Охранники принца по-прежнему толпились у дверей, не решаясь зайти в кабинет, сэр Мишель, спрыгнувший со стола на пол, помогал Джону освободиться из-под тяжести Понтиевой туши (бастард Ломбардский посейчас находился без сознания), а Гисборн занимался абсолютно бесцельным делом — собирал разбросанную по полу посуду.
— Немая сцена у фонтана, — как бы невзначай проворчал слегка очухавшийся Гунтер. — Эй, охрана, — германец, которого охватил непонятый азарт, повернулся к мявшимся у порога стражниками и ткнул пальцем в бездыханного Понтия. — Вот того черноволосого дворянина связать и удалить отсюда!
— Чего? — вытаращил глаза молодой розовощекий здоровяк, как и Гунтер, рыжий. — А ты кто такой?
— Господа, прекратите, — это уже воззвал принц Джон, поднимая глаза к потолку. — Какого, прости Господи, дьявола вы устроили этот невероятный кошмар? Сударь, немедленно объяснитесь! — последние слова относились к сэру Мишелю, с невозмутимым и невиннейшим видом стоявшему рядом с Плантагенетом. Выглядел Фармер живописно — половина лица в крови, текущей из ссадины на лбу, одежда разодрана, обнаженный меч в руке — вылитый герой из песен о короле Артуре…
— Милорд, — рыцарь глянул на Джона немного обиженно. — Мы вас только что спасли от смерти! Разве вы не получали писем Гвидо Лузиньяна, короля Иерусалимского? Про…
— А ну молчите! — вдруг рявкнул Джон и глянул на Мишеля с удивлением. — Шевалье, вы мне передали кольцо графа Клиффорда с гербом Йоркширской епархии, теперь говорите о письмах Гвидо… Кто вы вообще такой? И где сам граф Клиффорд?
— Я все объясню, — с жаром сказал сэр Мишель. — Прямо сейчас!
— Прямо сейчас не нужно, — отрезал принц и обратился к Гисборну, стоявшему с несколькими серебряными тарелками в руках: — Гай, уведите охрану, позовите лекаря для сэра Понтия, которого я так неаккуратно ударил, и отведите этих дворян в другую комнату — пусть передохнут да умоются. А я… — Джон зыркнул на Мишеля. — Я зайду попозже, когда следы вашего визита в мой кабинет будут убраны!
* * *
— Провинция — она и есть провинция, — говорил Гунтер, оттирая смоченной в теплой воде тряпочкой лицо сэра Мишеля от кровавых разводов. — Ты подумай: явились к члену королевской семьи, устроили драку, едва не убили самого принца, перепугали всех, кого только можно — и ничего!.. И как мы теперь оправдываться будем?
Мишель морщился и молчал. Конечно, после таких невообразимых безобразий всякий нормальный дворянин, а тем более сын короля, немедленно выставил бы нарушителей этикета из своего дома, и хорошо, если бы этим наказание ограничилось. Джон, однако, проявил неимоверную терпимость — норманна вместе с оруженосцем отвели в соседнюю комнату, Гай лично принес бронзовый тазик с кипятком и бутылку вина, а явившееся на шум привидение короля Гарольда-сакса, на которое постоянные обитатели дворца смотрели, будто на привычный предмет меблировки, беззвучно слонялось из угла в угол мешая Гунтеру своим присутствием. Гай, помнится, сообщал, что привидение безвредное, но, глядя на ухмыляющуюся бледную рожу давно почившего короля, германец ощущал себя актером в футуристическом театре. Одно хорошо — Гарольд молчал, а не выл и не звенел цепями, как всякий порядочный призрак.
Следующие полчаса, прошедшие с великой битвы в кабинете принца Джона, в коридорах Винчестера постоянно кто-то бегал, слышались отдельные возгласы стражников, несколько раз раздавался голос самого принца, отдававшего невнятные команды, однако беспокойных гостей из Нормандии никто не трогал. Мишель уже начал волноваться, что принц забыл о посетителях. Неожиданно скрипнули петли дверей.
— Убирайся отсюда! — эти слова принца Джона относились к привидению Гарольда. Бывший король гордо прошествовал к стене и, не оглядываясь, вошел в нее. Сэр Мишель, повернувшись на голос, снова зашарил руками по поясу, однако Гисборн предусмотрительно забрал у него и Гунтера оружие во избежание дальнейших недоразумений…
Принц пришел не один.
Неожиданно скрипнули петли дверей.
— Убирайся отсюда! — эти слова принца Джона относились к привидению Гарольда. Бывший король гордо прошествовал к стене и, не оглядываясь, вошел в нее. Сэр Мишель, повернувшись на голос, снова зашарил руками по поясу, однако Гисборн предусмотрительно забрал у него и Гунтера оружие во избежание дальнейших недоразумений…
Принц пришел не один. Рядом с Джоном стоял сонный волкодав, у которого глаза так и закрывались (надо полагать, собачка очень устала, защищая хозяина), а позади виднелись бледное лицо Понтия и розовощекая физиономия сэра Гая.
— Итак, господин де Фармер, — Джон взглянул на рыцаря и шагнул в комнату. — Может быть, сейчас вы расскажете все от начала и до конца?
Принц Джон сел на ажурную скамейку у стены, пес с хрипом и урчанием завалился спать у его ног, а двое других сопровождающих встали рядом. Понтий выглядел не ахти, однако метать на сэра Мишеля гневные взгляды не уставал.
Вначале запинаясь и путаясь, затем более складно, сэр Мишель, изредка перебиваемый Гунтером, вставлявшим некоторое дополнения и исправлявшим неточности, изложил его высочеству всю историю своего появления в Англии, начиная от поручения бейлифа Аржантана. В подтверждение рыцарь раскопал за пазухой изрядно помявшиеся бумаги Годфри и с поклоном передал их Джону. Вполне естественно, что в этой сжатой, но красочной повести место двух главных злодеев отводилось сэру Понтию Ломбардскому (« Ибо как есть он злокозненный исмаилит и послан в Лондон тем самым христианским князем, про которого отписывал король Гвидо ») и канцлеру Уильяму де Лоншану (« Ибо таковой является отступником и изменником, а, кроме того, подлежит скорейшему интердикту за неуважение к святому папе и Матери-Церкви »). Короче, досталось всем.