.