прибежавшим позже остальным мужчинам еле удалось их растащить. Джордж
объявил общее собрание; на нем избитому и окровавленному донжуану было
объявлено, что, если он не прекратит своих фортелей, в следующий раз его
просто кастрируют, и по голосу Джорджа нельзя было сказать, что он шутит.
Дэн молча выслушал это и угрюмо поплелся за аптечкой, чтобы обработать раны.
А три дня спустя, когда все сидели за завтраком, вошел припозднившийся
Дэниэл.
«Садись, пока мы не съели твою порцию», — приветствовал его Джордж.
«Угу», — ответил Дэниэл и сделал еще три шага вперед. А потом выхватил
из-за спины пистолет и начал стрелять.
Он стрелял очень быстро, и даже сам факт наличия у него пистолета
оказался полной неожиданностью. Никто ничего не успел сделать, все пребывали
в оцепенении. Первой пулей он убил наповал сидевшую с краю Энн Хорсмэн.
Следующей тяжело ранил ее мужа. Третья пуля досталась Памелле; она умерла
три часа спустя от внутреннего кровотечения (хороший хирург с
соответствующими инструментами мог бы ее спасти). Дэниэл перестрелял бы
всех, но, когда рука с пистолетом повернулась в сторону Эдварда, вместо
выстрела раздался щелчок. Патрон перекосило в патроннике.
Эд и Джордж вскочили со своих мест и бросились на брата. Тот все
пытался выстрелить, но у него выбили пистолет, повалили, впечатав лицом в
бетонный пол, и скрутили руки за спиной ремнем. Тут подоспел и Дэвид,
замахиваясь стулом, но, увидев, что враг уже обезврежен, опустил свое
оружие.
«Пристрелите его», — сказал Дэвид. «Нет, — с достоинством возразил
Джордж, — даже и в убежище мы остаемся американцами, и будем судить его по
американским законам. » «Ну как знаете, — пожал плечами Дэвид, — если все
произошедшее еще не отбило у вас охоты ломать комедию, то вы, конечно, в
полном праве. » В этот момент воздух прорезал тонкий вибрирующий визг — это
забилась в истерике Мелисса.
Быстро выяснилось, что из затеи «судить по американским законам» ничего
не выйдет — юридического образования ни у кого не было, а в убежище не
оказалось экземпляра уголовного кодекса. Брать на себя роль адвоката тоже
никто не захотел. Джордж огласил обвинение («умышленное убийство и покушение
на убийство») и спросил обвиняемого, что тот может сказать в свое
оправдание. Дэниэл, который сидел, привязанный к стулу, поднял на него
мутный взгляд и вдруг начал уверять, что он на самом деле не Дэниэл, а
Эдвард, что, пока они возились с ранеными, Дэниэл сумел освободиться,
напасть на Эдварда, связать его и усадить на свое место. Это была,
разумеется, полнейшая чушь, и все это понимали, и все же кое-кому стало не
по себе от этих слов. Различить братьев действительно было проблематично —
лица обоих были разбиты еще с прошлой драки, а в точную конфигурацию ссадин
и синяков прежде никто не всматривался.
Джордж поспешно заявил, что лишает подсудимого слова (для этого
пришлось заткнуть рот Дэниэла кляпом), и обратился к присяжным (в их роли
выступали Эд, Магда и с усмешкой согласившийся «поучаствовать в балагане»
Дэвид; Мелисса все еще была не в себе). Присяжные, естественно, единогласно
вынесли вердикт «виновен», и Джордж со всей серьезностью и торжественностью
зачитал смертный приговор.
Присяжные, естественно, единогласно
вынесли вердикт «виновен», и Джордж со всей серьезностью и торжественностью
зачитал смертный приговор. «… привести в исполнение немедленно», —
закончил он.
«Подожди, — остановил его Дэвид. — У нас на руках труп и, вероятно,
скоро будет еще два, не считая его. («Ты мою жену раньше времени не хорони!
» — взвился Эдвард. ) Ты хочешь разделывать их сам? Пусть это сделает он,
тем паче, что у него уже есть опыт. »
«Ты что же предлагаешь, развязать его и дать ему в руки топор? » —
удивился Джордж.
«А почему нет? Просто держи его на прицеле. И пусть он знает, что если
рыпнется, получит пулю не в голову, а в яйца. »
Джордж согласился, что это резонно. Эдвард закричал (не слишком
последовательно по отношению к своей предыдущей реплике), что не позволит
этому подонку вновь прикоснуться к телу его жены. Однако двумя голосами
против его одного (при воздержавшейся Магде, заявившей, что ее тошнит от них
всех) предложение Дэвида было принято. Решено было, что все тела должны быть
разрублены одновременно, иначе пришлось бы снова отбирать у Дэниэла топор и
вязать его — а никто не был уверен, что даже и под дулом пистолета это
безопасно.
Памелла умерла два часа спустя. Но еще сутки Дэниэл, крепко связанный,
в комнате с двумя трупами дожидался возможной смерти Тома. Но Том не умер; и
хотя это могло произойти и на следующий день, и через неделю, казнь и,
главное, кремацию тел нельзя было откладывать до бесконечности.
Дэниэлу развязали руки, оставив ноги спутанными. Трупы в мешках были
уложены перед мусоросжигателем; рядом положили топор. Дэниэл должен был сам
допрыгать туда. Он не артачился; он и сам хотел исполнить то, что от него
требовали. Прежде, чем рубить, он сдернул с трупов двух женщин мешки, а