12 июня. Третья склянка дневной вахты. Англичанин, продолжая игнорировать наши сигналы, поднимает паруса. Судя по всему, собирается удрать. Было бы это в наших водах, я бы уже знал, что делать. Не ушёл бы. Здесь придётся либо топить его, либо дать возможность уйти, ибо команды сторожевого корабля недостаточно для абордажа.
12 июня. Седьмая склянка дневной вахты. А эта банка не зря называется Серебряной, чёрт возьми! Задержимся здесь на сутки, завтра с утра обсмотрим тут всё как следует.
13 июня. Полдень. Нужно пометить это место на карте и срочно отправляться в наш ближайший порт. Англичанин-то не дурак, знал, что искать! Тут на дне корабли, только самую малость занесены илом. Парни, что ныряли и осматривали место их упокоения, видели пробитые борта, а внутри навалом лежали слитки. Снаружи они нашли корзину, нагруженную такими же слитками, к её ручкам привязана верёвка. Конец верёвки обрезан. Видимо, англичане, не желая нарываться на неприятности, постарались бросить всё и уйти в надежде на скорое возвращение. Когда парни подняли эту корзину на борт «Индеанки» и почистили слитки от наросшей на них дряни, радости нашей не было границ. Здесь на глубине, доступной хорошим ныряльщикам, лежат по меньшей мере четыре или пять испанских галеонов, по самую палубу забитых чистым серебром! Если хоть что-то из этого груза удастся поднять, доля команды «Индеанки» сделает всех нас богачами!
15 июня. Полдень. Карта в присутствии трёх офицеров передана губернатору Пуэрто-Плата. Завтра к указанному нами месту мы отправимся с пятёркой сторожевиков. А то как бы тот англичанин с подкреплением не вернулся…
6
«Этот Этьен Ле Бретон — достойный противник, — думал мистер Хиггинс, подытоживая некие результаты своей деятельности в Сен-Доменге. — Борьба с ним доставляла мне истинное удовольствие. Однако судьба поставила нас по разные стороны, и даже восхищаясь подобным врагом, я ни на миг не должен забывать, что он всё-таки враг».
Француз, как искусный паук, и впрямь сплёл вокруг Хиггинса изумительную паутину, грешившую лишь редкими прорехами. И то по причине её незавершённости. Ещё немного — и все связи мистера Оливера будут отслежены, все каналы передачи информации либо обрублены, либо взяты под контроль. До этого «светлого» дня оставалось не так уж много времени. Но Хиггинс потому и был по достоинству оценен герцогом Йоркским, что умел воспользоваться даже самомалейшей лазейкой для исполнения приказа. Лестная оценка брата короля многого стоила, пусть даже он католик, а мистер Хиггинс — самый что ни на есть протестант. Но пока у Оливера Хиггинса оставались эти несколько надёжных ниточек, несколько человек внутри вражеской крепости, у него есть все шансы доиграть эту игру до конца. Желательно, до победного.
«Миссис Эшби не ошиблась. Я действительно представляю здесь интересы Англии. В отличие от сэра Чарльза, задача которого — в нужное время довести раздражение властей Сен-Доменга до предела. Хотя… Миссис Эшби и её капитаны — достаточно непредсказуемые люди, чтобы я мог всерьёз опасаться за успех сэра Чарльза».
Весть о провале рейда на Маракайбо не стала для него неожиданностью. Мистер Хиггинс умел делать должные выводы из того, что видел и слышал: спешной отбытие дона Альваро де Баррио-и-Баллестерос в Маракайбо, удивительно совпавшее по времени с завершающей стадией подготовки рейда, прояснило многие детали. Например, Оливер ни на ломаный фартинг не верил в «козни дьявола», услугами которого якобы воспользовались испанцы. Однажды он увидел столб чёрного дыма над пригородом. Через верных людей ему вскоре стало известно: взорвалась одна из установок, в которой этот странный немец Лангер производил обработку венесуэльского «земляного масла». Никто не погиб, но двое работников получили серьёзные ожоги. Когда же он узнал о «смрадном дымном пламени», поглотившем корабли, всё стало на свои места. «Земляное масло», как и прочие известные ему масла, очень хорошо растекается по воде, а горит ещё лучше. А испанцы вряд ли рискнули бы сжечь запас этого масла, накопившийся за три месяца на городских складах, если бы не были уверены, что эти потери будут вскоре возмещены… Словом, мистер Хиггинс, услышав словосочетание «дурацкий рейд», лишь криво усмехнулся. И про себя добавил, что этот рейд не грех ещё обозвать «засранским». Вслух, однако, он осудил коварство проклятых испанцев, и продолжал делать своё дело исходя не из раздутого до небес самомнения сэра Чарльза, а из собственных наблюдений и умозаключений.
Тем не менее, обстановка мало помалу накалялась. Хиггинс начинал понимать грешников, коих черти в аду сажали на горячие сковородки. Сейчас его ощущения были сродни адским мукам. Следовало завершить все дела как можно скорее, пока Этьен Ле Бретон не накрыл его глухим колпаком. Если этот чёртов француз выйдет на его связи в городском гарнизоне, всё рухнет. Ему-то лично ничего не грозит, кроме высылки из Сен-Доменга с формулировкой «за деятельность, не совместимую со статусом дипломата» (читай — за шпионаж). А вот с таким трудом созданная и законсервированная до нужного момента агентурная сеть посыплется с оглушительным треском. Ле Бретон — мастер своего дела. Уцепившись за одну-единственную ниточку, он способен вытащить всю сеть, и… Мистеру Хиггинсу не хотелось думать о том, что произойдёт за этим «и». Дурные мысли притягивают беду, это всем известно.