Джеймс грустно улыбнулся.
— Думаешь, он станет тыкать тебя носом в наши проблемы? — спросил он. — У него ведь тоже воруют, строят всевозможные махинации… Правда, наше воровство не сравнится с подобным бедствием на Кубе, однако вряд ли дон Иниго удержится от соблазна напомнить о самом факте воровства в Сен-Доменге.
— «Кто сам без греха…» — хмыкнула Галка. — Хотя, ты прав: этот кинет камень даже если будет рогат и хвостат аки чёрт.
— Но как же тогда быть с нашими воришками?
— Джек, а наша система сейчас действует так, что под пресс не попадают либо честные люди, либо настолько хитрозадые пройдохи, что их способности не грех использовать на благо страны, — со смехом сказала миссис Эшби. — Поверь, любимый, таких очень мало. Потому можно использовать зло во благо — насколько это возможно в наших условиях.
— Мой милый политик, — Джеймс ненавязчиво положил ладонь на её едва заметный живот. — Кажется, на сегодня лимит государственных дел исчерпан. Или нет?
— Пока нет, — Галка со всей своей нежностью улыбнулась мужу, хотя, запасов этой самой нежности у неё было не так уж и много. — Я тебе сейчас одно интересное письмецо покажу. Надо обсудить в узком кругу и сделать выводы.
4
Странное место.
Надо обсудить в узком кругу и сделать выводы.
4
Странное место. Как будто самый обычный колониальный город, и в то же время кое-что было не так.
В прежние, счастливые времена Хуанито доводилось бывать в Сантьяго-де-Куба — когда сопровождал обоз с зерном или ездил покупать рабов. И тоже видел обычный колониальный город. Пусть и красивый. Третий раз увидеть Сантьяго ему довелось во время штурма. И тогда этот красивый город пылал, а на улицах валялись трупы. Но ни в том, ни в другом случае он не чувствовал никакой странности. Всё было естественно настолько, насколько это было возможно. Равно как и в иных кубинских городах, не исключая саму Гавану. А здесь… Хуанито Перес, правая рука дона Команданте, второй человек на ныне независимой Кубе, едва скрывал своё замешательство. Почему в пиратской гавани, которой стал старейший в Новом Свете испанский город, процветает торговля — можно понять. Но зачем им понадобилось закладывать новое здание университета? Ведь есть же старое, ещё испанское! Или они рассчитывают, что в скором времени старый университет не сможет вместить всех студентов? Зачем строят новое жильё, тоже можно догадаться: переселенцы из Европы едут и едут, надо их где-то размещать. Большинство приезжих расселяли по периферийным городам, но и в столице их оседало немало. Но благоустройство улиц, площадей, садов и скверов… Зачем это морским разбойникам? Хуанито не уставал задавать себе этот вопрос, но только побывав в Сен-Доменге лично, смог найти ответ.
Морские разбойники задумались о будущем.
Хуанито знать не знал о понятии «уровень жизни», но видел этот самый уровень, что называется, воочию. Дело было не только в ухоженных улицах. Дело было в самих людях. Ни в одном кубинском городе, ни до, ни после французского завоевания, Хуанито не видел, чтобы на улицах вообще отсутствовали люди в драных обносках. Здесь даже самые бедные были одеты прилично. Даже рабы щеголяли в дешёвых «бумажных» штанах и рубахах! Впрочем, при наличии в Сен-Доменге хлопковых плантаций и собственных ткацких мануфактур это как раз неудивительно. Удивительно другое. Вот только сейчас он зашёл в большой богатый магазин — прицениться. И застал там двух кумушек, бойко щебетавших по-французски. Хуанито почти ничего не понял. Кроме одного: эти две красотки были жёнами матросов, служивших на сторожевиках. И они, и без того небедно одетые, покупали шёлковые ленты. В какой стране мира матросские жёны могут себе такое позволить?… Откуда это? Только из-за обилия пиратской добычи? Они ограбили Алжир, взяли «серебряный флот» и до последнего времени перехватывали все испанские суда, какие им попадались на глаза. Но если бы они тут же пустили все эти ценности в оборот, маисовая лепёшка стоила бы как хорошая рыбачья лодка с парусом. По самым приблизительным прикидкам Хуанито — а он сейчас заведовал казной Кубы — пиратами было спущено в тавернах не больше двадцатой части прошлогодней добычи. Где же деньги? Может ли быть, чтобы они согласились упрятать большую часть добычи в подвалы крепости, дабы не спровоцировать катастрофическое вздорожание всех товаров?
Да, может. Если делать всё с умом. Ещё один ответ, который Хуанито нашёл в этом городе.
Но почему, чёрт подери, этого не делается на Кубе?
Проходя по какой-то улочке, Хуанито внезапно услышал доносившуюся откуда-то сверху перебранку. Ругались, кажется, по-голландски, если он ничего не напутал — с голландцами пока сталкивался мало. Задрав голову, Хуанито увидел двух строителей, бурно выяснявших отношения прямо на стене строящегося дома. Явился начальник, наорал на обоих. Рабочие, поворчав, снова принялись укладывали кирпичи… «Когда же в Гаване в последний раз строился новый дом? Кажется, ещё до французов, — с горечью думал Хуанито. — Почему дон Иниго затеял никому не нужную и чертовски дорогую постройку линкоров, и не вкладывает ни песеты хотя бы в ремонт городских зданий? Если так пойдёт и дальше, то скоро у нас не будет ни линкоров, ни домов…» А Фуэнтес и впрямь вложил немалые деньги в строительство двух линкоров нового образца.
Только Хуанито представления не имел, на какие шиши дон Команданте собирается завершать их постройку и закупать для них в Сен-Доменге баснословно дорогие стальные пушки. И вообще… Иной раз Хуанито ловил себя на мысли, что готов придушить своего некогда всеми уважаемого и любимого командира. То есть, команданте из него был отменный, а вот руководитель государства — или «президент», как он теперь велел себя именовать — совершенно никакой. И что с этим прикажете делать, дамы и господа?
«У свободы горький вкус, — думал Хуанито, возвращаясь в гостиницу, где остановилось кубинское посольство. — Здешние пираты тоже это знают не понаслышке, но они хоть что-то делают. Получается у них или не получается, но делают же, не опускают руки! А мы? Куба бедна не потому, что не грабит корабли, а потому, что ею управляют через задницу… Нет. Надо что-то делать, пока вся наша дерьмовая постройка не обвалилась на наши же головы!»