Бой снова стал всеобщим, вероятно, Гифрул, осознавая, что Визой проигрывает, заставил имперцев атаковать… Но теперь они были не так уверены, и наоборот — теперь зимногорцы не уступали ни пяди, а теснили противника к пещере, из которой имперцы появились, когда «Мокрый клык» вошёл в бухту.
Или… его поражением.
Бой снова стал всеобщим, вероятно, Гифрул, осознавая, что Визой проигрывает, заставил имперцев атаковать… Но теперь они были не так уверены, и наоборот — теперь зимногорцы не уступали ни пяди, а теснили противника к пещере, из которой имперцы появились, когда «Мокрый клык» вошёл в бухту.
Теперь Трол атаковал Визоя яростно, он побаивался, что у него украдут победу, что именитого противника уведут, а потом найдётся какой-нибудь способ переправить его куда-нибудь подальше и он не доведёт до конца начатого… Но он боялся зря. Визой вдруг сам бросился на него и получил два удара — один в шею, развернувший его почти на четверть оборота, второй в спину, неглубоко, но поперёк рёбер, почти до пояса…
И тогда Визой упал. Трол замахнулся, чтобы добить его, но кто-то из кинозитов встал над поверженным мечником и принял на себя атаку Трола. А когда Трол в запале убил троих кинозитов, закрывших ему путь к Визою, стало ясно, что его там уже не было.
А потом откуда-то сбоку раздался торжествующий рёв Крохана, и стало ясно, что кинозиты, а за ними и все прочие, стали бросать оружие. Трол заставил себя воспринимать происходящее в нормальном темпе, чтобы не ошибиться с выводами, но увидел, что часть противников стоит с поднятыми руками, а часть катается по песку, извиваясь в судорогах. Причём сами по себе, ни один из них ещё не получил сколько-нибудь серьёзной раны…
Трол подскочил к одному из потерявших всяческую способность сопротивляться противнику, потом к другому… Все стонали от невыносимой боли, настолько, что они даже не ощущали песка, засыпавшего их глаза, у некоторых на губах выступила пена, они выли высокими голосами, в которых не осталось уже ничего человеческого.
Один из оставшихся на ногах кинозитов вдруг проговорил, ни к кому не обращаясь, но старательно выговаривая слова на северном койне:
— Это Убла приказал их убить.
Сражение сразу кончилось. Те кинозиты, которые остались на ногах, были потрясены смертью своих друзей не меньше, чем орденцы рады внезапной победе. Никто из них не сводил взгляда с умирающих, бьющихся в конвульсиях соратников, вероятно, одна мысль сверлила их сознание — на месте этих разом преданных несчастных могли оказаться и они.
Трол вытер Беставит обрывком какой-то ткани, убрал меч в ножны, потом вымыл в близком море руки и лицо. Восстановил дыхание. И лишь после этого пошёл между стоящих в удивительной неподвижности воинов, где имперцы были безоружны, а орденцы и стражники Крохана держали их под угрозой своих мечей. Он стал осматриваться. Внезапно он увидел того самого здоровенного сержанта, который носил цвета Даулов.
— Где Крохан? — спросил Трол. И тут же поправился: — Где Ибраил?
Взглядом, в котором сквозила неимоверная усталость, возникающая после смертельной опасности, сержант указал на пещеру.
— Они уволокли Визоя туда. Туда же пошёл и капитан с лекарем.
Трол чуть было не сказал, что Ибраил не лекарь, но решил, что это сейчас не важно. Он пошёл по песку в сторону пещеры. Тут тоже было с полдесятка орденцев и столько же разоружённых. По виду это были люди Кочетыря. Сам глава преступного мира Кадота лежал у странного каменного алтаря, расположенного в глубине пещеры, застыв в страшной, напряжённой конвульсии. Конечно, он был мёртв, как и все «червивые».
Хотя нет, не все, понял Трол. На этом алтаре, сделанном в виде пятиконечной звезды, в центре лежал Визой. Около него стояли Крохан и Ибраил. Ибраил спрашивал:
— Визой, у тебя осталось мало сил, скоро магия берсерка кончится, и ты…
— Знаю, — прошептал мечник, — я умираю.
— Скажи, где тебя заразили? Этим ты вернёшь доброе имя…
Визой вдруг медленно усмехнулся, попросил:
— Снимите шлем… — Шлем был снят. — Нет, ничего уже не вернёшь. Трол шагнул вперёд.
— Если ты скажешь, где находится Убла, мы отомстим за тебя.
— Ты?.. — Визой помолчал. — Ты сильнее меня.
— Ну, так что? — спросил Крохан. — Визой, в честь нашей дружбы, в память…
Он не договорил, он не знал, что может быть значимо для человека, который сам вот-вот станет памятью для всех.
Молчание становилось долгим. Внезапно на губах умирающего выступили пузыри крови. Он уходил. И вдруг голосом, который, казалось, мог заглушить полёт комара, но который услышали все, кто находился поблизости, преодолевая непонятную, немыслимую муку, Визой вдруг произнёс:
— Бонма…
И тут же кровь струйкой потекла из уголка его рта. Крохан проглотил комок и провёл рукой по лицу своего старого друга, закрывая ему глаза. Потом осмотрелся. Приказал:
— Ведите этих к остальным.
Трол вышел на небольшую каменистую площадку перед пещерой. Так и есть, именно отсюда открывался вид на маяк, который он считал в сознании принца. И вдруг на палубе «Косоклина» возникла какая-то суматоха, а потом с него стали спрыгивать люди. Это была команда.
И почти тотчас из недр корабля стал подниматься чёрный, густой дым. Уже через пару минут корабль превратился в огромный костёр. Людей, плывущих от него к берегу, деловито, даже как-то хладнокровно стала вылавливать небольшая лодка, спущенная с «Мокрого клыка». Когда Трол с Кроханом подошли к берегу, она уже выгружала пленных моряков. Капитан Трапез, руководивший операцией, ещё издалека доложил: