— Она считает, что никогда больше тебя не увидит, господин мой.
Лотар кивнул, повернулся и стал догонять Рубоса. Тот шёл рядом с Ди, и они рассуждали о понятиях «зрелость» и «старость» в западных странах и в Поднебесной. В последнее время такие умозрительные проблемы стали весьма интересовать Рубоса.
На привале Рубос вдруг заметил в Сухмете странные перемены и, прожевав свой кусок, заинтересованно спросил:
— Сухмет, я не вижу на тебе Утгеллы. Или ты достиг такого совершенства, что умеешь её уменьшать до размеров кинжала?
В самом деле, на Сухмете не было никакого оружия, только на поясе болтался скромный нож, подходящий больше для еды, чем для боя.
— Утгелла — прекрасная сабля, но она будет слишком заметно накапливать ауру путешествий. И клинком, и своими украшениями. Я пришёл к выводу, что тащить её в этот поход неразумно.
— Ага, понимаю, — глубокомысленно проговорил Рубос. — И по этой же причине ты идёшь в простом халате, а не в немыслимой парче, как обычно?
Сухмет подумал и вдруг произнёс вполне серьёзно:
— Ты прав лишь отчасти, Рубос. Вторая часть правильного ответа в том, что наш друг Ди убедил меня в красоте простоты.
Лотар чуть не подавился сушёным фиником, который в это время жевал.
— Ты уверен? — спросил он. — Уверен, что именно Ди явился для тебя примером, достойным подражания?
Сухмет посмотрел на Лотара, который отправился в путь, как он поступал многие и многие годы, — в самом простом комбинезоне, улыбнулся и ответил:
— Мне ли не знать, что творится в наших головах?
Значит, это была правда — Ди не только учился у восточника, но и заразил его своим аскетизмом. Именно Ди, а не Лотар и не другие достойные учителя, которые были в жизни Сухмета. Потрясающе! Лотар решил присмотреться к отношениям восточника и фоя более внимательно.
Идти с ними рядом было легко и спокойно. Лотар думал о Мало, об их любви, о том, что когда-нибудь, если он выживет, ему будет нужно, чтобы кто-то ждал его возвращения, и тогда он оценит этот дар по достоинству. А пока не следовало нагружать девушку своей судьбой, ей и так досталась чрезмерно тяжёлая доля, как у каждого, кто стал орденцем и принял бы часть извечной борьбы со злом этого мира.
Ближе к вечеру, когда они уже пересекли границу Лотарии и пора было искать ночлег, Рубос вдруг заволновался, что не оставил распоряжений своему душеприказчику. Его спутники отозвались ехидными замечаниями, но потом выяснилось, что мирамца волновала главным образом судьба четырёх жеребцов и пяти кобылок, которых он только что купил у восточного торговца за астрономически высокую сумму.
Это было другое дело. Лотар предложил сделать небольшой крюк и зайти в Мирам, чтобы и лошадок посмотреть, и распоряжения сделать, но Сухмет стал ворчать, что к этому делу следует относиться более серьёзно. Рубос приуныл, и они направились к морю гораздо восточнее Мирама.
За Клевинскими горами начались настоящие дороги, сменившие диковинные лесные тропы, и пару раз они даже могли нанять повозки, но Сухмет отказался наотрез. Он и так каждый вечер перед сном по два-три часа сидел, задумчиво глядя то на звёзды, то на Запад. За время этих медитаций аура путников ощутимо менялась. Лотару казалось, что он чувствует утечку энергии, но Желтоголовый доверял восточнику, и, судя по тому, какое восхищение эта работа вызывала у Ди, который не отходил от своего учителя ни на шаг, старик всё делал правильно.
На корабль они сели в старом порту Сайга, где уже ощущалось дыхание Востока. Тут их ждало небольшое разочарование: плату за проезд им назначили гораздо выше, чем они ожидали, и Ди, с неожиданно проснувшимся в нём ехидством, даже предложил устроить показательные бои на манер восточных представлений, чтобы заработать, но Рубос сделал проще. Он отправился в местные торговые кварталы и через пару часов вернулся с мешком золота и двумя аккредитивными письмами в отделение Мирамского банка в Техеру — порту их назначения.
Плавание прошло с комфортом. Крутобокий неф уверенно нёс их по волнам, которые с шипением откатывались назад. Сидение в каюте, которую им выделил капитан, казалось просто бездельем в павильончике над морем, каких довольно много стали строить в Мираме новоявленные богачи. Сухмет и тут работал как заведённый. Глядя на него, Лотар чувствовал себя не очень уютно, но тренироваться на палубе не решался. Да и Рубос не советовал:
— Я далёк от того, чтобы считать матросов, этих просоленных кочерыжек, которых лишь случайно принимают за нормальных людей, серьёзными воинами, но стоит тебе, Лотар, даже перед ними помахать мечом с четверть часа, как они тебя тут же узнают. Тем более что тренировочного меча при тебе нет, и придётся работать Гвинедом, а уж о нём-то легенд в последнее время придумали столько, что любой мальчишка его узнает с первого взгляда.
— Неужели? — искренне удивился Лотар.
— Ну, как тебе это объяснить? — прищуривался от яркого солнышка, льющегося в узкие корабельные окошки, Рубос. — В наших краях довольно редки настоящие восточные мечи, ты разве этого не замечал?
Пришлось Лотару проводить время в медитациях, чтобы не терять сноровку. Конечно, тренировка, проделанная в сознании, — совсем не то, что настоящая работа в додзе, но лучшего он придумать не смог.