— Ты хочешь сказать, что… Что мне только кажется, что люди тут медленные, а на самом деле — нормальные? И Визой был быстр, когда нападал на меня в лесу?
— Я не знаю, как он нападал, — ответил ему Приам, — но Визой самый известный наш боец.
— Ты хочешь сказать, что… Что мне только кажется, что люди тут медленные, а на самом деле — нормальные? И Визой был быстр, когда нападал на меня в лесу?
— Я не знаю, как он нападал, — ответил ему Приам, — но Визой самый известный наш боец. И хорош именно в быстрых атаках.
— А ты, Кола, — спросил Трол, — когда мы тут… устроили тот поединок — тоже считаешь, что был быстрым?
— Невероятно быстрым, — подтвердил Приам. — Принц вообще один из самых способных наших бойцов. Говорят, и я разделяю это мнение, когда-нибудь он одолеет самого Визоя.
— Но я даже не вынимал меча… — ошеломлённо, по-настоящему растерянно проговорил Трол.
— Это-то и странно, Трол, — проговорил принц. — Ты не находишь?
И Трол задумался настолько, что перестал слышать спутников, почти утратив способность понимать, где находится и куда идёт. Он пытался вспомнить каждое движение, каждый выпад Визоя во время битвы в лесу, движение Кочетыря с арбалетиком… И кое-что ещё. Хотя Тролу не хотелось в этом признаться. Просто потому, что он был ещё не уверен в выводах. Хотя мнение о том, что следует искать, у него уже сложилось.
И, несмотря на фантастичность своего предположения, он вдруг понял, что подошёл очень близко к разгадке событий. Собственно, почти знает ответ. Вот только некоторые детали головоломки осталось раздобыть… А без них нельзя было говорить о решении дела. Трол очнулся, все смотрели на него с любопытством.
— Оказывается, я не допускаю, что противник может ошибаться, — сказал он со вздохом. — Рассчитываю, как в поединке, на его совершенство… В итоге это оборачивается недостатком. Знал бы раньше свою слабость, всё можно было бы сделать куда проще.
Глава 17
Книга, которую Тролу передал рано поутру какой-то мальчишка, оказалась на редкость интересной. Написана она была плохо, предназначалась для чтения в Империи, а потому страдала исключительной пристрастностью. Она изображала нападение зимногорцев на беззащитный Мартоген, описывала зверства северян над миролюбивыми южанами, а потом признавалась, что потери атакующей стороны, в общем-то, оказались почти равны потерям защитников. И что ни о каком сколько-нибудь серьёзном преимуществе зимногорцев и речи не было, поскольку обе стороны в какой-то момент пришли к тому, что любые действия лишь ухудшали ситуацию, не давали выигрыша и обеспечивали едва ли не полное поражение. Тогда-то якобы у Карифа Мартогенского не выдержали нервы, и он предпочёл откупиться от агрессора, выплатив немалую контрибуцию. Зимногорцы удалились, и на этом война закончилась.
Портретных характеристик главных действующих лиц этой эпопеи Трол в книге почти не нашёл, но упоминание наиболее активных отрядов и проведённых ими операций позволяло судить о командирах этих частей. Так вот, получалось, что дружина Гифрула в некий момент была чрезвычайно активна, а потом едва ли не откровенно стала уклоняться от стычек с противником. Утверждалось, что Визой Честный был рубакой, который всегда рвался самолично доказать превосходство своего меча, но в некий момент, получив несколько ранений, поутих. Потом вдруг, толком не выздоровев, он принялся ввязываться в каждую стычку, потерял едва ли не всех своих подчинённых, но нагнал на противника такой ужас, что якобы благодаря именно его, Визоя, заслугам, Кариф отказался от дальнейшего противостояния с армией северян. Собственно, Визой единственный тогда предпринимал хоть какие-то действия, не желая отсиживаться в лагере, разбитом под стенами главного города королевства, каким и являлся Мартоген.
Столь же непонятными были и действия Карифа. Тот укрылся за стенами столицы и ничего не делал, позволив агрессорам чуть не с половины своей территории собирать фураж и провизию.
Тот укрылся за стенами столицы и ничего не делал, позволив агрессорам чуть не с половины своей территории собирать фураж и провизию. Причём северяне делали это настолько аккуратно, что к концу кампании едва ли не треть мартогенских крестьян сбывала в лагере противника свои товары — видимо, несмотря на приписываемые им зверства, северяне расплачивались за получаемые продукты не в пример щедрее мартогенцев. Таким образом, все боевые порядки зимногорцев были проницаемы не только для шпионов Карифа, но и для людей, которым вздумалось бы добраться до самых верхов атакующей армии, то есть до Визоя, Гифрула, принца Сантина и, разумеется, до офицеров помельче — Крохана, Гевита и прочих.
Трол читал этот опус почти три вечера. И с неослабевающим интересом, поражаясь тому, как глупы бывают эти самые летописцы, насколько они умеют не увязывающиеся между собой факты предложить читателю под собственным, столь же нелогичным соусом, и насколько они уверены в безмозглости читателя, готового сожрать эти сомнительные трактовки подчистую.
Читать ему приходилось вечерами, при свете факелов и сальных свечей. Всё остальное время, от восхода до обеда, он занимался. Да так, что даже Коле надоело за ним наблюдать. Он, как и хотел, купил пару тренировочных равновеликих мечей, чтобы случайно не испортить Беставит, завёл алебарду, настоящий бо, который утяжелил немного, попросив сделать металлические накладки в середине и по обеим оконечностям, так что добрая дубинка почти превратилась в боевой северный ослоп. По крайней мере сделалась почти столь же опасной, как то удивительное оружие, которым, по преданию, лет семьсот назад очень увлекались высшие магистры Белого Ордена. Ещё он попытался купить себе кованую цепь, но те цепи, которые ему попадались, были слабыми — то ли металл был некачественный, то ли кузнецы не могли отковать действительно стоящую сталь. Было, правда, ещё одно объяснение — сам Трол мог быть настолько силён, что его не в силах была сдержать никакая цепь, но об этом думать не хотелось.