Как ни странно, Ростик его понял. Недаром был сыном врача.
Ассистировала Чертанову мама. Она же запротестовала, когда какая-то сестра предложила «подколоть» Ростику какое-то новое снадобье, которое они использовали вместо новокаина.
— Нечего, — решила она, — он крепкий парень. Вон в какие передряги все время лезет… Пусть терпит.
Боль была, кстати, не очень уж сильной. Но чтобы и от нее не шипеть, Рост рассказал Чертанову, что у них в больнице кто-то «стучит». Ведь Калобухин проговорился о заявлении какой-то медсестры. Правда, добавил Ростик, это ненадежные сведения, могут быть и дезой.
— Никакая это не дезинформация, — вздохнул Чертанов. — Есть тут одна… Никак избавиться от нее не можем, понимаешь, толкового персонала почти не осталось.
Когда операция была окончена, Ростика уложили на свежие простыни и дали пару каких-то гнусных на вкус пилюль. Против этого мама не протестовала, пусть даже и считала его «крепким». Проснулся он уже под вечер следующего дня. Попытался выйти в туалет, дежурная сестричка его заметила и куда-то убежала, видимо, доложить.
Едва он вернулся в кровать, в его палату вошли мама и Чертанов. Врач был мрачен, но решителен.
— Я еще подержал бы вас, молодой человек, но мне сказали, что это… опасно, В общем, выбирайте сами — остаетесь вы еще на одну ночь тут или отправляетесь домой?
— Тут безопасней, — решил Рост. — Конечно, Председатель дал слово, но кто знает, захочет ли он его выполнять? Только мне нужно еще с Любаней поговорить. Чтобы она начинала готовиться к отъезду. Ты ей скажи, мам, чтобы завтра она никуда не уходила. И Ромку чтобы подготовила. А еще лучше, пришли ее сюда…
Мама как-то странно посмотрела на него:
— Она не придет.
— Почему? — удивился Ростик. — Прошлый раз пришла, когда все уже свершилось. Сейчас… Что происходит?
— Тебе лучше с ней поговорить. Ростик хотел еще кое о чем спросить, но Чертанов ему не дал.
— Ладно, — решил хирург. — Тогда… вот что. Я тоже должен признаться. Понимаешь, Ростик, мы решили…
Этот переход с «вы» на «ты», с фамилии на имя что-то да значил. Но осмыслить всю эту катавасию Росту не дали, потому что заговорила мама.
— Ростик, я уже полгода как его гражданская жена. — И она посмотрела на Чертанова. — Мы решили, что перед отъездом должны тебе сказать.
У Ростика отпала челюсть.
— Полгода? Жена?..
— Раньше боялась. Ты так относишься к отцу, что… Но теперь лучше уж признаться. — Она помялась, снова посмотрела на Чертанова, и теперь Ростик заметил, что раньше она смотрела так только на отца. — У тебя будет брат… Или сестра, не знаю еще. — Мама вдруг покраснела. — Ты должен это знать.
— Та-ак. — Ростик только головой покрутил. — Понимаю. Жаль, конечно… — Он смутился, даже с кровати попытался подняться, хотя бок еще болел адски. — То есть, наоборот, я очень рад… за вас. — Он смутился еще больше, как-то все это было неожиданно. Или он ничего не понимает в этой жизни? Может, должен был давно все сам понять? — Все правильно, мам.
.. за вас. — Он смутился еще больше, как-то все это было неожиданно. Или он ничего не понимает в этой жизни? Может, должен был давно все сам понять? — Все правильно, мам. Ты, наверное, права. — Он посмотрел на Чертанова, который, впрочем, выглядел не лучше Ростика. — Вы берегите ее. Если что-то…
А вот угрожать не следовало. Вообще все выходило как-то ненормально, не по-родственному. Даже с мамой.
— Да я и сам… — начал было Чертанов. Он тоже был смущен и, несмотря на опыт и авторитет, высказывался ненамного умнее Ростика.
— Нет, — решил поправиться Ростик, — я что-то не то говорю, вы извините. Сами виноваты, огорошили человека…
Лучше всех поступила, конечно, мама. Она просто подошла и поцеловала Ростика мягкими, какими-то очень нежными губами. Раньше она целовала иначе, ревниво подумал Ростик, по-домашнему, но придираться не стал. Тоже ее поцеловал, стараясь, чтобы было как прежде, хотя и знал, что «как прежде» уже не будет.
Поутру следующего дня к нему совершенно неожиданно пришла Сонечка Пушкарева, вдова Бойца. Она была уже совсем толстая, едва ходила. Но лицо у нее оставалось прежнее — знакомое и ласковое… Нет, у правой кромки губ в ее мягкую кожу врезалась довольно жесткая складочка. Но она почти не мешала ей улыбаться, правда, очень грустно.
— Привет, — сказала она. — Узнала, что ты тут, вот зашла.
— Да я… случайно, — признался Ростик. Он не знал, имеет ли смысл ей рассказывать про свои последние приключения.
— Ну да, все вы тут случайно, — согласилась Сонечка. — Я тебе яблок принесла. Любишь яблоки?
— Я больше вишни люблю, — признался Рост. — Но их время прошло. А ты как тут?
— Вот по этой причине. — И Сонечка несильно хлопнула себя по круглому, как большое яблоко, животу.
— Ясно, молодец. — Рост кивнул. И вздохнул. — Только должен тебя предупредить, я теперь не самый популярный собеседник.
И он все-таки рассказал о том, как его арестовали. А потом и про ссылку.
— И когда это случится? — спросила Сонечка.
— Сегодня под вечер хочу уйти. — Рост поежился. — Не нравится мне тут… Каким-то беззащитным себя чувствую.
— Боишься? — удивилась Сонечка.