Однако случилось одно происшествие, каковое навело на размышления о том, что неприятности все-таки возможны и воскресило из памяти предостережения ирландского монаха Колумбана. Когда «Иолента» проплывала мимо Дартмута (городок хорошо просматривался в полулиге к западу — грязно-белые фасады домов, несколько кораблей у пристани да сонм горланящих чаек над берегом), рядом с коггом появилась длинная ладья, по мнению Гунтера, напоминавшая норманнский дракар.
Когда «Иолента» проплывала мимо Дартмута (городок хорошо просматривался в полулиге к западу — грязно-белые фасады домов, несколько кораблей у пристани да сонм горланящих чаек над берегом), рядом с коггом появилась длинная ладья, по мнению Гунтера, напоминавшая норманнский дракар. Судя по всему, ладья — ко всеобщему удивлению, не несущая никаких флагов или гербов, означавших ее принадлежность — просто болталась возле побережья, а люди, находившиеся на ней, кого-то поджидали. Непонятное судно описало вокруг когга полный круг и споро направилось к берегу. Годфри, страдавший от морской болезни и находившийся в тот момент на носовой палубе, мрачно проводил ладью взглядом и буркнул под нос:
— Они наверняка видели архиепископский вымпел…
Сэр Мишель, стоявший рядом и тоже с недоверием глядевший вслед быстро удалявшемуся судну, расслышал его слова и, повернувшись к Годфри, недоуменно спросил:
— Милорд, вы полагаете, что нас ждут?
— Этот корабль гораздо быстрее нашего, — вздохнул архиепископ. — Они сумеют оповестить шерифов на берегу… Если, конечно, мои подозрения оправдаются. Очень все это странно.
— Не хотите ли вы сказать, сэр, будто боитесь какого-то безродного ублюдка? — внезапно разозлился сэр Мишель. Не дожидаясь ответа, рыцарь кинулся к лестнице, ведущей в трюм, какое-то время отсутствовал, а потом явился на палубе уже в полном облачении — со щитом в желто-сине-красных полосах, раскрашенным руанским красильщиком, в кольчуге и при мече. Гунтер, поднятый ото сна неугомонным рыцарем, вяло шел позади и бурчал по-немецки: «Ну, и у кого тут шило в заднице зашевелилось? Такая рань, — германец взглянул на наручные часы и возвел очи горе. — Господи Иисусе, десять утра, а он спать не дает!»
Мало того, бесцеремонными пинками разбудивший оруженосца сэр Мишель заставил Гунтера напялить кольчугу, опоясаться мечом и взять с собой автомат, доселе мирно покоившийся в мешке. Лошадей, между прочим, оставили в Руане, в доме епископа Гильома, а святой отец даже выдал несколько серебряных шиллингов на случай, если Годфри и его свите придется покупать коней в Дувре. И, что интересно, Годфри эти деньги взял. Все-таки пока он не занял архиепископское кресло в Лондонском аббатстве.
По часам Гунтера после исчезновения в прибрежной дымке неизвестного корабля прошло около четырех часов. Вроде бы все должно было закончится благополучно, благо капитан сказал, что «Иолента» успеет пристать в гавани Дувра еще до заката. Но к трем пополудни на северо-западе появилось белое пятнышко паруса, и вскоре стала видна гребная галера под флагом святого Георгия, двигавшаяся наперерез нормандскому коггу. Капитан «Иоленты» посчитал, что впереди идет самый обычный военный корабль, и потому не стал прижиматься к берегу или уходить в открытое море в надежде оторваться от незнакомого судна и скрыться.
Дальнейшие события показали, что сэр Мишель недаром облачился в железо и заставил германца взять оружие. Галера быстро догоняла «Блаженную Иоленту», вскоре стало видно, как на английском корабле команда зарифила парус и взялась за весла.
— Пираты, что ли? — пробормотал Гунтер и взглянул на сэра Мишеля, стоявшего рядом с хмурым архиепископом. — У вас бывают морские разбойники?
— Конечно, — кивнул рыцарь, а Годфри как-то странно посмотрел на германца. Как же можно ничего не знать о пиратах?
Архиепископ оглянулся на капитана, но тот лишь недоуменно пожал плечами, всем своим видом говоря: «Я, ваша милость, совсем ничего не понимаю.» А галера подошла уже на расстояние полустадия, и можно было рассмотреть сидящих на веслах людей — все вооружены, в легких доспехах и кольчугах.
Гребцы старались вовсю, чужое судно целило окованным форштевнем прямо в «Иоленту», вскоре стало ясно, что галера идет на столкновение с коггом.
— Все святые! — заорал Вустер. — Они что, ослепли? Не видят архиепископского штандарта?
— Выходит, не видят, — бросил Годфри. — Капитан, я полагаю, ничего нельзя сделать?
Капитан выругался, сплюнул и прокричал:
— Точно, ваша милость! Разве только… А ну, держитесь!
Фолстон резко рванул руль на себя, пытаясь отвести корабль от удара в правый борт. От неожиданного поворота прямой парус когга потерял ветер, сбился и захлопал, а не успевшие вцепиться в фальшборт или в любую неподвижную часть корабля дворяне повалились на палубу. Сэр Мишель сумел удержаться на ногах, другой рукой поймав Гунтера за ворот кольчуги и, оглянувшись, закричал:
— Без толку! Держитесь крепче!
«Иолента» увильнула от шедшей на таран галеры, но тамошний капитан тоже недурно работал рулевым веслом, и теперь форштевень чужака метил в корму когга, ближе к левому борту. Удар оказался сильнейшим, от нового разворота «Иолента» почти легла на борт, с оглушительным хрустом переломилась мачта, а парус накрыл ют галеры, что привело к некоторому замешательству среди ее экипажа, изготовившегося к атаке.