по улице на юг, там меньше разрушений и легче ориентироваться.
Пыль и песок скрадывали шаги трех человек, идущих по мертвому городу.
Лишь иногда под подошвой башмака скрипел шлак. Это был единственный звук,
нарушавший тишину. Нестерпимо палило солнце. На небе не было ни облачка.
— А здесь не так уж и близко, — заметила Элис, вытирая пот со лба.
— Они привыкли ездить на машинах, вот им и казалось, что море в двух
шагах, — пояснил Арни. — На самом деле тем путем, которым мы идем,
получится мили четыре.
Слева и справа тянулись развалины. Кое-где уцелели отдельные буквы
вывесок и реклам. Острыми лучиками сверкали осколки стекла. Все чаще
попадались машины, по большей части опрокинутые или столкнувшиеся. Скелеты
уже не шокировали путешественников; произвел впечатление разве что лежавший
вверх колесами школьный автобус, буквально наполненный костями.
Острыми лучиками сверкали осколки стекла. Все чаще
попадались машины, по большей части опрокинутые или столкнувшиеся. Скелеты
уже не шокировали путешественников; произвел впечатление разве что лежавший
вверх колесами школьный автобус, буквально наполненный костями… Попадались
останки и прямо на дороге, уже практически полностью скрытые песком. От
одежды мертвецов ничего не осталось, вероятно, она вся сгорела, но кое-где
на костях висели металлические браслеты или цепочки.
Молодые люди дошли до указанного на карте перекрестка и свернули к
востоку. Теперь солнце светило им не в лицо, а сбоку, и они могли прятаться
от зноя в короткой тени развалин справа. Арни сначала возразил, что не стоит
подходить близко к домам — мало ли кто может там прятаться.
— Здесь никого нет, — ответил наблюдательный Тони. — За все время,
что мы идем, мы не видели на песке ничьих следов.
Затем дорога пошла в гору. Мышцы, непривычные к долгой ходьбе, ныли, и
пот насквозь пропитал рубашки, но конец пути был уже, видимо, недалек.
— Что-то у меня голова побаливает, — пожаловался Тони.
— Солнцем напекло, — ответил Арни. — Надо было взять с собой
какие-нибудь шляпы… Они могли бы и предупредить нас. Но они, небось, уже
забыли, что такое лето… Ополоснись из фляжки, станет легче.
А потом улица кончилась. Она упиралась прямо в небо — так, во всяком
случае, казалось, пока они не дошли до самого конца. Миновав частично
уцелевшие столбики ограждения, они вышли на край обрыва. Далеко внизу
тянулась узкая полоска галечного пляжа, а за ней, насколько хватало глаз,
простиралась сплошная синева, лучисто искрившаяся на солнце. Сверху были
хорошо видны обросшие водорослями крупные подводные камни недалеко от
берега.
— Море, — восхищенно выдохнула Элис. Свежий морской ветерок приятно
овевал их разгоряченные лица, и они стояли над обрывом, жмурясь от солнца и
удовольствия.
— Здесь нам не спуститься, — деловито заметил Арни. Действительно, от
стальной лестницы, которая некогда вела вниз, прилепившись к скале, теперь
остались лишь два пролета, сиротливо висевшие между небом и морем. Но
направо берег постепенно понижался, спускаясь, в конечном счете, почти к
самой воде; именно там, а не у этих отвесных скал, располагались основные
городские пляжи. От пляжных кабинок и закусочных не осталось, конечно, и
следа, но хорошо видны были уцелевшие пирсы и волнорезы.
Ноги сами несли их под уклон, и, если бы не усталость после долгого
пути, они бы наверняка припустили бегом. Они уже не смотрели под ноги, их
занимало только то, ласковое, синее и прохладное, что ждало их впереди…
Внезапно ботинок Арни угодил в трещину между плитами набережной, и юноша, не
удержав равновесия, шлепнулся на четвереньки.
И в тот же момент воздух прорезал новый, резкий и неприятный звук. Это
было стрекотание, такое частое, что сливалось почти в непрерывный звон.
Звук исходил из дозиметра.
Арни поднялся, неотрывно глядя на прибор. Стрелка дрожала в середине
красного сектора. Даже, пожалуй, чуть правее середины.
— Он сломался, — сказал Тони, чувствуя, как у него мгновенно
пересохло в горле. — Сломался от удара.
Арни щелкнул тумблером, выключая прибор. Звук смолк, стрелка вернулась
к нулю. Обратный щелчок. Снова звон, снова красный сектор…
— Контакт, — сказал Арни, и сквозь его свежеобожженную солнцем кожу
проступила мертвенная бледность. — Там просто все это время не было
контакта… А от удара он восстановился.
— Может быть, это только в этом месте? — с мольбой воскликнула Элис.
— И если мы быстро… — она замолчала, поняв всю тщетность этой надежды.
Они стояли, молча глядя друг на друга.
— Выключи его, — попросил Тони.
Снова щелкнул тумблер. Дозиметр, отцепленный от пояса, упал наземь. А
потом раздался еще один щелчок. Арнольд снял пистолет с предохранителя и
поднес ствол к виску.
— Не надо, Арни, — Элис мягко взяла его за запястье. — Это мы еще
успеем.
— Я должен был понять сразу, — сказал Арнольд, безвольно опуская
оружие. — Растения. Не такие, как в книжках. И — ни одной птицы, ни одного
зверя, ничьих следов…. Растения просто выдерживают куда бОльшие дозы