Но спасибо за предложение.
Когда трое подошли к внешнему люку, их сердца быстро колотились не
только от подъема по крутой лестнице. Тони положил руку на рубильник. Арни
впился взглядом в шкалу дозиметра.
Гудение. Щелчок. Красная лампа.
Стрелка не двигалась.
Красная лампа.
Стрелка не двигалась.
Арни налег на люк. Тот не поддавался.
— Что-то держит, — качнул головой Арни. — Плохо. Может, и вода.
Ладно, давай нижнюю позицию.
Мотор натужно взвыл. Тяжелый люк вибрировал, но не двигался с места.
Наконец, когда, казалось, масло готово было уже брызнуть из цилиндров
гидравлической системы, люк со скрипом и скрежетом начал поддаваться. В
медленно растущую щель сыпался песок, камни, куски черного спекшегося шлака.
Но — никакой воды. Наконец, открывшись примерно наполовину, люк застрял
окончательно. Но образовавшегося проема было достаточно, чтобы выбраться.
Впервые за двадцать лет в убежище заглянуло солнце, и тусклый электрический
плафон померк в его беспощадном свете. Трое бледных молодых людей стояли,
щурясь с непривычки и прикрывая руками глаза.
Наконец Арни вспомнил про стрелку. Она не сдвинулась с места. Дозиметр
молчал.
— Урррааа! — завопила Элис и захлопала в ладоши. — Это лучший день
рожденья в моей жизни!
— Тише, — предостерег Арни. — Не надо раньше времени привлекать
внимание.
Держа пистолет наготове, он протиснулся в проем. Остальные двинулись за
ним.
Они оказались во дворе того, что было некогда домом Робинсонов. Сам дом
превратился в бесформенную груду развалин, вытянувшуюся языком в сторону от
эпицентра и частично погребенную под слоем земли и шлака. Таким же шлаком
завалило и выход из убежища. Насколько хватало глаз, руины простирались
повсюду; к северо-западу, где был эпицентр, они сглаживались — там взрывная
волна содрала все на своем пути; в прочих же направлениях, особенно
юго-восточном, можно было увидеть все более и более высокие останки зданий,
торчавшие, словно гнилые зубы мертвого аллигатора. Совсем далеко в дрожащем
мареве раскаленного воздуха призрачно маячили остовы уцелевших небоскребов.
Однако вся эта картина смерти и разрушения принадлежала прошлому, ибо
ныне жизнь снова брала свое. Повсюду — во дворах, на некогда покрытых
асфальтом улицах, на присыпанных землей руинах домов — буйно зеленела
пышная растительность. Трава кое-где тянулась в человеческих рост, какие-то
причудливые пальмы топырили свои раскидистые кроны, волосатые лианы обвивали
поваленные столбы и торчащие балки…
— Итак, — торжественно провозгласил Тони, глядя на часы, некогда
подаренные Джорджем (прежде они принадлежали Дэниэлу), — пятнадцатого
августа в 2: 07 пополудни был осуществлен первый выход из Убежища.
Радиационный фон в норме, воздух пригоден для дыхания. Жалко, не догадались
взять с собой блокнот, надо было делать записи.
— Успеешь еще записать впечатления, — отозвался Арни, — лучше гляди
в оба…
— Смотрите, какое странное дерево, — сказала Элис, делая несколько
шагов в сторону.
Дерево действительно было необычным — высотой около пяти ярдов, с
огромными листьями, росшими прямо из ствола, у подножия, и большими круглыми
колючими плодами на вершине.
— По картинке похоже на репейник, — сказала девушка с сомнением,
осторожно дотрагиваясь до края гигантского листа, — но репейник, по-моему,
должен быть гораздо меньше.
— Добро пожаловать в Страну Чудес, Элис, — усмехнулся Арни. — Не
удивлюсь, если где-нибудь тут поблизости мы встретим Синюю Гусеницу.
Они неторопливо прошли еще с полсотни ярдов, вертя головами по сторонам
и разглядывая необыкновенную растительность.
— Смотрите! — указал вдруг Тони.
Там, куда он показывал, среди зелени лежал на боку помятый и обгорелый
остов автомобиля. Трава проросла сквозь дыры в крыше и дверцах, с обода
колеса свешивалось что-то вроде губчатого лишайника…
Они подошли поближе и увидели то, что должны были увидеть: груду
обгорелых костей в салоне, кисть скелета, застрявшую в погнутом руле, и
скалившийся с земли череп. Из глазниц черепа тянулись тонкие бледные
стебельки… Элис поморщилась и отвернулась. Тони вдруг присел перед
радиатором машины и принялся отскабливать от копоти фирменный знак.
— Это… — сказал он сдавленным голосом, поднимаясь, — это…
— Нет, Тони! — Элис догадалась, о чем он подумал. — Это совсем не
обязательно…
— «Форд-Метеор», — сказал Тони. — У моего отца тоже был
«ФордМетеор».
Он отвернулся, издав какой-то горловой звук, и Элис подумала, что он
сейчас расплачется. Но вместо этого Тони вырвало.
— Так, — сказал Арни преувеличенно бодрым голосом, — кто-то,
кажется, хотел наведаться к морю? Ну и пошли, не будем терять времени, — он
развернул карту.
— Море на востоке, — сказала Элис.
— Сам знаю, что на востоке. Но мы должны как-то привязывать местность
к карте, если хотим найти потом дорогу к Убежищу. Значит, дом Робинсонов
стоял тут, тогда, если мы пройдем еще вперед, то выйдем на Четвертую
улицу… По карте прямой дороги к морю нет, так что предлагаю сначала пройти