— Ты хочешь, чтобы тебя звали по нашему?
— Ну?
— Иоанн — Джон! А по доброму — Джонни!
«Пресвятая дева! — Гунтер устало откинулся на спинку кресла, приложив ладонь к лицу. — Ладно, побуду немножко Джонни, раз ему так хочется, от меня не убудет».
— Валяй, зови «Джонни». Сэр… Мишель, можно просто «сэр». По доброму?
— А как же! — с готовностью отозвался тот. — Можно «сэр», можно «сэр рыцарь», я не обижусь. Слушай, а ты сам-то дворянин?
— Дворянин… — проворчал под нос Гунтер и подумал: «Папа из благородных, даже в родстве с герцогом Дармштадским. А у нас в Райхерте долго ходила легенда, будто прапрабабушка спуталась с самим Генрихом де Валуа и понесла от него прадедушку.
Если так, то во мне есть кровь французских королей и германских курфюрстов… Конечно, дворянин».
— Дворянин, дворянин! — скрывая улыбку прокричал Гунтер, — Даже родственник Валуа, таких не знаешь, случайно?
— Знаю! — просиял сэр Мишель. — У них еще золотые лилии на лазурном поле в гербе! А какой у тебя герб? Тоже с лилиями? Красиво, должно быть!
— Другой, — отрезал Гунтер и подумал: «Этого придурка все-таки надо посадить в кабину. Как есть под винт залезет!» — Эй, сэр, а ну, залезай на крыло!
Сэр Мишель уже почти без опаски, но довольно неуклюже, вскарабкался на плоскость, и с любопытством заглянул в кабину.
— А что это у тебя тут?
— Всякие… Штуковины! Они нужны, чтобы я мог повелевать Люфтваффе.
— А-а-а… — с понимающим видом протянул сэр Мишель.
— Вроде глаз и ушей, — пояснил германец, изо всех сил пытаясь не расхохотаться. И потом, «сэр рыцарь» выглядел исключительно потешно в грязной, съехавшей на затылок пехотной каске с маленьким имперским орлом на боку.
— А где у него рот? — тут же спросил нормандец, подозрительно оглядывая «Юнкерс».
— Закрыт, потому и не видно, — не вдаваясь в подробности сказал Гунтер. — И без моего приказа он его не откроет.
Немец, в который раз вздохнув, и отчетливо представляя себе всю абсурдность ситуации, вылез из кабины, взял сэра Мишеля за плечо, подвел к месту бортстрелка, затем, выудив откуда-то грязную промасленную тряпку для протирки пулемета, привел немного в порядок сидение Курта («Бывшее…»- скользнула мысль) и указал на него рукой.
— Полезай туда, покатаю.
— Может, не надо? — мигом скис сэр Мишель, озираясь в надежде отыскать пути к бегству. Рыцарь решил, что кровожадный Люфтваффе сделает с ним то же, что и с погребенным человеком. И будут две могилки рядом… Если вообще найдется что хоронить!
— Я сейчас разбужу… дракона, чтобы он перешел на другое место и спрятался, — Гунтер давился со смеху, представляя себя, уговаривающего помешанного, со стороны. — А если ты будешь стоять рядом, Люфтваффе тебя покусает. Может и до смерти.
«Нет, не жить мне на свете! Внутрь залезу — съест. Снаружи останусь — покусает. Бежать бы надо отсюда. Да разве убежишь от дракона?» — думал сэр Мишель, слушая Гунтера. Тот невозмутимо продолжал:
— Единственное безопасное место — внутри, — гнул свое германец, — Того, кто под защитой этого… — он указал взглядом на откинутый фонарь кабины, — этого прозрачного колпака, дракон не тронет. Понял?
Сэр Мишель, вспомнив, наконец, что благородному рыцарю трусить не пристало, решился и обречено полез через борт в залитую присохшей кровью драконью глазницу. Усевшись в кресло и терпеливо дождавшись, пока Джонни застегнет какие-то ремни, перетягивающие грудь, и прижимающие к сиденью, а также щелкнет непонятной штучкой на странного вида длинном железном инструменте, торчащем из глазницы в сторону хвоста дракона (Гунтер ставил оружие на предохранитель, чтобы «благородный сэр» в цыплячьей панике не схватился за пулемет и не принялся палить в белый свет, как в пфенниг), сэр Мишель обдумывал, как покуртуазнее задать следующий вопрос, но так ничего не надумав, брякнул прямо:
— Послушай, а того… погребенного, чем его убило?
— Другой дракон напал, — хмыкнул Гунтер.
«Неужели драконов настолько много, что они запросто встречаются в небесах и устраивают там драки? Но, почему тогда я никогда не видел ни одного? Может, они летают очень высоко и их не видно?»
Сэр Мишель некоторое время смотрел на пулемет, теряясь в догадках, что бы это могло быть, и вдруг его осенило.
— Слушай, Джонни, а вот те штуки, которыми убило твоего… оруженосца, это зубы другого дракона?
— Ну? — Гунтеру даже интересно стало: что новый знакомый еще придумает?
— А эта палка, — рыцарь покосился на пулемет и продолжил восхищенным шепотом, сам удивляясь своей догадке, — она мечет зубы дракона?..
После этой фразы сэр Мишель затих, зачарованно глядя на оружие, которое казалось ему божественным чудом, дарованным небесами христианам. У сарацинов такого точно нет! Мозг, избавившись от тяжкого груза похмелья, усиленно заработал: «Так, Джонни сказал, что не собирается меня покидать. А что если мне удастся уговорить его пойти со мной в Святую Землю? Там мы вдвоем, точнее втроем, с Люфтваффе, присоединимся к воинству Христову и поможем христианским королям очистить Святую Землю от проклятых сарацинов! Вот это да!» Он зажмурился, погрузившись в мечты.
Гунтер, перестав обращать внимания на бредни нормандца, убедился, что его новый приятель привязан накрепко и ведет себя тихо, закрыл фонарь задней кабины, а потом забрался на свое место.