В экземпляре книги, сосканированной в Либерее Ивана Грозного, есть указание на то, что загадочные иллюстрации, дающие нам надежду отыскать пропавшую девушку, были списаны с каменных изображений на стенах храма Каа-мы близ Сионийских гор.
— Не может быть! Да у кого же рука поднялась поместить ТАКОЕ в храм?
— Эротические мотивы в той или иной форме присутствуют во многих индуистских храмах. Любовное соединение мужчины и женщины, связанное с магией плодородия, считается служением божеству…
— Ладно, допустим. Так что там у нас с храмом Каа-мы?
— Олег Сапожков, разрабатывая материалы по теме, обнаружил любопытную вещь: первоначально этот храм назывался иначе! Мы предполагаем, что имеет смысл начать поисковую экспедицию с момента переименования храма — благо дата этого события известна — и затем двигаться по исторической шкале в сторону более поздних времен, пока не удастся найти какие-либо свидетельства о пребывании в тех местах Сони. Есть серьезные опасения, что девушке пришлось вести жизнь рупадживы…
— Какой ужас! — в праведном негодовании воскликнул главшеф и на всякий случай уточнил: — А что такое «рупаджива»?
Птенчиков смутился:
— Ну, если перевести дословно, то рупаджива — это «живущая красотой». А если буквально… публичная женщина. Что-то вроде греческой гетеры. По уровню образования и интеллекта она изрядно превосходила женщин-домохозяек…
— О, разумеется, Соня должна была стать рупадживой! — убежденно закивал главшеф.
— Вот я и говорю, что нужно немедленно высылать спасательную экспедицию, — жестко заключил Птенчиков.
— Как дела? — поинтересовалась секретарша, когда Птенчиков покинул кабинет начальства.
— Отлично! — искренне ответил Иван, которому удалось добиться разрешения на очередной штурм минувших веков.
— Вас искал начальник полиции. Соединить?
— Ох, Мариночка, будьте так любезны! И когда же я научусь не забывать мобильный?
— Никогда, — рассмеялась секретарша.
— Гении должны быть рассеянны.
— Вы так считаете? — Птенчиков пригладил волосы, размышляя, настолько ли он гениален, насколько забывчив.
Экран видеофона высветил грузную фигуру начальника полиции, надвигающуюся откуда-то из глубины служебного кабинета.
— Мэтр! Наконец-то. — Генерал опустился в удобно изогнувшийся модульный трансформер. — Долго же вы занимались Ка… э… ну… — Он неожиданно смешался и замолчал.
— Извините, главшеф никак не отпускал, — простодушно пояснил Птенчиков. Секретарша фыркнула в кулак, начальник полиции покрылся нервным румянцем.
— О… я понимаю. Я бы тоже… в смысле, я бы ни за что! Но… уф… — Он утер вспотевший лоб.
— Казалось бы, что нового можно обнаружить в «Камасутре»? — риторически продолжал Птенчиков.
— Ну… — задумался генерал.
— А ведь сумели! — Птенчиков торжествующе воздел палец к потолку. — Но об этом как-нибудь при встрече. Что с вами?
Поперхнувшийся генерал натужно закашлялся.
— Не беспокойтесь, мэтр… я польщен… но, как человек традиционной ориентации, вряд ли смогу… ох! — зашелся, он в новом приступе кашля.
— Я вижу на вашем столе графин. Вы попейте, попейте! — озабоченно посоветовал Птенчиков.
— Ничего, мэтр. Я уже в норме. — Генерал перевел дух. — Я хотел с вами проконсультироваться. Получить, так сказать, квалифицированный совет.
— Всегда рад, — ободряюще улыбнулся Иван. — Что вас тревожит?
— Понимаете, вопреки вашим недавним прогнозам, никто… кроме вас, конечно… так и не сделал мне непристойного предложения!
— Да?! — Глаза Птенчикова округлились. — Надо же…
Он тщетно попытался припомнить, что именно мог предложить генералу, однако решил, что лучше не уточнять.
— Это, конечно, проблема. А если вам взять инициативу в свои руки?
— В смысле сделать непристойное предложение самому? — растерялся начальник полиции.
— Вот именно.
— Интересная мысль. Но кому?
— Ну, знаете ли! — возмутился Иван. — Может, еще прикажете вам рупаджив из Индии выписать?
— Ру… — По лицу генерала снова поползли пятна. — Так вы считаете, что в деле о хищении моей фуражки замешаны рупадживы? Но какие они могут выдвинуть требования?
— Ах, фуражка! — уловил, наконец, суть разговора Птенчиков. — Неужели она до сих пор не нашлась?
— Стал бы я вас беспокоить по менее важному поводу, — проворчал полицейский. — Так какими вы располагаете сведениями о деятельности индийских рупаджив?
— Самыми разнообразными, — честно признался Иван. — Чего только не приходилось делать бедняжкам! Они были обязаны осваивать искусства пения, рисования и татуировки, а кроме того, такие экзотические виды деятельности, как украшение кумира рисом, укладку на полу мозаики из цветного стекла, игру на наполненных водой музыкальных стаканах, хранение воды в акведуках, уж не говоря о приготовлении благовоний, изготовлении искусственных попугаев, навыках маскировки, скандирования, фехтования, плотницкого ремесла. Помимо всего прочего, они должны были иметь знания о копях и карьерах, а также об обучении скворцов говорению…
— Боже, зачем же им моя фуражка?!
Птенчиков осекся на полуслове.
— Да, думаю, им ваша фуражка ни к чему. — Он заметил отчаяние, отразившееся на лице начальника полиции. — Не падайте духом! При чем здесь вообще индийские рупадживы? Оглянитесь вокруг! Мало ли рядом интересных женщин?