— А то!.. — сказал Миша.
И в сумеречную пору этого дня они вдвоем снова посетили те же пути, прихватив тот же «футляр для чертежей» и треноги. Отыскали на тупиковом крайнем пути и этот эшелон, 16 белых двадцатиметровых цилиндров высотой с дом, на четырех двухосных катках каждый.
… Когда дошло до дела, Панкратов замешкался. Тормознул.
— Слушай, а ведь они же чьи-то, эти цистерны. Чьи?
— Там на боках написано. А что?
Миша посмотрел. В сумерках ничего нельзя было разобрать.
— Но мы же кого-то разорим.
До сих пор Панкратов более «спасал» обреченную на переплавку, а то и на свалку научную аппаратуру; брать чужое добро не слишком ему нравилось.
НетСурьез смотрел на него с усмешкой.
— Не распускай сопли. В стране, где народ нищает, богаты только жулики, взяточники и воры. Разорим тех, кто нас разорил. А то и вовсе страховую компанию. Не медли.
«Вобщем-то он прав,» подумал Миша.
Далее повторили те же манипуляции, втянули цистерны вместе с участком рельс под колесами в «футляр». Увезли.
Конечно же, Миша не успокоился, пока один такой цилиндр не вставил в «максута» в сборочной мастерской. К-языком из другой Ловушки. И цистерна там после К-зарядки превратилась в светящуюся иголочку.
Объем цистерны был раз в триста больше; соответственно во столько раз можно теперь удлинить НПВ-луч. Если теми дотягивались до Луны, то с цистернами хоть до Марса.
Так что и у него были веские причины внимательно слушать сейчас невнятную речь НетСурьеза.)
(2в.
И у Климова тоже.
После совместного подъема-внедрения в МВ, в коем Евдоким Афанасьич был, понятное дело, гидом, когда вернулись, вышли из кабины ГиМ, он рассказал Имяреку о своем недоумении: почему окраинные галактики, порожденные длящимся долю секунды Вселенским Штормом, живут аж по десять секунд?
Тот помотал головой, будто отгоняя мух:
— Объясни еще раз.
— Что?
— Что здесь можно не понимать? А галактики Большой Вселенной и вовсе живут миллиарды лет. А вы вот здесь живете свои месяцы и годы соответственно К-уровням. И окраинные в своем К-уровне.
— Так порождены ж там…
— А дети тоже сплошь и рядом переживают тех, что их породил. Что здесь можно не понимать? Первичны события, вот и все.
И Дусик отошел от него, чувствуя себя частично идиотом, частично мячем, по которому наподдали, и он теперь далеко летит. Ему самому показалось странным свое недавнее недоумение. В самом деле, что здесь можно не понимаиь — если охватить умом весь диапазон Бытия! И он, много раз поднимавшийся в МВ, с упоением вникавший в миропроявления ее, не охватил.
А этот — сцепщик с Катагани-товарной, сразу. «Вот гад, как он меня!»)
3.
Но вернемся к ним у доски.
— Так уже… — сказал Имярек. — Для умных достаточно. Нет, серьезно.
— Хорошо, — склонил смиренно выю Климов, — я не только негордый, но и неумный. Так ну?..
— И я тоже, — добавил Миша. — Не дай нам утонуть.
— Может, лучше сами? Время здесь навалом, неделькой позже, неделькой раньше. Больше уважать себя будете, меньше злиться… в том числе и на меня. Нет, серьезно.
— Да брось ты! Не видишь, я уже пузыри пускаю! — произнес Дуся.
— Ну, как хотите. Ростовщики не вы, а ваши Ловушки. И назвали же! Себя заморочили: поймать, схватить, спрятать… А эти устройства одинаково могут и «Хватай!», и «На, бери!» Пространству все равно.
НетСурьез полюбовался лицами двоих, заплевал окурок, кинул в урну:
— Ладно, вы уже на берегу. Обсыхайте. — И ушел.
Панкратова озарило в ту же минуту:
— А и верно!
— Швырнул, как кость… — дозрев, с восхищением и злостью молвил Дуся. Ну и тип, а? Осчастливил — а хочется морду набить.
— Гениально! — у Панкратова сам раскрывался рот. — Нет, правда симметрично же все: что туда, что оттуда. Сейчас считаем, пробуем… А мы -то! Это же тот самый К-язык в монтаже. Еще вчера мог дозреть — вместо этой ТМП… тьфу! И облака ждать не надо. «Дай! — На! — Транспортировка», ДНТ. Метод встречных Ловушек!
— Вот именно: мы-то! — не успокаивался Климов. — Назвать эту идейку гениальной — это, Миш, чтоб нам с тобой не называть себя кретинами. Идея ОЧЕВИДНАЯ. Мы в самом деле зашорились — два придурка. Можно не глядеться в зеркало, достаточно друг на друга… пока не сделаем. А ну, давай прикинем.
И тряпкой стер нарисованное Мишей. Идея ТМП — новорожденная и окрещенная абревиатурно — приказала долго жить.
Новый рисунок на доске, вскоре, в тот же день, воплотившийся в жизнь, был таков: Ловушка, захватившая предмет (в режиме «Дай!»), поворачивалась в другую сторону, выбрасывала НПВ-язык с этим предметом в режиме «На!» на ту же — или большую — высоту, где гуляют облака-экраны. Но вместо облака там его просто встречает надлежаще раскрытый НПВ-язык другого ЛОМа — в режиме «Дай!» НПВ-языки скрещиваются, как лучи прожекторов; первый отдает второму свою добычу. И все. Не надо ни облаков, ни, тем более, вертолетов. На тех же дистанциях.
Проверили в лаборатории, все вышло предельно просто. Потребовалось слегка перестроить схему для режима «На!» — управление полем.
Да, это было решение проблемы НПВ-транспортировки надолго, навсегда.
И подарил «зубрам НИИ» его новичок, хмырь с невнятной речью. Сцепщик, пациент Ин-та криминальной психиатрии им. Сербского, кандидат физ.-мат. наук.