Осколки стекла, не долетев до земли, превратились в бабочек и порскнули в стороны.
Несмотря на визит высокого гостя, занятия никто не отменял.
— У вас всегда так? — спросил Мосик Лужа, с удивлением поглядев вверх.
— Студенты, — с кислой улыбкой ответил ректор, обещая себе поймать провинившегося преподавателя, который допустил у себя на занятиях такое, и содрать с него шкуру, четвертовать, посадить на кол, сжечь живем, повесить…
От приятных мечтаний ректора отвлек мэр.
— Тогда перейдем к делу! — жестко сказал он.
Глава 6
— До меня дошли очень неприятные слухи, — если мэр и приквакивал, подобно лягушке, то лягушка эта могла быть только хищной, с ехидным оскалом и острыми глазами, от которых не укроется никто, достойный съедения, — что вокруг да около вашего университета происходят странные события, порой заканчивающиеся смертями…
И Мосик Лужа в упор взглянул на ректора. Тот бестрепетно выдержал взгляд, разве что улыбка получилась слегка кривоватой.
— Есть такое, — проговорил он спокойно, — но мы работаем…
— Очень хорошо, — благосклонно кивнул мэр, — я рад, что вы меня понимаете. Все странности должны быть устранены в ближайшем будущем, поскольку в моем городе они не нужны!
— Да, конечно, — торопливо кивнул ректор, с ужасом ощущая, что его хребет, привыкший располагаться строго вертикально, испытывает позывы согнуться в угодливом поклоне. Строптивая часть тела действовала помимо приказа хозяина, и бороться с ней стоило немалого труда. На лбу Глав Рыбса выступил пот. — Мы сделаем все возможное…
— Десять дней, — точно не слыша собеседника, сказал Мосик Лужа, — и все должно закончиться. Иначе я напомню налоговой службе, что университет не платил пошлин и податей вот уже десять тысяч лет. То?то они обрадуются!
К хребту добавилась шея, желающая склонить буйную голову. Ректора охватил страх. Он предпочел бы сцепиться с разъяренным драконом, парочкой демонов или ордой пьяных гномов, но не с агентами налогового управления. Как биться с ними, он даже не представлял.
Подобных заклинаний не придумал еще никто.
— Я все понял, да, — через стиснутое ужасом горло протиснулся тонкий писк, — десять дней…
— Великолепно, — благосклонно квакнул мэр и, развернувшись, вразвалочку зашагал к своей карете.
Верными псами, держа наготове арбалеты, за ним бежали телохранители.
Пребывая в жутком оцепенении, Глав Рыбс смотрел, как Мосик Лужа не спеша поднимается по ступенькам, как захлопывается дверца кареты, как черно?золотые гвардейцы стремительнее пчелиного роя разбегаются по местам. И только когда мэрская кавалькада скрылась из поля зрения, он вновь обрел дар речи.
И тут же воспользовался им в полной мере.
— Кретины! Идиоты! Балбесы! — заорал он так громко, что слышно было, скорее всего, в соседних Лоскутах. — Всех в отставку отправлю!
Деканы, так и жавшиеся скромно в сторонке, переглянулись, но подойти не решились, наивно полагая, что нелестные характеристики относятся вовсе не к ним.
— Ваша милость, — сказал мэтр Шизомудр, — мы…
— Молчать, когда вас спрашивают! — безжалостно прервал его Глав Рыбс. — Через полчаса чтобы были у меня в кабинете со всеми прохфессорами и с предложениями, что нам делать!
— Но… — встрял мэтр Тугодум.
— Никаких «но»! — и ректор, чья мантия живописно развевалась, быстрым шагом направился ко входу в МУ. — Кто опоздает, лишится должности!
В кабинете ректора, несмотря на бушующее снаружи солнце, было мрачно, точно в склепе. Рассаживающиеся вокруг длинного стола деканы и прохфессора кожей ощущали могильную сырость, а Отцы?Основатели с портрета смотрели с немой укоризной, за которой скрывалась явная гордость: «Уж мы?то смогли бы! Уж мы?то…»
Сидящий под портретом ректор походил на чайник, который забыли снять с огня.
Рассаживающиеся вокруг длинного стола деканы и прохфессора кожей ощущали могильную сырость, а Отцы?Основатели с портрета смотрели с немой укоризной, за которой скрывалась явная гордость: «Уж мы?то смогли бы! Уж мы?то…»
Сидящий под портретом ректор походил на чайник, который забыли снять с огня. Остатки воды еще бурлили в его тощем, вытянутом в длину чреве, а стенки, видимые над белой мантией, накалились до красноты.
Кипение прорывалось через ноздри или рот сдавленным злым сипением.
— Ну шшшштооо? — прошипел Глав Рыбс, когда постукивание стульев по полу и кашель стихли. — У кого есть что сказать?
Деканы смущенно заерзали, оглянулись на прохфессоров, тем оборачиваться оказалось не на кого, и все они, как один, принялись внимательно рассматривать что?то в углах кабинета. Там стало тесно от сталкивающихся взглядов, за портьерами что?то сердито зашевелилось.
— Так я и знал! — проговорил ректор таким голосом, каким обычно констатируют измену давно подозреваемой жены. Горечь была в этом возгласе, и гнев, грозящий разразиться, и чувство собственного бессилия. — С кем мне приходится работать? Кто не тупица, тот кретин! А если ни то и ни другое — значит просто бестолочь! Всех, всех на опыты для студентов… Хоть какая?то польза будет!
— Э… ну… — прохфессор, отвечающий за магию нечеловеческих рас, рискнул?таки открыть рот. — Сии явления, в стенах университета проистекающие, порождены причиной. Если мы оную причину однозначно идентифицируем и деструктивному воздействию подвергнем, то все решится!