Выхожу на улицу. Вот и моя машина. Гая испарилась.
До чего же проста жизнь!.. Как бы не так! Вот скотина! Все четыре колеса спущены.
VI
И вот, когда я уже тщательно вымылся, надушился, изрядно почистился и преспокойно возлег сухеньким на свой диван, я подумал-подумал и пришел к заключению, что история со спущенными шинами вполне безобидна. Я задержался на полчаса, а полчаса это мелочь, в особенности когда все равно спешить некуда.
Я задержался на полчаса, а полчаса это мелочь, в особенности когда все равно спешить некуда. В конце концов, если Гая этим хоть как-то утешилась, я просто обязан был предоставить ей эту незначительную компенсацию.
Я лежу себе и перечитываю детектив с очень мягким сюжетом, если принять во внимание, что на одиннадцатой странице случается всего лишь пятое убийство. И тут звонит телефон. Я протягиваю руку и снимаю трубку.
— Фрэнк? Это Гая.
— А… — отвечаю я. — Ты хочешь продать мне сушильный шкаф?
Она смеется.
— Нет, Фрэнк. Извини. Я была слишком раздражена…
Вот смешно будет, когда она по-настоящему разгневается. Мне придется менять капот.
— Фрэнк… Мне хочется пойти куда-нибудь сегодня вечером… Ты не составишь мне компанию? Я заеду за тобой… мне будет очень приятно, если мы помиримся.
Я удивлен, учитывая состояние, в котором я ее покинул… Но что ни говори, она была под действием этой гадости. Мы назначаем встречу, и я вешаю трубку. Мне очень хочется узнать, что за этим кроется. Пытаюсь убить время при помощи виски с лимоном — отличный способ. Одеваюсь — в который раз за сегодняшний день… До чего же славно я выгляжу в темно-голубой паре, никому и в голову не придет, что это тот самый грязный и воняющий мазутом субъект, каковым я был немногим ранее.
Беру подходящую шляпу, и вот я уже на улице. На одну минуту раньше назначенного времени.
И ровно через минуту Гая останавливается передо мной в своей машине с откидным верхом. Я хватаюсь за бортик и приземляюсь на сиденье рядом с ней, не прибегая к открыванию дверцы. Очень рекомендую вам этот трюк; первые десять раз очень болят ноги и можно изрядно порвать штаны на одиннадцатый, но эффект того стоит.
— Куда направляемся? — спрашиваю я.
— В «Фавн», — отвечает она.
— В «Фавн», так в «Фавн», почему бы и нет.
Она необычайно весела. Время от времени краешком глаза косится в мою сторону, и мы одновременно смеемся, словно нам по три года.
Она кружит по улицам, но в общих чертах я все же узнаю местность, особенно когда мы проезжаем мимо Томас Секл на углу Вермонт авеню и Массачусетс. Мы все еще едем на юг, не выбираясь пока за пределы Вашингтона. Гая останавливается перед невзрачным заведением, выходящим на Феррегат Сквер. Она идет первой, я за ней по пятам. Входим в пустой зал, но нам нужно ниже — в подвал. Спускаемся по едва освещенной лестнице, и вот мы на месте.
Я порядком удивлен. Разглядываю людей, которые сидят в этом элитарном баре, отделанном искусственным мрамором, кованым железом, пластиком, горят софиты — и я наконец врубаюсь. Врубаюсь очень хорошо. Если хотя бы одна из этих теток, что находятся здесь, хоть раз переспала с мужчиной, то я — чайник, а если эти парни заигрывают с противоположным полом, то Вашингтон приторговывал кукурузой. Вся эта публика — лесбиянки и гомики, и мне становится неловко. Впрочем, должен честно сказать, что в целом на троих мужиков приходится целая дюжина баб, если можно так выразиться, так как женщинами их не назовешь.
Вот и Ричард Уолкотт, тут же и его приспешник — я не сказал вам, что его зовут Тед Ле Мэй? Красивое имечко, а?.. И очень ему идет. Третий «мужчина» — необычайной красоты блондин — высоченный детина. Ба!.. да он, должно быть, влажный, как слизняк. Что до девиц, — представляете себе, что это такое. И само собой, некоторые из них в довершение ко всему в очках. Чего я все-таки не понимаю, — почему полиция не прикроет этот притон. В Вашингтоне это несколько удивительно.
Ну да… все ясно. Здесь все схвачено.
Уолкотт мне любезно улыбается, он вовсе не сердит. Подозреваю, что его судно было застраховано. Или же оно не его.
Подозреваю, что его судно было застраховано. Или же оно не его. Или он просто ломает комедию. Я сажусь. Какого черта эта ослица Гая привела меня сюда? Она рядом со мной. Между нами покоится ее сумочка. Вдруг я замечаю, что она приоткрыта, и заглядываю внутрь, пока чудовищного вида самка приносит нам выпивку.
В сумочке у Гаи — тоненькая пачка банковских билетов, очень крупных билетов. Два раза смотреть не нужно. У нее десять тысяч долларов купюрами метровой длины.
Небрежным жестом я делаю то, что нужно, и в пять секунд пачка в моем кармане. Теперь мне нужен предлог, чтобы выйти на пару минут подышать воздухом. Я встаю и направляюсь к выходу.
— Куда ты, Фрэнк, — спрашивает Гая, хватая меня за руку.
— Я оставил бумажник в машине, — отвечаю я.
— Но ты вернешься?
— Конечно!
— Я провожу вас, — предлагает одни из парней.
— Я вернусь, я же сказал…
Взлетаю по лестнице наверх, и вот я уже на улице. Роюсь некоторое время в бардачке, затем под капотом — все о’кей. Дело в шляпе. Вернемся же в подвал. Гая явно раздосадована моим уходом. Она сидит на прежнем месте и смотрит, как я приближаюсь, с некоторым облегчением.